"Автопортрет в зеленом Бугатти"
1929 г.
Тамара Лемпицка
Частная коллекция, Швейцария.
Нескромное обаяние Бугатти
Легенда гласит, что редактор самого влиятельного модного журнала Германии была сражена наповал видом богемной деятельницы искусства, выходившей из своего автомобиля перед роскошной гостиницей в Монте-Карло. Элегантная, независимая и эмансипированная, она выглядела идеальной ролевой моделью для продвинутых читательниц журнала «Die Dame», поэтому редактор тут же заказала Лемпицкой ее автопортрет для обложки следующего номера издания.
Ничтоже сумняшеся легким движением руки Тамара превратила свой маленький желтый «Рено» в сверкающий хромированный «Бугатти», справедливо рассудив, что он будет куда лучше оттенять ее аристократический лоск. Она не учла лишь одну маленькую деталь: до 1963 года автомобили этой марки выпускались с правосторонним расположением руля. Впрочем, это не помешало «Автопортрету в зеленом Бугатти» с обложки популярного журнала наделать много шума и получить титул «гимн современной женщине».
Еще одна любопытная деталь: годом ранее популярный французский еженедельник «Vu» поместил на обложку работу фотохудожника Андре Кертеса, запечатлевшую юную барышню за рулем спорткара. Модель демонстрировала тотал лук от Hermès: спортивный ансамбль, перчатки и кожаный шлем – точно такие, как на автопортрете Тамары Лемпицкой. Очевидно, именно эта фотография известного мастера и была источником вдохновения при написании картины.
В этом была вся Тамара: ничто не могло остановить ее на пути к успеху – ни откровенные насмешки окружающих, ни сплетни о ее романах, делавшие ей больше паблисити, чем собственно художественные таланты, ни уж тем паче обвинения в плагиате.
#ТамараЛемпицка #Портрет #Артдеко
1929 г.
Тамара Лемпицка
Частная коллекция, Швейцария.
Нескромное обаяние Бугатти
Легенда гласит, что редактор самого влиятельного модного журнала Германии была сражена наповал видом богемной деятельницы искусства, выходившей из своего автомобиля перед роскошной гостиницей в Монте-Карло. Элегантная, независимая и эмансипированная, она выглядела идеальной ролевой моделью для продвинутых читательниц журнала «Die Dame», поэтому редактор тут же заказала Лемпицкой ее автопортрет для обложки следующего номера издания.
Ничтоже сумняшеся легким движением руки Тамара превратила свой маленький желтый «Рено» в сверкающий хромированный «Бугатти», справедливо рассудив, что он будет куда лучше оттенять ее аристократический лоск. Она не учла лишь одну маленькую деталь: до 1963 года автомобили этой марки выпускались с правосторонним расположением руля. Впрочем, это не помешало «Автопортрету в зеленом Бугатти» с обложки популярного журнала наделать много шума и получить титул «гимн современной женщине».
Еще одна любопытная деталь: годом ранее популярный французский еженедельник «Vu» поместил на обложку работу фотохудожника Андре Кертеса, запечатлевшую юную барышню за рулем спорткара. Модель демонстрировала тотал лук от Hermès: спортивный ансамбль, перчатки и кожаный шлем – точно такие, как на автопортрете Тамары Лемпицкой. Очевидно, именно эта фотография известного мастера и была источником вдохновения при написании картины.
В этом была вся Тамара: ничто не могло остановить ее на пути к успеху – ни откровенные насмешки окружающих, ни сплетни о ее романах, делавшие ей больше паблисити, чем собственно художественные таланты, ни уж тем паче обвинения в плагиате.
#ТамараЛемпицка #Портрет #Артдеко
"Балетная уборная. Снежинки"
1923 г.
Зинаида Евгеньевна Серебрякова
Государственный Русский музей.
«Снежинки» – одна из написанных Серебряковой в Мариинском театре картин «из жизни балетной уборной». В свою парижскую поездку в 1905 году Зинаида Серебрякова была совершенно очарована балеринами Дега. Ее собственную балетную серию можно считать диалогом с прославленным живописцем. Ключевое отличие: балерины Дега безличны, они – ощущение, проявление танца в женском теле; балерины Серебряковой отнюдь не абстрактны, это реальные девочки или девушки с разными характерами, имеющие ввиду предполагаемого зрителя, немного кокетничающие перед ним.
На картине «Снежинки» девушка слева лукаво посматривает в сторону зрителя. И, кстати, кажется приветом художницы самой себе из былых счастливых времен: те же слегка раскосые глаза, изогнутые брови, застенчивая озорная улыбка. Эта балерина похожа на саму художницу в юности.
Чувственность у Серебряковой – особый сплав невинности и прельстительности. Именно так воспринимаются все эти изгибы, случайная обнаженность, завязывание пуантов на изящных ножках. Впору вспоминать пушкинских красавиц «и ножки их» (Пушкина Серебрякова обожала). Этот удивительный сплав женского и детского, слияние чувственности и невинности свойственны и ее ню, в том числе, знаменитой «Купальщице».
Примечательно, что ни на одной из балетных работ или эскизов нет сцен самого спектакля. Художницу интересует процесс подготовки и предвкушение, владеющее девочками в гримерной, некое ожидание чуда. В этом Серебрякова схожа с Дега, который тоже не писал танцовщиц во время выступления. Но настроение картин совершенно разное, у Серебряковой оно гораздо светлее и радостнее (хотя жизнь художницы в это время не изобиловала радостями). Атмосфера балета у нее – это атмосфера праздника, легкости, бесшабашности, вдохновения, полета и застенчивого кокетства.
#ЗинаидаСеребрякова #Артдеко
1923 г.
Зинаида Евгеньевна Серебрякова
Государственный Русский музей.
«Снежинки» – одна из написанных Серебряковой в Мариинском театре картин «из жизни балетной уборной». В свою парижскую поездку в 1905 году Зинаида Серебрякова была совершенно очарована балеринами Дега. Ее собственную балетную серию можно считать диалогом с прославленным живописцем. Ключевое отличие: балерины Дега безличны, они – ощущение, проявление танца в женском теле; балерины Серебряковой отнюдь не абстрактны, это реальные девочки или девушки с разными характерами, имеющие ввиду предполагаемого зрителя, немного кокетничающие перед ним.
На картине «Снежинки» девушка слева лукаво посматривает в сторону зрителя. И, кстати, кажется приветом художницы самой себе из былых счастливых времен: те же слегка раскосые глаза, изогнутые брови, застенчивая озорная улыбка. Эта балерина похожа на саму художницу в юности.
Чувственность у Серебряковой – особый сплав невинности и прельстительности. Именно так воспринимаются все эти изгибы, случайная обнаженность, завязывание пуантов на изящных ножках. Впору вспоминать пушкинских красавиц «и ножки их» (Пушкина Серебрякова обожала). Этот удивительный сплав женского и детского, слияние чувственности и невинности свойственны и ее ню, в том числе, знаменитой «Купальщице».
Примечательно, что ни на одной из балетных работ или эскизов нет сцен самого спектакля. Художницу интересует процесс подготовки и предвкушение, владеющее девочками в гримерной, некое ожидание чуда. В этом Серебрякова схожа с Дега, который тоже не писал танцовщиц во время выступления. Но настроение картин совершенно разное, у Серебряковой оно гораздо светлее и радостнее (хотя жизнь художницы в это время не изобиловала радостями). Атмосфера балета у нее – это атмосфера праздника, легкости, бесшабашности, вдохновения, полета и застенчивого кокетства.
#ЗинаидаСеребрякова #Артдеко
В каком случае перед нами может оказаться женщина с рыбой? Когда она – торговка, жена рыбака, в крайнем случае повар. Но не таков стиль ар-деко! Дама на картине производит впечатление неги и роскоши, а рыба кажется эксклюзивным аксессуаром и тоже «ведет себя достойно». Уж разумеется, никакого запаха и чешуи от неё не будет.
Аристократическая шляпа, благородные черты лица, слегка надменное выражение, королевская осанка, томная поза и стройный силуэт – вот какова «Женщина с рыбой» работы поздней Экстер. Руки женщины тоже отнюдь не выглядят натруженными, а в качестве мантии, достойной укутать её, выступает тень, словно наброшенная на холёное, округлое плечо.
Александра Экстер представила «парадный» вариант женщины с рыбой, именно в таких образах аристократка в парижской гостиной могла размышлять о том, что вот бы всё бросить – ах, эти постылые разговоры, пустые визиты, надоевшие приёмы и светская болтовня! – и удалиться в Бретань, где выйти замуж за простого рыбака. Какая, право, прелесть в этой простоте и безыскусности! Сладостные мечты потенциальной утомлённой светской суетой аристократки так приятны, что в картине нет ни малейшего намёка на расхождения их с реальностью. Пусть расходятся вне холста!
Портрет наполнен ощущением праздности. Присущие ар-деко обтекаемые линии и отголоски кубизма с привкусом шика позволили изобразить женщину изнеженной, расслабленной. Игра света и тени и наложение цветовых плоскостей – и те следуют велениям изящества и образуют изысканные изгибы. Повтор их задает ритм изображению – изгиб талии перекликается с тенью, а в перпендикулярной плоскости им подыгрывают линии горизонта и шляпки.
Даже любимые цвета Александры Экстер – синий, зеленый, солнечный – не устраивают здесь стихийного буйства, а соответствуют «дресс-коду»: изящно, легко, расслабленно, безо всякого напряжения. Может, и правда, в Бретань и замуж за рыбака?..
@pic_history
#АлександраЭкстер #Портрет #Артдеко
Аристократическая шляпа, благородные черты лица, слегка надменное выражение, королевская осанка, томная поза и стройный силуэт – вот какова «Женщина с рыбой» работы поздней Экстер. Руки женщины тоже отнюдь не выглядят натруженными, а в качестве мантии, достойной укутать её, выступает тень, словно наброшенная на холёное, округлое плечо.
Александра Экстер представила «парадный» вариант женщины с рыбой, именно в таких образах аристократка в парижской гостиной могла размышлять о том, что вот бы всё бросить – ах, эти постылые разговоры, пустые визиты, надоевшие приёмы и светская болтовня! – и удалиться в Бретань, где выйти замуж за простого рыбака. Какая, право, прелесть в этой простоте и безыскусности! Сладостные мечты потенциальной утомлённой светской суетой аристократки так приятны, что в картине нет ни малейшего намёка на расхождения их с реальностью. Пусть расходятся вне холста!
Портрет наполнен ощущением праздности. Присущие ар-деко обтекаемые линии и отголоски кубизма с привкусом шика позволили изобразить женщину изнеженной, расслабленной. Игра света и тени и наложение цветовых плоскостей – и те следуют велениям изящества и образуют изысканные изгибы. Повтор их задает ритм изображению – изгиб талии перекликается с тенью, а в перпендикулярной плоскости им подыгрывают линии горизонта и шляпки.
Даже любимые цвета Александры Экстер – синий, зеленый, солнечный – не устраивают здесь стихийного буйства, а соответствуют «дресс-коду»: изящно, легко, расслабленно, безо всякого напряжения. Может, и правда, в Бретань и замуж за рыбака?..
@pic_history
#АлександраЭкстер #Портрет #Артдеко
Эта картина напоминает о предшественнице Тамары Лемпицки, чью судьбу и творчество она могла хорошо знать и ценить. Артемизия Джентилески (1593 – 1653) была первой женщиной в истории европейского искусства, которая добилась успеха, несмотря на случай изнасилования и частые унижения со стороны мужчин-современников. Предполагается, что герцог Козимо II Тосканский заказал портрет, на котором Джентилески изобразила себя в синем платье играющей на лютне. Этот инструмент часто фигурирует в живописи Возрождения и барокко, но в мужских руках.
Лемпицка не стала писать автопортрет с мандолиной, похожей на лютню. Вместо этого она выбрала натурщицей свою ближайшую подругу, наперсницу и любовницу Иру Перро, которая также была замужем. Большие карие глаза, тонкий овал лица и чётко очерченные губы этой женщины часто появляются на картинах Лемпицки, написанных с 1922-го по 1932 год.
Художница изобразила свою подругу в двух версиях откровенной «Розовой сорочки», нежной, чувственной кормящей матерью в «Материнстве» и вновь томной и соблазнительной в «Выздоровлении». Перро стала героиней одного из самых впечатляющих, тщательно выполненных и знаменитых крупных портретов Лемпицки – «Портрета Иры П.», созданного в 1930 году. Однако несколько лет спустя художница и её подруга разошлись – и больше никогда не встречались.
С конца 1920-х Лемпицка работала в своём полностью сформировавшемся фирменном стиле, все аспекты которого воплощены в «Женщине с мандолиной». Это сочетание элементов французского кубизма, пуризма и неоклассицизма, а также её собственных исследований работ мастеров Ренессанса в Италии и понимания современных реалистических тенденций в Германии. Помимо этого она вдохновлялась работами Жана Огюста Доминика Энгра, иконы французского классицизма XIX века, которые служили отправной точкой и для Пабло Пикассо в начале 1920-х годов.
Картины Лемпицки были агрессивно модерновыми, но, в отличие от немецких реалистов и сторонников новой вещественности, она всегда идеализировала своих героев. Привлекательность её работ для представителей социальных элит того времени – традиционной аристократии и разрастающейся прослойки нуворишей – во многом была связана с их самодовольством и страстной чувственностью. Холодное и урбанизированное видение физической красоты Тамары Лемпицки символизировало целеустремлённую уверенность в себе, личные возможности и успех. Прямое выражение женской сексуальности – чувственной, страстной, но всё же в пределах приемлемого вкуса – более того, написанное женщиной, ещё больше повысило престиж её картин.
Начав работу над «Женщиной с манолиной» в середине 1929 года, Лемпицка почти закончила её перед своим первым визитом в Америку в начале октября. Через девять дней после её приезда в Нью-Йорк фондовый рынок рухнул, и художница потеряла крупную сумму, которую положила в банк. Потери восполнились, благодаря заказам от состоятельных американцев. Деловая хватка помогла ей приземлиться на ноги в ситуации, которая сломила бы или даже уничтожила многих других художников.
Вернувшись в Париж в начале 1930 года, Лемпицка в первую очередь закончила «Женщину с мандолиной». Она решила выставить эту картину на Салоне Независимых вместе со знойным портретом Наны де Эрреры. Вдоль верхнего края холста, за головой Иры Перро, художница изобразила небоскребы Манхэттена, мастерски объединив элементы фигуративной живописи, натюрморта, классической драпировки и современной городской архитектуры в последовательно стилизованную композицию, словно отлитую из полированной стали. Её концепция охватывает века – от эпохи Возрождения до футуристического дизайна.
@pic_history
#ТамараЛемпицка #Портрет #Артдеко
Лемпицка не стала писать автопортрет с мандолиной, похожей на лютню. Вместо этого она выбрала натурщицей свою ближайшую подругу, наперсницу и любовницу Иру Перро, которая также была замужем. Большие карие глаза, тонкий овал лица и чётко очерченные губы этой женщины часто появляются на картинах Лемпицки, написанных с 1922-го по 1932 год.
Художница изобразила свою подругу в двух версиях откровенной «Розовой сорочки», нежной, чувственной кормящей матерью в «Материнстве» и вновь томной и соблазнительной в «Выздоровлении». Перро стала героиней одного из самых впечатляющих, тщательно выполненных и знаменитых крупных портретов Лемпицки – «Портрета Иры П.», созданного в 1930 году. Однако несколько лет спустя художница и её подруга разошлись – и больше никогда не встречались.
С конца 1920-х Лемпицка работала в своём полностью сформировавшемся фирменном стиле, все аспекты которого воплощены в «Женщине с мандолиной». Это сочетание элементов французского кубизма, пуризма и неоклассицизма, а также её собственных исследований работ мастеров Ренессанса в Италии и понимания современных реалистических тенденций в Германии. Помимо этого она вдохновлялась работами Жана Огюста Доминика Энгра, иконы французского классицизма XIX века, которые служили отправной точкой и для Пабло Пикассо в начале 1920-х годов.
Картины Лемпицки были агрессивно модерновыми, но, в отличие от немецких реалистов и сторонников новой вещественности, она всегда идеализировала своих героев. Привлекательность её работ для представителей социальных элит того времени – традиционной аристократии и разрастающейся прослойки нуворишей – во многом была связана с их самодовольством и страстной чувственностью. Холодное и урбанизированное видение физической красоты Тамары Лемпицки символизировало целеустремлённую уверенность в себе, личные возможности и успех. Прямое выражение женской сексуальности – чувственной, страстной, но всё же в пределах приемлемого вкуса – более того, написанное женщиной, ещё больше повысило престиж её картин.
Начав работу над «Женщиной с манолиной» в середине 1929 года, Лемпицка почти закончила её перед своим первым визитом в Америку в начале октября. Через девять дней после её приезда в Нью-Йорк фондовый рынок рухнул, и художница потеряла крупную сумму, которую положила в банк. Потери восполнились, благодаря заказам от состоятельных американцев. Деловая хватка помогла ей приземлиться на ноги в ситуации, которая сломила бы или даже уничтожила многих других художников.
Вернувшись в Париж в начале 1930 года, Лемпицка в первую очередь закончила «Женщину с мандолиной». Она решила выставить эту картину на Салоне Независимых вместе со знойным портретом Наны де Эрреры. Вдоль верхнего края холста, за головой Иры Перро, художница изобразила небоскребы Манхэттена, мастерски объединив элементы фигуративной живописи, натюрморта, классической драпировки и современной городской архитектуры в последовательно стилизованную композицию, словно отлитую из полированной стали. Её концепция охватывает века – от эпохи Возрождения до футуристического дизайна.
@pic_history
#ТамараЛемпицка #Портрет #Артдеко
На картине «Снежинки» девушка слева лукаво посматривает в сторону зрителя. И, кстати, кажется приветом художницы самой себе из былых счастливых времен: те же слегка раскосые глаза, изогнутые брови, застенчивая озорная улыбка. Эта балерина похожа на саму художницу в юности.
Чувственность у Серебряковой – особый сплав невинности и прельстительности. Именно так воспринимаются все эти изгибы, случайная обнаженность, завязывание пуантов на изящных ножках. Впору вспоминать пушкинских красавиц «и ножки их» (Пушкина Серебрякова обожала). Этот удивительный сплав женского и детского, слияние чувственности и невинности свойственны и ее ню, в том числе, знаменитой «Купальщице».
Примечательно, что ни на одной из балетных работ или эскизов нет сцен самого спектакля. Художницу интересует процесс подготовки и предвкушение, владеющее девочками в гримерной, некое ожидание чуда. В этом Серебрякова схожа с Дега, который тоже не писал танцовщиц во время выступления. Но настроение картин совершенно разное, у Серебряковой оно гораздо светлее и радостнее (хотя жизнь художницы в это время не изобиловала радостями). Атмосфера балета у нее – это атмосфера праздника, легкости, бесшабашности, вдохновения, полета и застенчивого кокетства.
@pic_history
#ЗинаидаСеребрякова #Артдеко
Чувственность у Серебряковой – особый сплав невинности и прельстительности. Именно так воспринимаются все эти изгибы, случайная обнаженность, завязывание пуантов на изящных ножках. Впору вспоминать пушкинских красавиц «и ножки их» (Пушкина Серебрякова обожала). Этот удивительный сплав женского и детского, слияние чувственности и невинности свойственны и ее ню, в том числе, знаменитой «Купальщице».
Примечательно, что ни на одной из балетных работ или эскизов нет сцен самого спектакля. Художницу интересует процесс подготовки и предвкушение, владеющее девочками в гримерной, некое ожидание чуда. В этом Серебрякова схожа с Дега, который тоже не писал танцовщиц во время выступления. Но настроение картин совершенно разное, у Серебряковой оно гораздо светлее и радостнее (хотя жизнь художницы в это время не изобиловала радостями). Атмосфера балета у нее – это атмосфера праздника, легкости, бесшабашности, вдохновения, полета и застенчивого кокетства.
@pic_history
#ЗинаидаСеребрякова #Артдеко