В подростковом возрасте я любила фильмы про апокалипсис. Феминизм в Пролетарский район города Тулы тогда еще не завезли, поэтому обычно я ассоциировала себя с главным героем, который спасает мир, а не с его подружкой, которой не досталось ни автомата, ни одежды по сезону. Мне кажется, я не одинока, по крайней мере, ни одна знакомая мне женщина в детстве не играла в девушку Джеймса Бонда — довольно сложно мечтать о жизненном пути мебели в кадре.

Я представляла, как миру внезапно приходят кранты, все в панике, статуя свободы разрушена, правительство отдало приказ пожертвовать жизнями миллионов людей, кто-то произносит речь со словами: “Благодаря заранее принятым мерам нам в целом удается пока сдерживать и широкое, и стремительное распространение”, но ему, конечно, никто уже не верит. И тут появляюсь я, на ходу изобретаю оружие против зомби, моя красивая подружка смотрит на меня с уважением (да, сложноватый гендерный кульбит). Разумеется, самый главный генерал пытается возражать, но скоро понимает, что мой план — его последняя надежда, и отдает мне свой вертолет.

В связи с сами знаете какими событиями, приходится признать, что главный герой фильма про апокалипсис из меня не выйдет. Судя по всему, я из тех персонажей, кто в первые десять минут фильма выбегает из супермаркета с тележкой, полной консервированного тунца, и его сметает волна зомбаков. Все теории о том, что характер проявляется под давлением, оказались не ценнее других цитат великих людей со стены вконтакте. Под давлением большинство из нас много ест и плохо спит. Ничего удивительного в текущем кризисе ни у кого не проявилось — кроме дерматита от частого мытья рук. Если у тебя и включается режим повышенной готовности к подвигу, длится он сутки максимум, после этого у всякого героя наступает длительная апатия и отходняк.

Креативные команды, восемь недель подряд работавшие на износ, предсказуемо выбились из сил. Всех джуниоров отправили в оплачиваемый государством отпуск, и всем старшим специалистам пришлось работать и за себя, и еще за четырех человек.
Все устали. Все тупят. Непрерывные видеозвонки всех задолбали еще месяц назад. Но поскольку дело происходит в Британии, то в ситуации стресса все становятся еще более милыми, а вследствие этого еще более уставшими. Непробиваемая любезность — это не уникальное врожденное свойство британского характера, а тяжелая дополнительная работа. В некоторых культурах можно ее не выполнять, но лондонская к ним не относится. Хочешь нормальных отношений с людьми — изволь им понимающе кивать на втором часу бессмысленного конференц-колла.

Вообще, конечно, по характеру вот этой неосознаваемой дополнительной работы можно многое про культуру понять. В России к ней относится непрерывная демонстрация финансового благополучия. Хочешь не хочешь, а если тебе нужно, чтобы тебя принимали за своего, изволь ходить куда положено, покупать телефон какой положено марки и носить какие положено бренды. Когда я жила в Москве, мне казалось, что я сама выбирала все эти странные траты — они даже приносили мне радость. Британцам, наверное, тоже кажется, что они сами выбирают по три часа в день вежливо улыбаться в ответ на полную ересь. Иногда я думаю, что легче купить новый айфон.

Мне иногда в LinkedIn пишут выпускники рекламных школ, я стараюсь всем отвечать по мере сил, и вот таким нехитрым образом я за последний месяц выяснила, что, оказывается, в мире сейчас собралось много желающих рассказать студентам, ищущим первую работу, почему работу они не найдут. Причем, сюрприз, причиной называют не глобальный кризис, сокращения и заморозку бюджетов, а какие-то недостатки самого кандидата и его портфолио.

Каждый первый выпускник сообщает, что он поговорил с исполнительным креативным директором агентства номер один в Севастополе— и тот объяснил ему, что без знания 3D (умения писать код на пяти языках, радио-ролика с Иваном Ургантом) — его никуда не возьмут. Вот вообще никуда и никогда.

Что я хочу по этому поводу сказать. Конечно, самообразованием можно заниматься бесконечно. Но если вы только что закончили рекламную школу, и вам кто-то с серьезным видом затирает, что вам хорошо бы поучиться еще лет пять, чтобы вам позволили поработать без отпусков и выходных за прожиточный минимум по вашему городу — есть нехилый шанс, что этот человек вам не друг. Могу предположить, что он понятия не имеет, как вам найти работу, поэтому, чтобы время даром не терять, он пытается с вашей помощью разобраться с собственными неврозами.

Единственное, что хорошему агентству нужно от стажера или джуниора — это прокачанное концептуальное мышление или намек на него. Арт-директорам хорошо бы знать фотошоп, копирайтерам неплохо бы уметь написать приличный заголовок. Но даже это не обязательный пункт программы, я знаю нескольких копирайтеров, которые двух слов связать не могут, это не мешает им делать классные кампании, которые выигрывают все награды мира.

Для всего остального есть дизайн-отдел, режиссеры, продакшены, студии звукозаписи, веб-девелоперы и пиар агентства. Если вы запросто можете написать приложение с нуля и умеете пиарить собственные идеи так, что о них пишет The Guardian — это бонус. Если не умеете — ни одно нормальное агентство от вас этого не ждет.

Наша индустрия никогда не отличалась особенным душевным здоровьем. И во все времена были желающие пнуть новичка. Когда я искала работу в Лондоне, уже с приличным количеством наград и опытом CD на нескольких глобальных брендах, меня позвали на собеседование в одно довольно крутое диджитал агентство. ECD потратил первые полчаса на то, чтобы рассказать мне о своих достижениях с детского сада, а вторые — на то, чтобы убедить меня, что мне рано быть креативным директором, а надо еще несколько лет поработать копирайтером в его агентстве, поучиться делать вайрфреймы, за зарплату в два раза меньше, чем у меня была— вот тогда, может, из меня и выйдет толк. Я сказала спасибо, ушла и неделю реально думала, что, может быть, он прав, и без вайрфреймов мне не добиться успеха.

Перестала я так думать, когда еще через две недели мне предложило позицию креативного директора мое текущее агентство, входящее в топ 5 самых награждаемых в мире. Никаких вайрфреймов им от меня, разумеется, не нужно было, их мой опыт целиком устраивал. Тот ECD в течение года развалил свое крутое диджитал агентство, потерял треть клиентов и сократил половину креатива. После чего его уволили, он еще полгода искал работу и нашел в маленьком не очень известном агентстве, где продолжил терять клиентов и сотрудников.

Я не думаю, что он со злым умыслом пытался принизить мои умения, это было бы слишком просто. Мне кажется, что он от чистого сердца давал мне совет, который, как он думал, повысил бы мои шансы на успех. Просто этот совет предназначался не мне, а ему самому. Он знал, что ECD из него как из говна пуля. И закономерно считал, что раз уж он сам еле тянет, то всякому начинающему креативному директору стоит пять раз подумать, готов ли он быть креативным директором.

Этот паттерн я видела снова и снова. Чем менее прочную позицию в индустрии занимал человек, приглашавший меня на интервью, тем дольше он говорил о себе и тем настойчивее советовал мне быть поскромнее в амбициях и пойти освоить какой-нибудь рандомный скилл. И наоборот, каждый легендарный ECD из тех, кого я встречала, заставлял меня чувствовать себя талантливой, умной, способной добиться всего, чего добился он, и даже еще больше.

Очень многие работающие люди сейчас находятся на пике неуверенности в своих силах. Пожалуйста, будьте осторожны с тем, кому вы показываете портфолио.

Недавно я поняла, что почти никто из моих подруг не закрашивает седые волосы. Нам всем от тридцати до сорока, радикальных феминисток среди нас нет, никаких идей насчет того, что краска для волос — убийца мирового океана, никто вроде не высказывал. Но даже жгучие брюнетки ходят с проседью и не пытаются ее скрыть. Никто из нас ничего никуда себе не колет. Никто не сидит на диетах. Ну морщина. Ну подумаешь. Ну седые волосы.

У всех все в порядке с личной жизнью: кому надо хоровод любовников — у той хоровод любовников, кому ближе теплая ламповая моногамия — у той постоянный партнер.

И я все не понимала, в чем подвох. Вроде женщинам примерно в этом возрасте полагается начинать беспокоиться. Завести себе доверенного косметолога. Начать устраивать ботокс-вечеринки. Показывать подругам вот эту страшную складку над коленкой, чтобы убедиться, что ну да ладно тебе, какая складка, хватит выдумывать.
А тут стартовый сигнал вроде прозвучал, но никто из нас никуда не побежал.

Как русской женщине, мне, конечно, временами кажется, что непорядочек. Я точно помню, что в свои двадцать три в Москве больше обсуждала мезотерапию, чем сегодня в тридцать один в Лондоне.

А потом я поняла, в чем дело. У большинства моих подруг состоявшиеся карьеры, и даже, когда к ним мужчины подкатывают на вечеринках, то заходят они с комплиментов проектам, а не платью. А когда все твое окружение ценит тебя за то, что ты умеешь, знаешь и делаешь — то каждые три недели два часа валандаться с краской, чтобы скрыть, что ты родилась в восьмидесятых, уже кажется утомительной идеей.

Если у вас в этом году будет время и желание прочитать всего одну книгу, прочитайте Humankind Рутгера Брегмана. Книга совсем новая и пока не переведена на русский, но это лучший нон-фикшен, который я читала за последние пять лет, и содержание того стоит. Мне кажется, Humankind должна войти в обязательную программу каждой школы. Эта книга опровергает все, что Ричард Докинз написал в “Эгоистичном гене”, и я не могу представить более воодушевляющего чтива для этого странного времени. https://www.amazon.co.uk/gp/product/B082SXZFC9/ref=dbs_a_def_rwt_hsch_vapi_tkin_p1_i0

Готовлю лекцию для SKVOT, и понимаю, что этот номер на арене нашего цирка исполняется в первый и последний раз — в приступе энтузиазма я замахнулась на три темы, которые и в обычное-то время в одну лекцию сложно впихнуть.

Если вы еще не записались, но хотели, ссылка здесь: https://bit.ly/good_ad. А если вы уже записались, и у вас есть предложения и пожелания, пожалуйста, дайте мне о них знать, сейчас самое время. https://forms.gle/TeSVgbzrbsUzdRYh8

Это довольно длинный текст, который, надеюсь, кто-нибудь дочитает до конца. Я не являюсь специалистом по биологии, теологии, социологии, философии и феминизму. Я могла где-то ошибиться, но старалась опираться на факты, которые проверяла сама.

Странным образом, у нас с Джорданом Питерсоном много общего.
Он, клинический психолог, тоже не является специалистом ни в одной из этих областей.

https://telegra.ph/Pochemu-ya-ne-obsuzhdayu-s-muzhchinami-Dzhordana-Pitersona-03-09

В русскоязычном фейсбуке опять откопали Джордана Питерсона. Я ужасно хочу поучаствовать во всех этих интересных обсуждениях, профессор Джордан Питерсон мне уже как родной. Но поскольку свободных семидесяти двух часов у меня нет, а на меньшее с Питерсоном закладываться смысла не имеет, то я решила перепостить текст выше. Надеюсь, он кому-нибудь пригодится в нелегком деле анализа взглядов и утверждений этого удивительного человека.

​​Полина Забродская: конвейер креатива, новокаин оптимизма, мама с маргарином

Как спасти мир от плохой рекламы, как перфекционизм отравляет жизнь, почему работа в рекламной индустрии — это режим ежедневного провала: об этом поговорили Кристина Вазовски и креативный директор AMV BBDO Полина Забродская в шестьдесят седьмом выпуске подкаста.

Еще Полина и Кристина обсуждают, как справиться с несбывшимися ожиданиями и в чем самая большая слабость Полины.

Бонус: что общего между креативом в рекламе и прерванным половым актом?

UPD: предыдущая ссылка перестала работать, вот новая. https://echo.msk.ru/blog/skuzn/2668827-echo/?fbclid=IwAR0oiVY-Suo5rJmKnsiY0wSoZ9RLHl6KUTaLsvCeKHI3-y_G4YHd-ZKZrAg

Бросайте все, идите смотреть новый ролик Либресс.
https://www.youtube.com/watch?v=JZoFqIxlbk0&feature=youtu.be

Историческое событие в рекламе. Режиссер Ниша Ганатра никогда до этого не снимала ролики, а ее недавний полнометражный фильм выиграл Эмми. В России эта кампания вышла на две недели раньше, в сильно отредактированном варианте, и даже в таком виде собрала пять миллионов просмотров и сотни восхищенных комментариев.
Мне кажется, это кампания года.

Junior – книга о креативе Томаса Кемени. Если не слышали это имя, то в этом и прикол. Большинство книг про креатив пишут креативные директора, которые давно не придумывают сами, а больше рассуждают о будущем на AdAge или MMR. Junior написал человек, который все еще засиживается в офисе до 4 утра.

Начинается со смешной 3-месячной переписки с агентством Crispin Porter + Bogusky по-поводу практики. Дальше о ежедневной работе. Как переписывать сценарии, менять структуру, начинать с конца, начинать сначала, ставить глагол в начало слогана, а потом прилагательное, а потом снова глагол. Короче, занудство, пот и кровь классной работы.

Автор успел поработать в Goodby Silverstein & Partners, 72andSunny, Anomaly и др. Клевое портфолио (http://thomaskemeny.com) из знакомых брендов и привычных задач. На таких работах классно учиться. Спасибо https://tttttt.me/reklamnutuy за привычку искать портфолио креативщиков, а не агентств.

Только английский, но простым языком и стоит того, чтобы взять словарик.

Полина, добрый день! Спасибо за Ваш канал! Я бы хотела узнать, может быть, у Вас будут советы, как соблюдать work-life balance и избегать воркаголизма? В последнее время замечаю, что работа стала самым важным в моей жизни, и всё остальное вертится вокруг неё. Заранее спасибо!

Если честно, я не верю в work-life balance. Идея такого баланса подразумевает, что время, которое мы проводим на работе — это не жизнь. И что все вдохновение, удовольствие и общение нужно искать после рабочего дня. Возможно, если работать на швейной фабрике, чтобы иметь возможность писать романы, такой подход и оправдан. Но если ваша работа для вас и есть основное дело — то смысл?

Для меня баланс – это осознанное чередование периодов напряжения и расслабления. Они у каждого свои и мало зависят от официальных рабочих часов. Мне кажется, когда мы разделяем время на рабочее и нерабочее, мы заглушаем эти внутренние ритмы продуктивности. У меня самое продуктивное время – с семи до одиннадцати утра. В это небольшое окно я могу переделать в два раза больше, чем в оставшиеся сутки. И когда я по неопытности четко разделяла рабочее и личное время, я бездарно сливала свой лучший кусок дня в трубу, потому что гудок еще не прозвучал, команды быть продуктивной не было.

Здесь нужно оговориться, что в рабочее время я тоже не чувствую себя обязанной заниматься исключительно работой. Если в определенное время дня я превращаюсь в зомби, то я лучше в эти часы закажу носки на Амазоне или с коллегой кофе выпью, чем буду работать через силу, а потом переделывать.

Работа и есть самое важное в жизни, шансы на самореализацию гораздо выше там, куда мы вкладываем по восемь-десять часов в день год за годом. Через хорошо сделанную работу мы получаем основной жизненный опыт, статус, социальные связи, ощущение компетентности, понимание других людей, деньги и свободу выбора, в конце концов. Я не знаю, почему все так стесняются признавать, что их жизнь вертится вокруг работы, вокруг чего ей еще вертеться-то? Вокруг семьи? Мало какая семья готова вынести столько пристального внимания. Хобби? Музыку писать, картины рисовать? Так если это делать хорошо – то это уже работа. Духовное развитие? Мне кажется, ничто так не развивает духовно, как навык сохранять невозмутимость, когда у тебя срывается дедлайн.

Единственный случай в котором, как мне кажется, стоит беспокоиться и искать альтернативный выход – это если переработками вы пытаетесь заслужить любовь и уважение абстрактных “всех”. Любви и уважения там нет, ценят нас обычно не за стахановство.

На всякий случай уточню, что под работой я подразумеваю любую продуктивную деятельность: и волонтерство, и уход за маленькими детьми, и творческий поиск. То, что наше общество еще не дозрело до оплаты некоторых работ — не означает, что это не работа. Например, во многих странах уже начали подсчитывать общую ценность грудного молока и его долю в ВВП, для США эта цифра составила больше 36 миллиардов долларов в год. Оплачиваемый декретный отпуск в США – 0 недель. Мне кажется, когда-нибудь довольно скоро мы будем смотреть на это так же, как мы сейчас смотрим на работные дома Викторианской Англии.

Все, что нужно знать о лондонской недвижимости, – квартира в Ноттинг-Хилле, например.
7 (семь!) квадратных метров. Зато, как пишут на сайте Zoopla, "great transport links", "period conversion" и "close to all local amenities". Кухня тоже оригинально расположена.
Цена - £200,000. По 29 тысяч за квадратный метр, получается.

Про лондонскую недвижимость все правда, для любого выходца с постсоветского пространства британский жилой фонд — это сплошная головная боль. В России с жильем все всем ясно – есть хрущевки, есть сталинки, есть типовые панельки. Нормальный человек с детства знает, чем ему грозит газовая колонка, зачем стучать по батареям, и куда мусор выносить.

В Лондоне вся эта стройная система мира рушится на раз-два. Например, ощущали ли вы когда-нибудь угрозу от белки? Оказывается, каждый британец знает, что белка — враг домовладельца номер три. Враг номер один — трубочисты. Враг номер два — социальное жилье. Первые могут недовычистить сажу, и дом загорится, вторые будут говорить на непонятном языке и снижать стоимость домов на всей улице. Но если твой дом полюбят белки — то все.

Первый враг нам оказался не страшен, потому что камин в нашем доме не предусмотрен, второй враг — это мы и есть. Но белки нас застали врасплох. Три года они просто умильно скакали по крыше и заглядывали в окна, а на четвертый раскидали черепицу, сделали себе под крышей гнездо, теперь периодически сваливаются в стены и потом с грохотом из них выбираются.

Они тупые, энергичные и агрессивные, ничего не боятся, никому не верят. Я писала нашему лендлорду, что с высокой долей вероятности у него в стене скоро сдохнет белка, но перед этим она ему сожрет проводку и перекрытия. На мои воззвания он никак не отреагировал, зато прислал полное желчи письмо о порядке расположения мусорных контейнеров (справа черные, слева зеленые, ни в коем случае не наоборот). У британских лендлордов довольно много общего с белками.

Мы живем в бывшей конюшне, которую просто так не починишь, нужны строители с сертификатами и пристальный культурологический надзор. Мы могли бы не жить в бывшей конюшне, но в Лондоне все, что не бетонная коробка — то какая-нибудь конюшня, или сыроварня, или паб, очень древнее, очень значимое — ипотеку можно брать отдельно на каждое деревянное перекрытие.

За четыре года я насчитала в Лондоне двенадцать типов жилья:

Квартиры в многоэтажках - похожи на наши, не отличаются хорошим качеством, часто горят, потолки низкие, при этом многие постройки шестидесятых являются памятниками архитектурного искусства и пользуются большим спросом у креативного класса. Британским хипстерам панельки в диковинку, примерно как постоять в очереди за колбасой — большинство из них выросли в малоэтажных домах и не поняли своего счастья.

Квартиры в многоэтажных особняках — похожи по культурному смыслу на квартиры в сталинских высотках, раньше к ним прилагался дворецкий в ливрее, теперь чаще всего обычный ресепшен и ветшающий общий сад.

Студии - символ лондонского отчаяния, потому что цены на жилье выросли c 2009 года на 60%. В Лондоне студия — это спать рядом с душевой кабиной. В остальных городах получше.

Квартиры над магазинами, прачечными и пабами. Дешевые (были до 2009), потому что постоянно шумно, пахнет не пойми чем и для здоровья неполезно. Строчка из песни Common People: “Rent a flat above a shop, cut your hair, and get a job” — это про вот этот тип жилья.

Перестроенные квартиры — отголоски былой роскоши. В больших красивых домах, где раньше жила одна семья, теперь живет две или три. Таких квартир здесь очень много, они — скорее правило, чем исключение. Чем-то похожи на наши коммуналки, но без соответствующего культурного багажа. При этом распри между соседями довольно схожи, накалу страстей способствует высокая слышимость, общие расходы на починку всего, что недоразвалилось в прошлом веке, и постоянные стычки из-за того, кто не убрал мусорный бак.

Особняки, detached — в центре города можно забыть про них, если вы не беглый российский олигарх.

Особняки дворцового типа, mansions — чаще всего не доступны даже беглым российским олигархам, в основном их скупают порядочные китайские бизнесмены, которых британская полиция еще недопроверила.

Полуособняки, Semi-Detached — особняки, разделенные пополам, символ британского мещанства. Крайне занимательное культурное явление. Semi - это то, к чему многие стремятся, и то, что все активно презирают. Типичная фраза: “Только идиот будет строить бассейн в саду полуособняка”. Ни туда, ни сюда, короче. Трагедия верхнего среднего класса.

Terraced House, дом рядовой застройки — самый распространенный тип жилья в Лондоне, часто находится в престижных районах. Представьте себе хорошую трехэтажную хрущевку, разделенную не на квартиры, а на вертикальные секции, один подъезд — одна семья. У каждой секции обычно три этажа и садик. Раньше там жил рабочий класс, теперь там живут все. Построены на совесть, но без души и нормальной теплоизоляции. Двести лет стояли, еще столько же простоят.

Бывшие конюшни, амбары и прочие сараи — исторические подсобные помещения, переделка которых может быть как очень удачной, так и отчаянно бестолковой — во время жилищного бума переделывали кто во что горазд. В классовой борьбе стоят где-то между terraced houses и flats.

Чердаки — чаще всего встречаются в хипстерских районах. Круто выглядят на картинках, но жить там сложно, то стена отсыреет, то перекрытие провалится.

Старые коттеджи — часто встречаются в бывших деревнях. Выглядят идиллически, соломенная крыша, уютные окна, но очень низкие потолки, холодно, темно и мышей выводить замучаешься.

Пока писала, вспомнила врага домовладельца номер четыре: воры садовых растений. Выкопают твой можжевельник, куст твой розовый прихватят, по лаванде потопчутся, и все, минус 7% от стоимости дома, хуже любой пандемии. Вы думали, англичане из любви к природе в саду столько копаются? Ага, конечно.

И вот еще удивительная цитата из интервью с жителем экспериментальной многоэтажки восьмидесятых, части комплекса в Барбикане:

“…он с воодушевлением рассказывает про светлые квартиры и многочисленные удобства, спроектированные вдумчивыми архитекторами: от подогрева полов до маленького шкафчика у входной двери, куда можно положить мусор, который заберет снаружи технический персонал Барбикана”.

Путем долгих экспериментов вдумчивые архитекторы изобрели англичанам мусоропровод.