Архитектор (Ха Джон У) теряет жену в автокатастрофе, и теперь у них с одиннадцатилетней дочкой посттравматический синдром: у архитектора – панические атаки; у дочки – депрессия. Как часто бывает в таких случаях, архитектор решает снять мрачный особняк с привидениями посреди леса. Там дочку буквально съедает платяной шкаф.

Безутешный отец тщетно пытается найти пропавшего ребёнка. В СМИ его неделикатно обвиняют в убийстве. Полицейские особо не парятся. К счастью, подворачивается настойчивый и прыткий экзорцист, который знает, что делать. Он рассказывает архитектору, что мир устроен примерно как в фильме «С Богами» (что Ха Джон У, который там снимался, должен понимать и сам), и в течение 49 дней можно попробовать вернуть дочь с того света. Она, как выясняется, далеко не единственный ребёнок в регионе, которого поглотили шкафы, да ещё и по мутным этическим резонам. Правда, остальные пропавшие оказываются как минимум жертвами домашнего насилия; в случае же архитектора родительским грехом признается попытка пристроить дочь в пионерлагерь с эстетическим уклоном (серьезно).

Дети-актёры ужасны — это общеизвестный факт. Они сгубили не одну приличную картину. Второсортный хоррор «Шкаф» – редкий обратный пример; фильм, который вытягивает одиннадцатилетняя актриса Хо Юль. Ну то есть как фильм, она вытягивает первые 15 минут – до того момента, как её героиней питается мебель. У тех, кто равнодушен к эстетике джей-хоррора, нет ни единой причины досматривать всё остальное (подозреваю, что и у тех, кто не равнодушен, — тоже). Это действительно очень плохо. Самая концовка, впрочем, остроумная: экзорцист с улыбкой выставляет счёт за услуги на 205 миллионов вон (почти 170 тысяч долларов), тут-то у архитектора и должен начаться настоящий фильм ужасов.

https://www.imdb.com/title/tt11727052/?ref_=nv_sr_srsg_0

Джин после нескольких лет жизни в Швеции возвращается в семейный дом в Бангкоке, где живут её мама и брат. Она работает дизайнером и сама выглядит как модель из каталога Muji. Её идея фикс — трансформировать типично азиатский дом, заваленный тысячью вещей, в минималистичный офис дизайн-бюро на первом этаже с жилым пространством на втором. С мнением родственников по этому поводу она считается не особенно. Отец давно ушел из семьи, но остались его рояль в самом центре гостиной и мастерская по ремонту музыкальных инструментов. Брат шьёт и продает в Интернете одежду, склад и производственные мощности находятся в его комнате. Мать редко отвлекается от телевизора, но от рояля избавляться не разрешает. В телевизоре вещает Мари Кондо, гуру магической уборки из Японии.

Новый фильм Навапона Тамронграттанарита, автора замечательного «Фриланса», на западе продвигается как «Счастливого старого года», хотя оригинальное название куда изящнее, предполагает двуязычную языковую игру и ближе по смыслу к «Как избавиться от вещей». В главной роли — восходящая паназиатская звезда с непроизносимым именем Чутимон Чуенгчароэнсукинг, которая с впечатляющей легкостью переключилась с фэшн-съемок на блокбастер «Плохой гений», а с блокбастера — на авторскую актерскую драму. Единственный приходящий в голову аналог — это Ким Мин Хи, но та на 14 лет старше!

«Счастливого старого года» — самый амбициозный фильм Тамронграттанарита. Он с головой ныряет в темы памяти, вещизма, недоделанных дел и эгоизма доделывания; и у него получается не просто удачное сочетание печальной мелодрамы с тихой комедией, но невольная иллюстрация к лекции философа Секацкого «Время как садоводство». Тамронграттанарит экранизирует онтологическую силу парализующей волю рухляди, потерю вещами своей экземплярности в хламе тайского дома, с одной стороны, и показывает наивность позиции главной героини, думающей, что пустота как готовое мироизмещение всегда к её услугам, с другой. Решение тайца — такое же, как у Секацкого: сохранение лишь воистину нужных вещей, но в подробностях и деталях; сократическое уделение времени; сохранение концентрации; поддерживание жизненно важных тавтологий. В стремлении к абсолютному минимализму Джин отмахивается даже от любимых книг по дизайну, ограничиваясь фотографированием нужных страниц на новенький телефон Oppo (как сказал бы Платон, тут она ограничивается не просто тенями, но тенями теней). Ей кажется, что, стоит избавиться от вещей и связанных с ними воспоминаний, её ждет свобода и новая жизнь. Но в пустоте не может быть никакой свободы, ведь свобода предполагает сопротивление материала.

https://www.imdb.com/title/tt11316824/?ref_=nv_sr_srsg_0

Pax Sinica 1

Red Chamber возобновляет вещание c новой рубрикой Pax Sinica. В телеграме достаточно каналов с новостями китайского мира, и мы не будем пытаться с ними соперничать. Вместо этого попробуем посмотреть на китайские общественные практики через призму древнекитайской мысли (отдельный интерес представляет вопрос, корректно ли называть древнекитайскую мудрость философией, но об этом не сегодня).

Мэнцзы, предполагаемый автор одноименного канонического конфуцианского трактата, для определения общественных добродетелей и желаемого политического режима обращается к тому, как устроен человек. По сути, он мыслит в том же направлении, что и его современник Платон, заброшенный в другую часть разделенного древнего мира, — чем не аргумент против того, что китайцы — это какие-то специальные люди с особым непроницаемым менталитетом?! Но если Платон в своём «Государстве» презентует исчерпывающую модель души, где содержатся не только эксклюзивные для человека элементы, то Мэнцзы фокусируется на сборке специфически человеческого в человеке. Китаец приходит к четырем врожденным качествам, отличающим нас от иных существ: состраданию, стыду, уступчивости и различению, открывающему одобрение и порицание.

Сами по себе эти качества — внутренние состояния, а не добродетели, но на их основе добродетели могут быть определены и воспитаны. Скажем, сострадание, по Мэнцзы, есть не более, чем душевный дискомфорт при виде ребенка, свалившегося в колодец. Любому человеку становится не по себе, когда он видит такое — независимо от того, ехидно добавляет конфуцианец, кем работают родители жертвы. Но вот будет ли свидетель предпринимать какие-либо действия в связи с происшествием, зависит уже не от врожденных качеств, а от воспитанной общественной добродетели человеколюбия, корневой добродетели конфуцианства. Как человеколюбие ориентировано или предопределено естественным состраданием, долг ориентирован стыдом, ритуал — уступчивостью и скромностью, а мудрость — способностью к различению хорошего и плохого, важного и неважного (тут Мэнцзы глубоко до нашей эры играючи формулирует отличие человеческого интеллекта от искусственного).

Си Цзиньпин как любой приличный китайский император видит себя не просто управленцем, но мудрецом на троне. Он много занимается вещами, которые показались бы западному политику, живущему в логике техники, отвлеченными, бесполезными и непопулярными абстракциями. В частности, председатель Си ещё в начале правления представил своё видение актуальных добродетелей для современного Китая, коих насчиталось аж двенадцать штук: четыре для гражданина, четыре для государства и четыре для общества.

Добродетели гражданина интересно перекликаются с Мэнцзы и, шире, ранним конфуцианством: дружба товарища Си может быть интерпретирована как человеколюбие эпохи социальных сетей; этичность — как современное имя для ритуала; преданность — как синоним долга; но вот место мудрости занял вездесущий патриотизм. К сожалению, мудрость сегодня, кажется, не востребована ни одним политическим режимом.

#paxsinica #конфуцианство

Chasing the dragon 2 (о Луисе Ку и вредности самореализаций)

Как известно каждому даосу, вещи находятся в постоянном изменении. Опыт подсказывает, что это действительно так, но только если речь не идёт о Луисе Ку. На Луиса Ку всегда можно положиться.

Дурная гонконгская продюсерская мода объединять во франшизы не связанные ни сюжетом, ни актерским составом жанровые фильмы (см. серии «Шторм», «Белый шторм», «Идущий по линии», «Звёзды судьбы» — Луис Ку засветился, естественно, в каждой из них и не по одному разу) имеет приятный побочный эффект в виде снижения ставок. Когда фильм называется «В погоне за драконами 2: Дикая банда», даже одновременное участие Луиса Ку, Саймона Яма и большого Тони Люна не способно произвести завышенные ожидания и сопутствующую фрустрацию по факту просмотра. Протокольная причастность к подобной франшизе обеспечивает оптимальный настрой: сейчас будет фильм категории Б, расслабьтесь и получайте удовольствие.

«В погоне за драконами 2» начинается с уморительного титра: «В 1996 британские колониальные власти готовились покинуть Гонконг и перестали следить за правопорядком. Тут и появился новый герой». После титра Тони Люн Кафай, ряженный под китчевые девяностые, подбрасывает денежные купюры в воздух как конфетти и резвится со своей бандой в детском парке развлечений. За кадром играет кантопоп-хит «Природу не изменить».

Герой Тони Люна — очередная в гонконгском кино версия одиозного похитителя магнатов по кличке Транжира (Big Spender), который сколотил состояние на выкупах от семей жертв. В фильме намеренно искажена хронология: в реальной жизни преступник успел покуражиться и после передачи Гонконга Китаю, но продюсеры решили не рисковать материковым прокатом и чуть отодвинули действие во времена нерадивых колонизаторов. Так или иначе, совсем не Транжира является главным героем «В погоне за драконами 2», а выдуманный полицейский в исполнении Луиса Ку, которого его начальник Саймон Ям долго уговаривает пойти работать под прикрытием. Луис Ку не хочет, сопротивляется, но приходится сдаться: он лучший специалист по взрывчатым веществам, а банде Тони Люна нужен именно штатный бомбист.

Если правильно выбрать аперитив, «В погоне за драконами 2» — би-муви что надо. Тони Люн строит пизанскую башню из денег, планирует похищение игорного короля Макао, живущего с тремя женами, и кормит свою команду дурианом с красным вином. Луис Ку гоняет по пыльным окрестностям Дунгуаня, бегает, прыгает, стреляет, а, главное, с потом и слезами перекусывает провода в классических сценах разминирования. Саймон Ям громогласно объявляет, что скоро уходит на пенсию, и тут же не умирает (что, согласитесь, свежо!). Также в программе ностальгическая ретро-эстетика (пейджеры и спортивные костюмы), удачные элементы капера и идеологически выверенная концовка, которую можно трактовать как промо закона об экстрадиции.

Романтическая линия заменена отношениями Луиса Ку с мамой (опять же свежо!); только о ней он думает в критических ситуациях, к ней же бесплатно поужинать регулярно захаживает Саймон Ям. Фильм в целом может быть интерпретирован в духе ранних даосов как демонстрация роковой полезности и вредности самореализаций: Луис Ку зарекомендовал себя как лучший специалист по взрывотехнике, потому и был по полной программе использован Поднебесной против собственной воли, в результате чего мог неоднократно погибнуть в гуще бессмысленных разборок миллиардеров. А практиковал бы недеяние — продолжал бы гулять с мамой по парку Виктория, предвкушая жареного гуся и куриные лапки с кунжутом.

https://www.imdb.com/title/tt10279010/?ref_=nv_sr_srsg_5

Pax Sinica 2

В древней конфуцианской Книге Ритуалов (Ли Цзи) описаны два образа общества: Малое Процветание (小康) и Великая Гармония (大同). В обществе Малого Процветания миром владеют частные семьи; управление осуществляется согласно закону; труд и другие ресурсы используются в собственных интересах; ритуал регулирует взаимоотношения между людьми; сооружены стены и рвы; периодически плетутся интриги. В обществе Великой Гармонии каждый относится ко всем детям как к собственным детям, а ко всем пожилым людям — как к собственным родителям; Поднебесной владеют все в равной степени; а труд и блага используются в общественных интересах; двери не запирают, потому что разбойники и бунтовщики не появляются.

Общество Малого Процветания по плану должно быть построено в Китае в следующем году. Компартия снабдила конфуцианский образ конкретными метриками: полное уничтожение бедности, а также удвоение ВВП и располагаемого дохода на душу населения по сравнению с показателями 2010 года. Увы, текущий коронавирусный кризис, видимо, не позволит дотянуть до Малого Процветания — самую малость.

На Великую Гармонию Си Цзиньпин пока что официально не замахивался; а вот Мао Цзэдун в начале шестидесятых пользовался этим конфуцианским термином как синонимом коммунизма. В 1902 году философ, историк, учитель и неудавшийся реформатор умирающей империи Цин Кан Ювэй в стол написал искрометную «Книгу о Великой Гармонии» (大同书), которая при всей наивной нелепости отдельных положений остается преступно недооцененной и непрочитанной. В своей утопии Кан Ювэй не ограничивается сценариями достижения Великой Гармонии. Верный китайскому взгляду на цикличность истории, он также прогнозирует её гибель — но не от оружия массового уничтожения, подъёма национализма или вторжения инопланетян. Цитирую, точнее перевожу: «Власть медиков будет необычайно сильна, потому необходимо будет внимательно следить за появлением какого-нибудь медицинского Наполеона, который сможет заставить людей подчиниться ему и станет правителем мира».

Сегодня как никогда заметна геополитическая важность владения медицинским дискурсом: см. танцы США и Китая вокруг ВОЗ или сакральную экспертность эпидемиологов. Приходится констатировать, что мы не дождались Великой Гармонии, зато получили то, что ее разрушает.

#paxsinica #конфуцианство

Pax Sinica 3

В «Мэнцзы» (3-4 века до нашей эры) написано: «Представь, что тебе дарит досточтимый, а ты его спросишь: «Честно ли добыл ты то, что даришь, или нечестно?» Ведь это непочтительно! Потому-то и не отказывайся от подарков! Такие подарки, которые вручаются по правильному пути и принимаются по правилам учтивости, принимал и Конфуций».

Когда естественный путь скрыт, конфуцианцу остается приобщаться к высшей добродетели человеколюбия через почтительность и ритуал. В случае подарков это приводит к странной для западного человека конструкции «необходимо принимать ради другого», даже под карающим взором антикоррупционного комитета.

Тем, кто считает такое умонастроение лишь преданием древности, рекомендую обратиться к концовке автобиографической повести «Перемены» писателя Мо Яня. Мо Янь рассказывает, как, будучи уже знаменитым и обеспеченным литератором, он для галочки состоял в жюри детского конкурса исполнителей оперы маоцян, и к нему пришла просить за свою дочь его одноклассница, овдовевшая и оставшаяся в деревне. Когда Мо Янь связался с председателем жюри, выяснилось, что итоги уже подведены, и дочь одноклассницы выиграла в конкурсе сама, благодаря таланту. Писатель поделился радостной новостью с матерью конкурсантки; та обрадовалась, заплакала и начала впихивать Мо Яню конверт с деньгами, извиняясь, что ей удалось так мало собрать. Стоит ли говорить, что Мо Янь просто не мог не принять подарок.

Если заглянуть в список лидеров среди мировых компаний по рыночной капитализации PricewaterhouseCoopers Global Top 100 (2020), на 28 месте найдется Kweichow Moutai, производитель элитной китайской водки маотай из гаоляна. Согласно рейтингу, компания стоит почти 200 миллиардов долларов; это дороже, чем Кока-кола, Тойота, Нетфликс или Банк Америки. Продукция Kweichow Moutai — стандартный подарок китайскому чиновнику и необходимый аксессуар государственных застолий в Поднебесной.

#paxsinica #конфуцианство

Pax Sinica 4

О состоянии американо-китайских отношений можно судить по частоте использования слова «коммунистический» в обращениях официальных лиц США. Если верить ленте новостей из-за океана, Китай становится всё более и более коммунистическим с каждым днём. Конечно, в коммуникативных стратегиях администрации Трампа (как, впрочем, и предыдущих администраций) этот эпитет используется исключительно как маркировка врага, своеобразный крест на двери гугенота, этически приемлемое для избирателей ругательство — всё более редкая птица в наше пуританское время. Но, если отвлечься от риторики, есть ли основания считать современный Китай коммунистическим?

Предлагаю отнестись к этому вопросу серьезно, то есть перестать считать ответ на него очевидным. В Китае около 450 долларовых миллиардеров; на частный сектор приходится большая часть ВВП страны; китайские компании торгуются на биржах, а знаменитые реформы Дэн Сяопина (они же государственный переворот Дэн Сяопина, с точки зрения отдельных маоистов) вдохновили не одного западного автора на книгу с названием вроде «Как Китай стал капиталистическим». Но означает ли это окончательный крах конфуцианской этики и духа коммунизма? На этот счет можно предъявить множество соображений; сегодня остановимся на самом наивном из них.

Среди ста школ эпохи Сражающихся царств, помимо конфуцианства и даосизма, существовала так называемая школа имен (名家), представители которой считали имена первичными и постоянными, а именуемые вещи — зависимыми, переменными и относительными. С этой точки зрения, единственно важно, что Китайская республика называется Народной, правящая партия — коммунистической, и движется она, как известно, к коммунизму через построение социализма с китайской спецификой. А уж содержание как-нибудь подстроится, спросите капитана Врунгеля и матроса Лома.

#paxsinica

Pax Sinica 5

Подойдем к вопросу о коммунизме в современном Китае с другой стороны. С эстетической.

В «Малом руководстве по инэстетике» французский философ и маоист Ален Бадью анализирует три схемы взаимодействия истины и искусства: романтическую, дидактическую и классическую, а потом предлагает четвертую — собственно инэстетику. Романтическая схема предполагает, что одно лишь искусство может свидетельствовать об истине; а инэстетика, хотя и согласна, что искусство способно на производство истин, заявляет, что, кроме него, есть и другие истинностные процедуры: например, наука или любовь. В современном мире политические практики вряд ли оперируют одним из этих вариантов, другое дело — дидактическая и классическая схемы.

Согласно классической схеме, ведущей начало от Аристотеля, искусство не может претендовать на истину, и предназначение его, прежде всего, в терапии и врачевании душевных аффектаций. Именно здесь рождается искусство как публичная услуга и искусство как товар, а способность нравиться становится для него главным мерилом. В капиталистическом укладе (как и в психоанализе) торжествует классическая схема.

В дидактической схеме, ведущей начало от Платона и Конфуция, искусство само по себе не обладает способностью к истине, но зато прекрасно имитирует и транслирует эффект истин, потому должно быть использовано не для личного обогащения или психотерапии, но в воспитательных целях. Именно таков подход к искусству и в марксизме, и в конфуцианстве. А активное использование дидактической схемы китайскими элитами сигнализирует о том, что в современном Китае есть как минимум что-то коммунистическое.

Конечно, важно посмотреть не только на метод использования искусства в политике, но и на сообщения и образы, которые таким способом транслируются. И если Мэтт Дэймон в «Великой стене» был перекован на конфуцианский лад не слишком убедительно, то Лю Цысиню, ставшему одним из самых популярных фантастов в мире, удалось достучаться до миллионов. Какой образ будущего транслирует писатель Лю? Враждебный и таинственный космос, чуждый советской фантастике, но объединенное человечество победившего научно-технического коммунизма, совсем как у братьев Стругацких.

#paxsinica

Вкус перца / Fagara (2019)

Сэмми Чэн (лучшая роль лет за десять!) на работе бронирует женатым бизнесменам эскейп-туры с любовницами, а в личной жизни печально катается по тоннелю Кросс-Харбор со своим арендодателем Энди Лау (!). В больнице внезапно умирает её отец, а она даже не знала, что он серьёзно болен. Они не были близки: Сэмми так и не смогла простить его уход из семьи, несмотря на последующее возвращение, когда её матери потребовался уход. От отца остался легендарный хого-ресторан в уютном гонконгском микрорайоне Тайхан.

Когда Сэмми Чэн берется за ресторанное хозяйство, выясняется, что в кадровой политике отца доминировала благотворительная функция: и если вышедший зэк худо-бедно справляется с обязанностями официанта, то травмированный футболист низшей лиги в поварском переднике способен лишь на простейшие операции на кухне, а древняя старушка-посудомойщица даже двигается с огромным трудом. Короче говоря, при жизни отец всё делал сам; а, главное, он унёс с собой в могилу рецепт фирменного бульона для хого, за которым и приходили клиенты со всего города.

На похороны неожиданно являются две другие дочери покойного, от двух разных женщин: депрессивная бильярдистка с Тайваня и взбалмошная фэшн-влогерша с материка. Сводные сёстры встречаются впервые. И неожиданно хорошо ладят. Для начала они организуют отцу даосскую церемонию, не вспомнив, что он был буддистом.

«Вкус перца» Хэйвард Мак — удачная смесь традиционных гонконгских жанров: кулинарной комедии и семейной драмы, с акцентом на последнюю. Вместе три сестры пытаются понять и простить отца, параллельно не угробив дело его жизни; у каждой в отдельности — своя личная драма: болезненные отношения с матерью у бильярдистки; взаимная гиперопека влогерши и её боевитой бабушки; общая оставленность у Сэмми Чэн.

«Вкус перца» — история о трех женщинах (или даже о пяти — считая тайваньскую маму и материковую бабушку), написанная и снятая женщиной (Хэйвард Мак) по мотивам романа другой женщины (Эми Чун) и спродюсированная третьей — главной женщиной гонконгского кино Энн Хуэй. Фильм, впрочем, получился освежающе общечеловеческим; в нём нет ни специальной женственности, ни радикального феминизма. Зато есть душевное тепло, как от хорошего хого, и полезная информация: острая еда — лучший анестетик; а за секретный ингредиент всегда может сойти бокальчик портвейна.

https://www.imdb.com/title/tt10551420/?ref_=nv_sr_srsg_0

Pax Sinica 6

Под словом «даосизм», как на постоялом дворе, останавливаются самые разные, иногда противоречивые смыслы: там можно найти и деревенских бабушек, совершающих обряды языческим божкам; и отшельников, живущих в горах сотнями лет; и мистический бизнес; и стиль живописи; и традиционную китайскую медицину; и попытки резкой критики и радикального отмежевания от конфуцианства; и попытки его понять и дополнить. Но главным ориентиром внутри даосизма остаётся древнее разделение на дао цзя (道家) и дао цзяо (道教).

Дао цзя, связанный с именами Лаоцзы и Чжуанцзы, принято переводить как философский даосизм; дао цзяо, который исследовал известный французский синолог Анри Масперо, — как даосизм религиозный или практический. Представляется, что такой перевод сам по себе не слишком помогает понять основное различие между учениями, ведь оба предполагают и некоторые рассуждения, и некоторую практику.

Дао цзя и дао цзяо базируются на схожей метафизике и видят мир как непрерывное изменение вещей, происходящее по определенным законам, но кардинально разнятся этической интенцией субъекта. Предлагаю присмотреться к вопросу с точки зрения понятий бессмертия и вечности, открытых на западе ещё в античной Греции.

Бессмертие можно понимать как имманентное нашему миру продолжающееся пребывание во времени. Если кто-то из читателей этого текста по каким-то причинам никогда не умрет, он окажется бессмертным. На западе считается, что простым смертным опыт бессмертия доступен лишь за счёт причастности к чему-то бессмертному: например, через создание условно бессмертного опуса или, как считали древние греки, через политическое действо или речь (об этом хорошо и подробно написала Ханна Арендт в «Vita Activa»). Даосы пошли несколько дальше, предположив, что человеку доступен опыт физического бессмертия напрямую. К этому и стремится дао цзяо; и это стремление порождает массу побочных продуктов: так порох, судя по всему, был открыт именно даосскими алхимиками при работе над эликсиром вечной жизни.

Вечное трансцендентно и находится за пределами нашего времени. Опытом вечности можно назвать созерцательный образ жизни у Аристотеля, созерцание Блага у Платона и созерцание христианского Бога ранними христианами. Опыт вечности обычно относительно краток – вспомним, как быстро платоновского философа загоняют обратно в пещеру. Дао цзя интересуется именно этим и добавляет от себя технику уклонения от нежелательных возвращений. Опыт бессмертия же сам по себе дао цзя неинтересен: достаточно вспомнить разговор Чжуанцзы с черепом, за две тысячи лет до Гамлета. Когда даос предложил черепу вернуть того к жизни, череп озлобился и грозно заявил: «Да разве я променяю своё царственное счастье на человеческие тяготы!»

И не променял.

#paxsinica

Чёрные деньги (2019)

В нулевые годы корейцы отвечали в массовом жанровом кино за месть, маньяков и ультранасилие. Теперь они наладили потоковое производство политинформации левого толка: «Инсайдеры», «1987», «Таксист», «Дефолт», «Тот, кто рядом» и многое другое. Кабинетный триллер «Чёрные деньги» Сон Джи Ёна — того же поля ягода; но, в отличие от фильмов из списка, он не просто работает с эпизодами новейшей истории страны, но спекулирует на длящемся по сей день судебном процессе между американским инвестиционным фондом Lone Star Funds и Южной Кореей. В 2003 году фонд за бесценок купил контрольный пакет акций KEB, одного из пяти крупнейших корейских банков; а начиная с 2006 активно пытался его продать с колоссальной прибылью. Генеральная прокуратура приостановила подозрительную сделку и инициировала расследование, но оно ни к чему не привело, а банк в итоге был продан в 2012 группе компаний Hana, причём так, что сокращенные сотрудники не получили компенсаций. Lone Star Funds не удовлетворился заработком в несколько триллионов вон и предъявил корейскому правительству иск на 4,7 миллиарда долларов упущенной выгоды за задержку продажи.

«Чёрные деньги» начинаются в специфическом 2011 году: мир в тисках крупного финансового капитала; Уолл-стрит вот-вот будет оккупирована; а Корея до сих пор расхлебывает последствия печально известной сделки с МВФ. Перед сеульской мэрией бастуют профсоюзы и безработные. Карикатурные элиты занимаются демонстративным потреблением. Принципиальный генпрокурор возобновляет расследование операций иностранного инвестфонда Star Fund (какая изысканная замена!) с вымышленным корейским банком.

Внезапно при подозрительных обстоятельствах погибают любовники, замешанные в таинственной коррупционной схеме: чиновник Службы финансового надзора атакован мусоровозом; сотрудница несчастного банка якобы накладывает на себя руки. Перед смертью она отправляет СМС сестре, где обвиняет в сексуальных домогательствах рядового прокурора, с которым имела дело по поводу ДТП. Новость получает национальную огласку; а отстраненный от работы прокурор, полный решимости восстановить своё доброе имя, оказывается не промах — не зря коллеги называют его Бульдозер. На заднем плане принципиальный генпрокурор снимается с должности, а продаже банка иностранцами по-тихому дают зелёный свет.

Бульдозер бесстрашно врывается в мир финансовых воротил, но быстро выясняется, что он бессилен перед заговором такого масштаба: в деле бывшие и текущие чиновники самого высокого ранга; бизнес-элита; пресса и регуляторы. Его единственная надежда — принципиальная корейская юристка Star Fund, которая не была посвящена своими нанимателями в реальное положение дел.

С точки зрения искусства кино, «Чёрные деньги» — самый обычный финансовый триллер с парочкой удачных сцен и галереей клишированных персонажей. Что в нём действительно впечатляет — так это политический жест относительно актуального судебного процесса. У авторов нет никаких сомнений в том, что именно происходило со сделками вокруг KEB и кто виноват. В иной стране такой фильм был бы не написан, не финансирован или не выпущен на экраны; в Корее он вошёл в топ20 проката за год.

https://www.imdb.com/title/tt11238048/?ref_=nv_sr_srsg_2

Ким Чжун Хёк «Ваша тень понедельник»

Делитинг — это такая работа. Ей занимаются специальные люди, похожие на частных детективов. Делитеры уничтожают физические предметы и упоминания в Интернете при жизни и особенно после смерти клиента. В 2014 корейский писатель Ким Чжун Хёк написал про делитеров остросюжетный роман «Ваша тень понедельник». В этом году его издали на русском языке. И правильно сделали: роман любопытный.

Ханна Арендт писала, что искусственно созданные предметы противостоят природной изменчивости и тем самым стабилизируют человеческую жизнь, возвышая homo faber над animal laborans. Невозможно войти в одну реку дважды, но можно дважды сесть на один и тот же стул. Писатель Ким Чжун Хёк зачарован этой силой и долговечностью предметности. Герои его книги — это вещи, создания рук человеческих: фотографии, дневники, письма, жесткие диски, блокноты, старенькая магнитола, несгораемый шкаф и ножи древней корейской секты «Вонсудочжан». В качестве мира, нарочито искусственного, выступает здание Аго-билдинг, где обустроены небольшой ресторанчик сицилийской кухни, магазин товаров для дома, секция хапкидо, ночное интернет-кафе и кабинет делитера. Люди в основном играют на стороне природы (в одном из эпизодов буквально в союзе со стихией норвежского фьорда), выискивая способы уничтожения предметов, дабы забыться в безразличности естественного кругооборота.

«Ваша тень понедельник» содержит детективную интригу, традиционно корейское обличение проклятых капиталистов и порцию черного юмора, наверняка сильно потерявшую в переводе, но он интересен, прежде всего, центральным конфликтом людей и предметов, в котором не так-то просто выбрать сторону, как кажется на первый взгляд.

WE ARE LITTLE ZOMBIES

Тяжело пройти мимо фильма с названием «Мы — маленькие зомби». Он начинается с детского закадрового голоса, который на фоне оперной арии флегматично сообщает: «Сегодня мама превратилась в пыль. Как и папа. Пыль похожа на пармезан в тарелке с Болоньезе». На экране — ядерно голубое небо, дым из трубы и прифотошопленные к трубе макароны.

Четыре 13летних подростка встречаются в токийском крематории в день кремации родителей, у каждого — своих. Они сходятся на целом ряде вещей: внезапном сиротстве; презрении к назначенным опекунам; музыкальном слухе; покерфейсах и невозможности выплакаться. Друг друга подростки идентифицируют по причине смерти родителей: дорожная авария; взрыв газа; самоубийство и убийство, совершенное репетитором по фортепьяно. Они сбегают из крематория, забирают по-тихому самые ценные вещи из своих квартир (архаичное игровое устройство типа геймбоя; бас-гитару; вок-сковороду), останавливаются на последние деньги в лав-мотеле, потом бомжуют и наконец, с помощью бомжей, формируют панк-группу «Маленькие зомби». Клип, снятый на телефон случайным мусорщиком, становится популярным. Подключается индустрия шоу-бизнеса. Менее странно, дико и некомфортно от этого не становится.

«Мы — маленькие зомби» — дебютный полнометражный фильм 35летнего Макото Нагахисы, выходца из рекламы и клипмейкерства. Точнее говоря, из японской рекламы и японского клипмейкерства, где дикость — это правила игры. И дикости тут действительно хватает: визуальной, аудиальной, нарративной и эмоциональной — на любой вкус. Приверженцы скучной нормальности найдут в этом кино целый набор диагнозов и отклонений.

«Мы — маленькие зомби» — музыкальная трагикомедия, стилизованная под восьмибитную видеоигру. Точнее говоря, гипер-стилизованная, потому что Макото Нагахиса маниакально доводит каждую деталь до предела и где-то даже перебирается через этот предел. Он из тех людей, которые затягивают любую шутку, но затягивают так надолго и с таким серьезным лицом, что она снова становится забавной. К этому, впрочем, надо быть готовым: если герои двигаются как братья Марио, а процесс питья показан с точки зрения стакана — так будет продолжаться два часа, без всяких компромиссов.

«Мы — маленькие зомби» — это мэшап Питера Брейгеля Старшего (не метафорически!) и Sega Mega Drive ; истории взросления и истории медных труб; франкофонной босса-новы, балканского оркестра, кислотной электроники и липучего джей-попа. Это праздник изобилия, какого хватило бы на четыре фильма. Никакой халтуры; всё сделано тщательно, порой маниакально; даже специально написанные песни про зомби — это суперхиты, от которых никак не отделаться. Но переварить «Маленьких зомби» всё же непросто. Слишком уж много, слишком ярко, слишком быстро и слишком насыщенно. К концу фильма зритель сам становится немного зомби, пускай и не всегда маленьким.

https://www.imdb.com/title/tt9358120/?ref_=nv_sr_srsg_0

«Как соотносятся три начала души по Платону и четыре врожденные способности человека у конфуцианцев и почему в «Государстве» и трактате Мэн-цзы так много общих идей относительно справедливости, долга, воспитания и политики?»

#paxsinica в формате более длинного чтения.
#конфуцианство

https://gorky.media/context/pochemu-platon-i-men-tszy-otlichno-by-ponyali-drug-druga/

Твоя девушка (2019)

«Твоя девушка» Ли Чжан Хи — это корейская романтическая комедия с телевизионными актерами, в которой лучница на инвалидной коляске и студент-робототехник с паническими атаками выясняют, кто для кого большая обуза. Он мастерит ей новое транспортное средство с милой подсветкой и таскает на спине в труднодоступный ресторанчик с лучшим тонкацу в городе. Она выигрывает для его друзей матч по пейнтболу против конкурирующего факультета и приучает его к непатриотичному китайскому пиву. Они тестируют гаджеты виртуальной реальности; обсуждают звездное небо над головой и выдвигают собственный этический принцип — модифицированное чучхе: когда можешь — делай сам; когда нет — на роботов полагайся в последнюю очередь.

Его мама очень довольна, что сын-ботаник наконец-то запил как человек. Её отец уверен, что нужно купить дочери более солидного ухажера. В побочных сюжетных линиях выясняется, что асоциальные хлюпики, инженеры и программисты, в 2020 году — востребованный товар на рынке бракосочетаний: топ-модели с каннамской пластикой цинично планируют айкью потомства по генетической линии, а романтически настроенные девушки сами бросаются в остромодную гик-культуру.

Кино расчерчено на три непохожих акта:
1. 40 минут легкомысленной комедии с чудовищным саундтреком, где люди с ограниченными возможностями и психическими расстройствами ничем не отличаются от остальных
2. Мрачные полчаса неудобных вопросов и доморощенной социальной психологии; в лучшем моменте после обязательного расставания героиню поддерживает коллега-колясочник с проникновенным гимном алкоголю: «Если мы, люди с инвалидностью, не будем пить, что это будет за жизнь?!»
3. Отбор на Паралимпиаду по женской стрельбе из лука в духе худших спортивных драм

Дело заканчивается не свадьбой, но объявлением о ней, причём без единого экранного поцелуя; в мелодрамах теперь это ни к чему. Зато есть стаут от Циндао и тонкацу в исполнении господ со скриншота ниже.

https://www.imdb.com/title/tt11381218/?ref_=tt_urv