"Портрет Винсента Ван Гога"
1887 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Музей Винсента Ван Гога, Амстердам.
В мастерской Кормона, кроме художника-символиста Бернара, Тулуз-Лотрек познакомился с Ван Гогом. Личность гения покорила молодого художника, и он решил написать его портрет, который так и назвал – «Портрет Винсента Ван Гога».
С помощью техники раздельного мазка, приема, выделяющего работы Ван Гога, Лотрек создал полотно, практически полностью отвечающее как манере живописи самого мастера, так и соответствующее его канонам передачи цветовой гаммы. Подражанием стилю великого голландца, Лотрек выразил дань уважения его таланту.
Кроме идеального повторения манеры письма, в картине присутствует отчетливая психологическая составляющая: несмотря на то, что портрет художника выполнен в профиль, ощущается нервное напряжение Ван Гога, его внутреннее возбужденное состояние.
#ТулузЛотрек #Портрет #Постимпрессионизм
1887 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Музей Винсента Ван Гога, Амстердам.
В мастерской Кормона, кроме художника-символиста Бернара, Тулуз-Лотрек познакомился с Ван Гогом. Личность гения покорила молодого художника, и он решил написать его портрет, который так и назвал – «Портрет Винсента Ван Гога».
С помощью техники раздельного мазка, приема, выделяющего работы Ван Гога, Лотрек создал полотно, практически полностью отвечающее как манере живописи самого мастера, так и соответствующее его канонам передачи цветовой гаммы. Подражанием стилю великого голландца, Лотрек выразил дань уважения его таланту.
Кроме идеального повторения манеры письма, в картине присутствует отчетливая психологическая составляющая: несмотря на то, что портрет художника выполнен в профиль, ощущается нервное напряжение Ван Гога, его внутреннее возбужденное состояние.
#ТулузЛотрек #Портрет #Постимпрессионизм
"Прачка"
1886 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Частная коллекция.
Тулуз-Лотреку было 23 года, когда он написал картину «Прачка». Юный и неуверенный в своих силах Анри еще учился в мастерской Фернана Кормона и ответственно следовал всем советам учителя. На утренних занятиях Кормон, вдохновленный последними археологическими находками, пытался увлечь учеников монументальными сценами из жизни первобытных людей, а завершая урок, советовал выходить на улицу и делать зарисовки прямо в гуще монмартрской повседневности. Внеклассные задания Кормона нравились Лотреку куда больше, чем академические штудии.
Выполнять домашние задания было исключительно приятно – старшие друзья-художники щедро делились с новичком Лотреком списком отборнейших злачных мест и закоулков Монмартра, где жизнь просто кипела. Однажды, выходя из ресторанчика, Лотрек заметил худенькую девушку с огненно-рыжими волосами и не удержался: "Как хороша! Типичная шлюха! Вот бы написать ее!" Кармен Годен оказалась не шлюхой, а простой работницей, смирной и скромной, а потом еще и ответственной натурщицей, моделью нескольких портретов кисти Лотрека.
Анри писал матери, что нашел девушку с волосами из чистого золота, рассказывал друзьям, что рыжие женщины – это для венецианцев, и был страстно увлечен Кармен.
Если и могло художника в то время что-то обрадовать больше, чем ее благосклонность, так это только признание из уст настоящего гуру, которого Лотрек боготворил и которому не видел равных во всем современном французском искусстве. Он никогда бы не посмел лично попросить Эдгара Дега взглянуть на свою мазню, это друзья Лотрека выпросили у метра хотя бы один взгляд бросить на картины Анри. Скупой на похвалы и неспособный к лести Дега был к Лотреку благосклонен, в отличие от Кармен, которая хранила верность любовнику, постоянно ее избивавшему.
Юный Анри работы Дега изучал и восхищался ими. «Прачка» Лотрека получилась гениальной эмоциональной противоположностью «Гладильщицы» Дега при явном сходстве композиции и совершенно идентичном расположении модели, стола, окна в пространстве. В отличие от Дега, Лотрек отбирает у девушки атрибуты ее профессии, переносит акцент из внешнего мира на внутренний. В отличие от анонимного и лишенного индивидуальных черт силуэта, написанного Дега, Лотрек бросает мягкие лучи на лицо своей героини. Так ангельское сияние освещает лица святых на древних фресках.
Лотреку все женщины были ангелами – он смотрел на их волосы цвета золота немного снизу вверх. Этот взгляд на модель легко проследить и в «Прачке». Лотрек был ниже тех женщин, которых писал и в которых влюблялся. Но уже тогда, в последние годы ученичества, он доставал из них эту внутреннюю бурю, пронзительную печаль и неизбывное одиночество. Этот портрет Кармен Годен и не портрет уже – мы даже глаз ее не видим. Только мороз по коже – вдруг повернется…
Анонимный покупатель в 2005 году на аукционе Christie's в Нью-Йорке купил эту картину за рекордную на тот день для Анри де Тулуз-Лотрека сумму – 22 миллиона долларов.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
1886 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Частная коллекция.
Тулуз-Лотреку было 23 года, когда он написал картину «Прачка». Юный и неуверенный в своих силах Анри еще учился в мастерской Фернана Кормона и ответственно следовал всем советам учителя. На утренних занятиях Кормон, вдохновленный последними археологическими находками, пытался увлечь учеников монументальными сценами из жизни первобытных людей, а завершая урок, советовал выходить на улицу и делать зарисовки прямо в гуще монмартрской повседневности. Внеклассные задания Кормона нравились Лотреку куда больше, чем академические штудии.
Выполнять домашние задания было исключительно приятно – старшие друзья-художники щедро делились с новичком Лотреком списком отборнейших злачных мест и закоулков Монмартра, где жизнь просто кипела. Однажды, выходя из ресторанчика, Лотрек заметил худенькую девушку с огненно-рыжими волосами и не удержался: "Как хороша! Типичная шлюха! Вот бы написать ее!" Кармен Годен оказалась не шлюхой, а простой работницей, смирной и скромной, а потом еще и ответственной натурщицей, моделью нескольких портретов кисти Лотрека.
Анри писал матери, что нашел девушку с волосами из чистого золота, рассказывал друзьям, что рыжие женщины – это для венецианцев, и был страстно увлечен Кармен.
Если и могло художника в то время что-то обрадовать больше, чем ее благосклонность, так это только признание из уст настоящего гуру, которого Лотрек боготворил и которому не видел равных во всем современном французском искусстве. Он никогда бы не посмел лично попросить Эдгара Дега взглянуть на свою мазню, это друзья Лотрека выпросили у метра хотя бы один взгляд бросить на картины Анри. Скупой на похвалы и неспособный к лести Дега был к Лотреку благосклонен, в отличие от Кармен, которая хранила верность любовнику, постоянно ее избивавшему.
Юный Анри работы Дега изучал и восхищался ими. «Прачка» Лотрека получилась гениальной эмоциональной противоположностью «Гладильщицы» Дега при явном сходстве композиции и совершенно идентичном расположении модели, стола, окна в пространстве. В отличие от Дега, Лотрек отбирает у девушки атрибуты ее профессии, переносит акцент из внешнего мира на внутренний. В отличие от анонимного и лишенного индивидуальных черт силуэта, написанного Дега, Лотрек бросает мягкие лучи на лицо своей героини. Так ангельское сияние освещает лица святых на древних фресках.
Лотреку все женщины были ангелами – он смотрел на их волосы цвета золота немного снизу вверх. Этот взгляд на модель легко проследить и в «Прачке». Лотрек был ниже тех женщин, которых писал и в которых влюблялся. Но уже тогда, в последние годы ученичества, он доставал из них эту внутреннюю бурю, пронзительную печаль и неизбывное одиночество. Этот портрет Кармен Годен и не портрет уже – мы даже глаз ее не видим. Только мороз по коже – вдруг повернется…
Анонимный покупатель в 2005 году на аукционе Christie's в Нью-Йорке купил эту картину за рекордную на тот день для Анри де Тулуз-Лотрека сумму – 22 миллиона долларов.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
"Клоунесса Ша-Ю-Као"
1896 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
В 1896 году Тулуз-Лотрек задумал альбом литографий, который оказался одним из самых провальных прижизненных проектов художника, который Амбруазу Воллару приходилось разделять на отдельные листы, чтоб хоть как-то продать, и за экземпляр которого современные коллекционеры отдали бы полцарства. Тираж был достаточно большим – 100 пронумерованных экземпляров с личной подписью Лотрека на каждом листе. Но для любителей фривольных картинок альбом «Они» оказался недостаточно пикантным, а для любителей искусства – недостаточно красивым. Здесь не было портретов звездных певиц и танцовщиц, которые могли бы привлечь хотя бы их поклонников. Среди изображений безымянных тружениц публичных домов оказалась только одна звезда, клоунесса Нового цирка и танцовщица кабаре Оллера – мадемуазель Ша-Ю-Као.
Ша-Ю-Као восхищала Лотрека и была одной из любимых моделей. Он рисовал ее долго и много, чаще всего именно в сценическом клоунском наряде. Уверенная, свободная и искренняя, Ша-Ю-Као выбрала профессию клоуна, в которой даже во времена победившего феминизма встретишь немного представительниц женского пола, а в XIX веке это был тем более исключительно смелый выбор для дамы. Ни от кого не скрывала клоунесса и своих лесбийских наклонностей, чем привлекала Лотрека еще больше. «Женщина, влюбленная в другую – самое безумное существо», - говорил художник и с восторгом писал это безумие.
Проститутки, лесбиянки, танцовщицы, исполняющие фривольные танцы и выставляющие напоказ сразу все части тела, певицы и клоунессы – все эти женщины полусвета, выброшенные за пределы приличного мира, участвовали вместе с Тулуз-Лотреком в рождении совершенно нового типа привлекательности и красоты в искусстве. В чулках, колпачках, перчатках, корсетах, смешных воротниках, в гриме и без, в смешных и неестественных позах они себе редко по-женски нравились на картинах Лотрека, но всецело доверялись его чутью и таланту. Он умудрялся в их часто гротескных портретах передавать такую внутреннюю силу и особость, которая была лестнее внешней красивости.
Ша-Ю-Као на этом портрете уставшая и отрешенная, позволяет себе просто быть уставшей, не заботясь о красивой позе и выгодном повороте головы. Эта литография открывала альбом «Они», который изначально должен был называться «Проститутки» и который Лотрек переименовал, утверждая, что женщины одинаково прекрасны, в аристократических салонах или в домах терпимости, на сцене или за кулисами.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
1896 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
В 1896 году Тулуз-Лотрек задумал альбом литографий, который оказался одним из самых провальных прижизненных проектов художника, который Амбруазу Воллару приходилось разделять на отдельные листы, чтоб хоть как-то продать, и за экземпляр которого современные коллекционеры отдали бы полцарства. Тираж был достаточно большим – 100 пронумерованных экземпляров с личной подписью Лотрека на каждом листе. Но для любителей фривольных картинок альбом «Они» оказался недостаточно пикантным, а для любителей искусства – недостаточно красивым. Здесь не было портретов звездных певиц и танцовщиц, которые могли бы привлечь хотя бы их поклонников. Среди изображений безымянных тружениц публичных домов оказалась только одна звезда, клоунесса Нового цирка и танцовщица кабаре Оллера – мадемуазель Ша-Ю-Као.
Ша-Ю-Као восхищала Лотрека и была одной из любимых моделей. Он рисовал ее долго и много, чаще всего именно в сценическом клоунском наряде. Уверенная, свободная и искренняя, Ша-Ю-Као выбрала профессию клоуна, в которой даже во времена победившего феминизма встретишь немного представительниц женского пола, а в XIX веке это был тем более исключительно смелый выбор для дамы. Ни от кого не скрывала клоунесса и своих лесбийских наклонностей, чем привлекала Лотрека еще больше. «Женщина, влюбленная в другую – самое безумное существо», - говорил художник и с восторгом писал это безумие.
Проститутки, лесбиянки, танцовщицы, исполняющие фривольные танцы и выставляющие напоказ сразу все части тела, певицы и клоунессы – все эти женщины полусвета, выброшенные за пределы приличного мира, участвовали вместе с Тулуз-Лотреком в рождении совершенно нового типа привлекательности и красоты в искусстве. В чулках, колпачках, перчатках, корсетах, смешных воротниках, в гриме и без, в смешных и неестественных позах они себе редко по-женски нравились на картинах Лотрека, но всецело доверялись его чутью и таланту. Он умудрялся в их часто гротескных портретах передавать такую внутреннюю силу и особость, которая была лестнее внешней красивости.
Ша-Ю-Као на этом портрете уставшая и отрешенная, позволяет себе просто быть уставшей, не заботясь о красивой позе и выгодном повороте головы. Эта литография открывала альбом «Они», который изначально должен был называться «Проститутки» и который Лотрек переименовал, утверждая, что женщины одинаково прекрасны, в аристократических салонах или в домах терпимости, на сцене или за кулисами.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
"Ла Гулю в Мулен Руж"
1892 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).
В сцене «Ла Гулю в Мулен Руж» Анри де Тулуз-Лотрек изобразил звезду популярного парижского кабаре – знаменитую французскую танцовщицу канкана, которую называли королевой Монмартра. Здесь она предстаёт перед зрителями в окружении сестры (справа) и любовницы (слева).
Луиза Вебер по прозвищу Ла Гулю («Ненасытная») стала героиней множества работ Тулуз-Лотрека. Она была амбициозной прачкой из парижского пригорода. Подростком Луиза надевала вещи клиенток, сданные в стирку, и по вечерам бегала танцевать в ближайшие заведения. Своё прозвище Ла Гулю она получила за алчную любовь к жизни и привычку опустошать бокалы клиентов во время танца. Именно ей принадлежит идея финальной концовки канкана: двигаясь в бешеном ритме, она в головокружительном прыжке вскидывала ногу и с визгом садилась на шпагат.
Ла Гулю стремительно завоевала славу, танцуя в прозрачных кисейных панталонах, позируя топлесс на фотографиях и культивируя репутацию безудержной развратницы. Её наряд состоял из платья с глубоким вырезом, спортивной причёски, которую многие копировали, и чокера в виде чёрной ленты. Внешний вид Луизы Вебер был настолько самобытным и узнаваемым, что Тулуз-Лотрек даже не нуждался в том, чтобы показывать её спереди. Такие изображения демонстрируют его интерес к японским гравюрами на дереве укиё-э, в которых герои часто идентифицируются по жестам, причёскам или аксессуарам, а не по традиционному подобию.
С укиё-э эту картину роднит также неглубокое пространство, смелое кадрирование и тяжёлые, выравнивающие форму контуры. Эти живописные приёмы применял также Эдгара Дега, которым Тулуз-Лотрек восхищался. Автор считал «Ла Гулю в Мулен Руж» одной из своих лучших работ с изображениями кабаре и выставлял её четырежды за год после завершения.
В 1895 году разбогатевшая Ла Гулю покинула Мулен Руж на пике славы и решила начать собственный бизнес. Она вложила значительную сумму денег в балаган, который колесил по стране и выступал на больших ярмарках. Однако публика не оценила новое шоу, и бывшая танцовщица обанкротилась. После ряда неудач как в личной, так и в творческой жизни Луиза Вебер впала в депрессию и алкоголизм. В 1928 году она вернулась на Монмартр, где зарабатывала на жизнь продажей орешков и сигарет возле Мулен Руж. Однако мало кто узнавал в обрюзгшей нищенке бывшую королеву канкана.
Ла Гулю умерла в возрасте 62 лет и была похоронена на кладбище Пантен в 1929 году. Спустя 63 года её останки были с большим размахом перенесены на кладбище Монмартра.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
1892 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).
В сцене «Ла Гулю в Мулен Руж» Анри де Тулуз-Лотрек изобразил звезду популярного парижского кабаре – знаменитую французскую танцовщицу канкана, которую называли королевой Монмартра. Здесь она предстаёт перед зрителями в окружении сестры (справа) и любовницы (слева).
Луиза Вебер по прозвищу Ла Гулю («Ненасытная») стала героиней множества работ Тулуз-Лотрека. Она была амбициозной прачкой из парижского пригорода. Подростком Луиза надевала вещи клиенток, сданные в стирку, и по вечерам бегала танцевать в ближайшие заведения. Своё прозвище Ла Гулю она получила за алчную любовь к жизни и привычку опустошать бокалы клиентов во время танца. Именно ей принадлежит идея финальной концовки канкана: двигаясь в бешеном ритме, она в головокружительном прыжке вскидывала ногу и с визгом садилась на шпагат.
Ла Гулю стремительно завоевала славу, танцуя в прозрачных кисейных панталонах, позируя топлесс на фотографиях и культивируя репутацию безудержной развратницы. Её наряд состоял из платья с глубоким вырезом, спортивной причёски, которую многие копировали, и чокера в виде чёрной ленты. Внешний вид Луизы Вебер был настолько самобытным и узнаваемым, что Тулуз-Лотрек даже не нуждался в том, чтобы показывать её спереди. Такие изображения демонстрируют его интерес к японским гравюрами на дереве укиё-э, в которых герои часто идентифицируются по жестам, причёскам или аксессуарам, а не по традиционному подобию.
С укиё-э эту картину роднит также неглубокое пространство, смелое кадрирование и тяжёлые, выравнивающие форму контуры. Эти живописные приёмы применял также Эдгара Дега, которым Тулуз-Лотрек восхищался. Автор считал «Ла Гулю в Мулен Руж» одной из своих лучших работ с изображениями кабаре и выставлял её четырежды за год после завершения.
В 1895 году разбогатевшая Ла Гулю покинула Мулен Руж на пике славы и решила начать собственный бизнес. Она вложила значительную сумму денег в балаган, который колесил по стране и выступал на больших ярмарках. Однако публика не оценила новое шоу, и бывшая танцовщица обанкротилась. После ряда неудач как в личной, так и в творческой жизни Луиза Вебер впала в депрессию и алкоголизм. В 1928 году она вернулась на Монмартр, где зарабатывала на жизнь продажей орешков и сигарет возле Мулен Руж. Однако мало кто узнавал в обрюзгшей нищенке бывшую королеву канкана.
Ла Гулю умерла в возрасте 62 лет и была похоронена на кладбище Пантен в 1929 году. Спустя 63 года её останки были с большим размахом перенесены на кладбище Монмартра.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
"Иветт Гильбер перед занавесом"
1894 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Музей Род-Айлендской школы дизайна, Провиденс.
Песни Иветт Гильбер сегодня наверняка запретили бы. Она пела о сладости морфина, который растекается по венам. Она пела о том, что девственницы крепки, как недозрелые абрикосы. Но в 90-е годы XIX века по ней буквально сходили с ума. Места в кафе «Амбассадор» зрители занимали еще днем, а приходили вечером к выступлению Иветт, безразлично пропуская канканы в цветных чулках и другие соблазнительные увеселения. В 1898 году российский журналист и театральный критик Влас Дорошевич приехал в Париж послушать Иветт Гильбер, потому что вот уже 8 лет она оставалась неизменной любимицей парижан. «Так долго в Париже не держалось ни одно министерство!» - шутит Дорошевич. Ему хватает нескольких минут, чтобы ощутить на себе силу ее пения и ее образа, забыть насколько бесцветна и непривлекательна, насколько неподходяща для ее-то славы эта женщина:
«Она некрасива, но когда она поет, вы понимаете французское выражение: "Лучше, чем красивая". Все лицо ее оживает, и вы готовы дать клятву, что в жизни не видали ничего красивее этой женщины со смеющимися глазами и тонкою, чуть-чуть насмешливой улыбкой.
(…) Ваши мысли бродили по чердакам, подвалам и бельэтажам, о которых пела Гильбер. Вы улыбались или делались грустными, - как хотела эта поющая волшебница. Она пела про большой дом, где в бельэтаже живет шикарная кокотка и дурачит своих богатых и глупых поклонников и где в подвале, грязном, сыром, холодном, мать судорожно прижимает к себе умирающего ребенка: он умирает, потому что у нее нет денег на лекарство. И когда она пела об этой матери и об этом ребенке, и об этом лекарстве, за которым не на что послать, - ее пение было похоже на стон, на вопли исстрадавшегося сердца. И вы слышали голос этой матери.
На глазах у женщин блистали слезы, и грешный зал убирался святыми бриллиантами. Вы чувствовали, что у вас у самого слезы подступают к горлу и сейчас же... не могли удержаться от смеха, потому что Иветта пела уже про чердак того же дома, про маленькую мансарду, где живет бедняга поэт, к которому прибежала хохотунья прачка, чтобы при лунном свете весело скоротать голодный вечер.
И все это произошло в течение двух минут! Неужели только двух минут?»
Само собой, художник Анри де Тулуз-Лотрек был потрясен и увлечен этой звездой. Еще раньше, чем на ее концерты парижане начали занимать места среди бела дня, чтоб попасть поздним вечером. Но оказаться в поле зрения Лотрека и под прицелом его беспощадного карандаша – приключение не для слабых. Его представление о привлекательности весьма своеобразно и может стать настоящим испытанием для светской женщины, тем более женщины, добивающейся внимания и славы. Но мы-то помним, что Гильбер не была привлекательной – и попытки привлечь зрителя впечатляющей внешностью, растиражированной в плакатах, могли сойти за ложь или за вынужденную лесть. И то, и другое Иветт Гильбер не устраивало. Тулуз-Лотрек удачно оказался рядом и предложил ей, на первый взгляд, совсем невыгодный путь – на его плакатах Гильбер не будет красивой, она будет лучше, чем красивой.
#ТулузЛотрек #Импрессионизм #Портрет
@pic_history
1894 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Музей Род-Айлендской школы дизайна, Провиденс.
Песни Иветт Гильбер сегодня наверняка запретили бы. Она пела о сладости морфина, который растекается по венам. Она пела о том, что девственницы крепки, как недозрелые абрикосы. Но в 90-е годы XIX века по ней буквально сходили с ума. Места в кафе «Амбассадор» зрители занимали еще днем, а приходили вечером к выступлению Иветт, безразлично пропуская канканы в цветных чулках и другие соблазнительные увеселения. В 1898 году российский журналист и театральный критик Влас Дорошевич приехал в Париж послушать Иветт Гильбер, потому что вот уже 8 лет она оставалась неизменной любимицей парижан. «Так долго в Париже не держалось ни одно министерство!» - шутит Дорошевич. Ему хватает нескольких минут, чтобы ощутить на себе силу ее пения и ее образа, забыть насколько бесцветна и непривлекательна, насколько неподходяща для ее-то славы эта женщина:
«Она некрасива, но когда она поет, вы понимаете французское выражение: "Лучше, чем красивая". Все лицо ее оживает, и вы готовы дать клятву, что в жизни не видали ничего красивее этой женщины со смеющимися глазами и тонкою, чуть-чуть насмешливой улыбкой.
(…) Ваши мысли бродили по чердакам, подвалам и бельэтажам, о которых пела Гильбер. Вы улыбались или делались грустными, - как хотела эта поющая волшебница. Она пела про большой дом, где в бельэтаже живет шикарная кокотка и дурачит своих богатых и глупых поклонников и где в подвале, грязном, сыром, холодном, мать судорожно прижимает к себе умирающего ребенка: он умирает, потому что у нее нет денег на лекарство. И когда она пела об этой матери и об этом ребенке, и об этом лекарстве, за которым не на что послать, - ее пение было похоже на стон, на вопли исстрадавшегося сердца. И вы слышали голос этой матери.
На глазах у женщин блистали слезы, и грешный зал убирался святыми бриллиантами. Вы чувствовали, что у вас у самого слезы подступают к горлу и сейчас же... не могли удержаться от смеха, потому что Иветта пела уже про чердак того же дома, про маленькую мансарду, где живет бедняга поэт, к которому прибежала хохотунья прачка, чтобы при лунном свете весело скоротать голодный вечер.
И все это произошло в течение двух минут! Неужели только двух минут?»
Само собой, художник Анри де Тулуз-Лотрек был потрясен и увлечен этой звездой. Еще раньше, чем на ее концерты парижане начали занимать места среди бела дня, чтоб попасть поздним вечером. Но оказаться в поле зрения Лотрека и под прицелом его беспощадного карандаша – приключение не для слабых. Его представление о привлекательности весьма своеобразно и может стать настоящим испытанием для светской женщины, тем более женщины, добивающейся внимания и славы. Но мы-то помним, что Гильбер не была привлекательной – и попытки привлечь зрителя впечатляющей внешностью, растиражированной в плакатах, могли сойти за ложь или за вынужденную лесть. И то, и другое Иветт Гильбер не устраивало. Тулуз-Лотрек удачно оказался рядом и предложил ей, на первый взгляд, совсем невыгодный путь – на его плакатах Гильбер не будет красивой, она будет лучше, чем красивой.
#ТулузЛотрек #Импрессионизм #Портрет
@pic_history
"В Мулен Руж: танец"
1890 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Художественный музей Филадельфии.
Танцевальный зал «Мулен Руж» открылся 5 октября 1889 года и стал местом встречи парижского общества, художников и полусвета. Над входом красовалась красная мельница в натуральную величину, давшая название клубу. Внутри было множество кабинок и кабинетов, а также большой деревянный слон, который превращался в сцену. Главный зал был освещён как днём и украшен зеркалами, галереями и газовыми фонарями. В центре располагался большой танцпол, окружённый прогулочной дорожкой, столиками и садом. С самого первого дня за Тулуз-Лотреком был зарезервирован стол, и его наброски и картины были своеобразной хроникой заведения. Они стали значительной составляющей славы «Мулен Руж» и время от времени выставлялись в фойе.
Холст «Мулен Руж: танец» – один из самых масштабных и амбициозных в своей карьере – Тулуз-Лотрек начал писать вскоре после открытия кабаре. Надпись, сделанная на обороте, вероятно, им самим, гласит: «Валентин Бескостный обучает новых девушек». Под этим псевдонимом в «Мулен Руж» выступал торговец вином Жюль Этьен Эдм Реноден. Своё прозвище он получил из-за синдрома Элерса – Данлоса, позволявшего ему двигаться, сгибаться и деформировать своё тело так, словно в нём нет костей. Его партнёрша задирает ногу и юбки, демонстрируя красные чулки.
Они исполняют le chahut (ле шаю) или канкан – энергичный и откровенный танец, который считался непристойным для своего времени. Сегодня его, кажется, можно сравнить с тверкингом в высоко обрезанных шортах. Вероятно, Лотрек изобразил паузу между выступлениями, когда посетители прогуливаются, беседуют и выпивают. Многих персонажей на заднем плане можно узнать. Среди них – седобородый ирландский поэт Уильям Батлер Йейтс, который опирается на барную стойку, и даже отец самого Тулуз-Лотрека.
Однако личность женщины в розовом, стоящей на переднем плане, остаётся загадкой. Красоту её лица особенно подчёркивает профиль спутницы, практически лишённый подбородка. Именно этот персонаж лучше любого другого из этой компании демонстрирует способность Лотрека быть жестоко правдивым, но одновременно и по-настоящему добрым в своих наблюдениях.
Картина настолько понравилась сооснователям «Мулен Руж» Шарлю Зидлеру и Жозефу Оллеру, что они повесили её в главном зале над баром. Там она находилась как минимум до 1893 года, а затем сменила нескольких владельцев. В 1934 году полотно купил американский коллекционер и филантроп Генри Пламер Макиленни, который передал его Художественному музею Филадельфии. Там оно находится и по сей день.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
1890 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Художественный музей Филадельфии.
Танцевальный зал «Мулен Руж» открылся 5 октября 1889 года и стал местом встречи парижского общества, художников и полусвета. Над входом красовалась красная мельница в натуральную величину, давшая название клубу. Внутри было множество кабинок и кабинетов, а также большой деревянный слон, который превращался в сцену. Главный зал был освещён как днём и украшен зеркалами, галереями и газовыми фонарями. В центре располагался большой танцпол, окружённый прогулочной дорожкой, столиками и садом. С самого первого дня за Тулуз-Лотреком был зарезервирован стол, и его наброски и картины были своеобразной хроникой заведения. Они стали значительной составляющей славы «Мулен Руж» и время от времени выставлялись в фойе.
Холст «Мулен Руж: танец» – один из самых масштабных и амбициозных в своей карьере – Тулуз-Лотрек начал писать вскоре после открытия кабаре. Надпись, сделанная на обороте, вероятно, им самим, гласит: «Валентин Бескостный обучает новых девушек». Под этим псевдонимом в «Мулен Руж» выступал торговец вином Жюль Этьен Эдм Реноден. Своё прозвище он получил из-за синдрома Элерса – Данлоса, позволявшего ему двигаться, сгибаться и деформировать своё тело так, словно в нём нет костей. Его партнёрша задирает ногу и юбки, демонстрируя красные чулки.
Они исполняют le chahut (ле шаю) или канкан – энергичный и откровенный танец, который считался непристойным для своего времени. Сегодня его, кажется, можно сравнить с тверкингом в высоко обрезанных шортах. Вероятно, Лотрек изобразил паузу между выступлениями, когда посетители прогуливаются, беседуют и выпивают. Многих персонажей на заднем плане можно узнать. Среди них – седобородый ирландский поэт Уильям Батлер Йейтс, который опирается на барную стойку, и даже отец самого Тулуз-Лотрека.
Однако личность женщины в розовом, стоящей на переднем плане, остаётся загадкой. Красоту её лица особенно подчёркивает профиль спутницы, практически лишённый подбородка. Именно этот персонаж лучше любого другого из этой компании демонстрирует способность Лотрека быть жестоко правдивым, но одновременно и по-настоящему добрым в своих наблюдениях.
Картина настолько понравилась сооснователям «Мулен Руж» Шарлю Зидлеру и Жозефу Оллеру, что они повесили её в главном зале над баром. Там она находилась как минимум до 1893 года, а затем сменила нескольких владельцев. В 1934 году полотно купил американский коллекционер и филантроп Генри Пламер Макиленни, который передал его Художественному музею Филадельфии. Там оно находится и по сей день.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
@pic_history
О парижской клоунессе Ша-Ю-Као не известно почти ничего. По обрывочным сведениям, когда-то давно, до внимания Лотрека, она была гимнасткой, юной и стройной. Потом Ша-Ю-Као повзрослела и потяжелела, рассталась с блестящей спортивной цирковой карьерой, но не с цирком. Она надела широкие черные шаровары, смешной белый колпачок с яркими желтыми лентами, пышный желтый воротник – и стала клоунессой и танцовщицей. Странное имя Ша-Ю-Као, которое можно заподозрить в азиатском происхождении, - это, конечно, псевдоним. И сложился он из фрагментов двух французских слов: первая часть – из названия фривольного танца «chahut», вторая – из слова, обозначающего хаос и шум «chaos». Урезанные до неузнаваемости, эти обрывки слов звучали очень модно, по-японски.
В конце XIX века Париж одержим всем японским: гравюрами, ширмами, нэцке, кимоно, веерами. Арт-дилер Амбруаз Воллар издает сборники гравюр по примеру японских и приглашает для этого Жана Эдуара Вюйара, Мориса Дени, Пьера Боннара и, конечно, Тулуз-Лотрека. Лотрек и без того увлечен японским искусством и выразительными, эстетическими принципами японской гравюры: он разрабатывает афиши для певцов, танцовщиц и певиц и применяет этот японский стиль печати больших пятен чистых ярких цветов, он располагает срезанные краями бумаги фигуры на первом плане. А для сборника гравюр, который ему предлагает выпустить Воллар, выбирает самую любимую тему – женщины. И первая гравюра в сборнике – изображение уставшей Шо-Ю-Као, отдыхающей после выступления.
Если Тулуз-Лотрек чем-то или кем-то увлекается, он пишет это безостановочно, без оглядки на мнения или приличия. В одно время он без ума от велогонок, в другое – от скачек, он преклоняется перед красотой и умом Мизии Натансон и пропадает целыми месяцами в ее загородном доме, бесконечно зарисовывая каждый взгляд, каждый жест своей музы. Он так одержим новой загадочной певицей Иветт Гильбер, что ходит на все ее выступления и тащит на них друзей, он так восторженно принимает скандального Аристида Брюана, что становится завсегдатаем его кабаре «Мирлитон». Он так увлечен повседневной жизнью проституток, что буквально поселяется в их спальнях и проводит там часы за рисованием, пока его модели в ожидании клиентов отдыхают, болтают, причесываются.
В 1895 Тулуз-Лотрек чуть ли не каждый вечер проводит в баре, где мужчины – очень редкие гости. Это бар для лесбиянок. И Ша-Ю-Као – постоянная посетительница. Впервые Лотрек написал ее без сценического наряда и грима – танцующей в паре с другой женщиной на одной из таких вечеринок. На это время его художественная страсть – общение и нежность двух влюбленных женщин. Клоунесса Ша-Ю-Као привлекала Лотрека, однако, не только способностью беспечно пройтись под руку с подругой по самым злачным местам Монмартра. Ее изображения сложно поместить в один ряд с постельными сценами из любимых публичных домов Лотрека. Она звезда, она не безвестная работница дома терпимости, а артистка невероятно редкого для женщины жанра. Она веселит и развлекает, наряжается в неженские, неизящные наряды и носит колпак – она за тем пределом привычной привлекательности, за которым художник Анри де Тулуз-Лотрек ищет вдохновение всю жизнь, за которым открывает, осмысливает и создает новую привлекательность.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм #Портрет
@pic_history
В конце XIX века Париж одержим всем японским: гравюрами, ширмами, нэцке, кимоно, веерами. Арт-дилер Амбруаз Воллар издает сборники гравюр по примеру японских и приглашает для этого Жана Эдуара Вюйара, Мориса Дени, Пьера Боннара и, конечно, Тулуз-Лотрека. Лотрек и без того увлечен японским искусством и выразительными, эстетическими принципами японской гравюры: он разрабатывает афиши для певцов, танцовщиц и певиц и применяет этот японский стиль печати больших пятен чистых ярких цветов, он располагает срезанные краями бумаги фигуры на первом плане. А для сборника гравюр, который ему предлагает выпустить Воллар, выбирает самую любимую тему – женщины. И первая гравюра в сборнике – изображение уставшей Шо-Ю-Као, отдыхающей после выступления.
Если Тулуз-Лотрек чем-то или кем-то увлекается, он пишет это безостановочно, без оглядки на мнения или приличия. В одно время он без ума от велогонок, в другое – от скачек, он преклоняется перед красотой и умом Мизии Натансон и пропадает целыми месяцами в ее загородном доме, бесконечно зарисовывая каждый взгляд, каждый жест своей музы. Он так одержим новой загадочной певицей Иветт Гильбер, что ходит на все ее выступления и тащит на них друзей, он так восторженно принимает скандального Аристида Брюана, что становится завсегдатаем его кабаре «Мирлитон». Он так увлечен повседневной жизнью проституток, что буквально поселяется в их спальнях и проводит там часы за рисованием, пока его модели в ожидании клиентов отдыхают, болтают, причесываются.
В 1895 Тулуз-Лотрек чуть ли не каждый вечер проводит в баре, где мужчины – очень редкие гости. Это бар для лесбиянок. И Ша-Ю-Као – постоянная посетительница. Впервые Лотрек написал ее без сценического наряда и грима – танцующей в паре с другой женщиной на одной из таких вечеринок. На это время его художественная страсть – общение и нежность двух влюбленных женщин. Клоунесса Ша-Ю-Као привлекала Лотрека, однако, не только способностью беспечно пройтись под руку с подругой по самым злачным местам Монмартра. Ее изображения сложно поместить в один ряд с постельными сценами из любимых публичных домов Лотрека. Она звезда, она не безвестная работница дома терпимости, а артистка невероятно редкого для женщины жанра. Она веселит и развлекает, наряжается в неженские, неизящные наряды и носит колпак – она за тем пределом привычной привлекательности, за которым художник Анри де Тулуз-Лотрек ищет вдохновение всю жизнь, за которым открывает, осмысливает и создает новую привлекательность.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм #Портрет
@pic_history
Telegram
История одной картины
Многие афиши Тулуз-Лотреку заказывали его друзья-артисты. Танцовщица канкана Джейн Авриль обращалась к художнику за рекламой своих шоу дважды: первый раз – в 1893 году, а второй – шесть лет спустя, в 1899-м. В каждом случае он создавал «бренд» артистки, подчёркивая её узнаваемые черты – стройную, воздушную фигуру и яркие рыжие волосы.
И хотя оба эти плаката точно отражают образ Авриль, разницу в дизайне, наверное, можно объяснить шестилетним разрывом между ними. В 1893 году она была относительно новым лицом на сцене, и поэтому Лотрек сознательно изобразил её в роли танцовщицы, исполняющей модный канкан. Его задумка с новаторской рамкой играла с концепциями пространства и перспективы, на которые повлияли плоские композиции японских гравюр. Но к 1899 году имя Джейн Авриль стало нарицательным. Она была настолько известна публике, что Лотрек ограничился лишь элегантным силуэтом своей подруги с отсылкой к входящему в моду стилю ар-нуво.
Подняв руки в шуточной капитуляции, танцовщица словно сдаётся змее, которая обвивает её чёрное платье. Может показаться, что тело Джейн изогнуто слишком неестественно, но и это могло быть её исключительной особенностью. По воспоминаниям поэта Артура Саймонса: «Она была такой худой и гибкой, что могла сгибаться назад, пока не касалась плечами пола».
У этого плаката есть своя – печальная – предыстория. 4 января 1899 года мать Лотрека внезапно уехала из Парижа, и это спровоцировало у её сына нервный срыв. Она – в отличие от отца – более или менее постоянно присутствовала в его жизни, и расставание выбило его из колеи. Художник писал своей семье: «Мой двоюродный брат Габриэль заботился обо мне днём и ночью во время нервного срыва, вызванного неожиданным отъездом матери. Я прошу свою семью сделать ему великолепный памятный подарок».
В течение первых недель отсутствия графини её горничная Берта Саррацин вела ежедневный дневник, где описывала гнев, страдания, страх, амнезию и пьянство Тулуз-Лотрека.
К 17 марта художник, которого поместили в санаторий доктора Семелена на авеню де Мадрид, почувствовал себя достаточно выздоровевшим. Он написал галеристу Морису Жуайену просьбу передать ему материалы для плоской печати: «Пришлите мне несколько зернистых камней и коробку акварелей с кистями, лито-мелки, а также высококачественные индийские чернила и бумагу». Через месяц Лотреку было разрешено покинуть больницу, и тогда же его верная подруга Джейн Авриль поручила ему создать то, что стало последней афишей по её заказу.
В этом своём финальном подношении танцовщице Лотрек выразил саму суть Авриль – её змееподобный танец, тщательно продуманный головной убор, выходящий за пределы композиции, и жёлто-голубую аппликацию змеи на чёрном платье.
К сожалению, эта афиша с Джейн Авриль стала одним из двух последних плакатов в карьере художника. Подорванное здоровье помешало ему снова приступить к этой важной области его деятельности, в которой он достиг значительных высот.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм #Портрет
@pic_history
И хотя оба эти плаката точно отражают образ Авриль, разницу в дизайне, наверное, можно объяснить шестилетним разрывом между ними. В 1893 году она была относительно новым лицом на сцене, и поэтому Лотрек сознательно изобразил её в роли танцовщицы, исполняющей модный канкан. Его задумка с новаторской рамкой играла с концепциями пространства и перспективы, на которые повлияли плоские композиции японских гравюр. Но к 1899 году имя Джейн Авриль стало нарицательным. Она была настолько известна публике, что Лотрек ограничился лишь элегантным силуэтом своей подруги с отсылкой к входящему в моду стилю ар-нуво.
Подняв руки в шуточной капитуляции, танцовщица словно сдаётся змее, которая обвивает её чёрное платье. Может показаться, что тело Джейн изогнуто слишком неестественно, но и это могло быть её исключительной особенностью. По воспоминаниям поэта Артура Саймонса: «Она была такой худой и гибкой, что могла сгибаться назад, пока не касалась плечами пола».
У этого плаката есть своя – печальная – предыстория. 4 января 1899 года мать Лотрека внезапно уехала из Парижа, и это спровоцировало у её сына нервный срыв. Она – в отличие от отца – более или менее постоянно присутствовала в его жизни, и расставание выбило его из колеи. Художник писал своей семье: «Мой двоюродный брат Габриэль заботился обо мне днём и ночью во время нервного срыва, вызванного неожиданным отъездом матери. Я прошу свою семью сделать ему великолепный памятный подарок».
В течение первых недель отсутствия графини её горничная Берта Саррацин вела ежедневный дневник, где описывала гнев, страдания, страх, амнезию и пьянство Тулуз-Лотрека.
К 17 марта художник, которого поместили в санаторий доктора Семелена на авеню де Мадрид, почувствовал себя достаточно выздоровевшим. Он написал галеристу Морису Жуайену просьбу передать ему материалы для плоской печати: «Пришлите мне несколько зернистых камней и коробку акварелей с кистями, лито-мелки, а также высококачественные индийские чернила и бумагу». Через месяц Лотреку было разрешено покинуть больницу, и тогда же его верная подруга Джейн Авриль поручила ему создать то, что стало последней афишей по её заказу.
В этом своём финальном подношении танцовщице Лотрек выразил саму суть Авриль – её змееподобный танец, тщательно продуманный головной убор, выходящий за пределы композиции, и жёлто-голубую аппликацию змеи на чёрном платье.
К сожалению, эта афиша с Джейн Авриль стала одним из двух последних плакатов в карьере художника. Подорванное здоровье помешало ему снова приступить к этой важной области его деятельности, в которой он достиг значительных высот.
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм #Портрет
@pic_history
Telegram
ИОК | Картины
Джейн Авриль в "Жарден де Пари", афиша
1893 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Частная коллекция, Швейцария.
1893 г.
Анри де Тулуз-Лотрек
Частная коллекция, Швейцария.
Тулуз-Лотрек оставил множество изображений женщин в уединении, зачастую – за туалетом. Здесь он поместил свою героиню в центр композиции и показал крупным планом, предлагая зрителю полюбоваться её скульптурной спиной.
В то время тема купальщиц была популярна, например, у Мэри Кассат и Пьера Боннара, но в этой картине Лотрека преобладает, прежде всего, натуралистическое влияние Эдгара Дега. Пренебрежение академической позой и преувеличенная перспектива, довольно необычная для работ Лотрека, звучит эхом к серии женщин за туалетом, которые Дега представил на восьмой (и последней) выставке импрессионистов в 1886 году. Обрамление сцены и высокая точка обзора напоминают виртуозную пастель Дега «Ванна», которой Лотрек искренне восхищался. Как и его старший коллега, он показывает женщин «без излишеств», как если бы «подглядывал в замочную скважину». Однако Лотрек отличается от Дега человечностью, с которой наблюдал и рисовал своих натурщиц.
«Рыжая (Ванная комната)» долгое время считалась одной из работ, созданных в 1896-м – в период одержимости художника борделями. Однако более поздние исследования показали, что она появилась раньше – в 1889 году. В августе следующего года Лотрек написал торговцу произведениями искусства о двух картинах, которые он недавно показал в Брюсселе с «Обществом XX» («Двадцаткой») – группой авангардных бельгийских художников. Одну из них он описал как изображение «рыжеволосой обнажённой женщины, сидящей на полу спиной к зрителю». Эту дату также подтверждают яркая палитра синего, красного, зелёного и жёлтого цветов, подчёркнутых белым, а также свободная манера письма. А отсутствие эскизов и предварительных рисунков позволяют предположить, что работа была написана прямо с натуры. Художник разбавил масляные краски скипидаром, чтобы придать картине «небрежный» вид наброска.
Предполагается, что Лотреку позировала одна из его любимых рыжеволосых моделей Кармен Годен. Плетёная мебель и деревянные полы указывают, что сцена происходит не в борделе, а в мастерской художника на улице Коленкур. Есть фотография Лотрека, работающего над картиной «В Мулен Руж. Танец» в студии на улице Коленкур в Париже. И на снимке видно то же плетёное кресло и деревянный пол, как на «Рыжей».
Кармен Годен позировала художникам, но не была проституткой. Однако кое-какой реквизит и одежда предполагают, что модель на картине – куртизанка. Она раздела, частично обёрнута полотенцем и на правой ноге у неё тёмный чулок. Остальная её одежда сложена на тростниковом кресле рядом. Эти детали намекают на то, что она оказывает сексуальные услуги.
С этой картиной связан ряд нестыковок. Помимо уже упомянутой ошибки в датировании это несколько названий – «Рыжая», «Ванна», «Туалет». Теперь установлено, что автор представил её в 1890 году в Брюсселе именно под названием «Рыжая».
Франция получила картину в 1914 году после смерти её владельца – политика Пьера Гужона. Сначала она выставлялась в Люксембургском музее, затем в Национальном музее современного искусства, потом в Лувре. Музею Орсе работу передали в 1983 году.
#ТулузЛотрек
@pic_history
В то время тема купальщиц была популярна, например, у Мэри Кассат и Пьера Боннара, но в этой картине Лотрека преобладает, прежде всего, натуралистическое влияние Эдгара Дега. Пренебрежение академической позой и преувеличенная перспектива, довольно необычная для работ Лотрека, звучит эхом к серии женщин за туалетом, которые Дега представил на восьмой (и последней) выставке импрессионистов в 1886 году. Обрамление сцены и высокая точка обзора напоминают виртуозную пастель Дега «Ванна», которой Лотрек искренне восхищался. Как и его старший коллега, он показывает женщин «без излишеств», как если бы «подглядывал в замочную скважину». Однако Лотрек отличается от Дега человечностью, с которой наблюдал и рисовал своих натурщиц.
«Рыжая (Ванная комната)» долгое время считалась одной из работ, созданных в 1896-м – в период одержимости художника борделями. Однако более поздние исследования показали, что она появилась раньше – в 1889 году. В августе следующего года Лотрек написал торговцу произведениями искусства о двух картинах, которые он недавно показал в Брюсселе с «Обществом XX» («Двадцаткой») – группой авангардных бельгийских художников. Одну из них он описал как изображение «рыжеволосой обнажённой женщины, сидящей на полу спиной к зрителю». Эту дату также подтверждают яркая палитра синего, красного, зелёного и жёлтого цветов, подчёркнутых белым, а также свободная манера письма. А отсутствие эскизов и предварительных рисунков позволяют предположить, что работа была написана прямо с натуры. Художник разбавил масляные краски скипидаром, чтобы придать картине «небрежный» вид наброска.
Предполагается, что Лотреку позировала одна из его любимых рыжеволосых моделей Кармен Годен. Плетёная мебель и деревянные полы указывают, что сцена происходит не в борделе, а в мастерской художника на улице Коленкур. Есть фотография Лотрека, работающего над картиной «В Мулен Руж. Танец» в студии на улице Коленкур в Париже. И на снимке видно то же плетёное кресло и деревянный пол, как на «Рыжей».
Кармен Годен позировала художникам, но не была проституткой. Однако кое-какой реквизит и одежда предполагают, что модель на картине – куртизанка. Она раздела, частично обёрнута полотенцем и на правой ноге у неё тёмный чулок. Остальная её одежда сложена на тростниковом кресле рядом. Эти детали намекают на то, что она оказывает сексуальные услуги.
С этой картиной связан ряд нестыковок. Помимо уже упомянутой ошибки в датировании это несколько названий – «Рыжая», «Ванна», «Туалет». Теперь установлено, что автор представил её в 1890 году в Брюсселе именно под названием «Рыжая».
Франция получила картину в 1914 году после смерти её владельца – политика Пьера Гужона. Сначала она выставлялась в Люксембургском музее, затем в Национальном музее современного искусства, потом в Лувре. Музею Орсе работу передали в 1983 году.
#ТулузЛотрек
@pic_history
С 1886 года Тулуз-Лотрек снимал небольшую квартиру со студией на улице Коленкур на Монмартре, где жил до 1898 года. А любимым местом художника был сад месье Фореса, фотографа на пенсии, расположенный поблизости – на углу улицы Коленкур и бульвара Клиши. По словам друга Лотрека, галериста Мориса Жуайена, в отличие от других частных садов, этот был наполовину запущен. Но всё же там были платаны, липы, кусты сирени и ковры из кирказона.
В «Женщине с зонтиком» видно влияние живописных техник импрессионистов и постимпрессионистов, которые Лотрек начал применять ещё в студенческие годы. Франсуа Гаузи, один из его сокурсников по студии Кормона, вспоминал, как новые идеи проникали в классы и влияли на расписание студентов: «Воздействие импрессионистов на студию Кормона было ненавязчивым; те ученики, которые под него попадали, продолжали рисовать, а эксперименты проводили во внеклассное время за спиной у Кормона. Под его руководством и восторженным одобрением каждый работал, не думая ни о чём другом, кроме как научиться уживаться с равновесием, пропорциями, предубеждениями и ценностями».
Портрет «Женщина с зонтиком» – одна из исследовательских работ, в которых Лотрек всё дальше уходил от академического стиля. Подражая импрессионистам, он писал натурщиков на пленэре – месье Форес разрешил ему использовать свой сад в любое время. Сохранился снимок, на котором запечатлён фрагмент работы над картиной. Художник сидит на низком раскладном стуле перед мольбертом, установленным под зонтиком. За ним виден сарайчик, где хранились краски, инструменты и принадлежности. Модель расположилась перед ним, слегка подавшись вперёд на фоне весеннего куста. Она одета словно для парадного портрета: нарядное муслиновое платье с кружевами, на голове – модная маленькая шляпка, а руки сжимают зонтик-трость.
«Ей, несомненно, хотелось выглядеть светской дамой, в чём она почти преуспела, только художник не удержался от иронии, пускай и не злой, а скорее участливой», – отмечает искусствовед Альберт Костеневич. В действительности эта дама по кличке Глухая Берта (второе название картины – «Глухая Берта в саду месье Фореса») была проституткой. Она приехала в Париж на заработки, но после неудачных поисков работы оказалась в публичном доме. То, что Лотрек вывел это создание ночи на яркий дневной свет (а бледное лицо Берты конфликтует с натуралистической обстановкой) отражает его увлечение маргиналами.
Этот интерес, а также его острый взгляд карикатуриста и едкое остроумие отчасти можно объяснить его собственным физическим недостатком. Из-за генетической нарушения, вызванного близкородственным браком его родителей (они были двоюродными братом и сестрой) ноги Лотрека перестали расти после того, как он в подростковом возрасте в разное время сломал обе бедренные кости. В результате у него была верхняя часть тела нормальных пропорций, но короткие ноги карлика. Художник с большим трудом ходил с тростью и компенсировал свой физический дефект алкоголем и сарказмом.
Однако симпатия Лотрека к его модели отражается в изысканном колорите этой работы – здесь царят розовые, лиловые и голубые тона. Портрет написан экспрессивными мазками, положенными смело и свободно, но с чрезвычайной точностью.
#ТулузЛотрек #Портрет #Постимпрессионизм
@pic_history
В «Женщине с зонтиком» видно влияние живописных техник импрессионистов и постимпрессионистов, которые Лотрек начал применять ещё в студенческие годы. Франсуа Гаузи, один из его сокурсников по студии Кормона, вспоминал, как новые идеи проникали в классы и влияли на расписание студентов: «Воздействие импрессионистов на студию Кормона было ненавязчивым; те ученики, которые под него попадали, продолжали рисовать, а эксперименты проводили во внеклассное время за спиной у Кормона. Под его руководством и восторженным одобрением каждый работал, не думая ни о чём другом, кроме как научиться уживаться с равновесием, пропорциями, предубеждениями и ценностями».
Портрет «Женщина с зонтиком» – одна из исследовательских работ, в которых Лотрек всё дальше уходил от академического стиля. Подражая импрессионистам, он писал натурщиков на пленэре – месье Форес разрешил ему использовать свой сад в любое время. Сохранился снимок, на котором запечатлён фрагмент работы над картиной. Художник сидит на низком раскладном стуле перед мольбертом, установленным под зонтиком. За ним виден сарайчик, где хранились краски, инструменты и принадлежности. Модель расположилась перед ним, слегка подавшись вперёд на фоне весеннего куста. Она одета словно для парадного портрета: нарядное муслиновое платье с кружевами, на голове – модная маленькая шляпка, а руки сжимают зонтик-трость.
«Ей, несомненно, хотелось выглядеть светской дамой, в чём она почти преуспела, только художник не удержался от иронии, пускай и не злой, а скорее участливой», – отмечает искусствовед Альберт Костеневич. В действительности эта дама по кличке Глухая Берта (второе название картины – «Глухая Берта в саду месье Фореса») была проституткой. Она приехала в Париж на заработки, но после неудачных поисков работы оказалась в публичном доме. То, что Лотрек вывел это создание ночи на яркий дневной свет (а бледное лицо Берты конфликтует с натуралистической обстановкой) отражает его увлечение маргиналами.
Этот интерес, а также его острый взгляд карикатуриста и едкое остроумие отчасти можно объяснить его собственным физическим недостатком. Из-за генетической нарушения, вызванного близкородственным браком его родителей (они были двоюродными братом и сестрой) ноги Лотрека перестали расти после того, как он в подростковом возрасте в разное время сломал обе бедренные кости. В результате у него была верхняя часть тела нормальных пропорций, но короткие ноги карлика. Художник с большим трудом ходил с тростью и компенсировал свой физический дефект алкоголем и сарказмом.
Однако симпатия Лотрека к его модели отражается в изысканном колорите этой работы – здесь царят розовые, лиловые и голубые тона. Портрет написан экспрессивными мазками, положенными смело и свободно, но с чрезвычайной точностью.
#ТулузЛотрек #Портрет #Постимпрессионизм
@pic_history
В центре сцены на ярко освещённом танцполе «Мулен Руж» Ла Гулю задирает юбки в своём скандальном танце. Её долговязый партнёр Валентин Бескостный обозначен силуэтом на переднем плане. Своё прозвище le Désossé этот человек (настоящее имя – Жюль Этьен Эдм Реноден) получил из-за синдрома Элерса – Данлоса, позволявшего ему двигаться так, будто в организме нет костей. Он был виноторговцем и танцевал в «Мулен Руж» бесплатно – просто ради удовольствия.
Заказ на афишу Тулуз-Лотрек получил благодаря дружбе с сооснователем «Мулен Руж» Шарлем Зидлером, а не из-за своих талантов коммерческого художника – до этого он не делал постеров. Но профессиональный плакатист Жюль Шере, к которому обратились вначале, представил относительно скромный вариант, который не удовлетворил владельцев клуба. А Тулуз-Лотрек, который был его преданным поклонником и дружил со многими исполнителями, делал интересные карикатурные наброски. Он хорошо подходил для создания смелого оригинального плаката, который максимально передал шумную атмосферу этого места с помощью минимума элементов.
Тулуз-Лотрек взял на вооружение «японский стиль», который тогда входил в моду в Европе. Все силуэты на этой четырёхцветной литографии упрощены, а тройное повторение названия клуба привлекает внимание к центральной фигуре – Ла Гулю. Середина афиши – это просто фрагмент белой бумаги, которую художник парой штрихов превратил в нижние юбки и панталоны танцовщицы. Это олицетворение смелого упрощённого стиля Тулуз-Лотрека, резко контрастирующий с тяжёлыми, перегруженными плакатами того времени.
«Этот Лотрек чертовски нервный и не делает ошибок. Никаких полумер ни в том, как он рисует, ни в том, как раскрашивает. Большие плоские области белого, черного и красного – все формы упрощены – и это всё, что нужно. Он свёл их в одну чёрную щель, этих старых болванов-капиталистов, сидящих за столами с умными маленькими шлюшками, которые облизывают их морды, чтобы вытянуть побольше денег… Удивляет то, как он делает это с неприкрытым юмором», – заметила в 2017 году Вивьен Грин, куратор из Музея Гуггенхайма.
@pic_history
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
Заказ на афишу Тулуз-Лотрек получил благодаря дружбе с сооснователем «Мулен Руж» Шарлем Зидлером, а не из-за своих талантов коммерческого художника – до этого он не делал постеров. Но профессиональный плакатист Жюль Шере, к которому обратились вначале, представил относительно скромный вариант, который не удовлетворил владельцев клуба. А Тулуз-Лотрек, который был его преданным поклонником и дружил со многими исполнителями, делал интересные карикатурные наброски. Он хорошо подходил для создания смелого оригинального плаката, который максимально передал шумную атмосферу этого места с помощью минимума элементов.
Тулуз-Лотрек взял на вооружение «японский стиль», который тогда входил в моду в Европе. Все силуэты на этой четырёхцветной литографии упрощены, а тройное повторение названия клуба привлекает внимание к центральной фигуре – Ла Гулю. Середина афиши – это просто фрагмент белой бумаги, которую художник парой штрихов превратил в нижние юбки и панталоны танцовщицы. Это олицетворение смелого упрощённого стиля Тулуз-Лотрека, резко контрастирующий с тяжёлыми, перегруженными плакатами того времени.
«Этот Лотрек чертовски нервный и не делает ошибок. Никаких полумер ни в том, как он рисует, ни в том, как раскрашивает. Большие плоские области белого, черного и красного – все формы упрощены – и это всё, что нужно. Он свёл их в одну чёрную щель, этих старых болванов-капиталистов, сидящих за столами с умными маленькими шлюшками, которые облизывают их морды, чтобы вытянуть побольше денег… Удивляет то, как он делает это с неприкрытым юмором», – заметила в 2017 году Вивьен Грин, куратор из Музея Гуггенхайма.
@pic_history
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
Однажды, выходя из ресторанчика, Лотрек заметил худенькую девушку с огненно-рыжими волосами и не удержался: "Как хороша! Типичная шлюха! Вот бы написать ее!" Кармен Годен оказалась не шлюхой, а простой работницей, смирной и скромной, а потом еще и ответственной натурщицей, моделью нескольких портретов кисти Лотрека.
Анри писал матери, что нашел девушку с волосами из чистого золота, рассказывал друзьям, что рыжие женщины – это для венецианцев, и был страстно увлечен Кармен.
Если и могло художника в то время что-то обрадовать больше, чем ее благосклонность, так это только признание из уст настоящего гуру, которого Лотрек боготворил и которому не видел равных во всем современном французском искусстве. Он никогда бы не посмел лично попросить Эдгара Дега взглянуть на свою мазню, это друзья Лотрека выпросили у метра хотя бы один взгляд бросить на картины Анри. Скупой на похвалы и неспособный к лести Дега был к Лотреку благосклонен, в отличие от Кармен, которая хранила верность любовнику, постоянно ее избивавшему.
Юный Анри работы Дега изучал и восхищался ими. «Прачка» Лотрека получилась гениальной эмоциональной противоположностью «Гладильщицы» Дега при явном сходстве композиции и совершенно идентичном расположении модели, стола, окна в пространстве. В отличие от Дега, Лотрек отбирает у девушки атрибуты ее профессии, переносит акцент из внешнего мира на внутренний. В отличие от анонимного и лишенного индивидуальных черт силуэта, написанного Дега, Лотрек бросает мягкие лучи на лицо своей героини. Так ангельское сияние освещает лица святых на древних фресках.
Лотреку все женщины были ангелами – он смотрел на их волосы цвета золота немного снизу вверх. Этот взгляд на модель легко проследить и в «Прачке». Лотрек был ниже тех женщин, которых писал и в которых влюблялся. Но уже тогда, в последние годы ученичества, он доставал из них эту внутреннюю бурю, пронзительную печаль и неизбывное одиночество. Этот портрет Кармен Годен и не портрет уже – мы даже глаз ее не видим. Только мороз по коже – вдруг повернется…
Анонимный покупатель в 2005 году на аукционе Christie's в Нью-Йорке купил эту картину за рекордную на тот день для Анри де Тулуз-Лотрека сумму – 22 миллиона долларов.
@pic_history
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
Анри писал матери, что нашел девушку с волосами из чистого золота, рассказывал друзьям, что рыжие женщины – это для венецианцев, и был страстно увлечен Кармен.
Если и могло художника в то время что-то обрадовать больше, чем ее благосклонность, так это только признание из уст настоящего гуру, которого Лотрек боготворил и которому не видел равных во всем современном французском искусстве. Он никогда бы не посмел лично попросить Эдгара Дега взглянуть на свою мазню, это друзья Лотрека выпросили у метра хотя бы один взгляд бросить на картины Анри. Скупой на похвалы и неспособный к лести Дега был к Лотреку благосклонен, в отличие от Кармен, которая хранила верность любовнику, постоянно ее избивавшему.
Юный Анри работы Дега изучал и восхищался ими. «Прачка» Лотрека получилась гениальной эмоциональной противоположностью «Гладильщицы» Дега при явном сходстве композиции и совершенно идентичном расположении модели, стола, окна в пространстве. В отличие от Дега, Лотрек отбирает у девушки атрибуты ее профессии, переносит акцент из внешнего мира на внутренний. В отличие от анонимного и лишенного индивидуальных черт силуэта, написанного Дега, Лотрек бросает мягкие лучи на лицо своей героини. Так ангельское сияние освещает лица святых на древних фресках.
Лотреку все женщины были ангелами – он смотрел на их волосы цвета золота немного снизу вверх. Этот взгляд на модель легко проследить и в «Прачке». Лотрек был ниже тех женщин, которых писал и в которых влюблялся. Но уже тогда, в последние годы ученичества, он доставал из них эту внутреннюю бурю, пронзительную печаль и неизбывное одиночество. Этот портрет Кармен Годен и не портрет уже – мы даже глаз ее не видим. Только мороз по коже – вдруг повернется…
Анонимный покупатель в 2005 году на аукционе Christie's в Нью-Йорке купил эту картину за рекордную на тот день для Анри де Тулуз-Лотрека сумму – 22 миллиона долларов.
@pic_history
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
Telegram
ИОК | Картины
Ша-Ю-Као восхищала Лотрека и была одной из любимых моделей. Он рисовал ее долго и много, чаще всего именно в сценическом клоунском наряде. Уверенная, свободная и искренняя, Ша-Ю-Као выбрала профессию клоуна, в которой даже во времена победившего феминизма встретишь немного представительниц женского пола, а в XIX веке это был тем более исключительно смелый выбор для дамы. Ни от кого не скрывала клоунесса и своих лесбийских наклонностей, чем привлекала Лотрека еще больше. «Женщина, влюбленная в другую – самое безумное существо», - говорил художник и с восторгом писал это безумие.
Проститутки, лесбиянки, танцовщицы, исполняющие фривольные танцы и выставляющие напоказ сразу все части тела, певицы и клоунессы – все эти женщины полусвета, выброшенные за пределы приличного мира, участвовали вместе с Тулуз-Лотреком в рождении совершенно нового типа привлекательности и красоты в искусстве. В чулках, колпачках, перчатках, корсетах, смешных воротниках, в гриме и без, в смешных и неестественных позах они себе редко по-женски нравились на картинах Лотрека, но всецело доверялись его чутью и таланту. Он умудрялся в их часто гротескных портретах передавать такую внутреннюю силу и особость, которая была лестнее внешней красивости.
Ша-Ю-Као на этом портрете уставшая и отрешенная, позволяет себе просто быть уставшей, не заботясь о красивой позе и выгодном повороте головы. Эта литография открывала альбом «Они», который изначально должен был называться «Проститутки» и который Лотрек переименовал, утверждая, что женщины одинаково прекрасны, в аристократических салонах или в домах терпимости, на сцене или за кулисами.
@pic_history
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм
Проститутки, лесбиянки, танцовщицы, исполняющие фривольные танцы и выставляющие напоказ сразу все части тела, певицы и клоунессы – все эти женщины полусвета, выброшенные за пределы приличного мира, участвовали вместе с Тулуз-Лотреком в рождении совершенно нового типа привлекательности и красоты в искусстве. В чулках, колпачках, перчатках, корсетах, смешных воротниках, в гриме и без, в смешных и неестественных позах они себе редко по-женски нравились на картинах Лотрека, но всецело доверялись его чутью и таланту. Он умудрялся в их часто гротескных портретах передавать такую внутреннюю силу и особость, которая была лестнее внешней красивости.
Ша-Ю-Као на этом портрете уставшая и отрешенная, позволяет себе просто быть уставшей, не заботясь о красивой позе и выгодном повороте головы. Эта литография открывала альбом «Они», который изначально должен был называться «Проститутки» и который Лотрек переименовал, утверждая, что женщины одинаково прекрасны, в аристократических салонах или в домах терпимости, на сцене или за кулисами.
@pic_history
#ТулузЛотрек #Постимпрессионизм