Заинтересованность инвесторов в «исключении» североамериканских рынков из структуры своих инвестиционных портфелей объясняется достаточно просто: при определенных условиях эти рынки вполне могут превратиться в «токсичные активы» (прежде всего, речь идет о США).
Во-первых, инвесторов по всему миру чрезвычайно сильно интересует результат «торговой войны» между США и Китаем. Подобные торговые конфликты возникают в мировой экономике с завидной регулярностью (согласно экспертным оценкам, в среднем за год в конфликты такого рода оказываются вовлечены порядка 20-25 стран), однако именно в этот торговый конфликт вовлечены две крупнейшие мировые экономики (США занимает первое место в мире по размеру валового внутреннего продукта, Китай – второе), конкурирующие друг с другом в глобальном масштабе, а сам конфликт касается не какой-то отдельной товарной группы, а практически всего товарооборота между странами.
Основная интрига этой «торговой войны» состоит в том, что Китай является реальным претендентом на первое место в мировой экономике (по оценкам экономистов, Китай может «потеснить» США уже к 2050 году), а США, естественно, заинтересовано в сохранении собственного лидерства в глобальном масштабе. «Торговая война» между США и Китаем пока не переросла, но в перспективе вполне может перерасти в явную борьбу за мировое экономическое лидерство, поэтому последствия подобной борьбы на текущий момент спрогнозировать практически невозможно: этот конфликт может как постепенно «сойти на нет», так и стать одним из важнейших факторов риска для все мировой экономики, если США и Китай будут готовы пойти на его дальнейшую эскалацию.
Во-вторых, динамика фондового рынка США в значительной степени будет зависеть от того, какую именно политику в обозримой перспективе будет проводить Федеральная резервная система США. По большому счету, сейчас есть два основных сценария дальнейшего развития событий: либо выбор будет сделан в пользу «стимулирующего сценария», предполагающего начало нового цикла снижения процентных ставок в США и снижение ставки до нулевых или даже отрицательных значений (активным сторонником этого сценария является действующий президент США Д. Трамп), либо американский регулятор займет «выжидательную позицию» и, скорее всего, ставки останутся на уровнях, близких к текущим (эту логику принятия решений последовательно отстаивает ее председатель Дж. Пауэлл). Выбор в пользу первого сценария может привести к дальнейшему росту фондового рынка США, а вот выбор в пользу второго – значительно повышает вероятность его коррекции.
Кроме того, нужно учитывать и тот факт, что индексы, ориентированные на отслеживание динамики развитых рынков, обычно предполагают использование процедуры взвешивания, учитывающей либо капитализацию отдельных локальных рынков, либо капитализацию отдельных компаний, входящих в базу их расчета. В обоих случаях при включении в состав индексов развитых рынков локального рынка США возникает так называемый «структурный перекос»: для рынка США в общей структуре индекса, как правило, становится самой большой (в зависимости от конкретного индекса от 35% и более), а значит и динамика всего индекса в значительной степени определяется динамикой рынка США. В случае же исключения США из базы расчета (собственно, это и происходит при использовании EAFE ETFs) проблема «структурного перекоса» не устраняется полностью, но, как минимум, становится не столь критичной (в EAFE ETFs самые большие удельные веса обычно имеют Япония и Великобритания).
Стоит отметить, что с начала текущего года по 4 октября (включительно) EAFE ETFs, реализующие идею «исключения» США и Канады из портфеля развитых рынков, продемонстрировали вполне достойные результаты с позиции доходности, в частности, фонды iShares MSCI EAFE ETF (EFA) и Vanguard FTSE Developed Markets ETF (VEA), ориентирующиеся на индекс MSCI EAFE Index, прибавили 11,50% и 11,60% соответственно.

Об индексах средней капитализации

Если крупные компании у всех на слуху, такие как Apple (AAPL), Alphabet (GOOG), Amazon.com (AMZN), Bank of America (BAC), то имена средних компаний ни о чем не говорят среднему инвестору. Тем не менее, индексы компаний средней капитализации  последние 15 лет выглядят «лучше рынка».

«Средние компании» занимают нишу между крупными и мелкими. При этом они растут быстрее крупных и с точки зрения текущих доходов и с точки зрения роста курсовой стоимости, но выглядят здоровее с финансовой точки зрения по сравнению с маленькими компаниями. Поэтому для целей диверсификации средние компании почти идеальны. Популярный бенчмарк iShares Core S&P MidCap 400 ETF (IJH) лучше диверсифицирован между секторами американской экономики , чем iShares Core S&P 500 ETF (IVV). Например, технологических акций в нем всего 17%, а в IVV – 24%. 10 самых крупных среди средних компаний не превышают 6% доли в бенчмарке, а в индексе компаний большой капитализации десятка крупнейший весит 21%. Наконец, индекс средних компаний более «американский», эти компании 77% дохода зарабатывают в США, по сравнению с 62% у «больших». Но инвесторы пренебрегают компаниями «средней капитализации», в них инвестировано всего 11% активов, по сравнению с их 15% долей в экономике США.  Но у компании, рассчитывающих индексы, разные критерии, согласно которым они относят эмитентов к «средним».
У Center for Research in Securities Prices или CRSP в составе индекса «средних»354 компании, 70% от совокупной рыночной капитализаии относится к «крупным», и «средним» оставляют следующие 15%. В составе Dow Jones U.S. Mid-Cap Total Stock Market 502 компании, а в Russell Midcap index - 801. В S&P MidCap 400 Index – 400 компаний.
Какие бенчмарки какие фонды отслеживают? Я укажу только тиккеры для удобства поиска в сети.
CRSP U.S. Mid Cap Index – VO
S&P MidCap 400 Index – IJH, NMPAX, MDY
Russell Midcap index – IWR, IIRMX
Dow Jones U.S. Mid-Cap Total Stock Market - SCHM

Инвестиции в неамериканские компании с госучастием - будьте осторожны!

У всех на слуху скандал с законопроектом Горелкина, обваливший котировки Яндекса. Рынки развитых стран: США, Европы, Японии относительно защищены государством. Акции публичных компаний торгуются на биржах и избавлены от государственного вмешательство в их деятельность. Там понимают, что обычно государство – плохой предприниматель.

Россия и Китай – противоположности, львиная доля рыночной капитализации приходится на компании с государственным участием, пр чем у многих компаний государство владеет контрольным пакетом. Такая структура владения не предполагает защиты интересов миноритарных акционеров.
Для обозначения таких компаний используется аббревиатура SOE - state-owned-enterprises, обозначающее акционерные общества, чьи акции поделены между правительством и частными инвесторами. Чаще всего такие компании сосредоточены в бывших социалистических странах, где правительство опасается утратить контроль над бизнес-активностью.
Исторически SOE-компании сосредоточены в финансовом, энергетическом и добывающем секторах из-за важности этих секторов для национальных экономика развивающихся стран. При этом «Газпром» е самый яркий пример. В 2013 году рынки потрясла коррупционная история компании Petrobras из Бразилии, которую разворовывали правительственные чиновники.
Поэтому обычно SOE-компании стоят дешевле обычных акционерных обществ, и присутствуют в биржевых фондах ориентированных на стоимость. Понятно, что у них низкие коэффициенты P/E, что делает их привлекательными в надежде на будущий рост. Например, на SOEs сфокусированы
* Schwab Emerging Markets Equity ETF (SCHE) – примерно 10% портфеля,
* Schwab Fundamental Emerging Markets Large Company ETF (FNDE) – примерно 25% портфеля.
А вот фонд WisdomTree Emerging Markets ex-State-Owned Enterprises ETF (XSOE) исключает из своего портфеля акции госкомпаний, ориентируясь на бенчмарк MSCI Emerging Markets Index. В результате в составе XSOE менее выражен финансовый сектор, добыча полезных ископаемых и энергетика, а переизбыток потребительского и ITсекторов. В результате за последние 5 лет этот фонд обгонял MSCI Emerging Markets Index в среднем на 0,73% годовых. Но стоимость владения фонда – высокая 0.32%, что снижает привлекателность его стратегии для инвестора.

ETFs, использующие стратегию 130/30

По мере возрастания уровня неопределенности на мировых финансовых рынках, обусловленного как «накопившимися» системными макроэкономическими дисбалансами, так и целым рядом «текущих» политических конфликтов, частные и институциональные инвесторы все больше внимания уделяют комбинированным инвестиционным стратегиям.
Одним из возможных вариантов комбинированных стратегий, которые вполне эффективно могут применяться на глобальном рынке биржевых фондов, является так называемая «стратегия 130/30» (она стала популярна на финансовых рынках в начале 2000-х годов). Данная стратегия  предполагает, что в общей структуре инвестиционного портфеля преобладающими являются длинные позиции (130%), а на долю коротких позиций будет приходиться всего 30% портфеля.

Подобные стратегии предполагают, что в рамках одного инвестиционного портфеля могут открываться и удерживаться в течение определенного периода времени, в том числе весьма продолжительного, как длинные, так и короткие позиции по акциям (по своей сути такие стратегии могут рассматриваться в качестве своеобразного «компромисса» между стратегиями, ориентированными исключительно на открытие длинных позиций, и стратегиями, ориентированными исключительно на открытие коротких позиций).
Как свидетельствует многолетняя статистика, собранная на зарубежных финансовых рынках, комбинированные стратегии позволяют получить вполне достойные результаты с точки зрения доходности только при использовании в качестве объектов инвестирования акций, характеризующихся достаточно высоким уровнем ликвидности (как правило, открытие коротких позиций по низко ликвидным акциям затруднено или вообще невозможно).
Одним из возможных вариантов комбинированных стратегий, которые вполне эффективно могут применяться на глобальном рынке биржевых фондов, является так называемая «стратегия 130/30» (она стала популярна на финансовых рынках в начале 2000-х годов). Данная стратегия  предполагает, что в общей структуре инвестиционного портфеля преобладающими являются длинные позиции (130%), а на долю коротких позиций будет приходиться всего 30% портфеля.
На практике, особенно при самостоятельной реализации данной стратегии инвесторами, в качестве основы для формирования инвестиционного портфеля достаточно часто используются биржевые индексы, причем предпочтение отдается индексам широкого рынка, имеющим большую базу расчета (по количеству входящих в нее выпусков акций). В этом случае все акции, входящие в базу расчета выбранного индекса, ранжируются на основе выбранного инвестором критерия (или сформированного им набора критериев) и подразделяются на несколько групп.
Вариантов группировки акций, входящих в базу расчета выбранного индекса, может быть много, однако чаще всего используются самые простые из них:
а) акции подразделяются на инвестиционно привлекательные и инвестиционно не привлекательные (в этом случае по бумагам, относящимся к первой группе, открываются длинные позиции, а по бумагам, относящимся ко второй группе – короткие позиции);
б) акции подразделяются на инвестиционно привлекательные, нейтральные и инвестиционно не привлекательные (как правило, акции, входящие в состав нейтральной группы, игнорируются в составе портфеля (никаких позиций по ним не открывается), привлекательные бумаги покупаются, а не привлекательные – продаются).
Формирование портфеля в рамках стратегии 130/30 осуществляется в несколько этапов, которые последовательно реализуются после выбора объектов для инвестирования (и для длинных, и для коротких позиций):
1) открываются длинные позиции по инвестиционно привлекательным акциям на 100% средств;
2) открываются короткие позиции по инвестиционно не привлекательным акциям на 30% средств;
3) дополнительно открываются длинные позиции по инвестиционно привлекательным акциям на 30% средств.
Необходимо отметить, что в общем случае стратегия 130/30 не предполагает ежедневного пересмотра структуры инвестиционного портфеля (обычно он пересматривается с большей периодичностью – ежемесячно или ежеквартально).
Данная инвестиционная стратегия дает оптимальные результаты

в условиях преобладания бокового рыночного тренда или умеренно растущего тренда, сопровождающегося периодическими коррекциями. Дело в том, что при стагнации или умеренном росте рынка происходит переоценка участниками рынка отдельных акций в зависимости от фундаментальных показателей компаний (темпов роста бизнеса, динамики выручки и чистой прибыли и пр.). В этом случае доходность инвестиционного портфеля можно представить как сумму двух составляющих:
1) доходности, полученной за счет роста рынка в целом;
2) доходности, полученной в результате переоценки акций (в идеальной ситуации акции, признанные в результате группировки инвестиционно привлекательными, должны продемонстрировать опережающую динамику (опередить рынок в целом), а акции, признанные инвестиционно не привлекательными – отстающую динамику (отстать от рынка в целом)).
Важно обратить внимание на то, что при наличии на рынке акций ярко выраженной тенденции более впечатляющие результаты по доходности по вполне очевидным причинам показывают те инвестиционные стратегии, которые изначально ориентированы на открытие однонаправленных позиций, совпадающих с направлением общего тренда.
Основными преимуществами инвестиционной стратегии 130/30 являются возможность получения достойного уровня доходности в периоды отсутствия на рынке очевидно выраженной тенденции или «слабом» росте рынка, использование преимуществ «эффекта плеча» и определенное «сглаживание», путь и в ограниченных масштабах, динамики стоимости портфеля в периоды коррекций на рынке.
Рассматриваемая стратегия не лишена недостатков, подавляющее большинство из которых обусловлено выбранным в ее рамках подходом к формированию структуры инвестиционного портфеля.
Ключевыми среди них являются более высокий уровень рисков, принимаемых инвесторами, который объективно обусловлен использованием «кредитного плеча» (соответственно, портфели, сформированные по стратегии 130/30 характеризуются более высоким уровнем риска по сравнению с аналогичными классическими портфелями, не предполагающими использования маржинального кредитования) и более высокий уровень издержек (как минимум, издержки инвестора возрастают за счет платы за маржинальное кредитование ценными бумагами, а также за счет более высокого уровня торговой активности по сравнению, к примеру, с традиционными индексными фондами, ориентированными на применение пассивной стратегии инвестирования).
В настоящее время на мировом рынке ETFs представлено всего 3 фонда, использующих при формировании своих инвестиционных портфелей стратегию 130/30: Proshares Large Cap Core Plus (CSM), Acquirers Fund (ZIG) и RYZZ Managed Futures Strategy Plus ETF (RYZZ), при этом доходность крупнейшего среди них – Proshares Large Cap Core Plus (CSM) – с начала 2019 года (по 18 октября включительно) составила 18,74%.

Дивидендные биржевые фонды неамериканских компаний

Доходность американского фондового рынка снижается, поэтому инвесторы «шерстят» иностранные рынки в поисках новых возможностей и нередко забывают о рисках. Рассмотрим несколько биржевых фондов, ориентированных на получение дивидендов из-за пределов США

Vanguard International High Dividend Yield ETF (VYMI) отслеживает компании большой и средней капитализации из состава FTSE All-World ex-US Index. В основу оценки положена ожидаемая дивидендная доходность в ближайшие 12 месяцев (из тех компаний, что платят дивиденды конечно), лучшую половину включают в портфель пропорционально капитализации. Фонд имеет очень короткую историю, чтобы оценить его результативность, но стоимость владения им нетипично высокая для Vanguard - 0.32% в год. Исторически неамериканские компании платят бОльшие дивиденды, но не отличаются регулярностью. Поэтому из 800 компаний, включенных в портфель топ-10 охватывают 17% долю активов. Лимитов на сектора и страны нет, поэтому в портфеле фонда переизбыток финансового и развивающихся рынков.
В ретроспективе выбранный VYMI бенчмарк с учетом TER проиграл бы альтернативному MSCI ACWI ex USA Index 0.37% годовых. Это вызвано тем, что обычно компании, ориентированные на выплату дивидендов, растут не так быстро, как обычные компании.
Альтернативы:
- Schwab Fundamental International Large Company Index ETF (FNDF) (0.25% стоимость владения) в выборе компаний использует больше критериев, чем VYMI, такие как продажи, операционный доход и «байбаки».
- iShares MSCI EAFE Value ETF (EFV) (0.38% TER), отслеживает из состава MSCI EAFE Index «дешевую» половину и в 2018 принес дивиденд - 4.3% годовых, хотя не считает дивиденды критерием анализа.
- SPDR S&P International Dividend ETF (DWX) (0.45% TER) выплатил 4.4% годовых в качестве дивиденда в августе 2018. Он отбирает 100 самых доходных компаний из состава S&P Global ex-U.S. Broad Market Index.

ETFs, ориентированные на получение текущих доходов

Частные и институциональные инвесторы, работающие на глобальном рынке ETFs, в зависимости от имеющихся у них инвестиционных предпочтений могут предъявлять совершенно разные «требования» к структуре, размеру и периодичности получения доходов, генерируемых сформированными ими инвестиционными портфелями.
В общем случае, в зависимости от степени «важности» для инвесторов факта получения текущих доходов, можно выделить 3 основных подхода, используемых на практике участниками мирового рынка ETFs:

1) «безразличие к текущим доходам» (данный подход предполагает, что придерживающиеся его инвесторы ориентированы, прежде всего, на получение дохода за счет роста стоимости активов, входящих в состав их портфелей, т.е. их прибыль «возникает» непосредственно в момент выхода из инвестиционных позиций; как правило, приверженцы такого подхода реинвестируют все текущие доходы, сознательно увеличивая объем открытых позиций);
2) «желательность, но не обязательность текущих доходов» (сторонники этого подхода, как правило, рассматривают получение текущих доходов как некий «приятный бонус» и могут распорядиться текущими доходами в значительной степени ситуативно: как реинвестировать их, так и вывести их с рынка и направить на текущее потребление или какие-то другие цели, являющиеся более приоритетными на конкретный момент времени);
3) «обязательность текущих доходов» (этот подход в явном виде ориентирован на регулярное получение текущих доходов (наиболее предпочтительны ежемесячные ли ежеквартальные доходы), которые по большей части выводятся с рынка, при этом значительные колебания размера текущих доходов признается критически важным для инвесторов).
Определение «требований» к периодичности получения текущих доходов во многом определяет структуру инвестиционного портфеля. Например, основой инвестиционных портфелей участников рынка, безразличных к получению текущих доходов, обычно являются обыкновенные акции и производные финансовые инструменты, а инвесторы, ориентированные на получение текущих доходов, традиционно отдают предпочтение облигациями и привилегированным акциям (реже – обыкновенным акциям, отличающимся стабильным и относительно высоким уровнем дивидендной доходности).
В последнее время подход, ориентированный на получение текущих доходов, становится все более популярным среди инвесторов. Причина подобной популярности заключается в том, что, с одной стороны, такие портфели отличаются достаточно высоким уровнем прогнозируемости величины текущих доходов, а, с другой стороны, облигации и привилегированные акции, как правило, дорожают в условиях снижения среднего уровня процентных ставок. В текущих рыночных реалиях инвесторы, работая с комбинацией облигаций и привилегированных акций, могут сформировать инвестиционный портфель, позволяющий получать текущую доходность, сопоставимую с доходностью традиционных финансовых инструментов (например, банковских депозитов), но при этом обладающий потенциалом роста в условиях снижения среднего уровня процентных ставок.
Кроме того, «стандартный» инвестиционный портфель, ориентированный на получение текущих доходов и состоящий из облигаций и привилегированный акций, обладает определенным, пусть и далеко не безграничным, «иммунитетом к снижению цен» при ухудшении рыночной конъюнктуры. Наличие подобного «иммунитета» обусловлено тем, что и облигации, и «дивидендные акции» рассматриваются многими инвесторами в качестве «защитных активов», спрос на которые не сокращается, а, напротив, возрастает в условиях ухудшения рыночной конъюнктуры. Проще говоря, при появлении «тревожных звонков» на рынке акций, по крайней мере, часть инвесторов, проводит ребалансировку своих портфелей в пользу облигаций и «дивидендных акций», которые исторически характеризуются более низким уровнем ценовой волатильности.
С позиции снижения ценового риска облигации являются более предпочтительными активами по сравнению с  «дивидендными акциями» по целому ряду причин:
1) купонные платежи по облигациям являются или фиксированными (величина купонной ставки определена на весь период обр

ащения облигаций), или определяются по выбранному алгоритму (например, базовая ставка + премия за риск), т.е. они отличаются более высоким уровнем прогнозируемости по сравнению с дивидендными выплатами;
2) величина купонных платежей не зависит от колебаний финансовых показателей эмитента облигаций: принципиально важную роль играет уровень его кредитного качества, отражающий способность эмитента исполнять свои обязательства по публичным долговым обязательствам;
3) рыночные цены облигаций по сравнению с привилегированными акциями в значительно меньшей степени реагируют на изменения рыночной конъюнктуры.
Однако в условиях благоприятной рыночной конъюнктуры «дивидендные акции» вполне способны значительно «обогнать» облигации с точки зрения доходности: потенциал роста «дивидендных бумаг» объективно значительно больше, чем потенциал рост рыночных котировок облигаций (как минимум, в силу того, что облигации по своей природе являются срочными инструментами и погашаются по номинальной стоимости).
По большому счету, одним из ключевых отличий биржевых фондов, ориентированных на получение текущих доходов, друг от друга является разное соотношение облигаций и «дивидендных акций» в структуре портфеля.
Например, по состоянию на закрытие торгов 4 ноября структура активов фонда First Trust Strategic Income ETF (FDIV), отдающего предпочтение вложениям в «дивидендные акции», имела следующий вид: на долю акций приходилось 48%, на долю облигаций – 33%, а на долю денежных средств – 19% (доходность данного фонда с начала 2019 года составила 13,77%), а фонд Principal EDGE Active Income ETF (YLD), предпочитающий работать в основном на облигационном рынке, на тот же момент времени имел следующую структуру активов: облигации – 71%, акции – 28%, денежные средства – 1% (его доходность с начала года составила 10,38%).
Кроме того, эффективность ETFs, ориентированных на получение текущих доходов, существенным образом зависит от выбора ориентира при формировании инвестиционного портфеля: биржевые фонды, относящиеся к рассматриваемой категории, могут демонстрировать кардинальным образом отличающиеся результаты по доходности даже при формальном соблюдении общих подходов к инвестированию.
Например, с начала текущего года фонд  Tuttle Tactical Management Multi-Strategy Income ETF (TUTI) заработал всего 2,06%, при этом фонд Aptus Defined Risk ETF (DRSK) вырос в цене на 10,94%, а фонд US Equity Ex-Dividends Fund-Series 2027 (XDIV) принес инвесторам 28,09%.

ETF «мусорных облигаций»
Высокодоходные облигации несут значительный кредитный риск, более волатильны и сильнее страдают от цикличности по сравнению с облигациями инвестиционного качества. Традиционные биржевые фонды высокодоходных облигаций принимают эти риски «по умолчанию», но некоторые пытаются с такими рисками все-таки бороться. Например, исключают из своих портфелей «перекредитованные» компании.

Xtrackers Low Beta High Yield Bond ETF (HYDW) (0.20% стоимость владения) отслеживает бенчмарк Solactive USD High Yield Corporates Total Market Low Beta Index, из состава которого выбирает наименее доходную половину эмитентов. В сам индекс входят номинированные в долларах корпоративные облигации с погашением от 1 до 15 лет стоимостью не менее 400 миллионов долларов при совокупной эмиссии не менее 1 миллиарда долларов. Выпуски взвешиваются по капитализации, на каждого эмитента не более 3%, ребалансировка – раз в месяц. Осуществляется она так: рассчитываются 30-дневная скользящая средняя худших и лучших доходностей, которые сравниваются с медианной доходностью облигаций в составе индекса.
Исключение из портфеля высокодоходных облигаций уменьшает доходность фонда, но уменьшает волатильность и потенциальные убытки.
IShares Edge High Yield Defensive Bond ETF (HYDB) (0.35% стоимость владения) не настолько консервативен , как HYDW. Фонд инвестирует в облигации с погашением до 1 года и размером не менее 350 миллионов долларов. Управляющие стремятся отсеять 30% выпусков с наибольшей вероятностью дефолта, которую рассчитывают на основе собственной модели. Ребалансировка – раз в месяц.
Goldman Sachs Access High Yield Corporate Bond ETF (GHYB) (0.34% стоимость владения) – самый консервативный. Он исключает из бенчмарка 15% худших компаний с точки зрения фундаментального анализа. Объект его инвестиций долларовые облигации с погашение от 1 до 15 лет с объемом выпуска не менее 400 миллионов долларов и общим выпуском облигаций не менее 1 миллиарда долларов. Ограничение на каждого эмитента 2-3% в зависимости от того, есть или нет информации об уровне левриджа («кредитный рычаг»). Аналитики используют собственную модель оценки эмитентов.

За последние 12 месяцев фонды принесли своим клиентам следующие доходности:
HYDB - 5,77%
GHYB – 5,65%
HYDW - 4,53%
При этом в составе GHYB больше всего эмитентов с рейтингом «ССС» 6,1%, у HYDB и HYDW - 4% и 0.25% соответственно.
Все фонды молодые и не имеют длительной истории доходностей для сравнения. Но максимальные просадки за последние два года были такие:
HYDW - 2.07%, (по сравнению с Bloomberg Barclays US Corporate Bond Market Index - 2.99%), HYDB «терял в моменте» 4.84%, а GHYB - 4.08%.

ETFs «длинных» облигаций.

Страх повышения ставки ФРС улетучился, и биржевые фонды облигаций переживают наплыв новых денег инвесторов. 4,1 млрд долларов за последний год и 53% рост за последние 5 лет – вот показатели интереса к этим бумагам. Рассмотрим некоторые фонды, инвестирующие «в длину».

Vanguard Long-Term Bond ETF (BLV) – один из лучших вариантов. Пoртфель фонда состоит из взвешенных по капитализации американских корпоративных и государственных облигаций инвестиционного качества с погашением не ближе 10 лет. (Доля бумаг «длиннее 20 лет – 77% портфеля). Бенчмарк - Bloomberg Barclays U.S. Long Government/Credit Float Adjusted Index. Неинвестиционного качества облигаций – около 7%, государственных облигаций – около 43% портфеля. С момента основания в 2007 году фонд приносил в среднем 7,06% годовых. Он обыгрывал конкурентов и во время кризиса 2007 года, и во время греческого кризиса 2011 года. Стоимость владения – минимальна - 0.07%.

Альтернативы:

- IShares Core 10+ Year USD Bond ETF (ILTB) очень похож по структуре и обходится инвестору в 0.06% в год.
- Pimco Long-Term Credit Bond (PTCIX) – активно управляемый фонд, чьи исследования эмитентов построены на сильной фундаментальной основе. Стоит дороже - 0.79% в год, но средняя за 5 лет доходность 7.07%.

Покупать ли ради дивидендов REIT Whitestone (WSR)?

Среди инвесторов популярны компании, регулярно выплачивающие дивиденды.  Инвестиционный траст недвижимости Whitestone REIT (WSR) ежемесячно выплачивает 0,095 доллара на акцию, что составляет к текущим ценам примерно 8,2% годовых до налогообложения.  Давайте оценим риски, стоит ли ее покупать?
Дивиденды, как правило, выплачиваются из прибыли компании. Если компания платит больше дивидендов, чем заработала, то дивиденды могут стать неустойчивыми - вряд ли это идеальная ситуация. Таким образом, мы должны сформировать представление о том, является ли дивиденды компании устойчивыми по отношению к ее чистой прибыли после уплаты налогов. Глядя на данные, мы видим, что 113% прибыли Whitestone Reit были выплачены в качестве дивидендов за последние 12 месяцев. Коэффициент выплат выше 100%, безусловно, является предметом беспокойства, если нет каких-либо других обстоятельств, которые оправдывают его.
Также стоит сравнить размер дивидендов с размером свободного денежного потока компании, чтобы увидеть, было ли достаточно денег, чтобы покрыть дивиденды. У Whitestone Reit соотношение денежных выплат составляют 105% от дивидендов, то есть дивиденды Whitestone Reit не покрываются денежным потоком. Значит, стабильность выплаты дивидендов подвергается риску в долгосрочной перспективе.
А что у Whitestone REIT с финансовым положением? Его можно оценить с помощью двух коэффициентов: чистый долг, деленный на EBITDA (прибыль до вычета процентов, налогов, амортизации и амортизации), и чистое процентное покрытие. Отношение чистого долга к EBITDA измеряет общую долговую нагрузку по отношению к прибыли компании (ниже = меньше долга), в то время как чистое процентное покрытие измеряет способность выплачивать проценты по долгу (выше = большая способность оплачивать процентные расходы). Whitestone REIT имеет чистый долг в 9,85 раза больше EBITDA, что подразумевает значительный риск в случае повышения процентных ставок и снижения прибыли.
Чистое процентное покрытие может быть рассчитано путем деления прибыли до уплаты процентов и налогов (EBIT) на чистые процентные расходы компании. Прибыль до налогообложения Whitestone превышает процентные расходы в 1,48 раза, что не много. Тем не менее, бизнес Whitestone REIT - недвижимость, а этот сектор, как правило, способен поддерживать гораздо более высокий уровень долга по сравнению с другими отраслями промышленности.
Очевидно, в случае возобновления повышения ставки ФРС, котировки Whitestone могут значительно снизиться, поэтому мы продолжим наблюдать за этой компанией. По мнению, некоторых аналитиков замедление экономического роста в США уже сказалось на котировках REITs, то есть прекращение снижения ставки уже заложено в ценах.

Присматриваемся к следующему сезону дивидендов

Учитывая, что инверсия доходностей по американским облигациям после понижения ставки ФРС, стоит на какое-то время уменьшить "подушку ликвидности" в портфелях.

Доллары, купленные ниже 64 рублей, трогать не будем, а продадим ближайшие выпуски ОФЗ с учетом того, что вряд ли ЦБРФ понизит ставку в ближайшее время. В моем случае это - 26214 с майским погашением.

Восстановим 3% долю Магнита, от которого мы избавились по 3540, дивидендная отсечка в январе. И попробуем купить по дешевле привилегированные акции НКНХ. Несколько лет назад мы их держали в портфелях до прекращения выплаты дивидендов. Сейчас выплаты возобновлены (в бюджете Татарстана дивиденды весомая статья доходов), а префы выглядят недооцененными даже с учетом удвоения их цены в 2019 году. Если удастся их купить ниже 74, я планирую подержать их подольше, в отличие от "Магнита".

Сейчас структура такая
- акции - 31%
- "золотой ЕТФ" и по мелочи иностранные индексы -12%
- облигации и доллары - 57%

Неамериканские ETFs, инвестирующие в «акции стоимости»

Неамериканских биржевых фондов, использующих стратегию инвестиций в акции стоимости, немного. Но в 2019 году интерес инвесторов к этому классу активов увеличился. Похоже, 10 летний восходящий тренд «выдыхается», рынки «перекуплены», а «акции стоимости» часто проигрывали во время самого длительного ралли в истории фондового рынка Америки.

Рассмотрим Schwab Fundamental International Large Company Index ETF (FNDF), в его портфеле находятся как акции стоимости, так и акции роста, но выбирать они предпочитают недооцененные акции. Бенчмарк фонда - Russell RAFI Developed ex-U.S. Large Company Index. Компании из состава индекса взвешиваются по объему продаж с поправкой на уровень кредитной задолженности, дохода, дивидендов и размера обратного выкупа акций. Ребалансировка осуществляется по собственной методике оценки акций. Стоимость владения - 0.25% в год. В составе портфеля – 28% компаний из Еврозоны, 25% из Японии и 15% из Великобритании. Валютные риски не хеджируются.
Альтернативы:
- Invesco FTSE RAFI Developed Markets ex-U.S. ETF (PXF) более дорогой, стоимость владения 0.45% и использует иную методику оценки компаний.
- iShares MSCI EAFE Value (EFV) (0.40% TER), имеет другой бенчмарк и менее диверсифицирован. 20% активов приходятся на 10 крупнейших эмитентов.
- IShares Edge MSCI International Value Factor ETF (IVLU) (0.30% стоимость владения) больше сосредоточен на акциях стоимости по сравнению с EFV. Акции он отбирает из состава MSCI World Ex USA Index.

ETF венчурных инвестиций

Одним из наиболее интересных вариантов диверсификации «традиционных» инвестиционных портфелей являются увеличение в их структуре доли венчурных инвестиций.

Одним из результатов проводимой на протяжении последних нескольких лет ультрамягкой монетарной политики стал феноменальный рост как развитых, так и развивающихся рынков акций, многие из которых достигли своих исторических максимумов или, как минимум, приблизились к ним. Продолжительный рост локальных рынков акций в сочетании с объективно «накапливающимися» в мировой экономике структурными проблемами приводит к тому, что инвесторы начинают активно искать способы диверсификации своих инвестиционных портфелей. Данная тенденция носит глобальный характер, в частности, именно с ней связан повышенный интерес инвесторов к альтернативным вариантам вложения капитала.
Одним из наиболее интересных вариантов диверсификации «традиционных» инвестиционных портфелей являются увеличение в их структуре доли венчурных инвестиций. Подобные инвестиции потенциально отличаются очень высоким уровнем доходности (у «выстреливших» венчурных проектов она вполне может достигать 100% годовых и более), однако и риски, связанные с их осуществлением, очень высоки (даже у самых успешных венчурных инвесторов доля «провальных» венчурных проектов составляет около 50-60%).
Стоит отметить, что сейчас и у институциональных, и у частных инвесторов есть возможность вкладывать средства в самые разнообразные венчурные проекты (например, с помощью специализированных венчурных платформ, через объединения венчурных инвесторов, венчурные фонды и т.д.), т.е. в принципе любой участник рынка, располагающий свободным капиталом, может самостоятельно «войти» в венчурный проект. Тем не менее, многие венчурные проекты предполагают наличие минимальной суммы инвестирования, причем ее размер может серьезно варьировать. Например, некоторые венчурные фонды, имеющие положительную историю успешной работы, работают с только суммами от 1000000 долл. и выше, а специализированные платформы для венчурного инвестирования, являющиеся наиболее «демократичными» в этом отношении, предлагают инвесторам вкладывать от 10000 долл. в венчурные проекты. Наличие подобных «пороговых» ограничений приводит к тому, что инвесторам становится достаточно сложно сформировать диверсифицированный портфель венчурных проектов, так как для достижения этой цели требуется не только значительная сумма, но и достаточно высокий уровень инвестиционной экспертизы (как правило, при выборе венчурных проектов предпочтительно придерживаться принципа отраслевой диверсификации, т.е. инвестор должен хорошо разбираться в специфике самых разных отраслей и секторов экономики и, что крайне важно, адекватно оценивать перспективы их развития).
Кроме того, в подавляющем большинстве случаев венчурные инвестиции ориентированы на достаточно продолжительный срок вложений (считается, что минимальный срок венчурных инвестиций составляет от 3 до 5 лет, при этом в течение всего этого периода инвестор не получает никаких текущих доходов) и нередко предусматривают явный запрет на изъятие инвестированных средств в течение определенного периода (обычно – от 1 года до 3 лет).
Несмотря на объективно присущие венчурному инвестированию недостатки, в условиях текущей рыночной конъюнктуры оно обладает целым рядом серьезных преимуществ.
Во-первых, доходность венчурных проектов крайне слабо коррелирует с доходностью «публичных» финансовых рынков (многие специалисты по венчурному инвестированию полагают, что подобная корреляция вообще отсутствует).
С этой точки зрения венчурные проекты становятся очень привлекательными в условиях длительной стагнации или масштабного снижения «публичных» финансовых рынков. Это происходит сразу по нескольким причинам:

а) венчурные проекты в значительной меньшей степени подвержены влиянию краткосрочных конъюнктурных факторов (например, с позиции венчурных инвесторов, реализующих проект в нефтяной отрасли, снижение цен на нефть на 3%, произошедшее по итогам одной торговой сессии, не играет никакой роли и фактически может быть проигнорировано, то время как котировки акций публичных нефтяных компаний обязательно отреагируют на эту новость);
б) подавляющее большинство венчурных проектов можно смело назвать «нишевыми»: они ориентированы на относительно небольшие рыночные сегменты, для которых характерно ограниченное количество участников, имеющих четко сформированные потребности или актуальные задачи, имеющие критичный характер для бизнеса.
Во-вторых, венчурные проекты характеризуются колоссальным потенциалом роста (по крайней мере, потенциально). Это объясняется их относительно небольшими масштабами и ярко выраженной ориентацией на использование перспективных идей. Соответственно, если реализуемая в рамках венчурного проекта идея оказывается эффективной, то масштабы венчурного проекта могут расти в геометрической прогрессии. Именно этим они выгодно отличаются от крупных публичных компаний, имеющих большую рыночную историю, для которых одной из долгосрочных стратегических задач является поддержание темпов роста бизнеса, «устраивающих» их акционеров (при этом участники рынка прекрасно понимают, что крупные компании, как правило, имеют ограниченные возможности по дальнейшему наращиванию масштабов бизнеса именно в силу того, что «они и так уже очень велики»).
В-третьих, венчурные проекты позволяют инвесторам получить доступ к тем отраслям, которые характеризуются достаточно низким уровнем публичности (они по разным причинам практически не представлены на публичном рынке).
В настоящий момент на глобальном рынке есть всего один биржевой фонд – Renaissance IPO ETF (IPO), который ориентирован на вложения в венчурные проекты. Этот фонд инвестирует в венчурные проекты (преимущественно – в стартапы), в момент проведения компаниями первичных публичных размещений, т.е. не на самых ранних стадиях венчурного проекта, а только после того, как конкретный венчурный проект доказал свою жизнеспособность.
Применение подобного подхода позволяет решить сразу две важных проблемы: с одной стороны, он дает возможность сократить перечень потенциальных объектов инвестирования, «отсеяв» те венчурные проекты, которые так и не смогли доказать свою эффективность на практике (например, венчурный проект остается «хронически убыточным»), а, с другой стороны, он объективно позволяет решить «проблему публичности» венчурных инвестиций (по сути, ETF включает акции в состав своего инвестиционного портфеля в момент смены венчурной компанией статуса с непубличного на публичный).
Как показывает практика, данный подход является весьма эффективным: с начала 2019 года (по 28 ноября включительно) биржевой фон Renaissance IPO ETF (IPO) прибавил 23,00%.

Принял решение вернуть акции Лукойла в портфели.

Лукойл известен заботой об акционерах: хорошие дивиденды, регулярные бай-бэк-программы. Сейчас я решил воспользоваться дивидендным гэпом, чтобы снова купить акции Лукойла в размере 3% от портфеля.

Для этого я уменьшил долю Алросы и Московской биржи с 4 до 3 процентов каждую. Мы прилично заработали на них, подбирая этот «лишний» процент «на низах» во время всеобщего пессимизма аналитиков летом относительно перспектив этих акций. 1% у меня оставался «в заначке».

Сейчас свободных денег в портфелях нет.

4% доли имеют только два эмитента – НМТП и Юнипро, «чьи истории еще не выстрелили». У остальных акций – по 3%. Всего доля акций не изменилась – 32%. Доля облигаций – 15%. Доля доллара 41%, доля золота – 9%.

Я не разделяю всеобщего оптимизма относительно российского фондового рынка в 2020 году, поэтому держу солидную «подушку ликвидности», соглашаясь с тем, что дешевеющий доллар снижает доходность портфелей под моим управлением.

Акции, за которыми я наблюдаю:
- Сбер, планирую покупать «префы», если цена понизится.
- Мостотрест. Их продажа стала ошибкой.
- Магнит, продам при первом же достойном отскоке желательно под дивиденды.
- Яндекс, с одной стороны, должен же быть хоть какой-то представитель отрасли высоких технологий в портфеле, но смущает отказ от дивидендных выплат, с другой стороны.

Принял решение вернуть акции Мостотреста в портфель.

Как я писал на прошлой неделе, наблюдаю за акциями Мостотреста.

Несостоявшееся из-за отсутствия кворума собрание акционеров, где должны были обсуждаться дивиденды, отправили курс акций Мостотреста вниз. Я решил воспользоваться этой ситуацией и восстановить 3% долю акций Мостотреста в портфеле.
Для этого уменьшаю долю Юнипро и НМТП с 4 до 3% каждого, а недостающий 1% "беру" из доли облигаций.

ETFs здравоохранения: инвестиционная ставка на долгосрочные тренды

С учетом долгосрочных тенденций, развивающихся в глобальной экономике на протяжении нескольких последних десятилетий, весьма интересные перспективы открываются у сектора здравоохранения, трактуемого в самом широком смысле.

При работе на глобальном рынке ETFs как частные, так и институциональные инвесторы, специализирующиеся на открытии «длинных» позиций по акциям и характеризующиеся низким уровнем торговой активности, объективно заинтересованы в поиске тех отраслей и секторов мировой экономики, которые способны «расти быстрее остальных».
Логика «тщательного поиска потенциальных лидеров» в отраслевом разрезе мировой экономики достаточно проста. Дело в том, что публичные компании, работающие в «растущих отраслях», способны демонстрировать более высокие темпы роста бизнеса и, соответственно, более впечатляющую динамику финансовых показателей по сравнению со «стагнирующими» и, тем более, «сжимающимися» отраслями. В максимально упрощенном виде «формулу успеха» компаний, работающих в таких отраслях, можно представить в следующем виде: «отраслевая динамика» + «качество управления компанией» (качество управления вполне можно оценить, сравнив динамику ключевых натуральных и финансовых показателей отдельно взятой компании со средними по отрасли). При этом на практике высокие темпы «отраслевой динамики» могут до определенных пределов «компенсировать» или, как минимум, «минимизировать» ошибки, допускаемые менеджментом в процессе управления компанией.
Стоит отметить, что в «стагнирующих» отраслях экономики «формула успеха» практически эквивалента «качеству управления компанией» (как правило, «отраслевая динамика» в них не является определяющим фактором), а в «сжимающихся» отраслях эта формула вообще принимает вид: «качество управления компанией» – «отраслевая динамика», т.е. даже для получения «нулевого результата» компаниям необходимо приложить очень серьезные управленческие усилия.
С учетом долгосрочных тенденций, развивающихся в глобальной экономике на протяжении нескольких последних десятилетий, весьма интересные перспективы открываются у сектора здравоохранения, трактуемого в самом широком смысле.
Уникальная особенность данного сектора заключается в том, что в пользу его опережающего развития (как минимум в течение ближайших 20-30 лет) свидетельствуют как «количественные», так и «качественные» факторы.
В общем случае к «количественным» относятся те факторы, которые способствуют увеличению объема рынка. Для сектора здравоохранения основные «количественные» драйверы роста находятся в области демографии и звучат предельно лаконично:
1) людей становится больше (согласно долгосрочному прогнозу, опубликованному Организации объединенных наций в июне 2019 года, к 2050 году совокупная численность населения Земли увеличится с текущих 7,7 млрд. человек до 9,7 млрд. человек, а к 2100 году, при условии сохранения прежних демографических тенденций, она составит уже 10,8 млрд. человек);
2) люди живут дольше (согласно тому же прогнозу Организации объединенных наций, к 2050 году средняя ожидаемая (при рождении) продолжительность жизни населения в мире увеличится с текущих 72,6 года до 77,1 года).
В свою очередь «качественные» факторы, стимулирующие рост сектора здравоохранения, можно разделить на несколько разных групп.
Первая группа – это факторы, связанные с ухудшением экологической ситуации на планете.
Для отдельных стран данная группа факторов может проявляться совершенно по-разному (например, одной из ключевых экологических проблем для многих стран, характеризующихся жарким климатом, является недостаток чистой питьевой воды), однако общая тенденция является очевидной: ухудшение экологии приводит, пусть и с некоторым временным лагом, к ухудшению здоровья людей и провоцирует прежде временную смертность (согласно самым осторожным экспертным оценкам, ежегодно «плохая экология» становится причиной преждевременной смерти более 15 млн. человек).

Примечательно, что систематическое ухудшение экологической ситуации является общепризнанным фактом, однако регулярно собираемая на национальном уровне статистика свидетельствует о том, что в настоящий момент осознание проблемы в глобальном масштабе не приводит к эффективным реальным действиям (например, многие стратегически важные цели устойчивого развития по-прежнему далеки от достижения).
Вторая группа факторов – это рост уровня благосостояния населения, что объективно приводит к росту спроса на услуги в сфере здравоохранения. Весьма показательны в этом отношении многие азиатские страны и африканские страны, в которых долгосрочный рост доходов населения фактически привел к «созданию с нуля» национальных рынков здравоохранения.
Третья группа «качественных» факторов – это быстрое развитие технологий в области здравоохранения, которое приводит как к развитию традиционных сегментов рынка здравоохранения, так и к появлению принципиально новых сегментов рынка, которые ранее или вообще не существовало, или их объем был чрезвычайно мал. Ярким примером в этом отношении можно считать появление сегмента услуг по хирургическому восстановлению зрения (несколько десятилетий назад данного сегмента просто не существовало).
Четвертая группа причин – это повышение территориальной доступности услуг в области здравоохранения. Например, можно отметить стремительное развитие «дистанционной медицины» (телемедицины), которая сейчас является одной из самых быстро растущих сегментов глобального рынка здравоохранения.
Пятая группа причин – это существенное изменение потребительских предпочтений населения. Одним из ключевых изменений в этом отношении можно считать развитие «профилактической медицины», ориентированной на предотвращение разного рода заболеваний.
Необходимо отметить, что в секторе здравоохранения очень велика роль государства, которое в подавляющем большинстве случае выступает не только одним из крупнейших участников рынка, но и выполняет регулирующую роль, задавая «правила игры» на национальном уровне. По этой причине риск избыточного государственного регулирования является одним из ключевых для сектора здравоохранения в глобальном масштабе (как свидетельствует мировая практика, экономические интересы участников рынка вполне могут быть «принесены в жертву», к примеру, для повышения уровня прозрачности рынка лекарственных препаратов).
Тем не менее, с начала 2019 года практически все ETFs, работающие в секторе здравоохранения, продемонстрировали весьма достойные результаты с точки зрения доходности. Например, фонд Health Care Select Sector SPDR Fund (XLV) прибавил с начала текущего года (по 24 декабря включительно) 20,49%, фонд Vanguard Healthcare ETF (VHT) принес инвесторам 22,71%, а бумаги фонда iShares Global Healthcare ETF (IXJ) подорожали на 23,81%.

Аргентинские ETFs: стоит ли инвестировать после дефолта?

В рамках применения стратегии «странового инвестирования» частные и институциональные инвесторы могут реализовывать самые разнообразные «локальные» инвестиционные идеи. Одной из весьма интересных, но при этом чрезвычайно рискованных инвестиционных идей, является инвестирование в национальные рынки тех стран, которые допустили суверенный дефолт. Рассмотрим вариант Аргентины.

Общая логика подобного инвестирования достаточно проста: после дефолта на национальном рынке страны происходит резкий и масштабный обвал котировок (зачастую – в течение одной торговой сессии (если о дефолте стало известно в ее ходе) или с гэпом вниз при открытии новой торговой сессии (если о дефолте было объявлено в период, когда национальные торговые площадки не работали)), затрагивающий подавляющее большинство торгующихся финансовых инструментов (прежде всего, акции и облигации).
По большому счету, после государственного дефолта возможно несколько основных сценариев дальнейшего развития событий.
Первый сценарий, являющийся наиболее благоприятным для национального финансового рынка, предполагает безусловную приоритизацию исполнения обязательств и активный поиск средств на погашение «просроченного» государственного долга. В этом случае имеющаяся задолженность признается полностью, причем эмитентом не предпринимается попыток по реструктуризации долга.
К сожалению, на практике данный сценарий реализуется чрезвычайно редко: как правило, частные инвесторы не готовы предоставлять финансирование стране, допустившей дефолт, а переговоры с международными финансовыми организациями или институтами развития объективно требуют времени (подобные переговоры могут затягиваться на срок более года).
Второй сценарий предусматривает реструктуризацию государственного долга, причем не только той части долга, по которой, собственно, был допущен дефолт, но и значительной части оставшейся задолженности (прежде всего, краткосрочной и среднесрочной). В этом случае отношение инвесторов к процессу реструктуризации в значительной степени будет зависеть от тех условий, которые будут предложены инвесторам (например, какой процент долга им будет предложено списать или на какие бумаги им будет предложено обменять дефолтные долговые обязательства), прозрачности процесса реструктуризации и позиции крупнейших держателей долговых обязательств.
Как правило, при подобном сценарии более сильные переговорные позиции по сравнению с держателями облигаций имеет эмитент, допустивший дефолт, который может «эффективно» воспользоваться сложившейся ситуацией и, соответственно, настаивать на списании значительной части долга (в ряде случаев величина списания может превышать 50% долга и более). Еще одним вариантом «давления на кредиторов» является обмен дефолтных облигаций на облигации нового выпуска (или нескольких выпусков), характеризующиеся большим сроком обращения и обычно меньшей купонной ставкой.
Третий сценарий предполагает «неконтролируемое распространение дефолта», при котором отсутствие средств на погашение суверенного долга усугубляется нежеланием или элементарной неспособностью исполнить свои обязательства. В этом случае объем дефолтных долговых обязательств увеличивается лавинообразно: эмитент не просто не исполняет свои текущие обязательства по уже «просроченным» долгам, но и наращивает объем «плохой» задолженности за счет неисполнения обязательств по другим долгам («эффект снежного кома»).
Данный сценарий является самым пессимистичным для национального финансового рынка: его реализация на практике вполне способна привести к дальнейшему падению котировок ценных бумаг, обращающихся на нем. Дело в том, что, стремясь не допустить дальнейшего ухудшения экономической ситуации в стране, на государственном уровне могут быть быстро приняты жесткие решения, нацеленные на стабилизацию ситуации, которые могут оказаться крайне неприятным сюрпризом для инвесторов, прежде всего, иностранных (например, может быть увеличен уровень налоговой нагрузки, введены валютные ограничения и т.д.).
Потенциально интересные, но крайне рискованные возможност