Колыбельная
Засыпай скорее, раз сейчас нестрашно.
Солнышко давно зашло, но будет потемней.
И пусть тебе не снятся ни брошенная пашня,
ни дома раздетые: без окон и дверей.
Прилетят с весной грачи – и другие птицы,
что в себе огонь таят: но ты их не корми.
В узелке носи с собой знакомую землицу:
с ней в чужом краю, как дома, можно лечь костьми.
В новой сказке съели Машку мудрые медведи,
защитив тем самым миску, стульчик и кровать.
Ты не бойся диких криков: свадьба у соседей.
Как проснешься – сразу станем с ними пировать.
Весело хрустеть в гортани будет мелкий гравий,
молодым постелью станет мягкий чернозем.
В срок они родят младенца: сразу в балаклаве.
А второго лучше б в рясе: точно проживем.
Хороша невеста, глянь-ка – молоко без крови.
И жених-то ей под стать: ни тени, ни лица.
А место за столом для нас давно уже готово:
там, справа от убийцы, видишь?
И слева от лжеца.
#стихи
Засыпай скорее, раз сейчас нестрашно.
Солнышко давно зашло, но будет потемней.
И пусть тебе не снятся ни брошенная пашня,
ни дома раздетые: без окон и дверей.
Прилетят с весной грачи – и другие птицы,
что в себе огонь таят: но ты их не корми.
В узелке носи с собой знакомую землицу:
с ней в чужом краю, как дома, можно лечь костьми.
В новой сказке съели Машку мудрые медведи,
защитив тем самым миску, стульчик и кровать.
Ты не бойся диких криков: свадьба у соседей.
Как проснешься – сразу станем с ними пировать.
Весело хрустеть в гортани будет мелкий гравий,
молодым постелью станет мягкий чернозем.
В срок они родят младенца: сразу в балаклаве.
А второго лучше б в рясе: точно проживем.
Хороша невеста, глянь-ка – молоко без крови.
И жених-то ей под стать: ни тени, ни лица.
А место за столом для нас давно уже готово:
там, справа от убийцы, видишь?
И слева от лжеца.
#стихи
Пасть
Вечность в час волчий оскалила острые тридцать два
пожелтевших затертых года, прожитых как-нибудь.
Я смотрю в темноту и молчу: я устала искать слова.
Ненасытная пасть опять приглашает в себя шагнуть.
Раньше было так страшно, что я сразу включала свет
и старалась не видеть, как влажно клубится тьма,
но меня разрывало частотами вечных огромных планет.
Темнота побеждала всегда: я бросалась в нее сама.
Пасть шипела: «Любая из звезд над тобой так жестоко стара,
что с ней рядом твой век не соринка, а просто ничто.
И пусть каждая искра – частичка большого костра,
она гаснет так быстро, что узнать не успеет о том».
Вечность шепчет сейчас. Давит лапой тяжелой на грудь,
и я вижу, как искра становится с каждой секундой тусклей;
это -- я, и вокруг меня теплится кто-то еще, но не суть:
лишь столкнувшись, на миг ослепляли мы парой оживших огней.
Тот же хищный оскал, тот же клекот далеких планет:
пасть висит надо мной, заслоняя собой потолок.
А я – что? Я обряженный в мясо непрочный скелет.
Закрываю покорно глаза, повернувшись на левый бок.
Как бы ни было жутко смотреть одинокий полет огоньков
через время, кипящее тьмой у распахнутой пасти внутри,
мне страшнее всего замечать появление новых клыков:
через год, если я не погасну, их станет уже тридцать три.
По привычке я делаю долгий выдох и кратно короткий вдох:
с каждым – ближе к тому, чтоб однажды совсем догореть.
Если есть наблюдатель за искрами, то его не застанет врасплох
угасание маленькой точки, не сумевшей осмыслить смерть.
#стихи
Вечность в час волчий оскалила острые тридцать два
пожелтевших затертых года, прожитых как-нибудь.
Я смотрю в темноту и молчу: я устала искать слова.
Ненасытная пасть опять приглашает в себя шагнуть.
Раньше было так страшно, что я сразу включала свет
и старалась не видеть, как влажно клубится тьма,
но меня разрывало частотами вечных огромных планет.
Темнота побеждала всегда: я бросалась в нее сама.
Пасть шипела: «Любая из звезд над тобой так жестоко стара,
что с ней рядом твой век не соринка, а просто ничто.
И пусть каждая искра – частичка большого костра,
она гаснет так быстро, что узнать не успеет о том».
Вечность шепчет сейчас. Давит лапой тяжелой на грудь,
и я вижу, как искра становится с каждой секундой тусклей;
это -- я, и вокруг меня теплится кто-то еще, но не суть:
лишь столкнувшись, на миг ослепляли мы парой оживших огней.
Тот же хищный оскал, тот же клекот далеких планет:
пасть висит надо мной, заслоняя собой потолок.
А я – что? Я обряженный в мясо непрочный скелет.
Закрываю покорно глаза, повернувшись на левый бок.
Как бы ни было жутко смотреть одинокий полет огоньков
через время, кипящее тьмой у распахнутой пасти внутри,
мне страшнее всего замечать появление новых клыков:
через год, если я не погасну, их станет уже тридцать три.
По привычке я делаю долгий выдох и кратно короткий вдох:
с каждым – ближе к тому, чтоб однажды совсем догореть.
Если есть наблюдатель за искрами, то его не застанет врасплох
угасание маленькой точки, не сумевшей осмыслить смерть.
#стихи
Крикет
Снова те же дворы и панельки облезлые: как за той, невозвратной, чертой.
Будто линию жизни на небе разрезали, а теперь подают вразнобой.
Я себя ощущаю неловкой и искренней (ей, как помню, не жить к сентябрю)
и маршрут до табачки построила мысленно, потому что – такая – курю.
Словно нет этих лет и проклятого опыта, и совсем не пугает мороз.
Ничего не разбито, не стерто, не пропито: ничего еще не сбылось.
Мир огромный и взрослый, а мысли прерывисты, но любви – океаны внутри.
В полумраке мигает знакомая вывеска, и ступенек по-прежнему три.
Постою здесь минуту, ведь многого стоит шанс хоть так оглянуться назад.
Захожу.
…всё вокруг безнадежно другое. Продавец незнаком и помят.
Я ловлю отражение в новой витрине, зная: кончилось волшебство.
От той, прошлой, остались лишь память и имя. Всё, что умерло, то мертво.
К сигаретам прошу зажигалку в придачу. Крикет желтый дают мне: горит.
Промолчу, не отвечу: «Такой – к неудаче». Так никто уже не говорит.
#стихи #дневниковое
Снова те же дворы и панельки облезлые: как за той, невозвратной, чертой.
Будто линию жизни на небе разрезали, а теперь подают вразнобой.
Я себя ощущаю неловкой и искренней (ей, как помню, не жить к сентябрю)
и маршрут до табачки построила мысленно, потому что – такая – курю.
Словно нет этих лет и проклятого опыта, и совсем не пугает мороз.
Ничего не разбито, не стерто, не пропито: ничего еще не сбылось.
Мир огромный и взрослый, а мысли прерывисты, но любви – океаны внутри.
В полумраке мигает знакомая вывеска, и ступенек по-прежнему три.
Постою здесь минуту, ведь многого стоит шанс хоть так оглянуться назад.
Захожу.
…всё вокруг безнадежно другое. Продавец незнаком и помят.
Я ловлю отражение в новой витрине, зная: кончилось волшебство.
От той, прошлой, остались лишь память и имя. Всё, что умерло, то мертво.
К сигаретам прошу зажигалку в придачу. Крикет желтый дают мне: горит.
Промолчу, не отвечу: «Такой – к неудаче». Так никто уже не говорит.
#стихи #дневниковое
Ее тайна
Я знала женщину, которая как-то сказала:
"Слишком большая радость — к долгим и горьким слезам".
Я подумала, помню: "Ну мало ли поговорок?".
Ни на миг не поверила, что она говорит всерьёз.
Я совсем не пыталась следить за ней, выявить что-то,
только странность такую заметил бы даже слепой:
эта женщина совсем никогда не смеялась.
Иногда вдруг мелькала тонюсенькая улыбка,
но она исчезала так быстро, что каждый раз
часть меня сомневалась, была ли она вообще.
В остальном эта женщина не просто была нормальной:
я всегда восхищалась ее умом и умением быть собой.
Она заходила в комнату – это становилась ее комната,
даже если она молчала, тихо садясь в углу.
Удивительно, но эта женщина даже шутить умела:
все смеялись. Она смотрела – будто бы ни при чем.
Однажды куда-то исчезла на несколько дней.
Я при встрече спросила, почему ее не было видно.
Эта женщина просто ответила, что хоронила мужа:
было довольно сложно, потому что совсем одна.
Стало жутко неловко, хотелось просить прощения,
но заметила вдруг, что глаза ее не покраснели,
и в лице ее не было грусти, голос ни разу не дрогнул.
Эта женщина светилась спокойствием – как и всегда:
мне даже на миг показалась тонюсенькая улыбка.
И тогда поняла я, что она совершила обмен –
неизвестно, какие бесы даруют такую силу –
но она отказалась от радости, чтобы не чувствовать боль.
И с тех пор я боялась общаться с ней слишком часто,
словно она могла заразить и меня этим темным даром:
было сложно признаться себе, но эта сила манила,
и если б узнала рецепт – точно бы не удержалась.
Постепенно пути разошлись, и я ее больше не видела.
А недавно пришло сообщение: эта женщина умерла.
И я вдруг осознала, что мне вовсе не хочется плакать,
мне не грустно: я просто усвоила информацию.
Может быть, дело в том, что я знаю ее секрет:
эта женщина не могла умереть, потому что была неживой.
Ну а может я все же тогда заразилась спокойствием
и сама, не заметив того, совершила ужасный обмен. #стихи #дневниковое
Я знала женщину, которая как-то сказала:
"Слишком большая радость — к долгим и горьким слезам".
Я подумала, помню: "Ну мало ли поговорок?".
Ни на миг не поверила, что она говорит всерьёз.
Я совсем не пыталась следить за ней, выявить что-то,
только странность такую заметил бы даже слепой:
эта женщина совсем никогда не смеялась.
Иногда вдруг мелькала тонюсенькая улыбка,
но она исчезала так быстро, что каждый раз
часть меня сомневалась, была ли она вообще.
В остальном эта женщина не просто была нормальной:
я всегда восхищалась ее умом и умением быть собой.
Она заходила в комнату – это становилась ее комната,
даже если она молчала, тихо садясь в углу.
Удивительно, но эта женщина даже шутить умела:
все смеялись. Она смотрела – будто бы ни при чем.
Однажды куда-то исчезла на несколько дней.
Я при встрече спросила, почему ее не было видно.
Эта женщина просто ответила, что хоронила мужа:
было довольно сложно, потому что совсем одна.
Стало жутко неловко, хотелось просить прощения,
но заметила вдруг, что глаза ее не покраснели,
и в лице ее не было грусти, голос ни разу не дрогнул.
Эта женщина светилась спокойствием – как и всегда:
мне даже на миг показалась тонюсенькая улыбка.
И тогда поняла я, что она совершила обмен –
неизвестно, какие бесы даруют такую силу –
но она отказалась от радости, чтобы не чувствовать боль.
И с тех пор я боялась общаться с ней слишком часто,
словно она могла заразить и меня этим темным даром:
было сложно признаться себе, но эта сила манила,
и если б узнала рецепт – точно бы не удержалась.
Постепенно пути разошлись, и я ее больше не видела.
А недавно пришло сообщение: эта женщина умерла.
И я вдруг осознала, что мне вовсе не хочется плакать,
мне не грустно: я просто усвоила информацию.
Может быть, дело в том, что я знаю ее секрет:
эта женщина не могла умереть, потому что была неживой.
Ну а может я все же тогда заразилась спокойствием
и сама, не заметив того, совершила ужасный обмен. #стихи #дневниковое
Гипнагогия
Сколько раз нужно подумать тревожную мысль,
чтоб она потеряла душную свою власть?
Я не подумала столько — или подумала лишнее.
Кажется, что не засну — и могу навсегда пропасть.
Тихо пищит розетка. Слышу — не докажу;
бродит сквозняк бездомным по этажу;
готовит соседка жирный семейный ужин;
лёд с сухим скрипом ползет пауком по лужам.
Кто-то пускает салют, только косо — он не взлетел.
Рыщет хищник в толпе беззащитных горячих тел.
Сторож в своей каморке варит склизкие макароны.
Кто-то ждёт на перроне с надеждой.
Кто-то безнадёжно шагает с перрона.
...Лучше всего стихи завершать признанием в чувствах
или красивой фразой — короткой, простой.
А я каждый раз засыпаю под нарастание пульса,
и это однажды закончится пустотой.
#стихи
Сколько раз нужно подумать тревожную мысль,
чтоб она потеряла душную свою власть?
Я не подумала столько — или подумала лишнее.
Кажется, что не засну — и могу навсегда пропасть.
Тихо пищит розетка. Слышу — не докажу;
бродит сквозняк бездомным по этажу;
готовит соседка жирный семейный ужин;
лёд с сухим скрипом ползет пауком по лужам.
Кто-то пускает салют, только косо — он не взлетел.
Рыщет хищник в толпе беззащитных горячих тел.
Сторож в своей каморке варит склизкие макароны.
Кто-то ждёт на перроне с надеждой.
Кто-то безнадёжно шагает с перрона.
...Лучше всего стихи завершать признанием в чувствах
или красивой фразой — короткой, простой.
А я каждый раз засыпаю под нарастание пульса,
и это однажды закончится пустотой.
#стихи
Кстати, в ночных заметках телефона опять что-то странное по форме.
Иногда легкие разговоры
в общем контексте становятся самыми сложными.
Кто-то спросил без какой-либо цели –
просто заполнить повисшее вдруг молчание --
были ли у меня выдуманные друзья
(понятно, что в детстве, ведь именно в детстве
такое возможно без серьезных диагнозов
и осуждения обществом).
И, если были, то кто?
И почему исчезли?
Я не помню, что на это ответила:
наверное, отшутилась,
не сказав ничего конкретного.
Но с тех пор иногда я думаю:
а был ли кто-то не выдуманный?
Не только в детстве, но даже позже.
Даже сейчас.
И если он был – то кто?
И почему исчез?
#стихи #дневниковое
Иногда легкие разговоры
в общем контексте становятся самыми сложными.
Кто-то спросил без какой-либо цели –
просто заполнить повисшее вдруг молчание --
были ли у меня выдуманные друзья
(понятно, что в детстве, ведь именно в детстве
такое возможно без серьезных диагнозов
и осуждения обществом).
И, если были, то кто?
И почему исчезли?
Я не помню, что на это ответила:
наверное, отшутилась,
не сказав ничего конкретного.
Но с тех пор иногда я думаю:
а был ли кто-то не выдуманный?
Не только в детстве, но даже позже.
Даже сейчас.
И если он был – то кто?
И почему исчез?
#стихи #дневниковое
Шесть
Когда у меня стало портиться зрение
(это было давно, в неуютной начальной школе)
один взрослый сказал мне, что я виновата сама:
не хочу признать правду и отрицаю мир,
потому и не вижу дальше вытянутой руки.
Это, конечно, чушь, которая нынче забыта
вместе с узбекской фамилией автора тоненьких книжек,
в девяностые обещавших всем доступное исцеление,
а человек, говоривший все это, фыркнул,
что такого и не было вовсе, что зачем-то все это придумала,
но я точно помню, каким бледным и мутным
было его лицо, нависшее надо мной.
Возможно, он искренне верит, что это неправда,
ведь люди вообще очень часто не помнят, что говорили –
и, к тому же, они, говоря, вовсе не думают и «отпускают поводья»:
просто становятся функцией, открывающей рот для идущего звука,
но какая волна придет – песня ли, ласка, проклятие? –
никогда не узнаешь заранее, потому я люблю тишину,
но ее слишком сложно хранить, так что я, дабы не огорчаться,
очень рано привыкла ее разрушать сама, чтобы никто не успел.
Постепенно мне стали сложно даваться жесткие пресные ужины,
во время которых остротЫ добавлял обмен злыми острОтами
и коварные слезы, что неминуемо
застревали в моем горле комом еще до десерта,
и тогда я решила, что лучше стараться вообще не есть:
и почти перестала есть, потому что хотелось исчезнуть –
так, как все исчезает. Для меня моим самым стабильным
стало чувство того, что все ускользает сквозь пальцы,
и если взглянуть на своих людей, дом и вещи в масштабах жизни,
то становится ясно, что большее время они пребывают в отсутствии;
ну а значит, не так уж важно – ладони держать или хвататься за воздух —
в общем контексте все это всего лишь частность.
Я ходила по разным местам, я жила в очень разных домах:
где-то пахло почти по-больничному, где-то – старостью и перегаром,
но везде -- по-чужому, потому уж 12 лет
в переходе к Гостинке я покупаю индийские палочки
(строго одни и те же -- никогда не беру другие),
и когда зажигаю их, кажется, будто бы я все та же,
и мой мир никогда не терялся при переезде,
и никто не терялся при переезде.
Это не так, но неважно: ведь это всего лишь чувства.
P.S.
Мне сложно сказать, что это #стихи
Но в рифму нынче вообще ничего не пишется.
Когда у меня стало портиться зрение
(это было давно, в неуютной начальной школе)
один взрослый сказал мне, что я виновата сама:
не хочу признать правду и отрицаю мир,
потому и не вижу дальше вытянутой руки.
Это, конечно, чушь, которая нынче забыта
вместе с узбекской фамилией автора тоненьких книжек,
в девяностые обещавших всем доступное исцеление,
а человек, говоривший все это, фыркнул,
что такого и не было вовсе, что зачем-то все это придумала,
но я точно помню, каким бледным и мутным
было его лицо, нависшее надо мной.
Возможно, он искренне верит, что это неправда,
ведь люди вообще очень часто не помнят, что говорили –
и, к тому же, они, говоря, вовсе не думают и «отпускают поводья»:
просто становятся функцией, открывающей рот для идущего звука,
но какая волна придет – песня ли, ласка, проклятие? –
никогда не узнаешь заранее, потому я люблю тишину,
но ее слишком сложно хранить, так что я, дабы не огорчаться,
очень рано привыкла ее разрушать сама, чтобы никто не успел.
Постепенно мне стали сложно даваться жесткие пресные ужины,
во время которых остротЫ добавлял обмен злыми острОтами
и коварные слезы, что неминуемо
застревали в моем горле комом еще до десерта,
и тогда я решила, что лучше стараться вообще не есть:
и почти перестала есть, потому что хотелось исчезнуть –
так, как все исчезает. Для меня моим самым стабильным
стало чувство того, что все ускользает сквозь пальцы,
и если взглянуть на своих людей, дом и вещи в масштабах жизни,
то становится ясно, что большее время они пребывают в отсутствии;
ну а значит, не так уж важно – ладони держать или хвататься за воздух —
в общем контексте все это всего лишь частность.
Я ходила по разным местам, я жила в очень разных домах:
где-то пахло почти по-больничному, где-то – старостью и перегаром,
но везде -- по-чужому, потому уж 12 лет
в переходе к Гостинке я покупаю индийские палочки
(строго одни и те же -- никогда не беру другие),
и когда зажигаю их, кажется, будто бы я все та же,
и мой мир никогда не терялся при переезде,
и никто не терялся при переезде.
Это не так, но неважно: ведь это всего лишь чувства.
P.S.
Мне сложно сказать, что это #стихи
Но в рифму нынче вообще ничего не пишется.
Lagom
Вордовский файл стерпит то, от чего покоробит бумагу,
так что можно себя отпустить в бесхребетном потоке строк.
Я годами пытаюсь влезть в привлекательный принцип lagom,
неумело копируя тех, кто как будто с рождения смог
научиться себя не сжигать ни любовью, ни болью, ни злобой
и не видеть свой дом в тех краях, до которых не светит дойти.
Я почти что пустила корни в неподвижных панельных трущобах,
я себя заперла -- и искала покой взаперти.
...Если схлопнуть весь мир до однушки и пары знакомых,
то любая безделица кажется важной и стоящей свеч,
это даже похоже на счастье (в немаркой расцветке, стандартном объёме):
нужно лишь избегать смелых мыслей, чересчур будоражащих встреч
и не думать, что внутренний голос звучит, как затертая фонограмма;
просыпаясь в слезах, не искать предпосылки тех слез;
нужно помнить, что любишь себя самого до шрамов,
но никак не того, кто тебе эти раны нанес.
...этот список растёт с каждым днем, соблюдение правил лечит,
помогая лететь через время, как со склона на веле без рук,
но когда человек говорит: "В том году вышло множество фильмов про великие вещи:
чипсы читос, создание тетриса, эир джорданы и фейсбук",
часть меня закипает и хочет кричать, что "великие вещи" -- не это,
распинать декорации, выйти из них -- куда?..
Мир построен по принципу lagom, только в нем недостаточно света:
сколько лапочек ни вкрути -- в нем не будет светло никогда.
(...)
#стихи
Вордовский файл стерпит то, от чего покоробит бумагу,
так что можно себя отпустить в бесхребетном потоке строк.
Я годами пытаюсь влезть в привлекательный принцип lagom,
неумело копируя тех, кто как будто с рождения смог
научиться себя не сжигать ни любовью, ни болью, ни злобой
и не видеть свой дом в тех краях, до которых не светит дойти.
Я почти что пустила корни в неподвижных панельных трущобах,
я себя заперла -- и искала покой взаперти.
...Если схлопнуть весь мир до однушки и пары знакомых,
то любая безделица кажется важной и стоящей свеч,
это даже похоже на счастье (в немаркой расцветке, стандартном объёме):
нужно лишь избегать смелых мыслей, чересчур будоражащих встреч
и не думать, что внутренний голос звучит, как затертая фонограмма;
просыпаясь в слезах, не искать предпосылки тех слез;
нужно помнить, что любишь себя самого до шрамов,
но никак не того, кто тебе эти раны нанес.
...этот список растёт с каждым днем, соблюдение правил лечит,
помогая лететь через время, как со склона на веле без рук,
но когда человек говорит: "В том году вышло множество фильмов про великие вещи:
чипсы читос, создание тетриса, эир джорданы и фейсбук",
часть меня закипает и хочет кричать, что "великие вещи" -- не это,
распинать декорации, выйти из них -- куда?..
Мир построен по принципу lagom, только в нем недостаточно света:
сколько лапочек ни вкрути -- в нем не будет светло никогда.
(...)
#стихи
Очень забавно иногда читать свои очень старые тексты. Но, в основном, это испанский стыд, конечно. Испанский -- потому что это уже точно не я.
#стихи
#стихи
Наследство
Заметив вдруг на фото своего усталого лица
Нервозность матери и молчаливую истерику отца,
Стереть его из галереи, словно этот мелкий акт
Своим "удалено" изменит едкий факт,
Что ты -- с твоим: "Хочу, но просто не могу",
С твоим: "Люблю. Но жаль, что не того",
С твоим: "Мне недостаточно сидеть на берегу:
Хочу доподлинно узнать, как глубоко";
С твоим: "Наверное, мне лучше уступить",
С твоим: "Все так живут, а значит, я смирюсь",
С твоим: "Рубахи нет, так для чего мне нить?",
С твоим: "Позор!", с твоим: "Горжусь, святая Русь!" --
Отнюдь не автор этих смыслов и идей:
Ты лишь наследник фейлов и проблем
Цепи уставших до тебя потерянных людей,
Свой род продолживших неведомо зачем;
И сложно верить в свой отложенный успех,
В возможность выправить с рожденья битый код,
Когда не вышло до тебя у всех:
У тех, кто жизнь прожил, и кто еще живёт.
...Вздыхает бабушка: "Попроще, внучка, будь!
Иначе будет слишком сложно жить".
Спасибо, ба: я справлюсь как-нибудь.
Наследство это не продать и не пропить.
#стихи
Заметив вдруг на фото своего усталого лица
Нервозность матери и молчаливую истерику отца,
Стереть его из галереи, словно этот мелкий акт
Своим "удалено" изменит едкий факт,
Что ты -- с твоим: "Хочу, но просто не могу",
С твоим: "Люблю. Но жаль, что не того",
С твоим: "Мне недостаточно сидеть на берегу:
Хочу доподлинно узнать, как глубоко";
С твоим: "Наверное, мне лучше уступить",
С твоим: "Все так живут, а значит, я смирюсь",
С твоим: "Рубахи нет, так для чего мне нить?",
С твоим: "Позор!", с твоим: "Горжусь, святая Русь!" --
Отнюдь не автор этих смыслов и идей:
Ты лишь наследник фейлов и проблем
Цепи уставших до тебя потерянных людей,
Свой род продолживших неведомо зачем;
И сложно верить в свой отложенный успех,
В возможность выправить с рожденья битый код,
Когда не вышло до тебя у всех:
У тех, кто жизнь прожил, и кто еще живёт.
...Вздыхает бабушка: "Попроще, внучка, будь!
Иначе будет слишком сложно жить".
Спасибо, ба: я справлюсь как-нибудь.
Наследство это не продать и не пропить.
#стихи
****
Я бы хотела тебе показать серебристый безветренный берег,
вместе смотреть, как сквозь дымку встает близорукое солнце,
после разглядывать ворох причудливых перьев,
только, -- я знаю, ты вспомнишь, как это описывал Бродский:
если ты был где-то счастлив -- уже никогда не будешь.
Остается круги на песке рисовать, созерцая внутри пустоту.
В голове -- постоялый двор, но он в эту минуту безлюден:
ощущаю себя часовым на почетном, но дальнем посту.
Я сейчас ясно вижу, как пронзительно жив каждый листик;
В этом чувстве мы вместе: ты один всегда помнил об этом.
Разгоревшись сильней, солнце выжжет все тайные смыслы,
и короткие резкие тени очертят границы предметов.
Люди вяло пойдут в новый день создавать и решать проблемы,
флиртовать, жарить мясо, ругать непослушных чумазых детей;
как всегда, всё последует путаной, но весьма незатейливой схеме:
среди множества линий не так много реальных путей.
Да и я очень скоро покину свой пост, чтобы вновь раствориться в потоке,
и назавтра не вспомню, как средь леса, песка и воды
говорила без слов нежной денницей на Востоке
с тем, кто был и ушел, но повсюду оставил следы.
#стихи
Я бы хотела тебе показать серебристый безветренный берег,
вместе смотреть, как сквозь дымку встает близорукое солнце,
после разглядывать ворох причудливых перьев,
только, -- я знаю, ты вспомнишь, как это описывал Бродский:
если ты был где-то счастлив -- уже никогда не будешь.
Остается круги на песке рисовать, созерцая внутри пустоту.
В голове -- постоялый двор, но он в эту минуту безлюден:
ощущаю себя часовым на почетном, но дальнем посту.
Я сейчас ясно вижу, как пронзительно жив каждый листик;
В этом чувстве мы вместе: ты один всегда помнил об этом.
Разгоревшись сильней, солнце выжжет все тайные смыслы,
и короткие резкие тени очертят границы предметов.
Люди вяло пойдут в новый день создавать и решать проблемы,
флиртовать, жарить мясо, ругать непослушных чумазых детей;
как всегда, всё последует путаной, но весьма незатейливой схеме:
среди множества линий не так много реальных путей.
Да и я очень скоро покину свой пост, чтобы вновь раствориться в потоке,
и назавтра не вспомню, как средь леса, песка и воды
говорила без слов нежной денницей на Востоке
с тем, кто был и ушел, но повсюду оставил следы.
#стихи
НАВИГАЦИЯ ПО ЭТОМУ КАНАЛУ🔻
✍🏻Единственное осмысленное:
#стихи
(Еще есть #проза , но пока здесь редко)
😱Все, что я посмотрела/послушала/прочитала и притащила сюда с маниакальным блеском в глазах:
#нравится
👀Рандомные мысли и внезапные вопросы:
#риторическое
🫀Длинное и не очень о ходе жизни и блаблабла:
#дневниковое
📸Какие-то снимки, которые мне почему-то захотелось вам показать:
#фото_дня
🌑Сами увидите:
#голый_человек_невидимка
🤡Прочие плоды моего эпизодического занятия какой-нибудь фигней:
#чушь
✍🏻Единственное осмысленное:
#стихи
(Еще есть #проза , но пока здесь редко)
😱Все, что я посмотрела/послушала/прочитала и притащила сюда с маниакальным блеском в глазах:
#нравится
👀Рандомные мысли и внезапные вопросы:
#риторическое
🫀Длинное и не очень о ходе жизни и блаблабла:
#дневниковое
📸Какие-то снимки, которые мне почему-то захотелось вам показать:
#фото_дня
🌑Сами увидите:
#голый_человек_невидимка
🤡Прочие плоды моего эпизодического занятия какой-нибудь фигней:
#чушь
Привет, Москва. Не то, чтоб рада,
Но и не то, чтоб сильно не.
Свежеокрашена ограда.
Бегут встречать — но не ко мне.
Здесь на рассвете нет покоя.
Здесь очень близко до войны.
Я будто не того покроя.
Я здесь почти не вижу сны.
Кипит котел с замесом наций,
И пахнет краской баннер "Русь".
Написано: "Не прислоняться",
Но я и так не прислонюсь.
#стихи #дневниковое
Но и не то, чтоб сильно не.
Свежеокрашена ограда.
Бегут встречать — но не ко мне.
Здесь на рассвете нет покоя.
Здесь очень близко до войны.
Я будто не того покроя.
Я здесь почти не вижу сны.
Кипит котел с замесом наций,
И пахнет краской баннер "Русь".
Написано: "Не прислоняться",
Но я и так не прислонюсь.
#стихи #дневниковое
Ворота
Да, сентябрь слишком жаркий. У шоссе невыносимо:
липнет черная футболка к жесткой сгорбленной спине.
Я иду - не потеряюсь, я везде увижу имя.
Открываются ворота: но сквозь них пока не мне.
На могильные цветочки не бывает аллергии,
так что выберу любые — те, что бросятся в глаза.
Вот аллея девяностых: все погасли молодыми,
но такое было время, — так мне батюшка сказал.
Поворачивает тропка средь лихих десятилетий,
по сосне колотит дятел, задавая ритм шагу.
Вот участочки двадцатых — след неловкой пляски смерти:
кто ушел не от ковида — тот лежит в оттенках флага.
Ты подумай: эти камни и кресты вокруг — всё судьбы,
сокращенные постфактум — два безликих точных года.
И за каждою лампадкой — догорающие люди:
от и до гуляй по струнке, вот и вся твоя свобода.
Я поставлю сигарету, хотя вроде так не нужно,
постою, пока дымится: будто в странном теплом сне,
и пойду назад к маршрутке. Сторож греет скромный ужин.
Открываются ворота: но сквозь них пока не мне.
#стихи #дневниковое
Да, сентябрь слишком жаркий. У шоссе невыносимо:
липнет черная футболка к жесткой сгорбленной спине.
Я иду - не потеряюсь, я везде увижу имя.
Открываются ворота: но сквозь них пока не мне.
На могильные цветочки не бывает аллергии,
так что выберу любые — те, что бросятся в глаза.
Вот аллея девяностых: все погасли молодыми,
но такое было время, — так мне батюшка сказал.
Поворачивает тропка средь лихих десятилетий,
по сосне колотит дятел, задавая ритм шагу.
Вот участочки двадцатых — след неловкой пляски смерти:
кто ушел не от ковида — тот лежит в оттенках флага.
Ты подумай: эти камни и кресты вокруг — всё судьбы,
сокращенные постфактум — два безликих точных года.
И за каждою лампадкой — догорающие люди:
от и до гуляй по струнке, вот и вся твоя свобода.
Я поставлю сигарету, хотя вроде так не нужно,
постою, пока дымится: будто в странном теплом сне,
и пойду назад к маршрутке. Сторож греет скромный ужин.
Открываются ворота: но сквозь них пока не мне.
#стихи #дневниковое
Трагическое
Двор давно уже в томительном упадке, но недавно неуютен стал и пуст: спиздили скамейку у парадки. Больше негде медитировать на куст.
Если были — затоптали все улики, не призвать уж похитителей к ответу. Да, заметно меньше пьяных криков.
...Но стою, печально шелестя пакетом.
Субъективно — только притворяюсь взрослой, объективно я — бальзаковский вариант, и привыкла, возвращаясь, бросить кости и послушать, как здесь листики шумят.
Это время без забот, как будто даром — я была не в "А", но и пока не в "Б", я была нигде, и, стертая с радаров, растворялась в ритуале, в ворожбе. А теперь, ключ к домофону прижимая, с лифтом сразу устремляюсь к этажу, но вот странно: будто до конца не возвращаюсь — или никуда не ухожу.
Всё! Отныне в мыслях нет порядка, в очаге домашнем нет огня.
Спиздили скамейку у парадки,
но как будто спиздили меня.
#дневниковое #стихи
Двор давно уже в томительном упадке, но недавно неуютен стал и пуст: спиздили скамейку у парадки. Больше негде медитировать на куст.
Если были — затоптали все улики, не призвать уж похитителей к ответу. Да, заметно меньше пьяных криков.
...Но стою, печально шелестя пакетом.
Субъективно — только притворяюсь взрослой, объективно я — бальзаковский вариант, и привыкла, возвращаясь, бросить кости и послушать, как здесь листики шумят.
Это время без забот, как будто даром — я была не в "А", но и пока не в "Б", я была нигде, и, стертая с радаров, растворялась в ритуале, в ворожбе. А теперь, ключ к домофону прижимая, с лифтом сразу устремляюсь к этажу, но вот странно: будто до конца не возвращаюсь — или никуда не ухожу.
Всё! Отныне в мыслях нет порядка, в очаге домашнем нет огня.
Спиздили скамейку у парадки,
но как будто спиздили меня.
#дневниковое #стихи
Про условную Машу и зависть
Я завидую... ну, скажем, Маше. Она — продавец-консультант.
Это, в общем-то, всё, что сама про себя она сможет сказать.
Ей немножко за тридцать, она непаршивая мать, а еще твердо верит: в ней скрыт уникальный талант. Нужно просто искать.
Но пока не до поисков: жизнь-то не отпуск в Сочах. То счета, то к врачу нужно дочку вести... что ещё?
У нее есть какой-то мужик (сотню раз возвращен и прощен). Был законный супруг (шустро спился и в целом зачах).
Кстати, Маша давно говорила, метода ее легка: если грустно, то выпей душевно пивка, если очень фигово — то можно купить коньяка. Если это не лечит, то надо сменить мужика.
Я завидую Маше.
Если что-то идет не так, (а у Маши почти постоянно хоть что-то идет не так), она вовсе себя не корит.
Она думает: "Знак!".
Маша может худеть и толстеть, красить волосы, делать тату, но она неизменна, воплощая собою породу ту, что в душе не лелеет далекую злую мечту, что живет, чуть касаясь и не оставляя следов, что не думает сложные мысли, не видит мучительных снов, что не смотрит в ту бездну, которую не понять...
Она станет той тещей, от которой повесится зять.
Я завидую Маше, а при зависти дружбы нет.
Я сижу и гружусь.
Маша постит безвкусный букет.
#дневниковое #стихи
Я завидую... ну, скажем, Маше. Она — продавец-консультант.
Это, в общем-то, всё, что сама про себя она сможет сказать.
Ей немножко за тридцать, она непаршивая мать, а еще твердо верит: в ней скрыт уникальный талант. Нужно просто искать.
Но пока не до поисков: жизнь-то не отпуск в Сочах. То счета, то к врачу нужно дочку вести... что ещё?
У нее есть какой-то мужик (сотню раз возвращен и прощен). Был законный супруг (шустро спился и в целом зачах).
Кстати, Маша давно говорила, метода ее легка: если грустно, то выпей душевно пивка, если очень фигово — то можно купить коньяка. Если это не лечит, то надо сменить мужика.
Я завидую Маше.
Если что-то идет не так, (а у Маши почти постоянно хоть что-то идет не так), она вовсе себя не корит.
Она думает: "Знак!".
Маша может худеть и толстеть, красить волосы, делать тату, но она неизменна, воплощая собою породу ту, что в душе не лелеет далекую злую мечту, что живет, чуть касаясь и не оставляя следов, что не думает сложные мысли, не видит мучительных снов, что не смотрит в ту бездну, которую не понять...
Она станет той тещей, от которой повесится зять.
Я завидую Маше, а при зависти дружбы нет.
Я сижу и гружусь.
Маша постит безвкусный букет.
#дневниковое #стихи
Сомневалась, выкладывать ли. Но:
Рутина
Каждое утро я просыпаюсь лицом в заднюю стенку шкафа.
Я обила ее мягким пушистым пазлом с алиэкспресса,
и теперь за ней можно записывать звук, а еще, пожалуй,
можно рыдать и орать, чтобы никто не услышал.
Каждый раз я поднимаюсь с постели, чтоб покормить кота,
а потом, покормив кота, начинаю свой новый день;
потому, может быть, не покупаю автокормушку:
я боюсь, что тогда в одно утро не найду мотивации встать.
Перед выходом из квартиры я рисую себе лицо.
Иногда это просто набросок, иногда же — трехслойный шедевр.
Я хожу с ним, смеюсь, говорю с кем-то, что-то смотрю,
но, смывая лицо перед сном, я как будто смываю весь день.
И почти что каждый мой вечер тянется до двух-трех,
потому что так хочется дольше пожить, ну а сон — это лишь телепорт
в новый день, в котором, по факту, меня ничего не ждет:
только рутина. Утомительная надежность.
#дневниковое #стихи
Рутина
Каждое утро я просыпаюсь лицом в заднюю стенку шкафа.
Я обила ее мягким пушистым пазлом с алиэкспресса,
и теперь за ней можно записывать звук, а еще, пожалуй,
можно рыдать и орать, чтобы никто не услышал.
Каждый раз я поднимаюсь с постели, чтоб покормить кота,
а потом, покормив кота, начинаю свой новый день;
потому, может быть, не покупаю автокормушку:
я боюсь, что тогда в одно утро не найду мотивации встать.
Перед выходом из квартиры я рисую себе лицо.
Иногда это просто набросок, иногда же — трехслойный шедевр.
Я хожу с ним, смеюсь, говорю с кем-то, что-то смотрю,
но, смывая лицо перед сном, я как будто смываю весь день.
И почти что каждый мой вечер тянется до двух-трех,
потому что так хочется дольше пожить, ну а сон — это лишь телепорт
в новый день, в котором, по факту, меня ничего не ждет:
только рутина. Утомительная надежность.
#дневниковое #стихи
Я поняла! Те, кто каждый день выкладывают стихи, постят старое и периодически повторяются. Так что вот вам — 2019 г.
***
Нева по кромке набережной вспенена.
Ещё неделя — встанет крепкий лёд.
Пустой автобус отвезёт меня до Ленина.
Он, к сожаленью, дальше не идёт.
А я спешу. Позёмка стелет колко,
У светофора замерли такси:
В одном играет Настя Полева, те "волки".
В другом — Тату, "Не бойся, не проси".
Скребёт каблук. Немного мёрзнут руки.
Я просто тень у фонаря, и я неотличима
От всех прохожих, что по всей стране от скуки
На гордых Лениных глядят — и чешут мимо:
Кто-то домой, а кто искать закладку,
Я — через мост. Навстречу всем ветрам.
И через реку разглядеть тебя украдкой
Пытаюсь. Не могу. Найдешься сам,
Где спит Аврора. Здесь со мною было лихо —
Теперь же чёрное внутри свернулось вспять.
Все просто: так тепло — и очень тихо.
Так хорошо, что не о чем писать.
#стихи
***
Нева по кромке набережной вспенена.
Ещё неделя — встанет крепкий лёд.
Пустой автобус отвезёт меня до Ленина.
Он, к сожаленью, дальше не идёт.
А я спешу. Позёмка стелет колко,
У светофора замерли такси:
В одном играет Настя Полева, те "волки".
В другом — Тату, "Не бойся, не проси".
Скребёт каблук. Немного мёрзнут руки.
Я просто тень у фонаря, и я неотличима
От всех прохожих, что по всей стране от скуки
На гордых Лениных глядят — и чешут мимо:
Кто-то домой, а кто искать закладку,
Я — через мост. Навстречу всем ветрам.
И через реку разглядеть тебя украдкой
Пытаюсь. Не могу. Найдешься сам,
Где спит Аврора. Здесь со мною было лихо —
Теперь же чёрное внутри свернулось вспять.
Все просто: так тепло — и очень тихо.
Так хорошо, что не о чем писать.
#стихи
Про Ванечку и бабушку
– Ванечка, внучек, ну что же ты, будь умнее!
Я-то пока что с тобою вожусь, но скоро ведь околею:
буду в землице лежать. Ты один – на земле – как будешь?
Горюшко-горе мое… окошко закрой – застудишь.
Бабушка бинт и зеленку берет со специальной полки в немецкой «стенке». Ванечке стыдно настолько, что не чувствует боли в разбитой до мяса коленке. Ванечка думает, что не нужно было проситься гоняться в салки – он все равно лишь мешался в игре — медленный, потный, жалкий – и не завел никаких друзей среди тех, кто его осалил.
Ну а вообще — нужны ли они? Бабушки разве мало?
Бабушки много. Заполнила дом, не оставив другим ни пяди. Твердо зеленку на рану льет и макушку Ванюшину гладит. Бабушка знает, как будет лучше, даже делая очень больно.
После подула, дала сладкий пряник, и Ваня уснул довольный.
***
— Ванечка, думай и сам решай: жизнь-то, дружок, твоя.
Но ты мужчина, и у тебя будут жена, семья.
Должен кормить, так что дело ищи, чтобы хватало на хлеб:
вон, как у дяди Володи — до того, как совсем ослеп;
или как дядя Борис — до того, как пошел валить лес;
ну или дядя Семен — до того, как в петлю полез.
В общем, Ванюша, ты понял: открыты любые пути.
Ваня подумал, все взвесил и решил поступать на айти, и забросил подальше тетрадь со стихами и с набросками пухлый альбом: для успеха в подобном нужен талант или фарт, а всё это — он знал — не при нем.
***
— Ванечка, я понимаю: влюбленность, и птички поют в груди.
Но посмотри — ты завидный жених-то, такого пойди найди:
мальчик с красным дипломом, с пропиской в столице, из хорошей спокойной семьи.
Тебе вовсе не нужно на первой жениться, ведь захочешь — все девки твои!
Нет, совсем не плоха твоя Маша, но... честно? Это явно вариант не наш.
Из провинции, тощая, серая, бедная, да и батя — я чую — алкаш.
Ей конечно же нужно скорей зацепиться,
выйти замуж, родить и остаться в столице,
но тебе-то зачем торопиться?
Тебе незачем торопиться.
Для здоровья — конечно, я все понимаю,
если с Машей не выйдет — так будет другая.
Ты бы мог подобрать интересней и ярче,
вон, хоть дочку соседки — ты помнишь? — по даче.
Ваня пальцем пытался собрать сахаринки, что случайно рассыпал на стол. Так хотел было что-то сказать — твердо, четко — только взрослых слов не нашел. Он подумал, что хватит для счастья любви, что, как верилось, есть внутри.
...Сыну Маши — от законного крепкого мужа, не Вани — этим летом исполнилось три.
***
Ваня смотрит на фото в ленте — не-их-с-Машей семья на море,
не-их-с-Машей ребенок смеется в сториз — зацикленно, на повторе,
не-их-с-Машей собака играет в цветущем зеленом парке,
и она — не его совсем — Маша — сияет теперь до обидного ярко
не ему — он ей больше никто, не особый, не близкий:
он настолько не важен, что даже не в черном списке.
Ваня гасит соцсети, открывает свою электронную почту. Во входящих письмо: "Поздравляем! Вы выиграли [прочерк]".
Удаляет письмо, не читая.
Возвращается к скучным рутинным делам.
Он не может поверить, что ему повезет, потому не ведется на спам.
И с работы в метро, а в метро теперь крутят рекламу,
и вот смотрит он ролик: "Позвони своей бабушке, парень".
И как будто специально для Вани реклама поставлена на репит.
По дороге домой от метро он, конечно же, позвонит:
– Ба, уже подхожу. Нужно что-нибудь в магазине?
– Нет, Ванюша. Спеши: супчик налит, тебя ждет – и стынет.
И Ванюша послушно спешит. Поскользнувшись на льду, расшибает до мяса коленку.
Ничего, до женитьбы успеет зажить, а зеленка все там же – на «стенке».
#стихи
– Ванечка, внучек, ну что же ты, будь умнее!
Я-то пока что с тобою вожусь, но скоро ведь околею:
буду в землице лежать. Ты один – на земле – как будешь?
Горюшко-горе мое… окошко закрой – застудишь.
Бабушка бинт и зеленку берет со специальной полки в немецкой «стенке». Ванечке стыдно настолько, что не чувствует боли в разбитой до мяса коленке. Ванечка думает, что не нужно было проситься гоняться в салки – он все равно лишь мешался в игре — медленный, потный, жалкий – и не завел никаких друзей среди тех, кто его осалил.
Ну а вообще — нужны ли они? Бабушки разве мало?
Бабушки много. Заполнила дом, не оставив другим ни пяди. Твердо зеленку на рану льет и макушку Ванюшину гладит. Бабушка знает, как будет лучше, даже делая очень больно.
После подула, дала сладкий пряник, и Ваня уснул довольный.
***
— Ванечка, думай и сам решай: жизнь-то, дружок, твоя.
Но ты мужчина, и у тебя будут жена, семья.
Должен кормить, так что дело ищи, чтобы хватало на хлеб:
вон, как у дяди Володи — до того, как совсем ослеп;
или как дядя Борис — до того, как пошел валить лес;
ну или дядя Семен — до того, как в петлю полез.
В общем, Ванюша, ты понял: открыты любые пути.
Ваня подумал, все взвесил и решил поступать на айти, и забросил подальше тетрадь со стихами и с набросками пухлый альбом: для успеха в подобном нужен талант или фарт, а всё это — он знал — не при нем.
***
— Ванечка, я понимаю: влюбленность, и птички поют в груди.
Но посмотри — ты завидный жених-то, такого пойди найди:
мальчик с красным дипломом, с пропиской в столице, из хорошей спокойной семьи.
Тебе вовсе не нужно на первой жениться, ведь захочешь — все девки твои!
Нет, совсем не плоха твоя Маша, но... честно? Это явно вариант не наш.
Из провинции, тощая, серая, бедная, да и батя — я чую — алкаш.
Ей конечно же нужно скорей зацепиться,
выйти замуж, родить и остаться в столице,
но тебе-то зачем торопиться?
Тебе незачем торопиться.
Для здоровья — конечно, я все понимаю,
если с Машей не выйдет — так будет другая.
Ты бы мог подобрать интересней и ярче,
вон, хоть дочку соседки — ты помнишь? — по даче.
Ваня пальцем пытался собрать сахаринки, что случайно рассыпал на стол. Так хотел было что-то сказать — твердо, четко — только взрослых слов не нашел. Он подумал, что хватит для счастья любви, что, как верилось, есть внутри.
...Сыну Маши — от законного крепкого мужа, не Вани — этим летом исполнилось три.
***
Ваня смотрит на фото в ленте — не-их-с-Машей семья на море,
не-их-с-Машей ребенок смеется в сториз — зацикленно, на повторе,
не-их-с-Машей собака играет в цветущем зеленом парке,
и она — не его совсем — Маша — сияет теперь до обидного ярко
не ему — он ей больше никто, не особый, не близкий:
он настолько не важен, что даже не в черном списке.
Ваня гасит соцсети, открывает свою электронную почту. Во входящих письмо: "Поздравляем! Вы выиграли [прочерк]".
Удаляет письмо, не читая.
Возвращается к скучным рутинным делам.
Он не может поверить, что ему повезет, потому не ведется на спам.
И с работы в метро, а в метро теперь крутят рекламу,
и вот смотрит он ролик: "Позвони своей бабушке, парень".
И как будто специально для Вани реклама поставлена на репит.
По дороге домой от метро он, конечно же, позвонит:
– Ба, уже подхожу. Нужно что-нибудь в магазине?
– Нет, Ванюша. Спеши: супчик налит, тебя ждет – и стынет.
И Ванюша послушно спешит. Поскользнувшись на льду, расшибает до мяса коленку.
Ничего, до женитьбы успеет зажить, а зеленка все там же – на «стенке».
#стихи
Новое в рифму не пишется, так что пощу старое, 22 года.
***
...Интересно, а это нормально,
что мне почти все равно?..
Если не нравится вид, то я не смотрю в окно. Если не нравится день — жду завтрашний, чтобы жить. Если опять болит — стараюсь не шевелить.
В общем и целом, мне давно ничего не жаль: после больших потерь сложно кормить печаль.
Что-то ушло? Придет. Кто-то пропал — и что?
Чаша не будет полна, жизнь — это решето.
Чаша не будет полна, все остальное — чушь. Я говорю: "Харэ! Храни то, что есть, не рушь!".
Только вот иногда (ночью и в тишине) кажется: не про меня. Все это — не обо мне.
..Словно чужие дом, стол и окно, скамья,
Тот, кто со мной, и тот, кто мое имя забыл.
Я понимаю: вот, в зеркале —это я.
И этот человек по ходу вообще не жил.
#стихи
***
...Интересно, а это нормально,
что мне почти все равно?..
Если не нравится вид, то я не смотрю в окно. Если не нравится день — жду завтрашний, чтобы жить. Если опять болит — стараюсь не шевелить.
В общем и целом, мне давно ничего не жаль: после больших потерь сложно кормить печаль.
Что-то ушло? Придет. Кто-то пропал — и что?
Чаша не будет полна, жизнь — это решето.
Чаша не будет полна, все остальное — чушь. Я говорю: "Харэ! Храни то, что есть, не рушь!".
Только вот иногда (ночью и в тишине) кажется: не про меня. Все это — не обо мне.
..Словно чужие дом, стол и окно, скамья,
Тот, кто со мной, и тот, кто мое имя забыл.
Я понимаю: вот, в зеркале —это я.
И этот человек по ходу вообще не жил.
#стихи