Просто хочу похвалиться, что наконец-то снова снимаю еду, а то после переезда на другую квартиру я впала ступор — не брала фотоаппарат в руки несколько месяцев. На новом месте, конечно, предстоит осваивать новые трюки — тут всё по-другому. Но начало положено! И теперь у нового контента есть шанс :)

«Размочил» счёт этот суп из тыквы с фасолью по рецепту Сальной Сэй (снова из вселенной «Голодных игр»)
#фото #жизнь #голодныеигры

Сегодня один из моих любимых литературных праздников — день рождения Роберта Бёрнса. Вот мой прошлогодний пост на эту тему, а сегодня #цитатадня пусть будет не про хаггис, а про другой важный для шотландской диеты продукт:
⠀

Раз — овсянка,
Два — овсянка
И овсянка в третий раз.
А на лишнюю овсянку
Где мне взять крупы для вас?
Одиноким, неженатым
Не житье, а сущий рай.
А женился, так ребятам
Трижды в день овсянки дай.
Век живет со мной забота.
Не могу ее прогнать.
Чуть запрешь за ней ворота,
Тут как тут она опять.
Раз — овсянка,
Два — овсянка
И овсянка в третий раз.
А на лишнюю овсянку
Где мне взять крупы для вас?

⠀
Этот перевод Маршака — ещё один пример того, насколько вольно переводчики иной раз обращаются с исходным материалом. #трудностиперевода Если что, преводы Маршака я люблю нежно и трепетно, но это почти всегда — самостоятельное произведение. Вот и тут...

Овсянка в жизни шотландца — продукт незаменимый, спору нет, но всё же у Бёрнса речь шла не о ней. В смысле, совсем не о ней. В оригинале это стихотворение называется Crowdie Ever Mair, а сrowdie — это сорт традиционного мягкого (творожного) сыра. Тоже базовый продукт в историческом шотландском меню, но совсем из другой категории.
#шотландия

А ещё я по-прежнему обожаю тот факт, что это — тоже Бёрнс: https://youtu.be/quBNOg7dMNI?si=-2jWGLgljrkPA5WC
Лучшая иллюстрация того, что Бёрнс почти как Шекспир: живёт свою лучшую жизнь в самых разных формах, ничего не стесняясь 🤘

Время наведения порядка: я завела в этом канале теги и даже проставила их в большинстве старых постов. Постараюсь не забывать о них и в новых публикациях :) Актуальный список тегов будет ниже — я его закреплю и буду пополнять по мере необходимости.

НАВИГАЦИЯ

#лонгрид — ссылки на большие статьи-разборы, которые я публикую на своём сайте
#прочитанное — посты о книгах, которые я читаю
#цитатадня — упоминания еды в художественной литературе (и мои комментарии к ним)
#рецепт — собственно, рецепты :) В виде постов на канале или ссылок на сайт
#историябританскойкухни — экскурсы в историю традиционных британских блюд и продуктов
#трудностиперевода — про искажения, встречающиеся в русскоязычных переводах худлита
#писательство — мои собственные рабочие моменты
#фото — обо мне как фотографе
#лайфхак — делюсь приёмами и хитростями, в основном кулинарными
#итогигода — лучшие книги за год
#английскоерождество — моя отдельная любовь, потому и тег отдельный
#чай — о напитке самом по себе и всём вокруг него
#пудинг — мои попытки ответить на вечный вопрос «Что такое пудинг?»
#литературныеужины_ереван — вечеринки, которые я делаю в офлайне
#жизнь — немного о личном
#поддержка — посты, в которых я прошу вас как-то поучаствовать в развитии блога

Писатели/жанры/серии

#агатакристи
#голодныеигры
#гаррипоттер
#шекспир
#диккенс
#толкин
#страйк
#вампиры
#youngadult
#театр
#нехудожественное

География

#англия
#шотландия
#уэльс
#оксфорд
#лондон
#стамбул
#франция
#испания

Тонкие ломтики хлеба с маслом — самое изысканное угощение к чаю. Не согласны? Ну, это, как всегда, зависит от контекста.

В английской литературе XIX века мы найдём немало чаепитий, подтверждающих особую роль хлеба с маслом в рамках этого ритуала. Но иногда пресловутый хлеб с маслом набрасывается на нас откуда не ждали. И представляет немалую проблему для переводчиков.

Я, конечно, говорю об «Алисе в Зазеркалье». У Кэрролла вообще многое построено на игре слов, игре в слова, словах-головоломках. Вот и диалог Алисы с Комаром обыгрывает созвучия из мира насекомых. Так выглядит этот отрывок в оригинале:

“Crawling at your feet,” said the Gnat (Alice drew her feet back in some alarm), “you may observe a Bread-and-Butterfly. Its wings are thin slices of Bread-and-butter, its body is a crust, and its head is a lump of sugar.”
“And what does it live on?”
“Weak tea with cream in it.”
A new difficulty came into Alice’s head. “Supposing it couldn’t find any?” she suggested.
“Then it would die, of course.”
“But that must happen very often,” Alice remarked thoughtfully.
“It always happens,” said the Gnat.

Butterfly — это бабочка,
Bread-and-Butter — это хлеб с маслом,
соединяем их и получаем Bread-and-Butterfly — чудесное насекомое, крылья которого представляют собой тонкие ломтики хлеба с маслом, тело у него — хлебная корка, а голова — кусок сахара. И питается оно слабым чаем со сливками. Интересен также финал этого диалога: выясняется, что, если чудо-насекомое не находит себе пропитания (то есть, по сути, ему не достаётся чая), оно погибает, и случается такое постоянно. Кэрролл тут, может, зашифровывал что-то своё. Но так-то тарелки с намасленным хлебом, которые прислуга готовила к господскому чаепитию, частенько возвращались на кухню со значительным количеством недоеденного. А не то не было бы в природе такого явления, как хлебный пудинг (Bread-and-Butter Pudding).

Интересно, как с этим вызовом справлялись разные переводчики.
У Нины Михайловны Демуровой Алиса наблюдает Баобабочку — «она вся деревянная, а усики у нее зеленые и нежные, как молодые побеги». И ест она стружки и опилки.

Перевод Щепкиной-Куперник здесь ближе всего к оригиналу: Bread-and-Butterfly превратилась у неё в сдобную Бабку — «крылышки у неё из жжёного сахара, тело из куличного теста, а голова – марципановая». И питается эта Бабка, как ей и положено, слабым чаем со сливками.

А вот тот же отрывок в переводе Яхнина:

– Правильно, – подтвердил Комар. – Все, как увидят ее, так и кричат: «БА! БОЧКА летит!» А деток ее зовут БАНОЧКАМИ.
– Чем же они питаются? – полюбопытствовала Алиса.
– Бочки не питаются. Они наполняются. Чем угодно, – солидно объяснил Комар. – Иногда соком, а иногда опилками.

#трудностиперевода #историябританскойкухни #чай

На классической иллюстрации Джона Тенниела бабочка-бутербродница выглядит куда депрессивнее, чем её товарки из диснеевского мультфильма

Подписчики на Патреоне и Бусти почти единогласно выбрали в качестве темы следующего лонгрида для сайта «особый лондонский» (London Particular) — туман и гороховый суп. Это восхитительно многослойная тема, поэтому не обещаю, что быстро с ней управлюсь. Но буду понемногу разворачивать эту луковицу, а пока держите цитату в тему:

Желто-зеленый туман становился все гуще и гуще. Он обволакивал фонари, приглушая их свет, и пах пеплом, копотью, сажей — всем, что тысячу лет город выбрасывал в воздух.
— Что это? — спросил Ричард.
— Лондонский туман, — ответила Охотница.
— Но ведь никакого тумана давным-давно нет. Закон «О чистом воздухе» и все такое. — Ричарду вспомнились книжки про Шерлока Холмса, которые он читал в детстве. — Как бишь его называли?
— «Гороховый суп», — ответила Дверь. — Лондон ими славился — густыми желтыми туманами, которые поднимались с реки, смешиваясь с сажей и копотью, со всем, что выбрасывалось в воздух на протяжении пяти столетий. В Верхнем мире таких туманов нет уже лет сорок. А здесь, внизу, иногда появляются их призраки. Мм… пожалуй, не совсем призраки, скорее отголоски.
Ричард вдохнул желто-зеленый туман и закашлялся.
— С тобой все в порядке? — спросила Дверь.
— Да, просто вдохнул туман, — ответил Ричард. Почва под ногами стала еще более скользкой и вязкой. При каждом шаге размокшая глина засасывала ботинки. — Но это ерунда, — продолжал он, чтобы подбодрить себя, — туман еще никого не убил.
Дверь удивленно поглядела на него своими необыкновенными глазами.
— В 1952 году туман убил четыре тысячи человек.
— Здесь? В Нижнем Лондоне?
— Нет, в Верхнем, — ответила Охотница.
Ричард охотно поверил. Он попытался не вдыхать туман, но ничего не вышло: тот становился все гуще. А под ногами было уже настоящее болото.
— Не понимаю, — проговорил Ричард, — почему у вас тут есть смог, когда у нас, наверху, его давно нет?
Дверь потерла переносицу.
— В Лондоне есть такие места, где время застыло, где ничего не меняется. Это как пузырьки воздуха в янтаре. Время в Лондоне существует в больших объёмах, и ему нужно куда-то деваться. Оно не используется всё сразу.
— Возможно, я еще не оправился от похмелья, — пробормотал Ричард, — но в твоих словах есть логика.

Нил Гейман. «Никогде» / «Задверье»

#цитатадня

Вот, например, у Джейн Остин, если кто-то из персонажей проявляет явный интерес к еде, это характеризует его не с лучшей стороны. Только мелкие и недалёкие люди могут с упоением смаковать гастрономические подробности даже самого изысканного застолья. Рассказывая о званом обеде, достойный человек станет делиться деталями разговоров, которые велись за столом, а недостойный — в подробностях описывать угощение. (Яркий тому пример — миссис Беннет из «Гордости и предубеждения».)

Этот давно усвоенный факт сегодня соединился у меня с Вирджинией Вульф, бросающей вызов тому, что она называет part of the novelist's convention:

Удивительно, что романисты заставляют нас верить, будто обеды запоминаются исключительно потому, что кто-то сказал что-то очень остроумное или сделал что-то очень значительное. Редко кто из них уделит внимание еде. Литераторы будто сговорились не упоминать суп, лосося и утку, словно суп, лосось и утка вовсе не имеют значения, а людям никогда не приходилось выкурить сигару или выпить бокал вина. Я возьму на себя смелость нарушить этот обычай и сообщу вам, что этот обед начался с камбалы, утопленной в глубокой тарелке и надежно укрытой белоснежными сливками, тут и там сбрызнутыми коричневыми каплями, похожими на пятнышки с боков олененка. Затем наступил черед куропаток – но если вы вообразили себе пару несчастных голых птичек, вы сильно ошибаетесь. Бесчисленные куропатки сопровождались целой армией соусов и салатов, острых и сладких, тонко нарезанного, но не пережаренного картофеля, а также брюссельской капусты, прекрасной, словно розовые бутоны, но куда более сочной. Когда покончили с жарким и его свитой, молчаливый слуга (возможно, смягченная разновидность того университетского смотрителя) поставил перед нами покрытый салфетками десерт, весь в сахарной пене. Назвать его пудингом – и тем самым поставить на одну доску с заурядным пудингом из риса или тапиоки – значило бы совершить святотатство. Меж тем бокалы переливались алым и золотым, пустели и вновь наполнялись. И где-то там, посередине позвоночника, где кроется человеческая душа, начал разгораться свет – не жесткий электрический проблеск того, что мы зовем остроумием, но мягкий и ровный свет человеческого общения. Нам некуда спешить, нам незачем блистать. Нам ни к чему быть кем-то еще, кроме самих себя. Нас всех ждет рай в сопровождении Ван Дейка. Как великолепна жизнь, как щедра, как незначительны мелкие склоки и горести, как прекрасна дружба и общество себе подобных – и, закурив сигарету, вы опускаетесь на подушки на подоконнике.

Вирджиния Вульф. «Своя комната»

#цитатадня

(Начало в предыдущем посте)

Есть в этих текстах и совсем уж близкие по смыслу моменты. Что в голове у человека, не отравленного вечным желанием похудеть? Да всё что угодно! Что в голове у постоянно голодающей девушки? Куча информации, которая не делает её жизнь лучше, а только отнимает ценный ресурс. Эту энергию и оперативную память можно было бы потратить с большей пользой и приятностью. Вот как обстоят дела с «полезными» знаниями у Бриджит Джонс:

Оказывается, за долгие годы сидения на диете я совершенно утратила представление о том, что калории нужны, чтобы жить. До того дошла, что чуть не стала считать, будто идеальное питание — это полное отсутствие всякого питания и все едят лишь потому, что не могут проявить силы воли и воздержаться от чревоугодия.
— Сколько калорий в вареном яйце? — спросил Том.
— Семьдесят пять.
— В банане?
— Большом или маленьком?
— В маленьком.
— Без кожуры?
— Да.
— Восемьдесят.
— В оливке?
— Черной или зеленой?
— Черной.
— Девять.
— В печенюшке «Хобноб»?
— Восемьдесят одна.
— В коробке ассорти «Милк Трэй»?
— Десять тысяч восемьсот девяносто шесть.
— Как ты все это помнишь?
Я задумалась.
— Просто помню, и все. Как алфавит или расписание автобусов.
— Понятно. Девять на восемь?
— Шестьдесят четыре. Нет, пятьдесят шесть. Семьдесят два.
— Какая буква идет перед буквой «J»? Быстро.
— «P», нет, «L».
Том говорит, у меня плохо с головой, но я точно знаю, что со мной все в порядке и я ничем не отличаюсь от всех нормальных людей, т. е. от Джуд и Шерон.

Ну, от Лены она точно ничем принципиально не отличается (с поправкой на специфику её болезни):

Иных разбудишь в три часа ночи, они тебе на раз-два: какие товары на «Озоне» по акции прямо сейчас. Если разбудить в три часа ночи меня, я с легкостью назову десятки видов мочегонных и слабительных препаратов, а также адреса аптек, где провизоры забыли, что давали клятву Гиппократа.
Я знаю все диеты мира и — до грамма — сколько весила четыре дня назад. Я знаю, сколько калорий сжигает плавание, а сколько ходьба. Я знаю миллион способов притупить голод или исторгнуть лишнее из себя: полпачки сигарет вместо завтрака, обернуться плёнкой и врубить обогреватель на максимум. Я знаю, что тысячи моих «коллежанок» намеренно ищут на полках магазинов просрочку — потому что неделями не могут сходить в туалет. Я знаю, на чём построен весь «похудательный» маркетинг: добавь к любому селфхарму слово «детокс», и готово. Я знаю, что некоторые девочки колют себе инсулиновые растворы, притупляющие аппетит, не думая о том, что в будущем препарат придётся использовать уже по назначению.
Я не знаю только одного: когда прекратится это безумие.
Всю школьную программу по математике я забыла, едва вышла с госэкзамена. Лишь одно арифметическое действие до сих пор осталось со мной: рост — 110 = Х, где Х идеальный вес. Порой мне кажется, что 90 % моих мыслей занято поиском корня этого уравнения.

Что читать после такого? Я читаю «Миф о красоте» Наоми Вульф, и многое становится понятнее.

Отложенный постинг сработал криво, картинка с шоколадным десертом должна была идти после основного поста. Поэтому давайте притворимся, что вы её не видели, чтобы будущие посетители канала избежали спойлеров :)

АВСТРАЛИЙСКИЙ ШОКОЛАДНЫЙ МАДКЕЙК, ИЛИ «ГРЯЗЕВОЙ» ПИРОГ из книги «Большая маленькая ложь» Лианы Мориарти
#рецепт

Итак, я его приготовила! Шоколадный десерт по следам этого поста, победитель голосования. Что сказать... Много в моей жизни было шоколадных пирогов, но этот однозначно вошёл в число лучших! У него потрясающе влажная, но при этом идеально кексовая текстура. То есть это не гигантская трюфельная конфета, которая только притворяется пирогом, как это часто бывает со всякой брауниподобной выпечкой. Пожалуй, он немного похож на кекс на Гиннессе (рецепт был у меня здесь — я его использую в качестве коржей для хагридовского торта). Но наш сегодняшний герой — более нежный и деликатный.

Название «грязевой пирог» не уникальное: есть какое-то количество одноимённых рецептов по всему миру. Этимология понятна: тёмный влажный мякиш похож на грязь. Мне, кстати, в раннем детстве так говорили про шоколадные конфеты — что они, мол, «грязные», чтобы я ими не прельщалась... Но, конечно, работало это только до моего первого знакомства с шоколадом :))

Итак, рецепт chocolate mud cake из кафе «Блю Блюз».

ИНГРЕДИЕНТЫ

Для самого пирога:
170 г сливочного масла
200 г тёмного шоколада (70%)
2 ч. л. растворимого кофе
240 мл горячей воды
250 г муки
350 г сахара
30 г какао (лучше тёмного алкализованнного)
1 ч. л. разрыхлителя
1 ч. л. пищевой соды
0,5 ч. л. соли
240 г сметаны (18%)
2 больших яйца
2 ч. л. ванильного экстракт

Для ганаша:
225 г тёмного шоколада (70%)
180 мл жирных сливок (33%)

ПРИГОТОВЛЕНИЕ

1. Разъёмную форму с высокими стенками диааметром 22-23 см смазать маслом. Выстелить дно и бортики бумагой для выпечки.
2. Разогреть духовку до 150 °C.
3. Масло нарезать кубиками, шоколад наломать на кусочки среднего размера. Поместить в большую кастрюлю, добавить кофе и горячую воду. Поставить на средний огонь и нагревать, помешивая венчиком, пока масло и шоколад полностью не растаят. Должна получиться однородная гладкая масса. Снимите с огня и отставьте в сторону, чтобы содержимое кастрюли немного остыло.
4. Тем временем в отдельной миске смешайте муку, сахар, какао, разрыхлитель, соду и соль.
5. Когда шоколадная масса немного охладится (она может быть тёплой, но не обжигающе горячей), добавьте в неё сметану и перемешайте. Затем добавьте яйца и ванильный экстракт и также перемешайте.
6. Всыпьте сухую смесь и перемешайте тесто до полной однородности.
7. Вылейте тесто в подготовленную форму.
8. Выпекайте в предварительно разогретой духовке 75-90 минут. Проверьте готовность зубочисткой — на ней не должно быть сырого теста.
9. После вынимания из духовки оставьте пирог в форме на полчаса. Затем снимите бортики формы и оставьте до полного остывания.
10. Тем временем приготовьте ганаш. Для этого подогрейте сливки до очень горячего состояния, но не доводите до кипения. Всыпьте мелко нарубленный шоколад и размешайте венчиком до гладкости. Накройте пищевой плёнкой в контакт и оставьте при комнатной температуре на полчаса чтобы ганаш стабилизировался.
11. Аккуратно перенесите охлаждённый пирог на сервировочное блюдо. Срежьте неровную верхнюю поверхность так, чтобы не было заметных перепадов высоты. Выложите ганаш на пирог и разровняйте.
12. При подаче этот пирог обязательно должен быть комнатной температуры (не из холодильника). Вообще, он нормально хранится при комнатной температуре в течение 2-3 дней, а в холодильнике простоит и неделю. Но после холодильника ему обязательно нужно дать время, чтобы согреться, — так будет гораздо вкуснее. При подаче его принято сопровождать взбитыми сливками, но мне больше нравятся кислые варианты — сметана или греческий йогурт.

Разрез крупным планом, чтобы было понятнее