"Синие глаза"
1934 г.
Анри Матисс
Балтиморский художественный музей.
Синие глаза русской эмигрантки Лидии Делекторской совершенно не встревожили мадам Матисс, когда она впервые увидела новую помощницу мужа. Это не смуглые одалиски, столь любимые Матиссом и стоившие стольких нервов Амели. Мадам Матисс даже пригласила Лидию быть ее полусиделкой-полкомпаньонкой и искренне жаловалась ей на мужа. Лидии было 22 года, Матиссу – на 40 лет больше.
Однажды он увидел Лидию совсем по-другому – не просто его расторопная помощница, не просто сиделка жены. Женщина, которую ему немедленно захотелось писать. «Не двигайтесь!» – и пошел за альбомом и карандашом. Он писал ее все время, мог разбудить среди ночи и потребовать позировать, не отходил от нее ни на мгновение. Мадам Матисс это не устраивало. Она озвучила условие: прогнать Лидию. Поставленный перед выбором «или – или», Матисс выбрал семью. Он написал чрезвычайно корректное рекомендательное письмо, в котором заверял будущих работодателей Лидии, что она проявила себя дисциплинированной, старательной, способной…
И очень быстро обнаружил, что ему без Лидии больше не пишется. Он готов был отказаться от поздней своей любви, но отказаться от живописи – нет. Матисс просит ее вернуться. И тогда уходит Амели. В 1940 году они развелись официально, но на Лидии он не женился. Просто до конца его дней она была рядом. Он берег её от молвы, в единственной одобренной им при жизни монографии, написанной Робером Эсколье, Лидия Делекторская упоминается как «отличный секретарь». Но рисунки, картины выдавали всё, о чем он молчал, – такой нежности во всей его счастливой, радостной живописи раньше не встречалось.
«Я создаю не женщину, я создаю картину», здесь Матисс пишет именно Лидию и свое отношение к ней. Необычайной теплотой и нежностью наполнено это полотно. Пожалуй, единственная, кого Матисс изображал с подобной интонацией – его спящая дочь Маргарита.
Здесь дистанция между художником и моделью, и, как следствие, между моделью и зрителем минимальна. В мягких, расслабленных руках, глубоких синих глазах, простом полосатом платье передано ощущение чего-то близкого и родного.
Матисс писал Лидию до конца своих дней. Русские музеи обязаны именно Лидии Делекторской богатыми собраниями полотен Матисса. Всё, что художник ей подарил, и даже то, что она на выплаченное им же жалованье приобретала у него, Лидия после смерти Матисса передала в дар русским музеям.
#АнриМатисс #Экспрессионизм
1934 г.
Анри Матисс
Балтиморский художественный музей.
Синие глаза русской эмигрантки Лидии Делекторской совершенно не встревожили мадам Матисс, когда она впервые увидела новую помощницу мужа. Это не смуглые одалиски, столь любимые Матиссом и стоившие стольких нервов Амели. Мадам Матисс даже пригласила Лидию быть ее полусиделкой-полкомпаньонкой и искренне жаловалась ей на мужа. Лидии было 22 года, Матиссу – на 40 лет больше.
Однажды он увидел Лидию совсем по-другому – не просто его расторопная помощница, не просто сиделка жены. Женщина, которую ему немедленно захотелось писать. «Не двигайтесь!» – и пошел за альбомом и карандашом. Он писал ее все время, мог разбудить среди ночи и потребовать позировать, не отходил от нее ни на мгновение. Мадам Матисс это не устраивало. Она озвучила условие: прогнать Лидию. Поставленный перед выбором «или – или», Матисс выбрал семью. Он написал чрезвычайно корректное рекомендательное письмо, в котором заверял будущих работодателей Лидии, что она проявила себя дисциплинированной, старательной, способной…
И очень быстро обнаружил, что ему без Лидии больше не пишется. Он готов был отказаться от поздней своей любви, но отказаться от живописи – нет. Матисс просит ее вернуться. И тогда уходит Амели. В 1940 году они развелись официально, но на Лидии он не женился. Просто до конца его дней она была рядом. Он берег её от молвы, в единственной одобренной им при жизни монографии, написанной Робером Эсколье, Лидия Делекторская упоминается как «отличный секретарь». Но рисунки, картины выдавали всё, о чем он молчал, – такой нежности во всей его счастливой, радостной живописи раньше не встречалось.
«Я создаю не женщину, я создаю картину», здесь Матисс пишет именно Лидию и свое отношение к ней. Необычайной теплотой и нежностью наполнено это полотно. Пожалуй, единственная, кого Матисс изображал с подобной интонацией – его спящая дочь Маргарита.
Здесь дистанция между художником и моделью, и, как следствие, между моделью и зрителем минимальна. В мягких, расслабленных руках, глубоких синих глазах, простом полосатом платье передано ощущение чего-то близкого и родного.
Матисс писал Лидию до конца своих дней. Русские музеи обязаны именно Лидии Делекторской богатыми собраниями полотен Матисса. Всё, что художник ей подарил, и даже то, что она на выплаченное им же жалованье приобретала у него, Лидия после смерти Матисса передала в дар русским музеям.
#АнриМатисс #Экспрессионизм
👍15
"Интерьер с футляром от скрипки"
1919 г.
Анри Матисс
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).
«Интерьер с футляром от скрипки» написан в Ницце. Юг Франции для многих художников оказывался целительным, Матисс – не исключение. Мотив окна – один из любимых у Матисса, причем его окно всегда открыто во внешний мир. Будь то окно, выходящее в сад, окно в пустом номере или даже окно с закрытыми ставнями – все равно Матисс найдет возможность открыть хотя бы небольшую форточку!
«Оконные» сюжеты наполнены светом и умиротворением, они радостные и успокаивающие, дышащие свежестью озаренного солнцем то ли моря, то ли сада, то ли проникающего в окно неба. Друг-враг-соперник Матисса Пабло Пикассо говорил, что «в утробе у Матисса солнце». Написанные в Ницце картины это вполне подтверждают.
Высокое окно, расширяющее пространство, лазурь неба, уплотняющаяся по линии перехода в море, совпадающий с небом и морем оттенок раскрытого футляра, из которого, вероятно, только вынули скрипку. Белоснежные, кажется, колышущиеся от морского свежего ветра, занавески и завораживающие взгляд солнечные лучи, падающие на пол сквозь узорные балюстрады огораживающего балкон бортика. Здесь всё дышит свежестью и радостью! Наследие поездок в Марокко – восточные арабески покрывают стены. На этой картине заметно виртуозное владение Матисса черным цветом, столь пугавшим импрессионистов. «Когда я не знал, какой цвет класть, я брал черный. Черный – это мощь», – заявлял Матисс. Впрочем, из-под его кисти черный – это всё, что ему будет угодно, в данном случае – тонкость, изящество и невесомость. Сам Матисс говорил, что у него нет теории, он накладывает краски, «пока это не станет хорошо», и всё, чего он хочет – это чтобы усталый человек, глядя на его картины, познал покой и радость. И, пожалуй, его окна открыты именно в эти состояния.
Из знаменитых предшественников на Матисса существенное влияние оказал Делакруа, которому иногда удавалось, кажется, «приоткрыть окно» в свет, цвет и сияние. Окно, которое окончательно распахнет Анри Матисс.
В Ницце Матисс познакомился с Ренуаром, которому очень приглянулись «оконные» картины. После встречи Ренуар, смеясь, просунул воображаемую кисть под колено и признался: «Я думал, что этот парень работает вот так… Это неправда… Он много трудится!..»
#АнриМатисс #Фовизм
@pic_history
1919 г.
Анри Матисс
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).
«Интерьер с футляром от скрипки» написан в Ницце. Юг Франции для многих художников оказывался целительным, Матисс – не исключение. Мотив окна – один из любимых у Матисса, причем его окно всегда открыто во внешний мир. Будь то окно, выходящее в сад, окно в пустом номере или даже окно с закрытыми ставнями – все равно Матисс найдет возможность открыть хотя бы небольшую форточку!
«Оконные» сюжеты наполнены светом и умиротворением, они радостные и успокаивающие, дышащие свежестью озаренного солнцем то ли моря, то ли сада, то ли проникающего в окно неба. Друг-враг-соперник Матисса Пабло Пикассо говорил, что «в утробе у Матисса солнце». Написанные в Ницце картины это вполне подтверждают.
Высокое окно, расширяющее пространство, лазурь неба, уплотняющаяся по линии перехода в море, совпадающий с небом и морем оттенок раскрытого футляра, из которого, вероятно, только вынули скрипку. Белоснежные, кажется, колышущиеся от морского свежего ветра, занавески и завораживающие взгляд солнечные лучи, падающие на пол сквозь узорные балюстрады огораживающего балкон бортика. Здесь всё дышит свежестью и радостью! Наследие поездок в Марокко – восточные арабески покрывают стены. На этой картине заметно виртуозное владение Матисса черным цветом, столь пугавшим импрессионистов. «Когда я не знал, какой цвет класть, я брал черный. Черный – это мощь», – заявлял Матисс. Впрочем, из-под его кисти черный – это всё, что ему будет угодно, в данном случае – тонкость, изящество и невесомость. Сам Матисс говорил, что у него нет теории, он накладывает краски, «пока это не станет хорошо», и всё, чего он хочет – это чтобы усталый человек, глядя на его картины, познал покой и радость. И, пожалуй, его окна открыты именно в эти состояния.
Из знаменитых предшественников на Матисса существенное влияние оказал Делакруа, которому иногда удавалось, кажется, «приоткрыть окно» в свет, цвет и сияние. Окно, которое окончательно распахнет Анри Матисс.
В Ницце Матисс познакомился с Ренуаром, которому очень приглянулись «оконные» картины. После встречи Ренуар, смеясь, просунул воображаемую кисть под колено и признался: «Я думал, что этот парень работает вот так… Это неправда… Он много трудится!..»
#АнриМатисс #Фовизм
@pic_history