Григорий ДАШЕВСКИЙ


* * *

Счастлив говорящий своему горю,
раскрывая издалека объятья:
подойди ко мне, мы с тобою братья,
радостно рыданью твоему вторю.
 
Сторонится мое и глаза прячет,
а в мои не смотрит, будто их нету.
Чем тебя я вижу? И нет ответа,
только тех и слышит, кто и сам плачет.
 
Сентябрь 1989

Мне нравится в присутствии твоём
не чувствовать ни страха, ни тревог,
каким бы ни был мир, где мы живём,
каким бы справедливым ни был бог.
⠀
У рук твоих особое тепло —
прожить бы вечность в ласковом плену,
каким бы быстротечным ни был день
и время неподвластное ему.
⠀
Каким бы грозным ни был ураган,
что за окном пустился бушевать —
в глазах твоих спокойный океан,
лазурно-синяя таинственная гладь.
⠀
Пускай расходятся суждения о нас,
и кто бы что о нас не говорил,
мой образ чист — без уличных гримас,
без масок соответствия, мерил.
⠀
Но в час тяжёлый горечи разлук
спешу исправить положение вещей!
И лишь тогда лишаюсь я душевных мук,
когда рука твоя покоится в моей!
⠀
⠀— Костя Крамар
⠀ ⠀сборник "Беречь"

"Не привыкайте к чудесам ..."
___________________________

Не привыкайте к чудесам -
Дивитесь им, дивитесь!
Не привыкайте к небесам,
Глазами к ним тянитесь.

Приглядывайтесь к облакам,
Прислушивайтесь к птицам,
Прикладывайтесь к родникам,
Ничто не повторится.

За мигом миг, за шагом шаг
Впадайте в изумленье.
Все будет так - и все не так
Через одно мгновенье.
____________________

Вадим Шефнер, 1964

Внимательный, суровый взгляд,
И дыбом шерсть всегда на холке.
Прохожим редким я не рад.
И мне плевать на кривотолки!

Смешон мне гордый лик того,
Кто осознал, что он великий.
Кто верит в то, что всё дано,
А сам ничто в толпе безликой.

Себя отдав в рабы вещям,
Деньгами меряя породу
Кичится, что всё может сам,
Лепечет что-то про свободу.

Какую гордость ты решил
Мне показать прохожий редкий?
Иди туда, куда спешил.
Гордись своей хрустальной клеткой.

Мы слишком разные с тобой.
Ты думаешь, что ты свободный,
Но вечно с рабскою душой.
А я –бродячий пёс безродный.

Мне кажется, что я всю жизнь думаю одну и ту же мысль, или несколько мыслей разным образом – иногда они являются в форме стихов, иногда это имеет вид комментария к стихам другого автора. Иногда это приобретает форму эссе на философские или моральные темы.

Это очень странное чувство границы. Когда мне приходилось хоть чуть-чуть объяснять то, что я сама пишу, например, с переводчиками, у меня было ощущение чего-то более страшного, чем стриптиз… Я не могу объяснить, почему, но знаю, что это не позволено.

Градусов двадцать на Солнце,
видимо как вчера...
Трогаю через оконце
- ласков сегодня РА...

Выйду из душной квартиры,
ветром наполню грудь.
Выстрелами из мортиры,
выбьет всякую муть.
* *

В воздухе столько золота!
- солнечных зайчиков...
Ритмов сердечных молота,
трубных сигнальчиков...

Свет прорывает наружу,
бабочек поцелуй...
...Прямо с разбега...и в лужу,
- жизни приход - ликуй!

04.04.2017г.
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № S108-143495.

Я засыпал… (Стремительные мысли
Какими-то спиралями неслись:
Приоткрывалась в сознающем смысле
Сознанию неявленная высь) —

И видел духа… Искрой он возник…
Как молния, неуловимый лик
И два крыла — сверлящие спирали —
Кровавым блеском разрывали дали.

Открылось мне: в законах точных числ,
В бунтующей, мыслительной стихии —
Не я, не я — благие иерархии
Высокий свой запечатлели смысл.

Звезда… Она — в непеременном блеске…
Но бегает летучий луч звезды
Алмазами по зеркалу воды
И блещущие чертит арабески

Андрей Белый

Можно, я буду рядом
Звонкой весенней капелью,
Свежестью майского сада,
И соловьиною трелью…

Можно, я буду рядом
Солнышком тёплого лета,
Ливнем и звездопадом,
Капелькой лунного света…

Можно, я буду рядом
Тихою песнею ветра,
Лёгкой осенней прохладой,
Каплей росы неприметной,

Зимнею серенадой,
Белой снежинкой большою…
Можно, я буду рядом
Сердцем своим и душою?

Нина Федорович

ОДЕЖДА ДЛЯ ДУШИ

Ты сшей одежду для души, ведь ей неловко…
Её знакомые давно форсят в обновках,
На ком-то шаль из равнодушия с камнями,
На ком-то злоба и двуличие с шипами.

А кто-то платье сшил вечернее из лести,
Кому-то нравится носить наряд из мести,
А ты одета в простоту и состраданье…
Они не в моде и остались без вниманья…

Ты в детстве платья из доверия любила.
Твоя душа его годами износила,
Оно теперь трещит по швам и стало тесно…
Но зло и зависть для души не интересны…

Зачем пытаться не свою носить одежду?
Взамен сомнениям примерь к душе надежду.
Наряд из сплетен, как костюм для маскарада,
Фальшивых масок на душе совсем не надо…

Пусть лучше совесть, чем пустые обещанья,
Пусть лучше платья из Любви и пониманья,
Чем мини-юбка, что из выгоды пошита,
А лучше душу оставляй совсем открытой…

Души наряд ты не спеши менять по моде.
Чужой совет по стилю вряд ли ей подходит…
Наряды душу, без сомненья, украшают,
Но без души одежда роли не играет…

Ирина Самарина

***

Над домами, домами, домами
голубые висят облака -
вот они и останутся с нами
на века, на века, на века.

Только пар, только белое в синем
над громадами каменных плит...
Никогда, никогда мы не сгинем,
мы прочней и нежней, чем гранит.

Пусть разрушатся наши скорлупы,
геометрия жизни земной, -
оглянись, поцелуй меня в губы,
дай мне руку, останься со мной.

А когда мы друг друга покинем,
ты на крыльях своих унеси
только пар, только белое в синем,
голубое и белое в си...

1996

Chezaphoto

Всему своё время. Суета это то, что в последнее время случается с другими. А я спокоен. Я могу себе позволить ждать нужное время.

Говорят красивые истории случаются с теми, кто умеет рассказывать красивые истории. Я бы перефразировал. Я бы подобрал эпитет "врезающиеся". Врезающиеся истории происходят с теми, кто умеет их рассказывать. Точка или вопросительный знак? Дело в рассказчике? Я думаю, что нет. Я думаю, что дело в глазах смотрящего и в том, что за ними есть.

В подъезде, в котором я рос, лестничная клетка была такая же, как эта. Девять этажей и все насквозь пробиты вот таким порталом между лестницами. Стоишь себе на девятом этаже и смотришь вниз, как там далеко. Между тобой и этим далеко только перила, условность, иллюзия безопасности. Мне ещё запомнился звук, всё было слышно отчётливо, кинешь маленький камень и слышишь, как он стучит внизу. И очень завораживало падение. Я обычно так развлекался не один, редко один, чаще с кем то, нас было много, мой год был урожайный на людей. Когда чего-то много - это как правило ценится меньше, людей это тоже касается. Точка или вопросительный знак?

У меня был приятель Митя. Он был старше и про Митину ценность я сказать ничего не могу, но сам он её ощущал плохо, потому что Митя залезал по этому пролёту на девятый этаж. Глупо? Да. Круто? Очень круто. Я так не мог. Мы все шли по лестнице рядом и смотрели, как Митя залезает по перилам наверх. Он лез с передышками, но к девятому этажу очень уставал и нам за него было страшно. Уже на девятом этаже Митя говорил: "не бзди малые, я сильный, я ни ко гда не упаду". Никогда не упаду.

Когда Митя падал - меня рядом не было. Я думаю, что когда Митя падал рядом не было вообще никого. Я думаю, что его приземление пахло одиночеством и водкой.

Я думаю, что если хочется рассказать врезающуюся историю - очень важно не отказывать себе в истине. И моя в том, что у падений есть для меня проблема. Падение - это завораживающе красиво. Полёт это падение, которым можно управлять? Я думаю, что полёт это как падение, которое оставляет выбор. Пилот за штурвалом каждую минуту выбирает продолжать полёт. Падение выбора не оставляет. Падение это ликование стихии над разумом.

Кроме той девятиэтажной пропасти за перилами есть и другие и я знаю, что они всегда рядом. Сейчас я выбираю полёт, а не падение. Каждый день я выбираю полёт и кроме этого больше ничего не имеет значения. Люди, ситуации, я забываю имена и даты, выбирая полёт я больше не выбираю ничего, всё теряет масштаб. Пока что мне удаётся ответить себе на вопрос "зачем".

Синий вечер по сердцу метил,
Но держал я свой ровный шаг.
Вспомнил день, когда Вас я встретил
На ветру развевался шарф.
Синий вечер разлил чернила.
Я забылся. Мой сон, мой сон...
Исчерпал тогда все мои силы,
А теперь превратился в стон.
И теперь вы летите сквозь звёзды.
Годы льют и берут своё.
Мы мудры, но забудем всё,
Когда скажут, что уже поздно.
Я стою, ни о чём не жалею
И, отдавшись судьбе-палачу,
Положился на то, что греет.
Это то, чего так хочу.
Был когда-то и я - не соврать -
Молодой, беззаботный, наивный.
Синий вечер сменился ливнем.
Догорать время, догорать...

The Retuses

Mot musiqаl
Аромат Mugler,
Кутюрье, абсент,
Шоколад éclair,
Как ажур акцент...

Бриллиант безе
И ночной зефир,
И Равель, Дюпре,
Как былой эфир.

Весь декор - мордент.
Придаёт гротеск
Как фарфор фрагмент
И притворный блеск.

Менуэт и бал,
Liberté минут...
Будто бы финал
Через век дадут.

Подшофе поэт
Волшебством из слов
Свой пропел сонет
О любви веков.

И нектар из груш
Божество Амур
Проливал, и муж
Влёк гламурно: "Мур".
_____________________

Mot musiqаl (фр.) - музыка слова
Mugler - фр. духи
Морис Равель - фр. композитор-импрессионист
Жюль Дюпре - фр. художник, основатель пейзажа
Эфир (мифол.) - горный слой воздуха, которым дышат боги
Мордент - мелодическое украшение
Liberté (фр.)- вольность, свобода
Подшофе - лёгкое опьянение
Нектар (мифол.) - напиток богов, дающий бессмертие
Амур - бог любви



Стихи забытого поэта...

Я сидел в темном баре, где семь из семи
По ошибке себя называют людьми.
Этот бар на окраине мерзлой степи,
На которую денег за жизнь не скопил.

Не скопил, так не ной, и себя наскреби,
Равнодушно смотри, как пылает Сибирь,
Ведь тебе всё равно, честно, я лишь восьмой
В этом пабе ирландском играл с полутьмой.

И на полутонах, и на треть головы,
Года три бы назад от такого завыл,
Меньше года назад — завопил во всю ширь,
А сейчас все равно, что пылает Сибирь.

Антон Кобец

И, слушая арфу, Я понял, почему человек для своей музыки так любит туго натянутые струны: Я сам был туго натянутой струною, и уже не касался Меня палец, а звук все еще дрожал и гудел, замирая, и замирал так медленно, в такой глубине, что и до сих пор Я слышу его. И вдруг Я увидел, что весь воздух пронизан напряженно дрожащими струнами, они тянутся от звезды к звезде, разбегаются по земле, соединяются - и все проходят через мое сердце... как телефонные провода через центральную станцию, если ты хочешь более понятных сравнений!

Дневник Сатаны

Июльский день: сверкает строго
Неовлажненная земля.
Неперерывная дорога.
Неперерывные поля.
А пыльный полудневный пламень
Немою глыбой голубой
Упал на грудь, как мутный камень,
Непререкаемой судьбой.

Недаром исструились долы
И облака сложились в высь.
И каплей теплой и тяжелой,
Заговорив, оборвались.
С неизъяснимостью бездонной,
Молочный, ломкий, молодой,
Дробим волною темнолонной,
Играет месяц над водой.
Недостигаемого бега
Недостигаемой волны
Неописуемая нега
Неизъяснимой глубины

Уже седьмые сутки во рту его сухо
Он стоит на самом носу своего судна
Свет солнца преломляется в брызгах
Солёной морской воды, сверкая искрами
Молится искренне, смотрит в даль пристально
Просит Бога привести к пристани
Но горизонт какой месяц уже чист
Все мысли в сторону, мысли надежды неслись
Ему снились, прибрежные скалы
Шепот листвы и деревьев растущих вдоль тропы
Ведущей к водопаду, его шум он слышит, где-то рядом
И с каждым шагом всё ближе
И вот подставляет сухие ладони
Быстрым потоком жадно глотая холодною воду
Пьёт долго, но не может утолить жажду
И так было с каждым из его экипажа
Проснувшись, грозно кричал на звёзды: «Куда вы заманили меня?»
Просто сотрясая воздух
Каждую ночь один и тот же сон
Каждую ночь что-то менялось в нём

Фьюз