«Дело в том, что христианство радикализуется ожиданием Страшного Суда. Сегодня наша психология такова: мы хотим, чтобы дни продлились. Мы отнюдь не хотим ускорять приближение Конца света и вовсе не жаждем, чтобы он наступил сегодня, потому что мы знаем, что не готовы, и не готовы многие из тех, кого мы любим. Мы, наоборот, пытаемся его отдалить, как бы говоря: "Потерпи нас, Господи, подожди!" А первые христиане жили в ожидании второго пришествия.

"Детское" христианство, апостольского и послеапостольского времени, до Константина великого, жило с живым ощущение того, что "проходит мир сей и слава его", а иная жизнь — очень близко, на расстоянии вытянутой руки. Это ежедневное ожидание близкого пришествия Господня, это страстное желание, чтобы уже прошел в конце концов этот мир, чтобы он побыстрее схлопнулся, а небеса свернулись, как свиток, — оно двигало христиан на тот радикализм, о котором мы говорим.

Мы ждем Конца света. Мы знаем, что он будет, мы наблюдаем за все более явными признаками его приближения… но мы привыкли думать, что это не случится завтра. Наученные двухтысячелетним опытом христианской истории, мы понимаем, что нам еще жить, неизвестно сколько, бок о бок с разными людьми. И мы скрываем эту эсхатологическую напряженность внутри своих сердец. Отсюда у нас такая стариковская, мудрая осторожность, в противовес безудержной, юношеской смелости первых христиан.

В этом состоит радикальное отличие психологии древней Церкви и сегодняшней».

📚 По книге протоиерея Андрея Ткачева «Почему я верю. Простые ответы на сложные вопросы»
Wb Ozon