"Балетный класс"
1880 г.
Эдгар Дега
Художественный музей Филадельфии.
Чтобы привлечь внимание к главному на этом полотне, художник написал ярко-желтый пояс и такие же яркие пуанты у балерины слева. Но этого оказалось мало и поэтому Дега, желая усилить эффект, делит картину по диагонали на две почти равные части – на возвышенную, порхающую, светлую левую и хаотичную, скомканную правую. Между этими «полюсами» - пустое, незаполненное ни одной деталью пространство - один из многочисленных «хулиганских» приёмов мастера.
Перед нами очередное произведение-загадка большого художника и знатока закулисной жизни богемы. В дальнем от зрителя углу танцевального класса три девушки репетируют, не обращая внимания на своего старенького, лысого, невысокого роста учителя, неуверенного в себе и еле заметного за фигурками девушек, поправляющих свои платья. Девушки слишком поглощены своим занятием и по замыслу автора «выпадают» за край полотна. Сидящая на стуле женщина в голубом платье, читающая газету, вообще никак не связана с происходящим – она лишь ироничное дополнение к картине.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
1880 г.
Эдгар Дега
Художественный музей Филадельфии.
Чтобы привлечь внимание к главному на этом полотне, художник написал ярко-желтый пояс и такие же яркие пуанты у балерины слева. Но этого оказалось мало и поэтому Дега, желая усилить эффект, делит картину по диагонали на две почти равные части – на возвышенную, порхающую, светлую левую и хаотичную, скомканную правую. Между этими «полюсами» - пустое, незаполненное ни одной деталью пространство - один из многочисленных «хулиганских» приёмов мастера.
Перед нами очередное произведение-загадка большого художника и знатока закулисной жизни богемы. В дальнем от зрителя углу танцевального класса три девушки репетируют, не обращая внимания на своего старенького, лысого, невысокого роста учителя, неуверенного в себе и еле заметного за фигурками девушек, поправляющих свои платья. Девушки слишком поглощены своим занятием и по замыслу автора «выпадают» за край полотна. Сидящая на стуле женщина в голубом платье, читающая газету, вообще никак не связана с происходящим – она лишь ироничное дополнение к картине.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
«Балетный класс»
1874 г.
Эдгар Дега
Дега регулярно ходил в парижский оперный театр не только в качестве зрителя, но и за кулисы, и в танцевальную студию.
На полотне урок подходит к концу – ученицы истощены, они растягиваются, поправляют волосы и одежду, не обращая внимания на пожилого учителя, образ которого списан с настоящего балетмейстера Жюля Перро.
Дега внимательно наблюдал за самыми непосредственными, естественными, обычными жестами, паузами, когда концентрация ослаблена, и тело упало после изнурительных усилий практики и неумолимой строгости класса.
Немного приподнятый ракурс картины, направленный по диагонали через студию, подчеркивает исчезающую перспективу половиц. Этим подчеркивается важный элемент для танцоров, поскольку паркет, увлажненный для предотвращения скольжения, является их основным рабочим инструментом.
#ЭдгарДега #Сюжетный #Импрессионизм
1874 г.
Эдгар Дега
Дега регулярно ходил в парижский оперный театр не только в качестве зрителя, но и за кулисы, и в танцевальную студию.
На полотне урок подходит к концу – ученицы истощены, они растягиваются, поправляют волосы и одежду, не обращая внимания на пожилого учителя, образ которого списан с настоящего балетмейстера Жюля Перро.
Дега внимательно наблюдал за самыми непосредственными, естественными, обычными жестами, паузами, когда концентрация ослаблена, и тело упало после изнурительных усилий практики и неумолимой строгости класса.
Немного приподнятый ракурс картины, направленный по диагонали через студию, подчеркивает исчезающую перспективу половиц. Этим подчеркивается важный элемент для танцоров, поскольку паркет, увлажненный для предотвращения скольжения, является их основным рабочим инструментом.
#ЭдгарДега #Сюжетный #Импрессионизм
"Семья Беллели"
1858 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
На этом внушительном групповом портрете изображены тетушка Дега Лаура со своим мужем, бароном Дженнаро Беллели, и двумя детьми. Лаура беременна третьим ребенком, хотя черное платье скрывает ее положение. В это время она продолжала носить траур по своему отцу, деду Дега, который умер совсем недавно – его портрет висит позади Лауры.
Мощь и глубина композиции обнаруживают стремление художника следовать образцам итальянского Ренессанса и традициям мастеров старшего поколения, прежде всего Энгру, который когда-то также создал в Италии ряд выдающихся портретов. В то же время картина отличается свежестью и индивидуальным взглядом художника.
Позы стоящих на портрете людей нетрадиционны, и в целом полотно передает атмосферу крепких родственных связей, хотя на самом деле брак Лауры нельзя было назвать счастливым.
#ЭдгарДега #Портрет #Академизм
1858 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
На этом внушительном групповом портрете изображены тетушка Дега Лаура со своим мужем, бароном Дженнаро Беллели, и двумя детьми. Лаура беременна третьим ребенком, хотя черное платье скрывает ее положение. В это время она продолжала носить траур по своему отцу, деду Дега, который умер совсем недавно – его портрет висит позади Лауры.
Мощь и глубина композиции обнаруживают стремление художника следовать образцам итальянского Ренессанса и традициям мастеров старшего поколения, прежде всего Энгру, который когда-то также создал в Италии ряд выдающихся портретов. В то же время картина отличается свежестью и индивидуальным взглядом художника.
Позы стоящих на портрете людей нетрадиционны, и в целом полотно передает атмосферу крепких родственных связей, хотя на самом деле брак Лауры нельзя было назвать счастливым.
#ЭдгарДега #Портрет #Академизм
"Хлопковая контора в Новом Орлеане"
1873 г.
Эдгар Дега
Музей изящных искусств По, Пау.
Находясь в Америке, Дега сделал для себя открытие, что, только прожив в стране длительный период, можно изучить обычаи народа, “его обаяние”. Лишь после этого, можно приниматься за написание картин, иначе, с его слов, вместо искусства получится “иллюстрированный мир”.
На некоторое время художник перестал делать зарисовки, этюды, но затем нарушил эту установку, нарисовав картину “Контора по торговле хлопком в Новом Орлеане”.
Несмотря на то, что сюжет выглядит спонтанным, Дега не изменяет себе: здесь нет ни одной лишней детали, а каждый персонаж занимает положение, тщательно подобранное художником. “Одев” сотрудников конторы на заднем плане в черную одежду, получилось создать яркий контраст и, кажется, что фигуры как бы выступают из картины.
На полотне изображены дядя и братья Эдгара – деловые люди, занятые торговлей. Именно братья художника здесь запечатлены в праздных позах, но они заглянули сюда на миг, немного отдохнув, им придется опять приступать к повседневной рутинной работе.
Четкий ритм композиции достигнут за счет чередования контрастирующих черного и белого цветов, и представляет собой живую картинку, выхваченную из повседневной жизни.
#ЭдгарДега #ЖанроваяСцена #Импрессионизм
1873 г.
Эдгар Дега
Музей изящных искусств По, Пау.
Находясь в Америке, Дега сделал для себя открытие, что, только прожив в стране длительный период, можно изучить обычаи народа, “его обаяние”. Лишь после этого, можно приниматься за написание картин, иначе, с его слов, вместо искусства получится “иллюстрированный мир”.
На некоторое время художник перестал делать зарисовки, этюды, но затем нарушил эту установку, нарисовав картину “Контора по торговле хлопком в Новом Орлеане”.
Несмотря на то, что сюжет выглядит спонтанным, Дега не изменяет себе: здесь нет ни одной лишней детали, а каждый персонаж занимает положение, тщательно подобранное художником. “Одев” сотрудников конторы на заднем плане в черную одежду, получилось создать яркий контраст и, кажется, что фигуры как бы выступают из картины.
На полотне изображены дядя и братья Эдгара – деловые люди, занятые торговлей. Именно братья художника здесь запечатлены в праздных позах, но они заглянули сюда на миг, немного отдохнув, им придется опять приступать к повседневной рутинной работе.
Четкий ритм композиции достигнут за счет чередования контрастирующих черного и белого цветов, и представляет собой живую картинку, выхваченную из повседневной жизни.
#ЭдгарДега #ЖанроваяСцена #Импрессионизм
"Джентльмены на скачках: наездники перед стартом"
1862 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
Картина “Джентльмены на скачках: перед стартом” входит в серию работ, которые Дега посвятил теме, связанной с конным спортом.
Считают, что художник не столько был увлечен природной грацией благородных животных, как поведением профессиональных жокеев – их движениями, жестами, хотя, находясь в Италии, он не скрывал своего восхищения лошадьми.
Полотно примечательно тем, что с его помощью можно проследить совершенствование техники художника, не позволявшего себе останавливаться в творческом развитии. В первом варианте работы, созданном в 1860-1862 годах, Дега изобразил фигуры наездников нечеткими, при этом фоном картины был равнинный, ничем не примечательный ландшафт, что было данью английской традиции.
После двадцатилетнего перерыва, когда художник снова вернулся к этой работе, он “оживил” ее не только холмами, но и неизменными спутниками промышленного прогресса – предприятиями с дымящимися трубами, а яркие, нереальные элементы одежды жокеев, стали оригинально контрастировать со свинцовым небом.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
1862 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
Картина “Джентльмены на скачках: перед стартом” входит в серию работ, которые Дега посвятил теме, связанной с конным спортом.
Считают, что художник не столько был увлечен природной грацией благородных животных, как поведением профессиональных жокеев – их движениями, жестами, хотя, находясь в Италии, он не скрывал своего восхищения лошадьми.
Полотно примечательно тем, что с его помощью можно проследить совершенствование техники художника, не позволявшего себе останавливаться в творческом развитии. В первом варианте работы, созданном в 1860-1862 годах, Дега изобразил фигуры наездников нечеткими, при этом фоном картины был равнинный, ничем не примечательный ландшафт, что было данью английской традиции.
После двадцатилетнего перерыва, когда художник снова вернулся к этой работе, он “оживил” ее не только холмами, но и неизменными спутниками промышленного прогресса – предприятиями с дымящимися трубами, а яркие, нереальные элементы одежды жокеев, стали оригинально контрастировать со свинцовым небом.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
"Прачки гладят"
1884 г.
Эдгар Дега
Музей Орсе, Париж.
Особая грубость грунтовки выбранного художником холста придает картине интересную особенность: масляная краска выглядит словно пастель. Детали художник почти упускает, уделяя больше внимания фигурам и их контурам.
Но техника и фактура этой картины отходят на второй план по сравнению с характерами, изображенными художником. Одна женщина зевает, запрокинув голову, при этом видно, что спина и руки ее нестерпимо болят от постоянного напряжения. Другая имеет вид, полный безысходности, и продолжает свою рутинную работу не обращая внимания на свою коллегу.
Обычные герои картин Эдгара Дега – богемная аристократия и творческая интеллигенция, но здесь мы видим художника совершенно с другой стороны, здесь он предстает перед нами как художник-реалист и большой гуманист, показывающий нам обратную сторону парижской блестящей столичной жизни, порой скрытой от взгляда стороннего наблюдателя роскошью и шиком ресторанов, театров и дворцов.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
1884 г.
Эдгар Дега
Музей Орсе, Париж.
Особая грубость грунтовки выбранного художником холста придает картине интересную особенность: масляная краска выглядит словно пастель. Детали художник почти упускает, уделяя больше внимания фигурам и их контурам.
Но техника и фактура этой картины отходят на второй план по сравнению с характерами, изображенными художником. Одна женщина зевает, запрокинув голову, при этом видно, что спина и руки ее нестерпимо болят от постоянного напряжения. Другая имеет вид, полный безысходности, и продолжает свою рутинную работу не обращая внимания на свою коллегу.
Обычные герои картин Эдгара Дега – богемная аристократия и творческая интеллигенция, но здесь мы видим художника совершенно с другой стороны, здесь он предстает перед нами как художник-реалист и большой гуманист, показывающий нам обратную сторону парижской блестящей столичной жизни, порой скрытой от взгляда стороннего наблюдателя роскошью и шиком ресторанов, театров и дворцов.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
"Интерьер"
1869 г.
Эдгар Дега
Художественный музей Филадельфии.
Картина "Интерьер", написанная в период поиска новых художественных течений, является одним из самых интригующих произведений Эдгара Дега.
В полутемной спальне изображены две человеческие фигуры, мужчина и женщина. Призрачная фигура мужчины отбрасывает зловещую тень на закрытую за ним дверь. Он наблюдает за полуобнаженной женщиной, стоящей к нему спиной. На круглом столе в центре комнаты стоит лампа, являющаяся единственным источником света. Рядом с ней лежит открытый чемодан с выступающей одеждой. На полу можно заметить женский корсет. Односпальная кровать в углу комнаты кажется нетронутой.
Впервые представленная широкой публике в 1905 году, почти через 35 лет после написания, картина получила название "Интерьер", хотя многие друзья Дега называли ее как "Изнасилование". Театральный характер сцены подразумевает ее литературный источник, однако ни один сюжет не вызвал всеобщее признание искусствоведов. Наиболее популярной версией считается отсылка к роману Эмиля Золя "Тереза Ракен", рассказывающего историю девушки-сироты и ее неудачного замужества. Сам Дега никогда не признавал эту связь. По его словам, картина прежде всего являлась исследованием эффектов ночного освещения в интерьере.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Реализм
1869 г.
Эдгар Дега
Художественный музей Филадельфии.
Картина "Интерьер", написанная в период поиска новых художественных течений, является одним из самых интригующих произведений Эдгара Дега.
В полутемной спальне изображены две человеческие фигуры, мужчина и женщина. Призрачная фигура мужчины отбрасывает зловещую тень на закрытую за ним дверь. Он наблюдает за полуобнаженной женщиной, стоящей к нему спиной. На круглом столе в центре комнаты стоит лампа, являющаяся единственным источником света. Рядом с ней лежит открытый чемодан с выступающей одеждой. На полу можно заметить женский корсет. Односпальная кровать в углу комнаты кажется нетронутой.
Впервые представленная широкой публике в 1905 году, почти через 35 лет после написания, картина получила название "Интерьер", хотя многие друзья Дега называли ее как "Изнасилование". Театральный характер сцены подразумевает ее литературный источник, однако ни один сюжет не вызвал всеобщее признание искусствоведов. Наиболее популярной версией считается отсылка к роману Эмиля Золя "Тереза Ракен", рассказывающего историю девушки-сироты и ее неудачного замужества. Сам Дега никогда не признавал эту связь. По его словам, картина прежде всего являлась исследованием эффектов ночного освещения в интерьере.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Реализм
"Две танцовщицы в зеленых юбках"
1894 г.
Эдгар Дега
Частная коллекция.
Эти зеленые юбки, написанные почти без зеленой краски, как и белые пятна света на плечах и лице балерины, как и неестественно вывернутая нога танцовщицы в невообразимой стойке – признаки любимого Дега закулисного мира театра, маяки искусственности. Искажающий свет, калечащие тренировки и репетиции, через которые нужно продираться к славе или хотя бы к главной роли, сомнительное внимание покровителей, которые способны этот путь сделать чуть короче. Дега как будто краем глаза схватывает обычную будничную ссору двух танцовщиц – и не задерживает на ней взгляда, проходит мимо, смотрит дальше. Нам хочется сдвинуть вправо фокус его зрения, рассмотреть вторую участницу и дождаться развязки этого напряженного момента. Мы невольно тянемся за попкорном и просим ясности.
Фигура главного участника изображенной сцены, обрезанная краем полотна, – все еще дерзость, даже в конце XIX века. Импрессионисты подсмотрели такой способ фиксации «преходящего» в японской гравюре – и почувствовали схожесть эстетических взглядов. Название особого жанра японских гравюр «укиё-э» переводится как «картины изменчивого мира». Для европейского искусства ценность мимолетного взгляда, важность самого незначительного фрагмента жизни была неожиданным способом видеть мир. Но импрессионисты подхватывают выразительность японской гравюры, как наиболее созвучную их эстетической философии. Более того, они находят подтверждение своим пока еще бунтарским взглядам в далеком, только недавно открытом для Европы искусстве, которое, несмотря на новизну, все же старое и традиционное. Просто пока еще не в Европе. Дега этот прием с выглядыванием из-под локтя, из-за колонны или из-за лестницы использует уверенно и эффектно, превращает с его помощью обдуманную, вымеренную композицию в непринужденный эскиз.
Этого эффекта мимолетности Дега добивался тщательно и обдуманно. Попкорна не будет.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
1894 г.
Эдгар Дега
Частная коллекция.
Эти зеленые юбки, написанные почти без зеленой краски, как и белые пятна света на плечах и лице балерины, как и неестественно вывернутая нога танцовщицы в невообразимой стойке – признаки любимого Дега закулисного мира театра, маяки искусственности. Искажающий свет, калечащие тренировки и репетиции, через которые нужно продираться к славе или хотя бы к главной роли, сомнительное внимание покровителей, которые способны этот путь сделать чуть короче. Дега как будто краем глаза схватывает обычную будничную ссору двух танцовщиц – и не задерживает на ней взгляда, проходит мимо, смотрит дальше. Нам хочется сдвинуть вправо фокус его зрения, рассмотреть вторую участницу и дождаться развязки этого напряженного момента. Мы невольно тянемся за попкорном и просим ясности.
Фигура главного участника изображенной сцены, обрезанная краем полотна, – все еще дерзость, даже в конце XIX века. Импрессионисты подсмотрели такой способ фиксации «преходящего» в японской гравюре – и почувствовали схожесть эстетических взглядов. Название особого жанра японских гравюр «укиё-э» переводится как «картины изменчивого мира». Для европейского искусства ценность мимолетного взгляда, важность самого незначительного фрагмента жизни была неожиданным способом видеть мир. Но импрессионисты подхватывают выразительность японской гравюры, как наиболее созвучную их эстетической философии. Более того, они находят подтверждение своим пока еще бунтарским взглядам в далеком, только недавно открытом для Европы искусстве, которое, несмотря на новизну, все же старое и традиционное. Просто пока еще не в Европе. Дега этот прием с выглядыванием из-под локтя, из-за колонны или из-за лестницы использует уверенно и эффектно, превращает с его помощью обдуманную, вымеренную композицию в непринужденный эскиз.
Этого эффекта мимолетности Дега добивался тщательно и обдуманно. Попкорна не будет.
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
"Оркестр оперы"
1870 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
При жизни Дега эту картину никто не видел – это был просто подарок другу. И в 1909 году ее обладательницей стала наследница и сестра Дезире Дио, пианистка Мари Дио. Она решилась расстаться с картиной только в 1935 году, когда осталась совсем без денег. Французы и приезжающие в музей д’Орсэ со всего мира ценители творчества Дега, стоя перед «Оркестром оперы», должны мысленно благодарить Мари Дио, что она не продала картину в частную коллекцию, а обменяла у французского государства на пожизненную пенсию.
Хотя еще неизвестно, какой из вариантов устроил бы самого Дега больше – частная коллекция страстного ценителя или общий доступ для всех желающих. Сам художник был страстным и одержимым коллекционером и некоторые свои находки, за которыми охотился по 20 лет, не показывал никому и не признавал права всех и каждого иметь доступ к наследию великих художников. Своему другу и доверенному продавцу картин Амбруазу Воллару Дега говорил: «Честное слово, Воллар, скоро будут таскать по большим дорогам Рафаэля и Рембрандта только потому, что все имеют право наслаждаться искусством».
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
1870 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
При жизни Дега эту картину никто не видел – это был просто подарок другу. И в 1909 году ее обладательницей стала наследница и сестра Дезире Дио, пианистка Мари Дио. Она решилась расстаться с картиной только в 1935 году, когда осталась совсем без денег. Французы и приезжающие в музей д’Орсэ со всего мира ценители творчества Дега, стоя перед «Оркестром оперы», должны мысленно благодарить Мари Дио, что она не продала картину в частную коллекцию, а обменяла у французского государства на пожизненную пенсию.
Хотя еще неизвестно, какой из вариантов устроил бы самого Дега больше – частная коллекция страстного ценителя или общий доступ для всех желающих. Сам художник был страстным и одержимым коллекционером и некоторые свои находки, за которыми охотился по 20 лет, не показывал никому и не признавал права всех и каждого иметь доступ к наследию великих художников. Своему другу и доверенному продавцу картин Амбруазу Воллару Дега говорил: «Честное слово, Воллар, скоро будут таскать по большим дорогам Рафаэля и Рембрандта только потому, что все имеют право наслаждаться искусством».
#ЭдгарДега #ЖанроваяCцена #Импрессионизм
"Отдыхающая танцовщица"
1879 г.
Эдгар Дега
Частная коллекция.
Отдыхающих балерин у Дега гораздо больше, чем танцующих. Они сидят, уронив голову на руки, поправляю туфли, завязывают ленты, разминают уставшие колени, вытягивают ноги в долгожданной возможности присесть, кутают в шарфы разгоряченные плечи, читают газеты в перерывах между репетициями, зевают, выгибают спины, поправляют плечики, застегивают и расстегивают платья, опираются на станок или рояль. Эдгару Дега интересней за кулисами.
Здесь художник получает все, что ему нужно: непринужденные движения, случайные позы, прекрасные тела, полупрозрачные праздничные ткани, которые предельно контрастируют с настроением фигур, и возможность оставаться незаметным.
Даже на тех редких рисунках, где танцовщицы находятся на сцене или на репетиции, они всегда изображены в пограничные моменты: поклоны, выслушивание замечаний, подготовка к танцу. Художник изображает трудовые будни изящнейшего из искусств. Только производители шоколадных конфет и настенных календарей в поисках легкости и нарядности могут использовать «балетный» цикл Дега в качестве иллюстраций. Они бы были для Дега страшнее воображаемой жены, от которой художник больше всего боялся однажды услышать об одной из своих картин: «Как мило это у тебя получилось!» Мило… Потому и не женился.
В 2008 году на аукционе «Сотбис» эта пастель была продана за 37 млн. долларов – рекордную для всего творчества Дега сумму. Причем это был уже второй рекорд «Отдыхающей танцовщицы»: девятью годами ранее, в 1999 году, ее продали за 28 миллионов.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
1879 г.
Эдгар Дега
Частная коллекция.
Отдыхающих балерин у Дега гораздо больше, чем танцующих. Они сидят, уронив голову на руки, поправляю туфли, завязывают ленты, разминают уставшие колени, вытягивают ноги в долгожданной возможности присесть, кутают в шарфы разгоряченные плечи, читают газеты в перерывах между репетициями, зевают, выгибают спины, поправляют плечики, застегивают и расстегивают платья, опираются на станок или рояль. Эдгару Дега интересней за кулисами.
Здесь художник получает все, что ему нужно: непринужденные движения, случайные позы, прекрасные тела, полупрозрачные праздничные ткани, которые предельно контрастируют с настроением фигур, и возможность оставаться незаметным.
Даже на тех редких рисунках, где танцовщицы находятся на сцене или на репетиции, они всегда изображены в пограничные моменты: поклоны, выслушивание замечаний, подготовка к танцу. Художник изображает трудовые будни изящнейшего из искусств. Только производители шоколадных конфет и настенных календарей в поисках легкости и нарядности могут использовать «балетный» цикл Дега в качестве иллюстраций. Они бы были для Дега страшнее воображаемой жены, от которой художник больше всего боялся однажды услышать об одной из своих картин: «Как мило это у тебя получилось!» Мило… Потому и не женился.
В 2008 году на аукционе «Сотбис» эта пастель была продана за 37 млн. долларов – рекордную для всего творчества Дега сумму. Причем это был уже второй рекорд «Отдыхающей танцовщицы»: девятью годами ранее, в 1999 году, ее продали за 28 миллионов.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
"Ванна"
1886 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
Эдгар Дега притащил в мастерскую чаны и тазы. Натурщицы приходили сюда и часами занимались своими делами: расчесывались, мылись, вытирались, зевали, одевались и раздевались. Удивленные поначалу тем, что Дега ничего не пишет, а просто наблюдает, со временем они уставали удивляться и переставали художника замечать. Этого-то ему и было нужно.
На Восьмой выставке импрессионистов, в 1886 году, когда в последний раз удалось собрать в одном зале художников, затеявших когда-то всю эту революцию, Эдгар Дега предложил семь пастелей. У них было длинное и нарочито прозаичное название, почти канцелярское или каталогизирующее (так искусствоведы, систематизирующие наследие художника, называют пачку каких-нибудь незначительных набросков и подготовительных рисунков) – «Серия обнаженных женщин — купающихся, моющихся, вытирающихся, причесывающих волосы или сидящих за туалетом в то время, как их причесывают».
Эдгар Дега, пожалуй, первый художник, который примирил обнаженную натуру и современность после нескольких столетий салоновской целомудренной традиции, предписывающей облачать обнаженное женское тело в парящие драпировки или окружать символическими атрибутами древних богинь. Вместо оправдательных греческих тог, парящих амуров, облаков, пены морской и прочего божественного антуража, которым еще лет двадцать до этого художники прикрывали наготу своих героинь, Дега вручает им мочалки и расчески. Это не вызывающая и бесстыдная нагота «Олимпии» Эдуара Мане – это самая естественная, повседневная и скучная обстановка, в которой женщина может быть раздета.
Моющиеся и причесывающиеся женщины Дега не смотрят зрителю в глаза. Да что там не смотрят – даже лиц их чаще всего не видно. Они неуклюже поднимают ногу, вылезая из ванной, бесцеремонно наклоняются и разворачиваются к нам спиной и задом, собирают в пучок мокрые волосы, чтобы тщательно расчесать, они вытирают ноги и спину. «До сих пор, обнаженная модель всегда изображалась в позах, предполагающих присутствие зрителей», - объяснял художник и добавлял, что в его задачи входило создать ощущение подсматривания в замочную скважину.
К середине 1880-х между импрессионистами-основателями движения осталось больше различий, чем проявилось точек соприкосновения. Выставка, на которой были представлены моющиеся женщины Дега – последняя совместная. Художники-бунтари повзрослели – и, каждый по-своему отказываясь от важности мимолетных впечатлений, ищут непреходящие образы, фокусируют взгляд на чем-то важном и разрешают классическому искусству на себя влиять. Искусствоведы хвалят Дега в его поисках – говорят, он, единственный ярый почитатель Энгра в импрессионистском лагере, смог в банной серии пастелей совершить еще один акт примирения. Купающиеся женщины Дега наконец-то примирили Энгра и Делакруа, примирили линию и цвет.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
1886 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
Эдгар Дега притащил в мастерскую чаны и тазы. Натурщицы приходили сюда и часами занимались своими делами: расчесывались, мылись, вытирались, зевали, одевались и раздевались. Удивленные поначалу тем, что Дега ничего не пишет, а просто наблюдает, со временем они уставали удивляться и переставали художника замечать. Этого-то ему и было нужно.
На Восьмой выставке импрессионистов, в 1886 году, когда в последний раз удалось собрать в одном зале художников, затеявших когда-то всю эту революцию, Эдгар Дега предложил семь пастелей. У них было длинное и нарочито прозаичное название, почти канцелярское или каталогизирующее (так искусствоведы, систематизирующие наследие художника, называют пачку каких-нибудь незначительных набросков и подготовительных рисунков) – «Серия обнаженных женщин — купающихся, моющихся, вытирающихся, причесывающих волосы или сидящих за туалетом в то время, как их причесывают».
Эдгар Дега, пожалуй, первый художник, который примирил обнаженную натуру и современность после нескольких столетий салоновской целомудренной традиции, предписывающей облачать обнаженное женское тело в парящие драпировки или окружать символическими атрибутами древних богинь. Вместо оправдательных греческих тог, парящих амуров, облаков, пены морской и прочего божественного антуража, которым еще лет двадцать до этого художники прикрывали наготу своих героинь, Дега вручает им мочалки и расчески. Это не вызывающая и бесстыдная нагота «Олимпии» Эдуара Мане – это самая естественная, повседневная и скучная обстановка, в которой женщина может быть раздета.
Моющиеся и причесывающиеся женщины Дега не смотрят зрителю в глаза. Да что там не смотрят – даже лиц их чаще всего не видно. Они неуклюже поднимают ногу, вылезая из ванной, бесцеремонно наклоняются и разворачиваются к нам спиной и задом, собирают в пучок мокрые волосы, чтобы тщательно расчесать, они вытирают ноги и спину. «До сих пор, обнаженная модель всегда изображалась в позах, предполагающих присутствие зрителей», - объяснял художник и добавлял, что в его задачи входило создать ощущение подсматривания в замочную скважину.
К середине 1880-х между импрессионистами-основателями движения осталось больше различий, чем проявилось точек соприкосновения. Выставка, на которой были представлены моющиеся женщины Дега – последняя совместная. Художники-бунтари повзрослели – и, каждый по-своему отказываясь от важности мимолетных впечатлений, ищут непреходящие образы, фокусируют взгляд на чем-то важном и разрешают классическому искусству на себя влиять. Искусствоведы хвалят Дега в его поисках – говорят, он, единственный ярый почитатель Энгра в импрессионистском лагере, смог в банной серии пастелей совершить еще один акт примирения. Купающиеся женщины Дега наконец-то примирили Энгра и Делакруа, примирили линию и цвет.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
"Танцовщица, позирующая для фотографа"
1875 г.
Эдгар Дега
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
Французский писатель Эдмон де Гонкур в 1874 году побывал в студии еще никому не известного художника Эдгара Дега и записал в дневнике: «Из всех сюжетов современной жизни он выбрал прачек и балерин. Это получился мир, состоящий сплошь из розового и белого… Он нашел самый восхитительный предлог, чтобы использовать светлые, нежные оттенки». Намного позже Дега подтвердит подозрения де Гонкура о том, что балет - только повод. Но не для того, чтобы свести палитру к зефирным оттенкам, а для того, чтобы наблюдать движение. Дега еще сотни раз нарисует балерин, которые чешутся, разминают уставшую спину и ноги, скучают в балетных классах, поднимают упавшие бретельки, неуклюже опираются на станок, поправляют балетные туфли или прически.
Об Эдгаре Дега чаще всего говорят две хрестоматийные правды: он постоянно рисовал танцовщиц и он был женоненавистником. Он ненавидит женское тело, изображает женщин в самых нелепых и непривлекательных позах - возмущались французские газетные критики XIX века. Он был импотентом, не был замечен в личных связях, был вуайеристом, изматывал натурщиц неудобными позами и долгими сеансами, изображенные им женщины - «животные, выставленные на забаву, как звери в зоопарке» - пишут даже современные авторы книг и рецензенты выставок.
Но это ведь странный выбор для художника - всю жизнь писать то, что ненавидишь.
«Танцовщица, позирующая для фотографа» - одна из таких женщин в неудобной позе. Ее писал художник, о котором не подозревали и которого по сюжету здесь быть не должно. Балерина позирует не ему и смотрит в другую сторону, на невидимого нам фотографа. Этот ракурс для нее невыигрышный и непарадный. Это изнанка того фотографического глянца, для которого она старается.
С этой изнаночной стороны она натужно пытается замереть в показательно привлекательной позе - и выходит что-то сложное, вывернутое, «чужая нога» и «запрокинутое лицо». С этой непредусмотренной точки зрения проще представить настоящую повседневную балетную жизнь: стертые пальцы, ноющие руки и ноги, рутинная скука, годы репетиций и надежд на большие, блестящие роли. С этой стороны сложнее восхищаться, но легче понимать и узнавать.
Дега всю жизнь решал интеллектуальные задачи, сложные и недоказуемые: он непрерывно искал точные способы изображения современной сокровенной истины жизни и при этом пытался оставаться верным классической художественной традиции. Он влезал на лестницы и прятался в оркестровой яме, за кулисами и колоннами - и отыскивал идеальный ракурс для художника-статиста, художника-свидетеля времени, художника-случайного наблюдателя правды. Танцовщицы стали для него навязчивой страстью, которую хочется изучить, набором выразительных, повторяющихся движений, ритмом самой жизни.
52-летний Дега однажды написал другу: «Кажется, что всё во мне стареет соразмерно, за исключением сердца. И даже это моё сердце отчасти искусственно. Танцовщицы зашили его в сумочку из розового атласа, а розовый атлас слегка выцвел, как и их пуанты». Ненавидел женщин? Только не Дега.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
1875 г.
Эдгар Дега
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
Французский писатель Эдмон де Гонкур в 1874 году побывал в студии еще никому не известного художника Эдгара Дега и записал в дневнике: «Из всех сюжетов современной жизни он выбрал прачек и балерин. Это получился мир, состоящий сплошь из розового и белого… Он нашел самый восхитительный предлог, чтобы использовать светлые, нежные оттенки». Намного позже Дега подтвердит подозрения де Гонкура о том, что балет - только повод. Но не для того, чтобы свести палитру к зефирным оттенкам, а для того, чтобы наблюдать движение. Дега еще сотни раз нарисует балерин, которые чешутся, разминают уставшую спину и ноги, скучают в балетных классах, поднимают упавшие бретельки, неуклюже опираются на станок, поправляют балетные туфли или прически.
Об Эдгаре Дега чаще всего говорят две хрестоматийные правды: он постоянно рисовал танцовщиц и он был женоненавистником. Он ненавидит женское тело, изображает женщин в самых нелепых и непривлекательных позах - возмущались французские газетные критики XIX века. Он был импотентом, не был замечен в личных связях, был вуайеристом, изматывал натурщиц неудобными позами и долгими сеансами, изображенные им женщины - «животные, выставленные на забаву, как звери в зоопарке» - пишут даже современные авторы книг и рецензенты выставок.
Но это ведь странный выбор для художника - всю жизнь писать то, что ненавидишь.
«Танцовщица, позирующая для фотографа» - одна из таких женщин в неудобной позе. Ее писал художник, о котором не подозревали и которого по сюжету здесь быть не должно. Балерина позирует не ему и смотрит в другую сторону, на невидимого нам фотографа. Этот ракурс для нее невыигрышный и непарадный. Это изнанка того фотографического глянца, для которого она старается.
С этой изнаночной стороны она натужно пытается замереть в показательно привлекательной позе - и выходит что-то сложное, вывернутое, «чужая нога» и «запрокинутое лицо». С этой непредусмотренной точки зрения проще представить настоящую повседневную балетную жизнь: стертые пальцы, ноющие руки и ноги, рутинная скука, годы репетиций и надежд на большие, блестящие роли. С этой стороны сложнее восхищаться, но легче понимать и узнавать.
Дега всю жизнь решал интеллектуальные задачи, сложные и недоказуемые: он непрерывно искал точные способы изображения современной сокровенной истины жизни и при этом пытался оставаться верным классической художественной традиции. Он влезал на лестницы и прятался в оркестровой яме, за кулисами и колоннами - и отыскивал идеальный ракурс для художника-статиста, художника-свидетеля времени, художника-случайного наблюдателя правды. Танцовщицы стали для него навязчивой страстью, которую хочется изучить, набором выразительных, повторяющихся движений, ритмом самой жизни.
52-летний Дега однажды написал другу: «Кажется, что всё во мне стареет соразмерно, за исключением сердца. И даже это моё сердце отчасти искусственно. Танцовщицы зашили его в сумочку из розового атласа, а розовый атлас слегка выцвел, как и их пуанты». Ненавидел женщин? Только не Дега.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
"Две танцовщицы в зеленых юбках"
1894 г.
Эдгар Дега
Частная коллекция.
Шестидесятилетний Эдгар Дега до того, как взяться за эту картину, написал сотни изображений балерин: пастелью, маслом, углем, карандашом, гуашью. Каждой из этих техник он владел настолько виртуозно, что со временем начал играть в имитации: пастелью рисовал так, что изображение походило на картину маслом, а с маслом обращался и вовсе вызывающе – накладывал длинные яркие мазки так, будто это штрихи пастельных мелков.
«Балерины в зеленых юбках» - одна из таких картин, обманным путем завладевших достоинствами и эффектами пастельного рисунка. Дега на этом полотне высотой почти в полтора метра творит вообще невообразимое. «Зеленые юбки» значится в названии – но на этих сложных многослойных балетных пачках, освещенных ярким, едким сценическим светом, зеленого практически нет. Полупрозрачный край просвечивается насквозь и загорается алым, тень на юбке – бирюзовая, желтые блики на плотной части юбки и только несколько уцелевших под натиском искусственного освещения зеленых пятнышек. По ним можно восстановить истинный цвет, по ним, как по хлебным крошкам, можно вернуться в реальность. И поверить Дега на слово, что юбка второй балерины, обрезанной краем полотна, тоже зеленая. Где-то там, за пределами картины, на ней тоже отыщутся несколько настоящих зеленоватых пятнышек.
Эти зеленые юбки, написанные почти без зеленой краски, как и белые пятна света на плечах и лице балерины, как и неестественно вывернутая нога танцовщицы в невообразимой стойке – признаки любимого Дега закулисного мира театра, маяки искусственности. Искажающий свет, калечащие тренировки и репетиции, через которые нужно продираться к славе или хотя бы к главной роли, сомнительное внимание покровителей, которые способны этот путь сделать чуть короче. Дега как будто краем глаза схватывает обычную будничную ссору двух танцовщиц – и не задерживает на ней взгляда, проходит мимо, смотрит дальше. Нам хочется сдвинуть вправо фокус его зрения, рассмотреть вторую участницу и дождаться развязки этого напряженного момента. Мы невольно тянемся за попкорном и просим ясности.
Фигура главного участника изображенной сцены, обрезанная краем полотна, – все еще дерзость, даже в конце XIX века. Импрессионисты подсмотрели такой способ фиксации «преходящего» в японской гравюре – и почувствовали схожесть эстетических взглядов. Название особого жанра японских гравюр «укиё-э» переводится как «картины изменчивого мира». Для европейского искусства ценность мимолетного взгляда, важность самого незначительного фрагмента жизни была неожиданным способом видеть мир. Но импрессионисты подхватывают выразительность японской гравюры, как наиболее созвучную их эстетической философии. Более того, они находят подтверждение своим пока еще бунтарским взглядам в далеком, только недавно открытом для Европы искусстве, которое, несмотря на новизну, все же старое и традиционное. Просто пока еще не в Европе. Дега этот прием с выглядыванием из-под локтя, из-за колонны или из-за лестницы использует уверенно и эффектно, превращает с его помощью обдуманную, вымеренную композицию в непринужденный эскиз.
Этого эффекта мимолетности Дега добивался тщательно и обдуманно. Попкорна не будет.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
1894 г.
Эдгар Дега
Частная коллекция.
Шестидесятилетний Эдгар Дега до того, как взяться за эту картину, написал сотни изображений балерин: пастелью, маслом, углем, карандашом, гуашью. Каждой из этих техник он владел настолько виртуозно, что со временем начал играть в имитации: пастелью рисовал так, что изображение походило на картину маслом, а с маслом обращался и вовсе вызывающе – накладывал длинные яркие мазки так, будто это штрихи пастельных мелков.
«Балерины в зеленых юбках» - одна из таких картин, обманным путем завладевших достоинствами и эффектами пастельного рисунка. Дега на этом полотне высотой почти в полтора метра творит вообще невообразимое. «Зеленые юбки» значится в названии – но на этих сложных многослойных балетных пачках, освещенных ярким, едким сценическим светом, зеленого практически нет. Полупрозрачный край просвечивается насквозь и загорается алым, тень на юбке – бирюзовая, желтые блики на плотной части юбки и только несколько уцелевших под натиском искусственного освещения зеленых пятнышек. По ним можно восстановить истинный цвет, по ним, как по хлебным крошкам, можно вернуться в реальность. И поверить Дега на слово, что юбка второй балерины, обрезанной краем полотна, тоже зеленая. Где-то там, за пределами картины, на ней тоже отыщутся несколько настоящих зеленоватых пятнышек.
Эти зеленые юбки, написанные почти без зеленой краски, как и белые пятна света на плечах и лице балерины, как и неестественно вывернутая нога танцовщицы в невообразимой стойке – признаки любимого Дега закулисного мира театра, маяки искусственности. Искажающий свет, калечащие тренировки и репетиции, через которые нужно продираться к славе или хотя бы к главной роли, сомнительное внимание покровителей, которые способны этот путь сделать чуть короче. Дега как будто краем глаза схватывает обычную будничную ссору двух танцовщиц – и не задерживает на ней взгляда, проходит мимо, смотрит дальше. Нам хочется сдвинуть вправо фокус его зрения, рассмотреть вторую участницу и дождаться развязки этого напряженного момента. Мы невольно тянемся за попкорном и просим ясности.
Фигура главного участника изображенной сцены, обрезанная краем полотна, – все еще дерзость, даже в конце XIX века. Импрессионисты подсмотрели такой способ фиксации «преходящего» в японской гравюре – и почувствовали схожесть эстетических взглядов. Название особого жанра японских гравюр «укиё-э» переводится как «картины изменчивого мира». Для европейского искусства ценность мимолетного взгляда, важность самого незначительного фрагмента жизни была неожиданным способом видеть мир. Но импрессионисты подхватывают выразительность японской гравюры, как наиболее созвучную их эстетической философии. Более того, они находят подтверждение своим пока еще бунтарским взглядам в далеком, только недавно открытом для Европы искусстве, которое, несмотря на новизну, все же старое и традиционное. Просто пока еще не в Европе. Дега этот прием с выглядыванием из-под локтя, из-за колонны или из-за лестницы использует уверенно и эффектно, превращает с его помощью обдуманную, вымеренную композицию в непринужденный эскиз.
Этого эффекта мимолетности Дега добивался тщательно и обдуманно. Попкорна не будет.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
"Оркестр оперы"
1870 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
Вся эта сложная многолюдная композиция картины «Оркестр оперы» затевалась ради центральной фигуры фаготиста. Это друг Эдгара Дега – Дезире Дио, которому художник и подарил в конце концов готовое полотно.
Кроме главного героя, на этом портрете современники угадали бы еще многих музыкантов. И не только музыкантов. Среди оркестрантов Дега изобразил даже своих сослуживцев, с которыми ему пришлось познакомиться во время франко-прусской войны и которые никакого отношения не имели к опере.
Во всех смыслах в этой картине Дега только подбирается к балеринам. Он совсем скоро начнет писать их множеством эскизов, пастелей, сюжетов и форм. А пока они создают потрясающий контрастный, воздушный, безликий фон для одетых в черные костюмы сосредоточенных оркестрантов.
При жизни Дега эту картину никто не видел – это был просто подарок другу. И в 1909 году ее обладательницей стала наследница и сестра Дезире Дио, пианистка Мари Дио. Она решилась расстаться с картиной только в 1935 году, когда осталась совсем без денег. Французы и приезжающие в музей д’Орсэ со всего мира ценители творчества Дега, стоя перед «Оркестром оперы», должны мысленно благодарить Мари Дио, что она не продала картину в частную коллекцию, а обменяла у французского государства на пожизненную пенсию.
Хотя еще неизвестно, какой из вариантов устроил бы самого Дега больше – частная коллекция страстного ценителя или общий доступ для всех желающих. Сам художник был страстным и одержимым коллекционером и некоторые свои находки, за которыми охотился по 20 лет, не показывал никому и не признавал права всех и каждого иметь доступ к наследию великих художников. Своему другу и доверенному продавцу картин Амбруазу Воллару Дега говорил: «Честное слово, Воллар, скоро будут таскать по большим дорогам Рафаэля и Рембрандта только потому, что все имеют право наслаждаться искусством».
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
1870 г.
Эдгар Дега
Музей д’Орсе, Париж.
Вся эта сложная многолюдная композиция картины «Оркестр оперы» затевалась ради центральной фигуры фаготиста. Это друг Эдгара Дега – Дезире Дио, которому художник и подарил в конце концов готовое полотно.
Кроме главного героя, на этом портрете современники угадали бы еще многих музыкантов. И не только музыкантов. Среди оркестрантов Дега изобразил даже своих сослуживцев, с которыми ему пришлось познакомиться во время франко-прусской войны и которые никакого отношения не имели к опере.
Во всех смыслах в этой картине Дега только подбирается к балеринам. Он совсем скоро начнет писать их множеством эскизов, пастелей, сюжетов и форм. А пока они создают потрясающий контрастный, воздушный, безликий фон для одетых в черные костюмы сосредоточенных оркестрантов.
При жизни Дега эту картину никто не видел – это был просто подарок другу. И в 1909 году ее обладательницей стала наследница и сестра Дезире Дио, пианистка Мари Дио. Она решилась расстаться с картиной только в 1935 году, когда осталась совсем без денег. Французы и приезжающие в музей д’Орсэ со всего мира ценители творчества Дега, стоя перед «Оркестром оперы», должны мысленно благодарить Мари Дио, что она не продала картину в частную коллекцию, а обменяла у французского государства на пожизненную пенсию.
Хотя еще неизвестно, какой из вариантов устроил бы самого Дега больше – частная коллекция страстного ценителя или общий доступ для всех желающих. Сам художник был страстным и одержимым коллекционером и некоторые свои находки, за которыми охотился по 20 лет, не показывал никому и не признавал права всех и каждого иметь доступ к наследию великих художников. Своему другу и доверенному продавцу картин Амбруазу Воллару Дега говорил: «Честное слово, Воллар, скоро будут таскать по большим дорогам Рафаэля и Рембрандта только потому, что все имеют право наслаждаться искусством».
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
"Жокеи перед скачками"
1879 г.
Эдгар Дега
Институт изящных искусств Барбера, Бирмингем.
В отличие от Теодора Жерико, страстного наездника, Эдгар Дега на лошади, скорее всего, даже не сидел или держался не очень уверенно. Скачки вызывали в нем страсть скорее платоническую и созерцательную. В балетном классе, на ипподроме или в женской ванной он остается последовательным, скучным и зорким автором закулисных репортажей, но не участником. Зевают, поправляют бретельки на платьях, разминаются, готовятся, устало перемещаются, ждут выхода, переминаются с ноги на ногу, ожидают славы – и на скачках, и в театральном закулисье для Дега происходило одно и то же: едва различимые, промежуточные движения и состояния, обратная сторона парадной, блестящей, напряженной жизни. А вот широкие жесты, выразительные движения, рассчитанные на то, что их рассмотрят даже с задних рядов, драматические коллизии, предельные состояния художника Дега не интересуют.
Больше половины пастелей и полотен Дега, написанных на ипподроме Лоншан, называются «Перед стартом». Остальные – это тренировки и выездка. Драматических моментов непосредственно со скачек – несколько штук, и те очень ранние.
Эта работа была представлена на Четвертой выставке импрессионистов в 1879 году – и Дега к этому времени уже выработал собственные принципы выразительности. Зная о скорой и неизбежной надвигающейся слепоте, он ценит остроту взгляда, как никто. Он нарезает жизнь на бесценные фрагменты, фиксирует малейшие изменения и неловкие смены поз, промежуточные состояния и едва уловимые движения. Одержимый техническими живописными экспериментами, он использует в этой работе на бумаге пастель, гуашь, масло и так называемую эссенцию (масляная краска, сильно, до прозрачности, разбавленная растворителем).
Но главные претензии со стороны критиков и зрителей на той выставке, конечно, должен был вызвать столб, нагло расположившийся на переднем плане. Столб, который перерезает композицию на две части и скрывает морду лошади. На самом деле он расположен здесь с математической точностью – и делит холст на части 1/3 к 2/3. Писатель Поль Валери написал длинное эссе о Дега и почти в каждой его части настаивал на том, что в искусстве Эдгара Дега столько же математики, сколько и непосредственности вдохновения: «Всякое произведение Дега серьезно. Какими бы веселыми или даже игривыми ни казались порой его карандаш, пастель или кисть, их движения никогда не бывают бесконтрольными. Во всем господствует воля. Он всегда считает, что его линия еще недостаточно точна. Он не стремится достичь ни красноречия, ни поэзии живописи; он ищет только истину в стиле и стиль в истине. Его искусство подобно предельно ясной и точной прозе моралистов, излагающей новое и достоверное наблюдение».
В «Жокеях перед скачками» Дега со всей серьезностью и логическим расчетом выталкивает фигуру жокея вправо, обрезая линию его плеча и круп лошади. При этом слева оставляет пустым целый фрагмент поля, ровно треть от общей ширины. Ничего необычного для современного зрителя, который и сам не раз щелкал на телефон важные события и не успевал сместить видоискатель, пытаясь поймать в фокус и в центр кадра самое важное. Но в 1879 году на выставке в центре Парижа виртуальный видоискатель, смещенный Дега в сторону от главных героев, воспринимался как намеренное издевательство. Еще и этот столб.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
1879 г.
Эдгар Дега
Институт изящных искусств Барбера, Бирмингем.
В отличие от Теодора Жерико, страстного наездника, Эдгар Дега на лошади, скорее всего, даже не сидел или держался не очень уверенно. Скачки вызывали в нем страсть скорее платоническую и созерцательную. В балетном классе, на ипподроме или в женской ванной он остается последовательным, скучным и зорким автором закулисных репортажей, но не участником. Зевают, поправляют бретельки на платьях, разминаются, готовятся, устало перемещаются, ждут выхода, переминаются с ноги на ногу, ожидают славы – и на скачках, и в театральном закулисье для Дега происходило одно и то же: едва различимые, промежуточные движения и состояния, обратная сторона парадной, блестящей, напряженной жизни. А вот широкие жесты, выразительные движения, рассчитанные на то, что их рассмотрят даже с задних рядов, драматические коллизии, предельные состояния художника Дега не интересуют.
Больше половины пастелей и полотен Дега, написанных на ипподроме Лоншан, называются «Перед стартом». Остальные – это тренировки и выездка. Драматических моментов непосредственно со скачек – несколько штук, и те очень ранние.
Эта работа была представлена на Четвертой выставке импрессионистов в 1879 году – и Дега к этому времени уже выработал собственные принципы выразительности. Зная о скорой и неизбежной надвигающейся слепоте, он ценит остроту взгляда, как никто. Он нарезает жизнь на бесценные фрагменты, фиксирует малейшие изменения и неловкие смены поз, промежуточные состояния и едва уловимые движения. Одержимый техническими живописными экспериментами, он использует в этой работе на бумаге пастель, гуашь, масло и так называемую эссенцию (масляная краска, сильно, до прозрачности, разбавленная растворителем).
Но главные претензии со стороны критиков и зрителей на той выставке, конечно, должен был вызвать столб, нагло расположившийся на переднем плане. Столб, который перерезает композицию на две части и скрывает морду лошади. На самом деле он расположен здесь с математической точностью – и делит холст на части 1/3 к 2/3. Писатель Поль Валери написал длинное эссе о Дега и почти в каждой его части настаивал на том, что в искусстве Эдгара Дега столько же математики, сколько и непосредственности вдохновения: «Всякое произведение Дега серьезно. Какими бы веселыми или даже игривыми ни казались порой его карандаш, пастель или кисть, их движения никогда не бывают бесконтрольными. Во всем господствует воля. Он всегда считает, что его линия еще недостаточно точна. Он не стремится достичь ни красноречия, ни поэзии живописи; он ищет только истину в стиле и стиль в истине. Его искусство подобно предельно ясной и точной прозе моралистов, излагающей новое и достоверное наблюдение».
В «Жокеях перед скачками» Дега со всей серьезностью и логическим расчетом выталкивает фигуру жокея вправо, обрезая линию его плеча и круп лошади. При этом слева оставляет пустым целый фрагмент поля, ровно треть от общей ширины. Ничего необычного для современного зрителя, который и сам не раз щелкал на телефон важные события и не успевал сместить видоискатель, пытаясь поймать в фокус и в центр кадра самое важное. Но в 1879 году на выставке в центре Парижа виртуальный видоискатель, смещенный Дега в сторону от главных героев, воспринимался как намеренное издевательство. Еще и этот столб.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
Отдыхающих балерин у Дега гораздо больше, чем танцующих. Они сидят, уронив голову на руки, поправляю туфли, завязывают ленты, разминают уставшие колени, вытягивают ноги в долгожданной возможности присесть, кутают в шарфы разгоряченные плечи, читают газеты в перерывах между репетициями, зевают, выгибают спины, поправляют плечики, застегивают и расстегивают платья, опираются на станок или рояль. Эдгару Дега интересней за кулисами.
Здесь художник получает все, что ему нужно: непринужденные движения, случайные позы, прекрасные тела, полупрозрачные праздничные ткани, которые предельно контрастируют с настроением фигур, и возможность оставаться незаметным.
Даже на тех редких рисунках, где танцовщицы находятся на сцене или на репетиции, они всегда изображены в пограничные моменты: поклоны, выслушивание замечаний, подготовка к танцу. Художник изображает трудовые будни изящнейшего из искусств. Только производители шоколадных конфет и настенных календарей в поисках легкости и нарядности могут использовать «балетный» цикл Дега в качестве иллюстраций. Они бы были для Дега страшнее воображаемой жены, от которой художник больше всего боялся однажды услышать об одной из своих картин: «Как мило это у тебя получилось!» Мило… Потому и не женился.
В 2008 году на аукционе «Сотбис» эта пастель была продана за 37 млн. долларов – рекордную для всего творчества Дега сумму. Причем это был уже второй рекорд «Отдыхающей танцовщицы»: девятью годами ранее, в 1999 году, ее продали за 28 миллионов.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
Здесь художник получает все, что ему нужно: непринужденные движения, случайные позы, прекрасные тела, полупрозрачные праздничные ткани, которые предельно контрастируют с настроением фигур, и возможность оставаться незаметным.
Даже на тех редких рисунках, где танцовщицы находятся на сцене или на репетиции, они всегда изображены в пограничные моменты: поклоны, выслушивание замечаний, подготовка к танцу. Художник изображает трудовые будни изящнейшего из искусств. Только производители шоколадных конфет и настенных календарей в поисках легкости и нарядности могут использовать «балетный» цикл Дега в качестве иллюстраций. Они бы были для Дега страшнее воображаемой жены, от которой художник больше всего боялся однажды услышать об одной из своих картин: «Как мило это у тебя получилось!» Мило… Потому и не женился.
В 2008 году на аукционе «Сотбис» эта пастель была продана за 37 млн. долларов – рекордную для всего творчества Дега сумму. Причем это был уже второй рекорд «Отдыхающей танцовщицы»: девятью годами ранее, в 1999 году, ее продали за 28 миллионов.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
Французский балет второй половины XIX века был в упадке. Это период между двумя большими яркими вспышками. Эпоха романтического балета, когда балерины впервые встали на пуанты и научились буквально парить над сценой, уже позади. Героический пафос и роковые страсти эпохи романтизма выцвели и обмельчали. А ошеломительный эффект, новый всплеск интереса к балету благодаря Русским сезонам Дягилева - еще впереди. До него больше 30 лет. При Дега танцовщиц сослали в кордебалет, чтобы сопровождали оперные постановки и дразнили воображение зрителей открытыми обнаженными ногами. Не так уж много было мест в Париже, где это развлечение (женские ноги) было доступно без ущерба для репутации.
В Париже не было великолепных танцовщиц и впечатляющих постановок. Только китчевые массовки и целая армия «балетных крыс», ожидающих сольных партий. Крысами называли девочек-подростков из бедных семей, которые поступали в балетную школу в надежде прокормить себя и сделать карьеру благодаря ходатайству и сомнительному вниманию немолодых состоятельных буржуа. Каждый вечер за кулисами появлялись мужчины, имевшие особые привилегии. Эдгар Дега был одним из них. Только цель его посещений отличалась от целей большинства. Он несколько лет добивался разрешения писать репетиции и балетные уроки за кулисами Парижской Оперы. Другие удовольствия его не интересовали.
У балетных крыс, которых писал Дега, было больше общего с прачками и белошвейками, чем со знаменитыми, купающимися в роскоши куртизанками и оперными дивами. Разве что легкие полупрозрачные ткани юбок и атласные ленты пуант создавали впечатление, что перед вами неземное создание, легкое и очаровательное.
«Танцовщицы на репетиции» - одна из закулисных пастелей Дега. Подсмотренный короткий момент балетной повседневности. Изгиб деревянной лестницы, под которой, скорее всего, устроился художник, обрезанные правым краем фигуры танцовщиц - любимые приемы Эдгара Дега. Все вместе они создают впечатление случайного, мимолетного взгляда, фиксируют действительность без попытки приукрасить и упорядочить.
Но это впечатление случайности обманчиво. Дега всегда продумывал и выстраивал композицию работы с точностью дотошного чертежника или архитектора. Математики в его картинах столько же, сколько живописной непринужденности. Он делал наброски в балетных школах, но чаще приглашал юных танцовщиц в свою студию и делал десятки зарисовок прежде чем найти нужный ракурс и выразительную позу. Он рисовал на кальке, накладывал новые листы поверх отрисованных - и меняя контур, добивался желаемой точности.
Однажды в студию художника нагрянула полиция. Стражам порядка показалось подозрительным, что каждый день, утром и вечером, Дега посещают несовершеннолетние девочки-танцовщицы. Но репутация художника оказалась безупречной: он только и делал, что выставлял их в неудобные позы и не позволял шевелиться по несколько часов.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
В Париже не было великолепных танцовщиц и впечатляющих постановок. Только китчевые массовки и целая армия «балетных крыс», ожидающих сольных партий. Крысами называли девочек-подростков из бедных семей, которые поступали в балетную школу в надежде прокормить себя и сделать карьеру благодаря ходатайству и сомнительному вниманию немолодых состоятельных буржуа. Каждый вечер за кулисами появлялись мужчины, имевшие особые привилегии. Эдгар Дега был одним из них. Только цель его посещений отличалась от целей большинства. Он несколько лет добивался разрешения писать репетиции и балетные уроки за кулисами Парижской Оперы. Другие удовольствия его не интересовали.
У балетных крыс, которых писал Дега, было больше общего с прачками и белошвейками, чем со знаменитыми, купающимися в роскоши куртизанками и оперными дивами. Разве что легкие полупрозрачные ткани юбок и атласные ленты пуант создавали впечатление, что перед вами неземное создание, легкое и очаровательное.
«Танцовщицы на репетиции» - одна из закулисных пастелей Дега. Подсмотренный короткий момент балетной повседневности. Изгиб деревянной лестницы, под которой, скорее всего, устроился художник, обрезанные правым краем фигуры танцовщиц - любимые приемы Эдгара Дега. Все вместе они создают впечатление случайного, мимолетного взгляда, фиксируют действительность без попытки приукрасить и упорядочить.
Но это впечатление случайности обманчиво. Дега всегда продумывал и выстраивал композицию работы с точностью дотошного чертежника или архитектора. Математики в его картинах столько же, сколько живописной непринужденности. Он делал наброски в балетных школах, но чаще приглашал юных танцовщиц в свою студию и делал десятки зарисовок прежде чем найти нужный ракурс и выразительную позу. Он рисовал на кальке, накладывал новые листы поверх отрисованных - и меняя контур, добивался желаемой точности.
Однажды в студию художника нагрянула полиция. Стражам порядка показалось подозрительным, что каждый день, утром и вечером, Дега посещают несовершеннолетние девочки-танцовщицы. Но репутация художника оказалась безупречной: он только и делал, что выставлял их в неудобные позы и не позволял шевелиться по несколько часов.
#ЭдгарДега #Импрессионизм
@pic_history
Если бы Дега мог следовать только собственному вкусу, он бы использовал в картинах исключительно черный и белый цвета. Он был рисовальщиком, его гораздо больше интересовала линия, чем цвет. А самое интересное, что ему вполне хватило бы этих цветов для создания действительно гениальных полотен. Примером тому – «Хлопковая биржа», написанная после поездки художника в Новый Орлеан к родственникам.
Вся семья художника носила фамилию де Га, и только Эдгар отказался от аристократических предрассудков и поменял фамилию. Отец Дега был банкиром, братья Рене и Ахилл занимались импортом вина в Америку, дядя по линии матери Мишель Мюссон унаследовал семейный бизнес в Америке и продавал хлопок. И Эдгар не просто постоянно общался с этими людьми, он их любил и гордился их успехами. Они и стали героями группового портрета, который Дега написал сразу по приезду из Америки.
Трудно представить, кого бы еще богемные художники конца XIX века могли так истово не любить и противопоставлять себе, как буржуа, торговцев и финансистов. Деловые сюжеты практически никогда не появлялись на их картинах. И в этом Дега удалось стать мятежником, причем довольно удачливым.
В 1876 году «Хлопковая биржа» впервые демонстрируется французской публике на второй выставке импрессионистов. А уже в 1878 году она станет первой картиной, которую у Дега покупает музей.
У этого полотна мирная и тихая академическая жизнь – оно до сих пор находится в Музее изящных искусств в По, во Франции. Кому может, в конце концов, прийти в голову украсть «Хлопковую биржу»? Ни страсти, ни изящества, ни трагедии, ни печали. Чистый бизнес, чистое искусство.
@pic_history
#ЭдгарДега #Импрессионизм
Вся семья художника носила фамилию де Га, и только Эдгар отказался от аристократических предрассудков и поменял фамилию. Отец Дега был банкиром, братья Рене и Ахилл занимались импортом вина в Америку, дядя по линии матери Мишель Мюссон унаследовал семейный бизнес в Америке и продавал хлопок. И Эдгар не просто постоянно общался с этими людьми, он их любил и гордился их успехами. Они и стали героями группового портрета, который Дега написал сразу по приезду из Америки.
Трудно представить, кого бы еще богемные художники конца XIX века могли так истово не любить и противопоставлять себе, как буржуа, торговцев и финансистов. Деловые сюжеты практически никогда не появлялись на их картинах. И в этом Дега удалось стать мятежником, причем довольно удачливым.
В 1876 году «Хлопковая биржа» впервые демонстрируется французской публике на второй выставке импрессионистов. А уже в 1878 году она станет первой картиной, которую у Дега покупает музей.
У этого полотна мирная и тихая академическая жизнь – оно до сих пор находится в Музее изящных искусств в По, во Франции. Кому может, в конце концов, прийти в голову украсть «Хлопковую биржу»? Ни страсти, ни изящества, ни трагедии, ни печали. Чистый бизнес, чистое искусство.
@pic_history
#ЭдгарДега #Импрессионизм
Дега начал писать движение лошадей и жокеев даже раньше, чем произошел смешной, исторический и один из самых значимых в истории живописи и кино спор: политик, основатель Стэндфордского университета, владелец железнодорожных и пароходных американских компаний Леланд Стэндфорд однажды поспорил с двумя знакомыми. Он утверждал, что лошадь во время бега отрывает в какие-то моменты все 4 ноги от земли. Его оппоненты утверждали, что одна нога обязательно земли касается, в любой момент бега. Стэндфорд нанимает фотографа Эдварда Мейбриджа, известного репортажами из Антарктики, чтобы тот построил «фотодром» и доказал верность его утверждения. После того, как Мейбридж установил вдоль дорожки 12 камер, присоединил к каждой из них нити, после того, как лошадь, цепляя во время бега нити, приводила камеры в действие, Стэнфорду удалось выиграть пари. А Мейбриджу – создать хронофотографию. После этого эксперимента он начал использовать для съемки уже 24 камеры, снимал движение животных и людей и издал несколько книг с покадровыми съемками этих процессов.
Дега купил книгу Мейбриджа сразу же, когда она вышла во Франции. Но большинство картин жокейского цикла были уже написаны раньше – сделанное Мейбриджем «электрофотографическое исследование последовательных фаз движения» только подтверждало наблюдения художника, проводившего каждые выходные дни на ипподроме. Дега отлично знал, что лошадь отрывает все 4 ноги от земли во время галопа, на короткую, неуловимую долю секунды. Из каких неуклюжих, неграциозных, неожиданных моментов состоит ее движение – тоже знал.
Картину «Джентльмены на скачках» Дега писал в два подхода с разницей в 20 лет – и поздние исправления, внесенные в 1882 году, касались только одежды жокеев и далекого пейзажа, обросшего со временем урбанистическими признаками, заводскими трубами. К фигурам наездников и лошадей художнику нечего было прибавить даже спустя 20 лет – это с самого начала был рисунок исключительной точности. Впрочем, как всегда у Дега.
@pic_history
#ЭдгарДега #Импрессионизм
Дега купил книгу Мейбриджа сразу же, когда она вышла во Франции. Но большинство картин жокейского цикла были уже написаны раньше – сделанное Мейбриджем «электрофотографическое исследование последовательных фаз движения» только подтверждало наблюдения художника, проводившего каждые выходные дни на ипподроме. Дега отлично знал, что лошадь отрывает все 4 ноги от земли во время галопа, на короткую, неуловимую долю секунды. Из каких неуклюжих, неграциозных, неожиданных моментов состоит ее движение – тоже знал.
Картину «Джентльмены на скачках» Дега писал в два подхода с разницей в 20 лет – и поздние исправления, внесенные в 1882 году, касались только одежды жокеев и далекого пейзажа, обросшего со временем урбанистическими признаками, заводскими трубами. К фигурам наездников и лошадей художнику нечего было прибавить даже спустя 20 лет – это с самого начала был рисунок исключительной точности. Впрочем, как всегда у Дега.
@pic_history
#ЭдгарДега #Импрессионизм
На Восьмой выставке импрессионистов, в 1886 году, когда в последний раз удалось собрать в одном зале художников, затеявших когда-то всю эту революцию, Эдгар Дега предложил семь пастелей. У них было длинное и нарочито прозаичное название, почти канцелярское или каталогизирующее (так искусствоведы, систематизирующие наследие художника, называют пачку каких-нибудь незначительных набросков и подготовительных рисунков) – «Серия обнаженных женщин — купающихся, моющихся, вытирающихся, причесывающих волосы или сидящих за туалетом в то время, как их причесывают».
Эдгар Дега, пожалуй, первый художник, который примирил обнаженную натуру и современность после нескольких столетий салоновской целомудренной традиции, предписывающей облачать обнаженное женское тело в парящие драпировки или окружать символическими атрибутами древних богинь. Вместо оправдательных греческих тог, парящих амуров, облаков, пены морской и прочего божественного антуража, которым еще лет двадцать до этого художники прикрывали наготу своих героинь, Дега вручает им мочалки и расчески. Это не вызывающая и бесстыдная нагота «Олимпии» Эдуара Мане – это самая естественная, повседневная и скучная обстановка, в которой женщина может быть раздета.
Моющиеся и причесывающиеся женщины Дега не смотрят зрителю в глаза. Да что там не смотрят – даже лиц их чаще всего не видно. Они неуклюже поднимают ногу, вылезая из ванной, бесцеремонно наклоняются и разворачиваются к нам спиной и задом, собирают в пучок мокрые волосы, чтобы тщательно расчесать, они вытирают ноги и спину. «До сих пор, обнаженная модель всегда изображалась в позах, предполагающих присутствие зрителей», - объяснял художник и добавлял, что в его задачи входило создать ощущение подсматривания в замочную скважину.
К середине 1880-х между импрессионистами-основателями движения осталось больше различий, чем проявилось точек соприкосновения. Выставка, на которой были представлены моющиеся женщины Дега – последняя совместная. Художники-бунтари повзрослели – и, каждый по-своему отказываясь от важности мимолетных впечатлений, ищут непреходящие образы, фокусируют взгляд на чем-то важном и разрешают классическому искусству на себя влиять. Искусствоведы хвалят Дега в его поисках – говорят, он, единственный ярый почитатель Энгра в импрессионистском лагере, смог в банной серии пастелей совершить еще один акт примирения. Купающиеся женщины Дега наконец-то примирили Энгра и Делакруа, примирили линию и цвет.
@pic_history
#ЭдгарДега #Импрессионизм
Эдгар Дега, пожалуй, первый художник, который примирил обнаженную натуру и современность после нескольких столетий салоновской целомудренной традиции, предписывающей облачать обнаженное женское тело в парящие драпировки или окружать символическими атрибутами древних богинь. Вместо оправдательных греческих тог, парящих амуров, облаков, пены морской и прочего божественного антуража, которым еще лет двадцать до этого художники прикрывали наготу своих героинь, Дега вручает им мочалки и расчески. Это не вызывающая и бесстыдная нагота «Олимпии» Эдуара Мане – это самая естественная, повседневная и скучная обстановка, в которой женщина может быть раздета.
Моющиеся и причесывающиеся женщины Дега не смотрят зрителю в глаза. Да что там не смотрят – даже лиц их чаще всего не видно. Они неуклюже поднимают ногу, вылезая из ванной, бесцеремонно наклоняются и разворачиваются к нам спиной и задом, собирают в пучок мокрые волосы, чтобы тщательно расчесать, они вытирают ноги и спину. «До сих пор, обнаженная модель всегда изображалась в позах, предполагающих присутствие зрителей», - объяснял художник и добавлял, что в его задачи входило создать ощущение подсматривания в замочную скважину.
К середине 1880-х между импрессионистами-основателями движения осталось больше различий, чем проявилось точек соприкосновения. Выставка, на которой были представлены моющиеся женщины Дега – последняя совместная. Художники-бунтари повзрослели – и, каждый по-своему отказываясь от важности мимолетных впечатлений, ищут непреходящие образы, фокусируют взгляд на чем-то важном и разрешают классическому искусству на себя влиять. Искусствоведы хвалят Дега в его поисках – говорят, он, единственный ярый почитатель Энгра в импрессионистском лагере, смог в банной серии пастелей совершить еще один акт примирения. Купающиеся женщины Дега наконец-то примирили Энгра и Делакруа, примирили линию и цвет.
@pic_history
#ЭдгарДега #Импрессионизм