"Портрет Йоса Хесселя"
1905 г.
Жан Эдуар Вюйар
Частная коллекция.
Эдуар Вюйар впервые встретил Йоса Хесселя на ужине в 1895 году. Тогда знакомство было коротким, и должным образом мужчин представил друг другу уже летом 1900 года другой художник, Феликс Валлоттон. Это произошло в Шато де ла На неподалёку от Лозанны в Швейцарии. В то время Вюйар разошёлся со своими предыдущими покровителями, Мисией и Таде Натансонами. Вскоре их заменили Йос Хессель и его жена Люси.
Вюйар часто путешествовал с супругами, которые стали его крупнейшими меценатами и самыми верными друзьями. Йос Хессель получил эксклюзивные права на продажу работ модерниста, а Люси была его музой, любовницей и доверенным лицом. Муж и жена, в доме которых Вюйар скончался в 1940 году от сердечного приступа, часто появлялись на его картинах.
Этот портрет своего патрона, которого отвлекли от чтения, художник написал вскоре после официальной встречи с Хесселями. Подчёркивая свою близость к арт-дилеру, автор позволил себе добавить к изображению юмористические штрихи. Однако твёрдый, почти пугающий, взгляд Йоса Хесселя напоминает о его статусе богатого и сильного человека, одного из самых выдающихся коллекционеров и торговцев произведениями искусства XX века.
О роде занятий натурщика говорит картина за его спиной – «Дома вдоль дороги» (1881) Поля Сезанна. Хессель купил полотно в начале своей карьеры, а сейчас оно входит в коллекцию Эрмитажа в Санкт-Петербурге. В каком-то смысле Вюйяр отдаёт дань уважения Сезанну как «отцу модернизма», а своему покровителю и другу – как стороннику и знатоку авангардного искусства. Пожалуй, это произведение наиболее ярко иллюстрирует фразу художника: «Я не делаю портреты. Я пишу людей в их обстановке».
Кстати, продав одну из работ Сезанна, Хессели купили усадьбу в Вокрессоне, которую назвали в честь художника – «Кло Сезанн». Вполне возможно, что речь идёт именно о «Домах вдоль дороги». Участок поместья и его хозяева запечатлены на другой работе Вюйара – «Утро в саду» (1924).
«Портрет Йоса Хесселя» несколько поколений хранился у потомков мецената, пока не был выставлен на аукцион Christie’s 23 марта 2018 года.
#ЭдуарВюйар #Импрессионизм #Портрет
1905 г.
Жан Эдуар Вюйар
Частная коллекция.
Эдуар Вюйар впервые встретил Йоса Хесселя на ужине в 1895 году. Тогда знакомство было коротким, и должным образом мужчин представил друг другу уже летом 1900 года другой художник, Феликс Валлоттон. Это произошло в Шато де ла На неподалёку от Лозанны в Швейцарии. В то время Вюйар разошёлся со своими предыдущими покровителями, Мисией и Таде Натансонами. Вскоре их заменили Йос Хессель и его жена Люси.
Вюйар часто путешествовал с супругами, которые стали его крупнейшими меценатами и самыми верными друзьями. Йос Хессель получил эксклюзивные права на продажу работ модерниста, а Люси была его музой, любовницей и доверенным лицом. Муж и жена, в доме которых Вюйар скончался в 1940 году от сердечного приступа, часто появлялись на его картинах.
Этот портрет своего патрона, которого отвлекли от чтения, художник написал вскоре после официальной встречи с Хесселями. Подчёркивая свою близость к арт-дилеру, автор позволил себе добавить к изображению юмористические штрихи. Однако твёрдый, почти пугающий, взгляд Йоса Хесселя напоминает о его статусе богатого и сильного человека, одного из самых выдающихся коллекционеров и торговцев произведениями искусства XX века.
О роде занятий натурщика говорит картина за его спиной – «Дома вдоль дороги» (1881) Поля Сезанна. Хессель купил полотно в начале своей карьеры, а сейчас оно входит в коллекцию Эрмитажа в Санкт-Петербурге. В каком-то смысле Вюйяр отдаёт дань уважения Сезанну как «отцу модернизма», а своему покровителю и другу – как стороннику и знатоку авангардного искусства. Пожалуй, это произведение наиболее ярко иллюстрирует фразу художника: «Я не делаю портреты. Я пишу людей в их обстановке».
Кстати, продав одну из работ Сезанна, Хессели купили усадьбу в Вокрессоне, которую назвали в честь художника – «Кло Сезанн». Вполне возможно, что речь идёт именно о «Домах вдоль дороги». Участок поместья и его хозяева запечатлены на другой работе Вюйара – «Утро в саду» (1924).
«Портрет Йоса Хесселя» несколько поколений хранился у потомков мецената, пока не был выставлен на аукцион Christie’s 23 марта 2018 года.
#ЭдуарВюйар #Импрессионизм #Портрет
"В саду"
1898 г.
Жан Эдуар Вюйар
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
1898-1889 годы для тридцатилетнего Вюйара - время сумасшедшей работоспособности и востребованности. Он уже нашел собственный стиль, но не нашел постоянного арт-дилера, который сделал бы жизнь спокойной и беззаботной. Художественная философия группы «Наби», к которой принадлежал Вюйар, влияние Гогена, пуантилистов и японцев оседают в его творческой манере глубоким, плотным спрессованным пластом-основанием. А над ним - многослойная, и стихийно сформировавшаяся окружающими ветрами перемен, и уже культивированная благодатная почва. В это время он пишет лучшие небольшие, очень личные, живописные работы, в это же время работает над альбомом литографий «Пейзажи и интерьеры» и над самым большим (2,5 на 4,3 метра) интерьерным панно «Первые фрукты». Теперь он графические и декоративные техники ловко транспортирует в живопись и наоборот. Даже эффект гобеленового плетения из нитей разного цвета пробирается в его живопись.
Картину «В саду» Эдуар Вюйар писал темперой на картоне, скорее всего, одновременно с работой «Трапеза в саду», которая сейчас находится в Национальной галерее искусств в Вашингтоне. И «темпера на картоне» в обеих работах - не просто техника. Вюйар совсем по-новому оставил незакрашенными части основы, не так, как это часто делали импрессионисты, подчеркивая эскизность, мимолетность пейзажа. У Вюйара цвет картона задает тон - и краски по отношению к нему оказываются негативным пространством. Краски помогают увидеть в незакрашенных коричневых пятнах ножки стула, складки платья или комья земли на клумбе.
Фигуры распознаются, но не настолько, чтобы удержать внимание, они сливаются с пространством. Взглядом здесь можно зацепиться только за маленький ультрамариновый предмет (шкатулка или вазочка) на столе. Он здесь - точка равновесия.
Это любимый художественный трюк Вюйара - говорить о людях через окружающие их предметы, интерьеры, пейзажи. От его насыщенных интерьерных картин часто кружится голова - настолько они наполнены декоративными деталями. Узоры на обоях или пятна на садовых дорожках, настольные лампы и цветы на клумбах - все это участвует в создании внутреннего мира героя, оттенков эмоций, символических, абстрактных и даже социальных значений. Цвет и узор постоянно проходят проверку на выразительность: насколько же больше они смогут сказать, чем традиционные приемы реалистического психологического портрета или жанровой сцены? А если сократить используемые средства? А если использовать только полутона? А если взять не привычный холст, а картон, который впитывает краску и лишает поверхность блеска? В период этих экспериментов, в 1890-е годы, Вюйар не лакирует свои картины и использует картон все чаще. Для эффекта матовой, глуховатой поверхности он создает сложную смесь из масляных красок и темперного клеевого раствора.
В этом техническом и эмоциональном поиске картина «В саду» и созвучная ей «Трапеза в саду» - очень сложная и виртуозная попытка говорить на одних полутонах, только намеками, используя минимум средств.
#ЭдуарВюйар #Наби
@pic_history
1898 г.
Жан Эдуар Вюйар
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
1898-1889 годы для тридцатилетнего Вюйара - время сумасшедшей работоспособности и востребованности. Он уже нашел собственный стиль, но не нашел постоянного арт-дилера, который сделал бы жизнь спокойной и беззаботной. Художественная философия группы «Наби», к которой принадлежал Вюйар, влияние Гогена, пуантилистов и японцев оседают в его творческой манере глубоким, плотным спрессованным пластом-основанием. А над ним - многослойная, и стихийно сформировавшаяся окружающими ветрами перемен, и уже культивированная благодатная почва. В это время он пишет лучшие небольшие, очень личные, живописные работы, в это же время работает над альбомом литографий «Пейзажи и интерьеры» и над самым большим (2,5 на 4,3 метра) интерьерным панно «Первые фрукты». Теперь он графические и декоративные техники ловко транспортирует в живопись и наоборот. Даже эффект гобеленового плетения из нитей разного цвета пробирается в его живопись.
Картину «В саду» Эдуар Вюйар писал темперой на картоне, скорее всего, одновременно с работой «Трапеза в саду», которая сейчас находится в Национальной галерее искусств в Вашингтоне. И «темпера на картоне» в обеих работах - не просто техника. Вюйар совсем по-новому оставил незакрашенными части основы, не так, как это часто делали импрессионисты, подчеркивая эскизность, мимолетность пейзажа. У Вюйара цвет картона задает тон - и краски по отношению к нему оказываются негативным пространством. Краски помогают увидеть в незакрашенных коричневых пятнах ножки стула, складки платья или комья земли на клумбе.
Фигуры распознаются, но не настолько, чтобы удержать внимание, они сливаются с пространством. Взглядом здесь можно зацепиться только за маленький ультрамариновый предмет (шкатулка или вазочка) на столе. Он здесь - точка равновесия.
Это любимый художественный трюк Вюйара - говорить о людях через окружающие их предметы, интерьеры, пейзажи. От его насыщенных интерьерных картин часто кружится голова - настолько они наполнены декоративными деталями. Узоры на обоях или пятна на садовых дорожках, настольные лампы и цветы на клумбах - все это участвует в создании внутреннего мира героя, оттенков эмоций, символических, абстрактных и даже социальных значений. Цвет и узор постоянно проходят проверку на выразительность: насколько же больше они смогут сказать, чем традиционные приемы реалистического психологического портрета или жанровой сцены? А если сократить используемые средства? А если использовать только полутона? А если взять не привычный холст, а картон, который впитывает краску и лишает поверхность блеска? В период этих экспериментов, в 1890-е годы, Вюйар не лакирует свои картины и использует картон все чаще. Для эффекта матовой, глуховатой поверхности он создает сложную смесь из масляных красок и темперного клеевого раствора.
В этом техническом и эмоциональном поиске картина «В саду» и созвучная ей «Трапеза в саду» - очень сложная и виртуозная попытка говорить на одних полутонах, только намеками, используя минимум средств.
#ЭдуарВюйар #Наби
@pic_history
"Интерьер, мать и сестра художника"
1893 г.
Жан Эдуар Вюйар
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).
«Интерьер, мать и сестра» - одна из самых дерзких работ Вюйара. В репродукции на первый взгляд очень легко спутать ее с цветной литографией: лица-маски и руки в один тон, четкий, почти декоративный, узор на обоях, сплошное черное пятно платья. Вюйар, увлеченный японским искусством и подготовивший к печати немало собственных гравюр, переносит в живописную работу визуальные эффекты, присущие цветной печати. При этом сохраняет фактуру масляного мазка в других частях картины, не давая нам шанса ошибиться со второго взгляда на работу. Это тонкая живопись.
Но дерзость Вюйара даже не в техническом изяществе – эта небольшая работа настолько интимная, открывающая личные связи, мысли и отношения, что способна вызвать ощущение неловкости и беспокойства. Как будто вы случайно услышали ссору или исповедь, не предназначенную для ваших ушей.
Женщины на этом странном двойном портрете – мать художника мадам Вюйар и его сестра Мари. Они находятся в пространстве, готовом довести кого угодно до приступа клаустрофобии. Если Мари разогнется, ей придется удариться о картинную раму. Этот эффект сдавленности, даже угрожающей подвижности пространства довершают падающие вперед комод и стол, подскочивший кверху пол. Наверняка, в пределы полотна попала только нижняя часть комнаты, но фигура Мари ясно дает понять, что все! Потолок тоже где-то неподалеку, он падает и висит просто над головой.
Мари в этом пространстве неуютно, узор на обоях сливается с узором на ее платье – и стены поглощают ее фигуру, она теряется здесь, становится лишь частью интерьера. Это мир, в котором доминирует мать – именно она чувствует себя спокойно и уверенно. Это ее мир.
Мадам Вюйар была на 27 лет младше мужа, отставного военного – и скоро осталась вдовой без средств к существованию и с двумя детьми, которых еще предстояло выучить и вырастить. И тогда она открыла швейную мастерскую, в которой работала сама и нанимала помощниц. В этом доме на ней держалось все. Мать за работой, ее заказчиц, выкройки, ножницы, узоры на тканях Вюйар будет писать постоянно. Он проживет с матерью до самой ее смерти (Вюйару будет 60 лет, когда матери не станет) – и эти швейные декорации будут интерьером его собственной взрослой жизни.
Современные арт-критики находят такие небольшие личные работы Вюйара не только обнажающее, исповедально откровенными, но и социально острыми. Резкие перемены в обществе того времени способствуют поискам таких смыслов. Ну или хотя бы делают их оправданными. Это эпоха, когда женщины начинают работать и выбираться из кухонь, когда гендерные и социальные модели стремительно меняются. В другой работе Вюйара «Интерьер с рабочим столом» Мари, стоящая спиной, как будто вышла из стены мастерской – узор ее платья повторяется в нескольких элементах окружающего пространства. Она – лишь то, чем она занимается в этих стенах: монотонная, тихая, повторяющаяся работа, бесконечные узоры, от которых кружится голова.
#ЭдуарВюйар #Постимпрессионизм
@pic_history
1893 г.
Жан Эдуар Вюйар
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).
«Интерьер, мать и сестра» - одна из самых дерзких работ Вюйара. В репродукции на первый взгляд очень легко спутать ее с цветной литографией: лица-маски и руки в один тон, четкий, почти декоративный, узор на обоях, сплошное черное пятно платья. Вюйар, увлеченный японским искусством и подготовивший к печати немало собственных гравюр, переносит в живописную работу визуальные эффекты, присущие цветной печати. При этом сохраняет фактуру масляного мазка в других частях картины, не давая нам шанса ошибиться со второго взгляда на работу. Это тонкая живопись.
Но дерзость Вюйара даже не в техническом изяществе – эта небольшая работа настолько интимная, открывающая личные связи, мысли и отношения, что способна вызвать ощущение неловкости и беспокойства. Как будто вы случайно услышали ссору или исповедь, не предназначенную для ваших ушей.
Женщины на этом странном двойном портрете – мать художника мадам Вюйар и его сестра Мари. Они находятся в пространстве, готовом довести кого угодно до приступа клаустрофобии. Если Мари разогнется, ей придется удариться о картинную раму. Этот эффект сдавленности, даже угрожающей подвижности пространства довершают падающие вперед комод и стол, подскочивший кверху пол. Наверняка, в пределы полотна попала только нижняя часть комнаты, но фигура Мари ясно дает понять, что все! Потолок тоже где-то неподалеку, он падает и висит просто над головой.
Мари в этом пространстве неуютно, узор на обоях сливается с узором на ее платье – и стены поглощают ее фигуру, она теряется здесь, становится лишь частью интерьера. Это мир, в котором доминирует мать – именно она чувствует себя спокойно и уверенно. Это ее мир.
Мадам Вюйар была на 27 лет младше мужа, отставного военного – и скоро осталась вдовой без средств к существованию и с двумя детьми, которых еще предстояло выучить и вырастить. И тогда она открыла швейную мастерскую, в которой работала сама и нанимала помощниц. В этом доме на ней держалось все. Мать за работой, ее заказчиц, выкройки, ножницы, узоры на тканях Вюйар будет писать постоянно. Он проживет с матерью до самой ее смерти (Вюйару будет 60 лет, когда матери не станет) – и эти швейные декорации будут интерьером его собственной взрослой жизни.
Современные арт-критики находят такие небольшие личные работы Вюйара не только обнажающее, исповедально откровенными, но и социально острыми. Резкие перемены в обществе того времени способствуют поискам таких смыслов. Ну или хотя бы делают их оправданными. Это эпоха, когда женщины начинают работать и выбираться из кухонь, когда гендерные и социальные модели стремительно меняются. В другой работе Вюйара «Интерьер с рабочим столом» Мари, стоящая спиной, как будто вышла из стены мастерской – узор ее платья повторяется в нескольких элементах окружающего пространства. Она – лишь то, чем она занимается в этих стенах: монотонная, тихая, повторяющаяся работа, бесконечные узоры, от которых кружится голова.
#ЭдуарВюйар #Постимпрессионизм
@pic_history
"В комнате"
1904 г.
Жан Эдуар Вюйар
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
Американский художник и арт-критик Фаирфилд Портер сказал однажды, что современное искусство ошибочно свернуло не в ту сторону, когда последовало за Сезанном, а не за Вюйаром. Имелась в виду способность Вюйара разжигать тонкие психологические драмы и намекать на многоуровневые социальные и личные отношения внутри картины при помощи чисто живописных средств. Все эти лампы, шторы, скатерти, обивка мебели и ковры бывают мучительно живописны, они настолько заполняют пространство картины, что человек растворяется в нем и становится его частью. Из этих комнат как будто выкачали воздух - и узоры с обоев начали перемещаться на освободившееся место. Иногда фигура героя запрятана в этом мире так настойчиво, что ее сложно заметить с первого и даже со второго взгляда. На картине «Сад в Вокрессо» практически невозможно сразу обнаружить женскую фигуру в синем платье за цветочным кустом, хотя она расположена на первом плане. На нескольких гравюрах альбома «Пейзажи и интерьеры» фигуры выселены в соседнюю комнату и видны через дверной проем.
Но даже когда у зрителя есть возможность рассмотреть лицо, фигура сливается с внутренним убранством комнаты. Чтобы обозначить мощь и энергию человека, Вюйар одевает на него наряд без узоров, лучше черный. Авторы книги «100 шедевров в деталях» Анн-Мари и Райнер Хагены, работая над картинами Вюйара, разыскали женские журналы конца XIX века и нашли там забавную и странную, как для сегодняшнего дня, рекомендацию для женщин. Им советовали шить шторы для гостиной и собственные домашние платья из одной ткани. У этого совета - мощное социальное основание. Но Вюйару повезло общаться с несколькими женщинами, которые не довольствовались ролью домашнего декора. Они скорее организовывали по ритму собственной жизни и по собственному вкусу все вокруг: и дом, и круг общения, и даже рабочие отношения мужей. И Мисия Натансон, и Люси Хессель, покровительницы и возлюбленные Вюйара, были именно такими женщинами.
Вюйар говорил, что не пишет портретов, а пишет человека в его окружении. И картина «В комнате» - как раз такой портрет дома. Возможно, это семья Йоса Хесселя, арт-дилера, который занимался продажей работ Вюйара и с женой которого у Вюйара был долгий роман. После знакомства с Хесселями в 1900 году они самые частые модели художника, покровители и друзья. Вюйар живет с ними подолгу, ездит с ними на загородные каникулы. В этих странных отношениях Йос был спокойным наблюдателем, а Люси 40 лет оставалась для Вюйара любовницей, любимой моделью и музой.
Здесь, «В комнате», женщина за рукоделием почти выпадает за пределы картины, и все же находится в центре внимания. Ее хочется развернуть и рассмотреть. Мужчина с ребенком заняты каким-то привычным повседневным делом или игрой. И всем им композиционно отводится совсем немного места в перегруженном, насыщенном интерьере. Их социальные и семейные роли расписаны и отыграны огромное количество раз. При этом Вюйару удается так ритмично организовать эти пестрые обивки и драпировки, вид из окна и отражение в зеркале, что отдельные элементы перекликаются и звучат гармонично, тихо и слаженно. Дом баюкает и укрывает хозяев в мягкой, удобной, богатой привычности.
И если современное искусство ушло за Сезанном, за Вюйаром последовали модные современные журнальные фотографы, которые придумывают концептуальные циклы: дети из разных стран мира в своих комнатах, женщины из разных стран мира в своих спальнях. В них старый потрепанный матрац на земляном полу мальчишки из Азии и шкафы, заполненные игрушками, в комнате девочки-японки говорят о жизни этих детей больше, чем если бы с ними удалось поговорить.
#ЭдуарВюйар
@pic_history
1904 г.
Жан Эдуар Вюйар
ГМИИ имени А. С. Пушкина.
Американский художник и арт-критик Фаирфилд Портер сказал однажды, что современное искусство ошибочно свернуло не в ту сторону, когда последовало за Сезанном, а не за Вюйаром. Имелась в виду способность Вюйара разжигать тонкие психологические драмы и намекать на многоуровневые социальные и личные отношения внутри картины при помощи чисто живописных средств. Все эти лампы, шторы, скатерти, обивка мебели и ковры бывают мучительно живописны, они настолько заполняют пространство картины, что человек растворяется в нем и становится его частью. Из этих комнат как будто выкачали воздух - и узоры с обоев начали перемещаться на освободившееся место. Иногда фигура героя запрятана в этом мире так настойчиво, что ее сложно заметить с первого и даже со второго взгляда. На картине «Сад в Вокрессо» практически невозможно сразу обнаружить женскую фигуру в синем платье за цветочным кустом, хотя она расположена на первом плане. На нескольких гравюрах альбома «Пейзажи и интерьеры» фигуры выселены в соседнюю комнату и видны через дверной проем.
Но даже когда у зрителя есть возможность рассмотреть лицо, фигура сливается с внутренним убранством комнаты. Чтобы обозначить мощь и энергию человека, Вюйар одевает на него наряд без узоров, лучше черный. Авторы книги «100 шедевров в деталях» Анн-Мари и Райнер Хагены, работая над картинами Вюйара, разыскали женские журналы конца XIX века и нашли там забавную и странную, как для сегодняшнего дня, рекомендацию для женщин. Им советовали шить шторы для гостиной и собственные домашние платья из одной ткани. У этого совета - мощное социальное основание. Но Вюйару повезло общаться с несколькими женщинами, которые не довольствовались ролью домашнего декора. Они скорее организовывали по ритму собственной жизни и по собственному вкусу все вокруг: и дом, и круг общения, и даже рабочие отношения мужей. И Мисия Натансон, и Люси Хессель, покровительницы и возлюбленные Вюйара, были именно такими женщинами.
Вюйар говорил, что не пишет портретов, а пишет человека в его окружении. И картина «В комнате» - как раз такой портрет дома. Возможно, это семья Йоса Хесселя, арт-дилера, который занимался продажей работ Вюйара и с женой которого у Вюйара был долгий роман. После знакомства с Хесселями в 1900 году они самые частые модели художника, покровители и друзья. Вюйар живет с ними подолгу, ездит с ними на загородные каникулы. В этих странных отношениях Йос был спокойным наблюдателем, а Люси 40 лет оставалась для Вюйара любовницей, любимой моделью и музой.
Здесь, «В комнате», женщина за рукоделием почти выпадает за пределы картины, и все же находится в центре внимания. Ее хочется развернуть и рассмотреть. Мужчина с ребенком заняты каким-то привычным повседневным делом или игрой. И всем им композиционно отводится совсем немного места в перегруженном, насыщенном интерьере. Их социальные и семейные роли расписаны и отыграны огромное количество раз. При этом Вюйару удается так ритмично организовать эти пестрые обивки и драпировки, вид из окна и отражение в зеркале, что отдельные элементы перекликаются и звучат гармонично, тихо и слаженно. Дом баюкает и укрывает хозяев в мягкой, удобной, богатой привычности.
И если современное искусство ушло за Сезанном, за Вюйаром последовали модные современные журнальные фотографы, которые придумывают концептуальные циклы: дети из разных стран мира в своих комнатах, женщины из разных стран мира в своих спальнях. В них старый потрепанный матрац на земляном полу мальчишки из Азии и шкафы, заполненные игрушками, в комнате девочки-японки говорят о жизни этих детей больше, чем если бы с ними удалось поговорить.
#ЭдуарВюйар
@pic_history
Telegram
ИОК | Картины
Эдуар Вюйар входил в группу молодых художников под названием «Наби» (от слова «нави» – «пророки» на иврите). Его квартира находилась неподалёку от постоянного местах их встреч – кафе «Виплер» на Пляс-де-Клиши. Вюйар жил там с матерью-портнихой вплоть до её смерти, когда самому живописцу уже исполнилось 60 лет.
Пытаясь справиться с финансовыми трудностями, женщина организовала в квартире швейную мастерскую. Сочетание жилого и рабочего пространства хорошо видно на картине «Подметальщица. Улица Сен-Оноре, 346». Подобная комбинация роднит композицию с произведениями голландских художников, которыми модернист любовался в Лувре. Скатерть, переброшенная через спинку стула на переднем плане, вот-вот будет расстелена на столе перед семейным ужином. Это внутреннее пространство, где разворачиваются сцены повседневной жизни, стало основной темой живописи Вюйяра. В подобных интерьерах – с обоями и обивкой, плотно расположенными рядом двумерными узорами – чувствуется влияние японских гравюр.
Вместе с тем «Подметальщица» демонстрирует постепенный переход Вюйара от плоских цветов 1890-х годов к более сгруппированным краскам, а также к более подробному изображению пространства, в котором создаётся ощущение глубины. Цвета используются уже не просто для описания, но передают эмоции. Молодой Анри Матисс (большой поклонник и коллекционер Вюйара), следуя по стопам предшественника, уловил этот тонкий хроматический «настроенческий» баланс, что позже привело его к фовизму.
Сцена «Подметальщица. Улица Сан-Оноре, 346» написана в том ж году, когда Вюйар первый раз встретил Йоса Хесселя, который стал его другом и покровитем. Он вместе с женой Люси купил картину у художника в 1909 году. Затем она переходила к их потомкам, пока 23 марта 2018 года не была выставлена распродажу «Дань семье Хессель: меценаты и модели» на Christie’s.
#ЭдуарВюйар
@pic_history
Пытаясь справиться с финансовыми трудностями, женщина организовала в квартире швейную мастерскую. Сочетание жилого и рабочего пространства хорошо видно на картине «Подметальщица. Улица Сен-Оноре, 346». Подобная комбинация роднит композицию с произведениями голландских художников, которыми модернист любовался в Лувре. Скатерть, переброшенная через спинку стула на переднем плане, вот-вот будет расстелена на столе перед семейным ужином. Это внутреннее пространство, где разворачиваются сцены повседневной жизни, стало основной темой живописи Вюйяра. В подобных интерьерах – с обоями и обивкой, плотно расположенными рядом двумерными узорами – чувствуется влияние японских гравюр.
Вместе с тем «Подметальщица» демонстрирует постепенный переход Вюйара от плоских цветов 1890-х годов к более сгруппированным краскам, а также к более подробному изображению пространства, в котором создаётся ощущение глубины. Цвета используются уже не просто для описания, но передают эмоции. Молодой Анри Матисс (большой поклонник и коллекционер Вюйара), следуя по стопам предшественника, уловил этот тонкий хроматический «настроенческий» баланс, что позже привело его к фовизму.
Сцена «Подметальщица. Улица Сан-Оноре, 346» написана в том ж году, когда Вюйар первый раз встретил Йоса Хесселя, который стал его другом и покровитем. Он вместе с женой Люси купил картину у художника в 1909 году. Затем она переходила к их потомкам, пока 23 марта 2018 года не была выставлена распродажу «Дань семье Хессель: меценаты и модели» на Christie’s.
#ЭдуарВюйар
@pic_history
Жана Эдуара Вюйара иногда в шутку называют придворным художником Таде и Мисии Натансон, основателей самого авангардного в Париже журнала La Revue Blanche. Вюйар познакомился и начал сотрудничать с Таде Натансоном в 1891 году, когда тот еще не был женат. Он рисует обложки журнала и иллюстрации, встречается с самыми знаменитыми и талантливыми авторами. Для 23-летнего художника это знакомство стало началом карьерного взлета, новым миром, светским крещением, а с появлением в доме Натансона Мисии – еще и ежедневным чудесным источником вдохновения.
Мисиа становится не просто очаровательной молчаливой моделью для всех шумных, спорящих, талантливых гостей и сотрудников редакции La Revue Blanche. Она задает уровень и оказывается мерилом вкуса, безупречно вычисляет гениев, виртуозно играет на фортепиано, собирает вокруг себя музыкантов, писателей, художников – и каждый второй в Мисию безответно влюблен, вздыхает и пишет бесконечные ее портреты. В эти годы она муза и модель Пьера Боннара, Анри де Тулуз-Лотрека, Феликса Валлоттона и, конечно, Эдуара Вюйара.
Весь год парижская квартира Натансонов с просторной гостиной – это и музыкальный салон, и редакция журнала, и место встречи друзей. Вюйар бывает у них теперь почти каждый день. А с наступлением тепла Натансоны уезжают в загородный дом в Вильнев-сюр-Йонне – и все лето у них гостят друзья, кто несколько дней, кто по несколько месяцев. Главный талант Мисии и почти физическая потребность – собирать вокруг себя людей.
Картина «Мисиа и Валлоттон в Вильневе» была написана в 1899 году, когда Вюйар проводил в Вильнев-сюр-Йонне уже четвертое лето. Почти все это время здесь живет и Боннар, а Феликс Валлоттон приезжает на уикэнды.
Мисиа – главная фигура и причина картины. Она в платье свободного кроя и желтом платке, скорее всего завтракает. И внимание ее ни к кому не обращено – ни к художнику, ни к беседующим за ее спиной Валлоттону и Таде Натансону, личность которого можно определить только по курительной трубке. Вюйар его практически исключил из картины, а значит – и из внешнего и внутреннего мира Мисии. Цветы, собака, шоколад или фрукты в фарфоровой вазе, картина на стене и даже насыщенный узор на шторах и обоях – все это активно присутствует и участвует в ее жизни. Перекликающиеся желтый платок на шее и желтый узор на обоях делают Мисию частью дома, а дом – продолжением ее самой. Даже Валлоттону (так же безнадежно влюбленному, как и сам Вюйар) в этом пространстве отводится значительное эмоциональное место, слегка беспокойное и напряженное. Когда картина Вюйара стала одним из главных лотов аукциона, арт-критики говорили, что это самое прекрасное изображение Мисии Натансон и лучшая картина Вюйара, которая когда-либо появлялась на торгах, к тому же, принадлежащая хронологически самому значительному периоду творчества художника.
13 ноября 2017 года картина «Мисиа Натансон и Феликс Валлоттон в Вильневе» была продана на аукционе Christie’s за 17,75 миллионов долларов и стала самой дорогой на тот день картиной художника. Предыдущим владельцем картины был профессор египтологии Уильям Келли Симпсон, один из самых выдающихся ученых в своей области и страстных коллекционеров. Он собирал египетские древности, американское народное искусство, среди произведений, хранившихся в его доме была работа Анри Матисса и картины художников группы «Наби», Боннара и Вюйара. После смерти Симпсона в марте 2017 года его коллекция была продана.
#ЭдуарВюйар #Постимпрессионизм
@pic_history
Мисиа становится не просто очаровательной молчаливой моделью для всех шумных, спорящих, талантливых гостей и сотрудников редакции La Revue Blanche. Она задает уровень и оказывается мерилом вкуса, безупречно вычисляет гениев, виртуозно играет на фортепиано, собирает вокруг себя музыкантов, писателей, художников – и каждый второй в Мисию безответно влюблен, вздыхает и пишет бесконечные ее портреты. В эти годы она муза и модель Пьера Боннара, Анри де Тулуз-Лотрека, Феликса Валлоттона и, конечно, Эдуара Вюйара.
Весь год парижская квартира Натансонов с просторной гостиной – это и музыкальный салон, и редакция журнала, и место встречи друзей. Вюйар бывает у них теперь почти каждый день. А с наступлением тепла Натансоны уезжают в загородный дом в Вильнев-сюр-Йонне – и все лето у них гостят друзья, кто несколько дней, кто по несколько месяцев. Главный талант Мисии и почти физическая потребность – собирать вокруг себя людей.
Картина «Мисиа и Валлоттон в Вильневе» была написана в 1899 году, когда Вюйар проводил в Вильнев-сюр-Йонне уже четвертое лето. Почти все это время здесь живет и Боннар, а Феликс Валлоттон приезжает на уикэнды.
Мисиа – главная фигура и причина картины. Она в платье свободного кроя и желтом платке, скорее всего завтракает. И внимание ее ни к кому не обращено – ни к художнику, ни к беседующим за ее спиной Валлоттону и Таде Натансону, личность которого можно определить только по курительной трубке. Вюйар его практически исключил из картины, а значит – и из внешнего и внутреннего мира Мисии. Цветы, собака, шоколад или фрукты в фарфоровой вазе, картина на стене и даже насыщенный узор на шторах и обоях – все это активно присутствует и участвует в ее жизни. Перекликающиеся желтый платок на шее и желтый узор на обоях делают Мисию частью дома, а дом – продолжением ее самой. Даже Валлоттону (так же безнадежно влюбленному, как и сам Вюйар) в этом пространстве отводится значительное эмоциональное место, слегка беспокойное и напряженное. Когда картина Вюйара стала одним из главных лотов аукциона, арт-критики говорили, что это самое прекрасное изображение Мисии Натансон и лучшая картина Вюйара, которая когда-либо появлялась на торгах, к тому же, принадлежащая хронологически самому значительному периоду творчества художника.
13 ноября 2017 года картина «Мисиа Натансон и Феликс Валлоттон в Вильневе» была продана на аукционе Christie’s за 17,75 миллионов долларов и стала самой дорогой на тот день картиной художника. Предыдущим владельцем картины был профессор египтологии Уильям Келли Симпсон, один из самых выдающихся ученых в своей области и страстных коллекционеров. Он собирал египетские древности, американское народное искусство, среди произведений, хранившихся в его доме была работа Анри Матисса и картины художников группы «Наби», Боннара и Вюйара. После смерти Симпсона в марте 2017 года его коллекция была продана.
#ЭдуарВюйар #Постимпрессионизм
@pic_history
Но дерзость Вюйара даже не в техническом изяществе – эта небольшая работа настолько интимная, открывающая личные связи, мысли и отношения, что способна вызвать ощущение неловкости и беспокойства. Как будто вы случайно услышали ссору или исповедь, не предназначенную для ваших ушей.
Женщины на этом странном двойном портрете – мать художника мадам Вюйар и его сестра Мари. Они находятся в пространстве, готовом довести кого угодно до приступа клаустрофобии. Если Мари разогнется, ей придется удариться о картинную раму. Этот эффект сдавленности, даже угрожающей подвижности пространства довершают падающие вперед комод и стол, подскочивший кверху пол. Наверняка, в пределы полотна попала только нижняя часть комнаты, но фигура Мари ясно дает понять, что все! Потолок тоже где-то неподалеку, он падает и висит просто над головой.
Мари в этом пространстве неуютно, узор на обоях сливается с узором на ее платье – и стены поглощают ее фигуру, она теряется здесь, становится лишь частью интерьера. Это мир, в котором доминирует мать – именно она чувствует себя спокойно и уверенно. Это ее мир.
Мадам Вюйар была на 27 лет младше мужа, отставного военного – и скоро осталась вдовой без средств к существованию и с двумя детьми, которых еще предстояло выучить и вырастить. И тогда она открыла швейную мастерскую, в которой работала сама и нанимала помощниц. В этом доме на ней держалось все. Мать за работой, ее заказчиц, выкройки, ножницы, узоры на тканях Вюйар будет писать постоянно. Он проживет с матерью до самой ее смерти (Вюйару будет 60 лет, когда матери не станет) – и эти швейные декорации будут интерьером его собственной взрослой жизни.
Современные арт-критики находят такие небольшие личные работы Вюйара не только обнажающее, исповедально откровенными, но и социально острыми. Резкие перемены в обществе того времени способствуют поискам таких смыслов. Ну или хотя бы делают их оправданными. Это эпоха, когда женщины начинают работать и выбираться из кухонь, когда гендерные и социальные модели стремительно меняются. В другой работе Вюйара «Интерьер с рабочим столом» Мари, стоящая спиной, как будто вышла из стены мастерской – узор ее платья повторяется в нескольких элементах окружающего пространства. Она – лишь то, чем она занимается в этих стенах: монотонная, тихая, повторяющаяся работа, бесконечные узоры, от которых кружится голова.
@pic_history
#ЭдуарВюйар #Постимпрессионизм
Женщины на этом странном двойном портрете – мать художника мадам Вюйар и его сестра Мари. Они находятся в пространстве, готовом довести кого угодно до приступа клаустрофобии. Если Мари разогнется, ей придется удариться о картинную раму. Этот эффект сдавленности, даже угрожающей подвижности пространства довершают падающие вперед комод и стол, подскочивший кверху пол. Наверняка, в пределы полотна попала только нижняя часть комнаты, но фигура Мари ясно дает понять, что все! Потолок тоже где-то неподалеку, он падает и висит просто над головой.
Мари в этом пространстве неуютно, узор на обоях сливается с узором на ее платье – и стены поглощают ее фигуру, она теряется здесь, становится лишь частью интерьера. Это мир, в котором доминирует мать – именно она чувствует себя спокойно и уверенно. Это ее мир.
Мадам Вюйар была на 27 лет младше мужа, отставного военного – и скоро осталась вдовой без средств к существованию и с двумя детьми, которых еще предстояло выучить и вырастить. И тогда она открыла швейную мастерскую, в которой работала сама и нанимала помощниц. В этом доме на ней держалось все. Мать за работой, ее заказчиц, выкройки, ножницы, узоры на тканях Вюйар будет писать постоянно. Он проживет с матерью до самой ее смерти (Вюйару будет 60 лет, когда матери не станет) – и эти швейные декорации будут интерьером его собственной взрослой жизни.
Современные арт-критики находят такие небольшие личные работы Вюйара не только обнажающее, исповедально откровенными, но и социально острыми. Резкие перемены в обществе того времени способствуют поискам таких смыслов. Ну или хотя бы делают их оправданными. Это эпоха, когда женщины начинают работать и выбираться из кухонь, когда гендерные и социальные модели стремительно меняются. В другой работе Вюйара «Интерьер с рабочим столом» Мари, стоящая спиной, как будто вышла из стены мастерской – узор ее платья повторяется в нескольких элементах окружающего пространства. Она – лишь то, чем она занимается в этих стенах: монотонная, тихая, повторяющаяся работа, бесконечные узоры, от которых кружится голова.
@pic_history
#ЭдуарВюйар #Постимпрессионизм
Этот портрет своего патрона, которого отвлекли от чтения, художник написал вскоре после официальной встречи с Хесселями. Подчёркивая свою близость к арт-дилеру, автор позволил себе добавить к изображению юмористические штрихи. Однако твёрдый, почти пугающий, взгляд Йоса Хесселя напоминает о его статусе богатого и сильного человека, одного из самых выдающихся коллекционеров и торговцев произведениями искусства XX века.
О роде занятий натурщика говорит картина за его спиной – «Дома вдоль дороги» (1881) Поля Сезанна. Хессель купил полотно в начале своей карьеры, а сейчас оно входит в коллекцию Эрмитажа в Санкт-Петербурге. В каком-то смысле Вюйяр отдаёт дань уважения Сезанну как «отцу модернизма», а своему покровителю и другу – как стороннику и знатоку авангардного искусства. Пожалуй, это произведение наиболее ярко иллюстрирует фразу художника: «Я не делаю портреты. Я пишу людей в их обстановке».
Кстати, продав одну из работ Сезанна, Хессели купили усадьбу в Вокрессоне, которую назвали в честь художника – «Кло Сезанн». Вполне возможно, что речь идёт именно о «Домах вдоль дороги». Участок поместья и его хозяева запечатлены на другой работе Вюйара – «Утро в саду» (1924).
«Портрет Йоса Хесселя» несколько поколений хранился у потомков мецената, пока не был выставлен на аукцион Christie’s 23 марта 2018 года.
@pic_history
#ЭдуарВюйар #Импрессионизм #Портрет
О роде занятий натурщика говорит картина за его спиной – «Дома вдоль дороги» (1881) Поля Сезанна. Хессель купил полотно в начале своей карьеры, а сейчас оно входит в коллекцию Эрмитажа в Санкт-Петербурге. В каком-то смысле Вюйяр отдаёт дань уважения Сезанну как «отцу модернизма», а своему покровителю и другу – как стороннику и знатоку авангардного искусства. Пожалуй, это произведение наиболее ярко иллюстрирует фразу художника: «Я не делаю портреты. Я пишу людей в их обстановке».
Кстати, продав одну из работ Сезанна, Хессели купили усадьбу в Вокрессоне, которую назвали в честь художника – «Кло Сезанн». Вполне возможно, что речь идёт именно о «Домах вдоль дороги». Участок поместья и его хозяева запечатлены на другой работе Вюйара – «Утро в саду» (1924).
«Портрет Йоса Хесселя» несколько поколений хранился у потомков мецената, пока не был выставлен на аукцион Christie’s 23 марта 2018 года.
@pic_history
#ЭдуарВюйар #Импрессионизм #Портрет
Картину «В саду» Эдуар Вюйар писал темперой на картоне, скорее всего, одновременно с работой «Трапеза в саду», которая сейчас находится в Национальной галерее искусств в Вашингтоне. И «темпера на картоне» в обеих работах - не просто техника. Вюйар совсем по-новому оставил незакрашенными части основы, не так, как это часто делали импрессионисты, подчеркивая эскизность, мимолетность пейзажа. У Вюйара цвет картона задает тон - и краски по отношению к нему оказываются негативным пространством. Краски помогают увидеть в незакрашенных коричневых пятнах ножки стула, складки платья или комья земли на клумбе.
Фигуры распознаются, но не настолько, чтобы удержать внимание, они сливаются с пространством. Взглядом здесь можно зацепиться только за маленький ультрамариновый предмет (шкатулка или вазочка) на столе. Он здесь - точка равновесия.
Это любимый художественный трюк Вюйара - говорить о людях через окружающие их предметы, интерьеры, пейзажи. От его насыщенных интерьерных картин часто кружится голова - настолько они наполнены декоративными деталями. Узоры на обоях или пятна на садовых дорожках, настольные лампы и цветы на клумбах - все это участвует в создании внутреннего мира героя, оттенков эмоций, символических, абстрактных и даже социальных значений. Цвет и узор постоянно проходят проверку на выразительность: насколько же больше они смогут сказать, чем традиционные приемы реалистического психологического портрета или жанровой сцены? А если сократить используемые средства? А если использовать только полутона? А если взять не привычный холст, а картон, который впитывает краску и лишает поверхность блеска? В период этих экспериментов, в 1890-е годы, Вюйар не лакирует свои картины и использует картон все чаще. Для эффекта матовой, глуховатой поверхности он создает сложную смесь из масляных красок и темперного клеевого раствора.
В этом техническом и эмоциональном поиске картина «В саду» и созвучная ей «Трапеза в саду» - очень сложная и виртуозная попытка говорить на одних полутонах, только намеками, используя минимум средств.
@pic_history
#ЭдуарВюйар
Фигуры распознаются, но не настолько, чтобы удержать внимание, они сливаются с пространством. Взглядом здесь можно зацепиться только за маленький ультрамариновый предмет (шкатулка или вазочка) на столе. Он здесь - точка равновесия.
Это любимый художественный трюк Вюйара - говорить о людях через окружающие их предметы, интерьеры, пейзажи. От его насыщенных интерьерных картин часто кружится голова - настолько они наполнены декоративными деталями. Узоры на обоях или пятна на садовых дорожках, настольные лампы и цветы на клумбах - все это участвует в создании внутреннего мира героя, оттенков эмоций, символических, абстрактных и даже социальных значений. Цвет и узор постоянно проходят проверку на выразительность: насколько же больше они смогут сказать, чем традиционные приемы реалистического психологического портрета или жанровой сцены? А если сократить используемые средства? А если использовать только полутона? А если взять не привычный холст, а картон, который впитывает краску и лишает поверхность блеска? В период этих экспериментов, в 1890-е годы, Вюйар не лакирует свои картины и использует картон все чаще. Для эффекта матовой, глуховатой поверхности он создает сложную смесь из масляных красок и темперного клеевого раствора.
В этом техническом и эмоциональном поиске картина «В саду» и созвучная ей «Трапеза в саду» - очень сложная и виртуозная попытка говорить на одних полутонах, только намеками, используя минимум средств.
@pic_history
#ЭдуарВюйар