Я как всегда: прямо батя "Клюквы в сакуре", который десять лет назад на пять минут вышел за сигаретами (с лестничной площадки продолжая втирать чаду какую-то хуергу про нацизм).

Когда я писала, что бэнто патриота стал символом тягот военного времени, я не преувеличивала. Для современного японца это не просто способ чуть менее уныло навернуть миску риса, это культурный мем, безошибочно отсылающий к Второй мировой. Сейчас в Японии есть несколько школ, где такой бэнто подают в столовой в определенные дни, чтобы дать детям возможность примерить на себя роль своих предков, переживших (или не переживших) войну. Про бэнто патриота пишут в учебниках по истории, его готовят на встречах, посвященных опыту военного времени, его изучают как часть государственной политики. Пропаганда навеки вписала это незатейливое блюдо в историю Японию.

Почему именно хиномару бэнто так возбуждал пропагандистскую машину? Он очень удачно вписывался буквально во все идеи, которые транслировало милитаризованное правительство: его визуальное сходство с Восходящим солнцем превращало прием пищи в акт патриотизма, его традиционное происхождение поддерживало миф о превосходстве японской культуры над всеми остальными, наконец его простота и дешевизна позволяли воплотить первый и второй пункты в жизнь без особых усилий и затрат, одновременно приучая население к новой парадигме — каждый житель обязан отдать все для победы.

Начиная с 1937-го года в Японии действовала политика "мобилизации национального духа", которая должна была объяснить стремительно нищающим людям важность японской военной миссии в Азии. Основной целевой аудиторией ее было гражданское население, в первую очередь женщины, от которых ожидались масштабные усилия по самосервировке на благо родины.
В рамках политики были разработаны самые разные лозунги, направленные на "мобилизацию национального духа", начиная с общемотивирующих (условно, "все коммунисты — пидорасы" или там "убей себя на священной войне — подари жизнь своей родине") и заканчивая более узконаправленными, которые должны были мотивировать население ужаться / поднапрячься ради общей цели: "капля бензина это капля крови" (экономь топливо) или "арифметика от премьер-министра Тодзё — 2 + 2 = 80" (если постараться, то можно сильно увеличить производительность).

И наконец национально-мобилизующий хит — "Роскошь твой враг!".
Именно в идею маниакального отказа от любых "излишеств" во имя победы отлично вписывался дешевый бэнто патриота.

В 1939 году идеологи "мобилизации национального духа" объявили, что каждый первый день каждого месяца по всей Японии будет проводится 興亜奉公日 (koua houkou bi) — день общественной службы во имя азиатского процветания. Предполагалось, что первого числа каждый японец должен был в добровольно-принудительном порядке преисполниться патриотическим чувством, подумать о тяготах, которые испытывают на фронте наши мальчики, убивающие китайцев, в смысле, сражающиеся за будущее великой Империи, и взять на себя частичку ответственности за расцвет Азии.

В этот день были популярны патриотические развлечения типа религиозного обряда группового поклонения императору (обращаемся лицом в примерную сторону Императорского дворца и хором кланяемся), но кроме этого от населения ожидался демонстративный отказ от любых излишеств, в том числе в пище. Первого числа обед взрослых должен был состоять из супа и риса с одной закуской, а школьники и вовсе имели право приносить из дома только тот самый хиномару бэнто.
В свою очередь Министерство армии решило не отставать и учредило свой особый день — "День хиномару". Каждое 7-е число каждого месяца проводилась благотворительная продажа хиномару бэнто за 7 сэн. Полученные деньги направлялись на нужды армии.

Но война все тянулась и никак не хотела заканчиваться триумфальной победой Японии. Оккупированная Маньчжурия требовала все больше сил на поддержание в ней марионеточного режима, у Адольфа-куна на западе дела тоже шли так себе. Государство все более активно отсасывало у населения стремительно иссякающий ресурс, чтобы кинуть его в костер уже проигранной войны.
После капитуляции Германии в мае 1945 года, Япония осталась наедине против всего мира.

Еды, которой начало заметно не хватать уже в конце 30-х, стало настолько мало, что белый рис в народе начали называть "серебряным рисом". Из-за дефицита, хиномару бэнто, еще пару лет назад бывший символом отказа от роскоши, теперь сам стал считаться недопустимым излишеством. Детей, которые могли позволить себе этот изысканный деликатес и приносили его в школу, наказывали за расточительность в такой тяжелый для страны момент.

Фотография была сделана 21 сентября 1945 года в Токио — вскоре после капитуляции. Люди получают по карточкам бобы — риса все еще не хватает.

注意！ВНИМАНИЕ! ACHTUNG!

1) данный (шит)пост содержит информацию, которая может косвенно проспойлерить личность главного антагониста японского анимационного сериала "Блич: Тысячелетняя кровавая война";
2) данный (шит)пост содержит кринж.

Вас предупредили. Открывая спойлер, вы действуете на свой страх и риск.

Ксендз говорит раввину:
— У вас не бывает никакого продвижения по службе. Вот вы раввин и умрете раввином. А я могу со временем стать епископом.
— Допустим. Что дальше?
— А епископ может стать кардиналом!
— Допустим. Что дальше?
— Ну... кардинал может стать Папой.
— А дальше?
— Ну, знаете! Не может же человек стать господом Богом!
— Как сказать. Одному еврейскому мальчику это удалось.

Поймала и исправила типичный и довольно позорный ляп в серии постов про Сугихару Тиунэ — японского Праведника народов мира. Его вторую жену-японку звали, конечно же, не Сатико, как я писала, а Юкико.
Первая жена Сугихары, кстати, принадлежала белоэмигрантскому обществу Маньчжурии, звали ее Клавдия Семёновна Аполлонова, и вместе с Тиунэ они прожили вместе больше 10 лет.

Как я так сильно ошиблась? Дело в том, что японские имена не всегда имеют одно нормативное чтение — у одинаковых иероглифических сочетаний может быть по 5-10 разных прочтений. А я об этом подзабыла и не подумала дополнительно проверить, как в случае Юкико Сугихара читается ее имя 幸子 (буквально его можно перевести как "Дитя счастья"). Обычная транслитерация этого женского имени — Сатико или Сакико, и мне не пришло в голову, что Юкико Сугихара могла использовать менее распространенный вариант.
Вот такая жизнь: то неделями копаешься в унылых дневничках военных преступников, пытаясь подтвердить одну рандомную цитату о проходном фильме 30-х, то ленишься забить два иероглифа в гугл и проверить чтение.
Мораль истории: не будьте как бака-гайдзин!


Пользуясь случаем напомню, что звание "Праведника народов миру" присваивается героическим людям, которые спасали евреев от преследования нацистских властей, рискуя собственной жизнью, и Сугихара является единственным Праведником народов мира японского происхождения.
Если вы хотите узнать о Сугихаре больше, то рекомендую его страницу на сайте Yad Vashem, который собирает и каталогизирует информацию о жертвах Холокоста (где я и нашла фотографии членов своей семьи, кстати).
В статье о Сугихаре можно посмотреть общую информацию, различные фотографии самого Сугихары и спасенных им людей, в том числе скан визы, выданной Зераху Вархафтигу, о котором я писала в цикле постов, а также видеоинтервью с Юкико Сугихара о каунасских событиях августа 1940 года и роли ее мужа в них (к сожалению, как я поняла, оно на японском, без перевода).

Справа я еще менш, слева — уже голем, и силы читать про WWII кончились в больнице вместе с первой капельницей. Поэтому вместо пропаганды давайте поговорим про фуригану.
Что такое фуригана? Изначально — технический элемент текста. Японская письменность состоит из иероглифов-кандзи и двух алфавитов-кана — катаканы и хираганы (плюс латиница и арабские цифры). Фуригана — напечатанная рядом с кандзи транслитерация каной, которая подсказывает, как он читается.

Для наглядности посмотрим на мой недавний скриншот из Блича, где представитель народа, пережившего геноцид, и кайзер Ванденрейха — военной группировки, имеющей среди прочего элитное подразделение "Shuttsushutafferu" в японской транскрипции, объясняет, почему он выбрал себе в качестве имени, сука, тетраграмматон, сука.
Да, я орирую и кукожусь с 2014 года.

На скрине иероглифы выделены зеленым, хирагана — желтым, катакана — красным. А синим — фуригана: она меньше основного текста, поскольку это не полноценная его часть, а фонетическая подсказка для читателя.

Зачем нужна фуригана?
У нее несколько функций: во-первых, японцы пока еще не андроиды и не рождаются с 2000+ кандзи из иероглифического минимума, встроенными BIOS. Как и нам, гайдзинам, им приходится иероглифы учить.
Поэтому тексты для детей всегда будут иметь транслитерацию: скажем, кандзи 袖 (sode — "рукав") изучают в средней школе. А значит, наткнувшись на 袖 в тексте младшеклассник просто не поймет, что это значит, поскольку он такой иероглиф еще не знает. Но если мелким шрифтом прописать, что данный кандзи читается как "sode", с большой вероятностью наш школьник сообразит о чем речь, поскольку само слово "рукав" он многократно слышал и узнает фонетически: незнаком ему только иероглиф.

Именно поэтому в сёнен-манге, у которой основная целевая аудитория — школьники, будет подписано вообще все. Тот же несчастный скриншот из Блича: на нем подписан каждый кандзи, при этом на фрейме всего одно сложное сочетание — 信仰 (shinkou — "веровать"), остальные слова самые простые — "он", "люди", "Бог", "знал", "имя", "свое", "решил".

Кроме этого, фуригана в больших количествах встречается в учебниках японского: иногда только у новых, а иногда вообще у всех иероглифов будет указано чтение хираганой или катаканой.
Кстати, по моему опыту, учебники, где злоупотребляют фуриганой, имеют более низкий входной порог (для чтения достаточно выучить кану и не запариваться с иероглификой), поэтому поначалу кажутся более понятными и простыми. Но со временем они начинают тормозить студента: наш ленивый мозг первым делом бросается на фуригану, игнорируя иероглиф, и это невероятно мешает наработке визуальной памяти, которая в японском очень важна для беглого чтения. Если у вас такой учебник — лучше фуригану при чтении прикрывать.

Но фуригану используют не только в детских текстах. Я упомянула "иероглифический минимум" — это 2136 общеупотребимых кандзи, которые должен знать выпускник школы, чтобы быть адаптированным в обществе: иметь возможность читать СМИ, указатели на улице, официальные документы, потреблять развлекательный контент. Однако иероглифические словари могут насчитывать до 40-50 тысяч кандзи, о существовании большинства которых среднестатистический японец и не подозревает. Поэтому если иероглиф, не входящий в список общеупотребимых (например, какой-нибудь 澱 [ori] — "осадок") используется в газете, книге или манге — к нему с большой вероятностью будет приписана фуригана, которая позволит читателю "узнать" слово по его прочтению.
Кроме этого, даже в текстах, которые написаны для взрослых японцев, фуриганой могут дублировать имена и географические названия, поскольку, как я писала в посте про Юкико Тиунэ, у японских имен бывает по десятку прочтений. Даже самое простое имя типа 勇 (в переводе "храбрость"), в котором всего один иероглиф — обычно в именах их два, может читаться не только как "Исами", но еще как "Исаму", "Исама", "Иса", "Исао", "Игурэ", "Осаму", "Юу" и даже "Такэси", внезапно.

Во-вторых, фуригана нужна авторам неологизмов.
Например, в дедовской манге "Наруто" главные герои Наруто и Саскэ используют особые боевые техники ниндзя. Наруто создает из сжатого ветра сферу под названием 螺旋丸 (rasengan — "спиральный шар"), а Саскэ концентрирует в руке электрический разряд 千鳥 (chidori — "тысяча птиц").

Думаю, очевидно, что ни в одном японском словаре слов "расэнган" и "тидори"* нет, оба выдуманные (как подсказывает подписчик, название "тидори" может быть культурной отсылкой к легенде). И если первое происходит от настоящего слова "расэн" — спираль, которое подсказывает произношение, то 千鳥 можно прочитать и как "chidori", и как "senchou", и оба варианта будут одинаково нормативными.
Как донести до читателя, какой из вариантов правильный? Тут на помощь придет фуригана, которая подскажет, что у автора в голове техника все же звучит как "тидори".


*технически слово "chidori" в словаре есть: это орнитологическое название рода зуйков (Charadrius). Но к Саскэ отношения зуйки не имеют.

Фуригана будет всегда, когда в тексте появляется написанное иероглифами слово, несуществующее в стандартном японском языке.

Например, в столь же дедовском Бличе культура синигами — главных действующих лиц, основана на японской. Каждый из героев носит меч, у которого есть фонетически совершенно японское, но все же выдуманное иероглифическое имя, смысл которого зачастую отражает магическую силу меча. Меч 千本桜 (Senbonzakura — "Тысяча вишен") распадается на мелкие осколки, внешне напоминающие опадающие лепестки сакуры как на скрине.
Без фуриганы читателю был бы понятен смысл имен, но звучание многих осталось бы тайной.

А еще благодаря фуригане мы точно знаем, что моего хазбандо 藍染惣右介 зовут Айдзэн Соскэ, а не Айсомэ хрен-знает-что (сочетания 惣右介 в японском нет, а имя "Соскэ" существует, но пишется другими кандзи).


Но японцы не были бы японцами, если бы не придумали использовать фуригану неожиданным образом, превратив ее из технического элемента в уникальный постмодернистский инструмент.
Об этом завтра! :3

"Завтра" начинается в субботу!

В лучшей манге всея Ямато "Стальной алхимик" есть герой, у которого война отобрала семью, родину и даже имя. Никто не знает, как его зовут, поэтому остальные персонажи называют его описательно — "ишварит" (раса героя), "человек без имени", Тувья Фридман, но чаще всего просто "Шрам", поскольку он легко узнается по крестообразному шраму на пол-лица.
Точнее, "Шрам" его называют в русском переводе. В японском все немного интереснее.

На скане герой, его имя обведено красным кругом, кандзи по традиции выделены зеленым, фуригана — синим. Если вы знаете японский даже на базовом уровне видно, что фуригана никак не связана с прочтением кандзи, они даже не имеют ни одной общей фонемы!
Иероглифами написано 傷の男 — "kizu no otoko" (буквально — "мужчина со шрамом"), при этом фуриганой — スカー, что читается как "skaa". Это транслитерация на японский английского слова "scar" — "шрам". И スカー как раз полуофициальное имя героя, под которым он появляется в списках персонажей.

Возникает вопрос: как этот "двойной" текст произносится во вселенной "Стального алхимика"? Условно говоря, когда Эдвард Элрик кричит что-то в стиле "Ну погоди, 傷の男 (スカー)!", что слышат окружающие люди: "мужчина со шрамом" (прочтение кандзи) или "Шрам" (прочтение фуриганы)?
Логично было бы предположить, что фуригана как служебный элемент в данном случае должна уступить кандзи. Но нет: в аниме герои обращаются к персонажу "Skaa", то есть, именно фуригана оказывается главной в связке.

Получается, что вместо того, чтобы скромно подсказывать прочтение, фуригана превращается в самостоятельный элемент текста, связанный с кандзи по смыслу, но уже не "обслуживающий" их. А учитывая, что герои в аниме называют персонажа "Skaa", фуригана еще и не просто не подчиняется иероглифам, она перехватывает первенство: главное в строчке именно написанное фуриганой スカー, а иероглифическое 傷の男 становится просто аналогом сноски в русском тексте, которая объясняет читателю, что значит заимствованное из английского слово.