И еще одна самореклама — внеочередной текст для Карнеги по следам чудовищных событий в Орландо: про американские страхи и партийное размежевание по линии трактовки теракта — то ли виновато оружие, то ли мусульмане.
«Они хотят прийти за вашим оружием», – страх, который правые политики и медиа последовательно поддерживают среди своих сторонников.
Во что это выливается, хорошо показано в документальном фильме Роберто Миннервини «Другая сторона»: мускулистые техасские юноши, попивая пиво, практикуются где-то в глуши в стрельбе по манекенам в масках с лицом Обамы, уверенные в том, что их главный враг – федеральное правительство, желающее получить безраздельную власть над американскими гражданами. Правило «один человек – один голос» для этих людей пустой звук; правило «один человек – один ствол» дает им куда более сильное ощущение политической вовлеченности. В свете этих обстоятельств тот установленный исследователями в Гарварде факт, что на территориях, управляемых республиканцами, после массовых расстрелов законы, регулирующие ношение оружия, становятся слабее, а не сильнее, кажется даже по-своему логичным. Как видно на практике, трагедии вроде Орландо не оказывают никакого значительного воздействия даже не публичную дискуссию вокруг продажи оружия. Видимо, привыкли.»
http://carnegie.ru/commentary/2016/06/17/ru-63829/j20e
«Они хотят прийти за вашим оружием», – страх, который правые политики и медиа последовательно поддерживают среди своих сторонников.
Во что это выливается, хорошо показано в документальном фильме Роберто Миннервини «Другая сторона»: мускулистые техасские юноши, попивая пиво, практикуются где-то в глуши в стрельбе по манекенам в масках с лицом Обамы, уверенные в том, что их главный враг – федеральное правительство, желающее получить безраздельную власть над американскими гражданами. Правило «один человек – один голос» для этих людей пустой звук; правило «один человек – один ствол» дает им куда более сильное ощущение политической вовлеченности. В свете этих обстоятельств тот установленный исследователями в Гарварде факт, что на территориях, управляемых республиканцами, после массовых расстрелов законы, регулирующие ношение оружия, становятся слабее, а не сильнее, кажется даже по-своему логичным. Как видно на практике, трагедии вроде Орландо не оказывают никакого значительного воздействия даже не публичную дискуссию вокруг продажи оружия. Видимо, привыкли.»
http://carnegie.ru/commentary/2016/06/17/ru-63829/j20e
Carnegie Moscow Center
После Орландо. Чего теперь боится Америка
Теракт никого ни по одному из животрепещущих вопросов не примирит. Первые последствия уже заметны, и они заключаются вовсе не в попытках починить те социальные механизмы, поломка которых сделала события в Орландо возможными. Политический раскол Америки становится…
И еще русскоязычная ссылка — очень красивый и захватывающий фоторепортаж Макса Авдеева с метеостанции на краю света, где в нескольких часах от ближайшей цивилизации живет и работает на износ семейная пара, по восемь раз в день на лютом морозе измеряя климатические показания.
Полноценного текста, конечно, не хватает — непонятно, например, почему вообще всю эту работу вынуждены делать люди, неужели современные технологии не умеют такого рода механический сбор данных? Ну и вообще с таким уникальным сюжетом хочется чего-то более основательного, а не просто очерка характеров. Но все равно интересно. И, кстати, про места, близкие к тем, по которым в последней книге Леонида Юзефовича бродила армия генерала Пепеляева.
http://dv.land/spec/meteostantsiya-vostochnaya
Полноценного текста, конечно, не хватает — непонятно, например, почему вообще всю эту работу вынуждены делать люди, неужели современные технологии не умеют такого рода механический сбор данных? Ну и вообще с таким уникальным сюжетом хочется чего-то более основательного, а не просто очерка характеров. Но все равно интересно. И, кстати, про места, близкие к тем, по которым в последней книге Леонида Юзефовича бродила армия генерала Пепеляева.
http://dv.land/spec/meteostantsiya-vostochnaya
DVostok
Метеостанция «Восточная»
Фотопроект Макса Авдеева
Познавательный рассказ Bloomberg Businessweek про то, как Intel делает свои сверхскоростные чипы, которые и обеспечивают движение больших данных с такой скоростью, с какой они движутся. Тем, кто в целом в курсе про физику процесса, вряд ли будет сильно интересно (про собственно бизнес сообщается в основном то, что это очень дорого и рискованно — на производство одного чипа уходит три месяца, дольше, чем нужно для строительства «Боинга»), но для нас, гуманитариев, полезно, хоть подробно пересказывать всю фактуру я и не возьмусь. Так или иначе, там про то, как лютое количество транзисторов укладывают в сложные архитектурные узоры, позволяющие увеличить количество транзисторов и скорость их связи между собой, причем происходит все это на площадях, изменяемых нанометрами, и делается исключительно с помощью роботов; в идеале в процессе производства чипа ни один человек до него даже не дотрагивается. Отдельная мощь — открывающее описание помещения, где эти самые роботы работают: воздух и вода там такой чистоты, какой в природе в принципе не бывает.
http://www.bloomberg.com/news/articles/2016-06-09/how-intel-makes-a-chip
http://www.bloomberg.com/news/articles/2016-06-09/how-intel-makes-a-chip
Bloomberg.com
How Intel Makes a Chip
It's one of the riskiest, costliest, and most complex processes in business.
Мощный сюжет из области бытового криминала. 50-летний чувак по имени Дон из провинциального городка в Индиане встретил на сайте знакомств женщину по имени Тери, переехавшую в Индиану из Чикаго, и влюбился в нее; они встречались несколько лет и планировали поехать в путешествии по Италии, после чего пожениться, — как вдруг Тери сначала уехала помогать больной матери, потом сообщила, что мать умерла, а потом прислала смс, что, мол, все кончено, мы больше не увидимся, прости. Чувак удивился и огорчился, но когда Тери категорически перестала отвечать на смс, отвез все ее вещи к ее дому и стал горевать. Как тут выяснилось, что Тери за два дня до того, вскоре после отправки предположительно любимому смс, покончила с собой, застрелившись. А потом выяснилось, что она вообще-то была замужем за чикагским мужчиной по имени Милан, с которым его семья к тому времени пыталась выйти на контакт не первый год. А потом выяснилось, что Милана Тери убила и расчленила, а тело спрятала в гараже. И свою мать тоже убила — толком неясно, почему. И про то, что мать больна, всю дорогу Дону врала — как и про все остальные обстоятельства своей биографии (никакого бизнеса по аренде недвижимости в Чикаго у нее не было, а тратила она всю дорогу, видимо, деньги покойного Милана). А застрелилась, видимо, поняв, что избежать разоблачения не удастся.
В общем, дикая и захватывающая, почти твин-пиксовская по сочетанию тупой обыденности и какого-то нечеловеческого безумия история; еще и написана виртуозно с чисто композиционной точки зрения — в каждой части картина происходящего открывается по-новому.
http://www.indianapolismonthly.com/longform/blindsided-fowler-don-huckstep-teresa-jarding-milan-lekich/
В общем, дикая и захватывающая, почти твин-пиксовская по сочетанию тупой обыденности и какого-то нечеловеческого безумия история; еще и написана виртуозно с чисто композиционной точки зрения — в каждой части картина происходящего открывается по-новому.
http://www.indianapolismonthly.com/longform/blindsided-fowler-don-huckstep-teresa-jarding-milan-lekich/
Indianapolis Monthly
Blindsided: A Dream Engagement Turned Nightmare
Don Huckstep thought he’d found love in his hometown of Fowler, Indiana. But when Teresa Jarding vanished, it foreshadowed a series of bizarre discoveries.
Ну а вот — текст недели; если есть время на что-то одно журналистское на выходных — прочитайте этот материал (также рискну предположить, что коллеги из «Медузы» его перескажут и так далее).
Сюжет такой. В 2012-м году историк Карен Кинг, изучающая раннее христианство, объявила об обнаружении куска доселе неизвестного раннехристианского манускрипта (папируса), в котором цитируется речь Иисуса, где он говорит о своей жене и о ее роли в церкви. Это, разумеется, стало огромной сенсацией и потенциальным прорывом в богословии — потому как вся истории христианской религии построила на доминировании мужчин, целибате и так далее. Конечно же, католическая церковь и коллеги Кинг немедленно усомнились в подлинности манускрипта, указывая на мелкие ошибки в коптском и буквальное совпадение с формулировками Евангелия от Фомы. Сторонники подлинности на это отвечали, что ошибки — это нормально, равно как и прямое заимствование из других христианских источников, а также никто не утверждает, что этот манускрипт — свидетельство того, что Христос был женат; скорее — того, что этот сюжет присутствовал и обсуждался в раннем христианстве. Главное же — что самые разнообразные химические анализы подтверждали подлинность материалов манускрипта, то есть папируса и чернил.
Ариэль Сабар, автор The Atlantic, однако, заинтересовался не химическим составом документа, а его происхождением. Кинг сообщила, что ей манускрипт передал его частный владелец, который не хотел публично обнародовать свое имя; тот, в свою очередь, купил его у немецкого коллекционера, который сам приобрел папирус в 1963-м в Восточной Германии, а в 1982-м показал его египтологу-специалисту в Берлине, предположившему, что текст может цитировать Евангелие от Иоанна (существовала фотокопия фотографии этого письма, подтверждавшего, что в 82-м документ действительно уже существовал). И коллекционер, и египтолог к моменту, когда о манускрипте стало известно публике, были уже мертвы.
Сабар начал рыть дальше — в гугле, в библиотеках, среди знакомых египтолога и коллекционера, и постепенно начали открываться интересные подробности. Немецкий коллекционер Лаукамп оказался не вполне коллекционером — вообще-то он всю жизнь владел мастерской по производству запчастей и сроду не интересовался древним Египтом. Однако владел он этой мастерской вместе с человеком по имени Уолтер Фритц (он в 90-х переехал во Флориду и развил там довольно мощную гражданскую активность, протестуя против различных действий локальных чиновников). Как оказалось, существовал также Уолтер Фритц, в начале 90-х опубликовавший в научном журнале довольно важную статью, предлагавшую расшифровку текста на древнеегипетской табличке с помощью инфракрасных лучей. Довольно быстро подтвердилось, что это один и тот же человек. Сабар разыскал его — и тот заявил, что владельцем документа не является и вообще про увлечение коллеги манускриптами толком ничего не знает.
Сюжет такой. В 2012-м году историк Карен Кинг, изучающая раннее христианство, объявила об обнаружении куска доселе неизвестного раннехристианского манускрипта (папируса), в котором цитируется речь Иисуса, где он говорит о своей жене и о ее роли в церкви. Это, разумеется, стало огромной сенсацией и потенциальным прорывом в богословии — потому как вся истории христианской религии построила на доминировании мужчин, целибате и так далее. Конечно же, католическая церковь и коллеги Кинг немедленно усомнились в подлинности манускрипта, указывая на мелкие ошибки в коптском и буквальное совпадение с формулировками Евангелия от Фомы. Сторонники подлинности на это отвечали, что ошибки — это нормально, равно как и прямое заимствование из других христианских источников, а также никто не утверждает, что этот манускрипт — свидетельство того, что Христос был женат; скорее — того, что этот сюжет присутствовал и обсуждался в раннем христианстве. Главное же — что самые разнообразные химические анализы подтверждали подлинность материалов манускрипта, то есть папируса и чернил.
Ариэль Сабар, автор The Atlantic, однако, заинтересовался не химическим составом документа, а его происхождением. Кинг сообщила, что ей манускрипт передал его частный владелец, который не хотел публично обнародовать свое имя; тот, в свою очередь, купил его у немецкого коллекционера, который сам приобрел папирус в 1963-м в Восточной Германии, а в 1982-м показал его египтологу-специалисту в Берлине, предположившему, что текст может цитировать Евангелие от Иоанна (существовала фотокопия фотографии этого письма, подтверждавшего, что в 82-м документ действительно уже существовал). И коллекционер, и египтолог к моменту, когда о манускрипте стало известно публике, были уже мертвы.
Сабар начал рыть дальше — в гугле, в библиотеках, среди знакомых египтолога и коллекционера, и постепенно начали открываться интересные подробности. Немецкий коллекционер Лаукамп оказался не вполне коллекционером — вообще-то он всю жизнь владел мастерской по производству запчастей и сроду не интересовался древним Египтом. Однако владел он этой мастерской вместе с человеком по имени Уолтер Фритц (он в 90-х переехал во Флориду и развил там довольно мощную гражданскую активность, протестуя против различных действий локальных чиновников). Как оказалось, существовал также Уолтер Фритц, в начале 90-х опубликовавший в научном журнале довольно важную статью, предлагавшую расшифровку текста на древнеегипетской табличке с помощью инфракрасных лучей. Довольно быстро подтвердилось, что это один и тот же человек. Сабар разыскал его — и тот заявил, что владельцем документа не является и вообще про увлечение коллеги манускриптами толком ничего не знает.
Дальше Сабар подробно и страшно увлекательно пересказывает свое расследование, в результате которого выясняется, что таки да, Фритц был тем самым владельцем, который сообщил ученой о манускрипте. Однако это самое неинтересное, что мы узнаем об Уолтере Фритце. Также мы выясняем, что, обучаясь в 80-х на египтолога в Берлине, он много выпендривался и подлизывался к старшим. Что его влиятельная статья в 91-м вызвала сильный гнев его профессора — поскольку Фритц выдал профессорские идеи за свои, толком не сославшись. Что вскоре после публикации Фритц просто исчез с кампуса и так и не сдал финальный экзамен — а вместо этого устроился на пост директора музея истории Ближнего Востока в бывшей Восточной Германии, сославшись на опыт, полученный в Германии западной (опыт этот исчерпывался ведением экскурсий). Что в музее этом он долго не продержался, и во время его директорства ряд экспонатов просто пропали. Что после этого он втерся в доверие к Лаукампу и стал совладельцем мастерской— к ярости третьего совладельца, который по-прежнему считает Фритца виновным в мошенничестве. А также что история про то, как Лаукамп заполучил манускрипт, абсолютно нереалистичная — в 63-м году Лаукамп два года как сбежал из Восточной Германии в Западную, переплыв озеро на границе, и вряд ли стал бы возвращаться с риском для жизни на нелюбимую родину, чтобы купить какие-то манускрипты, о которых он, человек с неполним средним образованием, ничегошеньки не мог знать. Родственники Лаукампа ни о чем, связанном с ранним христианством или Египтом, от него никогда не слышали — зато сразу сказали, что Фритц мог заставить его подписать что угодно.
Далее выясняются еще более яркие подробности. Начиная с 2003-го, Фритц и его жена основали несколько порносайтов, на которых торговали видео, где с женой Фритца в его присутствии занимались сексом другие мужчины (есть такой довольно распространенный порно-жанр). Жена Фритца также утверждала, что умеет говорить на языке ангелов и слышит божественные откровения, а уже в 2010-х выпустила книгу, якобы надиктованную ей неким архангелом Михаилом и написанную с помощью «автоматического письма». Узнав о всех этих подробностях, жена Сабара предложила ему прочитать «Код да Винчи» — где сюжет строится вокруг того, что церковь столетиями скрывала тот факт, что Иисус был женат и что он приветствовал секс, а маленькая секта великих людей этот секрет хранила, периодически предаваясь оргиям. Сабар начинает подозревать, что вся история с манускриптом (который Фритц в таком случае подделал) — это своего рода способ Фритца и его жены сакрализовать собственные сексуальные увлечения.
Получив все эти данные, Сабар снова звонит Фритцу и сообщает о том, что узнал. Фритц признает, что он владелец, говорит, что «никто никогда не утверждал, что папирус настоящий» (что правда, владелец и правда не утверждал, а просто спрашивал), но на вопрос, подделывал ли он его, отвечает, что нет. Он также рассказывает Сабару историю того, как познакомился с Лаукампом и как тот якобы продал ему манускрипты, — но нет ни одного источника, способного эту историю подтвердить. Более того: контракт с Лаукампом датирован днем, когда тот, согласно воспоминаниям его родственникам, был не во Флориде, а в Германии и безотлучно сидел у постели жены, умиравшей от рака легких. Более того: фотокопия письма от египтолога из 82-го года, которую Фритц предоставил Сабару, тоже оказывается крайне сомнительной — типографическое сравнение позволяет остановить, что, скорее всего, оно было написано не раньше 90-х (и вполне возможно, сфабриковано Фритцем). Сабар звонит Кинг и предлагает рассказать ей о том, что узнал, но Кинг отвечает, что ей это малоинтересно и что она прочтет материал, когда он будет опубликован.
Далее выясняются еще более яркие подробности. Начиная с 2003-го, Фритц и его жена основали несколько порносайтов, на которых торговали видео, где с женой Фритца в его присутствии занимались сексом другие мужчины (есть такой довольно распространенный порно-жанр). Жена Фритца также утверждала, что умеет говорить на языке ангелов и слышит божественные откровения, а уже в 2010-х выпустила книгу, якобы надиктованную ей неким архангелом Михаилом и написанную с помощью «автоматического письма». Узнав о всех этих подробностях, жена Сабара предложила ему прочитать «Код да Винчи» — где сюжет строится вокруг того, что церковь столетиями скрывала тот факт, что Иисус был женат и что он приветствовал секс, а маленькая секта великих людей этот секрет хранила, периодически предаваясь оргиям. Сабар начинает подозревать, что вся история с манускриптом (который Фритц в таком случае подделал) — это своего рода способ Фритца и его жены сакрализовать собственные сексуальные увлечения.
Получив все эти данные, Сабар снова звонит Фритцу и сообщает о том, что узнал. Фритц признает, что он владелец, говорит, что «никто никогда не утверждал, что папирус настоящий» (что правда, владелец и правда не утверждал, а просто спрашивал), но на вопрос, подделывал ли он его, отвечает, что нет. Он также рассказывает Сабару историю того, как познакомился с Лаукампом и как тот якобы продал ему манускрипты, — но нет ни одного источника, способного эту историю подтвердить. Более того: контракт с Лаукампом датирован днем, когда тот, согласно воспоминаниям его родственникам, был не во Флориде, а в Германии и безотлучно сидел у постели жены, умиравшей от рака легких. Более того: фотокопия письма от египтолога из 82-го года, которую Фритц предоставил Сабару, тоже оказывается крайне сомнительной — типографическое сравнение позволяет остановить, что, скорее всего, оно было написано не раньше 90-х (и вполне возможно, сфабриковано Фритцем). Сабар звонит Кинг и предлагает рассказать ей о том, что узнал, но Кинг отвечает, что ей это малоинтересно и что она прочтет материал, когда он будет опубликован.
В последней сцене Сабар наконец встречается с Фритцем лично. Фритц рассказывает, что в детстве его изнасиловал католический священник (Сабар, уже не очень доверяя своему собеседнику, проверил эту деталь, и она была подтверждена несколькими независимыми источниками). Становится ясно, что смысл манускрипта для Фритца, который чувствует, что христианская церковь его предала, очень важен; он вообще считает гностические евангелия важнее и достовернее канонических — и понятно, что папирус бы придал этому аргументу релевантности. В конце ланча Фритц предлагает Сабару, чтобы они вместе сочинили «правдивую» историю Марии Магдалены, что-то вроде триллера, звучащего похоже на «Код да Винчи», заодно сообщая, что придется «кое-что выдумать» и что «правда не абсолютно». Сабар, разумеется, отказывается — но для него эта сцена становится еще одним свидетельством того, как Фритц мог вовлекать людей в свое предположительное мошенничество.
Послесловие: Карен Кинг читает статью и впервые признает, что манускрипт, скорее всего, действительно фейковый. Никаких подробностей о себе Фритц ей не сообщил, о его экспертизе в египтологии она не знала. Занавес. Аплодисменты.
http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/07/the-unbelievable-tale-of-jesus-wife/485573/
Послесловие: Карен Кинг читает статью и впервые признает, что манускрипт, скорее всего, действительно фейковый. Никаких подробностей о себе Фритц ей не сообщил, о его экспертизе в египтологии она не знала. Занавес. Аплодисменты.
http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/07/the-unbelievable-tale-of-jesus-wife/485573/
The Atlantic
The Unbelievable Tale of Jesus’s Wife
A hotly contested, supposedly ancient manuscript suggests Christ was married. But believing its origin story—a real-life Da Vinci Code, involving a Harvard professor, a onetime Florida pornographer, and an escape from East Germany—requires a big leap of faith.
Многим понравился вышедший этой зимой сериал American Crime Story про процесс на О Джеем Симпсоном в 94-м году (как legal drama он, по-моему, действительно симпатичный, но первые две серии — какой-то ужас). Так вот, сейчас на ESPN выходит пятисерийный восьмичасовой документальный сериал OJ: Made In America — полноценная биография Симпсона, где (предположительное) убийство жены и ее друга — только один из эпизодов, пусть и существенный. Я вчера посмотрел первую серию, планирую продолжить — и всем сериал советую.
Советую вот почему: в American Crime Story, сделанном в первую очередь для внутреннего рынка, Симпсон дан уже как готовый характер — и при этом некоторые ключевые особенности его характера, а также то, чем обусловлены эти особенности, показаны впроброс, потому что и так уже все знают. Made In America подробно и интересно, в широком историческом контексте объясняет, почему был так важен Симпсон и почему он был фигурой гораздо более значимой, чем просто бывший успешный спортсмен. Симпсон стал большой звездой в футбольной команде Университета Южной Калифорнии в конце 60-х — то есть, во-первых, успешным черным атлетом в команде элитного белого колледжа; во-вторых, в команде элитного белого колледжа, кампус которого находился в непосредственной близости от бедных лос-анджелесских черных районов, в которых только-только случились знаменитые Watts Riots 65-го года, прообраз всех последующих американских расовых бунтов; в-третьих, успешным черным атлетом в эпоху расового пересамоопределения — от тактики ненасильственного сопротивления к Black Power, протестам против Вьетнама и бойкоту Олимпиады.
Реакция Симпсона на весь этот проблематический клубок была простой — и максимально удобной для белых поклонников спорта: «Я не чернокожий, я О Джей». Симпсон как бы отказался от своей расовой идентичности; стал улыбчивым и добродушным олицетворением афро-американца, которого белые должны были принять. О Джей отринул свои корни и делал вид, что все эти бойкоты и насилие не имеют к нему никакого отношения, — и белая Америка ответила ему сокрушительной любовью. В фильме есть очень характерный момент: один из тренеров команды Университета Южной Калифорнии, отвечая на вопрос, чем ему запомнился 1968-й год (убийство Кинга и Роберта Кеннеди; погромы в Детройте и Чикаго; скандалы на Олимпиаде; консервативный реванш; избрание Никсона), говорит: победный сезон — и триумфальные пробежки О Джея.
Все это только усугубилось в 70-х, когда Симпсон переехал на другое побережье, чтобы играть в команде НФЛ Buffalo Bills. В фильме также хорошо объясняется, что О Джей был по-настоящему великим спортсменом — даже если не знать толком правил американского футбола, его умение пробежать с мячом мимо десятка соперников, каждый из которых пытается его повалить, завораживает; ну и две тысячи ярдов за сезон, в котором было 14 игр, — это, конечно, вау. Тогда же О Джея взяла в разработку поп-культура — он стал сниматься в рекламе и голливудских фильмах; и там, и там его тоже, как правило, окружали белые — как и в жизни; отдельный фрагмент посвящен рекламе Hertz, которой О Джей принес, по сути, доминирующие позиции на рынке (реклама действительно впечатляющая в своем символизме). Короче говоря, к середине 90-х, когда Симпсон был мелкокалиберной звездой голливудских комедий, жил в белом районе для богатых и оставался символом успеха, никто его толком не воспринимал как афро-американца. Именно поэтому линия защиты, выбранная Джонни Кокрэном, была настолько радикальной и по-своему возмутительной; и именно поэтому сам судебный процесс над Симпсоном настолько ошарашил Америку. Об этом, впрочем, по всей видимости, в одной из следующих серий.
А вот та самая реклама Hertz:
https://www.youtube.com/watch?v=6z_VpVaPLWs
Советую вот почему: в American Crime Story, сделанном в первую очередь для внутреннего рынка, Симпсон дан уже как готовый характер — и при этом некоторые ключевые особенности его характера, а также то, чем обусловлены эти особенности, показаны впроброс, потому что и так уже все знают. Made In America подробно и интересно, в широком историческом контексте объясняет, почему был так важен Симпсон и почему он был фигурой гораздо более значимой, чем просто бывший успешный спортсмен. Симпсон стал большой звездой в футбольной команде Университета Южной Калифорнии в конце 60-х — то есть, во-первых, успешным черным атлетом в команде элитного белого колледжа; во-вторых, в команде элитного белого колледжа, кампус которого находился в непосредственной близости от бедных лос-анджелесских черных районов, в которых только-только случились знаменитые Watts Riots 65-го года, прообраз всех последующих американских расовых бунтов; в-третьих, успешным черным атлетом в эпоху расового пересамоопределения — от тактики ненасильственного сопротивления к Black Power, протестам против Вьетнама и бойкоту Олимпиады.
Реакция Симпсона на весь этот проблематический клубок была простой — и максимально удобной для белых поклонников спорта: «Я не чернокожий, я О Джей». Симпсон как бы отказался от своей расовой идентичности; стал улыбчивым и добродушным олицетворением афро-американца, которого белые должны были принять. О Джей отринул свои корни и делал вид, что все эти бойкоты и насилие не имеют к нему никакого отношения, — и белая Америка ответила ему сокрушительной любовью. В фильме есть очень характерный момент: один из тренеров команды Университета Южной Калифорнии, отвечая на вопрос, чем ему запомнился 1968-й год (убийство Кинга и Роберта Кеннеди; погромы в Детройте и Чикаго; скандалы на Олимпиаде; консервативный реванш; избрание Никсона), говорит: победный сезон — и триумфальные пробежки О Джея.
Все это только усугубилось в 70-х, когда Симпсон переехал на другое побережье, чтобы играть в команде НФЛ Buffalo Bills. В фильме также хорошо объясняется, что О Джей был по-настоящему великим спортсменом — даже если не знать толком правил американского футбола, его умение пробежать с мячом мимо десятка соперников, каждый из которых пытается его повалить, завораживает; ну и две тысячи ярдов за сезон, в котором было 14 игр, — это, конечно, вау. Тогда же О Джея взяла в разработку поп-культура — он стал сниматься в рекламе и голливудских фильмах; и там, и там его тоже, как правило, окружали белые — как и в жизни; отдельный фрагмент посвящен рекламе Hertz, которой О Джей принес, по сути, доминирующие позиции на рынке (реклама действительно впечатляющая в своем символизме). Короче говоря, к середине 90-х, когда Симпсон был мелкокалиберной звездой голливудских комедий, жил в белом районе для богатых и оставался символом успеха, никто его толком не воспринимал как афро-американца. Именно поэтому линия защиты, выбранная Джонни Кокрэном, была настолько радикальной и по-своему возмутительной; и именно поэтому сам судебный процесс над Симпсоном настолько ошарашил Америку. Об этом, впрочем, по всей видимости, в одной из следующих серий.
А вот та самая реклама Hertz:
https://www.youtube.com/watch?v=6z_VpVaPLWs
YouTube
1978 Hertz Commercial (w/ OJ)
OJ Simpson stars in a Hertz commercial. Nuff said
I OWN NOTHING!! ONLY HERTZ OWNS THIS AND NOBODY ELSE.
I OWN NOTHING!! ONLY HERTZ OWNS THIS AND NOBODY ELSE.
Полезное напоминание, за что мы действительно любим Григория Ревзина (не за тексты про политику): его рецензия на архитектурную биеннале в Венеции — про то, где архитектура чертит сейчас линии фронта, и про то, что российский павильон с ВДНХ не так уж бессмысленен, потому что в России линия фронта проходит по сталинизму (тезис не то чтобы бесспорный, но как минимум любопытный). Интересен текст еще и тем, что оказывается, что вся эта архитектурная критика слева, как в тексте про Хадид в журнале Jacobin (писал про него некоторое время назад тут), — это не просто какие-то конструкты отдельных ренегатов, а вполне себе предмет рефлексии в архитектурной элите; судя по тому, что описывает Ревзин, самые удачные проекты биеннале посвящены возвращению архитектуры себе своей социальной миссии и попытке понять, как она может способствовать преодолению неравенства, чуть менее, чем полностью. Вот и замечательно.
http://kommersant.ru/doc/3008043
http://kommersant.ru/doc/3008043
Коммерсантъ
Своя война
Григорий Ревзин о XV Международной архитектурной биеннале в Венеции
Захватывающая история о том, как биологи Слава Эпштейн, Алексей Глаголев (урожденный Ким Льюис; его мать переехала в СССР, вдохновившись идеями советского проекта) и Михаил Шерман — все советские эмигранты, переехавшие в Америку жить и заниматься наукой — совершают прорыв в микробиологии. Самая крутая личная история у Эпштейна — он эмигрировал в первую очередь для того, чтобы эмигрировать, в 89-м; до этого долгие годы работал на биостанции в Беринговом проливе, на досуге заучивая наизусть английский словарь, приехав, сначала работал строителем, потому что уровень языка не позволял ему устроиться в университет, много слушал NPR, пока не начал понимать, о чем они говорят; теперь в свободное время путешествует к коренным племенам Южной Америки и вообще увлекается экстремальным туризмом; судя по всему, очень веселый человек, образцовый такой советский интеллигент-походник 70-х.
В детстве Эпштейн мечтал быть астронавтом, но потом открыл для себя мир микробов и понял, что настоящий космос — там: неисчислимое количество разных организмов, отличающихся генетически настолько же сильно, насколько человек от змеи, условно говоря, про многие из которых нам толком ничего неизвестно. А неизвестно из-за старой загвоздки с чашкой Петри, в которой этих самых микробов разводят: далеко не все микроорганизмы готовы в среде чашки образовывать колонии; более того — не готово подавляющее большинство. Что по факту означает, что про устройство и способности этого подавляющего большинства мы ничего не знаем — упущение тем более досадное, что вообще-то там могут быть микроорганизмы, полезные для борьбы с потенциальными новыми супервирусами, с которыми не в силах справиться традиционные антибиотики (про которые в тексте тоже есть отдельная теория — что не они сами по себе такие убийственные для болезней, а их количество; там еще классная аналогия с инопланетянами и духами).
Смысл в том, что микробы хорошо разводятся в своей естественной среде и не очень — в изолированной среде чашки Петри. И вот, обнаружив эту проблему, Эпштейн с друзьями решил найти способ, как сохранить естественную среду микробов, одновременно их изолировав. И нашел. И теперь они делают стартап, и уже нашли каких-то кардинально новых микробов, которые убивают практически все на своем пути, в смысле все плохое — грубо говоря, они уничтожают те микробы, которые им сопротивляются. Потенциальное суперлекарство, то есть, — теперь вопрос в том, найдут ли Эпштейн и компания денег на то, чтобы его в таковое превратить, и как к этому отнесется фармацевтическая индустрия. Вообще, очень интересный текст от начала до конца, с помощью понятных аналогий объясняющий мир микробиологии — а также внушающий важную надежду на то, что вся эта паника про новые неубиваемые вирусы-мутанты несколько преждевременна.
http://www.newyorker.com/magazine/2016/06/20/miracle-microbes
В детстве Эпштейн мечтал быть астронавтом, но потом открыл для себя мир микробов и понял, что настоящий космос — там: неисчислимое количество разных организмов, отличающихся генетически настолько же сильно, насколько человек от змеи, условно говоря, про многие из которых нам толком ничего неизвестно. А неизвестно из-за старой загвоздки с чашкой Петри, в которой этих самых микробов разводят: далеко не все микроорганизмы готовы в среде чашки образовывать колонии; более того — не готово подавляющее большинство. Что по факту означает, что про устройство и способности этого подавляющего большинства мы ничего не знаем — упущение тем более досадное, что вообще-то там могут быть микроорганизмы, полезные для борьбы с потенциальными новыми супервирусами, с которыми не в силах справиться традиционные антибиотики (про которые в тексте тоже есть отдельная теория — что не они сами по себе такие убийственные для болезней, а их количество; там еще классная аналогия с инопланетянами и духами).
Смысл в том, что микробы хорошо разводятся в своей естественной среде и не очень — в изолированной среде чашки Петри. И вот, обнаружив эту проблему, Эпштейн с друзьями решил найти способ, как сохранить естественную среду микробов, одновременно их изолировав. И нашел. И теперь они делают стартап, и уже нашли каких-то кардинально новых микробов, которые убивают практически все на своем пути, в смысле все плохое — грубо говоря, они уничтожают те микробы, которые им сопротивляются. Потенциальное суперлекарство, то есть, — теперь вопрос в том, найдут ли Эпштейн и компания денег на то, чтобы его в таковое превратить, и как к этому отнесется фармацевтическая индустрия. Вообще, очень интересный текст от начала до конца, с помощью понятных аналогий объясняющий мир микробиологии — а также внушающий важную надежду на то, что вся эта паника про новые неубиваемые вирусы-мутанты несколько преждевременна.
http://www.newyorker.com/magazine/2016/06/20/miracle-microbes
The New Yorker
The Unseen
A simple new device makes countless bacterial species available to researchers. One of them may help defeat some of the world’s most terrifying ailments.
(В предыдущем посте просьба вместо «вирусы» читать «бактерии». Неизбежно лажанул, как и боялся, прошу прощения.)
История про то, как в дальневосточный город Лучегорск, а также в другие населенные пункты в Хабаровском крае, повадились ходить медведи — в том числе редкие, которых, как все думали, почти и не осталось уже. С одной стороны, все сильно напугались, потому что медведи вообще-то в том числе нападали на людей, ну и вообще их стремление в места, где живут люди, было не вполне понятно (объяснялось оно, видимо, тем, что новые законы против браконьерства привели к увеличению популяции, а с едой в лесу летом 2015-го было туго). С другой, обрадовались — еще и потому, что азиатские черные медведи ужасно милые на лицо, и сердобольные граждане в том числе кормили их и вообще пытались как-то с ними взаимодействовать. Местные власти, однако, хотели главным образом обезопасить людей от животных, которые могли довольно легко их буквально задушить в объятьях, и медведей активно стреляли — причем глава местной администрации, который проявил инициативу и организовал отряд по защите от медведей, вместо благодарности получил скандалы со своими соседями, которые считали, что медведей надо усыплять (что было технически невозможно) и вообще протестовали против изуверства.
Много занимательного, есть и смешной диалог в локальной забегаловке, где пьяный таксист спорит с земляком, правильно ли это — убивать медведей. (К зиме они, впрочем, ретировались сами — видимо, в спячку, так что финала у текста особо нет.) Но самое удивительное, по-моему, — откуда этот текст вообще взялся. Иностранная корреспондентка, живущая в Стамбуле, поехала в Лучегорск и написала отличный материал на вообще-то довольно привлекательную тему, которой в русскоязычных медиа, кажется, не было вообще.
http://www.outsideonline.com/2090866/bears-who-came-town-and-would-not-go-away
Много занимательного, есть и смешной диалог в локальной забегаловке, где пьяный таксист спорит с земляком, правильно ли это — убивать медведей. (К зиме они, впрочем, ретировались сами — видимо, в спячку, так что финала у текста особо нет.) Но самое удивительное, по-моему, — откуда этот текст вообще взялся. Иностранная корреспондентка, живущая в Стамбуле, поехала в Лучегорск и написала отличный материал на вообще-то довольно привлекательную тему, которой в русскоязычных медиа, кажется, не было вообще.
http://www.outsideonline.com/2090866/bears-who-came-town-and-would-not-go-away
Outside Online
The Bears Who Came to Town and Would Not Go Away
This is the story of a place at the edge of the world, where a black bear ventured into a Russian hamlet and attacked a human. One bear became two, two became dozens, and before long no one would leave their home, and no one had any idea what to do.
Сбегал сегодня на два фильма в рамках документальной программы ММКФ (ну то есть один в рамках конкурса, другой нет, но кого это волнует).
Первый — российский, называется «24 снега», страшно красивый и абсолютно заслуживающий просмотра в кинотеатре; жаль, на фестивале его больше не покажут, и вообще бог его знает, где такое кино искать. Продолжая популярную нынче тему про Якутию (см. книгу Юзефовича, продолжающийся тайный бум якутского кино, еще что-то, кажется, было), фильм представляет из себя этюд про якутского конезаводчика Сергея, который растит, пасет и иногда убивает лошадей на фоне огромных величественных заснеженных пейзажей, а также ездит, например, за шестьсот километров на рыбалку на оленях в совершенно левиафановской разрухи городок. Фильм и про Россию — но без особого угрюмого фанатизма; и про параллельную Россию — очевидно, что вся эта жизнь проходит почти целиком помимо государства; это местность, где природа очень недвусмысленно дает понять, насколько бренно все, что над ней надстроено. Фильм мог бы быть и покороче, но вообще — и с точки зрения картинки, и с точки зрения выбора темы (отличного и редкого, в смысле мало кто у нас снимает про такое), и с точки зрения умения соединить частное с метафизическим довольно впечатляющая вещь.
Второй — «Госпожа Б. История женщины из Северной Кореи». Фильм действительно представляет собой историю женщину из Северной Кореи, довольно душераздирающая: в попытках вырваться из чудовищной бедности она сбежала в Китай, где была продана в качестве жены какому-то китайцу (в Корее у нее оставался муж и два сына); китаец, впрочем, оказался хорошим, а сама женщина — предприимчивой: поняв, что без документов нормальной работы не найдешь, она начала приторговывать северокорейским метом и помогать контрабандой переправлять людей через границу. Так она вывезла в Южную Корею и свою семью — а потом поехала изнурительным путем из Китая в Тайланд, чтобы сдаться южным корейцам в качестве беженки из Северной (а южные заподозрили ее, что она шпионка; а еще там есть драматическая романтического линия, потому что героиня понимает, что на самом деле любит своего китайского мужа, а не корейского). Путь этот — самая впечатляющая часть фильма: каким-то образом оператор проделывает все эти походы через огромные заросли тростника и поездки в кузовах грузовиков вместе с героиней. Но вообще — понятным образом картинка все-таки не бог весть что, и этот тот случай, когда есть ощущение, что в текстовом варианте эта история работала бы лучше.
Первый — российский, называется «24 снега», страшно красивый и абсолютно заслуживающий просмотра в кинотеатре; жаль, на фестивале его больше не покажут, и вообще бог его знает, где такое кино искать. Продолжая популярную нынче тему про Якутию (см. книгу Юзефовича, продолжающийся тайный бум якутского кино, еще что-то, кажется, было), фильм представляет из себя этюд про якутского конезаводчика Сергея, который растит, пасет и иногда убивает лошадей на фоне огромных величественных заснеженных пейзажей, а также ездит, например, за шестьсот километров на рыбалку на оленях в совершенно левиафановской разрухи городок. Фильм и про Россию — но без особого угрюмого фанатизма; и про параллельную Россию — очевидно, что вся эта жизнь проходит почти целиком помимо государства; это местность, где природа очень недвусмысленно дает понять, насколько бренно все, что над ней надстроено. Фильм мог бы быть и покороче, но вообще — и с точки зрения картинки, и с точки зрения выбора темы (отличного и редкого, в смысле мало кто у нас снимает про такое), и с точки зрения умения соединить частное с метафизическим довольно впечатляющая вещь.
Второй — «Госпожа Б. История женщины из Северной Кореи». Фильм действительно представляет собой историю женщину из Северной Кореи, довольно душераздирающая: в попытках вырваться из чудовищной бедности она сбежала в Китай, где была продана в качестве жены какому-то китайцу (в Корее у нее оставался муж и два сына); китаец, впрочем, оказался хорошим, а сама женщина — предприимчивой: поняв, что без документов нормальной работы не найдешь, она начала приторговывать северокорейским метом и помогать контрабандой переправлять людей через границу. Так она вывезла в Южную Корею и свою семью — а потом поехала изнурительным путем из Китая в Тайланд, чтобы сдаться южным корейцам в качестве беженки из Северной (а южные заподозрили ее, что она шпионка; а еще там есть драматическая романтического линия, потому что героиня понимает, что на самом деле любит своего китайского мужа, а не корейского). Путь этот — самая впечатляющая часть фильма: каким-то образом оператор проделывает все эти походы через огромные заросли тростника и поездки в кузовах грузовиков вместе с героиней. Но вообще — понятным образом картинка все-таки не бог весть что, и этот тот случай, когда есть ощущение, что в текстовом варианте эта история работала бы лучше.
Попрактикуем, пожалуй, рубрику «текст по случаю» — кому охота больше поизучать Исландию, вот довольно обаятельный материал в New York Times про то, как граждане этой страны используют для социализации горячие бассейны. Торговых центров мало, на улице холодно, вот и получается, что с соседями по району встречаешься в основном в голом виде — что, вероятно, создает особенную степень национального доверия. особенно учитывая, что в бассейнах особо нет хлорки, поэтому все обязаны перед тем принимать душ в голом виде — собственно, в материале имеется впечатляющее описание голого интервью с мэром Рейкьявика. Если лень читать в поздний час — хотя бы посмотрите картинки, хочется, конечно, немедленно купить авиабилеты в Исландию. Тем более что, как известно, сейчас оттуда уехало десять процентов населения смотреть футбол — и теперь уж неясно, когда они вернутся.
http://www.nytimes.com/2016/04/24/magazine/icelands-water-cure.html?rref=collection%2Fsectioncollection%2Fmagazine&_r=1
http://www.nytimes.com/2016/04/24/magazine/icelands-water-cure.html?rref=collection%2Fsectioncollection%2Fmagazine&_r=1
NY Times
Iceland’s Water Cure
Can the secret to the country’s happiness be found in its communal pools?
Все забываю запостить тут этот текст — своего рода апология истеблишменту американской политики (тому самому, который сейчас все ненавидят и на борьбе с которым строятся кампании Трампа и Сандерса) и объяснение, зачем вообще нужны посредники в мире политики. Общая аналогия с медициной (вирусы, патогены и проч.) вызывает стилистические вопросы, но объяснение обстоятельное, от отцов-основателей и до наших дней, и по-своему убедительное — хотя, конечно, в общем и целом попадает в тот же забавный новый дискурс про то, что слишком много демократии нам не надо, потому что это приводит к Трампу или там Брекзиту. Смысл, если вкратце, в том, что в последние несколько десятков лет под влиянием разнообразных гражданских движений и популистов американское государство последовательно уничтожало систему, которая позволяла политикам с разных флангов договариваться; исчезла система контроля — и воцарился хаос.
Примеров много, и дело не только в том, как система партийных съездов и выборщиков перестала иметь смысл и превратилась в сугубо техническую формальность — что лишило профессиональные элиты возможности контролировать политических новичков и, таким образом, открыло дверь для бесконечных бунтарей-популистов, которые с этими элитами борются, не добиваясь ровным счетом ничего с точки зрения реальных мер по улучшению жизни граждан. Вот еще, скажем, такой момент: под знаменем открытости и борьбы с коррупцией были запрещены совещания в Конгрессе за закрытыми дверями и запрет партиям самим финансировать выборы — но в результате перед телекамерами республиканцы и демократы не готовы договариваться, боясь, что избиратели этого не одобрят, а кампании оплачиваются сомнительными никому не подотчетными предвыборными комитетами. Ну и так далее, и тому подобное; в общем, благими намерениями вымощена дорога известно куда — с другой стороны, трудно отделаться от ощущения, что это сам истеблишмент очень настойчиво и аргументированно доказывает свою необходимость, утверждая, что без лоббистов и прочих политтехнологий никуда; не факт, что нет какого-то третьего пути.
http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/07/how-american-politics-went-insane/485570/
Примеров много, и дело не только в том, как система партийных съездов и выборщиков перестала иметь смысл и превратилась в сугубо техническую формальность — что лишило профессиональные элиты возможности контролировать политических новичков и, таким образом, открыло дверь для бесконечных бунтарей-популистов, которые с этими элитами борются, не добиваясь ровным счетом ничего с точки зрения реальных мер по улучшению жизни граждан. Вот еще, скажем, такой момент: под знаменем открытости и борьбы с коррупцией были запрещены совещания в Конгрессе за закрытыми дверями и запрет партиям самим финансировать выборы — но в результате перед телекамерами республиканцы и демократы не готовы договариваться, боясь, что избиратели этого не одобрят, а кампании оплачиваются сомнительными никому не подотчетными предвыборными комитетами. Ну и так далее, и тому подобное; в общем, благими намерениями вымощена дорога известно куда — с другой стороны, трудно отделаться от ощущения, что это сам истеблишмент очень настойчиво и аргументированно доказывает свою необходимость, утверждая, что без лоббистов и прочих политтехнологий никуда; не факт, что нет какого-то третьего пути.
http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2016/07/how-american-politics-went-insane/485570/
The Atlantic
How American Politics Went Insane
Republicans and Democrats of 2016 have neither intelligible boundaries nor enforceable norms. As a result, renegade political behavior pays.
Помните, прошлой осенью были громкие новости, что в Южной Африке нашли скелет еще одного предка человека, и даже был по этому поводу впечатляющий лонгрид в National Geographic? В общем, сейчас выясняется, что история на самом деле достаточно спорная — то есть скелет действительно как минимум заслуживающий самого пристального внимания, но вот действительно ли это отдельный вид — еще вопрос; и вообще, чтобы такого рода заявления делали через несколько месяцев после того, как раскопали кости, — это для палеоантропологии нонсенс, такого не бывает.
А все потому, что нашел этот скелет Ли Бергер — ученый-шоумен с очень неоднозначной репутацией: сам он считает, что будоражит снулое научное поле и умеет донести свои находки до людей (кроме прочего, в отличие от коллег, Бергер предоставляет все свои находки для независимого анализа), а другие не умеют, вот и бесятся; коллеги в большом количестве упрекают его в серьезных ошибках в его работах и книгах и вообще считают, что Бергеру интереснее собственная слава, а не обнаружение научной истины. Добавляет неоднозначности и то, что Бергер давно и прочно сотрудничает с National Geographic во всех ипостасях этой медиа-компании: они дают ему деньги на исследования, снимают фильмы с ним в главной роли (в том числе с очень спорными заявлениями), ну и вообще это такой научный сенсационализм, во многом направленный на получение больших рейтингов. Это, конечно, не означает, что Бергер скелеты и кости подделал — но означает, что к его выводам следует отнестись с большой осторожностью; они могут быть как минимум преждевременны. Помимо этой важной информации в тексте еще много крутых подробностей про собственно процесс раскопок (там надо залезать в пещеру через дырку, куда могут пролезть только очень худые люди) и просветительская деятельность самого Бергера. В общем-то, это часть всего того же актуального в последнее время спора, насколько популяризация науки идет ей на пользу.
(Отдельно отмечу, что написала текст моя любимая преподавательница Пэйдж Уильямс, у которой я в Университете Миссури брал курс Advanced Writing; горжусь знакомством.)
http://www.newyorker.com/magazine/2016/06/27/lee-berger-digs-for-bones-and-glory
А все потому, что нашел этот скелет Ли Бергер — ученый-шоумен с очень неоднозначной репутацией: сам он считает, что будоражит снулое научное поле и умеет донести свои находки до людей (кроме прочего, в отличие от коллег, Бергер предоставляет все свои находки для независимого анализа), а другие не умеют, вот и бесятся; коллеги в большом количестве упрекают его в серьезных ошибках в его работах и книгах и вообще считают, что Бергеру интереснее собственная слава, а не обнаружение научной истины. Добавляет неоднозначности и то, что Бергер давно и прочно сотрудничает с National Geographic во всех ипостасях этой медиа-компании: они дают ему деньги на исследования, снимают фильмы с ним в главной роли (в том числе с очень спорными заявлениями), ну и вообще это такой научный сенсационализм, во многом направленный на получение больших рейтингов. Это, конечно, не означает, что Бергер скелеты и кости подделал — но означает, что к его выводам следует отнестись с большой осторожностью; они могут быть как минимум преждевременны. Помимо этой важной информации в тексте еще много крутых подробностей про собственно процесс раскопок (там надо залезать в пещеру через дырку, куда могут пролезть только очень худые люди) и просветительская деятельность самого Бергера. В общем-то, это часть всего того же актуального в последнее время спора, насколько популяризация науки идет ей на пользу.
(Отдельно отмечу, что написала текст моя любимая преподавательница Пэйдж Уильямс, у которой я в Университете Миссури брал курс Advanced Writing; горжусь знакомством.)
http://www.newyorker.com/magazine/2016/06/27/lee-berger-digs-for-bones-and-glory
Для контекста — прошлогодний текст из National Geographic, тоже интересный, хоть и относиться к нему надо с осторожностью теперь, судя по всему.
http://news.nationalgeographic.com/2015/09/150910-human-evolution-change/
http://news.nationalgeographic.com/2015/09/150910-human-evolution-change/
National Geographic
Explore National Geographic. A world leader in geography, cartography and exploration.
Купил и проглотил за полчаса (главный одновременно плюс и минус графических романов — то, что стоят они дороже обычных, а читаются гораздо быстрее) «Газель смерти» — комикс про приключения панка, анархиста и, как выражается Павел Пряников, честного человека Дениса Алексеева и его «Газели», на которой он несколько лет возил в туры по России и Европе самые дикие, странные и никому не нужные группы. По-моему, замечательное произведение — и не только из-за выдающейся коллекции подпольных баек, хотя имеют место и они: драки, пожары, провинциальные менты, у которых на заднем сиденье лежит и пахнет человеческая какашка, ну и так далее. Неожиданнее и удачнее всего то, что эти байки собраны во вполне себе цельный и, в общем, не столько лихой, сколько печальный рассказ о том, что свобода в ее максимально антирыночном понимании всегда приносит с собой в первую очередь усталость. А еще — о любви, которая тут приходит и уходит так же неожиданно, как финские панки вдруг начинают дружить с гопниками-соседями по электричке. Конечно, если бы про «Газель смерти» сделали бы полноценный вербальный лонгрид — было бы тоже очень полезно и интересно; с другой стороны, для российского комикса, насколько я понимаю, это вещь во многом новаторская — и, кто знает, может, инспирирует дальнейшие сочинения такого рода; уж что-что, а вдохновлять романтически настроенных молодых людей «Газель смерти» точно должна.
Купил в магазине «Чук и гик»; где книга может продаваться еще — даже и не знаю; в любом случае, если кому интересно, я бы поторопился — подозреваю, что тираж у «Газели» даже меньше, чем формальное количество подписчиков этого канала.
Купил в магазине «Чук и гик»; где книга может продаваться еще — даже и не знаю; в любом случае, если кому интересно, я бы поторопился — подозреваю, что тираж у «Газели» даже меньше, чем формальное количество подписчиков этого канала.