"Блаженная Беатриче"
1870 г.
Данте Габриэль Россетти
Тейт Британия, Лондон.
Лауданум – это опийная спиртовая настойка, которую в Викторианской Англии считали панацеей от всех болезней. А прежде всего, успокоительным, обезболивающим и снотворным. Жене Данте Габриэля Россетти было 33 года, когда она приняла смертельную дозу лауданума: то ли просто превысила допустимую порцию лекарства, без которого не обходилась последние несколько лет, то ли намеренно покончила с собой.
«Блаженную Беатриче» Россетти написал вскоре после смерти Элизабет Сиддал по эскизам и рисункам, которых за время их совместной жизни он сделал сотни. Элизабет работала в шляпном магазине, когда ее увидел художник Уолтер Деверелл, зашедший в лавку случайно вместе с матерью. После этой встречи он рассказывал Холману Ханту и Россетти: «Она как королева: великолепно высокая, с прекрасной фигурой, величественной шеей, нежным лицом, плавный переход линий от висков к скулам в точности напоминает скульптуру богини Фидия... Подождите, я еще не закончил! У нее серые глаза, а волосы похожи на сверкающую медь и переливаются, когда она их распускает». Художники-прерафаэлиты нашли идеальную модель, словно сошедшую с ранних ренессансных фресок – Милле писал с нее Офелию, Хант – Сильвию. Потом Лиззи познакомили с Россетти – и она стала его личной натурщицей, любовницей, а вскоре и ученицей. 10 лет они прожили вместе – темпераментные, страстные, вспыльчивые, талантливые, оба поэты и художники. Данте писал ее одержимо, ежедневно, ее лицо смотрело с каждого наброска и полотна в его матерской. Элизабет была больна туберкулезом, частые приступы укладывали ее надолго в постель, через какое-то время искривленный позвоночник начал вызывать приступы невралгии – тут-то в ее руках и оказалась настойка опия. В 1860 году, когда состояние девушки было критическим, отчаявшийся Россетти решил на ней жениться. Он чувствовал себя виноватым, потому что не решался сделать этого раньше, да и верностью в этих 10-летних отношениях не мог похвастать. И вдруг смысл всей его жизни, его любимая, его модель, его Беатриче – при смерти.
Элизабет Россетти почувствовала себя лучше после свадьбы, но прожила в браке всего два года. Это были уже совсем не безоблачные отношения музы и вдохновенного поэта, омраченные, к тому же, выкидышем, бессонницами, наркотической зависимостью. В 1862 году Лиззи приняла смертельную дозу лауданума – то ли желая облегчить невыносимую боль, то ли решившись избавиться от боли навсегда. И овдовевший художник задумал «Блаженную Беатриче», над которой будет работать 6 лет.
Беатриче – это образ, безраздельно принадлежавший Лиззи в творчестве Россетти. И теперь Россетти пишет ее в момент расставания с миром – в блаженном и смиренном принятии конца. Голубь опускает ей в раскрытые ладони мак – символ смерти. За ее плечами ангел любви, одетый в красное, держит догорающий огонь – символ угасающей жизни. Вторая фигура – это сам Россетти в образе Данте, уже не способный удержать возлюбленную на земле. В одном из писем художник рассказывал, что стремился не изобразить смерть, а заменить ее неким состоянием транса, в котором Беатриче переносится с земли на небеса.
Джон Рёскин сказал о необычном свойстве света в работах Россетти в 60-е годы: «Его свет – это не сам солнечный свет, а солнечный свет, рассеянный сквозь цветные стекла». Первое впечатление от «Блаженной Беатриче» именно такое: свет излучает вся фигура девушки, ее руки и подол платья, ее сияющие волосы светятся изнутри, а не подсвечены внешним источником, солнцем из далекого города.
После смерти Элизабетт Россетти не смог жить в их общем доме – и переехал. «Блаженную Беатриче» он повторит еще несколько раз (в основном, получая заказ именно на это изображение). С каждой новой репликой свет в руках и волосах Беатриче будет все более неуверенным и тусклым, как и воспоминания об Элизабетт, вытесняемые из жизни Россетти новыми женщинами, опиумом и виски.
#ДантеРоссетти #Прерафаэлиты
@pic_history
1870 г.
Данте Габриэль Россетти
Тейт Британия, Лондон.
Лауданум – это опийная спиртовая настойка, которую в Викторианской Англии считали панацеей от всех болезней. А прежде всего, успокоительным, обезболивающим и снотворным. Жене Данте Габриэля Россетти было 33 года, когда она приняла смертельную дозу лауданума: то ли просто превысила допустимую порцию лекарства, без которого не обходилась последние несколько лет, то ли намеренно покончила с собой.
«Блаженную Беатриче» Россетти написал вскоре после смерти Элизабет Сиддал по эскизам и рисункам, которых за время их совместной жизни он сделал сотни. Элизабет работала в шляпном магазине, когда ее увидел художник Уолтер Деверелл, зашедший в лавку случайно вместе с матерью. После этой встречи он рассказывал Холману Ханту и Россетти: «Она как королева: великолепно высокая, с прекрасной фигурой, величественной шеей, нежным лицом, плавный переход линий от висков к скулам в точности напоминает скульптуру богини Фидия... Подождите, я еще не закончил! У нее серые глаза, а волосы похожи на сверкающую медь и переливаются, когда она их распускает». Художники-прерафаэлиты нашли идеальную модель, словно сошедшую с ранних ренессансных фресок – Милле писал с нее Офелию, Хант – Сильвию. Потом Лиззи познакомили с Россетти – и она стала его личной натурщицей, любовницей, а вскоре и ученицей. 10 лет они прожили вместе – темпераментные, страстные, вспыльчивые, талантливые, оба поэты и художники. Данте писал ее одержимо, ежедневно, ее лицо смотрело с каждого наброска и полотна в его матерской. Элизабет была больна туберкулезом, частые приступы укладывали ее надолго в постель, через какое-то время искривленный позвоночник начал вызывать приступы невралгии – тут-то в ее руках и оказалась настойка опия. В 1860 году, когда состояние девушки было критическим, отчаявшийся Россетти решил на ней жениться. Он чувствовал себя виноватым, потому что не решался сделать этого раньше, да и верностью в этих 10-летних отношениях не мог похвастать. И вдруг смысл всей его жизни, его любимая, его модель, его Беатриче – при смерти.
Элизабет Россетти почувствовала себя лучше после свадьбы, но прожила в браке всего два года. Это были уже совсем не безоблачные отношения музы и вдохновенного поэта, омраченные, к тому же, выкидышем, бессонницами, наркотической зависимостью. В 1862 году Лиззи приняла смертельную дозу лауданума – то ли желая облегчить невыносимую боль, то ли решившись избавиться от боли навсегда. И овдовевший художник задумал «Блаженную Беатриче», над которой будет работать 6 лет.
Беатриче – это образ, безраздельно принадлежавший Лиззи в творчестве Россетти. И теперь Россетти пишет ее в момент расставания с миром – в блаженном и смиренном принятии конца. Голубь опускает ей в раскрытые ладони мак – символ смерти. За ее плечами ангел любви, одетый в красное, держит догорающий огонь – символ угасающей жизни. Вторая фигура – это сам Россетти в образе Данте, уже не способный удержать возлюбленную на земле. В одном из писем художник рассказывал, что стремился не изобразить смерть, а заменить ее неким состоянием транса, в котором Беатриче переносится с земли на небеса.
Джон Рёскин сказал о необычном свойстве света в работах Россетти в 60-е годы: «Его свет – это не сам солнечный свет, а солнечный свет, рассеянный сквозь цветные стекла». Первое впечатление от «Блаженной Беатриче» именно такое: свет излучает вся фигура девушки, ее руки и подол платья, ее сияющие волосы светятся изнутри, а не подсвечены внешним источником, солнцем из далекого города.
После смерти Элизабетт Россетти не смог жить в их общем доме – и переехал. «Блаженную Беатриче» он повторит еще несколько раз (в основном, получая заказ именно на это изображение). С каждой новой репликой свет в руках и волосах Беатриче будет все более неуверенным и тусклым, как и воспоминания об Элизабетт, вытесняемые из жизни Россетти новыми женщинами, опиумом и виски.
#ДантеРоссетти #Прерафаэлиты
@pic_history
Это одно из уникальных произведений художника-поэта, в котором стихи поясняют, что изображено, а живопись оказывается иллюстрацией к стихам. В верхнем правом углу полотна Россетти написал сонет о Прозерпине на итальянском языке:
О светлый день, на краткий миг пролей
Свой бледный луч в забытый уголок
Моей темницы, в горестный чертог!
Цветущей Энны и родных полей
Не стоит плод, что у моих очей
Похитил свет небес. Полны тоски
Луга Аида. О, как далеки
Былые дни от будущих ночей!
Как далека я от себя самой —
Витаю в мыслях где-то, знака жду
И сердцем слышу, как, томясь в бреду,
Душа другая шепчет, скрыта тьмой:
«Как тяжек, Прозерпина, твой покой!
О, горе! Не избыть твою беду».
(Перевод А. Круглова)
Одна из восьми картин с изображением Прозерпины в 2013 году была продана на аукционе Sotheby's за 5,2 миллиона долларов – на тот момент она стала самой дорогой работой художника. Россетти повторял «Прозерпину» больше 10 лет подряд – отчасти потому, что получал заказы именно на эту картину и, само собой, часто нуждался в деньгах, отчасти потому, что этот образ преследовал его. В одном из писем он сказал, что считает ее лучшей своей работой. И повторил за несколько месяцев до смерти, в наркотическом и алкогольном угаре, в разгар болезни, полуслепым и парализованным. Джейн Моррис к тому времени отказалась от близких отношений с художником. Они стали приносить ей слишком много страданий.
#ДантеРоссетти #Прерафаэлиты #Портрет
@pic_history
О светлый день, на краткий миг пролей
Свой бледный луч в забытый уголок
Моей темницы, в горестный чертог!
Цветущей Энны и родных полей
Не стоит плод, что у моих очей
Похитил свет небес. Полны тоски
Луга Аида. О, как далеки
Былые дни от будущих ночей!
Как далека я от себя самой —
Витаю в мыслях где-то, знака жду
И сердцем слышу, как, томясь в бреду,
Душа другая шепчет, скрыта тьмой:
«Как тяжек, Прозерпина, твой покой!
О, горе! Не избыть твою беду».
(Перевод А. Круглова)
Одна из восьми картин с изображением Прозерпины в 2013 году была продана на аукционе Sotheby's за 5,2 миллиона долларов – на тот момент она стала самой дорогой работой художника. Россетти повторял «Прозерпину» больше 10 лет подряд – отчасти потому, что получал заказы именно на эту картину и, само собой, часто нуждался в деньгах, отчасти потому, что этот образ преследовал его. В одном из писем он сказал, что считает ее лучшей своей работой. И повторил за несколько месяцев до смерти, в наркотическом и алкогольном угаре, в разгар болезни, полуслепым и парализованным. Джейн Моррис к тому времени отказалась от близких отношений с художником. Они стали приносить ей слишком много страданий.
#ДантеРоссетти #Прерафаэлиты #Портрет
@pic_history
Холман Хант, который делил в 1849 с Россетти мастерскую, помогал ему справиться с композицией – и один из ангелов в процессе работы над картиной исчез. А символы, которые были понятны адресату Россетти, сейчас требуют хотя бы краткой интерпретации. Книги, которых Пресвятая Богородица в силу исторических обстоятельств, читать не могла, занимают положенное им символическое место - на корешке каждой из них написана одна из добродетелей, и все они вместе создают прочное основание для вазы с лилией. Лилия в свою очередь – символ невинности. Пальмовая ветвь и ветка шиповника символизируют Вербное воскресенье (Palm Sunday) и Распятие ее будущего Сына. Виноградная лоза, которую обрезает Иоахим – символ самого Христа.
Наконец, доказательство № 5. В самой первой живописной работе Данте Габриэль Россетти смог незаметно для беспечных критиков продемострировать главные идеи Братства прерафаэлитов: верность природе и возврат к средневековой эстетике и символам.
@pic_history
#ДантеРоссетти #РелигиознаяСцена #Прерафаэлиты
Наконец, доказательство № 5. В самой первой живописной работе Данте Габриэль Россетти смог незаметно для беспечных критиков продемострировать главные идеи Братства прерафаэлитов: верность природе и возврат к средневековой эстетике и символам.
@pic_history
#ДантеРоссетти #РелигиознаяСцена #Прерафаэлиты
«Блаженную Беатриче» Россетти написал вскоре после смерти Элизабет Сиддал по эскизам и рисункам, которых за время их совместной жизни он сделал сотни. Элизабет работала в шляпном магазине, когда ее увидел художник Уолтер Деверелл, зашедший в лавку случайно вместе с матерью. После этой встречи он рассказывал Холману Ханту и Россетти: «Она как королева: великолепно высокая, с прекрасной фигурой, величественной шеей, нежным лицом, плавный переход линий от висков к скулам в точности напоминает скульптуру богини Фидия... Подождите, я еще не закончил! У нее серые глаза, а волосы похожи на сверкающую медь и переливаются, когда она их распускает». Художники-прерафаэлиты нашли идеальную модель, словно сошедшую с ранних ренессансных фресок – Милле писал с нее Офелию, Хант – Сильвию. Потом Лиззи познакомили с Россетти – и она стала его личной натурщицей, любовницей, а вскоре и ученицей. 10 лет они прожили вместе – темпераментные, страстные, вспыльчивые, талантливые, оба поэты и художники. Данте писал ее одержимо, ежедневно, ее лицо смотрело с каждого наброска и полотна в его матерской. Элизабет была больна туберкулезом, частые приступы укладывали ее надолго в постель, через какое-то время искривленный позвоночник начал вызывать приступы невралгии – тут-то в ее руках и оказалась настойка опия. В 1860 году, когда состояние девушки было критическим, отчаявшийся Россетти решил на ней жениться. Он чувствовал себя виноватым, потому что не решался сделать этого раньше, да и верностью в этих 10-летних отношениях не мог похвастать. И вдруг смысл всей его жизни, его любимая, его модель, его Беатриче – при смерти.
Элизабет Россетти почувствовала себя лучше после свадьбы, но прожила в браке всего два года. Это были уже совсем не безоблачные отношения музы и вдохновенного поэта, омраченные, к тому же, выкидышем, бессонницами, наркотической зависимостью. В 1862 году Лиззи приняла смертельную дозу лауданума – то ли желая облегчить невыносимую боль, то ли решившись избавиться от боли навсегда. И овдовевший художник задумал «Блаженную Беатриче», над которой будет работать 6 лет.
Беатриче – это образ, безраздельно принадлежавший Лиззи в творчестве Россетти. И теперь Россетти пишет ее в момент расставания с миром – в блаженном и смиренном принятии конца. Голубь опускает ей в раскрытые ладони мак – символ смерти. За ее плечами ангел любви, одетый в красное, держит догорающий огонь – символ угасающей жизни. Вторая фигура – это сам Россетти в образе Данте, уже не способный удержать возлюбленную на земле. В одном из писем художник рассказывал, что стремился не изобразить смерть, а заменить ее неким состоянием транса, в котором Беатриче переносится с земли на небеса.
Джон Рёскин сказал о необычном свойстве света в работах Россетти в 60-е годы: «Его свет – это не сам солнечный свет, а солнечный свет, рассеянный сквозь цветные стекла». Первое впечатление от «Блаженной Беатриче» именно такое: свет излучает вся фигура девушки, ее руки и подол платья, ее сияющие волосы светятся изнутри, а не подсвечены внешним источником, солнцем из далекого города.
После смерти Элизабетт Россетти не смог жить в их общем доме – и переехал. «Блаженную Беатриче» он повторит еще несколько раз (в основном, получая заказ именно на это изображение). С каждой новой репликой свет в руках и волосах Беатриче будет все более неуверенным и тусклым, как и воспоминания об Элизабетт, вытесняемые из жизни Россетти новыми женщинами, опиумом и виски.
@pic_history
#ДантеРоссетти #Прерафаэлиты
Элизабет Россетти почувствовала себя лучше после свадьбы, но прожила в браке всего два года. Это были уже совсем не безоблачные отношения музы и вдохновенного поэта, омраченные, к тому же, выкидышем, бессонницами, наркотической зависимостью. В 1862 году Лиззи приняла смертельную дозу лауданума – то ли желая облегчить невыносимую боль, то ли решившись избавиться от боли навсегда. И овдовевший художник задумал «Блаженную Беатриче», над которой будет работать 6 лет.
Беатриче – это образ, безраздельно принадлежавший Лиззи в творчестве Россетти. И теперь Россетти пишет ее в момент расставания с миром – в блаженном и смиренном принятии конца. Голубь опускает ей в раскрытые ладони мак – символ смерти. За ее плечами ангел любви, одетый в красное, держит догорающий огонь – символ угасающей жизни. Вторая фигура – это сам Россетти в образе Данте, уже не способный удержать возлюбленную на земле. В одном из писем художник рассказывал, что стремился не изобразить смерть, а заменить ее неким состоянием транса, в котором Беатриче переносится с земли на небеса.
Джон Рёскин сказал о необычном свойстве света в работах Россетти в 60-е годы: «Его свет – это не сам солнечный свет, а солнечный свет, рассеянный сквозь цветные стекла». Первое впечатление от «Блаженной Беатриче» именно такое: свет излучает вся фигура девушки, ее руки и подол платья, ее сияющие волосы светятся изнутри, а не подсвечены внешним источником, солнцем из далекого города.
После смерти Элизабетт Россетти не смог жить в их общем доме – и переехал. «Блаженную Беатриче» он повторит еще несколько раз (в основном, получая заказ именно на это изображение). С каждой новой репликой свет в руках и волосах Беатриче будет все более неуверенным и тусклым, как и воспоминания об Элизабетт, вытесняемые из жизни Россетти новыми женщинами, опиумом и виски.
@pic_history
#ДантеРоссетти #Прерафаэлиты
Telegram
История одной картины