Forwarded from Немакаровы | Киноблог
В рубрике участвовали:
Заходите на каналы ребят, чтобы прочесть полные рецензии!
А вы уже успели посмотреть «Носферату»?
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
В «Тёмном рыцаре» (2008) сцена, где Джокер хлопает в ладоши в камере — была импровизацией Хита Леджера, но она так понравилась Кристоферу Нолану, что вошла в финальный монтаж.
#funfact
#funfact
А я тут поучаствовал в итогах 2024 года от дружеского канала Chacun son cinema, где уже второй год проводятся опросы по самым значимым, но не особо популярным релизам года. Общий топ будет на неделе, а в опросе приняло участие аж 100(!!) авторов ТГ-каналов о кино.
И да, ещё можно добавить целую папку с замечательными и интересными каналами о кино, принявшими участие в опросе по не особо популярным, но весьма значимым фильмам 2024 года. Добавляйте и наслаждайтесь! 😉 (но не забудьте её вытащить из архива)
И да, ещё можно добавить целую папку с замечательными и интересными каналами о кино, принявшими участие в опросе по не особо популярным, но весьма значимым фильмам 2024 года. Добавляйте и наслаждайтесь! 😉 (но не забудьте её вытащить из архива)
В ноябре 2024 г. посмотрел два сезона сериала «Монстры» (Monsters, реж. Пэрис Барклай, Дженнифер Линч, Карл Франклин и др., 2022–2024), где в первом рассказывается о маньяке Джеффри Даммере, а во втором — о братьях Менендез, которые убили своих родителей. Оба сезона настолько тяжелы на итоговое послевкусие, что решился написать об этом опыте просмотра только сейчас.
«Монстры» — тот случай, когда один сериал умудряется быть одновременно похожим и абсолютно разным. Первый сезон про Джеффри Даммера (Эван Питерс) — гнетущий, тёмный, снятый в холодных и депрессивных тонах, будто специально создающих ощущение безысходности. Каждая сцена словно вытягивает из тебя энергию, погружая в атмосферу тотального ужаса и одновременного безразличия, обесценивая тем самым жизни жертв. Даже если ты уже знаешь всю историю Даммера, смотреть это тяжело — не от сцен насилия, а от самого ощущения беспросветной пустоты. Огромную роль в этом играет Эван Питерс, который вжился в образ маньяка настолько, что временами становится страшно не от поступков его персонажа, а от самого взгляда, движений, интонации. Наверное, это одна из его лучших ролей — абсолютно жуткая и до предела реалистичная.
А потом приходит второй сезон, но теперь уже про братьев Менендез — Лайла (Николас Александр Чавес) и Эрика (Купер Кох) — и это совершенно другая эстетика. Всё ярко, гламурно, местами даже иронично, особенно в начале. Богатенькие парни, шикарная жизнь, но за фасадом — страшная семейная драма. Постепенно сериал сбрасывает маску и становится всё тяжелее, а моменты, где братья сидят в одиночку перед камерой и рассказывают о зверствах своего отца, пробирают до мурашек. Их отец, Хосе Менендез, в исполнении Хавьера Бардема, — харизматичный и пугающий, образ абсолютной власти в семье. Правда ли всё, о чём говорят Лайл и Эрик? Конечно, где-то они приукрашивают, но вот насколько — это навсегда останется загадкой.
Два сезона — два кошмара, но совершенно по-разному снятых и поданных. Если первый — это беспросветная тьма, давящая с первых кадров, то второй — обманчиво яркий, но оттого ещё более жестокий. Он заманивает зрителя в блеск, смех и роскошь, чтобы затем беспощадно столкнуть с реальностью, где за закрытыми дверями творятся жуткие вещи. И если первый сезон словно погружает в вязкое болото отчаяния, где зло — это ледяная, лишённая эмоций неизбежность, то второй предлагает моральный лабиринт, в котором сложно сказать, кто жертва, а кто истинный преступник. Это история о семье, любви, страхе, власти, насилии и лжи, где лгут все и каждый. И самое главное — оба сезона в конце концов приводят зрителя к одному и тому же чувству: после финальных титров остаёшься один на один с опустошением.
#обзор #сериалы
«Монстры» — тот случай, когда один сериал умудряется быть одновременно похожим и абсолютно разным. Первый сезон про Джеффри Даммера (Эван Питерс) — гнетущий, тёмный, снятый в холодных и депрессивных тонах, будто специально создающих ощущение безысходности. Каждая сцена словно вытягивает из тебя энергию, погружая в атмосферу тотального ужаса и одновременного безразличия, обесценивая тем самым жизни жертв. Даже если ты уже знаешь всю историю Даммера, смотреть это тяжело — не от сцен насилия, а от самого ощущения беспросветной пустоты. Огромную роль в этом играет Эван Питерс, который вжился в образ маньяка настолько, что временами становится страшно не от поступков его персонажа, а от самого взгляда, движений, интонации. Наверное, это одна из его лучших ролей — абсолютно жуткая и до предела реалистичная.
А потом приходит второй сезон, но теперь уже про братьев Менендез — Лайла (Николас Александр Чавес) и Эрика (Купер Кох) — и это совершенно другая эстетика. Всё ярко, гламурно, местами даже иронично, особенно в начале. Богатенькие парни, шикарная жизнь, но за фасадом — страшная семейная драма. Постепенно сериал сбрасывает маску и становится всё тяжелее, а моменты, где братья сидят в одиночку перед камерой и рассказывают о зверствах своего отца, пробирают до мурашек. Их отец, Хосе Менендез, в исполнении Хавьера Бардема, — харизматичный и пугающий, образ абсолютной власти в семье. Правда ли всё, о чём говорят Лайл и Эрик? Конечно, где-то они приукрашивают, но вот насколько — это навсегда останется загадкой.
Два сезона — два кошмара, но совершенно по-разному снятых и поданных. Если первый — это беспросветная тьма, давящая с первых кадров, то второй — обманчиво яркий, но оттого ещё более жестокий. Он заманивает зрителя в блеск, смех и роскошь, чтобы затем беспощадно столкнуть с реальностью, где за закрытыми дверями творятся жуткие вещи. И если первый сезон словно погружает в вязкое болото отчаяния, где зло — это ледяная, лишённая эмоций неизбежность, то второй предлагает моральный лабиринт, в котором сложно сказать, кто жертва, а кто истинный преступник. Это история о семье, любви, страхе, власти, насилии и лжи, где лгут все и каждый. И самое главное — оба сезона в конце концов приводят зрителя к одному и тому же чувству: после финальных титров остаёшься один на один с опустошением.
#обзор #сериалы
Дэвид Финчер включил много чашек Starbucks в сцены «Бойцовского клуба» (1999).
В интервью он объяснял, что Starbucks разрешили использовать свой бренд, но с некоторыми ограничениями (например, не позволили разрушить кофейню в сцене взрыва).
Идея с чашками была метафорой того, что бренды проникают повсюду, даже незаметно для нас.
#funfact
В интервью он объяснял, что Starbucks разрешили использовать свой бренд, но с некоторыми ограничениями (например, не позволили разрушить кофейню в сцене взрыва).
Идея с чашками была метафорой того, что бренды проникают повсюду, даже незаметно для нас.
#funfact