А теперь о первой (хронологически) сценой с магическим обрядом — из того же сериала «Рим», в исполнении той же Сервилии. Здесь она еще свежа, бодра и чрезвычайно свирепа. И этот ритуал гораздо ближе к историческим прототипам, а именно, к процедуре создания дефиксиона. Именно так, судя по всему, изготавливались таблички с проклятиями: на листе свинца гвоздем чертили фигуры и магические знаки, а также сам текст проклятия (который при этом произносили вслух), после чего лист складывали или сворачивали трубочкой вокруг того же гвоздя либо протыкали гвоздем. Обращались при этом к богам преисподней — Плутону, Прозерпине, Гекате, Паркам и Фуриям, а также к Гермесу в его роли психопомпа. Одним из типичных приемов было последовательное перечисление частей тела жертвы, которые должны пострадать в результате проклятия.
В числе близких прототипов дефиксиона, при помощи которого Сервилия пытается погубить Цезаря и Атию, — римские магические таблички 80—40 гг. до н.э. (I2 2520 в Корпусе латинских надписей). Это пять тонких свинцовых листков, каждый из которых обернут вокруг гвоздя и содержит проклятие в адрес одного человека. Эти тексты написаны одной рукой и приблизительно одновременно (в феврале), оставлены без подписи и различаются только именами жертв; вот для примера проклятие в адрес некоего Плотия:
«О благая и прекрасная Прозерпина, ты же Сальвия [“Спасительница”], если будет угодно тебе это имя, супруга Плутона! Отними у Плотия здоровье, тело, цвет лица, силу и достоинства [vires; virtutes]! Предай его Плутону, мужу твоему. Да не избегнет он этого никакими уловками. Предай его четырехдневной, трехдневной, ежедневной лихорадке, и пусть они все борются и сражаются в нем; пусть повергают и одолевают его, доколе не вырвут из него жизнь. Засим [10] предаю эту жертву тебе, Прозерпина, ты же Ахерусия [богиня подземной реки Ахеронт], если будет угодно тебе это имя. Отправь, молю тебя, трехглавого пса, чтобы тот вырвал у Плотия сердце. Пообещай, что дашь ему [псу] три жертвы: фиников, сушеных смокв, черную свинью, если управится до начала месяца марта. Вот что я дам тебе, Прозерпина Сальвия, когда исполнишь мое желание:
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе голову Плотия, раба (или сына) Авонии, [20],
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе лоб Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе брови Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе веки Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе зрачки глаз Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе ноздри, губы, уши, нос, язык и зубы Плотия, чтобы Плотий не смог сказать, что его терзает; его шею, плечи, руки, пальцы, чтобы он не смог никак облегчить свои муки; [30] его грудь, печень, сердце, легкие, чтобы он не смог почуять, что причиняет ему боль; его кишки, желудок, пуп, бока, чтобы он не мог уснуть; его лопатки, чтобы он не мог спать крепким сном; его яички, чтобы он не мог мочиться; его ягодицы, задний проход, бедра, колени, голени, лодыжки, подошвы, пальцы ног и ногти [на ногах], чтобы он не мог стоять. И если было написано какое-то проклятие, [40] великое или малое, если Плотий правильно [т.е. по законам магии] написал и совершил что-то [против меня], то я предаю Плотия тебе, чтобы ты совершила все это с ним до конца февраля. Будь он проклят! В преисподнюю его! Проклинаю его насмерть! Соверши с ним [все это], предай его [Плутону?], чтобы он не увидел, как сменится месяц!»
В сущности, это такое же проклятие, что и в сцене из сериала, только более развернутое. Нам показывают в основном завершающую стадию ритуала, в которой вступает в дело симпатическая магия: на листе с уже готовым текстом проклятия Сервилия чертит условную человеческую фигуру и, читая проклятие, протыкает и перечеркивает эту фигуру гвоздем в стратегически важных местах — тех самых, которые называет вслух. В заключение она сворачивает лист в трубочку и отдает рабыне — надо полагать, чтобы та спрятала его в подходящем месте (например, как это нередко делали, в могиле человека, умершего насильственной смертью).
В числе близких прототипов дефиксиона, при помощи которого Сервилия пытается погубить Цезаря и Атию, — римские магические таблички 80—40 гг. до н.э. (I2 2520 в Корпусе латинских надписей). Это пять тонких свинцовых листков, каждый из которых обернут вокруг гвоздя и содержит проклятие в адрес одного человека. Эти тексты написаны одной рукой и приблизительно одновременно (в феврале), оставлены без подписи и различаются только именами жертв; вот для примера проклятие в адрес некоего Плотия:
«О благая и прекрасная Прозерпина, ты же Сальвия [“Спасительница”], если будет угодно тебе это имя, супруга Плутона! Отними у Плотия здоровье, тело, цвет лица, силу и достоинства [vires; virtutes]! Предай его Плутону, мужу твоему. Да не избегнет он этого никакими уловками. Предай его четырехдневной, трехдневной, ежедневной лихорадке, и пусть они все борются и сражаются в нем; пусть повергают и одолевают его, доколе не вырвут из него жизнь. Засим [10] предаю эту жертву тебе, Прозерпина, ты же Ахерусия [богиня подземной реки Ахеронт], если будет угодно тебе это имя. Отправь, молю тебя, трехглавого пса, чтобы тот вырвал у Плотия сердце. Пообещай, что дашь ему [псу] три жертвы: фиников, сушеных смокв, черную свинью, если управится до начала месяца марта. Вот что я дам тебе, Прозерпина Сальвия, когда исполнишь мое желание:
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе голову Плотия, раба (или сына) Авонии, [20],
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе лоб Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе брови Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе веки Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе зрачки глаз Плотия;
Прозерпина Сальвия, я отдаю тебе ноздри, губы, уши, нос, язык и зубы Плотия, чтобы Плотий не смог сказать, что его терзает; его шею, плечи, руки, пальцы, чтобы он не смог никак облегчить свои муки; [30] его грудь, печень, сердце, легкие, чтобы он не смог почуять, что причиняет ему боль; его кишки, желудок, пуп, бока, чтобы он не мог уснуть; его лопатки, чтобы он не мог спать крепким сном; его яички, чтобы он не мог мочиться; его ягодицы, задний проход, бедра, колени, голени, лодыжки, подошвы, пальцы ног и ногти [на ногах], чтобы он не мог стоять. И если было написано какое-то проклятие, [40] великое или малое, если Плотий правильно [т.е. по законам магии] написал и совершил что-то [против меня], то я предаю Плотия тебе, чтобы ты совершила все это с ним до конца февраля. Будь он проклят! В преисподнюю его! Проклинаю его насмерть! Соверши с ним [все это], предай его [Плутону?], чтобы он не увидел, как сменится месяц!»
В сущности, это такое же проклятие, что и в сцене из сериала, только более развернутое. Нам показывают в основном завершающую стадию ритуала, в которой вступает в дело симпатическая магия: на листе с уже готовым текстом проклятия Сервилия чертит условную человеческую фигуру и, читая проклятие, протыкает и перечеркивает эту фигуру гвоздем в стратегически важных местах — тех самых, которые называет вслух. В заключение она сворачивает лист в трубочку и отдает рабыне — надо полагать, чтобы та спрятала его в подходящем месте (например, как это нередко делали, в могиле человека, умершего насильственной смертью).
В сериале этот обряд сработал наполовину: что случилось с Цезарем, знают все, но Атия оказалась неубиваемой. Любопытно, однако, сравнить сцену убийства Цезаря с теми манипуляциями, которые Сервилия проделала с фигуркой, изображенной на листе. И еще можно обратить внимание вот на что: пока Сервилия проводит свой ритуал, параллельно завязывается та самая цепь событий, в результате которой Цезарь в нужный момент останется без защиты (но пересказывать это долго, лучше посмотреть «Рим», он замечательный).
#древнеримскаямифология #античнаямагия #древнийрим #проклятия #жертвоприношения #подземныебоги #магия #Прозерпина #Цербер
#древнеримскаямифология #античнаямагия #древнийрим #проклятия #жертвоприношения #подземныебоги #магия #Прозерпина #Цербер
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Сервилия проклинает Цезаря и Атию. Изготовление дефиксиона
Вспомним еще раз начало той формулы devotio, которую произносит Деций Мус: «Янус, Юпитер, Марс‑отец, Квирин, Беллона, Лары, божества пришлые и боги здешние, боги, в чьих руках мы и враги наши, и боги преисподней…»
Почему на первом месте Янус? Он — бог начал, порогов и дверей. По традиции, с обращения к нему полагалось начинать любую публичную религиозную церемонию, так как он «открывает двери» к остальным богам. Эта традиция зафиксирована у Овидия в «Фастах»:
Я же опять: «Почему, хоть богов и других почитаю,
Первому, Янус, тебе ладан несу и вино?»
«Ибо лишь после меня, порогов хранителя, можешь
Ты до любого достичь, — так он сказал, — божества» (I.170—174).
(Причудливая параллель: в вудуистском пантеоне ту же функцию выполняет Легба, владыка перекрестков и дверей, с обращения к которому тоже начинаются все церемонии.)
Далее — Юпитер, Марс и Квирин. Это так называемая архаическая триада: предполагают, что именно их римляне первоначально чтили выше всех прочих богов, и подтверждение этому —то, что из всех фламинов (жрецов отдельных божеств) высшие места в иерархии занимали служители Юпитера, Марса и Квирина (именно в таком порядке).
Далее — Беллона. Тут все очевидно, это богиня войны, и было бы странно не призвать ее в такой ситуации.
Затем — Лары, которые поминаются здесь как герои-предки, после смерти обретшие божественный или полубожественный статус.
Отдельно замечательна формулировка «божества пришлые и боги здешние, боги, в чьих руках мы и враги наши». Во-первых, она красноречиво говорит о том, насколько инклюзивна была римская религия и как охотно римляне ассимилировали чужих и «пришлых» божеств. Во-вторых, идея молиться богам своих врагов только на первый взгляд вызывает некоторую оторопь. На деле же считалось, что любого бога можно переманить на свою сторону, пообещав щедрые дары. В частности, для этого существовал особый обряд, который иногда проводили под стенами осажденных городов. Он назывался evocatio (эвокация, букв. «вызывание») и, как верили, принес римлянам победу над Вейями, Карфагеном и рядом других городов. А в 30 году н.э., во время осады египетской Александрии, эвокацию провел Октавиан Август, чтобы деморализовать Марка Антония — переманив на свою сторону Диониса, которого Антоний считал своим божественным покровителем.
Но вернемся к формуле devotio. Последними в ней упоминаются «боги преисподней», и это не требует долгих пояснений: именно подземным богам предназначена жертва Деция (его собственная жизнь, а с нею — жизни вражеских воинов).
В целом, devotio Деция — это публичный религиозно-магический обряд. Как обстоит дело с частными обрядами? В одном из примеров частных обрядов, показанных в сериале «Рим», — в сцене самоубийства Сервилии (сильно упрощенном аналоге devotio) — перечень божеств резко сокращается до «богов подземных» как непосредственных адресатов жертвы. И это вполне понятно: никаких общественно-значимых целей ритуал не преследует (соответственно, триада верховных богов ни при чем), военной ситуации не наблюдается (Беллона ни при чем), а обращение к Янусу и ларам замещается отсылкой к «древнейшим и священнейшим» предкам из рода Юниев, «из чьих костей воздвигли семь холмов Рима».
В другом обряде (ритуале изготовления дефиксиона) Сервилия призывает по именам нескольких божеств, — посмотрим, каких. К Янусу она, опять же, не обращается — у нее есть свои личные «открыватели дверей». Во-первых, это «боги Юниев», они же родовые лары, они же предки рода Юниев, под покровительство которых Сервилия в свое время перешла в результате замужества. Во-вторых, чуть позже она употребляет выражение «души моих предков», — а Сервилия, как сериальная, так и историческая, принадлежала к роду Сервилиев, не менее древнему и знатному, чем Юнии. Таким образом, она призывает на помощь два «комплекта» предков — своих и мужа — как богов-покровителей, способных исполнить ее желание и позаботиться о том, чтобы ее обидчиков настигло возмездие.
Почему на первом месте Янус? Он — бог начал, порогов и дверей. По традиции, с обращения к нему полагалось начинать любую публичную религиозную церемонию, так как он «открывает двери» к остальным богам. Эта традиция зафиксирована у Овидия в «Фастах»:
Я же опять: «Почему, хоть богов и других почитаю,
Первому, Янус, тебе ладан несу и вино?»
«Ибо лишь после меня, порогов хранителя, можешь
Ты до любого достичь, — так он сказал, — божества» (I.170—174).
(Причудливая параллель: в вудуистском пантеоне ту же функцию выполняет Легба, владыка перекрестков и дверей, с обращения к которому тоже начинаются все церемонии.)
Далее — Юпитер, Марс и Квирин. Это так называемая архаическая триада: предполагают, что именно их римляне первоначально чтили выше всех прочих богов, и подтверждение этому —то, что из всех фламинов (жрецов отдельных божеств) высшие места в иерархии занимали служители Юпитера, Марса и Квирина (именно в таком порядке).
Далее — Беллона. Тут все очевидно, это богиня войны, и было бы странно не призвать ее в такой ситуации.
Затем — Лары, которые поминаются здесь как герои-предки, после смерти обретшие божественный или полубожественный статус.
Отдельно замечательна формулировка «божества пришлые и боги здешние, боги, в чьих руках мы и враги наши». Во-первых, она красноречиво говорит о том, насколько инклюзивна была римская религия и как охотно римляне ассимилировали чужих и «пришлых» божеств. Во-вторых, идея молиться богам своих врагов только на первый взгляд вызывает некоторую оторопь. На деле же считалось, что любого бога можно переманить на свою сторону, пообещав щедрые дары. В частности, для этого существовал особый обряд, который иногда проводили под стенами осажденных городов. Он назывался evocatio (эвокация, букв. «вызывание») и, как верили, принес римлянам победу над Вейями, Карфагеном и рядом других городов. А в 30 году н.э., во время осады египетской Александрии, эвокацию провел Октавиан Август, чтобы деморализовать Марка Антония — переманив на свою сторону Диониса, которого Антоний считал своим божественным покровителем.
Но вернемся к формуле devotio. Последними в ней упоминаются «боги преисподней», и это не требует долгих пояснений: именно подземным богам предназначена жертва Деция (его собственная жизнь, а с нею — жизни вражеских воинов).
В целом, devotio Деция — это публичный религиозно-магический обряд. Как обстоит дело с частными обрядами? В одном из примеров частных обрядов, показанных в сериале «Рим», — в сцене самоубийства Сервилии (сильно упрощенном аналоге devotio) — перечень божеств резко сокращается до «богов подземных» как непосредственных адресатов жертвы. И это вполне понятно: никаких общественно-значимых целей ритуал не преследует (соответственно, триада верховных богов ни при чем), военной ситуации не наблюдается (Беллона ни при чем), а обращение к Янусу и ларам замещается отсылкой к «древнейшим и священнейшим» предкам из рода Юниев, «из чьих костей воздвигли семь холмов Рима».
В другом обряде (ритуале изготовления дефиксиона) Сервилия призывает по именам нескольких божеств, — посмотрим, каких. К Янусу она, опять же, не обращается — у нее есть свои личные «открыватели дверей». Во-первых, это «боги Юниев», они же родовые лары, они же предки рода Юниев, под покровительство которых Сервилия в свое время перешла в результате замужества. Во-вторых, чуть позже она употребляет выражение «души моих предков», — а Сервилия, как сериальная, так и историческая, принадлежала к роду Сервилиев, не менее древнему и знатному, чем Юнии. Таким образом, она призывает на помощь два «комплекта» предков — своих и мужа — как богов-покровителей, способных исполнить ее желание и позаботиться о том, чтобы ее обидчиков настигло возмездие.
Поскольку обряд носит частный, а не публичный характер, те же обожествленные предки служат здесь — вместо Януса — «проводниками» к другим божествам. Эти другие божества, призываемые в свидетели обряда, — Тихе (в русской озвучке — Судьба), Мегера и Немезида. С последними двумя все очевидно: Мегера — одна из Фурий, Немезида — богиня отмщения, греческая, как и Тихе. Тихе (которую римляне отождествляли с Фортуной), — это «судьба» не как «предназначение» или «предопределенность», а слепая богиня превратностей и непостоянства судьбы, богиня случая, который, среди прочего, может в одночасье лишить человека всех преимуществ и благ (удачный, кстати, выбор для борьбы с везунчиком Цезарем — переманить «его» Фортуну на свою сторону).
(Кстати, сохранившиеся аутентичные образцы магических заклинаний тоже весьма конкретны и не содержат вводных обращений ни к верховным божествам пантеона, ни ко всей совокупности божественных сил, — оператор обращается только к тем богам или богиням, которые непосредственно могут исполнить желаемое.)
Так или иначе, почти все те божества, к которым обращается Сервилия, — божества хтонические (с одной стороны, подземные Фурии и Немезида, с другой — души умерших), кроме собственно Тихе. Но и та, во-первых, близка по функциям таким «преисподним» богиням, как Мойры/Парки и Немезида, а во-вторых, в позднеантичную эпоху иногда отождествлялась с Гекатой — главной покровительницей любовной и вредоносной магии.
В завершение посмотрим на частный (не публичный) религиозный (не магический) ритуал, который кажется необычным, но вполне соответствует культовой логике. Это молитва, которую возносит другой персонаж «Рима» — Тит Пулло(н), сидящий в яме в ожидании казни на арене. Тит приносит жертву и просит богов хранить его возлюбленную и друга. Это молитва частного характера, не связанная с важными общественными делами, так что для начала резонно было бы обратиться к своим родовым ларам или душам предков, но Тит Пулло — сын рабыни, не знающий отца и не имеющий корней. Поэтому его молитва открывается стандартным обращением к Янусу.
А дальше начинаются как будто бы странности: в защитники своим близким Тит почему-то призывает хтонических богов — Гею и Диса (в русской озвучке — Плутона). Если богиню земли (а как раз на переходе от Республики к Империи римляне заимствовали греческий культ Геи, которой стали поклоняться под именем Terra Mater — Мать-Земля) вполне можно рассматривать как кормилицу и хранительницу живых, то Дис/Диспатер/Плутон — определенно подземный бог, в тот период уже связывавшийся в большей мере со смертью, чем с поддержанием жизни. Одним словом, Тит обращается к хтоническим богам — почему?
Надо полагать, потому, что ни к кому другому в таком положении он воззвать не может. Во-первых, он сам сидит в подземной темнице, во-вторых, ему нечего принести в жертву, кроме таракана, который едва ли годится в дар богам небесным. Итак, Тит взывает к тем единственным божествам, которые, с одной стороны, могут услышать его в этой ситуации, а с другой — все же способны исполнить его просьбу хотя бы отчасти. Да и это не магический ритуал, требующий прицельно-точного выбора исполнителей просьбы: в роли «защитника вообще», по большому счету, может выступить почти любое божество (пусть хотя бы «от противного» — если и не помочь, то, как минимум, обойти человека своим недоброжелательным вниманием).
Так что культовая логика в этом действительно есть, и создатели «Рима» свое дело знали 😊 А с точки зрения логики сценария любопытно, что друг Тита, за которого он молился, вскоре попадет в большую беду, от которой слегка тронется умом и начнет называть себя сыном Диса (в русской озвучке — внезапно Аида, ну да ладно).
Ну и не могу не добавить, что сама сцена молитвы Тита Пулло — одна из самых трогательных во всем сериале. (Если кто не смотрел «Рим» и начнет переживать за Тита, — не нужно, с ним все будет более-менее хорошо.)
(Кстати, сохранившиеся аутентичные образцы магических заклинаний тоже весьма конкретны и не содержат вводных обращений ни к верховным божествам пантеона, ни ко всей совокупности божественных сил, — оператор обращается только к тем богам или богиням, которые непосредственно могут исполнить желаемое.)
Так или иначе, почти все те божества, к которым обращается Сервилия, — божества хтонические (с одной стороны, подземные Фурии и Немезида, с другой — души умерших), кроме собственно Тихе. Но и та, во-первых, близка по функциям таким «преисподним» богиням, как Мойры/Парки и Немезида, а во-вторых, в позднеантичную эпоху иногда отождествлялась с Гекатой — главной покровительницей любовной и вредоносной магии.
В завершение посмотрим на частный (не публичный) религиозный (не магический) ритуал, который кажется необычным, но вполне соответствует культовой логике. Это молитва, которую возносит другой персонаж «Рима» — Тит Пулло(н), сидящий в яме в ожидании казни на арене. Тит приносит жертву и просит богов хранить его возлюбленную и друга. Это молитва частного характера, не связанная с важными общественными делами, так что для начала резонно было бы обратиться к своим родовым ларам или душам предков, но Тит Пулло — сын рабыни, не знающий отца и не имеющий корней. Поэтому его молитва открывается стандартным обращением к Янусу.
А дальше начинаются как будто бы странности: в защитники своим близким Тит почему-то призывает хтонических богов — Гею и Диса (в русской озвучке — Плутона). Если богиню земли (а как раз на переходе от Республики к Империи римляне заимствовали греческий культ Геи, которой стали поклоняться под именем Terra Mater — Мать-Земля) вполне можно рассматривать как кормилицу и хранительницу живых, то Дис/Диспатер/Плутон — определенно подземный бог, в тот период уже связывавшийся в большей мере со смертью, чем с поддержанием жизни. Одним словом, Тит обращается к хтоническим богам — почему?
Надо полагать, потому, что ни к кому другому в таком положении он воззвать не может. Во-первых, он сам сидит в подземной темнице, во-вторых, ему нечего принести в жертву, кроме таракана, который едва ли годится в дар богам небесным. Итак, Тит взывает к тем единственным божествам, которые, с одной стороны, могут услышать его в этой ситуации, а с другой — все же способны исполнить его просьбу хотя бы отчасти. Да и это не магический ритуал, требующий прицельно-точного выбора исполнителей просьбы: в роли «защитника вообще», по большому счету, может выступить почти любое божество (пусть хотя бы «от противного» — если и не помочь, то, как минимум, обойти человека своим недоброжелательным вниманием).
Так что культовая логика в этом действительно есть, и создатели «Рима» свое дело знали 😊 А с точки зрения логики сценария любопытно, что друг Тита, за которого он молился, вскоре попадет в большую беду, от которой слегка тронется умом и начнет называть себя сыном Диса (в русской озвучке — внезапно Аида, ну да ладно).
Ну и не могу не добавить, что сама сцена молитвы Тита Пулло — одна из самых трогательных во всем сериале. (Если кто не смотрел «Рим» и начнет переживать за Тита, — не нужно, с ним все будет более-менее хорошо.)
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Молитва Тита Пулло
На сайте выложена большая статья о ларах - древнеримских богах-хранителях. Рассматривается их происхождение (вероятнее всего - от обожествленных предков) и многообразные функции (хранители рода, семьи и дома, перекрестков и кварталов, селений и целых городов, в том числе самого Рима, а также полей и дорог - сухопутных и морских). Описываются ларарии - домашние святилища со статуэтками и живописными изображениями не только самих ларов, но и всех прочих божеств, которых почитали хозяева дома.
Один из разделов посвящен Матери ларов - темной и ужасной богине, которую в глубокой древности почитали под именем Мания и приносили ей человеческие жертвы; позднее Матерью ларов стала считаться нимфа Лара, лишенная дара речи, сосланная в обитель мертвых и обесчещенная Меркурием, от которого и родились лары - хранители перекрестков.
Еще один раздел - о загадочных "хрюкающих ларах", в которых превратились принесенные в жертву поросята чудесной свиньи, указавшей место для основания города Лавиния, Альба-Лонги или Рима. Ларов-поросят было тридцать, и это число играло важную роль в римской культуре и мифологии, а сам культ хрюкающих ларов, судя по всему, был связан с почитанием той же Матери ларов - божественной/жертвенной свиньи как одной из древних ипостасей богини земли.
В отдельном разделе - история о том, как в самом начале новой эры император Август заместил своими домашними ларами и гением (личным духом-хранителем) так называемых компитальных ларов. Компитальные лары, они же лары-на-перепутьях, были хранителями главных перекрестков римских кварталов - то есть центров местной религиозной и общественной жизни. Культ компитальных ларов был распространен среди низших сословий: служителями этих богов по традиции были вольноотпущенники и рабы. Такой же простонародный характер носил и праздник Компиталий, приходившийся на 1 мая и имевший немало общего с Сатурналиями: в дни этого праздника тоже дозволялись отступления от общепринятых норм и даже откровенно бунтарские проявления (и, кстати, одно время это был единственный праздник, в который рабам официально дозволялось приносить жертвы).
Проще говоря, римский первомай был таким развеселым, что в 70-гг. I века до н.э. некоторые связанные с ними обряды пришлось запретить как непристойные. Однако ни праздник, ни культ квартальных ларов в целом ничуть не утратили популярности. Этой-то популярностью и воспользовался Август: он перенес всенародное поклонение компитальным ларам на своих личных божественных хранителей и тем самым превратился в символического "отца семейства" (paterfamilias) для всего государства. Это был замечательно эффективный ход.
Ну и еще несколько интересных моментов, связанных с культом домашних ларов:
"Помимо культовых изображений, в домашних ларариях хранили символические предметы, связанные как с традициями семьи, так и с важными переменами в жизни ее членов. Мальчик, достигший совершеннолетия, посвящал ларам свой личный амулет (буллу), прежде чем впервые облачиться в мужскую тогу (toga virilis). После ритуального остригания первой бороды срезанные волосы тоже помещались на хранение в ларарий".
В связи с еще одной группой обычаев можно опять вспомнить Сервилию из сериала "Рим" с ее ритуальными обращениями к "богам Юниев" - то есть ларам семьи ее мужа:
"В ночь перед свадьбой невеста жертвовала семейным ларам своих кукол, мячики и нагрудные повязки, а в день свадьбы, символически свидетельствовала о переходе под покровительство новых ларов: по дороге в дом супруга она жертвовала медную монету в компитальном святилище его квартала, еще одну — в его домашнем ларарии и еще одну вручала мужу. Если в браке она становилась матерью семейства (materfamilias), т.е. переходила в семью мужа и под его власть, то в дальнейшем разделяла с мужем обязанности по отправлению домашнего культа".
Подробнее о ларах и о той огромной роли, которую они играли в частной и общественной жизни древних римлян - здесь: https://greek.thesaurusdeorum.com/lary/
Один из разделов посвящен Матери ларов - темной и ужасной богине, которую в глубокой древности почитали под именем Мания и приносили ей человеческие жертвы; позднее Матерью ларов стала считаться нимфа Лара, лишенная дара речи, сосланная в обитель мертвых и обесчещенная Меркурием, от которого и родились лары - хранители перекрестков.
Еще один раздел - о загадочных "хрюкающих ларах", в которых превратились принесенные в жертву поросята чудесной свиньи, указавшей место для основания города Лавиния, Альба-Лонги или Рима. Ларов-поросят было тридцать, и это число играло важную роль в римской культуре и мифологии, а сам культ хрюкающих ларов, судя по всему, был связан с почитанием той же Матери ларов - божественной/жертвенной свиньи как одной из древних ипостасей богини земли.
В отдельном разделе - история о том, как в самом начале новой эры император Август заместил своими домашними ларами и гением (личным духом-хранителем) так называемых компитальных ларов. Компитальные лары, они же лары-на-перепутьях, были хранителями главных перекрестков римских кварталов - то есть центров местной религиозной и общественной жизни. Культ компитальных ларов был распространен среди низших сословий: служителями этих богов по традиции были вольноотпущенники и рабы. Такой же простонародный характер носил и праздник Компиталий, приходившийся на 1 мая и имевший немало общего с Сатурналиями: в дни этого праздника тоже дозволялись отступления от общепринятых норм и даже откровенно бунтарские проявления (и, кстати, одно время это был единственный праздник, в который рабам официально дозволялось приносить жертвы).
Проще говоря, римский первомай был таким развеселым, что в 70-гг. I века до н.э. некоторые связанные с ними обряды пришлось запретить как непристойные. Однако ни праздник, ни культ квартальных ларов в целом ничуть не утратили популярности. Этой-то популярностью и воспользовался Август: он перенес всенародное поклонение компитальным ларам на своих личных божественных хранителей и тем самым превратился в символического "отца семейства" (paterfamilias) для всего государства. Это был замечательно эффективный ход.
Ну и еще несколько интересных моментов, связанных с культом домашних ларов:
"Помимо культовых изображений, в домашних ларариях хранили символические предметы, связанные как с традициями семьи, так и с важными переменами в жизни ее членов. Мальчик, достигший совершеннолетия, посвящал ларам свой личный амулет (буллу), прежде чем впервые облачиться в мужскую тогу (toga virilis). После ритуального остригания первой бороды срезанные волосы тоже помещались на хранение в ларарий".
В связи с еще одной группой обычаев можно опять вспомнить Сервилию из сериала "Рим" с ее ритуальными обращениями к "богам Юниев" - то есть ларам семьи ее мужа:
"В ночь перед свадьбой невеста жертвовала семейным ларам своих кукол, мячики и нагрудные повязки, а в день свадьбы, символически свидетельствовала о переходе под покровительство новых ларов: по дороге в дом супруга она жертвовала медную монету в компитальном святилище его квартала, еще одну — в его домашнем ларарии и еще одну вручала мужу. Если в браке она становилась матерью семейства (materfamilias), т.е. переходила в семью мужа и под его власть, то в дальнейшем разделяла с мужем обязанности по отправлению домашнего культа".
Подробнее о ларах и о той огромной роли, которую они играли в частной и общественной жизни древних римлян - здесь: https://greek.thesaurusdeorum.com/lary/
Thesaurus Deorum: Греция
Лары: общие сведения | Thesaurus Deorum: Греция
Лары — боги-хранители в древнеримской религии. Изначально это могли быть и герои-предки, и хранители очага, полей, границ или урожая ...,
В скандинавской части сайта начинаем понемногу заполнять раздел "Служанки Фригг". Об этих богинях, перечисленных в главе 35 "Видения Гюльви", известно очень мало: в большинстве случаев — только имена и общие функции (о которых, как правило, говорят буквальные значения имен). Но некоторые современные язычники работают с этими богинями и стараются понять их характер и историю. Сведения о служанках Фригг - это по большей части НЛГ (неподтверждаемый личный гнозис), но, как это часто бывает с качественным НЛГ, в нем можно найти ориентиры для культовой практики.
Материалы о служанках Фригг мы будем выкладывать *постепенно* (то есть время от времени) и не в том порядке, в каком эти богини перечислены у Снорри, а в простой алфавитной последовательности. И сразу оговорим один момент: в главе 35 "Видения Гюльви" перечислены 13 богинь (не считая самой Фригг), но в их число включена Фрейя (которую, по словам самого Снорри, почитают наравне с Фригг и у которой есть собственные чертоги, упомянутые еще раньше, в главе 24). Соответственно, остается 12 богинь - но и это еще не всё. Встречается мнение, что в число служанок Фригг не входит Сага, у которой тоже есть собственный двор, но как говорится, "это неточно". Еще более "неточно" всё, что связано с мнением о Хульдре (гипотетической или собирательной лесной богине) как одной из служанок Фригг, то ли заменяющей Сагу, то ли снова дополняющей их число до 13 (а некоторые практики, работающие с девами Фригг, считают это число важным в связи с лунной символикой). Итого, служанок Фригг, по разным версиям, 11, 12 или 13 (мне попадалась и версия, что их 10, но кого еще там исключили из общего числа, я так и не поняла, - возможно, Гевьон). Так или иначе, на сайте будут представлены все тринадцать дев, несмотря на большие сомнения, которые лично у меня в этом отношении вызывает Хульдра.
Кстати, насчет дев. В целом, такое впечатление, что в главе 35 "Видения Гюльви" перечислены (опять же, не считая Фригг) все незамужние асиньи (и, в частности, именно в эту главу Снорри помещает сведения о Фрейе как *вдове* Ода). Замужние (Идунн, Нанна и т.д., и даже Скади, несмотря на ее холодные отношения с мужем) описываются вместе со своими мужьями в других разделах. Таким образом, служанки Фригг - девы (meyjar) в том смысле, что ни одна из не связана узами и обязательствами брака, хотя некоторые из них имеют прямое отношение к любви или браку, а девам как молодым девственницам из них покровительствует только одна (и это, как ни парадоксально, Гевьон, которая, согласно знаменитому мифу об отделении Зеландии от Швеции, в свое время родила четверых сыновей от некоего великана, а позже, согласно "Саге об Инглингах", все-таки вышла замуж за некоего сына Одина).
Сводный материал о Гевьон и статья о богине Саге у нас на сайте появились уже давно, и из всех служанок Фригг эти две - единственные, с которыми исторически связаны свои мифы или хотя бы фрагменты мифологических представлений, выходящие за рамки 35-й главы "ВГ". Мифологические сюжеты об остальных девах Фригг - плоды НЛГ; статьи о них, которые будут выкладываться на сайте, - небольшие, но достаточно содержательные; это можно считать универсальным дисклеймером по всем материалам данной группы и больше не повторяться. Попозже, после этой серии статей, мы выложим и подборку "исторически аутентичных" материалов о служанках Фригг, но сперва посмотрим на наработки современных духовидцев.
Начнем с богини Вар, которая как раз связана с темой брачных обетов (в частности) и клятв (вообще). Cтатья по ссылке:
https://northern.thesaurusdeorum.com/kto-takaya-var/
#скандинавскаямифология #нордика #Фригг #служанкиФригг #Гевьон #Вар #Фрейя #Сага #Хульдра #НЛГ #РейвенКальдера
Материалы о служанках Фригг мы будем выкладывать *постепенно* (то есть время от времени) и не в том порядке, в каком эти богини перечислены у Снорри, а в простой алфавитной последовательности. И сразу оговорим один момент: в главе 35 "Видения Гюльви" перечислены 13 богинь (не считая самой Фригг), но в их число включена Фрейя (которую, по словам самого Снорри, почитают наравне с Фригг и у которой есть собственные чертоги, упомянутые еще раньше, в главе 24). Соответственно, остается 12 богинь - но и это еще не всё. Встречается мнение, что в число служанок Фригг не входит Сага, у которой тоже есть собственный двор, но как говорится, "это неточно". Еще более "неточно" всё, что связано с мнением о Хульдре (гипотетической или собирательной лесной богине) как одной из служанок Фригг, то ли заменяющей Сагу, то ли снова дополняющей их число до 13 (а некоторые практики, работающие с девами Фригг, считают это число важным в связи с лунной символикой). Итого, служанок Фригг, по разным версиям, 11, 12 или 13 (мне попадалась и версия, что их 10, но кого еще там исключили из общего числа, я так и не поняла, - возможно, Гевьон). Так или иначе, на сайте будут представлены все тринадцать дев, несмотря на большие сомнения, которые лично у меня в этом отношении вызывает Хульдра.
Кстати, насчет дев. В целом, такое впечатление, что в главе 35 "Видения Гюльви" перечислены (опять же, не считая Фригг) все незамужние асиньи (и, в частности, именно в эту главу Снорри помещает сведения о Фрейе как *вдове* Ода). Замужние (Идунн, Нанна и т.д., и даже Скади, несмотря на ее холодные отношения с мужем) описываются вместе со своими мужьями в других разделах. Таким образом, служанки Фригг - девы (meyjar) в том смысле, что ни одна из не связана узами и обязательствами брака, хотя некоторые из них имеют прямое отношение к любви или браку, а девам как молодым девственницам из них покровительствует только одна (и это, как ни парадоксально, Гевьон, которая, согласно знаменитому мифу об отделении Зеландии от Швеции, в свое время родила четверых сыновей от некоего великана, а позже, согласно "Саге об Инглингах", все-таки вышла замуж за некоего сына Одина).
Сводный материал о Гевьон и статья о богине Саге у нас на сайте появились уже давно, и из всех служанок Фригг эти две - единственные, с которыми исторически связаны свои мифы или хотя бы фрагменты мифологических представлений, выходящие за рамки 35-й главы "ВГ". Мифологические сюжеты об остальных девах Фригг - плоды НЛГ; статьи о них, которые будут выкладываться на сайте, - небольшие, но достаточно содержательные; это можно считать универсальным дисклеймером по всем материалам данной группы и больше не повторяться. Попозже, после этой серии статей, мы выложим и подборку "исторически аутентичных" материалов о служанках Фригг, но сперва посмотрим на наработки современных духовидцев.
Начнем с богини Вар, которая как раз связана с темой брачных обетов (в частности) и клятв (вообще). Cтатья по ссылке:
https://northern.thesaurusdeorum.com/kto-takaya-var/
#скандинавскаямифология #нордика #Фригг #служанкиФригг #Гевьон #Вар #Фрейя #Сага #Хульдра #НЛГ #РейвенКальдера
Thesaurus Deorum: Скандинавия
Кто такая Вар? — Thesaurus Deorum: Скандинавия
Рейвен Кальдера (с). Вар, или Вара, — хранительница клятв. Ее можно призывать на помощь тем, кому трудно выполнять обещания:
В кельтском разделе сайта опубликован новый перевод текста "Единственная ревность Эмер". Это переложение ирландской саги "Болезнь Кухулина", впервые опубликованное в 1902 году в сборнике Августы Грегори "Кухулин из Муртемне". Именно оно впоследствии легло в основу пьесы Йейтса "Единственная ревность Эмер" (хотя сюжет и смысл исходного текста изменились очень существенно). Версия Грегори поразительно красива; в другом известном мне русском переводе эта красота потеряна, как и многие нюансы смысла, из-за чего и возникла идея сделать новый вариант. Сейчас я составляю комментарии к этому тексту и несколькими любопытными отрывками из них, вероятно, поделюсь здесь, но попозже. Пока что покажу две песни сиды Фанд. Первая - та, которую она поёт, глядя влюбленными глазами на Кухулина, возвращающегося из битвы:
— Как величав этот муж, мчащийся на колеснице! Молод он, безбород; сияет он на пути по вечерней равнине; краем великого леса он едет, близ Сенах Фидге.
— Музыка сидов его не удержит на ложе; кровью он обагрен; я же стою и смотрю на коней его колесницы: в мире им нет подобных — быстры, как весенний ветер!
— Это Кухулин мчится, юный герой, пришедший с равнины Муртемне; горе тому, кто навлек на себя его ярость!
Вторую песню Фанд поёт уже под конец истории, - простившись с Кухулином, стоя на морскому берегу и глядя, как навстречу ей по волнам мчится Мананнан, "друг Луга", - ее бессмертный супруг, который в финале саги окончательно развяжет узел событий.
— Смотрите, вот Мананнан, великий сын моря! Он пришел с равнин Эогана из Устья Реки. Вот Мананнан, владыка светлых холмов; когда-то он был мне дорог.
— Он, быть может, поныне верен и не носит на сердце ревность: нас ведет дорога любви.
— Было время — мы с другом Луга жили в солнечном доме Инвер, и, казалось, ничто на свете нас вовеки не разлучит.
— Взял меня Мананнан женою — я была достойной супругой; дал он мне золотое запястье — выкуп за мою красоту.
— Вижу, скачет ко мне по морю всадник, смертным глазам незримый, по волнам пышногривым мчится — нет нужды ему в кораблях.
— А меня увлекло на муки неразумье женского сердца: тот, кого я любила без меры, на страданья меня обрек.
— Так прощай, прекрасный Кухулин! С легким сердцем тебя оставлю и, хотя не вернусь обратно, не держи на меня обид!
— Что же горше разлуки с милым? Одному лишь из нас не горько! Тяжело мне нести обиду, Лаэг-возница, сын Риангабры!
— Возвращусь к своему супругу: он уважит мои желанья. Вот, смотрите, как ухожу я, — да не скажут: «Ушла тайком!»
Полный текст саги на сайте:
https://celtic.thesaurusdeorum.com/edinstvennaya-revnost-emer/
#кельтика #кельты #кельтскаямифология #ирландскаямифология #Кухулин #Мананнан
— Как величав этот муж, мчащийся на колеснице! Молод он, безбород; сияет он на пути по вечерней равнине; краем великого леса он едет, близ Сенах Фидге.
— Музыка сидов его не удержит на ложе; кровью он обагрен; я же стою и смотрю на коней его колесницы: в мире им нет подобных — быстры, как весенний ветер!
— Это Кухулин мчится, юный герой, пришедший с равнины Муртемне; горе тому, кто навлек на себя его ярость!
Вторую песню Фанд поёт уже под конец истории, - простившись с Кухулином, стоя на морскому берегу и глядя, как навстречу ей по волнам мчится Мананнан, "друг Луга", - ее бессмертный супруг, который в финале саги окончательно развяжет узел событий.
— Смотрите, вот Мананнан, великий сын моря! Он пришел с равнин Эогана из Устья Реки. Вот Мананнан, владыка светлых холмов; когда-то он был мне дорог.
— Он, быть может, поныне верен и не носит на сердце ревность: нас ведет дорога любви.
— Было время — мы с другом Луга жили в солнечном доме Инвер, и, казалось, ничто на свете нас вовеки не разлучит.
— Взял меня Мананнан женою — я была достойной супругой; дал он мне золотое запястье — выкуп за мою красоту.
— Вижу, скачет ко мне по морю всадник, смертным глазам незримый, по волнам пышногривым мчится — нет нужды ему в кораблях.
— А меня увлекло на муки неразумье женского сердца: тот, кого я любила без меры, на страданья меня обрек.
— Так прощай, прекрасный Кухулин! С легким сердцем тебя оставлю и, хотя не вернусь обратно, не держи на меня обид!
— Что же горше разлуки с милым? Одному лишь из нас не горько! Тяжело мне нести обиду, Лаэг-возница, сын Риангабры!
— Возвращусь к своему супругу: он уважит мои желанья. Вот, смотрите, как ухожу я, — да не скажут: «Ушла тайком!»
Полный текст саги на сайте:
https://celtic.thesaurusdeorum.com/edinstvennaya-revnost-emer/
#кельтика #кельты #кельтскаямифология #ирландскаямифология #Кухулин #Мананнан
Thesaurus Deorum: кельты
Единственная ревность Эмер | Thesaurus Deorum: кельты
Переложение ирландской саги "Болезнь Кухулина". / Автор: Августа Грегори (с) / Перевод: Анна Блейз (с) / Случилось однажды, под Самайн, что мужи Улада ...
Желая узнать, что такое равнина Муртемне, которая так часто упоминается в связи с Кухулином, мы обращаемся к одной метрической "старине мест". И она сообщает нам, что Кухулин в некотором смысле тоже обитал на дне морском, а также пополняет наш бестиарий опасным сосалом (посмотрим правде в глаза: это и в самом деле оно):
Равнина Муртемне, откуда такое имя? Нетрудно сказать. Море ее покрывало после Потопа трижды по десять лет, оттого и назвали ее Муртемне (muir + te[i]me), что значит «мрак моря» (temhe in mara) или «под кровлею моря» (fo scemil mara h-é). Или же было над нею волшебное море (muir draidechta), а в нем — осьминог (? muir-selche, букв. «морская улитка»), который всасывал все, что пожелает. Мог он втянуть целиком мужа в доспехах, и тот оставался лежать на дне его сумки сокровищ (autsad-bolg). Дагда пришел со своей булавою гнева (lorg anfaid), и ударил ей осьминога, и промолвил такие слова: «Отвороти пустую голову свою! Отвороти свое прожорливое тело! Отвороти свое ненасытное чело! Изыди! Прочь!» И осьминог отступил, а с ним отступило и море; вот почему, быть может, то место назвали Равниной Муртемне. — Метрические диннхенхас («старины мест»), 99.
#кельтика #Кухулин #кельтскаямифология #кельты #Дагда #морскиечудовища
Равнина Муртемне, откуда такое имя? Нетрудно сказать. Море ее покрывало после Потопа трижды по десять лет, оттого и назвали ее Муртемне (muir + te[i]me), что значит «мрак моря» (temhe in mara) или «под кровлею моря» (fo scemil mara h-é). Или же было над нею волшебное море (muir draidechta), а в нем — осьминог (? muir-selche, букв. «морская улитка»), который всасывал все, что пожелает. Мог он втянуть целиком мужа в доспехах, и тот оставался лежать на дне его сумки сокровищ (autsad-bolg). Дагда пришел со своей булавою гнева (lorg anfaid), и ударил ей осьминога, и промолвил такие слова: «Отвороти пустую голову свою! Отвороти свое прожорливое тело! Отвороти свое ненасытное чело! Изыди! Прочь!» И осьминог отступил, а с ним отступило и море; вот почему, быть может, то место назвали Равниной Муртемне. — Метрические диннхенхас («старины мест»), 99.
#кельтика #Кухулин #кельтскаямифология #кельты #Дагда #морскиечудовища
Поговорим про Лугайда Красных Полос (Lugaid Riab nDerg), который дважды упоминается в саге «Единственная ревность Эмер». Чрезвычайно интересный персонаж во многом, начиная с имени. Известны другие переводческие интерпретации этого имени — «Лугайд Кровавых (или Красных) Шрамов», «Лугайд Кровавых Ударов» и даже «Лугайд Красное Небо». Известны и попытки обосновать эти версии лингвистически. Но в сагах и других древнеирландских источниках речь определенно идет не о шрамах, а о двух красных поперечных полосках на теле. Точнее, говоря, это два красных кольца — одно на шее, другое на поясе. Фактически, родимые пятна весьма своеобразного происхождения.
Начнем ab ovis, то есть с дедушки. Лугайд был внуком полулегендарного Эохайда Фейдлеха, одного из верховных королей Ирландии. Эохайд, в свою очередь, был папой выдающихся дочерей: среди них — Медб, знаменитая королева Коннахта, и Мугайн, королева Эмайн-Махи, главная жена короля Конхобара. (Кстати, Конхобар в разное время брал в жены и других дочерей Эохайда и в итоге стал ему четырежды зятем).
Но в связи с Лугайдом Красных Полос нас интересует та дочь Эохайда, которую звали Клотру. Именно она стала матерью Лугайда — и зачала его нестандартным способом.
Дело в том, что у Эохайда имелись и сыновья. В их числе — тройняшки под общим прозванием «Финдемна» («прекрасная тройня», или «трое прекрасных из Эмайн-Махи», или «трое кровавых [sic!] из Эмайн», или «белая тройня», или «белые близнецы», or what not), в какой-то момент затеявшие свергнуть своего отца и править сами. Когда подошло время для решающей битвы между Эохайдом и «Финдемной», Клотру, нежно любившая своих братьев, но не слишком верившая в их успех, забеспокоилась, что те погибнут, не оставив наследников.
И вот, в последнюю ночь перед битвой, Клотру соблазняет всех троих «Финдемна», одного за другим, чтобы хоть кто-то из них продолжил свой род, — а на следующий день «Белые близнецы» и вправду погибают. Головы их привозят Эохайду, и тот принимает важное государственное решение, касающееся престолонаследия (но об этом позже).
В положенный срок у Клотру рождается сын — это и есть Лугайд, — и сразу становится ясно, что род удалось продолжить всем троим братьям. Тело новорожденного разделено на три части теми самыми красными полосами или кольцами (вокруг шеи и вокруг пояса): верхней частью, то есть головой, Лугайд походит на старшего из троих своих отцов, средней — на среднего, а частью от пояса и ниже — на младшего. (Отцы-близнецы явно были гетерозиготные, иначе всеми своими тремя частями ребенок походил бы на всех сразу.) Вот так Лугайд и получает свое прозвание, а в придачу к нему — явное клеймо незаконнорожденности (позже эта проблема еще даст о себе знать). Заодно Лугайд наследует склонность к кровосмешению: впоследствии у него рождается сын от той же самой Клотру, любительницы родственников.
В саге «Единственная ревность Эмер», Лугайд Красных Полос, как уже было сказано, упоминается дважды: в самом начале (где Кухулин требует отложить праздничный пир, чтобы дождаться двух опоздунов, один из которых — Лугайд) и немного позже, когда Кухулин уже слег от таинственной болезни (Лугайд — один из тех, кто сидит у его ложа, причем на почетном месте, в изголовье). Похоже, Лугайд — один из самых близких друзей Кухулина.
И действительно, в других сагах Лугайд предстает как друг Кухулина, его спутник в приключениях и подвигах и даже как его названый брат. В одном из эпизодов, рассказанном по-разному в различных версиях, именно Лугайду Кухулин отдает в жены деву, которая влюблена в самого Кухулина, но не может стать его женой, потому что Кухулин нечаянно выпил ее крови и тем самым как бы породнился с нею (Лугайду, как мы понимаем, это было бы нипочем, но Кухулин так не может). Кстати, эта дева и ее служанка проделывают тот же трюк, что и сестры-сиды Фанд и Либан в «Единственной ревности Эмер»: чтобы разыскать Кухулина, они превращаются в двух птиц, скованных друг с другом золотой цепочкой (а потом еще удивляются, что он запустил в них камнем).
Начнем ab ovis, то есть с дедушки. Лугайд был внуком полулегендарного Эохайда Фейдлеха, одного из верховных королей Ирландии. Эохайд, в свою очередь, был папой выдающихся дочерей: среди них — Медб, знаменитая королева Коннахта, и Мугайн, королева Эмайн-Махи, главная жена короля Конхобара. (Кстати, Конхобар в разное время брал в жены и других дочерей Эохайда и в итоге стал ему четырежды зятем).
Но в связи с Лугайдом Красных Полос нас интересует та дочь Эохайда, которую звали Клотру. Именно она стала матерью Лугайда — и зачала его нестандартным способом.
Дело в том, что у Эохайда имелись и сыновья. В их числе — тройняшки под общим прозванием «Финдемна» («прекрасная тройня», или «трое прекрасных из Эмайн-Махи», или «трое кровавых [sic!] из Эмайн», или «белая тройня», или «белые близнецы», or what not), в какой-то момент затеявшие свергнуть своего отца и править сами. Когда подошло время для решающей битвы между Эохайдом и «Финдемной», Клотру, нежно любившая своих братьев, но не слишком верившая в их успех, забеспокоилась, что те погибнут, не оставив наследников.
И вот, в последнюю ночь перед битвой, Клотру соблазняет всех троих «Финдемна», одного за другим, чтобы хоть кто-то из них продолжил свой род, — а на следующий день «Белые близнецы» и вправду погибают. Головы их привозят Эохайду, и тот принимает важное государственное решение, касающееся престолонаследия (но об этом позже).
В положенный срок у Клотру рождается сын — это и есть Лугайд, — и сразу становится ясно, что род удалось продолжить всем троим братьям. Тело новорожденного разделено на три части теми самыми красными полосами или кольцами (вокруг шеи и вокруг пояса): верхней частью, то есть головой, Лугайд походит на старшего из троих своих отцов, средней — на среднего, а частью от пояса и ниже — на младшего. (Отцы-близнецы явно были гетерозиготные, иначе всеми своими тремя частями ребенок походил бы на всех сразу.) Вот так Лугайд и получает свое прозвание, а в придачу к нему — явное клеймо незаконнорожденности (позже эта проблема еще даст о себе знать). Заодно Лугайд наследует склонность к кровосмешению: впоследствии у него рождается сын от той же самой Клотру, любительницы родственников.
В саге «Единственная ревность Эмер», Лугайд Красных Полос, как уже было сказано, упоминается дважды: в самом начале (где Кухулин требует отложить праздничный пир, чтобы дождаться двух опоздунов, один из которых — Лугайд) и немного позже, когда Кухулин уже слег от таинственной болезни (Лугайд — один из тех, кто сидит у его ложа, причем на почетном месте, в изголовье). Похоже, Лугайд — один из самых близких друзей Кухулина.
И действительно, в других сагах Лугайд предстает как друг Кухулина, его спутник в приключениях и подвигах и даже как его названый брат. В одном из эпизодов, рассказанном по-разному в различных версиях, именно Лугайду Кухулин отдает в жены деву, которая влюблена в самого Кухулина, но не может стать его женой, потому что Кухулин нечаянно выпил ее крови и тем самым как бы породнился с нею (Лугайду, как мы понимаем, это было бы нипочем, но Кухулин так не может). Кстати, эта дева и ее служанка проделывают тот же трюк, что и сестры-сиды Фанд и Либан в «Единственной ревности Эмер»: чтобы разыскать Кухулина, они превращаются в двух птиц, скованных друг с другом золотой цепочкой (а потом еще удивляются, что он запустил в них камнем).
Позже, когда злые женщины Улада убивают жену Лугайда из зависти к ее большому мочевому пузырю (о, злые женщины Улада — это отдельная прекрасная тема!), а Лугайд тоже умирает «от горя и позора», Кухулин грандиозно мстит этим женщинам, практически как Самсон — филистимлянам: подождав, пока они соберутся в одном доме, он обрушивает дом им на головы. Сам Кухулин при этом остается жив, но любопытно, что в порядке следования саг уладского цикла сказание о смерти Лугайда Красных Полос непосредственно предшествует саге «Смерть Кухулина».
Если же обратиться от саг уладского цикла к «Книге захватов Ирландии» и к «Анналам четырех мастеров», то картина становится еще интереснее. В «Анналах…» утверждается, что в 5166 году от сотворения мира Лугайд стал верховным королем Ирландии — после того, как на протяжении пяти лет верховных королей не было вовсе. Его правление продлилось двадцать шесть лет, после чего Лугайд «умер от горя».
Что до «Книги захватов…», то здесь сообщается, что Лугайд был не просто другом, а приемным сыном или воспитанником Кухулина, — и это в значительной степени объясняет то особое место, которое Лугайд занимает в жизни Кухулина в сагах. Но, главное, здесь обнаруживается одно из самых любопытных преданий, связанных с Лугайдом. Оказывается, именно из-за него умолк знаменитый коронационный камень Лиа Фаль, привезенный в Ирландию еще Племенами богини Дану и стоявший в Таре, столице верховных королей. Камень этот «вскрикивал под каждым королем, кому суждено было править Ирландией» (как говорится в саге «Битва при Маг Туиред»).
Объединяя сведения из «Анналов…» и «Книги захватов…», а также «Старины мест», повествующей о борьбе Эохайда с «Финдемной», мы получаем следующую историю.
Эохайд Фейдлех правил Ирландией в 5058—5069 гг. от сотворения мира. Из-за того, что против него взбунтовались собственные сыновья, он постановил, что отныне трон верховного короля никогда не будет передаваться напрямую от отца к сыну. Рано или поздно сын сможет взойти на престол — но только не сразу после отца.
Соответственно, от Эохайда власть перешла к его брату, а затем — к представителям другого рода. После смерти великого короля Конайре Мора (в 5160 г.) претендентов на трон не обнаружилось, и целых пять лет ирландцы были вынуждены обходиться без верховного короля. И вот наконец, дождавшись, пока им надоест анархия, на сцену выходит Лугайд — чистокровный потомок Эохайда Фейдлеха. Дважды чистокровный, так сказать. Или даже четырежды, если учесть, что он родился сразу от четверых детей Эохайда.
Лугайд благополучно проходит испытание так называемым «бычьим пиром» или «бычьим сном» (tarbfess) (суть обряда — в том, что провидцу давали поесть мяса быка, убитого ритуальным способом; наевшийся провидец засыпал и во сне видел того, кому предстояло стать следующим королем). Он заручается всенародной поддержкой и, что немаловажно, поддержкой Кухулина. Не будем заострять внимание на том, какого почтенного возраста уже достигли и сам Лугайд, и тот же Кухулин, — все эти богатыри (не мы) могли жить черт знает сколько, пока их не убьют; а если серьезно, то понятно, что хронология саг и псевдоисторических хроник имеет лишь условное отношение к реальности. Но так или иначе, Лугайду остается пройти последнее испытание. Он идет и садится (или встает ногами, а может быть, ложится животом, — никто сейчас точно не знает, как это делалось) на камень Лиа Фаль. Но камень свое дело знает крепко: даже само его название, которое обычно переводят как «Камень Судьбы», иногда толковали как «Камень Знания». И, с точки зрения многознающего камня, Лугайд Красных Полос не годится в короли, потому что чистокровность в его случае не равняется законнорожденности.
Если же обратиться от саг уладского цикла к «Книге захватов Ирландии» и к «Анналам четырех мастеров», то картина становится еще интереснее. В «Анналах…» утверждается, что в 5166 году от сотворения мира Лугайд стал верховным королем Ирландии — после того, как на протяжении пяти лет верховных королей не было вовсе. Его правление продлилось двадцать шесть лет, после чего Лугайд «умер от горя».
Что до «Книги захватов…», то здесь сообщается, что Лугайд был не просто другом, а приемным сыном или воспитанником Кухулина, — и это в значительной степени объясняет то особое место, которое Лугайд занимает в жизни Кухулина в сагах. Но, главное, здесь обнаруживается одно из самых любопытных преданий, связанных с Лугайдом. Оказывается, именно из-за него умолк знаменитый коронационный камень Лиа Фаль, привезенный в Ирландию еще Племенами богини Дану и стоявший в Таре, столице верховных королей. Камень этот «вскрикивал под каждым королем, кому суждено было править Ирландией» (как говорится в саге «Битва при Маг Туиред»).
Объединяя сведения из «Анналов…» и «Книги захватов…», а также «Старины мест», повествующей о борьбе Эохайда с «Финдемной», мы получаем следующую историю.
Эохайд Фейдлех правил Ирландией в 5058—5069 гг. от сотворения мира. Из-за того, что против него взбунтовались собственные сыновья, он постановил, что отныне трон верховного короля никогда не будет передаваться напрямую от отца к сыну. Рано или поздно сын сможет взойти на престол — но только не сразу после отца.
Соответственно, от Эохайда власть перешла к его брату, а затем — к представителям другого рода. После смерти великого короля Конайре Мора (в 5160 г.) претендентов на трон не обнаружилось, и целых пять лет ирландцы были вынуждены обходиться без верховного короля. И вот наконец, дождавшись, пока им надоест анархия, на сцену выходит Лугайд — чистокровный потомок Эохайда Фейдлеха. Дважды чистокровный, так сказать. Или даже четырежды, если учесть, что он родился сразу от четверых детей Эохайда.
Лугайд благополучно проходит испытание так называемым «бычьим пиром» или «бычьим сном» (tarbfess) (суть обряда — в том, что провидцу давали поесть мяса быка, убитого ритуальным способом; наевшийся провидец засыпал и во сне видел того, кому предстояло стать следующим королем). Он заручается всенародной поддержкой и, что немаловажно, поддержкой Кухулина. Не будем заострять внимание на том, какого почтенного возраста уже достигли и сам Лугайд, и тот же Кухулин, — все эти богатыри (не мы) могли жить черт знает сколько, пока их не убьют; а если серьезно, то понятно, что хронология саг и псевдоисторических хроник имеет лишь условное отношение к реальности. Но так или иначе, Лугайду остается пройти последнее испытание. Он идет и садится (или встает ногами, а может быть, ложится животом, — никто сейчас точно не знает, как это делалось) на камень Лиа Фаль. Но камень свое дело знает крепко: даже само его название, которое обычно переводят как «Камень Судьбы», иногда толковали как «Камень Знания». И, с точки зрения многознающего камня, Лугайд Красных Полос не годится в короли, потому что чистокровность в его случае не равняется законнорожденности.
Всё это и то, что случилось потом, в «Книге захватов…» укладывается в пару фраз: «Тот, под которым он (камень) испускал крик, становился королем Ирландии; и так было до тех пор, пока не сокрушил его Кухулин, потому что он не испустил крика под его воспитанником Лугайдом, сыном Троих Прекрасных из Эмайн. И с того дня камень не кричал больше ни под кем, кроме Конна из Темайра (Конна из Тары, т.е. Конна Ста Битв)».
Испортили хорошую вещь.
Нда… В итоге с помощью Кухулина — своего приемного отца — Лугайд стал первым верховным королем, чье право на трон не было подтверждено традиционным способом. Несмотря на казус при коронации, продержался он на троне долго, правил мудро и никакого вреда стране не причинил. А насчет того, почему так вышло, у современных исследователей есть мнение, основанное на теории трех функций Ж. Дюмезиля.
Дело в том, что у трех отцов Лугайда было не только собирательное имя «Финдемна», но и отдельные собственные имена. И эти имена, согласно «Старине мест», — немаловажные их характеристики: Эохайд, доведенный до крайности поведением сыновей, проклинает их загадочным проклятием: «Да станут они такими, как их имена!» Чем это так уж плохо, непонятно.
Тем не менее, старшего из Прекрасной Тройни, — того, на которого Лугайд походил головой, — звали Нар (Nár), что буквально переводится как «благородный, высокородный, щедрый», среднего — Брес, от др.-ирл. bres, «сражение, битва», а младшего — Лотар (Lothar), что значит попросту «лохань» или «корыто». Эти три имени удобно ложатся в теорию трех функций, согласно которой Лугайд оказывается символическим воплощением трех классов общества, примиряя в себе (буквально — в собственном теле) противоречия между высшим сословием, воинами и простым людом, — и в этом смысле его можно понимать как идеального короля, объединяющего народ и олицетворяющего спокойствие, мир и стабильность.
И в заключение — другая, менее известная версия смерти Лугайда, которая также приводится в «Анналах четырех мастеров»: «Лугайд Красных Полос был убит тремя Красноголовыми (Rúadchennaib) из Лейнстера; или, быть может, он сам предал себя мечу и умер от горя по своей жене Дерворгилле». И это еще один символичный момент: смерть Лугайда, как и его рождение, возможно, тоже связана с триадой «близнецов», имена которых — Фер Гел («Белый муж»), Фер Рогуин («Избранный муж») и Ломна Друт («Ломна-Глупец»), — тоже поддаются интерпретации с точки зрения теории трех функций.
А чтобы Лугайд, несмотря на все свои кельтские странности, показался более понятным и «своим», можно напоследок вспомнить про Агамемнона, который тоже, подобно небезызвестной Галлии, во всей своей совокупности разделялся на три части:
Был головой и глазами он схож с молневержцем Зевесом,
Станом — с Аресом, а грудью — с владыкой морей Посейдоном.
То есть, верховный правитель и здесь соединяет в себе достоинства троих — пусть и символических, чисто условных — прародителей или божественных прообразов, и это отражается в его внешности.
#кельтика #Кухулин #кельтскаямифология #кельты #Лугайд #Дерворгилла #Агамемнон #ЛиаФаль #Эохайд
Испортили хорошую вещь.
Нда… В итоге с помощью Кухулина — своего приемного отца — Лугайд стал первым верховным королем, чье право на трон не было подтверждено традиционным способом. Несмотря на казус при коронации, продержался он на троне долго, правил мудро и никакого вреда стране не причинил. А насчет того, почему так вышло, у современных исследователей есть мнение, основанное на теории трех функций Ж. Дюмезиля.
Дело в том, что у трех отцов Лугайда было не только собирательное имя «Финдемна», но и отдельные собственные имена. И эти имена, согласно «Старине мест», — немаловажные их характеристики: Эохайд, доведенный до крайности поведением сыновей, проклинает их загадочным проклятием: «Да станут они такими, как их имена!» Чем это так уж плохо, непонятно.
Тем не менее, старшего из Прекрасной Тройни, — того, на которого Лугайд походил головой, — звали Нар (Nár), что буквально переводится как «благородный, высокородный, щедрый», среднего — Брес, от др.-ирл. bres, «сражение, битва», а младшего — Лотар (Lothar), что значит попросту «лохань» или «корыто». Эти три имени удобно ложатся в теорию трех функций, согласно которой Лугайд оказывается символическим воплощением трех классов общества, примиряя в себе (буквально — в собственном теле) противоречия между высшим сословием, воинами и простым людом, — и в этом смысле его можно понимать как идеального короля, объединяющего народ и олицетворяющего спокойствие, мир и стабильность.
И в заключение — другая, менее известная версия смерти Лугайда, которая также приводится в «Анналах четырех мастеров»: «Лугайд Красных Полос был убит тремя Красноголовыми (Rúadchennaib) из Лейнстера; или, быть может, он сам предал себя мечу и умер от горя по своей жене Дерворгилле». И это еще один символичный момент: смерть Лугайда, как и его рождение, возможно, тоже связана с триадой «близнецов», имена которых — Фер Гел («Белый муж»), Фер Рогуин («Избранный муж») и Ломна Друт («Ломна-Глупец»), — тоже поддаются интерпретации с точки зрения теории трех функций.
А чтобы Лугайд, несмотря на все свои кельтские странности, показался более понятным и «своим», можно напоследок вспомнить про Агамемнона, который тоже, подобно небезызвестной Галлии, во всей своей совокупности разделялся на три части:
Был головой и глазами он схож с молневержцем Зевесом,
Станом — с Аресом, а грудью — с владыкой морей Посейдоном.
То есть, верховный правитель и здесь соединяет в себе достоинства троих — пусть и символических, чисто условных — прародителей или божественных прообразов, и это отражается в его внешности.
#кельтика #Кухулин #кельтскаямифология #кельты #Лугайд #Дерворгилла #Агамемнон #ЛиаФаль #Эохайд
https://greek.thesaurusdeorum.com/apollon-u-gomera-glavnyj-bog-iliady/
На сайте - глава из книги "Аполлон" Фрица Графа - выдающегося исследователя античной мифологии и религии. Аполлон показан в своей архаической, "темной" ипостаси - как бог, карающий нечестивых и сеющий болезни и смерть. В этой главе он предстает:
а) как перводвигатель сюжета "Илиады" ( по просьбе своего жреца, оскорбленного Агамемноном, Аполлон насылает на греков мор и тем самым кладет начало всем события эпоса);
б) как одно из основных действующих лиц "Илиады" и божество, упоминаемое в ней чаще прочих, за исключением Зевса;
в) как последовательный защитник троянцев и соперник Афины (выступающей на стороне греков).
Что касается последнего пункта, то автор отвергает некогда общепринятое объяснение этого факта малоазиатским происхождением Аполлона и выдвигает интереснейшую теорию. По версии Ф. Графа, поддержка, которую Аполлон оказывает троянцам, связана с его ролью покровителя эфебов и божества, отвечающего за внезапную смерть юношей (подобно Артемиде, которую считали ответственной за внезапную смерть молодых девушек). Приводя аргументы и примеры в пользу этой гипотезы, автор делает вывод:
"...излишнее внимание Аполлона может обернуться для молодого воина внезапной гибелью; Афина — более надежная защитница. И в этом отношении весьма уместно, что Аполлон помогает той стороне, которая в конце концов потерпит поражение и главный поборник которой, Гектор, погибает после того, как Аполлону приходится его покинуть".
#греческаямифология #греческаярелигия #Аполлон #Артемида #античнаямифология
На сайте - глава из книги "Аполлон" Фрица Графа - выдающегося исследователя античной мифологии и религии. Аполлон показан в своей архаической, "темной" ипостаси - как бог, карающий нечестивых и сеющий болезни и смерть. В этой главе он предстает:
а) как перводвигатель сюжета "Илиады" ( по просьбе своего жреца, оскорбленного Агамемноном, Аполлон насылает на греков мор и тем самым кладет начало всем события эпоса);
б) как одно из основных действующих лиц "Илиады" и божество, упоминаемое в ней чаще прочих, за исключением Зевса;
в) как последовательный защитник троянцев и соперник Афины (выступающей на стороне греков).
Что касается последнего пункта, то автор отвергает некогда общепринятое объяснение этого факта малоазиатским происхождением Аполлона и выдвигает интереснейшую теорию. По версии Ф. Графа, поддержка, которую Аполлон оказывает троянцам, связана с его ролью покровителя эфебов и божества, отвечающего за внезапную смерть юношей (подобно Артемиде, которую считали ответственной за внезапную смерть молодых девушек). Приводя аргументы и примеры в пользу этой гипотезы, автор делает вывод:
"...излишнее внимание Аполлона может обернуться для молодого воина внезапной гибелью; Афина — более надежная защитница. И в этом отношении весьма уместно, что Аполлон помогает той стороне, которая в конце концов потерпит поражение и главный поборник которой, Гектор, погибает после того, как Аполлону приходится его покинуть".
#греческаямифология #греческаярелигия #Аполлон #Артемида #античнаямифология
Thesaurus Deorum: Греция
Аполлон у Гомера: главный бог "Илиады" | Thesaurus Deorum: Греция
Аполлон — одно из основных действующих лиц «Илиады», и ни один из богов, кроме Зевса, не упоминается в ней так часто, как он. Он — главный защитник троянцев
В заметке "Святые силы и сотворение мира" Галина Красскова анализирует заключительную часть скандинавского мифа творения, изложенного в 6-7 строфах "Прорицания вёльвы". Сотворив землю и структурировав пространство, боги впервые собираются на совет, после чего исполняют три деяния, завершающих созидательный процесс:
1) устанавливают небесные циклы, упорядочивая ход времени,
2) возводят святилища (самим себе или друг другу) и
3) создают искусство.
Автор рассматривает значение этих действий как таковых и в контексте регулярного символического воссоздания мира в соответствии с божественными прообразами. Кроме того, в статье поясняются некоторые древнескандинавские термины, обозначающие богов и священные силы.
#скандинавскаямифология #нордика #мифытворения #Один #Вили #Ве #асатру #асы
https://northern.thesaurusdeorum.com/svyatye-sily-i-sotvorenie-mira-kommentarij-k-strofam-6-7-proriczaniya-vyolvy/
1) устанавливают небесные циклы, упорядочивая ход времени,
2) возводят святилища (самим себе или друг другу) и
3) создают искусство.
Автор рассматривает значение этих действий как таковых и в контексте регулярного символического воссоздания мира в соответствии с божественными прообразами. Кроме того, в статье поясняются некоторые древнескандинавские термины, обозначающие богов и священные силы.
#скандинавскаямифология #нордика #мифытворения #Один #Вили #Ве #асатру #асы
https://northern.thesaurusdeorum.com/svyatye-sily-i-sotvorenie-mira-kommentarij-k-strofam-6-7-proriczaniya-vyolvy/
Thesaurus Deorum: Скандинавия
"Святые силы" и сотворение мира — Thesaurus Deorum: Скандинавия
Галина Красскова (с). В «Прорицании вёльвы» изложена часть скандинавского мифа творения, а мифы творения, на мой взгляд, особенно важны ...