"Березовая роща"
1879 г.
Архип Иванович Куинджи
Государственная Третьяковская галерея.

В 1880 году Архип Куинджи официально вышел из состава Общества передвижников. Разрыв этот сказался на нем самым благотворным образом – именно в начале 80-х художник написал картины, сделавшие его по-настоящему знаменитым. Освободившись от гнета какой-либо идеологии, он вернулся к тому, с чего начинал: ярким радостным краскам, солнечному свету, восторженному преклонению перед красотой природы - всему, что считалось у передвижников едва ли не дурным тоном. Он по-прежнему оставался ярым приверженцем реализма. Но реализм этот был уже иного толка. Публицист Алексей Суворин писал: «Пусть ультрареальные критики утверждают, что художник обязан писать то, что у всех и всегда перед глазами, что каждого влечет во мрак, туман, в грусть, в слякоть, в болото. Это - петербургский, деланный реализм, выросший в кабинете, среди политических передряг, недоразумений, вражды, ненависти... Но действительно художественная натура, но богато одаренный талант пойдет своим путем... Так поступил Куинджи».

В 1881-м Архип Куинджи представил публике написанную двумя годами ранее «Березовую рощу». Это снова была моновыставка, Куинджи вновь использовал искусственное освещение – он явно рассчитывал повторить невероятный успех своей «Лунной ночи на Днепре». Полноценной сенсации на этот раз не вышло: «грамотный Петербург» не толкался в километровых очередях, поэты не посвящали «Роще» пронзительных строк, а музыканты не пытались переложить ее на нотный стан. По мнению некоторых биографов, именно поэтому разочарованный Куинджи вскоре после «Рощи» исчез и не выставлял своих новых работ почти 20 лет.

Впрочем, в профессиональных кругах полотно произвело настоящий фурор.

Резкая, почти «стереоскопическая» контрастность и невесомая пляска солнца на полыхающих стволах, филигранная работа со светом и тенью и разлитая в воздухе почти былинная поэзия – Куинджи-реалист встречался здесь с Куинджи-импрессионистом. И явно проигрывал бой.

«У нас, правда, не образовалась школа импрессионизма, теоретические воззрения этой школы не только не возникли сами собой, но даже не забрели случайно из Франции, – писал арт-критик Владимр Чуйко. – А между тем у нас-то именно и явился художник, который сразу, инстинктивно и почти в совершенстве осуществил все мечтания импрессионистов».

«Березовая роща» стала очередной жанровой вехой и спровоцировала лавину подражаний – в том числе, в среде признанных состоявшихся мастеров. К примеру, еще один видный «солнцепоклонник» - Владимир Орловский – жаловался Репину, что испытывает нешуточные душевные муки, пытаясь раскрыть «тайну куинджевских красок». Разговоры о «Березовой роще» еще долго не смолкали после того, как Куинджи «сошел со сцены». А определеннее других высказался Иван Иванович Шишкин, который со свойственным ему красноречием резюмировал: «Это - не картина, а с нее картину можно писать».

#АрхипКуинджи #Пейзаж

@pic_history

Архип Куинджи был феноменально успешен уже при жизни. Публика выстраивалась в очереди на его выставку – хотя там была представлена всего одна картина, «Лунная ночь на Днепре», за которую великий князь Константин Константинович выложил баснословные 5 000 рублей (а потом Куинджи сделал 5 авторских повторений этого полотна – и одну из копий продал коллекционеру Дмитрию Боткину тоже за 5 000!).

У этой медали была другая сторона – Куинджи сильно критиковали. Список претензий к нему перечисляет Александр Бенуа: «...наклонность к дешевому эффекту, к театральным приемам, его потворство грубым вкусам толпы. Ведь лучшие русские люди уверовали тогда, что Куинджи - гений, каких не было в истории искусства. Никому не приходило в голову, что он, в сущности, довольно слабый отголосок французского импрессионистского течения».

Претензии звучат так, будто алчный Куинджи писал свои до невозможности эффектные - тут не поспоришь - пейзажи только потому, что это гарантировало ему восторг наивных зрителей и щедрые гонорары. А вовсе не потому, что соревнование с природой, попытки воспроизвести на холсте её спецэффекты (лунный свет, радугу, туман, зной) по-настоящему занимали художника.

Этот крошечный этюд «После дождя» (18х11 см, меньше тетрадного листа) доказывает обратное: спецэффекты интересовали Куинджи даже тогда, когда его не интересовали восторги публики.

Чернильное небо и яркая зелёная трава, освещённая уже пробивающимся сквозь тучи солнцем, написаны в годы затворничества. Последние 20 лет жизни художник писал картины, но, за редчайшими исключениями, не принимал гостей в мастерской и не устраивал выставок. При этом он не бедствовал. Куинджи был одарён и как бизнесмен – имел в своём распоряжении три доходных дома и достаточно средств для того, чтобы снискать успех ещё и в качестве щедрого благотворителя. Только Обществу художников имени А. И. Куинджи перед смертью он пожертвовал 421 800 рублей и 228 десятин земли на Южном берегу Крыма.

И вот этот Куинджи, которому уже не надо никого впечатлять, охотится за ливнем, чтобы зафиксировать на кусочке картона особый свет, который возникает на мгновенья после дождя. Продолжает интересоваться научными открытиями, которые помогли бы ему превращать краски в свет на картинах: источниками информации для Куинджи были его друзья – химик Менделеев и физик Петрушевский. И передаёт свои знания и опыт ученикам – за что от процитированного выше Бенуа заслуживает уже похвалу: «Он открыл им душу и глаза, вдруг сорвал с действительности скучный, мертвящий саван академической схоластики и показал им ее в полной ее наготе и прелести».

«Все тонкие эстеты упрекали Куинджи в бестактности: брать такие резкие моменты природы, от которых больно глазам. Но никто не думал о своих глазах — смотрели не сморгнув: не оторвать, бывало», - писал Илья Репин. Прошло больше ста лет, но ничего не изменилось. Природные спецэффекты по-прежнему интересуют и публику - в 2019-м выставка Куинджи снова собирала очереди. И художников, которые теперь имеют возможность оперировать не только красками. В 2004-м Олафур Элиассон соорудил в галерее Тейт инсталляцию The Weather Project из искусственных солнца и тумана - окажись внутри неё Архип Куинджи, наверняка смотрел бы не сморгнув.

#АрхипКуинджи #Пейзаж

@pic_history

В 1881-м Архип Куинджи представил публике написанную двумя годами ранее «Березовую рощу». Это снова была моновыставка, Куинджи вновь использовал искусственное освещение – он явно рассчитывал повторить невероятный успех своей «Лунной ночи на Днепре». Полноценной сенсации на этот раз не вышло: «грамотный Петербург» не толкался в километровых очередях, поэты не посвящали «Роще» пронзительных строк, а музыканты не пытались переложить ее на нотный стан. По мнению некоторых биографов, именно поэтому разочарованный Куинджи вскоре после «Рощи» исчез и не выставлял своих новых работ почти 20 лет.

Впрочем, в профессиональных кругах полотно произвело настоящий фурор.

Резкая, почти «стереоскопическая» контрастность и невесомая пляска солнца на полыхающих стволах, филигранная работа со светом и тенью и разлитая в воздухе почти былинная поэзия – Куинджи-реалист встречался здесь с Куинджи-импрессионистом. И явно проигрывал бой.

«У нас, правда, не образовалась школа импрессионизма, теоретические воззрения этой школы не только не возникли сами собой, но даже не забрели случайно из Франции, – писал арт-критик Владимр Чуйко. – А между тем у нас-то именно и явился художник, который сразу, инстинктивно и почти в совершенстве осуществил все мечтания импрессионистов».

«Березовая роща» стала очередной жанровой вехой и спровоцировала лавину подражаний – в том числе, в среде признанных состоявшихся мастеров. К примеру, еще один видный «солнцепоклонник» - Владимир Орловский – жаловался Репину, что испытывает нешуточные душевные муки, пытаясь раскрыть «тайну куинджевских красок». Разговоры о «Березовой роще» еще долго не смолкали после того, как Куинджи «сошел со сцены». А определеннее других высказался Иван Иванович Шишкин, который со свойственным ему красноречием резюмировал: «Это - не картина, а с нее картину можно писать».

@pic_history

#АрхипКуинджи #Пейзаж