"Музы"
1893 г.
Морис Дени
Музей д’Орсе, Париж.
Едва выхватив взглядом работу Мориса Дени – французского символиста, в ту же секунду понимаешь, что это нечто новое, тщательно продуманное, организованное и упорядоченное. И действительно, в каждой своей работе мастер доказывал жизнеспособность своей теории по особой обработке картинной поверхности. Полагаясь на гармоничную упорядоченность структуры, особый декоративизм в расположении человеческих фигур или элементов пейзажа, Дени явился апологетом модерна.
Полотно “Музы” или “Музы в священной роще” – явный транслятор принципов, на которых зиждется творчество мастера. Картина изображает реальный лес в Сен-Жермен, олицетворяя любимую мастером “священную рощу”. Музы, покровительницы искусства – это аллегория, выраженная в двухмерном плоскостном изображении.
Нет привычных атрибутов в руках дев, по которым можно было бы идентифицировать, кто какому искусству покровительствует – лишь плавные фигуры в тени каштановой рощи.
Женские фигуры гармонично вписаны в пейзаж, состоящий в основном из деревьев. Привлекают внимание тщательно подчеркнутые силуэты, линии, отличающиеся особой плавностью, а также цветовой колорит и простота, некая схематичность в рисунке.
Благодаря четко очерченным контурам цветовые пятна трансформируются в узор, отдельные фигуры, создавая единый гармоничный сюжет. Как, пожалуй, любое произведение символиста, представленная картина не может иметь однозначной трактовки. Тем и интереснее работа – она многолика и многогранна.
#МорисДени #АллегорическаяCцена #Наби
1893 г.
Морис Дени
Музей д’Орсе, Париж.
Едва выхватив взглядом работу Мориса Дени – французского символиста, в ту же секунду понимаешь, что это нечто новое, тщательно продуманное, организованное и упорядоченное. И действительно, в каждой своей работе мастер доказывал жизнеспособность своей теории по особой обработке картинной поверхности. Полагаясь на гармоничную упорядоченность структуры, особый декоративизм в расположении человеческих фигур или элементов пейзажа, Дени явился апологетом модерна.
Полотно “Музы” или “Музы в священной роще” – явный транслятор принципов, на которых зиждется творчество мастера. Картина изображает реальный лес в Сен-Жермен, олицетворяя любимую мастером “священную рощу”. Музы, покровительницы искусства – это аллегория, выраженная в двухмерном плоскостном изображении.
Нет привычных атрибутов в руках дев, по которым можно было бы идентифицировать, кто какому искусству покровительствует – лишь плавные фигуры в тени каштановой рощи.
Женские фигуры гармонично вписаны в пейзаж, состоящий в основном из деревьев. Привлекают внимание тщательно подчеркнутые силуэты, линии, отличающиеся особой плавностью, а также цветовой колорит и простота, некая схематичность в рисунке.
Благодаря четко очерченным контурам цветовые пятна трансформируются в узор, отдельные фигуры, создавая единый гармоничный сюжет. Как, пожалуй, любое произведение символиста, представленная картина не может иметь однозначной трактовки. Тем и интереснее работа – она многолика и многогранна.
#МорисДени #АллегорическаяCцена #Наби
"Мастерская с мимозой"
1946 г.
Пьер Боннар
Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду, Париж.
После многочисленных ударов судьбы, постигших Боннара в конце жизни, когда от него уходили в вечность дорогие и близкие ему люди, он не прекращает заниматься творчеством, оставаясь все таким же любознательным исследователем. В его работах даже становится больше света, они теплее, и насыщены свободой и жизнью.
В картине “Мастерская с мимозой” пейзаж попадает в помещение художника со всей мощью южного темперамента, наполняя его ярким светом, источником которого является мимоза. Внешняя стихийность становится одним целым с интимностью интерьера.
Зрителю предоставляется возможность посетить мастерскую Боннара, но здесь она не является главным объектом, основное внимание акцентируется на пейзаже за окном, где сад расцвечен обилием ярких южных красок. Марты уже нет с ним четыре года, но “призрак” ее фигуры запечатлен внизу.
В своих поздних картинах художник чаще экспериментирует с эффектами освещения, а в пейзажах он находит источник творческого вдохновения.
#ПьерБоннар #Пейзаж #Наби
1946 г.
Пьер Боннар
Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду, Париж.
После многочисленных ударов судьбы, постигших Боннара в конце жизни, когда от него уходили в вечность дорогие и близкие ему люди, он не прекращает заниматься творчеством, оставаясь все таким же любознательным исследователем. В его работах даже становится больше света, они теплее, и насыщены свободой и жизнью.
В картине “Мастерская с мимозой” пейзаж попадает в помещение художника со всей мощью южного темперамента, наполняя его ярким светом, источником которого является мимоза. Внешняя стихийность становится одним целым с интимностью интерьера.
Зрителю предоставляется возможность посетить мастерскую Боннара, но здесь она не является главным объектом, основное внимание акцентируется на пейзаже за окном, где сад расцвечен обилием ярких южных красок. Марты уже нет с ним четыре года, но “призрак” ее фигуры запечатлен внизу.
В своих поздних картинах художник чаще экспериментирует с эффектами освещения, а в пейзажах он находит источник творческого вдохновения.
#ПьерБоннар #Пейзаж #Наби
"Купание. Летний вечер"
1892 г.
Феликс Валлоттон
Кунстхаус, Цюрих.
Знакомый сюжет, который вызвал шквал возмущения
Валлоттон увлекался импрессионизмом, но ограничивал себя в этой тяге, боясь потерять связь с реализмом и с излюбленной плоскостностью, которая стала главной чертой его гравюр. И случалось, что такие попытки сохранить свое собственное вкупе с новаторством оборачивалась для художника не самыми приятными ситуациями. Например, как с этой картиной.
Впервые она была показана в Салоне Независимых (Salon des Indépendants) в 1893 году и сразу же получила шквал язвительных комментариев. Критики посчитали, что это буквально карикатура на такой буржуазный и изысканный сюжет, как купание. Особенно их возмущало, что сами купальщицы — не нимфы и не аристократки, а простые современные женщины, центральная из которых отталкивает своим хитрым и самодовольным лицом. Их прически, мимика и фигуры стали объектами возмущения, в них находили непристойность и излишний эротизм.
«Купание» - это первая масштабная работа Валлоттона. Она внушительна не сколько своим размером, а замыслом. На полотне легко можно найти черты живописи Кранаха, Боттичелли, и конечно же Ренуара. Сюжет, присущий «высокому» искусству здесь хорошо приправлен иронией и классическим Наби-стилем: локальным цветом, четкими прорисованными фигурами, уплощенностью и общей декоративностью. Ритмическое сочетание женской плоти и белоснежных рубашек, четких фигур и их отражений в воде создает впечатление орнаментальности.
#ФеликсВаллоттон #Модерн #Наби
1892 г.
Феликс Валлоттон
Кунстхаус, Цюрих.
Знакомый сюжет, который вызвал шквал возмущения
Валлоттон увлекался импрессионизмом, но ограничивал себя в этой тяге, боясь потерять связь с реализмом и с излюбленной плоскостностью, которая стала главной чертой его гравюр. И случалось, что такие попытки сохранить свое собственное вкупе с новаторством оборачивалась для художника не самыми приятными ситуациями. Например, как с этой картиной.
Впервые она была показана в Салоне Независимых (Salon des Indépendants) в 1893 году и сразу же получила шквал язвительных комментариев. Критики посчитали, что это буквально карикатура на такой буржуазный и изысканный сюжет, как купание. Особенно их возмущало, что сами купальщицы — не нимфы и не аристократки, а простые современные женщины, центральная из которых отталкивает своим хитрым и самодовольным лицом. Их прически, мимика и фигуры стали объектами возмущения, в них находили непристойность и излишний эротизм.
«Купание» - это первая масштабная работа Валлоттона. Она внушительна не сколько своим размером, а замыслом. На полотне легко можно найти черты живописи Кранаха, Боттичелли, и конечно же Ренуара. Сюжет, присущий «высокому» искусству здесь хорошо приправлен иронией и классическим Наби-стилем: локальным цветом, четкими прорисованными фигурами, уплощенностью и общей декоративностью. Ритмическое сочетание женской плоти и белоснежных рубашек, четких фигур и их отражений в воде создает впечатление орнаментальности.
#ФеликсВаллоттон #Модерн #Наби
"В саду"
1898 г.
Жан Эдуар Вюйар
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
1898-1889 годы для тридцатилетнего Вюйара - время сумасшедшей работоспособности и востребованности. Он уже нашел собственный стиль, но не нашел постоянного арт-дилера, который сделал бы жизнь спокойной и беззаботной. Художественная философия группы «Наби», к которой принадлежал Вюйар, влияние Гогена, пуантилистов и японцев оседают в его творческой манере глубоким, плотным спрессованным пластом-основанием. А над ним - многослойная, и стихийно сформировавшаяся окружающими ветрами перемен, и уже культивированная благодатная почва. В это время он пишет лучшие небольшие, очень личные, живописные работы, в это же время работает над альбомом литографий «Пейзажи и интерьеры» и над самым большим (2,5 на 4,3 метра) интерьерным панно «Первые фрукты». Теперь он графические и декоративные техники ловко транспортирует в живопись и наоборот. Даже эффект гобеленового плетения из нитей разного цвета пробирается в его живопись.
Картину «В саду» Эдуар Вюйар писал темперой на картоне, скорее всего, одновременно с работой «Трапеза в саду», которая сейчас находится в Национальной галерее искусств в Вашингтоне. И «темпера на картоне» в обеих работах - не просто техника. Вюйар совсем по-новому оставил незакрашенными части основы, не так, как это часто делали импрессионисты, подчеркивая эскизность, мимолетность пейзажа. У Вюйара цвет картона задает тон - и краски по отношению к нему оказываются негативным пространством. Краски помогают увидеть в незакрашенных коричневых пятнах ножки стула, складки платья или комья земли на клумбе.
Фигуры распознаются, но не настолько, чтобы удержать внимание, они сливаются с пространством. Взглядом здесь можно зацепиться только за маленький ультрамариновый предмет (шкатулка или вазочка) на столе. Он здесь - точка равновесия.
Это любимый художественный трюк Вюйара - говорить о людях через окружающие их предметы, интерьеры, пейзажи. От его насыщенных интерьерных картин часто кружится голова - настолько они наполнены декоративными деталями. Узоры на обоях или пятна на садовых дорожках, настольные лампы и цветы на клумбах - все это участвует в создании внутреннего мира героя, оттенков эмоций, символических, абстрактных и даже социальных значений. Цвет и узор постоянно проходят проверку на выразительность: насколько же больше они смогут сказать, чем традиционные приемы реалистического психологического портрета или жанровой сцены? А если сократить используемые средства? А если использовать только полутона? А если взять не привычный холст, а картон, который впитывает краску и лишает поверхность блеска? В период этих экспериментов, в 1890-е годы, Вюйар не лакирует свои картины и использует картон все чаще. Для эффекта матовой, глуховатой поверхности он создает сложную смесь из масляных красок и темперного клеевого раствора.
В этом техническом и эмоциональном поиске картина «В саду» и созвучная ей «Трапеза в саду» - очень сложная и виртуозная попытка говорить на одних полутонах, только намеками, используя минимум средств.
#ЭдуарВюйар #Наби
@pic_history
1898 г.
Жан Эдуар Вюйар
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
1898-1889 годы для тридцатилетнего Вюйара - время сумасшедшей работоспособности и востребованности. Он уже нашел собственный стиль, но не нашел постоянного арт-дилера, который сделал бы жизнь спокойной и беззаботной. Художественная философия группы «Наби», к которой принадлежал Вюйар, влияние Гогена, пуантилистов и японцев оседают в его творческой манере глубоким, плотным спрессованным пластом-основанием. А над ним - многослойная, и стихийно сформировавшаяся окружающими ветрами перемен, и уже культивированная благодатная почва. В это время он пишет лучшие небольшие, очень личные, живописные работы, в это же время работает над альбомом литографий «Пейзажи и интерьеры» и над самым большим (2,5 на 4,3 метра) интерьерным панно «Первые фрукты». Теперь он графические и декоративные техники ловко транспортирует в живопись и наоборот. Даже эффект гобеленового плетения из нитей разного цвета пробирается в его живопись.
Картину «В саду» Эдуар Вюйар писал темперой на картоне, скорее всего, одновременно с работой «Трапеза в саду», которая сейчас находится в Национальной галерее искусств в Вашингтоне. И «темпера на картоне» в обеих работах - не просто техника. Вюйар совсем по-новому оставил незакрашенными части основы, не так, как это часто делали импрессионисты, подчеркивая эскизность, мимолетность пейзажа. У Вюйара цвет картона задает тон - и краски по отношению к нему оказываются негативным пространством. Краски помогают увидеть в незакрашенных коричневых пятнах ножки стула, складки платья или комья земли на клумбе.
Фигуры распознаются, но не настолько, чтобы удержать внимание, они сливаются с пространством. Взглядом здесь можно зацепиться только за маленький ультрамариновый предмет (шкатулка или вазочка) на столе. Он здесь - точка равновесия.
Это любимый художественный трюк Вюйара - говорить о людях через окружающие их предметы, интерьеры, пейзажи. От его насыщенных интерьерных картин часто кружится голова - настолько они наполнены декоративными деталями. Узоры на обоях или пятна на садовых дорожках, настольные лампы и цветы на клумбах - все это участвует в создании внутреннего мира героя, оттенков эмоций, символических, абстрактных и даже социальных значений. Цвет и узор постоянно проходят проверку на выразительность: насколько же больше они смогут сказать, чем традиционные приемы реалистического психологического портрета или жанровой сцены? А если сократить используемые средства? А если использовать только полутона? А если взять не привычный холст, а картон, который впитывает краску и лишает поверхность блеска? В период этих экспериментов, в 1890-е годы, Вюйар не лакирует свои картины и использует картон все чаще. Для эффекта матовой, глуховатой поверхности он создает сложную смесь из масляных красок и темперного клеевого раствора.
В этом техническом и эмоциональном поиске картина «В саду» и созвучная ей «Трапеза в саду» - очень сложная и виртуозная попытка говорить на одних полутонах, только намеками, используя минимум средств.
#ЭдуарВюйар #Наби
@pic_history
Мы попадаем в мастерскую самого Боннара. Но вместо кистей и холстов он нам показывает источники своего вдохновения: природу, стремительно врывающуюся в окно мастерской и, кажется, заполняющую всю комнату, и – в левом нижнем углу призрак своей жены Марты. Боннар – мастер закрытых интерьеров, Марту он в большинстве случаев писал как будто «в шкатулке» дома. Она страдала боязнью открытого пространства. Но здесь, приглашая зрителя в свою мастерскую, он не разделяет интимный интерьер и уличную стихию. Напротив, «главный герой» картины – как раз залитый солнцем пейзаж. Кажется, что кисть его обрела особую свободу, словно выйдя за рамки закрытого интерьера. Боннар открыл окно в мир, и освещенные солнцем мимозы ворвались в его мастерскую.
Чтобы лучше понять эту картину, следует учитывать, что за то время ее создания жизнь Пьера Боннара успела полностью переменится. Работать над «Мастерской с мимозой» он начал в Канне, в 1939-м. Там в предместье он купил дом, надеясь, что теплый климат благотворно повлияет на здоровье Марты. Там они и остались на время немецкой оккупации. За эти годы Боннар потерял своих близких друзей: в 1940 году умер Эдуар Вюйяр, а в 1943 – Морис Дени. И самое страшное – в 1942 году не стало Марты – жены и любимой натурщицы. Она страдала психическим расстройством, и последние годы для них обоих выдались очень тяжелыми. Но без нее мир словно опустел. В эти годы он пишет беспощадные автопортреты, на которых изображает себя иссохшим, больным, утратившим смысл и надежды стариком.
Но вот что удивительно – этим упадническим настроениям суждено было смениться иными. Последние годы Боннар провел в имении на Лазурном берегу в обществе своей племянницы. Он совсем немного не дожил до 80 лет. Его кисть в конце жизни, казалось, начала источать свет. Боннар говорил, что лишь теперь всё понял и хотел бы начать сначала. Последние его работы, в том числе «Мастерская с мимозой», поражают внезапным всплеском энергии, яркостью и, кажется, ощущением бессмертной молодости.
@pic_history
#ПьерБоннар #Пейзаж #Наби
Чтобы лучше понять эту картину, следует учитывать, что за то время ее создания жизнь Пьера Боннара успела полностью переменится. Работать над «Мастерской с мимозой» он начал в Канне, в 1939-м. Там в предместье он купил дом, надеясь, что теплый климат благотворно повлияет на здоровье Марты. Там они и остались на время немецкой оккупации. За эти годы Боннар потерял своих близких друзей: в 1940 году умер Эдуар Вюйяр, а в 1943 – Морис Дени. И самое страшное – в 1942 году не стало Марты – жены и любимой натурщицы. Она страдала психическим расстройством, и последние годы для них обоих выдались очень тяжелыми. Но без нее мир словно опустел. В эти годы он пишет беспощадные автопортреты, на которых изображает себя иссохшим, больным, утратившим смысл и надежды стариком.
Но вот что удивительно – этим упадническим настроениям суждено было смениться иными. Последние годы Боннар провел в имении на Лазурном берегу в обществе своей племянницы. Он совсем немного не дожил до 80 лет. Его кисть в конце жизни, казалось, начала источать свет. Боннар говорил, что лишь теперь всё понял и хотел бы начать сначала. Последние его работы, в том числе «Мастерская с мимозой», поражают внезапным всплеском энергии, яркостью и, кажется, ощущением бессмертной молодости.
@pic_history
#ПьерБоннар #Пейзаж #Наби