На сайте (в разделе об Одине, конечно же) появился подраздел, в котором будут публиковаться материалы о рунах и рунических надписях. Для начала - материал о руническом любовном заклинании N B145 из Бергена: текст, перевод, краткий комментарий и описание надписи из книги М. Маклауд и Б. Миза "Рунические амулеты и магические предметы".
Отдельно интересна тема латинских вкраплений в рунические надписи: в средневековой скандинавской магии известный эффект "варварских слов" работает как бы навыворот, т.е. особой магической силой наделяются слова, записанные именно латиницей (в данном случае это цитата из Вергилия "Omnia vincit Amor, et nos cedamus Amori").

#руны #скандинавскаямагия #Один

Некоторое время назад мы публиковали материал об одной из королев ирландских баньши — Клине (Клиодне). Теперь здесь можно прочитать одну из легенд, рассказывающих о ее происхождении (в пересказе Августы Грегори из книги "Боги и смертные воины", 1904). Легенда эта — не только о самой Клине, но и о приключении одного из "смертных воинов", красавца Киавана, в волшебной стране, о встрече героя с морской стихией и ее властителем, о нарушенной клятве и ее последствиях, о трижды пятидесяти и одной прекрасной утопленнице, о ревнивых фениях и о хитровредных шутах при дворе Мананнана (любопытное напоминание о том, что в фольклорной традиции и сам Мананнан - тот еще проказник и фокусник).

"Следом пришли шуты — длинноносые, длиннопятые, тощие, лысые и краснощекие. Шуты эти частенько забавляли домочадцев Мананнана своими проделками, и вот что они умели, среди прочего: один из них брал девять ровных ивовых прутьев и подбрасывал их под самый потолок, а после ловил все до единой, стоя при том на одной ноге и заложив одну руку за спину. Никто, кроме них, не мог такого совершить, и было у них в обычае предлагать гостям повторить эту хитрость, чтобы те выставили себя на смех.

Так и этой ночью один из шутов показал свою проделку, а после подошел к Киавану — ибо тот и обликом, и походкой, и прозванием своим был краше всех Сынов Богини и Сынов Страны Гэлов, собравшихся на пиру, — и вложил ему в руку девять прутьев. И встал Киаван и повторил ту проделку на глазах у всех, да так ловко, будто сызмальства только этому и учился".

— Перевод: Анна Блейз (с)
— Полный текст

Для сравнения — немного о Мананнане из книги Питера Смита «У.Б. Йейтс и Племена богини Дану»:

Хорошей иллюстрацией этому служит сказка под названием «Бедняк в полоску» или «Бедняк О’Доннелов», датируемая приблизительно 1537 годом. Какой-то нищий крестьянин в полосатых лохмотьях (а на деле — фэйри) внезапно появляется перед различными знатными людьми по всей Ирландии и так же неожиданно исчезает, подшутив над каждым и поставив его в неловкое и смешное положение. К примеру, с одним из них он спорит на пять марок, что сможет пошевелить только одним ухом, не двигая другим, — и выигрывает, попросту подергав себя рукой за ухо. Другой крестьянин пытается повторить этот трюк — и ухо остается у него в руке. Еще один фокус полосатого пройдохи напоминает известный индийский трюк с веревкой. Достав из сумы веревку, оборванец подбрасывает ее так, что другим концом она улетает за облака; потом из той же сумы он извлекает зайца, и тот взбегает по веревке вверх, затем — гончую, которая устремляется следом за зайцем, затем — псаря, который пускается вслед за гончей, и, наконец, из другой сумы — молодую женщину, чтобы та защитила зайца. Немного обождав, фокусник высказывает опасение, что собака уже поймала зайца и ест, а псарь блудит с женщиной. Стянув веревку из-за облаков, он видит — и показывает хозяину и другим гостям, — что опасения были не напрасны, после чего отрубает голову псарю. Хозяин выражает неудовольствие такой жестокостью; тогда фокусник приставляет голову обратно задом наперед, поворачивает, чтобы она встала на место, и исчезает. В конце истории в одном из рукописных вариантов неожиданно утверждается, что «бедняк в полоску» — не кто иной, как Мананнан, сын Лера.

— Перевод: Анна Блейз (с)

#кельтскаямифология #кельтика #Мананнан

Много оттенков тьмы
О колоронимах в ирландской традиции: цвета ветра, цвета моря, цвета света и тьмы. Вот отрывок:

Еще одно название цвета, связанное с водой, — odor. Его почти всегда переводят как «бурый», и есть указания на то, что именно так это слово и понималось в раннесредневековый период (900—1000 гг.), а, возможно, и раньше. Самый известный из носителей этого цвета — легендарная ручная корова святого Киарана. Святой нежно любил ее, но в конце концов шкура этой коровы все же пошла на пергамент, который затем использовали для создания знаменитого манускрипта — «Книги Бурой Коровы» (Lebor na hUidre).

Слово Odor и его уменьшительная форма, Odrán, используются в древнеирландских текстах и как личные имена — возможно, указывающие на желтоватый или землистый цвет лица. К этому корню восходит фамилия Магуайр: Maguire < Mag Uidhir. При этом Odrán фигурирует и как собственное имя рога для питья, а в «Мартирологе Энгуса» упоминается праздник святого Одрана, приходящийся на 27 октября. Любопытно, что этот Одран описывается как snámach, «пловец», так что, возможно, в древнеирландский период (700—900 гг.), еще сохранялась память о первоначальном значении слова odor. Оно происходит от индоевропейского корня *udros, «водяной», а О’Брайен (M.A. O’Brien, Zeitschrift für celtische Philologie, Vol. XIV, 325) предлагает следующую схему развития этого термина: имя прилагательное odor, первоначально означавшее «водяной», входило в название выдры как водяного животного: doburchú, «водяная собака». Иногда выдр называли просто odor, и не исключено, что к этому названию восходит английское слово otter, «выдра». Но затем odor стало пониматься как цвет выдры и приобрело значение «бурый, коричневый».
(Изольда Кармоди, пер. А. Блейз)

Читать полностью

Там же - раскладка двенадцати ветров по цветам:

В: corcra, «благородный пурпур»
В-Ю-В: derg, «запекшаяся кровь»
Ю-Ю-В: buide, «пламенный мор»
Ю: gel, «лучезарное сияние»
Ю-Ю-З: uaine, «блестящие растения»
З-Ю-З: glas, «цвет моря»
З: odar, «пресная вода»
З-С-З: liath, «серое вещество»
С-С-З: ciar, «черный янтарь»
С: dub, «непроглядная тьма»
С-С-В: temen, «покров»
В-С-В: alad, «пестрый»

Из этого текста, в частности, видно, что "Призывание покоя" Фионы Маклауд имеет прочные корни в гэльской традиции:

Глубокий покой: красный ветер восхода — прочь;
Глубокий покой: серый ветер заката — к тебе;
Глубокий покой: темный ветер полуночи — прочь;
Глубокий покой: синий ветер полудня — к тебе...

Дорогие друзья, у нас есть новость. Некоторое время назад автор книги "Локи, Кормчий Нагльфара" Катерина Нистратова в своем телеграм-канале выразила сомнения, связанные с этичностью ее участия в русскоязычных проектах. Ввиду этого нами было принято решение переводить всю прибыль от продаж этой книги, в том числе предполагавшиеся гонорарные выплаты Катерины, в пользу беженцев с Украины. Несколько дней назад мы письменно уведомили автора о нашей позиции, Катерина ответила, что у нее нет возражений.

Технических затруднений с переводом средств нет, принятое нами решение было связано с позицией автора.

Наконец вышел "Лемегетон"! Было много приключений, но в конце концов всё удалось. Купить книгу можно по ссылке.

«Лемегетон», известный также под названием «Малый ключ Соломона», — руководство по магии, известное с XVII века и состоящее из пяти гримуаров, авторство которых приписывается легендарному царю Соломону:

1. Трактат «Об искусстве гоэтии» содержит имена, печати и описания 72 демонов (злых духов), а также подробные инструкции по их вызыванию.
2. «Теургия-гоэтия» включает в себя имена, печати и описания 31 воздушного духа смешанной природы (частично добрых, частично злых), каждый из которых управляет одним из радиусов, разделяющих шкалу компаса на 32 румба.
3. В трактате «Павлово искусство» представлена система призывания ангелов, управляющих планетными часами дня и ночи.
4. «Искусство альмаделя» посвящено призыванию ангелов «четырех высот мира» — восточной, западной, северной и южной.
5. «Тайнописное искусство», или «Новое искусство Соломона», излагает фрагментарную систему изучения немагических наук при помощи магии.


https://thesaurusdeorum.com/product/lemegeton-malyj-klyuch-solomona/

Руническая надпись с загадкой:
suæfnbanarmer:soterbna / fionsfinkata:fialsibui / heztærfaþe:øukhuhishui / ti:þrlsunsæla:þtskluraþa
Svefn bannar mér, sótt er barna, fjón svinkanda, fjalls íbúi, hests erfaði, ok heys víti, þræls vansæla. Þat skulu ráða
«Я не могу спать. Это [из-за] детской болезни, вражды/мýки работника, жителя гор, труда лошади, пагубы сена, несчастья трэлла; пусть это прочтут/истолкуют».
Интересно разгадать, никуда не подглядывая. Я, к сожалению, подглядела уже волей-неволей, пока переводила статью. (Статья тоже скоро будет.)

"Любовь и эротика в средневековых норвежских рунических надписях" - обзор рунических надписей любовно-эротического содержания и, самое ценное, каталог с транскрипциями и переводами.
Автор: Джеймс Нирк (с), перевод: Анна Блейз (с)

Любовь, а иногда и более узкий эротический интерес, — самое распространенное из чувств, выражения которых встречаются в средневековых рунических надписях (нередко носящих характер граффити) на дереве и кости, обнаруженных в различных городах Норвегии. В этой статье представлено и классифицировано собрание надписей такого типа. Надписи разделены на две группы: прозаические и поэтические. Далее надписи, сделанные прозой, подразделяются по содержанию (на любовные и эротические), а стихотворные — по типу метрической организации (на эддические, скальдические и балладные. Кроме того, выделяется несколько надписей лирического содержания, не имеющих явно выраженной метрической структуры. В приложении приведен весь исследуемый материал.

Живое чувство ощущается во многих норвежских рунических надписях эпохи викингов. Один из примеров — серебряная шейная гривна с острова Сенья, на которой можно прочесть радостные стихи победоносного викинга: Fórum drengja / Fríslands á vit, / ok vígs fǫtum / vér skiptum — букв. «Мы отправились на встречу (= битву) с воинами Фризии и разделили между собой военную добычу» (N540; аллитерация выделена подчеркиванием). Не меньшая эмоциональная вовлеченность чувствуется и в надписи на надгробном камне Динны из Грана, где мать оплакивает потерю одаренной дочери; надпись завершается поэтической строкой: «Гунвор, дочь Трюдрика, построила “мост” в память об Астрид, своей дочери: та была самой искусной (hǫnnurst) из дев Хаделанда (Haðalandi)» (N68). С распространением христианства и ростом городов руническое письмо в средневековой Скандинавии стало более употребительным: дошедшие до нас образцы текстов затрагивают самые разные области и проявления повседневной человеческой жизни. Стилистический спектр средневековых надписей чрезвычайно широк: от благочестивых молитв и цитат (зачастую на церковной латыни) до самых грубых и вульгарных высказываний. Эмоциональная окраска этих надписей также весьма разнообразна, но чаще всего и наиболее прямо выражается чувство любви, иногда принимающее более узкую форму эротического интереса. Выражения такого рода варьируются в пределах от простейших просьб, как в A41 (Kyss mik! — «Поцелуй меня!», на небольшой коровьей косточке из Старого города Осло), до обращенного, по-видимому, к третьему лицу восклицания из B628 («Ранвейг Рыжая, ты (ее) поимеешь!», на одной стороне деревянного бруска из Бергена). Подборка более целомудренных надписей из Восточной Норвегии экспонировалась в Музее культурной истории при Университете Осло в 2010 году, на выставке под названием «Поцелуй меня! Мир рун». Помимо вышеупомянутой надписи «Поцелуй меня!», на тематическом стенде «Страсть и желание» были представлены еще четыре предмета из Осло...

Читать дальше

Коллеги сделали подборку качественных каналов, посвященных языческим традициям. Рекомендуем знакомиться и подписываться, это все очень интересно!

@pantheon_tg — Канал с актуальными новостями, научными статьями, аналитикой и публикациями, посвященными современному политеизму. Сделано язычниками для язычников.

@thesaurusdeorum — переводы статей и книг, посвященных политеизму, язычеству и мифологии. История, теория и практика политеистических традиций (северное язычество, кельтское язычество, античный политеизм, культы африканской диаспоры)

@druidism — канал о культуре, истории, религии и магии кельтов. Переводы статей, собственные исследования, практические пособия. Праздники, боги, народы, битвы и обычаи.

@asatru_community — канал о прошлом и настоящем германского язычества. Статьи и подборки о религии германцев и северян, об их истории и археологии, языках, письменности и поэзии.

@slavicmythology - канал Максима Сухарева о славянской мифологии

@merjanin — канал Андрея Мерянина, художника-этнофутуриста, этнографа и краеведа. О субстратной финно-угорской истории, культуре и метафизике Северо-Восточной Руси - свежо, весело и без понтов.

@slovoveleslava — канал о славянской традиции, истории и культуре, о новых и редких книжных изданиях, посвящённых духовной культуре славянских народов, об индоевропейских корнях и современных буднях славянского родноверия.

@swampwizard - Канал уральского колдуна и резчика по дереву Яромира на котором, Вы сможете найти массу материалов по колдовству, духовности и древним традициям Северной Евразии.

У. Дронке интерпретирует смерть Бальдра как жертву Одину, и тут действительно видна любопытная параллель между превращением прутика омелы в орудие убийства и эпизодом жертвенной смерти конунга Викара в "Саге о Гаутреке":
"Затем Старкад уколол конунга стеблем и сказал: «Теперь я отдаю тебя Одину». <...> Камышовый стебель стал копьём и пронзил конунга насквозь".
А вот, собственно, комментарий Дронке к 31-й строфе "Прорицания вёльвы":

Сама последовательность образов 31-й строфы наводит на мысль, что вёльва сперва видит окровавленное тело Бальдра, и только потом замечает омелу, ставшую орудием его убийства. В порядке фраз приоритет отдается трагической гибели божества и чувству потрясения, возникающему при виде его окровавленного тела: вёльва первым делом сообщает слушателям о факте трагедии, пока не упоминая о ее причинах. Но поэт видит свою задачу не в том, чтобы сделать из гибели Бальдра пустую сенсацию: шокирующий визуальный образ подчинен более важной теме. Описывая слушателям свое видение, вёльва одновременно признаёт неизбежность убийства, свершившегося по воле сокрытой и неотвратимой судьбы: «Я видела для Бальдра — / для окровавленной жертвы, / отпрыска Одина / — судьбу, предначертанную тайно (örlög fólgin)».
Но откровение вёльвы не исчерпывается гибелью Бальдра, и к концу строфы мы уже можем догадаться, что ей открылась и его дальнейшая судьба. Видение крови, пятнающей тело Бальдра, означает его смерть; видение омелы, погубившей его, предвещает его возвращение к жизни.
Несколькими точными эпитетами поэт рисует безмятежный образ высокого и стройного побега омелы: Stóð um vaxinn … miór ok miök fagr («Стоял полностью выросший … тонкий и прекрасный»). Вёльву поражает его зрелость (vaxinn): когда-то Фригг сочла омелу слишком юной и не взяла с нее клятву щадить Бальдра, но теперь эта омела становится «взрослой» и harmflaug, «несущей гибель» (32); она превращается в активное орудие убийства, которое Локи inn lævísi, «злокозненный» Локи, пускает в ход. Итак, красота и хрупкость этого растения оказываются обманчивыми: на деле оно смертоносно.
Однако за этими ложными признаками безобидности, обернувшимися трагедией, вёльва различает иное, великое обетование, ибо известная пословица гласит: miór er mikils vísir, «мал побег могучего древа» (см. лаусавису, приписываемую Оттару Черному, «Книга с Плоского острова», 243). Описание омелы как miór, «тонкого» побега, не просто реалистично, но и подкреплено традицией, в которой хрупкость и малый рост — залог великого будущего.

Выстраивая этот чарующий образ омелы, поэт намеренно не называет растение прямо — до самой последней строки 31-й строфы. До этого момента все эпитеты, которые он использует, вызывают ассоциации с Бальдром: создается впечатление, что вёльва описывает самого бога — не поверженного и окровавленного, а твердо стоящего на ногах, исполненного жизненных сил, по-прежнему юного и лучезарного. Слова stóð … völlom hæri, «стоял … возвышаясь над полем», напоминают какой-то устойчивый оборот, наподобие mikill á vallarsýn, «большого роста» (применительно к человеку). Тонкий стан (miór) — примета молодости, на которую намекает выражение Óðins barn, «дитя Одина». Интересно, что слово barn больше нигде не используется применительно к богам; зато его употребляет, например, Стурла Тордасон, говоря о своей тринадцатилетней дочери, пережившей пожар на Мошкарном Болоте: Var hon mjök þrekuð, barn at aldri, «Она была очень изнурена, еще ребенок годами» («Сага об исландцах», 174). Исключительная красота (miök fagr), казавшаяся некоторым исследователям совершенно неуместной в описании омелы, также отсылает к знаменитому описанию физического совершенства, отличавшего Бальдра: Hann er svá fagr álitum ok bjartr, svá at lýsir af honum, «Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние» («Видение Гюльви», 22). Сформировав с помощью этих эпитетов образ Бальдра, живого и полного сил, поэт неожиданно передает все его приметы побегу омелы, благодаря чему умирающий бог, в свою очередь, перенимает от этого вечнозеленого растения способность «пережить зиму», возродиться после смерти. Омела преображается в подобие бога, и ее судьба-örlög становится его судьбой. Это отождествление божества и растения — самое яркое и запоминающееся collatio occulta из всех, которые использует вёльва.
Помимо этого, в строфе 31 содержится еще один важный элемент, требующий внимания. Вёльва употребляет по отношению к Бальдру слово tívorr, «жертва», а сам род его смерти, описанный в строфе 32, на удивление схож с известными по другим источникам описаниями смерти, которая постигает человека, предназначенного в жертву Одину: здесь перед нами тот же иронический обман ожидания, то же превращение безобидного растения в беспощадное копье божества. Использовав слово tívorr, поэт затрагивает глубочайшую религиозную основу мифа о Бальдре — зимнее жертвоприношение, которое призвано обеспечить возрождение природы по весне. Именно зимой, когда омела предстает в полном расцвете сил, Бальдр будет принесен в жертву, дабы мир возродился после Гибели богов. Когда же новый мир придет на смену старому, Бальдр вернется из мертвых (строфа 59). Погибнув от Одинова копья, подобно ванам, гибнущим в войне с асами (строфа 24), он вновь воскреснет — так же, как воскресают ваны. Итак, видение вёльвы показывает Одину то, что с необходимостью должно совершиться ради возрождения мира.

Дронке в комментариях к "Прорицанию вёльвы" пишет о "девяти подземных мирах смерти", ссылаясь на параллель в "Речах Вафтруднира" (43):

Nío kom ek heima / fyr Niflhel neðan; / hinig deyia ór heliu halir — «Я прошел через девять миров до Нифльхель (глубже Нифльхель?); в эти миры люди уходят по смерти [букв. умирают] из Хель (из могилы?)». Хотя география Нифльхель и Хель здесь остается неясной, эти «девять миров» — определенно миры мертвых; из них великан Вафтруднир черпает свою мудрость и в них же спускается смертельно раненый Тор, отступая на девять шагов ("Прорицание вёльвы" 53/9).

"Двенадцать равнин за краем мира", прекрасная визионерская фантасмагория на тему подземных миров и ночного пути солнца - из ирландской средневековой традиции. Дж. Кэри в статье «Ночное путешествие солнца: древнеегипетский образ в средневековой Ирландии» (1994) рассматривает ирландский трактат IX века «Вечно-новый язык» (In Tenga Bithnua), в котором от лица апостола Филиппа описывается устройство мироздания. В частности, апостол говорит о двенадцати равнинах подземного мира:

«На четвертый день сотворил Бог семьдесят два рода звезд, блуждающих по небу, и с ними огненный круг солнца — согревающего мир, быстрого, как ветер, и, подобно ангелам, разумного и лучезарного. Сиянием своим еженощно озаряет оно двенадцать равнин за краем мира. От круга того море горит огнем, от круга того кричат стаи птиц, от круга того собираются воинства ангелов и радуются блистанию ночи.
И сказали мудрецы иудейские: “Расскажи нам о тех двенадцати равнинах за краем земли, на которые солнце изливает свой свет еженощно, ибо мы о них ничего не ведаем”.
Вечно-Новый Язык ответил на это так: “Вот куда солнце уходит каждый вечер:
1) сперва озаряет оно реку за морем и приносит ей вести о водах, текущих на востоке;
2) затем озаряет оно в ночи величавое море огня и моря серного пламени, окружающие [равнину] красных людей;
3) затем озаряет оно сонмы юных, [что живут] на благодатных полях под волнами на юге и возносят клич к небесам от страха пред зверем, что губит многие тысячи воинств;
4) затем озаряет оно гору, струящую реки огня, что текут через равнины праха, населенные многими воинствами;
5) затем озаряет оно убежище великого зверя: двадцать четыре воителя встают супротив того зверя, призывая на него юдоль казней;
6) затем озаряет оно убежище страха на севере, где обитают премногие жители ада;
7) озаряет черные долы и потоки печали, что текут через них;
8) затем озаряет оно убежище зверя: тот изливает моря по всем сторонам земли и вновь выпивает их, оставляя со всех сторон иссохшие взморья;
9) затем озаряет оно ту гору огня, что воздвиглась из пламени Судного дня, торжествуя над всякою тварью;
10) затем озаряет оно то множество тысяч, что от начала мира дремлют в слезах средь долины цветов;
11) затем озаряет оно темное поле слез, где под покровом тумана живут драконы;
12) затем озаряет оно стаи птиц, хором поющих песни в долинах цветов;
13) затем озаряет оно равнины, полные света, что исходит от винных цветов;
14) затем озаряет Эдем и сияет над ним, пока не взойдет поутру на востоке.
Сколько могло бы оно поведать о своих странствиях, будь у него язык!”»

Дж. Кэри отмечает, что пункты 1 и 14 («река за морем» и Эдем) не относятся к числу «двенадцати равнин за краем земли», т.к. располагаются не под землей, а на ее окраинах.
(Перевод мой. - А.Б.)

Публикуем не переводившуюся ранее средневековую ирландскую сагу "Приключение Тейге, сына Киана". В сюжет о том, как Тейге (правнук знаменитого Конна Сотни Битв), спасает жену и братьев, похищенных чужеземцами, вложены легенды о чудесных иномирных островах, которые посещает герой. Главный из этих островов - "четвертый земной рай", в котором обитают разнообразные персонажи древних преданий - короли и герои древних саг, христианские святые и ирландские сиды. Среди прочего, Тейге встречает здесь легендарную Кесаир (предводительницу первой волны захватов Ирландии); Вениусу - одну из четырех дочерей Адама (о которых приводится краткое апокрифическое предание); собственного двоюродного деда, Конлу, сына Конна Сотни Битв, которого Вениуса забрала на этот чудесный остров и наделила вечной молодостью; а также сиду Клину, которая вручает Тейге волшебные дары и дает обещание:

"...в том самом заливе, где пристал ваш корабль, однажды выбросился на берег кит; разрезав его, мы нашли в глубине его сердца этот кубок, и оттого он зовется biasdain, что значит «порождение зверя». С этим кубком не расставайся никогда, но носи его при себе как примету: когда лишишься его, то знай, что вскоре умрешь; смерть же встретишь в долине на берегу Бойн; на том месте вырастет высокий холм, и будет он зваться croidhe eisse [«съеденное сердце»]; там-то — где будешь ранен ты лесным оленем, а после падешь от рук чужеземцев, — я и похороню твое тело; но душа твоя придет сюда, ко мне, и будет жить здесь до Судного дня, облекшись телом светлым и воздушным".

Полный текст саги

Современная иллюстрация к саге "Приключение Тейге"
(художник: Кормак Бойделл)

"И вот, покинув остров, Тейге и его люди поплыли дальше, и на пути высаживаются еще на двух преудивительных островах, населенных множеством диковиннейших птиц, по виду схожих с черными дроздами; впрочем, среди них попадаются и такие, что телом подобны орлам или журавлям; сами они красны, но с зелеными головами, а яйца, что они несут, пестры, лазурные с багряным. Иные из мореплавателей поели этих яиц и тотчас все, с головы до пят, покрылись перьями; стоило же им омыться в воде, как оперение с них быстро спало".

Магический шар Гелиоса-Аполлона
Автор: Ник Фаррел (с)
Перевод: Анна Блейз (с)

В 1910 году археолог Арман Делятт отождествил изображение бога на этой сфере с Гелиосом. Гелиоса нечасто изображали неподвижно стоящим на земле: обычно он едет на колеснице. Здесь же перед нами — фигура, стоящая в арке (вероятно, обозначающей небесный свод).

Посох, с тройным навершием (возможно, увенчанный тремя факелами) — необычный символ. Вообще говоря, с факелами и с числом 3 связана Геката, которая представлялась как хранительница врат; к тому же, ее сопровождали собаки. Кибела, которую нередко отождествляли с Гекатой, часто изображалась в окружении львов, а нельзя исключать, что животные по сторонам от интересующей нас фигуры — в действительности не собаки, а львы.

Диониса иногда ассоциировали с солнцем; и, подобно Аполлону, он был тесно связан с искусствами. Змеи входили в число священных животных Диониса, а на оборотной стороне шара изображена бородатая змея. Посох с тремя факелами мог бы на поверку оказаться тирсом, а бич — одно из орудий, связанных с дионисийскими мистериями.

Однако при попытке отождествить фигуру на шаре с Дионисом возникают серьезные проблемы. Остальная символика, представленная на изображениях, явственно относится к Аполлону как богу солнца, а связи Диониса с солнцем, со своей стороны, слишком условны.

Через некоторое время я пришел к выводу, что на шаре изображен именно Аполлон — в конце концов, его почитали как покровителя искусств и предводителя муз и вполне могли изобразить с солнечным ореолом. Животные у его ног запросто могут оказаться не собаками, а волками. Согласно гомеровым гимнам, у Аполлона был «трилистный посох», который он затем подарил Гермесу в обмен на обещание ничего у него красть.

Со змеями Аполлон тоже связан — как убийца дельфийского Пифона. Бич у него в руках можно понимать как орудие возничего, при помощи которого бог правит колесницей солнца.

Подробнее.

Королевство Перекрестков
Автор: Данилу Коппини (с)
Перевод: Анна Блейз (с)
Источник: «Кимбанда: культ красного и черного пламени»

С давних времен перекрестки связывались с различными таинствами. В древности на перепутьях дорог поклонялись богам и духам и приносили жертвы. Согласно древней традиции, перекресток — это место пересечения двух миров: физического (которому соответствуют горизонтальные линии) и духовного (который символически обозначается вертикалью). Центр перекрестка — средоточие великой силы, точка слияния двух миров. В этой точке возникают особые энергетические потоки, помогающие душам умерших отыскать дорогу в царстве мертвых и достичь цели, которая им назначена. Поэтому на перекрестках точках часто устанавливали вехи, изваяния и памятники, обозначающие порог между профанным и сакральным.

С какой бы стороны ни двигался энергетический поток, на перекрестке он может продолжить движение только в одном из трех оставшихся направлений. Перекресток определяет не только пути умерших, но и пути, которым мы должны следовать в своей жизни, а также судьбу наших желаний и молитв.

В афробразильских культах принцип движения, жизненно важный для всех индивидуализированных сущностей, тесно связан с таинством эшу. В культуре наго (йоруба) сущность по имени Эшу Бара (Èsù Bara), Владыка Путей, вместе с сущностью по имени Эшу Онан (Èsù Onan), открывает и закрывает пути, по которым в жизнь человека входят созидательные и разрушительные влияния. Перекресток («орита»), где одна дорога разделяется на три, — излюбленное место Эшу. Эшу — центр всех взаимосвязей и властитель путей; он организует все сущее. Управляя как горизонтальными, так и вертикальными путями перекрестка, он олицетворяет связь между людьми и духами.

Подробнее.

На известной картине Джона Дункана «Святая Бригита» (1913) изображен эпизод шотландской народной легенды, согласно которой юная Бригита была чудесным образом перенесена из V века нашей эры — и с шотландского острова Айона — на полтысячи лет в прошлое в Вифлеем, где приняла роды у Девы Марии. В каталоге выставки содержание картины Дункана описывалось так: «В ночь первого Рождества ангелы несут с острова Айона в Вифлеем Бригиту, дочь друида Дуваха (гэльск. Dubhach, букв. «печальный, угрюмый»), дабы та помогла Марии в тягости произвести на свет дитя»

Вариации этой легенды, сохранившей память о языческой богине Бригитте (покровительствовавшей, в том числе, врачеванию), приводятся в одной из глав «Carmina Gadelica» — собрания шотландского фольклора, опубликованного Александром Кармайклом в начале XX века.

С Бригитой связано много легенд и обычаев. Некоторые из них, на первый взгляд, противоречат и друг другу, и характеру святой Бригиты из Килдары. Эти мнимые несоответствия объясняются тем, что Бригит было несколько — не только в христианские времена, но и в дохристианские; личности их в ходе столетий смешались, и теперь атрибуты всех Бригит приписываются одной. Говорят, что Бриде подвластны огонь, искусство и вся красота, какая есть fo cheabhar agus fo chuan («под небом и под волнами»). А коль скоро человек есть высший образец идеальной красоты, Бригита покровительствует ему при рождении и посвящает его Троице. Она — и Мария, и гэльская Юнона. С Девой Марией ее связывают очень часто, особенно когда речь идет о Рождестве Христа. Когда-то она приняла роды у Матери из Назарета в скромном хлеву, а в наши дни принимает роды у матерей с острова Уист в их бедных домишках.
Рассказывают, что Бригита была дочерью набожных бедняков и служила на постоялом дворе в Вифлееме. Однажды в тех краях случилась засуха. Хозяин запряг повозку и собрался за водой, а Бригите оставил faircil buirn agus breacag arain (ведерко воды и мучную лепешку) и наказал, чтобы девушка ни с кем не делилась пищей и водой, иначе ей самой не хватит, и никого не пускала на постой, пока он не вернется. Только он уехал, как в дверь постучались странники — муж и жена. Мужчина был уже в летах, темноволосый, но с седой бородой, а женщина — молодая и прекрасная: овальное лицо, прямой и ровный нос, глаза голубые, губы алые, а волосы — цвета темного золота и длинные, ниже пояса. Путники спросили служанку, не пустит ли она их отдохнуть, потому что они устали и сбили ноги в кровь; и не найдется ли у нее куска хлеба, чтобы накормить их, и глотка воды, чтобы утолить жажду. Пустить их на ночлег Бригита не могла, но разделила с ними свою лепешку и ведерко воды, и странники поели и попили у дверей, поблагодарили Бригиту и пошли своей дорогой. А Бригита еще долго стояла на пороге и печально смотрела им вслед. Верно, жизнь была недобра к этой молодой красавице, и служанка сокрушалась, что не может укрыть усталых путников от дневного зноя и от холода ночной росы. Уже смеркалось, когда Бригита вернулась в дом; и как же она удивилась, когда увидела, что лепешка снова цела, а ведерко полно воды до краев! Она не знала, что и думать: ведь она своими руками разделила хлеб и воду со странниками и видела, как они едят и пьют, а между тем все осталось в целости. Не пропало ни глотка, ни кусочка!
Читать далее.

Автор: Александр Кармайкл (с)
Перевод: Анна Блейз (с)
Источник: Carmina Gadelica

Статья «Геката в греческих магических папирусах» содержит полезный обзор обрядов, посвященных Гекате, и перечень эпитетов этой богини, встречающихся в гимнах и призываниях из PGM. Оригинал этой статьи с некоторых пор недоступен — удален из сети вместе со всем сайтом автора (публиковавшего свои работы под псевдонимом Leonardo). Но у нас она сохранилась в переводе и с некоторыми дополнениями, и это хорошо, потому что таких подробных перечней, основанных на PGM и содержащих точные ссылки на источники, кажется, никто больше не составлял. (Правда, общие списки эпитетов из PGM имеются в работах Е. Пачуми, но они организованы по лексикографическому принципу — на основании того, включен ли эпитет в словарь Liddell & Scott или нет; и в результате эпитеты разных богов приводятся вперемешку, без указаний, к кому именно какой из них относится.) В публикации на сайте даются ссылки на полные тексты и переводы некоторых папирусов, из которых извлечены эпитеты.


Греческие магические папирусы дают нам бесценные откровения о том, как воспринимали Гекату практикующие маги, жрецы и чародеи поздней античности и как они взаимодействовали с этой грозной и таинственной богиней. Оказывается, в образе Гекаты из греческих магических папирусов смешались без разбора черты и позднеэллинистической, и «халдейской» Гекаты, и даже, пожалуй, некоторые проблески анатолийской Великой Богини. Следует отметить, что Г. Леви интерпретирует «халдейскую» Гекату не как источник, а, наоборот, как порождение магической традиции8. Гипотеза Леви особенно любопытна в свете того, какое огромное значение придается этой богине в магических папирусах, где, по существу, с ней отождествляются все остальные богини, в первую очередь Селена, Артемида и Персефона. В качестве ипостасей Гекаты эти три богини стали олицетворять ее власть над небесным, земным и подземным царствами соответственно.

Пожалуй, больше всего полезных сведений дают нам гимны и заклинания из PGM IV: именно в них содержится большинство сохранившихся в папирусах упоминаний о Гекате. В этих текстах она парадоксальным образом предстает одновременно хтонической и небесной, устрашающей и прекрасной, инфернальной и божественной. Она именуется трехтелой и трехглавой, как ее обычно описывали в эллинистический период, но в том же самом заклинании оказывается четырехглавой — с головами быка, змеи, коня и собаки, как во фрагментах халдейских оракулов. Ее восхваляют как «всемогущую», «всепитающую», «вседаятельницу» и «всехранительницу», что определенно указывает на влияние «халдейской» Гекаты, — но вместе с тем Геката магических папирусов не теряет ни власти над подземным миром, ни своих ужасных и недвусмысленно темных качеств. Ее эпитеты говорят сами за себя: это и впрямь загадочная богиня, предстающая во многих обличьях (Полиморфос) и под многими именами (Полионимос).
Читать далее.

Автор: Leonardo (c)
Перевод: Анна Блейз (с)

Еще одна полезная статья того же автора, Leonardo (оригинал, опять-таки, уже недоступен). Здесь идет речь об известной магической формуле μασκελλι μασκελλω и о том, какое отношение эта формула имеет к Гекате и идейским дактилям — загадочным героям доолимпийской мифологии, связанным с хтоническими мистериями. По мнению автора, эта формула может быть истолкована как «гоэтическая “песнь мудрости” для инвокации “жалящих духов преисподней”. Магия дактилей — изначальных гоэтов из “горного прорицалища”, детей «земляной кобылицы”, “вырвавшихся из-под земли” и ставших “владыками огненного источника”, — усиливала заклинание и защищала оператора». В дополнение приводится полный перечень мест, в которых эта формула встречается в греческих магических папирусах.