Печальное событие подтолкнуло сделать то, что хочется делать часто — в очередной раз пересмотреть «Шоссе в никуда» (Lost Highway, 1996) — не только один из самых любимых фильмов Дэвида Линча, но и, в принципе, один из самых моих любимых фильмов ever (что называется). Как и любое творение Линча, «Шоссе в никуда» подвергалось многочисленным разборам и трактовкам. Я в этом плане исключением не являюсь.

«Funny how secrets travel, I’d start to believe if I were to bleed…» — доносится из динамиков спокойным, но в то же время содрогающимся голосом Дэвида Боуи, отправляя зрителя в неизведанный путь. Всё происходящее способствует потере чувства реальности.

Во время и после всех своих просмотров я искал сложные объяснения событий, случившихся с Фредом Мэдисоном (Билл Пуллман) и Рене (Патрисия Аркетт). Но в этот раз меня вдруг осенило: а что, если «совы не то, чем кажутся»? Что, если всё намного проще? Что, если это история убийцы, поплатившегося за свой гнусный поступок электрическим стулом, при этом увидевшего перед собственной смертью промчавшуюся жизнь, приправленную фэнтезийным налётом?

Другое дело — что привело Фреда к такому исходу? Успешный и талантливый саксофонист, стремящийся к счастливой семейной жизни с любимой женой, он оказался в ситуации, где красавица Рене явно подбрасывала ему повод за поводом для ревности, наставляла рога и всячески издевалась.

Что касается самого шоссе, которое мы видим в начале и конце фильма, оно символизирует попытку Фреда сбежать от своих страхов, вины и реальности. Это пространство, где время и логика теряют значение, погружая зрителя в лабиринт иллюзий и подавленных эмоций. Кроме того, шоссе, уходящее в темноту, подчёркивает бесконечный цикл, в котором застрял главный герой. Начало и конец «Шоссе в никуда» зеркально отражают друг друга, намекая на невозможность вырваться из этого замкнутого круга самообмана и преступления.

Интерпретировать происходящее в «Шоссе в никуда» можно так, как это сделал я, а можно иначе — в этом и заключается вся прелесть творчества Дэвида Линча. А верные ответы так и остались навечно в голове самого режиссёра.

Сегодня Дэвиду Линчу исполнилось бы 79 лет, и теперь он там, где никаких ответов не требуется.

#фильм #скриншоты

«Заводной апельсин» (A Clockwork Orange, 1971) Стэнли Кубрика – яркая антиутопия, сочетающая в себе своеобразный коктейль, в котором составляющие 50/50 – это мерзость и притягивающая внимание эстетика. В этом мире ультранасилие стёрло все возможные рамки, вынуждая людей забыть, что такое истинное добро, ибо им приходится существовать в атмосфере постоянного напряжения. Здесь насилие и жестокость стали частью повседневной жизни.

Основанная на книге Энтони Бёрджесса, эта история рассказывает об Алексе (Малкольм Макдауэлл), харизматичном лидере уличной банды, совершающей ежедневные преступления под звуки классической музыки. А чтобы немного отдохнуть от своего излюбленного занятия, эти ребята подкрепляются наркотическим напитком под названием «moloko». Наблюдая за происходящим, зритель одновременно испытывает отвращение и странный интерес. Стэнли Кубрик мастерски демонстрирует, как свобода выбора и моральные дилеммы превращаются в инструмент манипуляции, когда общество решает лишить человека права быть самим собой.

«Заводной апельсин» демонстрирует яркий контраст между стилизованным насилием и глубокими размышлениями основного персонажа. В фильме царит тревога, которая то и дело вынуждает зрителя ощущать дискомфорт. Эта работа Кубрика – яркий пример провокационного кино, которое, помимо всего, ещё и исследовательское. После просмотра серьёзно задумываешься над тем, на что готово пойти общество, чтобы искоренить беспорядки, — и как легко оно само прибегает к жестокости, превращая её в инструмент достижения своих целей.

#фильм #скриншоты