#книжная_полка
Появление NEMO Лены Заславской (и публикации, например, фрагментами в журнале "Москва") для автора - одно из самых важных событий 2020 года.

Раньше наш город звался Луганжелесом,
Прежде, чем затонул.
Почитайте Хроники Марсия
Про войну.
Раньше был Марсий луганстером,
А теперь рапсод.
– Марсий! Есть ли жизнь после Апокалипсиса?
– Как кому повезёт.

Читать на Литсотах: http://litsota.ru/nemo/

Сегодня годовщина снятия блокады Ленинграда, поэтому #книжная_полка

Юрий Воронов
БАЛЛАДА О МУЗЫКЕ
Им холод
Кровавит застывшие губы,
Смычки выбивает из рук скрипачей.
Но флейты поют,
Надрываются трубы,
И арфа вступает,
Как горный ручей.
И пальцы
На лёд западающих клавиш
Бросает, не чувствуя рук, пианист…
Над вихрем
Бушующих вьюг и пожарищ
Их звуки
Победно и скорбно неслись…
А чтобы всё это
Сегодня свершилось,
Они
Сквозь израненный город брели.
И сани
За спинами их волочились –
Они так
Валторны и скрипки везли.
И тёмная пропасть
Концертного зала,
Когда они всё же добрались сюда,
Напомнила им
О военных вокзалах,
Где люди
Неделями ждут поезда:
Пальто и ушанки,
Упавшие в кресла,
Почти безразличный, измученный взгляд…
Так было.
Но лица людские воскресли,
Лишь звуки настройки
Нестройною песней
внезапно обрушили свой водопад…
Никто не узнал,
Что сегодня на сцену
В последнем ряду посадили врача,
А рядом,
На случай возможной замены,
Стояли
Ударник и два скрипача.
Концерт начался!
И под гул канонады –
Она, как обычно, гремела окрест –
Невидимый диктор
Сказал Ленинграду:
«Вниманье!
Играет блокадный оркестр!..»
И музыка
Встала над мраком развалин,
Крушила
Безмолвие тёмных квартир.
И слушал её
Ошарашенный мир…
Вы так бы смогли,
Если б вы умирали?..

#юрий_воронов

#книжная_полка
Елена Заславская

Когда-нибудь
ты вылепишь из глины
лицо моё,
и шрам, и родинку, и каждую морщину,
свидетельницу болей и тревог,
ты влажными и тёплыми руками
коснёшься острых скул,
быть может, Бог
вот так лепил Адама
и жизнь в него вдохнул.

Твори меня — средь смерти и войны,
жизнь — на любви замешанная глина,
ведь чтобы выжить, нам нужна причина,
и чтобы умереть — нужна причина,
а для любви причины не нужны.

#елена_заславская

Страница автора https://tttttt.me/zaslavskaja

#книжная_полка
Юрий Юрченко

Шкаф. За миг до расстрела

Мирославу Рогачу, словаку-ополченцу, попавшему в плен к нацгвардии батальона «Донбасс» на несколько часов раньше меня и разделившему со мной (на тот момент – инвалидом со сломанной ногой и с перебитыми ребрами) шесть дней и шесть ночей в железном шкафу, в темноте, на холме, в предместье Иловайска, под перекрестным огнем нашей артиллерии, а в паузах между артобстрелами – в постоянной готовности к расстрелу.


Летишь, не чуя мостовых,
Вскачь – за жар-птицей, –
Сквозь длинный список деловых
Встреч, репетиций…

Но – мимо планов, мимо схем –
Скользнет подошва,
И станет очень важно – с к е м
В шкаф попадешь ты…

Но я, ведь,– как ни крут удар –
Везуч, однако:
На этот раз Господь мне, в дар,
Послал словака.

Сам, весь – один сплошной синяк
("Пустяк! Да что там…"), –
Возился-нянчился словак,
Со мной, "трехсотым"…

В такой мы влипли с ним «экстрим»,
В такую «кашу»!..
Но – мы нашли друг друга с ним, –
Спасибо шкафу.

И Муз кормили мы с руки:
В пространстве адском
Шептал на русском я стихи,
Он – на словацком...
……………………………………………

Свист… Взрыв. Шкаф гнется и дрожит,
И крышкой машет;
В бомбоубежище бежит
Охрана наша…

Земля – за шиворот, в рукав…
Свистит осколок
Под монолог о том, как в шкаф
Был путь твой долог...

А артобстрел – на редкость – лют,
В нас – ё-моё-ты! –
Зенитки, гаубицы бьют,
Бьют минометы, –

И, заглушая в сотый раз
Твой голос, Миро,
Шесть долгих суток лупят в нас
Все пушки мира.

Затихло… "Жив?.. Не ранен, брат?.."
"…И – полон планов!.."
И, из убежища, назад,
Спешит охрана:

"Что, живы, суки?.. «Ваши» – вас
Жалеют, значит…"
"Бля буду! – в следующий раз
Шкаф расхерачат!"

«…"Француз»!.. Словак! – немае слiв! –
Агенти Раши!..
Що принесло вас, двох козлiв,
В Україну нашу?.."

Боюсь, вам, хлопцi, не понять…
Шум… Что там, снова?.. –
«Отходим! Пленных – расстрелять!..»
И – лязг засова…

Всё, Миро. Занавес. Отбой.
Ни рифм, ни шуток.
Я счастлив был прожить с тобой
Шесть этих суток.

За миг, как ввысь – в слезах, в огне –
Душа вспарила,
Твоя улыбка, Миро, мне
Жизнь озарила.


25.09.2014
Москва, госпиталь

#книжная_полка
Сергей Адамский
Грибник

Однажды было на душе темно и пусто.
Мечты о рае в шалаше ломались с хрустом.
Потеря смысла и пути – святое дело;
И, вроде, знаешь, как идти, но – надоело.

Присев на кухне у стола, я ел пельмени.
В окне торчали три ствола и всё шумели.
Их дед заботливо растил, берёг, лелеял.
Хотел когда-нибудь пройти своей аллеей.
Не довелось. Асфальт укрыл его посадки.
Лишь под окном – осталось три (в сухом остатке).

Качались дедовы мечты в обрывках света;
Как много было красоты до интернета!
Как много уличных чудес, затей, улыбок!
Поездок за грибами в лес, туда – под Выборг.

Я помню, ехали, и дед считал по пальцам:
– Смотри:
Не потеряй билет;
Не потеряйся;
Не трогай фляжку – не дорос;
Не ной под ухом;
Не унывай;
Не вешай нос;
Не падай духом;
Не зазнавайся;
Не груби;
Не мучай рыбок.
И если едешь по грибы – езжай под Выборг.

Вздымалась дедова спина – моим Синаем;
Он всё на свете понимал, а я – не знаю...
Сижу один и на душе какой-то морок:
Вчера же было только шесть... Откуда – сорок?
Когда осталось полсудьбы – широк ли выбор?
...Ну...
Можно съездить.
По грибы.
Туда.
Под Выборг.

В вагоне – тряска и тоска; длинна дорога.
Грибное место отыскать трудней, чем Бога.
Брожу, ищу. Туды-сюды. Беру измором.
Кругом следы, следы, следы. И мухоморы.

Дрожат росинки-огоньки. Пеньки – как пешки.
Шаги все более легки. Иду без спешки.
Смиряюсь. Что же: нет грибов. Собрали. Пусто.
Когда заранее готов – не очень грустно.
Привычка недополучать – бич поколений;
Сейчас вернусь, сварганю чай, сварю пельмени...
Потом залезу в интернет, зависну в чате;
Там у меня – иммунитет ко всем несчастьям.

Лес без грибов безумно пуст; как мир без Бога.
Стихает ветер; красный куст дрожит немного ;
Березок солнечный венец хранит поляну;
Пойти, проверить под конец? Пожалуй, гляну.
А там! Внизу и наверху! Как так? Откуда?
Прям боровик к боровику! Короче – чудо!
Стою, гляжу, как идиот. Аж рот разинул.
А мне навстречу – Бог идет.
С пустой корзиной.

#сергей_адамский

#книжная_полка
Елена Заславская

Когда-нибудь
ты вылепишь из глины
лицо моё,
и шрам, и родинку, и каждую морщину,
свидетельницу болей и тревог,
ты влажными и тёплыми руками
коснёшься острых скул,
быть может, Бог
вот так лепил Адама
и жизнь в него вдохнул.

Твори меня — средь смерти и войны,
жизнь — на любви замешанная глина,
ведь чтобы выжить, нам нужна причина,
и чтобы умереть — нужна причина,
а для любви причины не нужны.

#елена_заславская

Страница автора https://tttttt.me/zaslavskaja

#книжная_полка

Сегодня день рождения у Лены Заславской.
Теперь песни на её стихи, которые поют «Зверобои» (и пели много лет) слышит вся страна.
А я — я вспоминаю голос, когда в 2015-м он зазвучал для меня впервые вживую, в библиотеке на Шаболовке.

Чёрный хлеб

Долго не было беды.
Долго.
Долго не было войны.
Долго.

Успели дети подрасти.
Успели внуки подрасти.
А правнуки пока что не успели.

И сын сказал: «Я ухожу. Прости».
И внук сказал: «Я тоже. Отпусти».
И правнуки заметно повзрослели.

И снова кровь горячая лилась.
И Родина кроилась и рвалась.
И брат на брата шел, а друг на друга.

И стало чёрным молоко в сосцах.
И стала чёрной кровь в людских сердцах,
Как антрацит, наш краснодонский уголь.

Последний пласт.
Из недоступных недр.
Наверх.
Из самой преисподней.
История желает перемен
И крутит, крутит, крутит чёрный жернов.

Мы стали черным хлебом на войне,
А были… были золотые зёрна.

2014

Марсий, вызови Феба!

Марсий, того ли ты вызывал
Ристаться на флейтах?!
Бога вызови моего —
Прекрасного Феба!

Он требует полной самоотдачи,
Чтобы, не чуя почвы
Под сбитыми в кровь ногами,
Днем ли, тёмною ночью
Дойти до предела,
До края!
Марсий, вызови Феба!

Он требует полного отреченья,
Чтобы, не зная страха,
Стыда за несовершенство,
Забрезжилось под рубахой
Свечение
Сердца!
Марсий, вызови Феба!

Он требует полного возгоранья,
Ты осознаешь не сразу,
Что можно выйти за рамки
Только
На пике экстаза!
Марсий!
Вызови Феба!

Он требует полного поклоненья,
Но всё же будь ему равным,
Попробуй коснуться неба,
Воплем своей гортани,
Стань продолжением флейты!
Марсий!
Вызови Феба!

Может, тогда поймешь ты
Скудным умом сатира,
Как вытащит нож он из ножен:

С ним я
Словно без кожи,
Совсем без кожи,
Чувствую красоту и уродство
Этого мира!

Марсий, вызови Феба!

2016

***
Когда-нибудь
ты вылепишь из глины
лицо моё,
и шрам, и родинку, и каждую морщину,
свидетельницу болей и тревог,
ты влажными и тёплыми руками
коснёшься острых скул,
быть может, Бог
вот так лепил Адама
и жизнь в него вдохнул.


Твори меня — средь смерти и войны,
жизнь — на любви замешанная глина,
ведь чтобы выжить, нам нужна причина,
и чтобы умереть — нужна причина,
а для любви причины не нужны.

2017

Из цикла «Донбасский имажинэр. Последняя обойма

2
Последняя обойма разрывных…
А как без них родится новый топос,
Когда мечта в проекции на плоскость
Не знает политических границ.
Мы повзрослели в девяностых,
Мы постарели в нулевых,
Но новый русский станет новоросским,
Чтобы остаться у контрольной высоты,
И звёздную отряхивая пыль
С солдатских берцев и «берёзки»
Шагнуть в бессмертие, где русские берёзы
Как сестры не наплачутся над ним.

3
Последняя обойма разрывных…
Сержант не знает то, что он покойник.
Ещё он жив. Смеётся. Занял стольник
До выходных.
Несказанная речь стекает глоткой.
И ненависть течет по веткам жил.
И корка серого над горькой стопкой:
Не дожил.
А из спины, куда вошел осколок,
Вдруг — пара крыл.

2017

#русскиестихи #книжная_полка
Константин СИМОНОВ
Из поэмы "Далеко на Востоке"

Нет, неправда,
к смерти привыкнуть нельзя.
Но это ещё не значит
видеть её во сне по ночам,
думать о ней, открывая утром глаза,
говорить о ней, поднося котелок к губам.
И когда солдаты,
которым завтра в бой,
говорят не о торжестве идей,
а, грустя, вспоминают о доме,
о матери,
о родных,
то это тревожит только маленьких
чернильных людей,
верящих громким словам,
но не верящих сердцу,
которого
нет у них самих.
Но командир роты,
который был с нами вчера в бою
и пойдет с нами завтра,
садится рядом,
и, греясь одним огнем,
слушает нашу жизнь,
и рассказывает свою,
и не боится вспомнить
милую женщину и опустевший дом.
Его не тревожит наша память о доме,
о любви,
об уюте комнат.
Если б не было этого,
где ж тогда наши сердца?
Из того,
кто ничего не любит
и ничего не помнит,
можно сделать самоубийцу,
но нельзя сделать бойца.
Я люблю землю в холодных рассветах,
в ночных огнях,
все места, в которых я ещё никогда не жил.
Если б мне оторвало ноги,
я бы на костылях,
всё равно,
обошел бы всё, что решил.
Я люблю славу,
которая по праву приходит к нам.
С ночами без сна,
с усталостью до глухоты.
Равнодушную к именам,
жестокую по временам,
но приходящую неизменно,
если сам не изменишь ты.
Я люблю женщину,
которая стоит того,
чтоб задыхаться от счастья,
когда она со мной,
чтоб задыхаться от горя,
когда она оставляет меня одного,
чтоб не знать
ни позже
ни раньше
никого, кроме неё одной.
Но в минуту, когда
между жизнью для них
и смертью за них
выбирать
приходится только нам самим,
то, как ни бывает жаль умирать,
мы не уступаем этого права другим.
Если ты здоров и силён
и ты уступил это право,
ты не сможешь ходить по земле,
которую защищал другой;
слава,
трясясь над которой ты струсил, -
уже не слава;
женщину,
за которую ты не дрался,
ты не смеешь называть дорогой.
Мы всосали эту жестокую правду
с молоком матерей.
Мы все такие,
и этого у нас не отнять.
Мы умеем жертвовать жизнью
только одной
своей.
Но зато эту одну трудно у нас отобрать.
Мы не вспоминаем в эту минуту всех книг,
которые мы прочли,
всех истин, которые нам сказали,
мы вспоминаем не всю землю,
а только клочок земли,
не всех людей,
а женщину на вокзале.
Но за этим,
ширясь,
не зная преград,
встает Родина,
сложенная из этих клочков земли,
встает народ,
составленный
из друзей, которые провожали нас,
солдат,
плывут облака, под которыми мы росли.