Однако придуманная им картотечная система, использовавшаяся для регистрации полученных данных, может считаться предтечей современных криминалистических баз данных: она позволяла быстро сравнить набор параметров, характеризующих определенного человека, с теми, что были сделаны ранее для тысяч других людей.

Систематическая дактилоскопическая регистрация преступников была введена в ряде стран с начала XX в., а к концу века, когда появились компьютеры, ее автоматизировали. Это позволило быстро проводить сравнение отпечатков пальцев с места преступления с десятками миллионов дактилокарт. Но что делать, если преступник оставил на месте преступления не отпечатки пальцев, а другие следы?

В 80-х годах прошлого века на помощь криминалистике пришли молекулярная биология и генетика. Изучение генетических различий между людьми показало, что каждого человека можно идентифицировать по особенностям его ДНК, которую можно выделить из любого биологического материала — крови, слюны, спермы, пота и т.д. Для этого достаточно того количества клеток, которые остаются, например, на телефонной трубке, которую человек взял в руки всего один раз. И вовсе необязательно проводить такой анализ в день совершения преступления или катастрофы: ДНК сохраняет свои идентификационные свойства не дни, а тысячелетия [1]. К примеру, удалось проанализировать ДНК из фрагментов кости неандертальца и человека из Денисовой пещеры на Алтае возрастом около 50 тыс. лет. В их ДНК были выявлены особенности, которые интересуют следователей розыска и сегодня: неандерталец был, вероятно, рыжим, а «денисовец» — шатеном.

По аналогии с отпечатками пальцев новый метод идентификации личности назвали ДНК-фингерпринтом (англ. fingerprint — ‘отпечаток пальца’), или ДНК-дактилоскопией. Открытие, лежащее в основе метода, было сделано английским генетиком Алеком Джеффрисом (Alec Jeffreys) [2]. Он установил, что ДНК каждого человека (кроме однояйцевых близнецов) обладает индивидуальными признаками, которые легко определить при лабораторном анализе. Впервые метод ДНК-дактилоскопии был применен в Великобритании в 1987 г. при выявлении преступника, изнасиловавшего и убившего двух девочек. Для этого пришлось сравнить характеристики ДНК, выделенной из спермы с места преступления, с ДНК-профилями всех подозреваемых. С тех пор молекулярно-генетические методы, позволяющие описать ДНК индивида как уникальный генетический «отпечаток пальца», прочно вошли в практику криминалистики. В Великобритании, а затем и в других странах, были созданы национальные базы данных для хранения информации о ДНК-профилях. Сбор образцов на месте преступления для анализа ДНК стал рутинной процедурой в криминалистике.

Анализ ДНК позволяет установить идентичность двух биологических образцов (один — с места преступления, другой — от подозреваемого). Но что делать в случае, когда подозреваемый неизвестен или недоступен? ДНК помогает и в этой ситуации. Значительно сузить круг поиска можно, определив по близкому (если есть родственники предполагаемого преступника или жертвы) или по отдаленному родству, к какой группе населения относится преступник.

Дальнее родство

Как известно, в геноме человека 3 млрд нуклеотидов. Два человека (если они не однояйцевые близнецы) отличаются друг от друга в среднем одной «буквой» генетического текста из тысячи (т.е. из 3 млрд нуклеотидов генома около 3 млн — разные). Эти отличия возникли в результате мутаций, и именно они делают «генетический текст» каждого человека уникальным, неповторимым. Современные генетические методы позволяют реконструировать последовательность возникновения мутаций и оценить примерное время их появления, т.е. построить родословное древо человечества.

Молекулярно-генетические методы, используемые для исследования демографической истории человечества, сходны с лингвистической реконструкцией праязыка. Время, когда два родственных языка разделились, оценивают по количеству различающихся слов, появившихся за период раздельного существования этих языков.

Аналогично возраст общей предковой популяции для двух современных народов рассчитывают по количеству мутаций, накопившихся в ДНК их представителей. Чем больше различий в ДНК, тем больше времени прошло с момента разделения популяций. Так как скорость накопления мутаций в ДНК известна, по числу мутаций, отличающих две популяции, можно определить дату их расхождения.

Идея о том, что скорость накопления мутаций может быть достаточно постоянна для того, чтобы использовать ее для датировки событий эволюционной истории как своего рода «молекулярные часы», была высказана Лайнусом Полингом (Linus Carl Pauling) и Эмилем Цукеркандлем (Emile Zuckerkandl) в 1960-х годах при изучении различий аминокислотной последовательности белка гемоглобина у разных видов животных. Позже, когда были разработаны методы чтения нуклеотидных последовательностей, скорость накопления мутаций была установлена при сравнении ДНК тех видов, время расхождения которых было хорошо установлено по ископаемым останкам.

Для датировки используют нейтральные мутации, которые не влияют на жизнеспособность индивида и не подвержены действию естественного отбора. Они найдены во всех участках генома человека, но наиболее часто используют мутации не в хромосомах ядра клетки, а в ДНК клеточных органелл — митохондрий. В оплодотворенной яйцеклетке присутствует митохондриальная ДНК (мтДНК), полученная от матери, поскольку сперматозоид свои митохондрии яйцеклетке не передает. Родство людей устанавливают по сходству их ДНК друг с другом или по сходству с ДНК их общего предка. Для филогенетических исследований (ветвей, расходящихся от общего ствола) мтДНК имеет особые преимущества. Генетические тексты, полученные от отца и от матери и записанные в хромосомах, будут перетасовываться в поколениях (этот процесс называется рекомбинацией), что затрудняет анализ родословных. А текстам молекул мтДНК перетасовываться в поколениях не с чем, потому что они передаются только от одного из родителей (только от матери). Это значительно упрощает анализ родословных. Идентичные молекулы мтДНК содержатся в клетке от десятков до тысяч копий, а копий хромосомной ДНК только две — от отца и от матери. Поэтому, чтобы получить достаточное для анализа количество мтДНК, нужно гораздо меньшее количество клеток. Кроме того, молекула мтДНК маленькая, не имеет концов (она кольцевая) и хорошо сохраняется в биологических образцах.

Первым использовал мтДНК для реконструкции истории человечества американский генетик Алан Уилсон (Allan Charles Wilson) в 1985 г. Он изучил образцы мтДНК, полученные из крови людей из всех частей света, и на основе выявленных между ними различий построил филогенетическое древо [3]. Уилсон предположил, в какой последовательности возникали ветви-мутации на исходном стволе генетического текста, который остался общим для всего человечества. Оказалось, что все современные мтДНК могли произойти от мтДНК общей праматери, жившей в Африке. Обладательницу предковой мтДНК тут же окрестили «митохондриальной Евой», что породило неверные толкования — будто все человечество произошло от одной-единственной женщины. На самом деле у «Евы» было несколько тысяч соплеменниц, просто их мтДНК до наших времен не дошли. Однако все они внесли свой вклад в хромосомы ныне живущих людей. Характер наследования в данном случае можно сравнить с семейным имуществом: деньги и земли человек может получить от всех предков (как и хромосомы), а фамилию — только от одного из них. Генетическим аналогом фамилии, передаваемой по женской линии, служит мтДНК, а по мужской — Y-хромосома, передаваемая от отца к сыну (рис. 1). Мужские генетические линии также восходят к предку, жившему когда-то в Африке. Его назвали «Y-хромосомным Адамом». Как и в случае с мтДНК, остальные его хромосомы были перетасованы с хромосомами других его современников, но именно его Y-хромосома находится в корне генеалогического древа человечества по мужской линии (рис. 2).

Источник: https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435958/Po_sledam_DNK_kak_genetika_narodonaseleniya_pomogaet_kriminalistike

Карта индоевропейских миграций.

#ODAL_инфографика
#ODAL_история

❄️ @odal24

Родственные народы имеют похожие спектры генетических линий, отличаясь лишь их частотами. Чем дальше родство, тем сильнее отличается набор и частоты генетических линий. Население каждого региона имеет свою преобладающую генетическую линию, которая редка или совсем не встречается в других областях.

Если биологический образец принадлежит мужчине, то, выделив ДНК и определив, к какой линии относится его Y-хромосома (генетики называют эти линии «гаплогруппами»), можно оценить положение и контуры географического региона, из которого происходят его предки (рис. 3). Регионы происхождения и распространения разных линий могут очень сильно отличаться по географическому положению и размеру. Например, регион преимущественного распространения линии (варианта Y-хромосомы), обозначаемой R1a1, только в Европе имеет протяженность 2–3 тыс. км, а для линии J2 на Кавказе эта протяженность составляет всего около 200 км (см. рис. 3). Каждая генетическая линия может быть подразделена на все более мелкие сублинии, регионы распространения которых будут все меньше и меньше, вплоть до ареала, в который попадут всего несколько населенных пунктов.

Карты географического распространения основных линий построены и для мтДНК, но в отличие от линий Y-хромосомы они имеют более грубую географическую привязку — к континентам. Эта особенность географического распределения линий мтДНК — отражение брачных миграции, ведь большинство народов мира «патрилокальны». Иными словами, при создании семьи место жительства обычно меняет жена, поэтому, результаты «женских» миграций гораздо больше «размывают» границы распространения генетических линий на карте, чем «мужские». Хотя у «мужских» линий, выявляемых по Y-хромосоме, больше шансов распространиться в ходе военных походов (в которых участвуют обычно мужчины), эти события происходят реже по сравнению с непрерывным мирным процессом создания семей.

Близкое родство
Основные линии Y-хромосомы маркируют очень большие группы родственников, для некоторых линий включающие десятки миллионов мужчин. Например, возникшая в позднем Средневековье линия, которая была свойственна, как считается, Чингисхану и его родственникам, распространена сейчас у нескольких миллионов мужчин, живущих в самых разных странах Евразии. Это родство уходит корнями в глубокое прошлое, и возможности определения таких групп родства диктуются скоростью накопления мутаций.

Мутации, о которых шла речь до сих пор, — это в большинстве случаев «точечная» замена одного нуклеотида на другой, поэтому определяемые ими линии называют SNP-гаплогруппы (аббревиатура от англ. Single Nucleotide Polymorphism — ‘однонуклеотидный полиморфизм’). Но есть особый тип мутаций, которые возникают гораздо чаще в эволюционном масштабе времени. В некоторых участках Y-хромосомы имеются короткие тандемные повторы (англ. Short Tandem Repeats, STR), состоящие всего из нескольких «букв». Число STR может относительно быстро меняться в череде поколений, однако у близких родственников, получивших одну и ту же хромосому от общего предка, оно обычно совпадает. Сочетание числа повторяющихся звеньев в разных местах хромосом (так называемые STR-гаплотипы) маркируют группы близких родственников, которые в некоторых случаях до сих пор характеризуются компактным проживанием.

Очевидно, что в случае SNP-гаплогрупп по «диагностическому» локусу можно найти только два варианта, а для STR-гаплотипов — десятки, и каждый вариант со своим числом повторов. Если бы все население Земли было охарактеризовано по большому числу STR- и SNP-вариантов Y-хромосомы, то по анализу любого образца ДНК можно было бы однозначно определить группу родственников по мужской линии, являющихся носителями определенной гаплогруппы. Конечно, пока невозможно собрать и проанализировать образцы ДНК у всех людей, но можно — у представителей населения различных регионов, создать базы данных и геногеографические карты, отражающие распространение различных гаплогрупп. Это позволит определить наиболее вероятный регион, из которого происходит носитель той или иной линии.

Именно такой подход был использован при поиске региона происхождения мужчины, совершившего теракт в аэропорту Домодедово. Генетическая экспертиза — от получения ДНК из образца тканей террориста, подорвавшего себя вместе с другими пассажирами, до указания наиболее вероятного региона происхождения — заняла два дня. Это указание послужило ориентиром для следователей в проводимых ими розыскных мероприятиях, и в итоге личность террориста была установлена менее чем за неделю. Можно сказать, что следствию повезло — террорист происходил из того региона, который был уже обследован генетиками.

Аналогичным образом была проведена генетическая экспертиза ДНК из следов, оставленных новосибирским серийным педофилом, который на протяжении десяти лет оставался неуловимым для следственных органов. Анализ ДНК указал на вероятный этнорегион происхождения преступника, что значительно сузило круг поиска и позволило установить его личность менее чем за месяц.

Возможность проведения таких экспертиз возникла после многолетних фундаментальных исследований, в ходе которых были собраны десятки тысяч биологических образцов от людей, представляющих десятки популяций из всех регионов России, была проведена генетическая характеристика этих образцов и созданы базы данных маркеров населения исследованных регионов России.

В нашей стране такие фундаментальные исследования были начаты в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, а затем широко развернуты в Институте общей генетики имени Н. И. Вавилова РАН (ИОГен) профессором Ю. Г. Рычковым [5]. Его ученики продолжают эти работы уже более 40 лет в ИОГен, а теперь и в других учреждениях России [6]. Сначала генетические исследования населения велись на основе анализа биохимических маркеров крови, затем — по анализу ДНК. Вновь получаемые данные не опровергали ранее полученные знания, но делали их более детальными. Разработку в России фундаментальных основ ДНК-идентификации инициировали в академических институтах Е. И. Рогаев и П. Л. Иванов [7, 8]. Работа этих исследователей и их коллег была отмечена Государственной премией (1996), а накопленный опыт и разработанные технологии использованы в обеспечении выполнения принятого в 2008 г. закона «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации».

ДНК-идентификация

Вернемся теперь к проблеме, сформулированной в начале статьи, — к сопоставлению ДНК-профиля подозреваемого и ДНК-профиля образца с места преступления. Наиболее очевидные примеры — это ДНК из потожировых следов на рукоятке ножа, спермы при изнасиловании или слюны на окурках, оставленных на месте преступления. ДНК-идентификация играет важную роль при раскрытии примерно трети таких случаев. Широко известный пример — расследование серии квартирных краж в Красноярске. Воры взламывали входные двери и забирали из квартир вещи, обладавшие хоть какой-нибудь ценностью, оставляя при этом следы — окурки, жевательную резинку. Из следов слюны на этих предметах была выделена ДНК, которая совпала с ДНК-профилями из других подобных уголовных дел. Они были объединены в серию, личности преступников были установлены, что привело к их задержанию.

Какие методы используются при определении ДНК-профилей?

Безусловно, однозначный ответ об идентичности ДНК-образцов дало бы прочтение полных геномов и их сравнение. Однако это слишком дорогой метод для использования в повседневной практике. К тому же для идентификации достаточно сравнить лишь несколько участков — те же STR-локусы, которые используют для определения родства по линиям Y-хромосомы. Но в случае идентификации локусы расположены уже не на Y-хромосоме, а на неполовых хромосомах (аутосомах). Оптимальным по соотношению точности идентификации и стоимости анализа оказалось использование от 7 до более 20 аутосомных STR-локусов (рис. 4). Однако точность зависит от того, как часто встречаются выявленные в образцах варианты и их сочетания в группе населения, к которой относится преступник.

Ясно, что у признака, который есть у половины населения, идентификационная ценность невелика, чего не скажешь о редких признаках или их редком сочетании — в этих случаях вердикт медико-криминалистической экспертизы почти однозначен.

Собственно идентификация проводится в два этапа. Сначала в лаборатории устанавливают ДНК-профили биологических образцов, собранных на месте преступления, теракта или катастрофы. Как и в случае с Y-хромосомой, этот профиль можно сравнить с ДНК-профилем подозреваемого (если он задержан) или с базами данных, в которых хранятся ДНК-профили ранее осужденных или подозревавшихся в совершении преступления людей. Если профили не совпадают, ответ отрицательный — преступник не найден, а если совпадение обнаружено, то необходимо оценить вероятность того, что оно неслучайное. Вдруг есть еще один или несколько человек, у которых такие же характеристики ДНК-профиля, и на самом деле виновен не подозреваемый, а кто-то другой. Необходимо также оценить частоту встречаемости данного конкретного профиля в населении региона или в группе людей, к которой может относиться подозреваемый.

Для оценки вероятности идентификации создаются базы данных по частоте встречаемости в различных группах населения STR-вариантов, используемых для идентификации. В криминалистике существует два типа баз данных ДНК-профилей. Один тип содержит ДНК-профили людей, установленных при расследовании преступлений. Они используются для поиска совпадений с ДНК-профилем с места преступления, так как по некоторым видам преступности значительную часть (до 80%) составляют рецидивы. Второй тип — популяционные базы данных, характеризующих ДНК-профили населения различных стран, географических регионов, этнотерриториальных групп. Такие базы, напомним, используются для оценки вероятности того, что кто-либо иной, кроме данного индивида, может обладать такими же генетическими характеристиками.

Надежность идентификации (оценка вероятности того, что образец принадлежит данному индивиду) зависит от выбора так называемой референтной популяции, с частотами аллелей STR-локусов которой проводится сравнение идентифицируемого ДНК-профиля. Референтная популяция определяется в каждом конкретном случае в зависимости от того, к какой группе лиц предположительно принадлежит индивид, оставивший биологические следы.

Использование неадекватной референтной группы в ряде случаев приводит к снижению итоговой вероятности идентификации в тысячи раз. В случае, если предполагаемая референтная популяция, из которой происходит индивид, не полностью соответствует имеющимся базам данных, в расчеты вводятся поправки, учитывающие максимальную степень различий субпопуляций в пределах популяции (например, этнической группы) по частотам аллелей и генотипов.

Чем хуже подобрана референтная популяция для тестируемой группы, тем больше тестируемых индивидов имеют аллели, отсутствующие в базе данных, т.е. происходит значительное снижение дискриминирующей способности метода. Показано, что субпопуляционная генетическая структура по STR-локусам значительно влияет на точность идентификации.

Однако в ситуации, когда подозреваемое лицо неизвестно либо круг подозреваемых очень широк (например, тысячи человек), популяционная база данных позволяет найти наиболее близкие генотипы и тем самым установить, к какой группе населения относится идентифицируемый генотип. В настоящее время в мире накоплены данные по частотам вариантов криминалистических STR-локусов для сотен популяций различных стран.

Даже когда нельзя предположить, к какой группе относится человек, которому принадлежит исследуемый биологический образец, при наличии популяционных баз данных идентификация может быть произведена с определенной вероятностью. Так, при опознании жертв террористической атаки 11 сентября 2001 г. Всемирного торгового центра в Нью-Йорке для тех останков, принадлежность которых к какой-либо группе заранее была неизвестна, вычисление вероятности проводилось с использованием в качестве референтных баз всех основных четырех расовых групп американского населения, а в качестве итоговой давалась самая

консервативная оценка. Из 2749 человек было идентифицировано 1594, при этом 850 из них — на основе только ДНК-данных [9].

В США объем CODIS (Combined DNA Index System) — национальной базы данных ДНК, созданной и поддерживаемой ФБР, — в 2015 г. уже превышал 9,5 млн ДНК-профилей людей, генотипы которых были установлены в рамках уголовных дел. В Великобритании аналогичная национальная база данных содержит более 4 млн ДНК-профилей. Обзор состояния и развития баз данных регулярно публикуется в специальных изданиях. Подобные базы данных ДНК-профилей людей, личность которых была установлена при расследовании преступлений, есть и в нашей стране. Исполнение упомянутого закона «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации» предполагает сбор ДНК-профилей, которые будут получены от миллионов наших соотечественников в ближайшие годы. Повторим, что до 80% случаев преступлений, причем обычно особо тяжких, совершают рецидивисты. Если ДНК-профиль преступника будет внесен в базу данных уже при первом задержании, вероятность его быстрого обнаружения при повторном нарушении закона резко возрастет.

Источник: https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435958/Po_sledam_DNK_kak_genetika_narodonaseleniya_pomogaet_kriminalistike

Проведенные к настоящему времени такие исследования уже выявили значительную неоднородность народонаселения нашей страны по маркерам ДНК-идентификации (рис. 5) [13], и это требует создания и применения отдельных баз данных по разным регионам России. Взаимодействие науки и практики здесь очень важно, ведь нужно не только выявить преступника, но и не допустить наказания невиновного!

Интерес криминалистов к инновационным методикам получения информации о человеке по анализу его ДНК возрос после быстрой идентификации личности исполнителя теракта в Домодедово в 2011 г. По запросу криминалистов сотрудники Медико-генетического научного центра имени академика Н. П. Бочкова, исследовав Y-хромосому предполагаемого террориста, определили его вероятное происхождение из коренного населения Ингушетии, что обеспечило возможность идентификации личности в течение нескольких дней. Сотрудники томского Института медицинской генетики помогли новосибирским криминалистам в поиске серийного педофила, которого не могли установить на протяжении 10 лет. Анализ ДНК из биоматериала, оставленного на месте преступления, позволил определить регион его происхождения. Это сузило группу, в которой надо искать преступника, и вскоре он был найден и арестован.

В 2017 г. началась научно-техническая программа Союзного государства «ДНК-идентификация», в рамках которой российские и белорусские ученые разрабатывают новые технологии, которые позволяют определить по ДНК не только вероятный регион происхождения человека, но и его внешние признаки (цвет глаз и волос), и даже установить возраст по прижизненной химической модификации избранных участков ДНК. Одна из задач программы — закрыть «белые пятна» на геногеографической карте России и стран-источников трудовых миграций, изучить те народы и популяции, которые не были охвачены предыдущими исследованиями (рис. 6). Это самое масштабное популяционно-генетическое исследование, которое когда-либо проводилось в России и Беларуси.

ДНК-идентификация личности особо важна для обеспечения безопасности мегаполисов — средоточия не только политической, экономической и культурной жизни страны, но и криминогенных и техногенных угроз. Формирование референтных групп для смешанного в этническом отношении населения мегаполисов представляет отдельную проблему.

Постоянный поток мигрантов с обширных территорий приводит к увеличению этнического разнообразия населения мегаполиса, изменениям его генофонда и к заметным межпоколенным различиям по частотам маркеров ДНК-идентификации [14, 15]. Особую сложность создает неравномерность расселения этнических групп по городской территории, вплоть до образования этнических анклавов или кварталов (этническая топография) [16–18].

В крупнейших мегаполисах России в настоящее время наблюдается дисперсный характер расселения этнических групп (рис. 7), не достигший уровня формирования этнических анклавов. Однако в некоторых случаях для повышения статистической значимости результатов ДНК-идентификации необходимо создавать отдельные референтные группы для районов компактного расселения этнических меньшинств.

Итогом исследований по программе «ДНК-идентификация» должна стать разработка методик, которые можно использовать как рутинные в криминалистических лабораториях, тогда как до начала программы лишь несколько уникальных специалистов могли проводить такие экспертизы. ДНК-экспертиза способствует раскрытию тысяч преступлений, в том числе изнасилований, убийств, терактов, а также помогает идентификации жертв катастроф и неопознанных тел, в частности она применима при идентификации безымянных захоронений, оставшихся после Великой Отечественной войны.

Развитие баз ДНК-профилей вносит свой вклад в повышение раскрываемости преступлений и снижение преступности. Особенно важна ДНК-идентификация при массовых катастрофах, терактах, природных бедствиях, а также в раскрытии преступлений, совершаемых рецидивистами. К этому ведет тесное взаимодействие фундаментальной науки с практической криминалистикой.

Источник: https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435958/Po_sledam_DNK_kak_genetika_narodonaseleniya_pomogaet_kriminalistike

Джордан Питерсон против радикального феминизма
#левые_РА

Проблемы сегодняшних мальчиков и молодых людей — из-за феминизма, считает известный психолог и писатель Джордан Питерсон. По его словам, с самого детства мальчиков обвиняют в притеснениях и наказывают за амбиции, обвиняя в патриархальной тирании. Феминизм буквально переписывает всю историю, выставляя мужчин деспотами, возмущается Питерсон в интервью «Свенска дагбладет».

Проблемы мальчиков и молодых людей — из-за феминизма, считает Джордан Питерсон (Jordan B Peterson), психолог и писатель с неоднозначной репутацией. Исследователь, занимающийся маскулинностью, Лукас Готтсен (Lucas Gottzén) встретился с ним, чтобы взять интервью перед лекциями, которые тот проведет в Стокгольме 5 и 10 ноября. Все билеты на лекции были полностью распроданы.

Глядя на Джордана Питерсона, невозможно не вспомнить про архетипы. На этого канадского психолога, ставшего своего рода интеллектуальным законодателем мнений, сильно повлияла теория Юнга о том, что мифы и символы наследуются биологически.

Сам Джордан Питерсон играет с классической «мужской мифологией», усвоив ковбойскую манеру и подчеркивая, что вырос на канадском западе. Сапоги, он, очевидно, оставил дома, но, когда фотографировался в отеле «Людмар» в Стокгольме, в своем полосатом костюме и жилете он напоминал шерифа. Архетип, который приходит в голову первым, — это герои Джона Уэйна (John Wayne).

Во всяком случае, похоже, именно так его видят его сторонники. Для всех консервативных участников общественных дебатов он — просто подарок небес. Они в нем видят противоядие от слишком уж ориентированной на Запад культурной риторики, в которой резко критикуется политика идентичности. Профессор всегда говорит корректно и конкретно и прибегает к рациональным аргументам, выходя победителем из дуэлей с взбешенными противниками.

У него много поклонников, в особенности среди молодых мужчин, которым, по их мнению, помогает его строгий призыв перестать жаловаться и самому взяться за свою жизнь. Журналист Юнатан Локсдаль (Jonatan Loxdal), который под выдуманным именем этим летом побывал в лагере для мужчин, рассказал, что участников вдохновлял именно Питерсон. Ведущая фигура современного мужского движения Александр Бард (Alexander Bard), который выступал в лагере, восхвалял его в Твиттере: «Джордан Питерсон — Мессия!»

Но многие и разгневаны. В особенности представители научного мира, ведь Питерсон выбирает из пирога науки только те изюмины, которые ему подходят. Отталкиваться от Юнга в сфере североамериканской академической психологии тоже едва ли бесспорное решение, ведь там психоанализ никогда не имел большого успеха.

«Когда я писал диссертацию, меня попросили никогда ни с кем не обсуждать мою увлеченность юнгианством», — рассказал он, пока мы усаживались в кресла дизайнерского отеля.

Его жена, сопровождающая его в мировом турне, сидит в другом конце маленькой комнаты и разбирается с расписанием мужа в мобильном телефоне.

Питерсон разделяет интерес к юнгианству представителей «мифопоэтического» мужского движения, которое в 1990-х годах возглавлял американский поэт Роберт Блай (Robert Bly). В Швеции его представлял психотерапевт Оке Хёгберг (Åke Högberg), который на курсах пытался помочь мужчинам найти своего внутреннего дикаря через мифотворчество и ритуалы.

Однако Джордан Питерсон с сомнением относится к бубнам, барабанам и танцам «мифопоэтов».

«Создавать ритуалы очень тяжело, они должны органически развиваться сами. Ритуалы — это скорее что-то вроде драм, в которых мы участвуем невольно. Вероятность сконструировать работающий ритуал мала».

Если сторонники Джордана Питерсона видят в нем героя, сам он, похоже, предпочел бы представать как другой архетип: мудрый мужчина, предостерегающий о тиране. Десятилетия он посвятил критике фашизма. Сейчас же он обратил свой взор на то, что, по его мнению, стало новыми репрессивными силами: постмодернизм, неомарксизм и в особенности феминизм.

Обычно очень корректный и конкретный, он, однако, будто стреляет очередями, когда заговаривает о феминизме. Так же, как и в книгах и лекциях, его критика феминизма просто разгромная, при этом оказывается, что он удивительно мало читал на эту тему. Он словно сам выстраивает манекен, на который очень удобно нападать.

Он называет феминизм источником большинства проблем молодых мужчин и мальчиков, в особенности в школе. Так называемый кризис мальчиков (когда парни отстают в учебе), по его мнению, еще усугубляется тем, что мужчин выставляют притеснителями.

«В гуманитарных и общественных науках, а также в общественных дебатах сейчас все больше доминирует нарратив о том, что общество — это тиранический патриархат. Это основополагающая аксиома радикального феминизма, которую потом, как ярлык, наклеивают на современных мужчин и мальчиков. Считается, что они унаследовали незаслуженные привилегии и склонны к тирании».

Так вы считаете, что проблемы, с которыми сталкиваются мальчики сегодня, порождены феминизмом?

«Конечно. Он пронизывает всю систему образования от детского сада до университета».

По моему мнению, сказать, что именно феминизм — причина плохих оценок мальчиков в школе, — значит свести целый ряд социальных процессов к одному простому вопросу идеологии. Но Джордан Питерсон заявляет, что феминистки толкуют амбиции мальчиков как стремление запугивать и притеснять.

«Как заставить молодых диких мужчин быть продуктивными членами общества? Это трудно. Нужно, чтобы они преодолели потребность получать немедленное удовлетворение и занялись самодисциплиной. Нужно их за это поощрять. Если же мы наказываем их амбиции, видя в них проявление патриархальной тирании, то мы заставляем молодых людей отказаться от борьбы. Вы даете им оправдание и повод не брать на себя ответственность».

Но есть ли что-то справедливое в том, что феминизм говорит о неравноправии?

«Возможно, по каким-то конкретным вопросам. Но весь нарратив мне не нравится».

Он считает, что феминизм переписывает всю историю, выставляя мужчин деспотами.

«Такое толкование истории вы можете дать, только если вы ничего не знаете об истории или если у вас нарушена способность строить отношения с противоположным полом. Это деструктивное и пугающее учение».

Однако гендерная история, которую я сам изучал в университете, рассказывала не о том, какие мужчины деспоты, а о том, что женщины часто считались хуже мужчин и вообще другими, и это имело серьезные последствия для обоих полов. И далеко не все мужчины выиграли от наведения гендерного порядка.

Когда я спросил Джордана Питерсона о кампании #metoo, он стал говорить более рационально и поддержал жертв насилия, которым часто приходится проходить через жестокий судебный процесс.

«Подаешь заявление об изнасиловании — платишь за это высокую цену. Но чаще всего человек бывает в ужасном состоянии, как бы он ни поступил».

Он также говорит, что и работодатель несет определенную ответственность, даже если из-за его вмешательства могут нарушиться отношения на рабочем месте.

Но в следующий же момент он обвиняет жертв Харви Вайнштейна (Harvey Weinstein) в том, что они молчали, так что Вайнштейн в результате мог продолжать выбирать все новых жертв. То, что женщины боялись дурных последствий для себя, по его мнению, не избавляет от моральной ответственности заявить о преступлении.

«Они знали, что он — хищник, который продолжит охотиться на других. Возможно, им было бы лучше самим начать разбираться с этой катастрофой, чтобы избавить других от этой участи».

Вам не кажется, что жертвы сексуального насилия могут думать, что добиться правосудия будет тяжело?

«Конечно, ведь они замешаны в грязном деле».

И он молниеносно возвращается к своему излюбленному «пугалу» — феминисткам. По словам Джордана Питерсона, они требуют создать параллельное правосудие.

«Радикальные феминистки думают, что наша система правосудия защищает только нарушителей. Они не правы. Такое представление — логическое следствие этой однобокой и озлобленной идеологии».

Источник: https://inosmi.ru/20181206/244153499.html

Левые и ислам — разрушительный альянс против свободы
#левые_РА

Норвежский политолог и главный редактор «неполиткорректного» Resett рассуждает, что связывает левых с мусульманскими мигрантами и почему ислам никак не «интегрируется» в общества европейских стран. По его мнению, мы наблюдаем столкновение культуры вины и культуры стыда. И Запад готов пасть на колени.
Хельге Лурос (Helge Lurås), главный редактор Resett, журналист, офицер и специалист по политике безопасности. Был политическим аналитиком и советником Норвежского института внешней политики
Во Франции перерезали горло учителю. Еще нескольких человек зарезали в церкви. В обоих случаях убийцы — «беженцы», молодые люди из Чечни и Туниса. Норвежская служба безопасности говорит, что угроза растет и у нас в стране. Еще бы!