– Тихий, – сказал он мне, – вам известно, что мы живем в эпоху фармакократии. Осуществилась мечта Бентама о максимуме счастья для максимума людей, – но это лишь одна сторона медали. Вспомните-ка французского мыслителя: «Недостаточно, чтобы мы были счастливы, – нужно еще, чтобы несчастны были другие!»
Станислав Лем. Футурологический конгресс
#Лем
#Зависть
Станислав Лем. Футурологический конгресс
#Лем
#Зависть
Великий фантаст ХХ века Станислав Лем, родился в еврейской семье во Львове. В своей автобиографии он писал так: «Мои предки были евреи. Я ничего не знал об иудейской религии; о еврейской культуре я, к сожалению, тоже совсем ничего не знал; собственно, лишь нацистское законодательство просветило меня насчёт того, какая кровь течёт в моих жилах».
Ему чудом удалось выжить во Львовском холокосте благодаря поддельным документам. Он даже смог устроиться на работу сварщиком в немецкую фирму во время оккупации Польши.
Считается, что рассказ об разборе трупов и взаимодействии главного героя с офицером СС (представителем «высшей расы»), приводимый в романе «Глас Господа» – является его собственной, личной историей.
В 1946 году Станислав Лем дебютирует как писатель с романом «Человек с Марса» (переведен на русский), который был написан тремя годами ранее, когда он уже был уже полностью на нелегальном положении, скрываясь от нацистов, которые решили завершить «окончательное решение еврейского вопроса».
В этом романе, марсианин настолько чужд человеку и настолько не похож на людей, что никакой контакт или диалог с ним попросту невозможен.
А ещё, он не просто чужд и непознаваем, но и настолько хитёр и попросту злобен (хотя возможно это «злоба» спроецирована, он злобен настолько, насколько «зол» вирус или болезнетворная бактерия), что нет никакого смысла и пытаться с ним договориться – его надо просто уничтожить.
Есть конечно вопрос, является ли одна из главных идей Лема о принципиальной непознаваемости и невозможности контакта с инопланетным Другим (на примере «Соляриса», «Эдема», «Фиаско» и других книг), производным от этого невозможного контакта с нацистом (офицером СС)?
Нацист – это не просто распоясавшееся, агрессивное животное. В этом нет ничего нового или удивительного (достаточно вспомнить обширную историю человеческий войн и геноцидов).
Речь, как раз не идёт об торжестве Ид (Оно), которое хочет непристойно наслаждаться эври дей.
Двадцатый век показал, что Супер-Эго может быть не только патологическим или архаичным, но и например, расистским и ксенофобным.
Люди ответственные за холокост, создание и эксплуатацию ГУЛАГов и других лагерей смерти, большей части, были не демонами-психопатами, а движимыми Супер-Эго «благодетелями».
Настоящее извращение – это не поиски чувственного наслаждения в духе Маркиза де Сада, а служение «Идеалу Я» (Партии, Истории, Расе, Нации, Пролетариату, Истинной Вере, Традиции и пр.).
© Автономов Денис
#размышления
#психоанализ
#лем
#перверсия
Ему чудом удалось выжить во Львовском холокосте благодаря поддельным документам. Он даже смог устроиться на работу сварщиком в немецкую фирму во время оккупации Польши.
Считается, что рассказ об разборе трупов и взаимодействии главного героя с офицером СС (представителем «высшей расы»), приводимый в романе «Глас Господа» – является его собственной, личной историей.
В 1946 году Станислав Лем дебютирует как писатель с романом «Человек с Марса» (переведен на русский), который был написан тремя годами ранее, когда он уже был уже полностью на нелегальном положении, скрываясь от нацистов, которые решили завершить «окончательное решение еврейского вопроса».
В этом романе, марсианин настолько чужд человеку и настолько не похож на людей, что никакой контакт или диалог с ним попросту невозможен.
А ещё, он не просто чужд и непознаваем, но и настолько хитёр и попросту злобен (хотя возможно это «злоба» спроецирована, он злобен настолько, насколько «зол» вирус или болезнетворная бактерия), что нет никакого смысла и пытаться с ним договориться – его надо просто уничтожить.
Есть конечно вопрос, является ли одна из главных идей Лема о принципиальной непознаваемости и невозможности контакта с инопланетным Другим (на примере «Соляриса», «Эдема», «Фиаско» и других книг), производным от этого невозможного контакта с нацистом (офицером СС)?
Нацист – это не просто распоясавшееся, агрессивное животное. В этом нет ничего нового или удивительного (достаточно вспомнить обширную историю человеческий войн и геноцидов).
Речь, как раз не идёт об торжестве Ид (Оно), которое хочет непристойно наслаждаться эври дей.
Двадцатый век показал, что Супер-Эго может быть не только патологическим или архаичным, но и например, расистским и ксенофобным.
Люди ответственные за холокост, создание и эксплуатацию ГУЛАГов и других лагерей смерти, большей части, были не демонами-психопатами, а движимыми Супер-Эго «благодетелями».
Настоящее извращение – это не поиски чувственного наслаждения в духе Маркиза де Сада, а служение «Идеалу Я» (Партии, Истории, Расе, Нации, Пролетариату, Истинной Вере, Традиции и пр.).
© Автономов Денис
#размышления
#психоанализ
#лем
#перверсия
Так вот, чтобы было понятно, как Станислав Лем описывал этого офицера (роман «Глас Господа»). Обратите внимание, тут нет и следа звероподобного Ид.
Напротив, здесь один чистый «ангельский» Идеал-Я во всей его красоте и мерзости, выступающей под эгидой этического (и даже эстетического) долга и/или подчинения авторитету фюрера.
Дадим слово С. Лему: «Это был бог войны — молодой, статный, высокий; серебряное шитье его мундира словно бы поседело или подернулось пеплом от жара. Он был в полном боевом снаряжении — "Железный крест" у воротника, бинокль в футляре на груди, глубокий шлем, револьвер в кобуре, для удобства сдвинутый к пряжке ремня; рукой в перчатке он держал чистый, аккуратно сложенный платок, который время от времени прикладывал к носу, — экзекуция шла уже давно, с самого утра, пламя успело подобраться к ранее расстрелянным, которые лежали в углу двора, и оттуда разило жарким смрадом горящих тел.
Но молодое божество в мундире, обшитом пепельно-сизой серебристой тесьмой, не нуждалось в подобных приемах, чтобы выполнять свои обязанности безупречно.
Оно стояло на небольшом возвышении, поднеся к носу белоснежный платок; в этом жесте проглядывал завсегдатай салонов и дуэлянт рачительный хозяин и вождь в одном лице.
В воздухе плавали хлопья копоти, гонимые жаром, — ведь рядом, за толстыми стенами, в зарешеченных окнах без стекол ревел огонь, — но ни пятнышка сажи не было на офицере и его белоснежном платке. Захваченный таким совершенством, Раппопорт забыл о себе...
...Хоть он и обращался к нам, мы не были для него людьми. Пусть даже мы в принципе понимаем человеческую речь, но людьми не являемся — он знал это твердо. И он ничего не смог бы нам объяснить, даже если бы очень того захотел.
Он мог с нами делать что угодно, но вступать в какие-либо переговоры не мог для переговоров нужна сторона, хотя бы в каком-то отношении равная, а на этом тюремном дворе существовали только он сам да его подчиненные...».
Как писал С. Жижек (см. «С днем рождения, Кант, ты - паршивый садист!»): «...Он наслаждался, но исключительно интерпассивно, посредством Другого, «темным богом», которого Сад называл «Высшим Существом во Зле» (l'être suprême en méchanceté). Выражаясь несколько упрощенно, хотя офицер СС и мог делать вид (и искренне верить), что работает на благо (своей нации, избавляя ее от врагов), именно то, как он это делал (жестокость концентрационные лагеря) сделали его бюрократом зла, агентом того, что Гегель назвал бы этической субстанцией (Sitten) своей нации».
#лем
#жижек
#этика
Напротив, здесь один чистый «ангельский» Идеал-Я во всей его красоте и мерзости, выступающей под эгидой этического (и даже эстетического) долга и/или подчинения авторитету фюрера.
Дадим слово С. Лему: «Это был бог войны — молодой, статный, высокий; серебряное шитье его мундира словно бы поседело или подернулось пеплом от жара. Он был в полном боевом снаряжении — "Железный крест" у воротника, бинокль в футляре на груди, глубокий шлем, револьвер в кобуре, для удобства сдвинутый к пряжке ремня; рукой в перчатке он держал чистый, аккуратно сложенный платок, который время от времени прикладывал к носу, — экзекуция шла уже давно, с самого утра, пламя успело подобраться к ранее расстрелянным, которые лежали в углу двора, и оттуда разило жарким смрадом горящих тел.
Но молодое божество в мундире, обшитом пепельно-сизой серебристой тесьмой, не нуждалось в подобных приемах, чтобы выполнять свои обязанности безупречно.
Оно стояло на небольшом возвышении, поднеся к носу белоснежный платок; в этом жесте проглядывал завсегдатай салонов и дуэлянт рачительный хозяин и вождь в одном лице.
В воздухе плавали хлопья копоти, гонимые жаром, — ведь рядом, за толстыми стенами, в зарешеченных окнах без стекол ревел огонь, — но ни пятнышка сажи не было на офицере и его белоснежном платке. Захваченный таким совершенством, Раппопорт забыл о себе...
...Хоть он и обращался к нам, мы не были для него людьми. Пусть даже мы в принципе понимаем человеческую речь, но людьми не являемся — он знал это твердо. И он ничего не смог бы нам объяснить, даже если бы очень того захотел.
Он мог с нами делать что угодно, но вступать в какие-либо переговоры не мог для переговоров нужна сторона, хотя бы в каком-то отношении равная, а на этом тюремном дворе существовали только он сам да его подчиненные...».
Как писал С. Жижек (см. «С днем рождения, Кант, ты - паршивый садист!»): «...Он наслаждался, но исключительно интерпассивно, посредством Другого, «темным богом», которого Сад называл «Высшим Существом во Зле» (l'être suprême en méchanceté). Выражаясь несколько упрощенно, хотя офицер СС и мог делать вид (и искренне верить), что работает на благо (своей нации, избавляя ее от врагов), именно то, как он это делал (жестокость концентрационные лагеря) сделали его бюрократом зла, агентом того, что Гегель назвал бы этической субстанцией (Sitten) своей нации».
#лем
#жижек
#этика