Я повторю простую мысль: советская этнонациональная политика с абсолютной неизбежностью прождала фашизм нацинтеллигенции.

Это процесс, понятное дело, пытались сдерживать (в сталинское время расстрелами, в послесталинские - кнутом и пряником) - но то были сугубо паллиативные меры, система национального культурного строительства в соответствии со своей внутренней логикой продолжала производить фашизм.

И как только стало ясно, что система сдержек исчезла вообще, советская нацинтеллигенция хором завопила: "Вымоем улицы русской кровью! Русских за Днестр, евреев в Днестр!"

Будем считать, что это длинная песнь Корë. Русский вариант со строгим размером и рифмой мне не даëтся второй день.

Дружбы цветущий сад

На западе - Россия, на востоке - Чосон:
Две страны идут вместе.
На западе - свет и величие, на востоке - сила и упорство:
Никто не может разорвать эту связь.

Медленно течëт река,
По обе стороны цветëт сад:
В одну воду падают лепестки,
В одной земле сплетаются корни.
Это основа вечной дружбы!

Что может быть нежней лепестков?
Но сложились они в крепкий мост.
Что может быть слабее лепестков?
Но два великих вождя встали на нём как на скале.

Медленно течëт река,
По обе стороны фрукты зреют:
С одной стороны - сладкая слива,
С другой - сочное яблоко.
Это плоды вечной дружбы!

Пока светят над нами звезды:
Два народа будут расти в созидательном труде.
Пока течëт река меж двух берегов,
Пышным и прекрасным будет дружбы цветущий сад.

@kulevrina

Иллюстрация - Шедеврум

Виктор Скубак. «Розовый дом», 1984. Луганский художественный музей.

Сегодня день рождения замечательного луганского художника Виктора Скубака.
Ценю его очень за умение схватить и передать момент городского бытия. Виктор Скубак создал целую галерею городских пейзажей Луганска. Трепетно, лирично, без излишней пафосности. И есть в его городских пейзажах некая глубина – не формы, а содержания. Наверное, личное переживание момента, его передача на полотне – красками и размытой перспективой.
Вот, например, его картина «Розовый дом». Это старый особняк в Натальевском переулке, самое сердце старого Луганска. Тихий осенний пейзаж. Тусклые краски. И во всём замер вздох предосенней грусти. Воспоминание или мечта, что-то смутное, тревожащее самость. Вот он, перед нами – дазайн Луганска. А не парадные и яркие полотна.

Татьяна Александрова. Позднеэллинская и ранневизантийская поэзия II–VI вв. Очерк истории литературного процесса.
ИМЛИ РАН, цена 1518 руб.

Монография представляет собой не имеющую аналогов не только в русской, но и в мировой науке попытку систематического изложения истории греческой поэзии в период, переходный от античности к Средневековью, который в традиционных курсах литературы обычно остается без внимания или освещается фрагментарно.
В поле зрения автора оказывается весь литературный процесс II–VI вв. в его полноте, в его борьбе форм и смыслов, в его поисках, с его механизмами передачи и взаимодействия традиций, существовавших на обширных, многонациональных и разноязычных территориях, связанных с античной культурой. Книга адресована специалистам по античной и средневековой литературе, а также широкому кругу читателей, интересующихся этим периодом.

Заказать книгу с доставкой: shop@falanster.ru

Зонты и этикет.

📌Этикет приписывает носить мужчинам зонты только черного цвета.

📌Нести в руках женский зонт, мужчина может только, если укрывает им спутницу от дождя.

СТОЛИК В УГЛУ (BOOTH AT THE END) #бессвязные_выкрики
Крошечный и очень малобюджетный сериальчик абсолютно без компьютерных спецэффектов (снимали же!), в котором все держится только на диалогах и актерской игре. Эталонный пример, как надо показывать всякую хтонь (а не рога и копыта в фотошопе пририсовывать).
Сюжет крутится вокруг того, как в одной кафешечке в углу сидит сильно помятый вечнопохмельный дядечка неопределенного возраста. К нему ходят люди и, как всегда, хотят странного. Дядечка лупает большими добрыми глазами и дает задания в стиле "пять старушек - рубль". В целом история напоминает страшный сон КПТшника - ты уже и помер, и имя свое забыл, и кто ты, где ты, не помнишь совершенно, а клиенты все ходят, и ходят, и ходят, и отказать им нет никакой возможности! Вообще, конечно, история усиленно намекает, что это такой дьявол, но для дьявола он в непонятных ситуациях как-то слишком компульсивно вцепляется в свою Чорную Тетрадку со словами "я тут работу работаю!" Так что больше похоже на психотерапевта, который забрел на скользкую дорожку оккультных практик и там закончился.
Вокруг КПТшника нарезает круги Хтоническая Официантка (вот она-то уже явно из Нижних Департаментов, и выглядит как суккуба, которая решила подработать на ангелов - с одной стороны, ситуацию с КПТшником и его тетрадкой надо кому-то как-то разруливать, с другой - а кому еще?..)
Основной сюжет крутится вокруг людей и их желаний (АКА "как заставить клиента сформировать запрос"), а также невозможности людей выдерживать неопределенность (и того, до чего это все доводит). Первый сезон (всего пять серий по 20 минут) прям отличный, второй послабее (авторы поддались искушению начать что-то объяснять и от "теории хаоса" сдвигать историю в большую моралистичность), но тоже ОК. По настроению больше всего походит на кинговские "Необходимые вещи" - только вместо вещей тут желания. В общем, советую. https://youtu.be/HrcJELC4MpY?si=M1vz7xWKB3ONAsnc

 Джеймс Вернон. Далекие чужие. Как Великобритания стала современной
Academic Studies Press / Библиороссика, стоит 1008 руб.

В книге «Далекие чужие» Джеймс Вернон утверждает, что мир стал современным не благодаря революции, индустриализации или Просвещению.
Вместо этого он показывает, как в Великобритании к середине XIX века возникло новое, отчетливо современное социальное состояние. Быстрый и устойчивый рост населения в сочетании с растущей мобильностью людей и их концентрацией в городах создали общество чужаков.
Вернон исследует, как люди в современных обществах приспосабливались к жизни среди чужих, формируя более абстрактные и анонимные экономические, социальные и политические отношения, а также возрождая локальное и личное.

Джеймс Вернон — заслуженный профессор истории Хелен Фосетт в Калифорнийском университете в Беркли.
Автор книг Politics and the People, Hunger: A Modern History, Distant Strangers: How Britain Became Modern и одного из томов серии Cambridge History of Britain.
В настоящий момент работает над книгой о формировании неолиберализма в Британии на примере истории аэропорта Хитроу.

Заказать книги с доставкой: shop@falanster.ru

 Парома Чаттерджи. Визуальная культура Византии между языческим прошлым и христианским настоящим: статуи в Константинополе IV-XIII веков н.э
Academic Studies Press / Библиороссика, стоит 1302 руб.

Вплоть до 1204 года, когда Константинополь был разграблен крестоносцами, этот город славился искусными статуями, посвященными образам императоров, языческих богов и мифических существ, однако значение этого скульптурного наследия долгое время не было оценено по достоинству.

В этой книге профессор Парома Чаттерджи предлагает новый взгляд на эту тему: она доказывает, что языческие статуи являлись неотъемлемой частью византийской визуальной культуры, а также на примере хроник, эпиграмм и произведений художественной литературы показывает, что константинопольские статуи не только были долговечны и искусно выполнены, но и несли в себе пророческий потенциал. Книга профессора Чаттерджи дополняет существующий пласт литературы на тему византийского визуального искусства и предлагает новый взгляд на священные образы и их место в истории человечества.

Парома Чаттерджи — профессор истории византийского и средневекового средиземноморского искусства в Мичиганском университете в Анн-Арборе.
Автор двух книг, вышедших в издательстве Cambridge University Press, а также многих статей и эссе.

Заказать книги с доставкой: shop@falanster.ru

Вадим Шефнер

Удача
Под Кирка-Муола ударил снаряд
В штабную землянку полка.
Отрыли нас. Мертвыми трое лежат,
А я лишь контужен слегка.

Удача. С тех пор я живу и живу,
Здоровый и прочный на вид.
Но что, если все это — не наяву,
А именно я был убит?

Что, если сейчас уцелевший сосед
Меня в волокуше везет,
И снится мне сон мой, удачливый бред
Лет эдак на двадцать вперед?

Запнется товарищ на резком ветру,
Болотная чвякнет вода,—
И я от толчка вдруг очнусь — и умру,
И все оборвется тогда.
1958

Юлия Друнина

Зинка
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: «Выступать вперед!»
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.-
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав…
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
— Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
…Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
1944

Бредовая работа

Нашла на просторах интернета. Сохраняю, чтобы не потерять. Кроме аннотации, не читала ничего, так что это не рекомендация.

Аннотация: Гребер написал книгу, в которой исследует одну из самых досадных и глу­ боких моральных проблем современного общества — превращение труда в утоми­ тельный, скучный и никому не нужный бред. Сколько людей считают, что их труд не приносит никакой пользы? Почему работодатели считают, что за полезные для общества профессии можно платить меньше, а за бесполезный труд — больше?
Почему в результате технологического прогресса мы работаем не меньше, а всё больше? Где больше бесполезной работы — в государственном или в частном сек­ торе? И как можно остановить бредовизацию экономики?
Гребер показывает, каковы исторические, социальные и политические при­ чины распространения бредовой работы. От феодализма до менеджериальной культуры, от истоков бюрократии и до развития четвертичного сектора, от Томаса Карлейля до Джона Кейнса и Андре Горца — исследование Гребера показывает, как возникло наше отношение к труду и как можно его изменить. Эта книга для всех, кто хочет верить, что труд должен иметь смысл.