Изящная и интроспективная медитация, относящаяся к пиковому периоду карьеры Вильгельма Хаммерсхёя.

Эта работа, как и другие его самые загадочные картины, отличается изысканной палитрой хроматических оттенков серого, лаконичной композицией и гипнотической психологической сложностью. Хотя живописца часто рассматривают как обособленную фигуру в датском и европейском искусстве, его полотна поддерживают выразительный диалог с произведениями современников – Джеймса Макнейла Уистлера, Эдварда Мунка и Фернана Кнопфа.

В сдержанной и сбалансированной композиции видно раннее влияние Уистлера, чьи работы Хаммерсхёй хорошо знал и с кем безуспешно пытался встретиться. В палитре преобладают оттенки серого, белого, коричневого и чёрного, создающие таинственную атмосферу, характерную для картин датчанина.

Название предполагает, что произведение задумывалось как портрет, но в нём нет намёков на характер, наклонности, социальный статус модели или другие повествовательные элементы, присущие жанровым сценам того периода. Эта картина стала квинтэссенцией карьеры художника – изображение одинокой фигуры, изолированной в своём мире. Можно утверждать, что Хаммерсхёй отошёл от натурализма и окунулся в струю символизма, вливавшуюся в датское искусство. Впрочем, специалисты по творчеству живописца склонны считать, что его полотна не несут духовного или трансцендентального значения – он просто хотел изображать красоту в повседневном, а не делать какие-либо сложные заявления.

Художник и его жена переехали в свою квартиру на улице Страндгед в Копенгагене в 1898 году. Стены в комнатах были окрашены в холодный серый тон, отлично поглощавший и отражавший особый северный свет, который стремился передать Хаммерсхёй. Белые деревянные оконные рамы, двери и панели великолепно подходили для кадрирования композиций. Именно там появились картины, которые считаются самыми важными интерьерными сценами в творчестве живописца, – в том числе и настоящая работа.

Композиционные достоинства этого произведения основаны на уверенном использовании горизонтальных и вертикальных линий. Крышка пианино и настенная панель делит работу пополам; холодные серые оттенки плавно переходят в мягкий белый цвет скатерти на столе, который вторгается в пространство зрителя. Прямые углы картинных рам уравновешиваются эллипсами тарелок, а нестандартные формы масляной лампы и ножек пианино выровнены жесткими линиями деревянных планок, выходящих за пределы полотна. Хаммершой умело и легко передает текстуру льняной скатерти, холодную твёрдость посуды, мягкость куска масла.

В дополнение к этим написанным деталям картину отличает свет и тональность почти фотографического характера. Как Ян Вермеер, возможно, использовал камеру-обскуру в своём творчестве, Хаммерсхёй использовал фотографию, чтобы создать ощущение света и пространства, застывшего одновременно в настоящем и вневременном. Как писал датский искусствовед Поул Вад, «фотография – это одно из явлений, определяющих современность. Несомненно, фотографический аспект картин Хаммерсхёя объясняет то, почему художник, столь привязанный к традициям, писал картины, которые, тем не менее, относятся к современности и ощущаются современными по сей день».

#ВильгельмХаммерсхёй #Символизм

@pic_history

Серебристо-серая палитра этой работы и отсутствие сентиментальности демонстрируют поразительное сходство с картинами Джеймса Макнейла Уистлера. Этот американский постимпрессионист оказал большое влияние на Хаммерсхёя, который впервые увидел произведения коллеги на Всемирной выставке в Париже в 1889 году и безуспешно пытался встретиться с ним в дальнейшем. Оба художника любили представлять женщин в пустых комнатах, используя ограниченную цветовую гамму, задававшую определённое настроение любой композиции. Постановка модели в профиль и неслащавое поведение напоминают культовую картину Уистлера «Аранжировка в сером и чёрном №1. Мать художника» (1871). В 1891 году полотно купило французское государство, и Хаммерсхёй видел его в Люксембургском музее в Париже. В своей работе он усилил ощущение абстракции, устранив лишние детали и почти полностью положившись на игру цветов и геометрических форм.

Но в этой сцене видно влияние не только Уистлера. Тонкое использование света, приглушённые тона и выбор темы указывают на картину «Дама в голубом, читающая письмо» голландского мастера XVII века Яна Вермеера, который был образцом для Хаммерсхёя. В 1887 году датчанин совершил поездку в Голландию, где увидел работы своего предшественника. Сопоставив два полотна, можно понять, на что ориентировался Хаммерсхёй, создавая свою композицию. Его картина стала почти зеркальным отражением произведения Вермеера: обе женщины стоят в одинаковых позах, склонив головы над письмами, их причёски и одежда – несмотря на более чем двухсотлетнюю разницу – заметно похожи, стол слегка заслоняет фигуру, а всю сцену заливает свет из непрямого источника.

Именно свет играет самую значительную роль и является определяющим элементом в композициях Хаммерсхёя. В его интерьерах «свет – главный субъект... скудный датский зимний свет, свет серой погоды почти без цвета, тепла или радости, но богато насыщенный нюансами. Это свет, который льется на холст и определяет пространство... обычно непрямой, потому что Хаммерсхёй, конечно же, знает, что непрямой свет зачастую самый красивый», – писали кураторы Ханне Финсен и Инге Вибеке Рашкоу-Нильсен в эссе к ретроспективной выставке 1981 года в Копенгагене.

Картина «Ида читает письмо» участвовала в выставках в Копенгагене, Лондоне и Гамбурге, но с момента своего создания принадлежала частным коллекционерам. В июне 2012 года она была выставлена на аукцион Sotheby’s с предварительной оценкой в 500-700 тыс. фунтов стерлингов и произвела фурор, когда молоток упал на отметке в 1,7 млн фунтов стерлингов. Этот результат стал наглядным подтверждением того, что Вильгельм Хаммерсхёй, забытый после своей смерти в 1916 году, вновь занимает надлежащее место в плеяде скандинавских жанровых живописцев.

@pic_history

#ВильгельмХаммерсхёй