Другая важная женская фигура для солдата – это, конечно же, медсестра. Она целомудренна и чиста – либо замужем, либо одинокая вдова.

Медсестра накладывает бинты, помогает с перемещением раненых, обустраивает полевой госпиталь, заботится о мужчинах. Она тоже мать, вроде той, о которой упоминалось выше. Белая медсестра также предлагает своим «братьям» либо защиту и покой, либо образец мертвенной стойкости...

Единственные женщины, обладающие витальностью в романах и мемуарах деятелей фрайкорпс, – это те, что вызывают ужас.

То есть женщины еврейского происхождения, сторонницы коммунистических идей и проститутки. Они фалличны, у них есть имена и желания. Эти женщины живы, что невыносимо для военных наемников...

Опасные живые женщины должны быть как можно скорее убиты и погребены. В понимании солдат фрайкорпс женская сексуальность всегда направлена на кастрирование мужчин и разрывание их тел на части.

Тевеляйт подвергает переосмыслению психоаналитические представления о комплексе кастрации: «Даже мужчины, что видят во влагалище “голову Медузы”, боятся не кастрированного влагалища, а его кастрирующего потенциала. Любому не предвзятому наблюдателю очевидно, что на самом деле мужчины боятся способности влагалища принимать в себя половой член (поглощать его, пожирать целиком). <…> В мифе о “зубастом лоне”(vagina dentata) мужчины наглядно выразили этот страх в ужасающем извращении того самого атрибута, что придает вагине могущество».

Чувственная близость у военных постоянно ассоциируется со взрывами, разрушением, деформацией и смертью.

Также исследованные Тевеляйтом тексты создают впечатление, что их авторы пойманы в ловушку паранойи.

Проклятые женщины постоянно преследуют их, и все ресурсы психического аппарата расходуются на отчаянные попытки избавления, создания дистанции. Границы между внешней и внутренней психической реальностью размыты, будто все эти мужчины находятся в симбиозе со своими стальными матерями.

«Угроза, исходящая от женщин, настолько велика, что было бы неадекватной психической защитой просто разделить их на два компонента: асексуально- воспитывающий и эротически-угрожающий.
Угрожающий элемент также должен быть уничтожен. Даже “хороший” компонент не остается невредимым. В то время как “злую” женщину избивают или убивают, “хорошую” женщину лишают жизни, делают безжизненной. Эмоциональный способ самозащиты, при котором это происходит, по-видимому, состоит из смеси страха и желания.

Вильгельм Райх заявил бы здесь о комплексе прегенитальной сексуальности и страхе оргазма. Потому что «подопытные» размышляют о сексе не как о «напряжении и разрядке», что соответствует оргастической логике; но как о «напряжении и взрыве», что больше ассоциируется со страхом утраты себя, разрушением и смертью.

Богдан Гром. Мужчина смотрит в разбитое зеркало, видит в осколках мертвую мать и думает о Римской империи.

#сексуальность
#психоанализ

Отношения с довольно недоступной депрессивной матерью, которая порой ведет себя неуместно соблазняюще, но в целом остается неотзывчивой и неэмпатичной, довольно часто становятся генетическим контекстом сексуализации (ее широкого использования) и садомазохизма. Ее стремление извлечь что-то для удовлетворения своих насущных нужд сочетается с сексуализированной защитой против своей деструктивности и отвержения ребенка.

Эти мотивации практически всегда выражаются в садомазохистических отношениях между матерью и ребенком. Ужасу потери и разрушения противостоит иллюзия того, что мать и ребенок останутся прочно связанными друг с другом навсегда.

Такие матери негодуют из-за необходимости заботиться о ребенке. Они хотят, чтобы заботились о них самих.

Они завидуют ребенку из-за того, что у него есть новый шанс в жизни, завидуют его автономии, способностям, силе, молодости, привлекательности, фаллосу (т.е. тому, чего, по их ощущениям, им не хватает).

Из зависти и ненависти мать бессознательно хочет разрушить эти характеристики ребенка.

Она калечит ребенка и навсегда привязывает к себе, навязывая ему обмен ролями. Идеализация притворной любви (реактивное образование) и соблазняющая гиперстимуляция ребенка призваны подчеркнуть, что отношения между матерью и ребенком хорошие и любящие, а не эксплуатирующие и деструктивные.

Ребенок идентифицируется с преобладающей защитной позицией матери и участвует в отношениях с ней комплементарным образом. Это поощряет использование как сексуализации, так и садомазохизма в качестве защитных и адаптивных феноменов, которые призваны сконтейнировать и утихомирить невыносимые аффекты...

В этом смысле садомазохизм представляет собой комплексную регрессивную защиту от различных опасностей, которыми угрожает автономия. Он представляет собой попытку «спрятаться в домике», уцепиться за безопасное и знакомое. Человек обречен бить и наказывать другого, чтобы сконтейнировать и скомпенсировать «плохое» внутри собственной личности.

Пациент бежит от того, что его пугает в самом себе и стремится к тому, что защитит его от этих угроз. Он будет искать решения проблемы в защитах в той мере, в которой его пугает автономия (и ответственность за его желания и аффекты).

Стэнли Дж. Коэн. Возбуждение садомазохизма. Полный текст тут https://tttttt.me/ceinpsychoanalysis/331

#сексуальность
#психоанализ