...Отдельные параноики могли бы казаться излеченными, если бы присоединились к массовому параноидальному движению. Естественно, я не утверждаю, что одержимые или параноики излечились бы в таких обстоятельствах, просто они могут казаться излеченными в той мере, в какой их система убеждений больше не чужда тому, что считается нормальным.
Когда бред является нормальным, человек, страдающий бредом, больше не выглядит ненормальным.
Важно отличать распространенные в обществе заблуждения, такие как те, которые встречаются в популярных теориях заговора, а также в различных видах религии, от индивидуально возникающего и, как правило, неразделимого бреда, характерного для психоза (Pies and Pierre, 2021).
Но мы не должны допускать, чтобы это различие заслоняло то, что объединяет эти бредовые идеи, а именно их отчуждение от реальности и искажение ее.
Д. Карвет
#бред
#психоанализ
Когда бред является нормальным, человек, страдающий бредом, больше не выглядит ненормальным.
Важно отличать распространенные в обществе заблуждения, такие как те, которые встречаются в популярных теориях заговора, а также в различных видах религии, от индивидуально возникающего и, как правило, неразделимого бреда, характерного для психоза (Pies and Pierre, 2021).
Но мы не должны допускать, чтобы это различие заслоняло то, что объединяет эти бредовые идеи, а именно их отчуждение от реальности и искажение ее.
Д. Карвет
#бред
#психоанализ
👍43
Травма, вызванная отношениями с живым другим человеком или социальной единицей, которая затем становится «мертвой» по отношению к пострадавшему, выходит за рамки внешней утраты и наносит тяжелый ущерб внутренним психологическим структурам.
Как отмечает Лауб (2005), та же самая динамика и феноменология обнаруживается в синдроме «мертвой матери»:
«…то же самое справедливо не только для инфантильной символической утраты матери, но и для травматической потери хорошего внутреннего объекта в любом возрасте».
В том же русле я полагаю, что в случаях переживших геноцид людей мы можем полезным образом расширить концепт «мертвой матери», чтобы он включал в себя переживание жертвами мира в целом как неотзывчивого к их страданию и безразличного к их судьбе (Laub and Auerhahn, 1989).
Человечество в целом как «мертвая мать», во многом как и «мертвая мать», воплощенная в одном человеке в описаниях [Андре] Грина, представляет собой мир людей столь поглощенных своими потерями, страхами и потребностями, что они остаются немыми и незатронутыми мучениями жертвы; этот мир существует, но он не предоставляет возможности разделенного опыта, так что он начинает оккупировать психологическое пространство и многократно проявляться в нем в качестве «мертвого третьего».
Самуэль Герсон
#психоанализ
#травма
Как отмечает Лауб (2005), та же самая динамика и феноменология обнаруживается в синдроме «мертвой матери»:
«…то же самое справедливо не только для инфантильной символической утраты матери, но и для травматической потери хорошего внутреннего объекта в любом возрасте».
В том же русле я полагаю, что в случаях переживших геноцид людей мы можем полезным образом расширить концепт «мертвой матери», чтобы он включал в себя переживание жертвами мира в целом как неотзывчивого к их страданию и безразличного к их судьбе (Laub and Auerhahn, 1989).
Человечество в целом как «мертвая мать», во многом как и «мертвая мать», воплощенная в одном человеке в описаниях [Андре] Грина, представляет собой мир людей столь поглощенных своими потерями, страхами и потребностями, что они остаются немыми и незатронутыми мучениями жертвы; этот мир существует, но он не предоставляет возможности разделенного опыта, так что он начинает оккупировать психологическое пространство и многократно проявляться в нем в качестве «мертвого третьего».
Самуэль Герсон
#психоанализ
#травма
👍70