"Мадонна с четками"
1655 г.
Бартоломе Эстебан Мурильо
Национальный музей Прадо, Мадрид.
«Мадонна с четками» (вариант названия «Мадонна с розарием»; rosarium – традиционное название католических четок) была написана Б.Э.Мурильо в 1650-х годах в Севилье, а в начале ХIX в. приобретена королем Карлом IV для коллекции дворца Эскориал в Мадриде. Ныне хранится в собрании музея Прадо.
В композиции и колорите «Мадонны с четками» много традиционного. С помощью света фигуры рельефно выделяются на тёмном фоне. В одеянии Мадонны используются только канонические для облачения Пресвятой Девы цвета – белый, синий и красный. Глубокие складки и заломы ткани выписаны в духе итальянского академизма, с которым испанцы были неплохо знакомы. И тем не менее, руку Мурильо в «Мадонне с четками» можно узнать почти безошибочно.
Так происходит благодаря открытому художником новому типажу. Проживший всю свою жизнь в столице Андалусии Севилье, Мурильо увековечил в картинах характерную красоту жительниц Южной Испании. Его черноглазые грациозные Мадонны имеют узнаваемый облик с их безупречными чертами и кротким взглядом. К нововведениям Мурильо принадлежит идея покрыть голову Мадонны прозрачной газовой вуалью и снабдить её четками.
Однако в преувеличенно идеальных образах Мадонн художник отдаёт дань не только религии, но и коммерции. Еще в начале XVII века король Филипп ІІІ провозгласил Пресвятую Деву патронессой Испании, а «непорочное зачатие» – защитой страны от внешних врагов и внутренних угроз. Многочисленные монастыри мгновенно отреагировали на этот, по сути, политический акт заказом картин соответствующего содержания. И Мурильо одним из первых стал разрабатывать «золотую жилу».
Стремление угодить усредненному вкусу заказчика выхолащивает внутреннюю напряжённость творчества. Некоторые из Мадонн Мурильо, с точки зрения искусствоведов, «поражают удивительной душевной аморфностью», а в самих картинах отмечается вялость формы и банальность колорита.
О «Мадонне с чётками» этого сказать нельзя. Она не «аморфна» - всего лишь наивно-серьезна. Это как нельзя лучше отражает народные представления о Пресвятой Деве, характерные для пресловутой испанской религиозности. Мадонна в сентиментальном сознании простых испанцев всегда идеальная красавица с нежным лицом и белыми ручками, а Младенец обязан быть миловидным, пухлым и кудрявым. Вот почему, какие бы претензии ни выдвигали ценители, с народной точки зрения, Мурильо всегда был и остается идеальным выразителем религиозного содержания.
Пресвятую Деву Мурильо писал бессчетное число раз. Но это отнюдь не превращало мастера в штамповщика. В книге Елены Вагановой «Мурильо и его время» (1988) можно встретить ценное наблюдение о том, насколько виртуозно он разнообразит лица своих Мадонн в рамках одного и того же андалузского типа: «Нет ни одной Марии, которая походила бы на другую. Постоянно варьируются такие детали, незначительные для канона догмата, но принципиально важные для физиогномики, как глаза (их припухлость, открытость, величина разреза), лоб (чуть покатый или прямой), нос (длиннее, короче, разная форма крылье), рот (конфигурация и положение губ), подбородок, округлость щек. И возникает эффект присутствия многих лиц в одном».
#БартоломеМурильо #РелигиознаяСцена #Барокко
@pic_history
1655 г.
Бартоломе Эстебан Мурильо
Национальный музей Прадо, Мадрид.
«Мадонна с четками» (вариант названия «Мадонна с розарием»; rosarium – традиционное название католических четок) была написана Б.Э.Мурильо в 1650-х годах в Севилье, а в начале ХIX в. приобретена королем Карлом IV для коллекции дворца Эскориал в Мадриде. Ныне хранится в собрании музея Прадо.
В композиции и колорите «Мадонны с четками» много традиционного. С помощью света фигуры рельефно выделяются на тёмном фоне. В одеянии Мадонны используются только канонические для облачения Пресвятой Девы цвета – белый, синий и красный. Глубокие складки и заломы ткани выписаны в духе итальянского академизма, с которым испанцы были неплохо знакомы. И тем не менее, руку Мурильо в «Мадонне с четками» можно узнать почти безошибочно.
Так происходит благодаря открытому художником новому типажу. Проживший всю свою жизнь в столице Андалусии Севилье, Мурильо увековечил в картинах характерную красоту жительниц Южной Испании. Его черноглазые грациозные Мадонны имеют узнаваемый облик с их безупречными чертами и кротким взглядом. К нововведениям Мурильо принадлежит идея покрыть голову Мадонны прозрачной газовой вуалью и снабдить её четками.
Однако в преувеличенно идеальных образах Мадонн художник отдаёт дань не только религии, но и коммерции. Еще в начале XVII века король Филипп ІІІ провозгласил Пресвятую Деву патронессой Испании, а «непорочное зачатие» – защитой страны от внешних врагов и внутренних угроз. Многочисленные монастыри мгновенно отреагировали на этот, по сути, политический акт заказом картин соответствующего содержания. И Мурильо одним из первых стал разрабатывать «золотую жилу».
Стремление угодить усредненному вкусу заказчика выхолащивает внутреннюю напряжённость творчества. Некоторые из Мадонн Мурильо, с точки зрения искусствоведов, «поражают удивительной душевной аморфностью», а в самих картинах отмечается вялость формы и банальность колорита.
О «Мадонне с чётками» этого сказать нельзя. Она не «аморфна» - всего лишь наивно-серьезна. Это как нельзя лучше отражает народные представления о Пресвятой Деве, характерные для пресловутой испанской религиозности. Мадонна в сентиментальном сознании простых испанцев всегда идеальная красавица с нежным лицом и белыми ручками, а Младенец обязан быть миловидным, пухлым и кудрявым. Вот почему, какие бы претензии ни выдвигали ценители, с народной точки зрения, Мурильо всегда был и остается идеальным выразителем религиозного содержания.
Пресвятую Деву Мурильо писал бессчетное число раз. Но это отнюдь не превращало мастера в штамповщика. В книге Елены Вагановой «Мурильо и его время» (1988) можно встретить ценное наблюдение о том, насколько виртуозно он разнообразит лица своих Мадонн в рамках одного и того же андалузского типа: «Нет ни одной Марии, которая походила бы на другую. Постоянно варьируются такие детали, незначительные для канона догмата, но принципиально важные для физиогномики, как глаза (их припухлость, открытость, величина разреза), лоб (чуть покатый или прямой), нос (длиннее, короче, разная форма крылье), рот (конфигурация и положение губ), подбородок, округлость щек. И возникает эффект присутствия многих лиц в одном».
#БартоломеМурильо #РелигиознаяСцена #Барокко
@pic_history
Севилья, где прошла вся жизнь художника, была поистине городом контрастов, поражала роскошью и одновременно убожеством. Крупный порт, разделяющий с соседним Кадисом эксклюзивное право перераспределять золото из американских колоний, Севилья баснословно обогащала некоторых, но оставляла за бортом жизни гораздо больших. Частые неурожаи и нерациональная экономика приводили к появлению на улицах города колоссального числа нищих. Немощные и убогие, попрошайки и бродяги, а также разнокалиберные мошенники со своей особой субкультурой, определяли облик Севильи середины XVII ст. Одним из распространенных и необременительных видов заработка для этой категории людей было позирование художникам.
Мурильо часто писал детей городского «дна» с их простыми радостями. Но детская тема в живописи Испании отнюдь не была его открытием. И до Мурильо испанцы XVII века писали детей много и охотно. Однако из-за стечения обстоятельств именно детские портреты работы Мурильо еще при его жизни стали пользоваться грандиозным спросом во всей Европе. Известно, что английские, немецкие и французские матросы и купцы, причаливая к испанским берегам, охотились именно за «нищими детьми» Мурильо. Немало их попало в европейские музеи. «Маленький нищий», например, благополучно осел в Лувре.
Огромная популярность «Вшивого» уже в XIX в. объясняется, помимо чисто художественных аспектов, двумя факторами. Во-первых, потребностью общества в социально-гуманистическом искусстве. Во-вторых тем, что художники демократического направления видели в Мурильо своего рода школу мастерства. По данным луврских архивов, в одном только 1853-м году на копирование «Маленького нищего» записались 68 человек.
На глиняном полу темной каморки с низко прорубленным окном, привалившись к стене, сидит мальчик. По склоненному лицу скользят тени, отчего его выражение кажется плаксивым и сонным. Босые и грязные ноги оборвыша, раскинутые на замусоренном полу, и ветхая корзинка с высыпавшимися яблоками рождают ощущение крайней бесприютности. Мальчик пытается поймать насекомое в складках одежды, а у его ног валяются красные панцири недавно съеденных креветок.
Как и другие его современники-испанцы, Мурильо пережил свой период «тенебризма» - увлечения резкими контрастами света и тени в духе Караваджо. Это хорошо заметно в «Маленьком нищем», где используется приём выхватывания из темноты и эксплуатируется чисто караваджиевский натурализм. Неприятный жёлтый свет не даёт мальчику уединиться, беспощадно выталкивает навстречу зрителю наготу его ног и жалкие лохмотья. Все это позволяет Мурильо составить небольшое, но пронзительное повествование о сиротстве.
#БартоломеМурильо #Барокко
@pic_history
Мурильо часто писал детей городского «дна» с их простыми радостями. Но детская тема в живописи Испании отнюдь не была его открытием. И до Мурильо испанцы XVII века писали детей много и охотно. Однако из-за стечения обстоятельств именно детские портреты работы Мурильо еще при его жизни стали пользоваться грандиозным спросом во всей Европе. Известно, что английские, немецкие и французские матросы и купцы, причаливая к испанским берегам, охотились именно за «нищими детьми» Мурильо. Немало их попало в европейские музеи. «Маленький нищий», например, благополучно осел в Лувре.
Огромная популярность «Вшивого» уже в XIX в. объясняется, помимо чисто художественных аспектов, двумя факторами. Во-первых, потребностью общества в социально-гуманистическом искусстве. Во-вторых тем, что художники демократического направления видели в Мурильо своего рода школу мастерства. По данным луврских архивов, в одном только 1853-м году на копирование «Маленького нищего» записались 68 человек.
На глиняном полу темной каморки с низко прорубленным окном, привалившись к стене, сидит мальчик. По склоненному лицу скользят тени, отчего его выражение кажется плаксивым и сонным. Босые и грязные ноги оборвыша, раскинутые на замусоренном полу, и ветхая корзинка с высыпавшимися яблоками рождают ощущение крайней бесприютности. Мальчик пытается поймать насекомое в складках одежды, а у его ног валяются красные панцири недавно съеденных креветок.
Как и другие его современники-испанцы, Мурильо пережил свой период «тенебризма» - увлечения резкими контрастами света и тени в духе Караваджо. Это хорошо заметно в «Маленьком нищем», где используется приём выхватывания из темноты и эксплуатируется чисто караваджиевский натурализм. Неприятный жёлтый свет не даёт мальчику уединиться, беспощадно выталкивает навстречу зрителю наготу его ног и жалкие лохмотья. Все это позволяет Мурильо составить небольшое, но пронзительное повествование о сиротстве.
#БартоломеМурильо #Барокко
@pic_history
В основе эрмитажного «Благословения Иакова» лежит история из Книги Бытия о том, как перед смертью Исаак намеревался благословить своего старшего сына Исава, чтобы передать ему роль главы семьи. Однако Ревекка злоупотребляет слепотой умирающего мужа. Она подводит под благословение Иакова – младшего сына и своего любимца.
В более ранних картинах на сюжеты из Нового Завета Мурильо выработал собственную методику соединения библейских персонажей с современными бытовыми реалиями. Тот же метод используется им и при обращении к Ветхому Завету. Сосуды на переднем плане, голубятня и цветочные горшки на крыше дома, старый дощатый забор и обвалившаяся штукатурка, открывающая кирпичную кладку, – всё это позаимствовано из быта простых андалузцев, современников Мурильо.
Интересно, что «Благословение Иакова Исааком» – редчайший, почти исключительный случай использования пейзажа в творчестве Мурильо. Художник практически не писал пейзажей. Даже безмерно любимая им Севилья никак не отражена в творчестве Мурильо, в отличие, например, от того же Эль Греко, запечатлевшего архитектурный и пейзажный облик родного Толедо.
В «Благословении Иакова» пейзаж прекрасен и очень тонко исполнен во фламандском духе, но автономен от основной сцены. Торец дома разделяет картину на три части, каждая из которых могла бы стать полноценным самостоятельным произведением в разных жанрах. Справа – предгрозовой пейзаж, в центре – натюрморт с корзиной и кувшином на фоне стены и, наконец, справа, жанровая или историческая композиция, давшая картине название.
#БартоломеМурильо #Барокко #РелигиознаяСцена
@pic_history
В более ранних картинах на сюжеты из Нового Завета Мурильо выработал собственную методику соединения библейских персонажей с современными бытовыми реалиями. Тот же метод используется им и при обращении к Ветхому Завету. Сосуды на переднем плане, голубятня и цветочные горшки на крыше дома, старый дощатый забор и обвалившаяся штукатурка, открывающая кирпичную кладку, – всё это позаимствовано из быта простых андалузцев, современников Мурильо.
Интересно, что «Благословение Иакова Исааком» – редчайший, почти исключительный случай использования пейзажа в творчестве Мурильо. Художник практически не писал пейзажей. Даже безмерно любимая им Севилья никак не отражена в творчестве Мурильо, в отличие, например, от того же Эль Греко, запечатлевшего архитектурный и пейзажный облик родного Толедо.
В «Благословении Иакова» пейзаж прекрасен и очень тонко исполнен во фламандском духе, но автономен от основной сцены. Торец дома разделяет картину на три части, каждая из которых могла бы стать полноценным самостоятельным произведением в разных жанрах. Справа – предгрозовой пейзаж, в центре – натюрморт с корзиной и кувшином на фоне стены и, наконец, справа, жанровая или историческая композиция, давшая картине название.
#БартоломеМурильо #Барокко #РелигиознаяСцена
@pic_history