В кельтском разделе сайта опубликован новый перевод текста "Единственная ревность Эмер". Это переложение ирландской саги "Болезнь Кухулина", впервые опубликованное в 1902 году в сборнике Августы Грегори "Кухулин из Муртемне". Именно оно впоследствии легло в основу пьесы Йейтса "Единственная ревность Эмер" (хотя сюжет и смысл исходного текста изменились очень существенно). Версия Грегори поразительно красива; в другом известном мне русском переводе эта красота потеряна, как и многие нюансы смысла, из-за чего и возникла идея сделать новый вариант. Сейчас я составляю комментарии к этому тексту и несколькими любопытными отрывками из них, вероятно, поделюсь здесь, но попозже. Пока что покажу две песни сиды Фанд. Первая - та, которую она поёт, глядя влюбленными глазами на Кухулина, возвращающегося из битвы:

— Как величав этот муж, мчащийся на колеснице! Молод он, безбород; сияет он на пути по вечерней равнине; краем великого леса он едет, близ Сенах Фидге.
— Музыка сидов его не удержит на ложе; кровью он обагрен; я же стою и смотрю на коней его колесницы: в мире им нет подобных — быстры, как весенний ветер!
— Это Кухулин мчится, юный герой, пришедший с равнины Муртемне; горе тому, кто навлек на себя его ярость!

Вторую песню Фанд поёт уже под конец истории, - простившись с Кухулином, стоя на морскому берегу и глядя, как навстречу ей по волнам мчится Мананнан, "друг Луга", - ее бессмертный супруг, который в финале саги окончательно развяжет узел событий.

— Смотрите, вот Мананнан, великий сын моря! Он пришел с равнин Эогана из Устья Реки. Вот Мананнан, владыка светлых холмов; когда-то он был мне дорог.
— Он, быть может, поныне верен и не носит на сердце ревность: нас ведет дорога любви.
— Было время — мы с другом Луга жили в солнечном доме Инвер, и, казалось, ничто на свете нас вовеки не разлучит.
— Взял меня Мананнан женою — я была достойной супругой; дал он мне золотое запястье — выкуп за мою красоту.
— Вижу, скачет ко мне по морю всадник, смертным глазам незримый, по волнам пышногривым мчится — нет нужды ему в кораблях.
— А меня увлекло на муки неразумье женского сердца: тот, кого я любила без меры, на страданья меня обрек.
— Так прощай, прекрасный Кухулин! С легким сердцем тебя оставлю и, хотя не вернусь обратно, не держи на меня обид!
— Что же горше разлуки с милым? Одному лишь из нас не горько! Тяжело мне нести обиду, Лаэг-возница, сын Риангабры!
— Возвращусь к своему супругу: он уважит мои желанья. Вот, смотрите, как ухожу я, — да не скажут: «Ушла тайком!»

Полный текст саги на сайте:
https://celtic.thesaurusdeorum.com/edinstvennaya-revnost-emer/

#кельтика #кельты #кельтскаямифология #ирландскаямифология #Кухулин #Мананнан

Желая узнать, что такое равнина Муртемне, которая так часто упоминается в связи с Кухулином, мы обращаемся к одной метрической "старине мест". И она сообщает нам, что Кухулин в некотором смысле тоже обитал на дне морском, а также пополняет наш бестиарий опасным сосалом (посмотрим правде в глаза: это и в самом деле оно):

Равнина Муртемне, откуда такое имя? Нетрудно сказать. Море ее покрывало после Потопа трижды по десять лет, оттого и назвали ее Муртемне (muir + te[i]me), что значит «мрак моря» (temhe in mara) или «под кровлею моря» (fo scemil mara h-é). Или же было над нею волшебное море (muir draidechta), а в нем — осьминог (? muir-selche, букв. «морская улитка»), который всасывал все, что пожелает. Мог он втянуть целиком мужа в доспехах, и тот оставался лежать на дне его сумки сокровищ (autsad-bolg). Дагда пришел со своей булавою гнева (lorg anfaid), и ударил ей осьминога, и промолвил такие слова: «Отвороти пустую голову свою! Отвороти свое прожорливое тело! Отвороти свое ненасытное чело! Изыди! Прочь!» И осьминог отступил, а с ним отступило и море; вот почему, быть может, то место назвали Равниной Муртемне. — Метрические диннхенхас («старины мест»), 99.

#кельтика #Кухулин #кельтскаямифология #кельты #Дагда #морскиечудовища

Всё это и то, что случилось потом, в «Книге захватов…» укладывается в пару фраз: «Тот, под которым он (камень) испускал крик, становился королем Ирландии; и так было до тех пор, пока не сокрушил его Кухулин, потому что он не испустил крика под его воспитанником Лугайдом, сыном Троих Прекрасных из Эмайн. И с того дня камень не кричал больше ни под кем, кроме Конна из Темайра (Конна из Тары, т.е. Конна Ста Битв)».
Испортили хорошую вещь.
Нда… В итоге с помощью Кухулина — своего приемного отца — Лугайд стал первым верховным королем, чье право на трон не было подтверждено традиционным способом. Несмотря на казус при коронации, продержался он на троне долго, правил мудро и никакого вреда стране не причинил. А насчет того, почему так вышло, у современных исследователей есть мнение, основанное на теории трех функций Ж. Дюмезиля.
Дело в том, что у трех отцов Лугайда было не только собирательное имя «Финдемна», но и отдельные собственные имена. И эти имена, согласно «Старине мест», — немаловажные их характеристики: Эохайд, доведенный до крайности поведением сыновей, проклинает их загадочным проклятием: «Да станут они такими, как их имена!» Чем это так уж плохо, непонятно.
Тем не менее, старшего из Прекрасной Тройни, — того, на которого Лугайд походил головой, — звали Нар (Nár), что буквально переводится как «благородный, высокородный, щедрый», среднего — Брес, от др.-ирл. bres, «сражение, битва», а младшего — Лотар (Lothar), что значит попросту «лохань» или «корыто». Эти три имени удобно ложатся в теорию трех функций, согласно которой Лугайд оказывается символическим воплощением трех классов общества, примиряя в себе (буквально — в собственном теле) противоречия между высшим сословием, воинами и простым людом, — и в этом смысле его можно понимать как идеального короля, объединяющего народ и олицетворяющего спокойствие, мир и стабильность.
И в заключение — другая, менее известная версия смерти Лугайда, которая также приводится в «Анналах четырех мастеров»: «Лугайд Красных Полос был убит тремя Красноголовыми (Rúadchennaib) из Лейнстера; или, быть может, он сам предал себя мечу и умер от горя по своей жене Дерворгилле». И это еще один символичный момент: смерть Лугайда, как и его рождение, возможно, тоже связана с триадой «близнецов», имена которых — Фер Гел («Белый муж»), Фер Рогуин («Избранный муж») и Ломна Друт («Ломна-Глупец»), — тоже поддаются интерпретации с точки зрения теории трех функций.
А чтобы Лугайд, несмотря на все свои кельтские странности, показался более понятным и «своим», можно напоследок вспомнить про Агамемнона, который тоже, подобно небезызвестной Галлии, во всей своей совокупности разделялся на три части:

Был головой и глазами он схож с молневержцем Зевесом,
Станом — с Аресом, а грудью — с владыкой морей Посейдоном.

То есть, верховный правитель и здесь соединяет в себе достоинства троих — пусть и символических, чисто условных — прародителей или божественных прообразов, и это отражается в его внешности.

#кельтика #Кухулин #кельтскаямифология #кельты #Лугайд #Дерворгилла #Агамемнон #ЛиаФаль #Эохайд