​Поскольку никто из работодателей в Канаде Гргича не ждал и финансовых поручителей у него не было, миграционные власти выдали предписание отправляться работать на лесоповал на Юкон. Нарушение предписания каралось депортацией. Мильенко следовало доехать на поезде до Ванкувера, где бы его встретил офицер миграционной службы и сопроводил на Юкон. Перед отъездом из Галифакса Гргич успевает отправить телеграмму племяннику с просьбой дать хоть какие-то контакты людей в Ванкувере, к кому он мог обратиться за помощью. На всё время поездки и до первой зарплаты у Мильенко было лишь тридцать два доллара – тех самых, что он скопил в Югославии. В первый день он зашёл в вагон-ресторан и поскольку английский его был плох, то просто ткнул пальцем в строчку меню с самой низкой ценой – семьдесят пять центов без малейшего понятия что там написано. Ему принесли тост с маслом. Больше в вагон-ресторан он не ходил и покупал продукты в привокзальных лавках.

На второй день поездки в поезде к Мильенко подсел человек, встречу с которым он запомнил на всю жизнь. После периода неловкого молчания выглядящий весьма солидно незнакомец попытался завязать разговор, задавая Гргичу вопросы о том, кто он и откуда. Беседа продвигалась медленно, так как английский Гргича оставлял желать лучшего. В какой-то момент попутчик в покровительственно произнёс:
- Тебе нужно открыть собственный бизнес, только так ты добьёшься здесь успеха.
- Но как? У меня совсем нет денег и нет навыков.
- Начни с малого, работай сам, привлекай семью, так постепенно и поднимешься.
В этот момент идея начать собственное дело крепко засела в голове, стала его новой, американской мечтой.

6 февраля 1956 года Мильенко Гргич прибыл на железнодорожный вокзал Ванкувера. Никто из миграционной службы его так и не встретил. Валил снег, пойти было некуда, в кармане оставалось всего лишь пятнадцать долларов. Через два месяца ему исполнялось тридцать три года и жизнь приходилось начинать с чистого листа.

(продолжение следует)

#JudgementofParis1976

Judgement of Paris 1976 – Часть 11

Доехав до Ванкувера, Мильенко Гргич обнаружил, что миграционная служба о нём забыла, но, к счастью, его не забыли родственники. В почтовом отделении лежала телеграмма от племянника с известием о том, что тот договорился с Конгрегацией христианских братьев о работе в Католическом колледже Ванкувера. Иностранец со слабым знанием языка не мог рассчитывать на многое. Два с половиной года Гргич проработал в столовой колледжа мойщиком посуды за скромную зарплату и комнату в общежитии пока ему не удалось устроиться контролёром качества на бумажной фабрике в городке Порт-Альберни. Там он провёл ещё примерно полтора года. Всё это время Гргич не оставлял мечты попасть в Калифорнию и вот однажды кто-то посоветовал подать объявление о поиске работы в «Wine Institute Bulletin», сделать там акцент на учёбу в Загребе, где он среди прочего получил базовые знания по виноградарству и виноделию. Отклик пришёл почти сразу. Ли Стюарт, владелец «Souverain Cellars», винодельни недалеко от городка Сент-Хелина в Долине Напа, предложил Гргичу должность винодела, а также согласился выдать финансовые гарантии, необходимые для получения миграционной визы США. В августе 1958 года в возрасте тридцати пяти лет Майк (как в итоге стали называть Мильенко в Канаде) переехал в Калифорнию и начал карьеру винодела. Гргич проходил курс энологии в университете, это правда, но, во-первых, она не была его основной специализацией, во-вторых, с момента учебы прошло четыре года, а, в-третьих, практические навыки тоже отсутствовали, если не брать в расчёт производство домашнего вина у родителей в деревне.

Ли Стюарт построил свой бизнес практически с нуля. Он был старше Гргича на восемнадцать лет и начал свой путь в вине занимаясь нелегальными поставками алкоголя в Сан-Франциско во времена Сухого закона. В 1943 году он покупает участок в двенадцать гектаров с виноградником, домом и старой винодельней и называет это поместье на французский манер «Souverain». О технологии производства вина Стюарт имел самые смутные представления, поэтому первые урожаи «вышли комом», а результат был продан балком семейству Мондави. Чтобы исправить положение он обращается за консультацией к Андрею Челищеву и Роберту Мондави. С их помощью качество вин «Souverain» растёт и в период с 1947 по 1957 год винодельня получает тридцать четыре медали на Ярмарке штата Калифорния. Тем не менее, объем производства остаётся небольшим и к моменту приезда Гргича составлял порядка 48000 бутылок в год, поэтому Стюарту приходилось экономить буквально на всём – от оборудования до зарплаты сотрудникам. Вероятно, он надеялся на то, что Гргич окажется продвинутым европейским специалистом, кем-то вроде Челищева, только моложе и дешевле. Тут Стюарта ждало разочарование. Гргичу здесь было чему поучиться, но особых восторгов от новой работы он не испытывал. Приехав в августе, Майк попал в самую горячую пору сбора и приёмки урожая, работать приходилось по шестнадцать часов в сутки, и это оказалось отличной школой для начинающего специалиста. С другой стороны, платили ему по сто долларов в месяц, причём половина этих денег уходила обратно работодателю в качестве оплаты за жильё и питание. «Souverain» располагалась не так уж близко от города, добраться туда можно было лишь на автомобиле, которого у Гргича не было, и тут он полностью попадал в зависимость от Стюарта, что напрягало их обоих. В общем, отношения не сложились. Как только основные работы закончились, Гргич предпочёл уволиться. Интересно, что спустя некоторое время «Souverain» станет первой калифорнийской винодельней для Уоррена Винарски, основателя Stag’s Leap Wine Cellar, чей каберне совиньон на #JudgementofParis1976 будет признан лучшим среди красных. Причём Винарски проработает с Ли Стюартом более двух лет.

В поиске новой работы Гргичу снова помогли связи с Конгрегацией христианских братьев. После войны эта религиозная организация приобрела в Сент-Хелина одну из местных достопримечательностей – Грейстоун, каменное здание площадью более 10000 квадратных метров, построенное в конце XIX века специально под винодельню. На момент постройки Грейстоун стал самой большой винодельней Калифорнии и достаточно продолжительное время считался самой большой винодельней в мире, построенной из камня. Кроме тихих вин Братья делали в Грейстоуне довольно популярные на рынке игристые вина, продавая их под этикеткой «Champagne». Именно на это производство и попал Майк Гргич. Платили ему два доллара в час, а жить приходилось в городском отеле, где за сутки проживания приходилось платить всё те же два доллара. К тому времени американская сестра Майка скончалась, но её муж – Виде Домандич продолжал приглядывать за шурином. Заехав однажды в гости тот был поражён спартанской обстановкой. В доме был всего лишь один столовый нож, купленный за тридцать пять центов, с помощью которого Гргич и готовил и ел. Мусорного контейнера не было вовсе. Зять сразу же потратил пять баксов на нормальный кухонный нож и хотел было купить мусорный контейнер, но гордый Майк отказался, заявив, что на лишние вещи он деньги не тратит, а потому выбрасывать ему нечего. Погостив в Калифорнии ещё какое-то время Домандич убеждает родственника, что жить в отеле не годится, находит для него небольшую квартиру за $8.500, снабжает необходимой суммой на первый взнос по ипотеке, и даже покупает холодильник и обеденный стол.

Ничто так не мотивирует искать дополнительный доход, как ипотека. Понимая недостаточность полученного в Хорватии образования и невзирая на нищету, Гргич находит средства для оплаты обучения на курсах в Калифорнийском университете в Дейвисе, а чтобы освоить практические навыки, решает обратиться к лучшему из тех, кого он знал – Андрею Челищеву. При первой встрече Гргич получает отказ, на тот момент в Beaulieu Vineyards попросту не было свободных вакансий, но Челищев обещает держать его на заметке. Дальше всё происходит как в известной поговорке: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Буквально через пару месяцев у химика-лаборанта Beaulieu Vineyards обнаруживается лейкемия, он вынужден уволиться, и на освободившееся место Челищев приглашает Гргича. Условия: три доллара в час (на целый доллар больше, чем у Братьев Христиан) и два месяца испытательного срока. Накануне первого рабочего дня Челищев вручает Гргичу учебник по химии и отправляет повторять основы. На утро Майка ждало первое испытание – двадцать пять образцов красного вина, в которых он должен был определить уровень сахара, алкоголя и кислотности. Результат удовлетворил Челищева и новый лаборант был принят на работу.

#JudgementofParis1976

Гргич осознавал, какой невероятный шанс ему выпал. Beaulieu Vineyards являлась одной из лучших виноделен страны и были в числе тех немногих в Калифорнии, чьи вина включали в карты топовых ресторанов Западного и Восточного побережья наряду с французскими. Челищев был признанным экспертом, консультировавшим множество других хозяйств в Долине Напа и за её пределами. Работать с ним было непросто, если у Гргича возникал вопрос, как правило, ответом было: «Майк, я очень занят. У тебя же есть учебник, иди почитай, там всё есть». Гргич что называется «рыл землю носом», изо всех сил пытаясь не продемонстрировать желание развиваться и работать в поте лица. Челищев остался доволен и после испытательного срока не только предложил Майку постоянную работу, но и поднял оплату до трёх долларов и двадцати пяти центов в час. Позднее Гргич не раз говорил, что те двадцать пять центов оказались самой важной прибавкой в жизни, потому что именно работа с Челищевым открыла для него дорогу в мир вина.

Между ними сложились хорошие дружеские отношения. Возможно, благоприятное влияние оказала схожесть судеб. Челищев также, как и Гргич, в своё время был вынужден эмигрировать из родной страны, попал в Калифорнию довольно поздно, в возрасте тридцати восьми лет и оставался, в общем-то, чужаком для американцев. Он неплохо знал хорватский так как несколько лет прожил там сразу после отъезда из России, поэтому в частных беседах с Гргичем нередко переходил именно на этот язык. Усердие и инициативность Гргича давали свои плоды, постепенно он получает всё больше и больше полномочий пока не становится правой рукой Челищева, человеком, ответственным за контроль качества на всех этапах производства: от работ на винограднике до розлива вина по бутылкам. Он мало общался с кем-либо из сотрудников «Beaulieu Vineyards», возможно, потому что стеснялся своего английского, а может быть из-за существенных культурных различий. Общение с людьми Гргич заменил общением с вином, практически в буквальном смысле. По его словам, хороший винодел должен учиться общаться с вином так же, как мать общается со своими детьми. Можно освоить все технологические приёмы, но если не научится разговаривать с вином, то не получится сделать ничего по-настоящему стоящего. Гргич верил, что производство нельзя свести к химии, вино нужно чувствовать – видеть, обонять, слушать и осязать, это глубоко эмоциональный, и даже духовный опыт.

Шли годы и Гргичу казалось, что всё идёт по плану. Он второй человек на «Beaulieu Vineyards». Возраст Андрея Челищева даёт о себе знать и скоро ему придётся отойти от дел. Логично, что приемником станет Майк. Однако, в середине 1968 года радужная картина мира даёт серьёзную трещину. Гргич узнаёт, что Андрей Челищев хочет оставить пост главного винодела «Beaulieu», но приемником станет не Майк, а сын Андрея – Дмитрий, работавший до этого в Gallo, и его кандидатура уже одобрена собственниками. Неприятным моментом стало то, что новость он узнаёт от «добрых людей» со стороны, а не от самого Челищева. Удар был сильным. Гргич понимает, что никакого будущего в «Beaulieu» для него больше нет. Мечта о собственной винодельне всё ещё жила в нём, но денег так и не появилось, поэтому требовалось искать другой путь. В этот тяжёлый момент рядом оказался человек, который сказал: «Майк, соглашайся работать со мной, и я сделаю из тебя второго Андрея Челищева». Звали этого человека Роберт Мондави.

(продолжение следует)

#JudgementofParis1976

​Judgement of Paris 1976 – Часть 12

Мир калифорнийских виноделов в 1960-е был тесен, по большому счёту так или иначе все были знакомы, впрочем, Роберт Мондави, как и Андрей Челищев, выделялся из общего ряда. Роберта Мондави было так много что избежать знакомства с ним для любого, кто хоть как-то соприкасался с виноделием или виноторговлей, было невозможно. Душа любой компании, участник всех возможных и невозможных клубов и собраний, талантливейший продажник и визионер, как губка впитывающий чужие идеи и фонтанирующий своими. Майк Гргич начал работать с Робертом Мондави в один из самых драматических моментов жизни последнего, если не принимать во внимание, что вся его жизнь была сплошной драмой, по мотивам которой просто обязаны снять не фильм, а целый сериал.

Роберт Мондави родился 18 июня 1913 года в семье итальянских иммигрантов Чезаре и Розы Мондави, то есть был на 10 лет старше Мильенко Гргича. Кроме Роберта в семье было трое других детей: две старшие сестры – Мэри и Хелена, и младший брат Питер. К тому времени как дети подросли, Чезаре удалось организовать вполне успешный винодельческий бизнес, обеспечивший им безбедную жизнь и приличное образование. Робер Мондави окончил Стэнфордский университет по специальности бизнес-администрирование, а Питер Мондави – Калифорнийский университет в Дэвисе по специальности виноградарство и виноделие. Оба сына по окончании образования стали работать на отца, который к тому моменту владел двумя хозяйствами - Acampo в Лодай и Sunny St. Helena в Долине Напа. Обе винодельни делали дешёвое вино и продавали балком на восток страны.

Во время войны Питера Мондави призвали в армию, а семейный бизнес столкнулся с проблемой – на фоне продовольственного дефицита и инфляции правительство США заморозило цены на вино, продаваемое балком, оставив при этом свободное ценообразование на бутилированные вина. Прошедший через нищету в Италии и Великую депрессию на новой родине Чезаре решил, что переживёт и продолжил работать, стиснув зубы, а молодой и предприимчивый Роберт начал искать способ адаптировать семейный бизнес к новым условиям. Такая возможность подвернулась в 1943 году. Знакомый банкир из Сент-Хелина рассказал, что на продажу выставлена старейшая непрерывно действующая винодельня в Калифорнии – Charles Krug Winery, основанная еще в 1861 году. Прежний владелец хотел за неё $87.000, но необходимо было спешить, так как интерес к сделке проявляли ещё два покупателя. Идея Роберта заключалась в том, что, купив престижный бренд, они смогут не только запустить производство премиальных вино, но и начать самостоятельно бутилировать вино Sunny St. Helena в качестве нижней линейки, избегая таким образом государственного регулирования цены и повышая маржинальность. Первой реакцией Чезаре было отмахнуться: «Меня устраивает всё как есть». Роберт не сдался и обратился к матери, которая тоже оказалась настроена скептично, но пообещала поговорить с отцом. Каково же было его удивление, когда буквально на следующее утро за завтраком Чезаре спросил: «Ну что, когда едем в Сент-Хелину смотреть винодельню?»

Питер как раз в это время приехал домой в отпуск, так что осматривали винодельню все втроём. Состояние здания и оборудования оказалось плачевным, а виноградники требовали пересадки. Дополнительные инвестиции чтобы довести всё до ума Мондави оценили в $60.000 и отец поставил перед братьями условие: он даст денег, но заниматься новым бизнесом братья будут сами и обязательно вместе. Роберт и Питер согласились. Сделка по покупке была оформлена в тот же день. Право собственности на Charles Krug Winery упаковали в траст, где выгодоприобретателями выступили все члены семьи: по 12% каждому из братьев, по 8% сёстрам, остальное отцу с матерью. Предполагалось, что Питер станет главным виноделом, когда вернётся из армии, а Роберт станет генеральным директором и займётся операционной частью и сбытом.

#JudgementOfParis1976

На фото: Чезаре, Роберт и Роза Мондави в день выпускного в Стэнфордском университете

​Питер демобилизовался лишь в 1946 году, и первые три года всем заправлял Роберт. Начал он с того, что нанял в качестве консультанта Андрея Челищева, который на место старых виноградников посоветовал высадить каберне совиньон, шардоне, рислинг и совиньон блан. Вторым шагом стала закупка 1300 старых бочек из-под бренди. В 1940-х в Долине Напа выдержка вина в бочках в принципе была редкой практикой, а французский дуб не использовали вовсе, так что даже старые бочки были чем-то из ряда вон выходящим. Поначалу в них выдерживали линейку дешёвых вин «CK Mondavi» (раньше эти вина продавали балком без всякой выдержки), и лишь потом стали использовать для главной линейки. Получилось весьма удачно, качество лишь немногим уступало тогдашнему лидеру «Inglenook» и почти сразу новые вина под маркой «Charles Krug» стали получать медали конкурсов штата и вскоре винодельня прочно вошла в число лидеров по качеству в стране.

Отношения между братьями Мондави были непростыми, сказывалась разница в характерах между экстравером Робертом и интравертом Питером, плюс росло соперничество за наследство отца. Роберт был чрезвычайно активным, харизматичным и обаятельным человеком, душа любой компании, желанный гость на любой вечеринке, но, жить и работать с ним было непросто. Основные трудности создавал перфекционизм. Роберт Мондави желал, чтобы всё вокруг было идеально, любая мелочь. Это качество в итоге привело его на вершину, оно же становилось источником массы конфликтов с близкими и подчинёнными. Сам Роберт не был виноделом, его главной задачей был сбыт, но он хотел продавать совершенный продукт и любил демонстрировать качество вин «Charles Krug» устраивая слепые дегустации, сравнивая свои вина с гран крю Бордо и убеждая покупателей, что его продукция ничуть не хуже французской (звучит знакомо, не правда ли?). Метод оказался эффективен и нередко объём заказов превышал технические возможности винодельни. Если продукции не хватало, вина возлагалась на Питера. Питер старался увеличить объем закупая виноград и сокращая срок выдержки в бочке, но падало качество. Покупатели жаловались Роберту, а Питер снова получал выволочку от брата.

Роберт дружил со всеми виноделами Напы, интересовался новыми проектами и технологическими новинками, всегда был готов прийти на помощь. Друзьям не хватает пропускной способности пресса? Негде поставить бочки для выдержки? Нужна линия для розлива? Конечно же Роберт поможет, предоставит место и оборудование Charles Krug Winery! Если Питер что-то там не успел, не доделал и сорвал поставку из-за выполнения обещаний, розданных друзьям Роберта, то конечно же виноват сам Питер. Роберт, вообще, был убеждён что Питер не успевает за трендами и не способен самостоятельно улучшить качество, поэтому приглашал на винодельню и консультировался со всеми с кем только мог, подробно раскрывая «чужакам» все детали производственного и выслушивая их мнение. Это уже было прямое вторжение в зону ответственности брата и жутко его бесило.

Перфекционизм Роберта проявлялся не только в работе на винодельне. В 1980-х его сёстры и невестка рассказали журналистам немало историй. Например, как Роза Мондави заказывала в подарок сыну в подарок письменный стол, и тот заставил мать трижды его обменять обменять, потому что сначала не подошёл цвет, потом не понравился оттенок, а потом не устроил дизайн встроенной настольной лампы. Или вспоминали как после одной из вечеринок для друзей он устроил скандал жене за недостаточно хорошо приготовленные закуски. Первая жена Роберта и мать всех его детей – Марджори, боготворила мужа и молча сносила все трудности характера и постоянное отсутствие дома. Женская часть семейства Мондави – мать и сёстры мужа, жена брата, напротив, осуждали Роберта как плохого семьянина.

#JudgementOfParis1976

На фото: Питер Мондави с женой и сыновьями, 1968 год

Арбитром отношений между братьями выступал их отец – Чезаре. Вскоре после покупки Charles Krug Winery он отошёл от оперативного управления, но, оставаясь основным собственником и президентом компании, контролировал отчётность, распределение прибыли и крупные сделки. Его слово было законом для всей семьи. В 1959 году Чезаре умирает, его долю в трасте и должность президента наследует жена, Роза Мондави, которая уже не имела того беспрекословного авторитета, а потому споры о распределении денег и власти обостряются. Роберт постоянно ездил в командировки, благодаря чему вина «Charles Krug» стояли в картах лучших ресторанов восточного и западного побережья, а «CK Mondavi» успешно распространялся через розницу по всей стране. Домой кроме новых заказов он привозил счета из пятизвёздочных гостиниц и дорогих ресторанов за ужины и французские вина для клиентов (те самые, для слепых дегустаций). Видя расходы, брат и сёстры были убеждены, что Роберт попросту использует деньги компании для того, чтобы вести роскошный образ жизни. К середине 1960-х Роберт открыто стало готовить в приемники на посту главы компании своего подросшего сына Майкла, оттеснив таким образом детей Питера. Напряжение нарастало и для того, чтобы разгорелось пламя, хватило малой искры.

В ноябре 1965 года между Робертом и Питером Мондави случилась драка. Говорят, поводом стала новая норковая шуба Марджори. В драке Роберт победил, но проиграл в битве за компанию. На сторону Питера встала семья, друзья семьи и ключевые сотрудники компании. Правление (читай, мать, сёстры и брат) обвинило Роберта в растрате и неэффективном управлении, лишило его должности генерального директора, и уволило из компании. Доводы о том, что накануне винодельня получила рекордную прибыль в размере $200.000 долларов в расчёт приняты не были.

Изгнание из семейной компании стало неожиданным и мощным ударом по Роберту Мондави. Избранная Чезаре для семейного бизнеса форма собственности лишала его возможности продать свою долю или потребовать её компенсировать. При этом собственных сбережений для открытия собственного бизнеса у Роберта не оказалось. Всё что у него было – имя и репутация. Начал он со смены имени. Дело в том, что до этого американцы произносили фамилию Mondavi по правилам английского языка – Мондейви, так стали называть Чезаре после приезда в Америку, но после разрыва с семьёй Роберт решил, что теперь его фамилия должна произноситься на итальянский манер – Мондави. Сначала над ним посмеивались, но вскоре все решили, что это стильно, модно и «естественно», кроме семьи самих Мондейви, разумеется, члены которой злились и обижались, если кто-то начинал их так называть.

Репутация эффективного и опытного управленца помогла Роберту найти финансирование без продажи доли в бизнесе. Кредиты ему выдали под бизнес-план, где он обещал достигнуть точки безубыточности через восемь лет. В дополнение к денежному кредиту, удалось получить и товарный: производитель стекла согласился поставлять ему бутылки с рассрочкой в несколько лет на условиях эксклюзивности контракта. Для Долины Напа «Robert Mondavi Winery» стала первой за долгие годы новой винодельней. Строительство здания началось в июле 1966 года и тут никем не сдерживаемый перфекционизм Роберта проявился во всей красе. Он предложил большие цены и переманил к себе лучших поставщиков винограда «Charles Krug Winery», закупил самое дорогое и передовое оборудование, а в дополнение к нему и новые бочки. Сбор урожая начался уже в сентябре, а здание, так и не было готово. Часть оборудования оставалась стоять на открытом воздухе. Нужен был винодел, готовый взяться делать во всём этом бардаке великое (и никак не меньше) калифорнийское вино и такой человек нашёлся довольно быстро.

(продолжение следует)

#JudgementOfParis1976

Judgement of Paris 1976 – Часть 13

Новый бизнес Роберта Мондави развивался стремительно. Концепция «Robert Mondavi Winery» состояла в том, чтобы создать «бордосское шато» в Долине Напа. Ключевым талантом Роберта было умение продавать. Он видел растущий спрос на премиальные вина, он знал, как работать с этим сегментом и был уверен в своих способностях, но требовался сам продукт. Пока эту перспективную и стремительно расширяющуюся нишу успешно занимали французы, главным образом классифицированные шато Медока, имевшие в своём активе несколько столетий опыта снабжения европейской аристократии и верхушки буржуазии. Идея построить бизнес на том, чтобы делать в Калифорнии вино аналогичного качества и продавать по сопоставим ценам, которую сегодня мы называем визионерской, казалась современникам чистым авантюризмом и блажью. Конечно же «Charles Krug» работал в премиальном сегменте, их вина стояли в картах топовых ресторанов Восточного и Западного побережий, но по мнению Роберта Мондави были всё же недостаточно хороши, чтобы конкурировать с французами, да и стоили существенно дешевле. Он постоянно настаивал на инвестициях в современное оборудование, виноградники и новые бочки, однако, семья отказывалась что-либо делать. Позицию матери и брата можно кратко охарактеризовать фразой: «Зачем что-то менять, если и так всё отлично работает по накатанной». Теперь же, начав собственный проект, Роберт оказался свободен в своих действиях.

Великое калифорнийское вино начинали делать в условиях полного бардака. Здание винодельни не успели построить к началу сбора урожая и часть оборудования стояла под открытым небом. По плану виноделом должен был стать старший сын Роберта Майкл, но того буквально через несколько недель после начала строительства призывают на службу в армию. Необходим был человек, готовый взяться за организацию процесса «с нуля», проработать два года, а потом тихо уступить своё место. Задача перед новым виноделом стояла нетривиальная. Мало того, что вино приходилось делать на строительной площадке, но и само оборудование было настолько новым, что в регионе попросту отсутствовали специалисты, обладавшие практическими навыками работы на нём. Например, именно здесь впервые в Напе появились стальные ёмкости для брожения с рубашкой охлаждения (в Бордо первыми стали Haut-Brion в 1961 году, закупив их всего лишь пятью годами ранее). Иными словами, требовался человек амбициозный, чтобы взяться за столь сложный проект, но при этом с самооценкой достаточной низкой, чтобы не требовать большой зарплаты. Удивительно, но такой человек нашёлся быстро, им стал Уоррен Винарски, тот самый, чей каберне совиньон Stag’s Leap Wine Cellars 1973 через десять лет займёт первое место на #JudgementofParis1976.

​Пришёл спаситель из уже известной нам кузницы молодого бойца под названием «Souverain Cellars», владелец которой Ли Стюарт предпочитал нанимать виноделов без опыта, готовых работать за копейки лишь бы им предоставили возможность получить необходимые навыки. В 1958 году там начинал Майк Гргич и сумел продержаться один сезон. Уоррен Винарски устроился на то же место спустя шесть лет после Гргича и отработал на двух урожаях. В некотором смысле ему начинать было проще, чем Майку Гргичу. Винарски был американцем во втором поколении, его родители приехали в США из Польши, сам он родился и вырос в Чикаго, окончил там университет по специальности политология и остался там преподавать, так что никакого языкового барьера или проблем с социализацией, как в случае Майка, у Уоррена не было. Винарски был этаким романтиком-идеалистом, следующим за своей мечтой. «Винная муха» укусила его во время поездки в Италию, куда он отправился по окончании университета в 1953 году, чтобы писать диссертацию о Никколо Макивелли, именно там он полюбил вино. В дальнейшем Винарски уверенно двигался по карьерной лестнице университетского профессора пока через девять лет его резко не переклинило. В 1962 году ему на глаза попалась книга Филиппа Вагнера, редактора газеты «Sun» в Балтиморе. Там Вагнер подробно и в красках описывал свой необыкновенно успешный опыт домашнего винодела, который удачно совмещал с основной карьерой. Винарски так воодушевился этой идеей, что он в том же году закупил виноград в Мэриленде, где его предварительно раздробили и отправили в Чикаго, где Уоррен оставил его бродить прямо у себя в городской квартире. Как ни странно, процесс и результат ему понравились и в 1963 году он предпринимает поездку в Нью-Мехико, с целью купить землю для виноградника и яблоневого сада. Жизнь и достаток местных фермеров его не впечатлили и от затеи с инвестициями пришлось отказаться, тем не менее, он закупает там виноград и делает в Чикаго вторую партию домашнего вина. На следующий год он находит винодельню в Калифорнии готовую принять его на недельную практику. Этот короткий опыт оказывается достаточным чтобы Винарски в возрасте тридцати шести лет решил бросить карьеру университетского преподавателя, взять жену, двоих малолетних детей и переехать в Калифорнию, чтобы начать там жизнь винодела с нуля. Разослав из Чикаго несколько десятков писем в адрес различных виноделен с просьбой принять его на работу, он получает лишь один положительный ответ – от Ли Стюарта из «Souverain Cellars».

Отличительной чертой работы «Souverain Cellars» была чёткая регламентация процессов и тщательное документирование всех операций. Это была рекомендация Андрея Челищева, данная им неопытному Ли Стюарту в самом начале работы. Стюарт скрупулёзно записывал всё, что делает, фиксировал результаты, потом показывал журналы Челищеву и тот указывал на ошибки и давал советы, что и где нужно скорректировать. Впоследствии такая система позволила Стюарту нанимать виноделов без опыта, потому что от них не требовалось принятие самостоятельных решений, им просто нужно было следовать устоявшемуся протоколу. «Souverain Cellars» не была большой винодельней. Собственно, кроме Стюарта и Винарски там никого не было, сезонные рабочие привлекались лишь для сбора урожая, так что в итоге Уоррена получил самый широкий опыт – начиная с подрезки лоз и заканчивая розливом вина по бутылкам. Впрочем, работа наёмным помощником на маленькой винодельне была совсем не тем, ради чего затевался переезд в Калифорнию, ему требовалось двигаться дальше. В 1965 году Винарски покупает землю и разбивает там виноградник, но денег на развитие остро не хватает. Поэтому в начале 1966 года он увольняется из «Souverain Cellars» и начинает искать работу за большие деньги. С помощью вездесущего Челищева Винарски быстро выходит на Мондави.

#JudgementofParis1976

На фото Уоррен Винарски за работой на винограднике

​Факт того, что Роберт Мондави для своего грандиозного проекта не находит никого лучше, чем специалиста с опытом работы два года помощником в скромном хозяйстве, хорошо иллюстрирует состояние виноделия в Долине Напа в то время. В регионе до сих пор стояли пустыми заброшенные ещё во времена Сухого закона винодельни, большинство стартапов просто брало их в аренду за небольшие деньги. Роберт Модави, напротив, затеял собственное строительство, и его винодельня стала за долгие годы первой в Долине Напа построенной с нуля. Соответственно, и рынок труда тоже был крайне мал, найти свободного вменяемого винодела хоть с каким-либо практическим опытом было нелегко, так что Уоррен Винарски оказался для Мондави подарком судьбы, тем более что обоих более чем устраивал временный контракт. Винарски через два года собирался окончательно уйти в собственный бизнес, а Мондави к тому же сроку ожидал возвращения сына с армейской службы.

«Robert Mondavi Winery» отличалась от «Souverain Cellars» не только масштабом, но и атмосферой. Педантичный и скрупулёзный Стюарт был совсем не похож на фонтанирующего идеями Модави. У Роберта в голове всегда был чёткий план действий, но проблема заключалась в том, что детали этого плана менялись ежедневно. Дело было даже не только в безудержном перфекционизме и фонтане новых идей, а в столкновении с суровой реальностью, преподносящей неприятные сюрпризы. Так, например, несмотря на то, что контракты на поставку винограда были заключены с лучшими из лучших, прибывший на винодельню совиньон блан оказался низкого качества. Отправить виноград назад было нельзя, это грозило полным разрывом отношений и «Robert Mondavi Winery» в первый же год могла остаться без каберне совиньона и шардоне, который те же поставщики должны были собрать позднее. В итоге пришлось думать, как извлечь максимум пользы из того, что есть. После холодной мацерации и ферментации в стальных емкостях при низких температурах вино отправили на выдержку в новые дубовые бочки. До этого над совиньон бланом в Калифорнии никто так не издевался, калифорнийские совиньон бланы в те времена делали были либо полусухими, либо тщедушными кисляками, которые разливали в большие бутыли объемом в один галлон для продажи в простых винных лавках. Новый продукт Роберт Мондави решил назвать на французский манер - «Fume Blanc» по ассоциации с французским регионом Pouilly-Fumé и выставил на рынок сразу по премиальной цене. Первая партия объемом 30.000 бутылок была продана по цене в $2, в то время как Beaulieu Андрея Челищева отдавали свой каберне за $2.5. Рискнув, Мондави создал для Америки совершенно новый продукт – стиль, который пользуется популярностью и по сей день. Кстати, о коммерческих талантах Роберта. Первым вином, которое новая винодельня выпустила на рынок, уже в марте 1967 года, было простое сухое розовое вино из гамэ. В своих мемуарах он описывает качество как «весьма далёкое от того желаемого уровня» и, тем не менее, умудряется быстро распродать всю партию по $1.79 за бутылку.

Работая на Мондави, Винарски получил поистине уникальный опыт, освоив самые передовые технологии. Здесь он научился мыслить по-крупному и ставить перед собой амбициозные задачи, без чего у него вряд ли получилось бы создать каберне, обставившее на #JudgementOfParis1976 Mouton Rothschild и Haut-Brion. К тому же, благодаря работе на «Robert Mondavi Winery» Винарски стал востребованным консультантом в Долине, что стало для него сильным подспорьем в последующие пару лет, но это уже совсем другая история. В 1968 году он передаёт дела Майклу Мондави и отправляется в свободное плаванье, однако, Майклу тогда едва исполнилось двадцать пять лет, практический опыт чтобы одному справиться с большим производством у него отсутствовал, а потому потребовались старшие помощники. Именно в этот момент Роберт узнаёт, что Майк Гргич, правая рука Андрея Челищева в «Beaulieu», ищет работу.

(продолжение следует)

На фото Уоррен Винарски и Стивен Спурье

Judgement of Paris 1976 – Часть 14

В 1968 году Мильенко Гргич приступает к работе на винодельне Роберта Мондави. У своего первого калифорнийского работодателя Ли Стюарта из «Souverain Cellars» он научился основами, а девять лет работы под руководством Андрея Челищева на «Beaulieu Vineyards», превратили его в одного из лучших специалистов во всём штате. Потолок в карьере был достигнут. Дальше ты либо открываешь собственную винодельню, либо уходишь в консалтинг. Гргич мечтал о собственном бизнесе с того самого момента как попал в Америку и встретил того незнакомца в поезде по дороге в Ванкувер (https://tttttt.me/okolovina/1254): «Начни с малого, работай сам, привлекай семью, так постепенно и поднимешься». К сожалению, несмотря на упорный труд и скромный образ жизни у Мильенко так и не получилось скопить достаточный капитал. Как только казалось, что нужная сумма собрана, оказывалась, что цена земли тоже стояла на месте и приходилось продолжать откладывать. Обеспеченных родителей как у Мондави или Винарски у него не было. Привлечь инвестиции со стороны тоже не получалось потому, что, находясь в тени Челищева, Гргич так и не заработал себе имя и репутацию. К тому же, воспитанный в другой культуре, разговаривающий по-английски с серьёзным акцентом, в глазах американцев он выглядел чужаком, а значит не вполне надёжным. Даже куда более успешный Челищев так никогда и не смог открыть собственную винодельню. Собственно, недостаток навыков общения мешали Гргичу стать консультантом, хотя разовые подработки случались. Перспективы не радужные. Уход от Челищева был связан как раз с разочарованием в этих самых перспективах, так как место Андрея в «Beaulieu» было отдано его сыну до тех пор не имевшего никакого отношения к винодельне. У Роберта Мондави было двое сыновей, оба планировали остаться в семейном бизнесе, так что и тут перспектив подъёма по карьерной лестнице не было никаких, но Мондави пообещал платить больше денег, к тому же только здесь можно было получить опыт работы на современном оборудовании, которого в те времена в Долине Напа больше ни у кого не было. Синица в руках оказалась лучше, чем журавль в небе.

Опыт работы Гргича у Робертом Мондави была очень похож на тот, что получил Винарски. Того грандиозного бардака, связанного со стройкой, конечно, уже не было, тем не менее, ни о каких чётко налаженных процессах речи не шло, ибо такой подход противоречил бы характеру Роберта. Даже спустя два года часть ферментационных емкостей оставалась стоять на открытом воздухе. К тому же, кроме непрерывно генерирующего новые идеи Роберта у Гргича, в отличие от предшественника, появился ещё один начальник – Майкл Мондави – совершенно неопытный, но крайне амбициозный молодой человек. Через пару лет в семейный бизнес приходит подросший Тим Мондави и у Мильенко Гргича становится на одного юного начальника больше. В добавок «Robert Mondavi Winery» переживала на старте бурный рост: в 1968 году винодельня перерабатывала 500 тонн винограда, а в 1972 уже 5000 тонн. Вот такая суровая школа для не-столь-молодого-бойца.

#JudgementOfParis1976

Роберт Мондави, вероятно, был первым в современной истории калифорнийского виноделия, чьей целью стало не просто стать первым в стране, нет, он твёрдо вознамерился выпускать вина, уровень качества которых был бы сопоставим с лучшими образцами Бордо и Бургундии. Каждый понедельник в обед виноделы и руководители отдела продаж собирались на дегустацию, где вслепую сравнивали свои вина с французскими. Подобный тренинг был необходим, чтобы каждый ключевой сотрудник понимал, где они находятся сейчас и чего нужно достичь в итоге. Четыре года работы с Мондави помогли Гргичу не только освоить современные технологии, но и понять, что такое «мировой стандарт качества», к которому он должен стремиться. Вероятно, без этого опыта у него бы не получилось создать шардоне, победившее на Парижской дегустации в 1976 году, но, как уже было сказано, несмотря на все плюсы, эта работа для Мильенко была, скорее, вынужденным компромиссом. Гргич не переставал размышлять над возможностью перейти из категории наёмных работников в собственники бизнеса и в 1972 году такая возможность у него, наконец, появилась - поступило предложение от Chateau Montelena.

Как уже было сказано, проект Роберта Мондави был уникальна уже тем, что это была первая за десятилетия винодельня Напы, построенная с нуля. Вплоть до 1970-х в Долине оставалось немало старых виноделен разной степени заброшенности, построенных ещё до принятия Сухого закона и новые проекты было проще и дешевле начинать не затевая строительства. В этом смысле Chateau Montelena шла по вполне традиционному для своего времени пути. Хозяйство было основано в 1880 году успешным предпринимателем из Сан-Франциско Альфредом Л. Таббсом. Его основным бизнесом было производство канатов, а винодельня нужна была для души и за образец он взял ни много ни мало Château Lafite. Для постройки были наняты французский архитектор и французские стоители. Камень, пошедший на постройку стен толщиной в метр, тоже был импортирован из Франции. Саженцы, разумеется, были привезены из Бордо, вслед за ними приехал и француз-винодел. По отзывам современников вина получились удачными, особенно красные. В 1897 году основатель умер и хозяйство перешло сначала к сыну, а затем в 1919 году к внуку – Чапину Таббсу. Всё шло хорошо, пока в 1920 году в США не был принят Сухой закон и, чтобы как-то удержаться на плаву, часть виноградников пришлось раскорчевать и высадить на их месте фруктовые сады. Казалось, что с отменой запрета на производство алкоголя в 1933 году настанут лучшие времена, но виноделы обнаружили, что за это время тотального запрета американцы серьёзно подсели на крепкие напитки и на премиальное калифорнийское вино попросту нет спроса. Уже в сентябре 1934 года Chateau Montelena подала на банкротство. Производство вина было прекращено, впрочем, наследники продолжали выращивать виноград на продажу. Так продолжалось до середины 1960-х, когда земля и задние вновь не сменили собственника.

Новым владельцем стал местный предприниматель Ли Пашич, которому отошло здание и порядка 6 гектаров виноградников из первоначальных 110, которые высадил основатель хозяйства Альфред Л. Таббс. Первоначально Пашич намеревался перенести туда производство оконных жалюзи, но в итоге построил для этих целей новое здание поблизости, а на старой винодельне возобновил производство. «Производство» громко сказано, объём выпуска составлял порядка 600 бутылок в год, которые Пашич выпивал сам, раздаривал друзьям и клиентам. Спустя некоторое время ему удаётся выкупить у правнуков Альфреда Таббса ещё 55 га земли, таким образом, получилось неплохое поместье, которое можно было продать богатому инвестору с прибылью. Chateau Montelena выставляется на продажу за 1 миллион долларов и именно в этот момент на горизонте появляется Джеймс Баррет.

#JudgementOfParis1976

Баррет являлся вполне состоявшимся и успешным юристом, человеком, который сделал себя сам. Американец во втором поколении, оба родителя иммигрировали сюда из Ирландии. Семья не была особенно обеспеченной, чтобы попасть в колледж Джеймсу пришлось сначала отслужить в армии, первый раз с 1946 по 1948 годы, а потом, являясь резервистом, был призван на службу второй раз во время войны в Корее, где провёл ещё два года с 1950 по 1952. Сразу же после демобилизации Баррет открыл частную юридическую практику, которая к началу 1970-х выросла до вполне приличного офиса с численностью 70 сотрудников. Его бизнес был построен на обслуживании девелоперов, шёл гладко и скучно, так что к сорока с лишним годам у Баррета случился кризис среднего возраста. Ему захотелось сменить род деятельности. Джеймс был большим любителем вина, заинтересовался этой темой ещё во время учёбы в колледже и постепенно, по мере того как доходы росли, стал покупать всё более и более дорогие бутылки, пока не перешёл на Бордо и Бургундию и, в конце концов, не задумался о собственной винодельне. В поисках подходящего варианта он наталкивается на предложение о продаже Chateau Montelena и знакомится с Ли Пашичем. Джеймс мгновенно влюбился в само место, но быстро становится понятно, что винодельня требует серьёзных инвестиций. Виноградники находятся в запущенном состоянии и требуется полная пересадка, оборудование старое совершенно не годится, само здание требует ремонта, а Баррет, конечно же, хочет делать вино на уровне Lafite и никак не меньше. Так что кроме миллиона на покупку требуются ещё как минимум дополнительные 400.000 долларов инвестиций. Деньги есть, но это все его сбережения. Рискнуть всем, ради дела в котором ты ровным счётом ничего не понимаешь, страшновато.

Искушённый юрист и переговорщик Баррет начинает водить круги вокруг Пашича изо всех сил давая понять, насколько ему безразлична Montelena в надежде сбить цену. Пашич, в свою очередь, тоже не первый день в бизнесе и, почуяв запах больших денег, решил, что Баррета стоит окучивать плотнее. На протяжении шести(!) месяцев Баретт регулярно летал из Лос-Анжелеса в Санта-Розу для встреч с Пашичем. В итоге оба обнаружили, что им просто интересно общаться друг с другом и завязалась дружба. Потеряв надежду сбить цену, Джеймс решает привлечь инвестора и делает предложение крупнейшему и старейшему клиенту своей юридической фирмы, солидному калифорнийскому девелоперу Эрни Хану выкупить половину нового бизнеса. Хану идея стать владельцем винодельни и не заниматься рутинной работой понравилась, к тому же в его мире полмиллиона не были такой уж значимой суммой, так что согласие было получено быстро.

#JudgementOfParis1976

Оставалась лишь одна проблема. Если вы помните, в фильме «Bottle Shock», сюжет которого построен вокруг Montelena, персонаж Баретта гордо увольняется из юридической конторы, а потом, когда ему кажется, что на винодельне всё пропало, поджав хвост просится назад. Здесь, как и во всём остальном, что касается истории #JudgementOfParis1976 сценаристы приврали. Джеймс Баррет был основателем и управляющим партнёром собственной фирмы, он никак не мог просто взять и уволиться оттуда. Чтобы уйти пришлось бы продать свою долю, а он этого делать не хотел, потому что полностью расстаться со своими сбережениями, и одновременно отказаться от надёжного источника дохода было бы крайне неразумно. Конечно же он хотел заниматься винодельней сам, в этом и был смысл всей затеи. Сократить свои часы юридической практики можно было относительно легко, всё решается путём делегирования, и он мог бы выделить пару дней в неделю на винодельню, но этого было мало. Юридическая контора располагалась в Лос-Анжелесе, а Montelena в Долине Напа, совмещать работу было физически невозможно. И тут Баррет находит элегантный выход из ситуации, предложив 10% винодельни Пашичу. Одним выстрелом Баррет убил нескольких зайцев. Офис Пашича находится в непосредственной близости от Chateau Montelena, ему было бы проще решать оперативные вопросы и осуществлять контроль. Кроме того, тот был гораздо лучше знаком и с винодельческим бизнесом, и со всей околовинной тусовкой Напы, а значит ему проще было найти персонал и поставщиков. Ну и, наконец, отдав 10% компании Баррет всё же получает скидку в 100.000 долларов на покупку винодельни, правда обязуется выкупить эту долю с процентами, если Пашич решит уволиться ранее чем через три года. Сделка была оформлена 2 января 1972 года. Хан и Баррет получили в новом предприятии по 45%, а Пашич оставшиеся 10%.

Именно Пашич решает, что лучшей кандидатуры на должность винодела Chateau Montelena, чем Мильенко Гргич им не найти. Но как переманить на маленький проект главного специалиста с самой лучшей и современной винодельни Напы? Баррет помимо хорошего оклада предлагает Гргичу участие в бизнесе: за каждый год работы тот будет получать 1% акций компании, пока доля не достигнет 10%, правда в случае увольнения, будет обязан продать обратно свою долю основным учредителям. Джеймс угадал главную мечту будущего винодела Montelena. Мильенко Гргич уходит от Мондави и становиться не просто наёмным сотрудником, а партнёром в винодельне.

(продолжение следует)

Judgement of Paris 1976 – Часть 15

Ситуация с первым винтажом Chateau Montelena при Баррете очень напоминала ту, в которую попал Роберт Мондави после основания собственной винодельни. Сделка по покупке была закрыта 2 января 1972 года, а главный винодел – Мильенко Гргич прибыл туда лишь 8 мая 1972 года. Предыдущий основной владелец Ли Пашич после приобретения Montelena в 1968 году не имел ни возможности, ни особого желания делать инвестиции в оборудование или виноградники и делал небольшие партии вина на оборудовании, сохранившемся с 1930-х, продавая его по доллару за бутылку, куда-то дальше в своих амбициях он не заходил. Новоприбывший Джим Баррет, напротив, собирался делать здесь каберне совиньон сравнимый с первыми гран крю Бордо и не был согласен на меньшее. Делать великое вино нужно было уже через четыре месяца – в сентябре. Великое вино нужно было делать уже вот-вот, но по большому счёту не было ни виноградников, ни контрактов, ни оборудования. Был лишь Майк Гргич и первым заданием для нового винодела было составить бизнес-план на пять лет.

К 1972 году Гргич занимался виноделием в Калифорнии уже четырнадцать лет, но никогда в жизни не был на первых ролях: не руководил, не организовывал с нуля и уж тем более не составлял никаких бизнес-планов. На голубом глазу, базируясь на фантазиях Баррета, что он станет делать каберне как у Château Lafite, и исходя из опыта работы у Роберта Мондави, который строил бизнес со схожей идеей, Гргич сел составлять план. Разделив вертикальной линией лист бумаги в левый столбец он записал все расходы, куда вошли раскорчёвка старых виноградников, посадка новых, закупка высококачественного каберне на стороне пока не начнут плодоносить собственные лозы, покупка дубовых бочек для выдержки, гребнеотделителя, дробилки, ферментационной ёмкости, насоса и пр. Справа нужно было вписать доходы, но этот столбец так и остался пустым. Если делать всё как Lafite, то первое каберне урожая 1972 года можно будет выпустить на рынок лишь на шестой год.

Баретт был шокирован, увидев тот листок с двумя столбиками. Мир фантазий о розовых пони столкнулся с суровой правдой жизни: «Как так получилось, что лозы не могут давать урожай на следующий год? Это, что правда, что премиальное каберне нужно несколько лет держать в дубе? Что, и Lafite так делает?! У меня нет денег, чтобы пять лет содержать винодельню без всякой отдачи, мы же разоримся!» Чтобы получить выручку в первый год решили сделать ровно то же самое, что в своё время сделал Мондави – начать с белого вина. Первым вином, которое Chateau Montelena выпустила на рынок весной 1973 года, стал рислинг, за ним в 1974 году было выпущено шардоне урожая 1972. Как мы теперь знаем, у этого решения были далеко идущие последствия, именно шардоне в итоге прославило Chateau Montelena в 1976 году, но жизнь подтвердила их правоту куда быстрее: перед сбором урожая каберне в Сономе пошёл затяжной дождь, продолжавшийся двенадцать дней без перерыва. В итоге виноград оказался совсем не того качества чтобы пытаться сделать из него американский Lafite. Было принято решение отказаться от выпуска каберне 1972 урожая под брендом Chateau Montelena, позднее его продавали под этикеткой Silverado Cellars. Белые вина, напротив, не только принесли первую выручку, но и первые положительные отзывы от критиков. На дегустации, организованной Los Angeles Times в 1973 году, Johannisberg Riesling 1972 от Chateau Montelena вошёл в десятку лучших рислингов Калифорнии, а в октябре 1975 года Johannisberg Riesling 1974 получил положительный отзыв от в гиде Роберта Финигана.

#JudgementofParis1976

Кстати, именно с шардоне 1972 года произойдёт та самая «мутная» история, что попадёт в фильм «Bottle Shock» и будет приписана вину 1973 года урожая. Напомню, как это было в кино: Джим Баррет увольняется из юридической конторы, без устали трудится на винодельне, корпит над своим шардоне вместе с виноделом-латиносом (к этой интересной детали мы ещё вернёмся) и в какой-то момент обнаруживает, что вино оказалось мутным и коричневым, от отчаянья избавляется от всей партии по дешёвке и поджав хвост просится назад в юристы, тем временем вино снова само меняет цвет обратно на золотистый, его отправляют в Париж, где оно и побеждает – happy end! Начнём с того, что Джим Баррет не бросал юридической практики все эти годы и наведывался на винодельню в лучшем случае раз в две недели, никаких технологических решений не принимал, ибо на первых порах вообще ничего в этом не смыслил. Тем не менее, байку про то, как самолично обнаружил дефект он рассказывал долгие годы в различных интервью и утверждал, будто бы уже пытался продать 2.200 кейсов по $2 за бутылку одному оптовику с Сакраменто, но не успел отгрузить, вино само себя вылечило. «Enigma!» - как сказал бы один из героев сериала «Как я встретил вашу маму». Когда Джорж Табер собирал материалы для своей книги, изданной в 2006 году, ему не удалось найти ни одного подтверждения версии Баретта. Оптовик, которому Баррет якобы звонил и телеграфировал сказали, что вроде бы ему что-то предлагали по бросовым ценам, но причину никто не объяснял и чем дело кончилось не помнит, потому что сделку заключать не собирался. Гргич же заявил, что да, было преждевременное окисление шардоне, но только не 1973 года урожая, а 1972 из-за того, что при розливе первых вин у них не было вакуумной насадки, которая высасывает воздух из бутылки, прежде чем её укупорят, но цвет вина не уходил в коричневый. Версия Гргича сводилась к тому, что Баретту что-то там примерещилось в темноте на складе, а потом при полном свете никаких дефектов не обнаружилось и тот всё вписал на чудо. Тем не менее, на следующий год вакуумную насадку приобрели, поэтому шардоне 1973 года никаких проблем с окислением не имело. Когда же Гргич сел писать собственную автобиографию, увидевшую свет в 2016 году (здесь ему с текстом помогал всё тот же Табер), то внезапно всё вспомнил, что через месяц после розлива вино действительно стало коричневым, а ещё через два вернуло себе прежний золотистый цвет. Enigma! Впрочем настаивал, что обнаружил дефект он, а не Баррет, а сама история произошла с вином урожая 1972, а не «парижским» 1973.

Несмотря на все эти перипетии первое шардоне Chateau Montelena получило хвалебные отзывы от коллег и получило пару локальных наград. Тогда же его впервые поставили против Bâtard-Montrachet в слепой дегустаций в одном из неформальных клубов, где собирались коллеги по винной отрасли. Там Chateau Montelena выиграла большинством голосов. Акционеры были в восторге, а один из них – крупный девелопер и основной клиент юридической фирмы Баррета, Эрни Хан от щедрот душевных подарил Гргичу 800 акций своей компании. В 1973 году они стоили всего лишь 3 цента за штуку, так что подарок был, скорее, символическим, но уже в 1977 году Гргич сумел продать этот пакет за 45.000 долларов. Вдобавок акционеры дали добро на новые инвестиции. Винодельня обзавелась собственной лабораторией, закупили две большие дубовые бочки для ферментации по 7500 литров каждая, сотню французских барриков для выдержки, одиннадцать стальных емкостей по 11.000 литров, а также новую дробилку с пропускной способностью 10 тонн в час.

#JudgementofParis1976

В 1973 году для покупки шардоне были законтрактованы четыре виноградника, своего винограда у Chateau Montelena по-прежнему не было (точнее был – алиготе, шасла, кариньян, зинфандель, но качество винодельню не устраивало, поэтому его практически полностью продавали на сторону). Вино 1972 года выдерживалось 8 месяцев в новом дубе (старого у новой винодельни попросту не было), а шардоне 1973 года отправилось на выдержку в те же самые, но уже, естественно, не столь новые бочки, и провело там всё те же 8 месяцев. Затем вино переместили в стальную ёмкость. Розлив по бутылкам состоялся в декабре 1974 года. Гргич утверждает, что великолепие нового вина было очевидно всем с самого начала. В мае 1975 года для продвижения на рынке владельцы Монтелены организовали в Сан-Диего две слепые дегустации с разным составом жюри, выставив против своих шардоне 1972 и 1973 года бургундские Meursault от Louis Jadot, а также Puligny-Montrachet и Bâtard-Montrachet от Drouhin. В первый день лидировало Chateau Montelena Chardonnay 1972, а второе место заняло Chateau Montelena Chardonnay 1973. На следующий день первое место заняло Chateau Montelena Chardonnay 1973, второе ушло Meursault, а на третье вышло Chateau Montelena Chardonnay 1972. Эти подробности я привожу здесь для того, чтобы было понятно, Галахер и Спурье выбрали это вино для дегустации в Париже не наугад, шардоне от Chateau Montelena к 1976 году уже имело крепкую положительную репутацию у себя в Калифорнии и для местного профессионального сообщества, в отличие от широкой публики, высочайшее качество вина «открытием» не стало.

О первом месте на дегустации в Париже сотрудники Chateau Montelena узнали из той самой телеграммы Джима Баретта:

«ПОТРЯСАЮЩИЙ УСПЕХ НА ДЕГУСТАЦИИ В ПАРИЖЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОГО МАЯ ТЧК ЗАНЯЛИ ПЕРВОЕ МЕСТО СРЕДИ ДЕВЯТИ ПРОЧИХ ВКЛЮЧАЯ ПРЕМЬЕР КРЮ ТЧК В СЛЕПОЙ ДЕГУСТАЦИИ УЧАСТВОВАЛИ ЛУЧШИЕ ИМЕНА ФРАНЦИИ ТЧК»

Никто ничего не понял. Однако через некоторое время позвонили из The New York Times и поинтересовались, могут ли они прислать фотографа, чтобы сделать снимки винодела Chateau Montelena для статьи. Из разговора с ними Гргич и узнал подробности о том, что именно произошло в Париже. Дальнейшее нам известно по воспоминаниям Бо Баррета, сына Джима, который наблюдал за происходящим из окна своей комнаты. Мильенко Гргич выбежал на улицу, принялся танцевать, петь и кричать по-хорватски: «Ponovo rođen! Заново рождён!». В тот момент Бо решил, что мужик тронулся умом.

#JudgementofParis1976

В автобиографии Гргич тоже вспомнил об этом моменте: «Я почувствовал перерождение. Все эти долгие годы учёбы и труда, дальнейшей учёбы и последующего усиленного труда, все эти дни и ночи, проведённые на виноградниках, лабораториях и винодельнях наконец-то принесли плоды, ставшие лучшим урожаем в мой жизни! Было ли простым везением то, что у меня получилось подобное вино, то, что оно попало в Париж и выиграло? У меня есть ответ. Как сказал один философ: «Удача возникает там, где подготовка встречает благоприятную возможность». Прекрасные и мудрые слова, отражающие всю суть истории #JudgementofParis1976, можно было бы на том и закончить, но подробный рассказ о Мильенко Гргиче был затеян ради другого вывода. В 1976 году ему исполнилось 53 года. Если вспомнить, что он родился в бедной многодетной крестьянской семье в маленькой деревушке в нищей Хорватии, а через пятьдесят с лишнем лет твёрдо обосновался в Калифорнии, был уважаем в профессиональном сообществе специалистом – то мы поймём, что прогресс был невероятным. Но можно посмотреть и с другой стороны. Всю свою жизнь он оставался на вторых, если не третьих ролях, был вынужден делать не то, что хотел, а то, что ему говорили делать. Американским доходам завидовали все хорватские родственники, но на фоне тех, кто родился и получил образование в США, в финансовом плане он был аутсайдером, собственного капитала, достаточного для открытия винодельни так и не накопил, привлечь инвестора или крупный кредит не мог всё по той же причине, что никогда не был ни владельцем бизнеса, ни руководителем. Его будущее в Montelena было понятно: через несколько лет сын Джима Баррета – Бо должен был окончить университет и стать очередным начальником для Мильенко Гргича, а значит пришлось бы начинать всё с начала где-то в другом месте, но тоже в качестве наёмного сотрудника. Наверное, он смирился с этой перспективой, но тут из Парижа пришло известие – Майк Гргич создал вино, признанное соответствующим высочайшим французским (читай – мировым) стандартам. Это событие переменило всё, разделило его жизнь на «до» и «после», дало ему сил и решимости в пятьдесят с лишним лет разорвать порочный круг и выйти на новый уровень.

Сразу после победы Chateau Montelena в Париже Гргичу поступало немало предложений с зарплатой куда большей, чем ему платил Баррет, но решение было твёрдым – только собственный бизнес. Пятилетний контракт с Montelena истёк весной 1977 года, по итогам он получил право на 5% в винодельне, этот пакет Джим Баррет выкупил за $50.000, ещё $45.000 принесла продажа акций, подаренных Эрни Ханом. Всё ещё мало для открытия винодельни, но достаточно, чтобы купить виноградник. Баррет воспринял уход Гргича как личное предательство в духе «мы его на помойке нашли, отмыли-обогрели, а он нам фигвамы рисует». Именно из-за этой обиды вы не увидите персонажа Гргича в фильме «Bottle Shock», сюжет которого выстроен вокруг Chateau Montelena. Винодел, создавший вино просто был вычеркнут из истории. Спурье рассказывал, что долгое время пытался продать историю о парижской дегустации в Голливуд и в начале 2000-х ему даже удалось найти продюсеров, шли поиски финансирования, а он тем временем работал над сценарием. По его замыслу сюжет должен был строиться вокруг Уоррена Винарски и Stag’s Leap. Наверное, мы уже никогда не узнаем, кто проговорился, но Баррет-старший узнал о проекте фильма и сыграл на опережение – нашёл продюсеров и заказал им фильм про свою винодельню, выделив на создание фильма два миллиона из необходимых пяти. «Bottle Shock» делали в спешке и в тайне от Спурье. О том, что его 35-летнего будет играть 60-летний актёр, он узнал из звонка утверждённого на роль Алана Рикмана. Впрочем, в итоге Майк Гргич и Джим Баретт появляются в фильме собственными персонами в бессловесных эпизодических ролях безымянных виноделов. Где-то на съёмках фильма Гргич и Баррет не общавшиеся десятки лет помирились. «Bottle Shock» вышел на экраны в 2008 году, Джим Баретт умер в 2013.

​Вместо Гргича виноделом Chateau Montelena в фильме объявлен Густаво Брамбила и это, как ни странно, реальный и по-своему выдающийся человек. Его отец был эмигрантом из Мексики и работал на Beaulieu Vineyard одновременно с Гргичем, они были знакомы. У него нашлись средства чтобы отправить сына учиться в Калифорнийский университет в Дэвисе, где Густаво стал одним из первых студентов-латиноамериканцев, получивших там диплом энолога. В 1976 году он, пользуясь старым знакомством, попросился на работу в Chateau Montelena, где и был принять на должность лаборанта, это случилось примерно за два месяца до #JudgementofParis1976. Гргич стал для Брамбилы наставником на долгие годы, вместе они проработают до 1996 года, до момента, когда Густаво не оснует собственную винодельню Gustavo Thrace, которая в 2013 году была переименована в Gustavo Wines. «Bottle Shock» оказался для него подарком судьбы, так как зрители поверили, что именно он создал Chateau Montelena Chardonnay 1973, продажи вин Gustavo Thrace после 2008 года резко возросли.

Мильенко Гргич в итоге нашёл партнера – Остина Хилла, вместе с которым основал в 1977 году Grgich Hills Cellar (с 2006 года - Grgich Hills Estate). Он руководил хозяйством вплоть до 2017 года и ушёл на покой лишь в возрасте 94 лет, уступив пост своей дочери Виолетте. Сегодня живы очень немногие ключевые участники той истории и Майк Гргич один из них. Ему 99 лет, четыре года назад он успешно перенёс операцию на сердце и с тех пор здоров, настолько, насколько можно быть в его возрасте.

КОНЕЦ

​Роберт Паркер-младший (часть 1)

История вина – самая популярная тема на нашем канале, если судить по отзывам. Здесь мы подробно рассказывали о возникновении биодинамики и «натурального» движения, больше года выходил сериал о #JudgementOfParis1976, где мы прошлись по всем значимым для этого события фигурам от Стивена Спурье до Майка Гргича. Своеобразным продолжением американской темы стал рассказ об одном из самых влиятельных людей в мире вина российского происхождения - #AlexisLichine. Внимание к США в контексте вина, конечно же, не случайно. Американский рынок, его потребности и вкусы оказали огромное влияние на всё мировое виноделие во второй половине XX века. Живым воплощением и «лицом» этого влияния стал Роберт Паркер-младший. Никогда и нигде, ни до и не после ни один критик не оказывал равного по силе и масштабу влияния на глобальный рынок отдельно взятой отрасли, как это делал Роберт Паркер-мл. Существовали могущественные критики в мире моды, кино, в ресторанной отрасли, но их влияние всегда было локальным и не распространялось за пределы их собственного города, страны или региона. Оценки Паркера меняли цены на вино во всём мире сразу, будь то США или Китай, Южная Америка или Ближний Восток – не важно, его оценка в 95+ была способна поднять цену за бутылку хоть у именитого шато Бордо, хоть у бутиковой винодельни из Южной Африки и, наоборот, посредственная оценка устанавливала для винодела непреодолимый потолок цен, который мог просто уничтожить бизнес. Разумеется, виноделы старались получить высокие оценки от Паркера. Одним из способов было изменить стилистику своих вин, сделать их похожими на те, что получают похвалы американского критика. Этот процесс – изменение производителями стилистики вин по всему миру для получения высокой оценки Паркера – иногда называют «паркеризацией». Впрочем, я не зря назвал Паркера «лицом» этого процесса. Он был своеобразным персональным воплощением определённого тренда, но, само явление «паркеризации» стояло на куда более прочном фундаменте, чем прихоть одного человека. Сегодня я предлагаю вашему вниманию пилотный эпизод нового сериала #RobertParkerJr, в котором мы попытаемся не только ответить на вопрос «Who is Mr. Parker?», но и подробнее разобраться с явлением «паркеризации». Ставьте лайки под постом, чтобы новый поддержать проект.