Некоторые достижения СССР были настолько циклопическими, что их скорее можно воспринимать как часть природного ландшафта.

Например, создание из Волги де-факто системы река-озеро, которое регулируется сотнями плотин, сбросов, искусственных водоёмов, каналов.

Волга стала не просто сложнейшей системой гидрорегулирования. Она стала одним из основных энергетических узлов стабилизации всей российской энергосистемы. В довесок к этому, за счет создания основного гидрокаскада, Поволжский регион стал одним из центров российской индустриализации и урбанизации.

И что характерно, большевики все это заложили в первые же 20 лет своего правления.

#история #энергетика #СССР

Бляяя!! Су-ка, народы-братья, блять.

— Почему вы никогда не говорите о наших успехах? Вот, например, в Гдыне строится порт, — упрекали сторонники Пилсудского поэта Антония Слонимского, коллегу Юлиана Тувима по творческой группе "Скамандр" и дико популярного журналиста.

— Хорошо, — отвечал Слонимский. — Теперь каждую критическую статью я буду начинать с аббревиатуры НТЧГСП — "Несмотря на то что в Гдыне строится порт".

#история #Польша

Бляяя!! Су-ка, народы-братья, блять.

— Почему вы никогда не говорите о наших успехах? Вот, например, в Гдыне строится порт, — упрекали сторонники Пилсудского поэта Антония Слонимского, коллегу Юлиана Тувима по творческой группе "Скамандр" и дико популярного журналиста.

— Хорошо, — отвечал Слонимский. — Теперь каждую критическую статью я буду начинать с аббревиатуры НТЧГСП — "Несмотря на то что в Гдыне строится порт".

#история #Польша

На днях увидела короткое видео «Урок истории в разных странах» и вспомнила про книгу Марка Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира». Согласиться с основным выводом автора о том, что единого для всех прошлого не существует, могу лишь отчасти. Однако было бы глупо отрицать, что каждое государство конструируют свою версию истории, служащую их потребностям в настоящем.

Подтверждением тому и уже успевшие прославиться учебники В.Р. Мединского, и новость о том, что к 2026 – 2027 годам Россия и Белоруссия планируют создать единый учебник по истории Союзного государства. Надо сказать, что о цели инициативы Постоянный комитет Союзного государства не умалчивает, а откровенно заявляет: хотим «выработать согласованные исторические трактовки для укрепления идеологического единства двух стран». Скорее всего, никакого объективного исследования прошлого здесь не предполагается. Скорее всего, будет сборная солянка, которой накормят молодое поколение с целью убедить в том, что текущий формат интеграции - процесс естественный и исторически обусловленный. Едва ли упомянут газовые войны и незабываемое балансирование президента Белоруссии на двух стульях…

Вернемся к Марку Ферро. Свою книгу он написал в 1981 г., затем в 2004 г. добавил несколько глав. С момента издания работы много воды утекло, поэтому, по каким именно учебникам преподают историю в разных странах мира сегодня, вы не узнаете. Учебники переиздаются, однако сам феномен использования истории для формирования нужной картины мира остается, да общие тенденции в толковании исторических событий все еще живы. Самое интересное в книге «Как рассказывают историю детям в разных странах мира» — это анализ учебников, по которым изучали историю во Франции, Бельгии, Индии, Китае, Японии, США, СССР, на Ближнем Востоке и т.д. Приведу несколько цитат.

Европа (Франция, Великобритания, Бельгия): «Колониальная экспансия предстает как великое благочестивое деяние. Главное внимание уделяется благам прогресса - железным дорогам, отмене варварских обычаев, христианизации. Эксплуатация и насилие систематически преподносятся как неизбежные издержки на пути к прогрессу».

Ближний Восток: «Крестовые походы изображаются не как религиозные войны прошлого, а как первая волна западного колониализма, успешно отраженная героями вроде Салах ад-Дина».

Япония: «Модернизация Мэйдзи представлена как успешное заимствование западных технологий при сохранении японского духа. Однако агрессия 1930-40-х годов и Вторая мировая война часто описываются скупо, с акцентом на страданиях самого японского народа».

США: «Американские учебники истории строятся вокруг идеи американской исключительности и явного предначертания (Manifest Destiny). Гражданская война акцентирует отмену рабства как торжество морали Севера, а не структурные конфликты».

Польша: «Польские учебники истории рисуют прошлое страны как почти непрерывную борьбу за независимость и сохранение национальной идентичности перед лицом могущественных соседей – прежде всего Германии и России (СССР). Подчеркивается особая роль католической церкви как хранительницы польского духа в периоды отсутствия государственности».

И хотя конкретные учебники, как и книга Марка Ферро, устаревают и меняются, суть проблемы, сформулированная Фридрихом Энгельсом, остается актуальной: «История – это та область, в которой господствующие группы, победившая партия оправдывают свои дела, а побежденные ищут утешения для поражения и подстрекают к реваншу». Именно поэтому, когда мы видим, как история вновь подвергается переписыванию, важно задать себе простые, но ключевые вопросы: Кому и зачем выгодна именно эта версия событий? История – это предмет познания прошлого или инструмент внушения в настоящем?
https://www.youtube.com/shorts/qD_SysUyG8Q

Чем дальше он втягивался в механическую, повседневную работу аппарата СД, тем больше получал возможность видеть процесс изнутри, из святая святых фашистской диктатуры. И его первоначальное видение гитлеризма как единой, устремленной силы постепенно трансформировалось в полное непонимание происходящего: столь алогичны и преступны по отношению к народу были акции руководителей.
Об этом говорили между собой не только люди Шелленберга или Канариса — об этом временами осмеливались говорить даже гестаповцы, сотрудники Геббельса и люди из рейхсканцелярии. Стоит ли так восстанавливать против себя весь мир арестами служителей церкви? Так ли необходимы издевательства над коммунистами в концлагерях? Разумны ли массовые казни евреев? Оправдано ли варварское обращение с военнопленными, особенно русскими? Эти вопросы задавали друг другу не только рядовые сотрудники аппарата, но и такие руководители, как Шелленберг, а в последние дни и Мюллер.

#часть1
#история
#просвещение_или_смерть

_продолжение_

_пред.часть_

Но, задавая друг другу подобные вопросы, понимая, сколь пагубна политика Гитлера, они тем не менее этой пагубной политике служили — аккуратно, исполнительно, а некоторые — виртуозно и в высшей мере изобретательно.
Они превращали идеи фюрера и его ближайших помощников в реальную политику, в те зримые акции, по которым весь мир судил о рейхе.
Лишь только выверив свое убеждение в том, что политику рейха сплошь и рядом делают люди, критически относящиеся к изначальным идеям этой политики, Штирлиц понял, что им овладела иная ненависть к этому государству — не та, что была раньше, а яростная, подчас слепая. В подоплеке этой слепой ненависти была любовь к народу, к немцам, среди которых он прожил эти долгие двенадцать лет. "Введение карточной системы? В этом виноваты Кремль, Черчилль и евреи. Отступили под Москвой? В этом виновата русская зима. Разбиты по Сталинградом? В этом повинны изменники генералы. Разрушены Эссен, Гамбург и Киль? В этом виноват вандал Рузвельт, идущий на поводу у американской плутократии". И народ верил этим ответам, которые ему готовили люди, не верившие ни в один из этих ответов. Цинизм был возведен в норму политической жизни, ложь стала необходимым атрибутом повседневности.
Появилось некое новое, невиданное раньше понятие правдолжи, когда, глядя друг другу в глаза, люди, знающие правду, говорили один другому ложь, опять-таки точно понимая, что собеседник принимает эту необходимую ложь, соотнося ее с известной ему правдой. Штирлиц возненавидел тогда безжалостную французскую пословицу: "Каждый народ заслуживает своего правительства". Он рассуждал: "Это национализм навыворот. Это оправдание возможного рабства и злодейства. Чем виноват народ, доведенный Версалем до голода, нужды и отчаяния? Голод рождает своих "трибунов" — Гитлера и всю остальную банду".
Штирлиц одно время сам боялся этой своей глухой, тяжелой ненависти к "коллегам". Среди них было немало наблюдательных и острых людей, которые умели смотреть в глаза и понимать молчание.
Он благодарил бога, что вовремя "замотивировал" болезнь глаз, и поэтому почти все время ходил в дымчатых очках, хотя поначалу ломило в висках и раскалывалась голова — зрение-то у него было отменное.
"Сталин прав, — думал Штирлиц. — Гитлеры приходят и уходят, а немцы остаются. Но что с ними будет, когда уйдет Гитлер? Нельзя же надеяться на танки — наши и американские, которые не позволят возродить нацизм в Германии? Ждать, пока вымрет поколение моих "товарищей" — и по работе, и по возрасту? Вымирая, это поколение успеет растлить молодежь, детей своих, бациллами оправданной лжи и вдавленного в сердца и головы страха. Выбить поколение?
Кровь рождает новую кровь. Немцам нужно дать гарантии. Они должны научиться пользоваться свободой. А это, видимо, самое сложное: научить народ, целый народ, пользоваться самым дорогим, что отпущено каждому, — свободой, которую надежно гарантирует закон..."
Одно время Штирлицу казалось, что массовое, глухое недовольство аппарата при абсолютной слепоте народа, с одной стороны, и фюрера — с другой, вот-вот обернется путчем партийной, гестаповской и военной бюрократии. Этого не случилось, потому что каждая из трех этих групп бюрократов преследовала свои интересы, свои личностные выгоды, свои маленькие цели. Как и фюрер, Гиммлер, Борман, они клялись рейхом и германской нацией, но интересовали их только они сами, только собственное "я"; чем дальше они отрывались от интересов и нужд простых людей, тем больше эти нужды и интересы становились для них абстрактными понятиями.
И чем дольше "народ безмолвствовал", тем чаще Штирлиц слышал от своих "коллег": "Каждая нация заслуживает своего правительства". Причем говорилось об этом с юмором, спокойно, временами издевательски.
"Временщики — они живут своей минутой, а не днем народа. Нет, — думал Штирлиц, — никакого путча они не устроят. Не люди они, а мыши. И погибнут, как мыши, — каждый в своей норе..."
(с) 17 мгновений весны
_
История - это зеркало, зеркало вашего будущего. Изучать историю - это заглядывать в зеркало

#часть2
#история
#просвещение_или_смерть

В статье "О поражении своего правительства в империалистической войне" Ленин объясняет и доказывает, почему "простой народ" (всех(!) воюющих сторон) должен выбрать позицию "Поражения войне собственного правительства", а не занимать позицию "Ни побед, ни поражений" - Троцкого, и уже тем более "Поддержки правительства в войне" - Каутского.
(статья была написана к 1915 году, статья, для того чтобы задуматься, и проанализировать простые, неоспоримые, очевидные факты сходные с 1915 и 2022 гг:
Капиталисты(фашисты) с одной и с другой стороны с общей столицей под Майами/Парижем, смежными банковскими счетами в Швейцарии и дачами в Ницце, итог - страдают простые люди, что с той, что с другой стороны).

#часть1
#история
#наука
#просвещение_или_смерть

_продолжение_

_пред.часть_

Противники лозунга поражения просто боятся самих себя, не желая прямо взглянуть на очевиднейший факт неразрывной связи между революционной агитацией против правительства с содействием его поражению.

Возможно ли соответствие и содействие революционного в буржуазно-демократическом смысле движения в России и социалистического на Западе? В этом не сомневался за последнее 10-летие ни один высказывавшийся публично социалист, и движение в австрийском пролетариате после 17 октября 1905 г. 1 фактически доказало эту возможность.

Спросите любого, именующего себя интернационалистом социал-демократа: сочувствует ли он соглашению социал-демократов разных воюющих стран о совместных революционных действиях против всех воюющих правительств? Многие ответят, что оно невозможно, как ответил Каутский (“Neue Zeit”, 2 октября 1914), этим вполне доказав свой социал-шовинизм. Ибо, с одной стороны, это — заведомая, вопиющая неправда, бьющая в лицо общеизвестным фактам и Базельскому манифесту. А, с другой стороны, если бы это была правда, тогда оппортунисты были бы во многом правы!


Многие ответят, что сочувствуют. И тогда мы скажем: если это сочувствие не лицемерно, то смешно думать, что на войне и для войны требуется соглашение “по форме”: выбор представителей, свидание, подписание договора, назначение дня и часа! Думать так в состоянии лишь Семковские. Соглашение о революционных действиях даже в одной стране, не говоря о ряде стран, осуществимо только силой примера серьезных революционных действий, приступа к ним, развития их. А такой приступ опять-таки невозможен без желания поражения и без содействия поражению. Превращение империалистской войны в гражданскую не может быть “сделано”, как нельзя “сделать” революции, — оно вырастает из целого ряда многообразных явлений, сторон, черточек, свойств, последствий империалистской войны. И такое вырастание невозможно без ряда военных неудач и поражений тех правительств, которым наносят удары их собственные угнетенные классы.

Отказываться от лозунга поражения значит превращать свою революционность в пустую фразу или одно лицемерие.

И чем же предлагают нам заменить “лозунг” поражения? Лозунгом “ни побед, ни поражений” (Семковский в №2 “Известий”. То же весь ОК в №1). Но ведь это не что иное, как перефразировка лозунга 

“защиты отечества”! Это — именно перенесение вопроса в плоскость войны правительств (которые, по содержанию лозунга, должны остаться в старом положении, “сохранить свои позиции”), а не борьбы угнетенных классов против своего правительства! Это есть оправдание шовинизма всех империалистских наций, буржуазии которых всегда готовы сказать, — и говорят народу, — что они “только” борются “против поражения”. “Смысл нашего голосования 4-го августа: не за войну, а против поражения”, пишет вождь оппортунистов Э. Давид в своей книге.

“Окисты”, вместе с Буквоедом и Троцким, вполне становятся на почву Давида, защищая лозунг: ни победы, ни поражения!

Этот лозунг, если вдуматься в него, означает “гражданский мир”, отказ от классовой борьбы угнетенного класса во всех воюющих странах, ибо классовая борьба невозможна без нанесения ударов “своей” буржуазии и “своему” правительству, а нанесение во время войны удара своему правительству есть государственная измена (к сведению Буквоеда!), есть содействие поражению своей страны. Кто признает лозунг “ни побед, ни поражений”, тот лишь лицемерно может стоять за классовую борьбу, за “разрыв гражданского мира”, тот на деле отрекается от самостоятельной, пролетарской политики, подчиняя пролетариат всех воюющих стран задаче вполне буржуазной: охранять от поражений данные империалистские правительства. Единственной политикой действительного, не словесного, разрыва “гражданского мира”, признания классовой борьбы, является политика использования пролетариатом затруднений своего правительства и своей буржуазии для их низвержения. А этого нельзя достигнуть, к этому нельзя стремиться, не желая поражения своему правительству, не содействуя такому поражению.

#часть3
#история
#наука
#просвещение_или_смерть

_след.часть_

_пред.часть_

Когда итальянские социал-демократы перед войной поставили вопрос о массовой стачке, буржуазия ответила им — безусловно правильно все точки зрения: это будет государственной изменой, и с вами поступят, как с изменниками. Это — правда, как правда и то, что братанье в траншеях есть государственная измена. Кто пишет против “государственной измены”, как Буквоед, против “распада России”, как Семковский, тот стоит на буржуазной, а не на пролетарской точке зрения. Пролетарий не может ни нанести классового удара своему правительству, ни протянуть (на деле) руку своему брату, пролетарию “чужой”, воюющей с “нами” страны, не совершая “государственной измены”, не содействуя поражению, не помогая распаду “своей” империалистской “великой” державы.

Кто стоит за лозунг “ни побед, ни поражений”, тот сознательный или бессознательный шовинист, тот в лучшем случае примирительный мелкий буржуа, но во всяком случае враг пролетарской политики, сторонник теперешних правительств, теперешних господствующих классов.

Взглянем на вопрос еще с одной стороны. Война не может не вызывать в массах самых бурных чувств, нарушающих обычное состояние сонной психики. И без соответствия с этими новыми, бурными чувствами невозможна революционная тактика.

Каковы главные потоки этих бурных чувств?
1) Ужас и отчаяние. Отсюда — усиление религии. Церкви снова стали наполняться, — ликуют реакционеры. “Где страдания, там религия”, говорит архиреакционер Баррес. И он прав.
2) Ненависть к “врагу” — чувство, разжигаемое специально буржуазией (не столько попами) и выгодное только ей экономически и политически.
3) Ненависть к своему правительству и к своей буржуазии — чувство всех сознательных рабочих, которые, с одной стороны, понимают, что война есть “продолжение политики” империализма, и отвечают на нее “продолжением” своей ненависти к своему классовому врагу, а с другой стороны, понимают, что “война войне” есть пошлая фраза без революции против своего правительства. Нельзя возбуждать ненависть к своему правительству и к своей буржуазии, не желая им поражения, — и нельзя быть нелицемерным противником “гражданского (=классового) мира”, не возбуждая ненависти к своему правительству и к своей буржуазии!!

Сторонники лозунга “ни побед, ни поражений” фактически стоят на стороне буржуазии и оппортунистов, “не веря” в возможность интернациональных революционных действий рабочего класса против своих правительств, не желая помогать развитию таких действий — задаче, бесспорно, не легкой, но единственно достойной пролетария, единственно социалистической задаче. Именно пролетариат самой отсталой из воюющих великих держав должен был, особенно перед лицом позорной измены немецких и французских социал-демократов, в лице своей партии выступить с революционной тактикой, которая абсолютно невозможна без “содействия поражению” своего правительства, но которая одна только ведет к европейской революции, к прочному миру социализма, к избавлению человечества от ужасов, бедствий, одичания, озверения, царящих ныне.

“Социал-Демократ” № 43

26 июля 1915 г.

Печатается по тексту газеты “Социал-Демократ"
___
плакат времен Первой империалистической бойни

#часть4
#история
#наука
#просвещение_или_смерть