"Любовное письмо"
1770-е
Жан Оноре Фрагонар
Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
Великий основоположник французской живописи XVIII века Жан-Оноре Фрагонар, впитав опыт Буше и Ватто, развил собственный живописный язык и изысканный стиль. Певец любви и природы, детства и семейной жизни, художник оставил после себя довольно разнообразные произведения.
На этой картине изображена девушка, застигнутая врасплох в своей комнате за письменным столом во время чтения письма, вложенного в букет цветов, который держит в руках. Порозовевшие щеки и легкая улыбка на губах подсказывают, как мил ее сердцу отправитель. Прелесть сцены исходит из изысканной спонтанности и кажущейся импровизированности композиции, выполненной в духе реализма, но без тени назойливости.
Личность портретируемой неизвестна, но, исходя из текста записки, можно предположить, что перед нами дочь Франсуа Буше – Мари Эмиль, родившаяся в 1740 году. Оставшись вдовой в 1773 году, она вышла замуж за друга своего отца.
#ЖанФрагонар #Портрет #Рококо
1770-е
Жан Оноре Фрагонар
Метрополитен-музей, Нью-Йорк.
Великий основоположник французской живописи XVIII века Жан-Оноре Фрагонар, впитав опыт Буше и Ватто, развил собственный живописный язык и изысканный стиль. Певец любви и природы, детства и семейной жизни, художник оставил после себя довольно разнообразные произведения.
На этой картине изображена девушка, застигнутая врасплох в своей комнате за письменным столом во время чтения письма, вложенного в букет цветов, который держит в руках. Порозовевшие щеки и легкая улыбка на губах подсказывают, как мил ее сердцу отправитель. Прелесть сцены исходит из изысканной спонтанности и кажущейся импровизированности композиции, выполненной в духе реализма, но без тени назойливости.
Личность портретируемой неизвестна, но, исходя из текста записки, можно предположить, что перед нами дочь Франсуа Буше – Мари Эмиль, родившаяся в 1740 году. Оставшись вдовой в 1773 году, она вышла замуж за друга своего отца.
#ЖанФрагонар #Портрет #Рококо
"Читающая девушка"
1770-е
Жан Оноре Фрагонар
Национальная галерея искусства, Вашингтон.
«Читающая девушка», хранящаяся сейчас в Национальной галерее искусств (Вашингтон) долгое время считалась самой популярной картиной Жана Оноре Фрагонара.
Фрагонар, как известно, в юности учился в мастерских у двух великих французов – Шардена и Буше, однозначно выбрав для себя то направление, в котором работал последний. Но «Читающая девушка» счастливо совмещает в себе уроки обоих крупных мастеров. Вполне в духе Шардена эта сценка изображает уютную сосредоточенность человека на самом обычном занятии и возводит её к поэзии обыденности, в то время как Буше заявляет о себе сквозь творчество ученика нарядностью и изысканной декоративностью.
К теме чтения (неважно, книг или нот) Фрагонар и раньше обращался неоднократно – вспомним картину «Любовное письмо». Но в тех случаях чтение или пение обязательно накладывалось на канву любовной истории. В «Читающей девушке» ничего этого нет. Почему же? Дело в том, что картина написана в середине 70-х годов XVIII века, когда мода на «галантные сцены» постепенно угасает. От искусства теперь требуют больше возвышенности, больше серьёзности – и Фрагонар, по-видимому, хочет соответствовать новым веяниям. В его героине нет ничего игривого, ничего кокетливого, другими словами, ничего «типично фрагонаровского».
В эпоху Буше и Фрагонара самым ярким художественным критиком был Дени Дидро. Его регулярные обзоры Салонов даже сейчас являются чтением вполне захватывающим, а в те времена они попортили живописцам немало крови. Дидро неистово клеймил искусство рококо за легкомыслие и фривольность. Он был пристрастен, сердит и всё же невероятно проницателен. Например, когда на Салоне 1769 года Фрагонар выставил не вполне удачное овальное полотно «Амуры в небе», Дидро заявил, что это «вот прекрасная огромная яичница из детских тел… очень нежная, очень желтая и здорово подгоревшая». И этот образ яичницы настолько точен, что его уже никак не вычеркнуть из сознания. Так вот, Дидро с той же захватывающей образностью называл живописную манеру Фрагонара «пушистой».
Что это значит? Дидро имел в виду привычку Фрагонара накладывать краски быстрой, экспрессивной кистью, в результате чего на холсте отчетливо видно направление и характер мазка. У более поздних критиков есть и другой термин для этого явления – «темпераментный мазок Фрагонара». Именно такими размашистыми мазками выполнено насыщенно-желтое платье «Читающей девушки», коричнево-лиловая подушка, на которую она опирается, пряди её волос. Тени на подушке положены настолько густыми красками, что на их поверхности рельефно читаются следы щетинок кисти, а для освещённых мест использовались краски более жидкие. Чтобы изобразить гофрированный воротничок платья, Фрагонар просто нанёс толстый слой густых белил, а затем перевернул кисть и её деревянной ручкой наметил складки воротника. В каталогах XVIII века указывалось, что «Читающая девушка» написана с натуры и за один сеанс. По-видимому, так и было на самом деле: многие из живописных приёмов Фрагонара требуют смелости и мгновенной реакции – они возможны, пока не высохли краски.
#ЖанФрагонар #Портрет #Рококо
1770-е
Жан Оноре Фрагонар
Национальная галерея искусства, Вашингтон.
«Читающая девушка», хранящаяся сейчас в Национальной галерее искусств (Вашингтон) долгое время считалась самой популярной картиной Жана Оноре Фрагонара.
Фрагонар, как известно, в юности учился в мастерских у двух великих французов – Шардена и Буше, однозначно выбрав для себя то направление, в котором работал последний. Но «Читающая девушка» счастливо совмещает в себе уроки обоих крупных мастеров. Вполне в духе Шардена эта сценка изображает уютную сосредоточенность человека на самом обычном занятии и возводит её к поэзии обыденности, в то время как Буше заявляет о себе сквозь творчество ученика нарядностью и изысканной декоративностью.
К теме чтения (неважно, книг или нот) Фрагонар и раньше обращался неоднократно – вспомним картину «Любовное письмо». Но в тех случаях чтение или пение обязательно накладывалось на канву любовной истории. В «Читающей девушке» ничего этого нет. Почему же? Дело в том, что картина написана в середине 70-х годов XVIII века, когда мода на «галантные сцены» постепенно угасает. От искусства теперь требуют больше возвышенности, больше серьёзности – и Фрагонар, по-видимому, хочет соответствовать новым веяниям. В его героине нет ничего игривого, ничего кокетливого, другими словами, ничего «типично фрагонаровского».
В эпоху Буше и Фрагонара самым ярким художественным критиком был Дени Дидро. Его регулярные обзоры Салонов даже сейчас являются чтением вполне захватывающим, а в те времена они попортили живописцам немало крови. Дидро неистово клеймил искусство рококо за легкомыслие и фривольность. Он был пристрастен, сердит и всё же невероятно проницателен. Например, когда на Салоне 1769 года Фрагонар выставил не вполне удачное овальное полотно «Амуры в небе», Дидро заявил, что это «вот прекрасная огромная яичница из детских тел… очень нежная, очень желтая и здорово подгоревшая». И этот образ яичницы настолько точен, что его уже никак не вычеркнуть из сознания. Так вот, Дидро с той же захватывающей образностью называл живописную манеру Фрагонара «пушистой».
Что это значит? Дидро имел в виду привычку Фрагонара накладывать краски быстрой, экспрессивной кистью, в результате чего на холсте отчетливо видно направление и характер мазка. У более поздних критиков есть и другой термин для этого явления – «темпераментный мазок Фрагонара». Именно такими размашистыми мазками выполнено насыщенно-желтое платье «Читающей девушки», коричнево-лиловая подушка, на которую она опирается, пряди её волос. Тени на подушке положены настолько густыми красками, что на их поверхности рельефно читаются следы щетинок кисти, а для освещённых мест использовались краски более жидкие. Чтобы изобразить гофрированный воротничок платья, Фрагонар просто нанёс толстый слой густых белил, а затем перевернул кисть и её деревянной ручкой наметил складки воротника. В каталогах XVIII века указывалось, что «Читающая девушка» написана с натуры и за один сеанс. По-видимому, так и было на самом деле: многие из живописных приёмов Фрагонара требуют смелости и мгновенной реакции – они возможны, пока не высохли краски.
#ЖанФрагонар #Портрет #Рококо
"Поцелуй украдкой"
1780-е
Жан Оноре Фрагонар
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.
В 90-х годах XIX века Эрмитаж получил в свое собрание шедевр позднего Фрагонара «Поцелуй украдкой», находившийся до этого в коллекции последнего короля польского Станислава Августа Понятовского, а в качестве компенсации Варшаве была передана «Полька» Антуана Ватто.
Фрагонару не было равных в находчивости, с какой он умел аранжировать распространённые галантные сюжеты. Пожалуй, только Ватто, умерший за десятилетие до появления Фрагонара на свет, был столь же нетривиален и изобретателен в вопросах того, как можно представить на картине любовную сцену, вложив в неё максимум чувственных впечатлений, но не опустившись до банальности или пошлости.
«Поцелуй украдкой» Фрагонара - это блестящая вариация любовного сюжета. Девушка стремительно выбежала из залы, где собралось общество, чтобы взять свой шарф, и в ту же минуту, еще не успев опомниться, оказалась в объятиях возлюбленного. В выражении лица героини читается недоумение, заметно, что она еще не переключилась с атмосферы раута, идущего в гостиной. Она буквально застигнута врасплох. И эту атмосферу неожиданности, ощущение внезапности мгновения Фрагонару великолепно удаётся запечатлеть.
Живописная манера, в которой выполнен «Поцелуй украдкой», совсем не характерна для Фрагонара. Его творческим почерком никогда не была подобная «гладкопись» - скорее наоборот. Фрагонар всегда работал очень быстро, его кисть была легкой и стремительной, и многие из его работ казались современникам незавершенными, эскизными – как, например серия «фантастических портретов», называемых еще «экспрессивные головы». Вот как об их экспрессивной технике пишет современный исследователь: «светотень контрастна, колорит напряжен, удары кисти стремительны, мазки струятся, сверкают, образуют кипучие сгустки». Пожалуй, новаторство Фрагонара в полной мере может оценить лишь тот, кто усвоил уроки импрессионистов. «Поцелуй украдкой», напротив, выглядит не по-фрагонаровски тщательно проработанным, его поверхность эмалево гладкая, мазки кисти почти не прочитываются. Невероятно достоверной выглядит фактура материалов: атласного платья цвета слоновой кости, полосатого полупрозрачного шарфа, великолепного ковра.
По всей видимости, эта манера письма, которую поздний Фрагонар пытался усвоить и применить, связана с новыми художественными запросами в искусстве Франции, когда доминирующим направлением стал неоклассицизм с его приоритетом четких линий и реалистической передачи фактур. Фрагонар понимает, что стиль рококо, с которым он сроднился, уходит в прошлое, но мужественно пытается модифицировать своё искусство в соответствии с актуальными веяниями. Любовный сюжет уже не выглядит у Фрагонара легкомысленным, веселым или забавным, как раньше, в нем появляются романтические и элегические ноты.
«На исходе 1780-х, словно оглядываясь в свое прошлое, Фрагонар создает еще один шедевр «галантного жанра» - эрмитажный «Поцелуй украдкой», - пишет Сергей Даниэль, автор книги «Рококо. От Ватто до Фрагонара». - Здесь есть и остроумие композиции, и прелесть живо разыгранной «мизансцены», и блестящее мастерство письма, явно адресующее к «малым голландцам», будь то Терборх, Мирис или кто-то другой из этих «живописцев-ювелиров». Но всё же это мастерство как бы тронуто холодом. Темперамент, бурливший в крови Фрагонара, словно схвачен льдом и застывает в эмалевидной поверхности холста».
#ЖанФрагонар #Рококо
@pic_history
1780-е
Жан Оноре Фрагонар
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.
В 90-х годах XIX века Эрмитаж получил в свое собрание шедевр позднего Фрагонара «Поцелуй украдкой», находившийся до этого в коллекции последнего короля польского Станислава Августа Понятовского, а в качестве компенсации Варшаве была передана «Полька» Антуана Ватто.
Фрагонару не было равных в находчивости, с какой он умел аранжировать распространённые галантные сюжеты. Пожалуй, только Ватто, умерший за десятилетие до появления Фрагонара на свет, был столь же нетривиален и изобретателен в вопросах того, как можно представить на картине любовную сцену, вложив в неё максимум чувственных впечатлений, но не опустившись до банальности или пошлости.
«Поцелуй украдкой» Фрагонара - это блестящая вариация любовного сюжета. Девушка стремительно выбежала из залы, где собралось общество, чтобы взять свой шарф, и в ту же минуту, еще не успев опомниться, оказалась в объятиях возлюбленного. В выражении лица героини читается недоумение, заметно, что она еще не переключилась с атмосферы раута, идущего в гостиной. Она буквально застигнута врасплох. И эту атмосферу неожиданности, ощущение внезапности мгновения Фрагонару великолепно удаётся запечатлеть.
Живописная манера, в которой выполнен «Поцелуй украдкой», совсем не характерна для Фрагонара. Его творческим почерком никогда не была подобная «гладкопись» - скорее наоборот. Фрагонар всегда работал очень быстро, его кисть была легкой и стремительной, и многие из его работ казались современникам незавершенными, эскизными – как, например серия «фантастических портретов», называемых еще «экспрессивные головы». Вот как об их экспрессивной технике пишет современный исследователь: «светотень контрастна, колорит напряжен, удары кисти стремительны, мазки струятся, сверкают, образуют кипучие сгустки». Пожалуй, новаторство Фрагонара в полной мере может оценить лишь тот, кто усвоил уроки импрессионистов. «Поцелуй украдкой», напротив, выглядит не по-фрагонаровски тщательно проработанным, его поверхность эмалево гладкая, мазки кисти почти не прочитываются. Невероятно достоверной выглядит фактура материалов: атласного платья цвета слоновой кости, полосатого полупрозрачного шарфа, великолепного ковра.
По всей видимости, эта манера письма, которую поздний Фрагонар пытался усвоить и применить, связана с новыми художественными запросами в искусстве Франции, когда доминирующим направлением стал неоклассицизм с его приоритетом четких линий и реалистической передачи фактур. Фрагонар понимает, что стиль рококо, с которым он сроднился, уходит в прошлое, но мужественно пытается модифицировать своё искусство в соответствии с актуальными веяниями. Любовный сюжет уже не выглядит у Фрагонара легкомысленным, веселым или забавным, как раньше, в нем появляются романтические и элегические ноты.
«На исходе 1780-х, словно оглядываясь в свое прошлое, Фрагонар создает еще один шедевр «галантного жанра» - эрмитажный «Поцелуй украдкой», - пишет Сергей Даниэль, автор книги «Рококо. От Ватто до Фрагонара». - Здесь есть и остроумие композиции, и прелесть живо разыгранной «мизансцены», и блестящее мастерство письма, явно адресующее к «малым голландцам», будь то Терборх, Мирис или кто-то другой из этих «живописцев-ювелиров». Но всё же это мастерство как бы тронуто холодом. Темперамент, бурливший в крови Фрагонара, словно схвачен льдом и застывает в эмалевидной поверхности холста».
#ЖанФрагонар #Рококо
@pic_history
"Корез и Каллироя"
1765 г.
Жан Оноре Фрагонар
Лувр, Париж.
«Корез и Каллироя», полное название которой «Первосвященник Корез жертвует собой во имя спасения Каллирои», - луврское полотно Жана Оноре Фрагонара, написанное на мифологический сюжет.
«Корез и Каллироя», безусловно впечатляет своей преувеличенной патетичностью и в особенности – размерами (более 3 метров по высоте и 4 по ширине!), но гораздо интереснее картина не сама по себе, а в контексте художнической судьбы Фрагонара. «Корез и Каллироя» явилась для него своего рода распутьем, точкой выбора пути. Фрагонару нужно было ответить себе, кто он – исторический живописец или свободный импровизатор и мастер галантного жанра? Первое сулило признание и престиж, второе – давало творческую свободу, но не обещало никаких гарантий.
В середине 1760-х Фрагонар вернулся в Париж после длительной и плодотворной стажировки в Италии. Годы ученичества завершились, следовало позаботиться о своём официальном статусе. И хотя чуждого академичности Фрагонара, которого называли «темпераментным южанином» и «провансальским гамэном» (фр. gamin – сорванец), не особенно привлекала живопись на мифологические и исторические темы, именно это нужно было для того, чтобы он мог быть принят в Академию.
В 1763 году Фрагонар начинает работу над масштабным полотном «Корез и Каллироя» на сюжет из полузабытого греческого автора II века Павсания. Впрочем, выбор Фрагонара был не слишком экзотическим: парижане были знакомы с коллизией жреца Кореза благодаря популярной опере «Каллироя» композитора Детуша. Верховный жрец Диониса влюблён в равнодушную к нему красавицу Каллирою. Отвергнутый Корез молится Дионису, в ответ коварный бог насылает на страну мор и внушает, что спастись всем можно, только если принести Каллирою в жертву. Мстительный Корез подводит её к алтарю для жертвоприношення, но в последний момент раскаивается и решает ради спасення возлюбленной принести в в жертву себя самого.
В марте 1765 года картина была закончена и представлена в Академии, а уже в августе выставлена на Салоне, где имела оглушительный успех. Даже язвительный Дидро отозвался благосклонно: «Фрагонар написал прекрасную картину и доказал, что его дарование гораздо масштабнее, чем это казалось до сих пор. Живописец легкомысленных сцен обнаруживает скрытые резервы благородства и вдумчивости». Все спешили поздравить Фрагонара с триумфом, в Академии ему предоставляется «право совещательного голоса». До повноправного членства оставалась самая малость – написать еще одно историческое полотно. Но неожиданно, разочаровав своих учителей и доброжелателей, Фрагонар отказывается. Он решает больше не искать официальной карьеры и работать дальше как свободный художник, не связанный никакими конвенциями.
Дидро был разочарован больше других, позднее он писал, что мсье Фрагонар, подававший такие надежды, но скатившийся опять до пикантных сцен, «совсем не уважает себя». Впрочем, даже в «Корезе и Каллирое», рассматриваемом как уступка художника академическим требованиям, очень много собственно фрагонаровской страстности. «Явная театральность полотна, преувеличенная аффектация поз и выражений выдают юношески несдержанный темперамент, который нуждается в постоянных гиперболах и ищет выхода в патетических порывах», - пишет искусствовед Елена Кожина.
Уже через два года после короткого триумфа «Кореза и Каллирои» будут созданы знаменитые «Качели» Фрагонара – образчик того самого бранимого и презираемого «легкого жанра», благодаря которому Фрагонар навсегда вписал своё имя в историю европейской живописи.
#ЖанФрагонар #МифологическаяСцена #Рококо
@pic_history
1765 г.
Жан Оноре Фрагонар
Лувр, Париж.
«Корез и Каллироя», полное название которой «Первосвященник Корез жертвует собой во имя спасения Каллирои», - луврское полотно Жана Оноре Фрагонара, написанное на мифологический сюжет.
«Корез и Каллироя», безусловно впечатляет своей преувеличенной патетичностью и в особенности – размерами (более 3 метров по высоте и 4 по ширине!), но гораздо интереснее картина не сама по себе, а в контексте художнической судьбы Фрагонара. «Корез и Каллироя» явилась для него своего рода распутьем, точкой выбора пути. Фрагонару нужно было ответить себе, кто он – исторический живописец или свободный импровизатор и мастер галантного жанра? Первое сулило признание и престиж, второе – давало творческую свободу, но не обещало никаких гарантий.
В середине 1760-х Фрагонар вернулся в Париж после длительной и плодотворной стажировки в Италии. Годы ученичества завершились, следовало позаботиться о своём официальном статусе. И хотя чуждого академичности Фрагонара, которого называли «темпераментным южанином» и «провансальским гамэном» (фр. gamin – сорванец), не особенно привлекала живопись на мифологические и исторические темы, именно это нужно было для того, чтобы он мог быть принят в Академию.
В 1763 году Фрагонар начинает работу над масштабным полотном «Корез и Каллироя» на сюжет из полузабытого греческого автора II века Павсания. Впрочем, выбор Фрагонара был не слишком экзотическим: парижане были знакомы с коллизией жреца Кореза благодаря популярной опере «Каллироя» композитора Детуша. Верховный жрец Диониса влюблён в равнодушную к нему красавицу Каллирою. Отвергнутый Корез молится Дионису, в ответ коварный бог насылает на страну мор и внушает, что спастись всем можно, только если принести Каллирою в жертву. Мстительный Корез подводит её к алтарю для жертвоприношення, но в последний момент раскаивается и решает ради спасення возлюбленной принести в в жертву себя самого.
В марте 1765 года картина была закончена и представлена в Академии, а уже в августе выставлена на Салоне, где имела оглушительный успех. Даже язвительный Дидро отозвался благосклонно: «Фрагонар написал прекрасную картину и доказал, что его дарование гораздо масштабнее, чем это казалось до сих пор. Живописец легкомысленных сцен обнаруживает скрытые резервы благородства и вдумчивости». Все спешили поздравить Фрагонара с триумфом, в Академии ему предоставляется «право совещательного голоса». До повноправного членства оставалась самая малость – написать еще одно историческое полотно. Но неожиданно, разочаровав своих учителей и доброжелателей, Фрагонар отказывается. Он решает больше не искать официальной карьеры и работать дальше как свободный художник, не связанный никакими конвенциями.
Дидро был разочарован больше других, позднее он писал, что мсье Фрагонар, подававший такие надежды, но скатившийся опять до пикантных сцен, «совсем не уважает себя». Впрочем, даже в «Корезе и Каллирое», рассматриваемом как уступка художника академическим требованиям, очень много собственно фрагонаровской страстности. «Явная театральность полотна, преувеличенная аффектация поз и выражений выдают юношески несдержанный темперамент, который нуждается в постоянных гиперболах и ищет выхода в патетических порывах», - пишет искусствовед Елена Кожина.
Уже через два года после короткого триумфа «Кореза и Каллирои» будут созданы знаменитые «Качели» Фрагонара – образчик того самого бранимого и презираемого «легкого жанра», благодаря которому Фрагонар навсегда вписал своё имя в историю европейской живописи.
#ЖанФрагонар #МифологическаяСцена #Рококо
@pic_history
«Свидание» - вторая из четырёх частей цикла Фрагонара «Любовные приключения» (другое название «Стадии любви»), выполненного когда-то для фаворитки Людовика XV госпожи Дюбарри.
Очень часто в истории искусства случается, что картины одной серии, задуманные автором как целостный цикл, оказываются разбросанными по музеям в разных концах света. Это хорошо с той точки зрения, что люди разных стран могут видеть признанные шедевры в своих национальных музеях, но плохо в том смысле, что зритель лишается возможности оценить замысел художника во всей полноте, а отдельную картину – в её исходном контексте.
Однако с «Любовными приключениями» подобного не произошло. Все картины представлены в одном месте - «Зале Фрагонара» частного музея Генри Клея Фрика, располагающегося на 5-й Авеню в Нью-Йорке. И это большая удача, поскольку «Зал Фрагонара» представляет сцены «Любовных приключений» в том же порядке и примерно в той же развеске, которая планировалась заказчицей.
Мари Жанна Бекю, графиня Дюбарри заказала Фрагонару несколько крупных полотен для относительно небольшого помещения – садового павильона в поместье Лувесьенн недалеко от Парижа. Картины должны были бы занимать всё пространство между окнами, за которыми открывался вид на заросший сад. Таким образом, буйная зелень на картине перекликалась бы с пейзажем снаружи.
Мы видим на картине двух совсем юных людей на свидании в саду. Их встреча, очевидно, не должна стать известна старшим – отсюда атмосфера весёлой напряжённости, прекрасно переданная Фрагонаром. Молодой человек перебирается через садовую ограду при помощи лестницы, а девушка протягивает руку в предостерегающем жесте, словно говоря: «Тише! Стой! Нас могут услышать!» И всё же картина переполнена радостью, счастливым предвкушением, которое, как любила подчеркивать литература того исторического периода, гораздо сладостнее самого момента обладания.
Фигурки юных любовников образуют основание пирамиды, вершина которой ознаменована статуей Венеры. Богиня любви осеняет свидание – казалось бы, что же тут необычного? Однако в её изображении так много изящной игры, весёлого лукавства, присущего Фрагонару. Венера держит в руках колчан, очевидно, только что отнятый у непослушного купидона, растерянно тянущего пухлые ручки за своими стрелами. Мать смотрит на него с укоризной. Может быть, он, резвясь, запустил свои стрелы не в тех, кому они предназначались изначально? Приблизительно таков смысл живописной шутки Фрагонара.
Фрагонар трудился над циклом не менее двух лет. Однако по окончании работы госпожа Дюбарри его отвергла. По официальной версии, картины в стиле рококо плохо сочетались с классической архитектурой павильона, созданного архитектором Клодом Никола Леду. Дюбарри нашла Фрагонару замену в лице художника-неоклассициста Жозефа-Мари Вьена, декорировавшего павильон в более сдержанной манере. Но некоторые исследователи замечают, что тут могла быть и другая причина. Уж слишком личико героини Фрагонара было похоже на лицо самой мадам Дюбарри.
Не получив обещанных денег от любовницы короля, Фрагонар не отчаялся. Очевидно, он был доволен своей работой, так как написал еще порядка десяти картин, дополняющих серию. Все они сейчас находятся в коллекции Фрика.
#ЖанФрагонар #Рококо
@pic_history
Очень часто в истории искусства случается, что картины одной серии, задуманные автором как целостный цикл, оказываются разбросанными по музеям в разных концах света. Это хорошо с той точки зрения, что люди разных стран могут видеть признанные шедевры в своих национальных музеях, но плохо в том смысле, что зритель лишается возможности оценить замысел художника во всей полноте, а отдельную картину – в её исходном контексте.
Однако с «Любовными приключениями» подобного не произошло. Все картины представлены в одном месте - «Зале Фрагонара» частного музея Генри Клея Фрика, располагающегося на 5-й Авеню в Нью-Йорке. И это большая удача, поскольку «Зал Фрагонара» представляет сцены «Любовных приключений» в том же порядке и примерно в той же развеске, которая планировалась заказчицей.
Мари Жанна Бекю, графиня Дюбарри заказала Фрагонару несколько крупных полотен для относительно небольшого помещения – садового павильона в поместье Лувесьенн недалеко от Парижа. Картины должны были бы занимать всё пространство между окнами, за которыми открывался вид на заросший сад. Таким образом, буйная зелень на картине перекликалась бы с пейзажем снаружи.
Мы видим на картине двух совсем юных людей на свидании в саду. Их встреча, очевидно, не должна стать известна старшим – отсюда атмосфера весёлой напряжённости, прекрасно переданная Фрагонаром. Молодой человек перебирается через садовую ограду при помощи лестницы, а девушка протягивает руку в предостерегающем жесте, словно говоря: «Тише! Стой! Нас могут услышать!» И всё же картина переполнена радостью, счастливым предвкушением, которое, как любила подчеркивать литература того исторического периода, гораздо сладостнее самого момента обладания.
Фигурки юных любовников образуют основание пирамиды, вершина которой ознаменована статуей Венеры. Богиня любви осеняет свидание – казалось бы, что же тут необычного? Однако в её изображении так много изящной игры, весёлого лукавства, присущего Фрагонару. Венера держит в руках колчан, очевидно, только что отнятый у непослушного купидона, растерянно тянущего пухлые ручки за своими стрелами. Мать смотрит на него с укоризной. Может быть, он, резвясь, запустил свои стрелы не в тех, кому они предназначались изначально? Приблизительно таков смысл живописной шутки Фрагонара.
Фрагонар трудился над циклом не менее двух лет. Однако по окончании работы госпожа Дюбарри его отвергла. По официальной версии, картины в стиле рококо плохо сочетались с классической архитектурой павильона, созданного архитектором Клодом Никола Леду. Дюбарри нашла Фрагонару замену в лице художника-неоклассициста Жозефа-Мари Вьена, декорировавшего павильон в более сдержанной манере. Но некоторые исследователи замечают, что тут могла быть и другая причина. Уж слишком личико героини Фрагонара было похоже на лицо самой мадам Дюбарри.
Не получив обещанных денег от любовницы короля, Фрагонар не отчаялся. Очевидно, он был доволен своей работой, так как написал еще порядка десяти картин, дополняющих серию. Все они сейчас находятся в коллекции Фрика.
#ЖанФрагонар #Рококо
@pic_history
Один из богатейших финансистов Франции барон Сен-Жюльен однажды захотел сделать приятное своей любовнице. Прямо в их тайное гнёздышко для свиданий он пригласил художника, как раз находившегося в зените славы после успешного представления на Салоне картины на религиозную тему «Чудо в часовне Св.Женевьевы», – Габриеля Франсуа Дуайена. Нимало не смущаясь неприличием ситуации, Сен-Жюльен стал излагать идею: «Хочу, чтобы вы изобразили мадам на качелях, которые раскачивает епископ. Ну, а меня разместите на холсте так, чтобы я мог лицезреть ножки этого очаровательного создания!»
Дуайен буквально оцепенел от вопиющей непристойности предложения. Как?! Ему, признанному мастеру высокого жанра, взяться писать содержанку? Да еще и в таком двусмысленном антураже! На мгновение артист пересилил в нём моралиста, и Дуайен заметил, как к месту была бы на картине взвившаяся в воздух туфелька, а ловить её бросились бы амуры. Но тут же спохватился: нет, это противоречит его принципам! Он уже намеревался оскорблённо хлопнуть дверью, как вдруг его осенило: ведь можно переадресовать заказ Фрагонару. Дуайена коробила незаслуженная, как ему казалось, популярность Фрагонара, этого легкомысленного трубадура фривольности. И, отсылая заказчика к нему, Дуайен таким изощрённым способом демонстрировал свою высокомерную брезгливость, возможно, даже хотел унизить самолюбие конкурента. Однако история расставила приоритеты с точностью до наоборот: имя и творчество Дуайена теперь известны разве что знатокам, в то время как «Качели» Фрагонара воспринимаются как настоящий символ французской культуры.
Много лет назад Фрагонар уже писал галантную сценку под названием «Качели». В то время он был учеником Франсуа Буше и стремился во всём подражать своему блестящему наставнику. Сравнивая ранние и поздние «Качели», можно увидеть, как возросло мастерство Фрагонара, насколько изощрённее стали его композиционные возможности, виртуознее кисть, изысканнее колорит.
На фоне густой растительности сада (само буйство зелени подчеркивает идею плотских земных радостей) парит на качелях круглолицая красавица. Некто неопределённого возраста – возможно, слуга или даже муж кокетки – тянет за верёвку, раскачивая качели, а с другой стороны, за живой изгородью притаился её счастливый любовник. Пикантность ситуации не только в том, что он наблюдает изящные ножки, белые чулки и даже красную подвязку на одном из них, но и в том, что раскачивающий качели о присутствии рядом возможного соперника даже не догадывается. Куст шиповника надёжно скрывает его от посторонних глаз, а стоящий на пьедестале скульптурный амур приложил палец к губам, выражая этим своё полное содействие влюблённым. Исходя из подобной расстановки действующих лиц, картину стали называть «Счастливые возможности качелей».
Всё здесь проникнуто эротическим током стиля рококо. И всё подчинено характерным для рококо причудливо изогнутым линиям: пенится кружевами бело-розовое платье, напоминающее облако, изящно изгибаются ветви деревьев и даже туфелька, похоже, летит по витиеватой рокайльной траектории. Мы произносим «рококо» – и сразу же рисуем в уме «Качели». Мы говорим «Счастливые возможности…» – и подразумеваем «Фрагонар».
#ЖанФрагонар #Рококо
@pic_history
Дуайен буквально оцепенел от вопиющей непристойности предложения. Как?! Ему, признанному мастеру высокого жанра, взяться писать содержанку? Да еще и в таком двусмысленном антураже! На мгновение артист пересилил в нём моралиста, и Дуайен заметил, как к месту была бы на картине взвившаяся в воздух туфелька, а ловить её бросились бы амуры. Но тут же спохватился: нет, это противоречит его принципам! Он уже намеревался оскорблённо хлопнуть дверью, как вдруг его осенило: ведь можно переадресовать заказ Фрагонару. Дуайена коробила незаслуженная, как ему казалось, популярность Фрагонара, этого легкомысленного трубадура фривольности. И, отсылая заказчика к нему, Дуайен таким изощрённым способом демонстрировал свою высокомерную брезгливость, возможно, даже хотел унизить самолюбие конкурента. Однако история расставила приоритеты с точностью до наоборот: имя и творчество Дуайена теперь известны разве что знатокам, в то время как «Качели» Фрагонара воспринимаются как настоящий символ французской культуры.
Много лет назад Фрагонар уже писал галантную сценку под названием «Качели». В то время он был учеником Франсуа Буше и стремился во всём подражать своему блестящему наставнику. Сравнивая ранние и поздние «Качели», можно увидеть, как возросло мастерство Фрагонара, насколько изощрённее стали его композиционные возможности, виртуознее кисть, изысканнее колорит.
На фоне густой растительности сада (само буйство зелени подчеркивает идею плотских земных радостей) парит на качелях круглолицая красавица. Некто неопределённого возраста – возможно, слуга или даже муж кокетки – тянет за верёвку, раскачивая качели, а с другой стороны, за живой изгородью притаился её счастливый любовник. Пикантность ситуации не только в том, что он наблюдает изящные ножки, белые чулки и даже красную подвязку на одном из них, но и в том, что раскачивающий качели о присутствии рядом возможного соперника даже не догадывается. Куст шиповника надёжно скрывает его от посторонних глаз, а стоящий на пьедестале скульптурный амур приложил палец к губам, выражая этим своё полное содействие влюблённым. Исходя из подобной расстановки действующих лиц, картину стали называть «Счастливые возможности качелей».
Всё здесь проникнуто эротическим током стиля рококо. И всё подчинено характерным для рококо причудливо изогнутым линиям: пенится кружевами бело-розовое платье, напоминающее облако, изящно изгибаются ветви деревьев и даже туфелька, похоже, летит по витиеватой рокайльной траектории. Мы произносим «рококо» – и сразу же рисуем в уме «Качели». Мы говорим «Счастливые возможности…» – и подразумеваем «Фрагонар».
#ЖанФрагонар #Рококо
@pic_history
Фрагонару не было равных в находчивости, с какой он умел аранжировать распространённые галантные сюжеты. Пожалуй, только Ватто, умерший за десятилетие до появления Фрагонара на свет, был столь же нетривиален и изобретателен в вопросах того, как можно представить на картине любовную сцену, вложив в неё максимум чувственных впечатлений, но не опустившись до банальности или пошлости.
«Поцелуй украдкой» Фрагонара - это блестящая вариация любовного сюжета. Девушка стремительно выбежала из залы, где собралось общество, чтобы взять свой шарф, и в ту же минуту, еще не успев опомниться, оказалась в объятиях возлюбленного. В выражении лица героини читается недоумение, заметно, что она еще не переключилась с атмосферы раута, идущего в гостиной. Она буквально застигнута врасплох. И эту атмосферу неожиданности, ощущение внезапности мгновения Фрагонару великолепно удаётся запечатлеть.
Живописная манера, в которой выполнен «Поцелуй украдкой», совсем не характерна для Фрагонара. Его творческим почерком никогда не была подобная «гладкопись» - скорее наоборот. Фрагонар всегда работал очень быстро, его кисть была легкой и стремительной, и многие из его работ казались современникам незавершенными, эскизными – как, например серия «фантастических портретов», называемых еще «экспрессивные головы». Вот как об их экспрессивной технике пишет современный исследователь: «светотень контрастна, колорит напряжен, удары кисти стремительны, мазки струятся, сверкают, образуют кипучие сгустки». Пожалуй, новаторство Фрагонара в полной мере может оценить лишь тот, кто усвоил уроки импрессионистов. «Поцелуй украдкой», напротив, выглядит не по-фрагонаровски тщательно проработанным, его поверхность эмалево гладкая, мазки кисти почти не прочитываются. Невероятно достоверной выглядит фактура материалов: атласного платья цвета слоновой кости, полосатого полупрозрачного шарфа, великолепного ковра.
По всей видимости, эта манера письма, которую поздний Фрагонар пытался усвоить и применить, связана с новыми художественными запросами в искусстве Франции, когда доминирующим направлением стал неоклассицизм с его приоритетом четких линий и реалистической передачи фактур. Фрагонар понимает, что стиль рококо, с которым он сроднился, уходит в прошлое, но мужественно пытается модифицировать своё искусство в соответствии с актуальными веяниями. Любовный сюжет уже не выглядит у Фрагонара легкомысленным, веселым или забавным, как раньше, в нем появляются романтические и элегические ноты.
«На исходе 1780-х, словно оглядываясь в свое прошлое, Фрагонар создает еще один шедевр «галантного жанра» - эрмитажный «Поцелуй украдкой», - пишет Сергей Даниэль, автор книги «Рококо. От Ватто до Фрагонара». - Здесь есть и остроумие композиции, и прелесть живо разыгранной «мизансцены», и блестящее мастерство письма, явно адресующее к «малым голландцам», будь то Терборх, Мирис или кто-то другой из этих «живописцев-ювелиров». Но всё же это мастерство как бы тронуто холодом. Темперамент, бурливший в крови Фрагонара, словно схвачен льдом и застывает в эмалевидной поверхности холста».
@pic_history
#ЖанФрагонар #Рококо
«Поцелуй украдкой» Фрагонара - это блестящая вариация любовного сюжета. Девушка стремительно выбежала из залы, где собралось общество, чтобы взять свой шарф, и в ту же минуту, еще не успев опомниться, оказалась в объятиях возлюбленного. В выражении лица героини читается недоумение, заметно, что она еще не переключилась с атмосферы раута, идущего в гостиной. Она буквально застигнута врасплох. И эту атмосферу неожиданности, ощущение внезапности мгновения Фрагонару великолепно удаётся запечатлеть.
Живописная манера, в которой выполнен «Поцелуй украдкой», совсем не характерна для Фрагонара. Его творческим почерком никогда не была подобная «гладкопись» - скорее наоборот. Фрагонар всегда работал очень быстро, его кисть была легкой и стремительной, и многие из его работ казались современникам незавершенными, эскизными – как, например серия «фантастических портретов», называемых еще «экспрессивные головы». Вот как об их экспрессивной технике пишет современный исследователь: «светотень контрастна, колорит напряжен, удары кисти стремительны, мазки струятся, сверкают, образуют кипучие сгустки». Пожалуй, новаторство Фрагонара в полной мере может оценить лишь тот, кто усвоил уроки импрессионистов. «Поцелуй украдкой», напротив, выглядит не по-фрагонаровски тщательно проработанным, его поверхность эмалево гладкая, мазки кисти почти не прочитываются. Невероятно достоверной выглядит фактура материалов: атласного платья цвета слоновой кости, полосатого полупрозрачного шарфа, великолепного ковра.
По всей видимости, эта манера письма, которую поздний Фрагонар пытался усвоить и применить, связана с новыми художественными запросами в искусстве Франции, когда доминирующим направлением стал неоклассицизм с его приоритетом четких линий и реалистической передачи фактур. Фрагонар понимает, что стиль рококо, с которым он сроднился, уходит в прошлое, но мужественно пытается модифицировать своё искусство в соответствии с актуальными веяниями. Любовный сюжет уже не выглядит у Фрагонара легкомысленным, веселым или забавным, как раньше, в нем появляются романтические и элегические ноты.
«На исходе 1780-х, словно оглядываясь в свое прошлое, Фрагонар создает еще один шедевр «галантного жанра» - эрмитажный «Поцелуй украдкой», - пишет Сергей Даниэль, автор книги «Рококо. От Ватто до Фрагонара». - Здесь есть и остроумие композиции, и прелесть живо разыгранной «мизансцены», и блестящее мастерство письма, явно адресующее к «малым голландцам», будь то Терборх, Мирис или кто-то другой из этих «живописцев-ювелиров». Но всё же это мастерство как бы тронуто холодом. Темперамент, бурливший в крови Фрагонара, словно схвачен льдом и застывает в эмалевидной поверхности холста».
@pic_history
#ЖанФрагонар #Рококо
К теме чтения (неважно, книг или нот) Фрагонар и раньше обращался неоднократно – вспомним картину «Любовное письмо». Но в тех случаях чтение или пение обязательно накладывалось на канву любовной истории. В «Читающей девушке» ничего этого нет. Почему же? Дело в том, что картина написана в середине 70-х годов XVIII века, когда мода на «галантные сцены» постепенно угасает. От искусства теперь требуют больше возвышенности, больше серьёзности – и Фрагонар, по-видимому, хочет соответствовать новым веяниям. В его героине нет ничего игривого, ничего кокетливого, другими словами, ничего «типично фрагонаровского».
В эпоху Буше и Фрагонара самым ярким художественным критиком был Дени Дидро. Его регулярные обзоры Салонов даже сейчас являются чтением вполне захватывающим, а в те времена они попортили живописцам немало крови. Дидро неистово клеймил искусство рококо за легкомыслие и фривольность. Он был пристрастен, сердит и всё же невероятно проницателен. Например, когда на Салоне 1769 года Фрагонар выставил не вполне удачное овальное полотно «Амуры в небе», Дидро заявил, что это «вот прекрасная огромная яичница из детских тел… очень нежная, очень желтая и здорово подгоревшая». И этот образ яичницы настолько точен, что его уже никак не вычеркнуть из сознания. Так вот, Дидро с той же захватывающей образностью называл живописную манеру Фрагонара «пушистой».
Что это значит? Дидро имел в виду привычку Фрагонара накладывать краски быстрой, экспрессивной кистью, в результате чего на холсте отчетливо видно направление и характер мазка. У более поздних критиков есть и другой термин для этого явления – «темпераментный мазок Фрагонара». Именно такими размашистыми мазками выполнено насыщенно-желтое платье «Читающей девушки», коричнево-лиловая подушка, на которую она опирается, пряди её волос. Тени на подушке положены настолько густыми красками, что на их поверхности рельефно читаются следы щетинок кисти, а для освещённых мест использовались краски более жидкие. Чтобы изобразить гофрированный воротничок платья, Фрагонар просто нанёс толстый слой густых белил, а затем перевернул кисть и её деревянной ручкой наметил складки воротника. В каталогах XVIII века указывалось, что «Читающая девушка» написана с натуры и за один сеанс. По-видимому, так и было на самом деле: многие из живописных приёмов Фрагонара требуют смелости и мгновенной реакции – они возможны, пока не высохли краски.
@pic_history
#ЖанФрагонар #Портрет #Рококо
В эпоху Буше и Фрагонара самым ярким художественным критиком был Дени Дидро. Его регулярные обзоры Салонов даже сейчас являются чтением вполне захватывающим, а в те времена они попортили живописцам немало крови. Дидро неистово клеймил искусство рококо за легкомыслие и фривольность. Он был пристрастен, сердит и всё же невероятно проницателен. Например, когда на Салоне 1769 года Фрагонар выставил не вполне удачное овальное полотно «Амуры в небе», Дидро заявил, что это «вот прекрасная огромная яичница из детских тел… очень нежная, очень желтая и здорово подгоревшая». И этот образ яичницы настолько точен, что его уже никак не вычеркнуть из сознания. Так вот, Дидро с той же захватывающей образностью называл живописную манеру Фрагонара «пушистой».
Что это значит? Дидро имел в виду привычку Фрагонара накладывать краски быстрой, экспрессивной кистью, в результате чего на холсте отчетливо видно направление и характер мазка. У более поздних критиков есть и другой термин для этого явления – «темпераментный мазок Фрагонара». Именно такими размашистыми мазками выполнено насыщенно-желтое платье «Читающей девушки», коричнево-лиловая подушка, на которую она опирается, пряди её волос. Тени на подушке положены настолько густыми красками, что на их поверхности рельефно читаются следы щетинок кисти, а для освещённых мест использовались краски более жидкие. Чтобы изобразить гофрированный воротничок платья, Фрагонар просто нанёс толстый слой густых белил, а затем перевернул кисть и её деревянной ручкой наметил складки воротника. В каталогах XVIII века указывалось, что «Читающая девушка» написана с натуры и за один сеанс. По-видимому, так и было на самом деле: многие из живописных приёмов Фрагонара требуют смелости и мгновенной реакции – они возможны, пока не высохли краски.
@pic_history
#ЖанФрагонар #Портрет #Рококо
Telegram
История одной картины