В кельтском разделе сайта опубликован новый перевод текста "Единственная ревность Эмер". Это переложение ирландской саги "Болезнь Кухулина", впервые опубликованное в 1902 году в сборнике Августы Грегори "Кухулин из Муртемне". Именно оно впоследствии легло в основу пьесы Йейтса "Единственная ревность Эмер" (хотя сюжет и смысл исходного текста изменились очень существенно). Версия Грегори поразительно красива; в другом известном мне русском переводе эта красота потеряна, как и многие нюансы смысла, из-за чего и возникла идея сделать новый вариант. Сейчас я составляю комментарии к этому тексту и несколькими любопытными отрывками из них, вероятно, поделюсь здесь, но попозже. Пока что покажу две песни сиды Фанд. Первая - та, которую она поёт, глядя влюбленными глазами на Кухулина, возвращающегося из битвы:
— Как величав этот муж, мчащийся на колеснице! Молод он, безбород; сияет он на пути по вечерней равнине; краем великого леса он едет, близ Сенах Фидге.
— Музыка сидов его не удержит на ложе; кровью он обагрен; я же стою и смотрю на коней его колесницы: в мире им нет подобных — быстры, как весенний ветер!
— Это Кухулин мчится, юный герой, пришедший с равнины Муртемне; горе тому, кто навлек на себя его ярость!
Вторую песню Фанд поёт уже под конец истории, - простившись с Кухулином, стоя на морскому берегу и глядя, как навстречу ей по волнам мчится Мананнан, "друг Луга", - ее бессмертный супруг, который в финале саги окончательно развяжет узел событий.
— Смотрите, вот Мананнан, великий сын моря! Он пришел с равнин Эогана из Устья Реки. Вот Мананнан, владыка светлых холмов; когда-то он был мне дорог.
— Он, быть может, поныне верен и не носит на сердце ревность: нас ведет дорога любви.
— Было время — мы с другом Луга жили в солнечном доме Инвер, и, казалось, ничто на свете нас вовеки не разлучит.
— Взял меня Мананнан женою — я была достойной супругой; дал он мне золотое запястье — выкуп за мою красоту.
— Вижу, скачет ко мне по морю всадник, смертным глазам незримый, по волнам пышногривым мчится — нет нужды ему в кораблях.
— А меня увлекло на муки неразумье женского сердца: тот, кого я любила без меры, на страданья меня обрек.
— Так прощай, прекрасный Кухулин! С легким сердцем тебя оставлю и, хотя не вернусь обратно, не держи на меня обид!
— Что же горше разлуки с милым? Одному лишь из нас не горько! Тяжело мне нести обиду, Лаэг-возница, сын Риангабры!
— Возвращусь к своему супругу: он уважит мои желанья. Вот, смотрите, как ухожу я, — да не скажут: «Ушла тайком!»
Полный текст саги на сайте:
https://celtic.thesaurusdeorum.com/edinstvennaya-revnost-emer/
#кельтика #кельты #кельтскаямифология #ирландскаямифология #Кухулин #Мананнан
— Как величав этот муж, мчащийся на колеснице! Молод он, безбород; сияет он на пути по вечерней равнине; краем великого леса он едет, близ Сенах Фидге.
— Музыка сидов его не удержит на ложе; кровью он обагрен; я же стою и смотрю на коней его колесницы: в мире им нет подобных — быстры, как весенний ветер!
— Это Кухулин мчится, юный герой, пришедший с равнины Муртемне; горе тому, кто навлек на себя его ярость!
Вторую песню Фанд поёт уже под конец истории, - простившись с Кухулином, стоя на морскому берегу и глядя, как навстречу ей по волнам мчится Мананнан, "друг Луга", - ее бессмертный супруг, который в финале саги окончательно развяжет узел событий.
— Смотрите, вот Мананнан, великий сын моря! Он пришел с равнин Эогана из Устья Реки. Вот Мананнан, владыка светлых холмов; когда-то он был мне дорог.
— Он, быть может, поныне верен и не носит на сердце ревность: нас ведет дорога любви.
— Было время — мы с другом Луга жили в солнечном доме Инвер, и, казалось, ничто на свете нас вовеки не разлучит.
— Взял меня Мананнан женою — я была достойной супругой; дал он мне золотое запястье — выкуп за мою красоту.
— Вижу, скачет ко мне по морю всадник, смертным глазам незримый, по волнам пышногривым мчится — нет нужды ему в кораблях.
— А меня увлекло на муки неразумье женского сердца: тот, кого я любила без меры, на страданья меня обрек.
— Так прощай, прекрасный Кухулин! С легким сердцем тебя оставлю и, хотя не вернусь обратно, не держи на меня обид!
— Что же горше разлуки с милым? Одному лишь из нас не горько! Тяжело мне нести обиду, Лаэг-возница, сын Риангабры!
— Возвращусь к своему супругу: он уважит мои желанья. Вот, смотрите, как ухожу я, — да не скажут: «Ушла тайком!»
Полный текст саги на сайте:
https://celtic.thesaurusdeorum.com/edinstvennaya-revnost-emer/
#кельтика #кельты #кельтскаямифология #ирландскаямифология #Кухулин #Мананнан
Thesaurus Deorum: кельты
Единственная ревность Эмер | Thesaurus Deorum: кельты
Переложение ирландской саги "Болезнь Кухулина". / Автор: Августа Грегори (с) / Перевод: Анна Блейз (с) / Случилось однажды, под Самайн, что мужи Улада ...
Некоторое время назад мы публиковали материал об одной из королев ирландских баньши — Клине (Клиодне). Теперь здесь можно прочитать одну из легенд, рассказывающих о ее происхождении (в пересказе Августы Грегори из книги "Боги и смертные воины", 1904). Легенда эта — не только о самой Клине, но и о приключении одного из "смертных воинов", красавца Киавана, в волшебной стране, о встрече героя с морской стихией и ее властителем, о нарушенной клятве и ее последствиях, о трижды пятидесяти и одной прекрасной утопленнице, о ревнивых фениях и о хитровредных шутах при дворе Мананнана (любопытное напоминание о том, что в фольклорной традиции и сам Мананнан - тот еще проказник и фокусник).
"Следом пришли шуты — длинноносые, длиннопятые, тощие, лысые и краснощекие. Шуты эти частенько забавляли домочадцев Мананнана своими проделками, и вот что они умели, среди прочего: один из них брал девять ровных ивовых прутьев и подбрасывал их под самый потолок, а после ловил все до единой, стоя при том на одной ноге и заложив одну руку за спину. Никто, кроме них, не мог такого совершить, и было у них в обычае предлагать гостям повторить эту хитрость, чтобы те выставили себя на смех.
Так и этой ночью один из шутов показал свою проделку, а после подошел к Киавану — ибо тот и обликом, и походкой, и прозванием своим был краше всех Сынов Богини и Сынов Страны Гэлов, собравшихся на пиру, — и вложил ему в руку девять прутьев. И встал Киаван и повторил ту проделку на глазах у всех, да так ловко, будто сызмальства только этому и учился".
— Перевод: Анна Блейз (с)
— Полный текст
Для сравнения — немного о Мананнане из книги Питера Смита «У.Б. Йейтс и Племена богини Дану»:
Хорошей иллюстрацией этому служит сказка под названием «Бедняк в полоску» или «Бедняк О’Доннелов», датируемая приблизительно 1537 годом. Какой-то нищий крестьянин в полосатых лохмотьях (а на деле — фэйри) внезапно появляется перед различными знатными людьми по всей Ирландии и так же неожиданно исчезает, подшутив над каждым и поставив его в неловкое и смешное положение. К примеру, с одним из них он спорит на пять марок, что сможет пошевелить только одним ухом, не двигая другим, — и выигрывает, попросту подергав себя рукой за ухо. Другой крестьянин пытается повторить этот трюк — и ухо остается у него в руке. Еще один фокус полосатого пройдохи напоминает известный индийский трюк с веревкой. Достав из сумы веревку, оборванец подбрасывает ее так, что другим концом она улетает за облака; потом из той же сумы он извлекает зайца, и тот взбегает по веревке вверх, затем — гончую, которая устремляется следом за зайцем, затем — псаря, который пускается вслед за гончей, и, наконец, из другой сумы — молодую женщину, чтобы та защитила зайца. Немного обождав, фокусник высказывает опасение, что собака уже поймала зайца и ест, а псарь блудит с женщиной. Стянув веревку из-за облаков, он видит — и показывает хозяину и другим гостям, — что опасения были не напрасны, после чего отрубает голову псарю. Хозяин выражает неудовольствие такой жестокостью; тогда фокусник приставляет голову обратно задом наперед, поворачивает, чтобы она встала на место, и исчезает. В конце истории в одном из рукописных вариантов неожиданно утверждается, что «бедняк в полоску» — не кто иной, как Мананнан, сын Лера.
— Перевод: Анна Блейз (с)
#кельтскаямифология #кельтика #Мананнан
"Следом пришли шуты — длинноносые, длиннопятые, тощие, лысые и краснощекие. Шуты эти частенько забавляли домочадцев Мананнана своими проделками, и вот что они умели, среди прочего: один из них брал девять ровных ивовых прутьев и подбрасывал их под самый потолок, а после ловил все до единой, стоя при том на одной ноге и заложив одну руку за спину. Никто, кроме них, не мог такого совершить, и было у них в обычае предлагать гостям повторить эту хитрость, чтобы те выставили себя на смех.
Так и этой ночью один из шутов показал свою проделку, а после подошел к Киавану — ибо тот и обликом, и походкой, и прозванием своим был краше всех Сынов Богини и Сынов Страны Гэлов, собравшихся на пиру, — и вложил ему в руку девять прутьев. И встал Киаван и повторил ту проделку на глазах у всех, да так ловко, будто сызмальства только этому и учился".
— Перевод: Анна Блейз (с)
— Полный текст
Для сравнения — немного о Мананнане из книги Питера Смита «У.Б. Йейтс и Племена богини Дану»:
Хорошей иллюстрацией этому служит сказка под названием «Бедняк в полоску» или «Бедняк О’Доннелов», датируемая приблизительно 1537 годом. Какой-то нищий крестьянин в полосатых лохмотьях (а на деле — фэйри) внезапно появляется перед различными знатными людьми по всей Ирландии и так же неожиданно исчезает, подшутив над каждым и поставив его в неловкое и смешное положение. К примеру, с одним из них он спорит на пять марок, что сможет пошевелить только одним ухом, не двигая другим, — и выигрывает, попросту подергав себя рукой за ухо. Другой крестьянин пытается повторить этот трюк — и ухо остается у него в руке. Еще один фокус полосатого пройдохи напоминает известный индийский трюк с веревкой. Достав из сумы веревку, оборванец подбрасывает ее так, что другим концом она улетает за облака; потом из той же сумы он извлекает зайца, и тот взбегает по веревке вверх, затем — гончую, которая устремляется следом за зайцем, затем — псаря, который пускается вслед за гончей, и, наконец, из другой сумы — молодую женщину, чтобы та защитила зайца. Немного обождав, фокусник высказывает опасение, что собака уже поймала зайца и ест, а псарь блудит с женщиной. Стянув веревку из-за облаков, он видит — и показывает хозяину и другим гостям, — что опасения были не напрасны, после чего отрубает голову псарю. Хозяин выражает неудовольствие такой жестокостью; тогда фокусник приставляет голову обратно задом наперед, поворачивает, чтобы она встала на место, и исчезает. В конце истории в одном из рукописных вариантов неожиданно утверждается, что «бедняк в полоску» — не кто иной, как Мананнан, сын Лера.
— Перевод: Анна Блейз (с)
#кельтскаямифология #кельтика #Мананнан