Такого мы ещё не видели. Наверное, впервые научный журнал посвящает целый раздел самому современному и интересному направлению русской поэзии — новой военной волне (Z-поэзия). И это здорово!

В томе 31, № 1 (2025) «Известий Уральского федерального университета» опубликованы сразу три статьи на эту тему:

«Грамматика любви» в донбасской и новой военной поэзии.
Юлия Владимировна Матвеева

Дискурс Священной войны в «Шахтерской дочери» Анны Ревякиной: традиция, интонация, приращение смысла.
Светлана Борисовна Королёва, Евгения Александровна Митина

«Опыт лингвогерменевтического толкования стихотворения Анны Долгаревой «Первому двадцать, второму сорок, отец и сын...».
Сергей Геннадьевич Павлов

Это большой шаг для современного литературоведения. Поздравляем авторов и составителей издания!

Ранее при участии Пространства «Фонд» на филологическом факультете УрФУ прошёл круглый стол «После постмодернизма. Новая военная волна в русской поэзии».

Производство привилегий для светских религий

Из книги Эмилио Джентиле «Политические религии»:

«Светские религии – это доктрины, устанавливающие предельную цель, по отношению к которой определяются добро и зло. Но “если функция религии – устанавливать высшие ценности в качестве ориентиров для человеческой экзистенции, то как же можно отрицать религиозную сущность политических доктрин нашего времени”? Речь идет о религиях коллективного спасения, не признающих ничего более высокого по достоинству и авторитету, чем цель их стремлений. Все подчиняется следованию этой цели, и мера ценности, в том числе и духовной, человека или вещи обусловлена их полезностью с точки зрения достижения этой предельной цели. Активист светской религии без малейшего зазрения совести пользуется всеми средствами, какими бы ужасными они ни были, поскольку независимо от обстоятельств преследуемая им цель освящает и оправдывает нетерпимость и насилие. Во всем этом заключается общая сущность светских религий и источник их безжалостного макиавеллизма.

Однако, по мнению Арона, было бы абсурдом упрекать светские религии в том, что они “сеют нетерпимость и подталкивают к войне” главным образом потому, что «религии спасения в то время, когда они пользовались неоспоримой властью над душами, были ничуть не менее нетерпимы. Оправдывая суровость чистотой, они с яростью преследовали еретиков и не колебались прибегать к огню и мечу ради своего торжества”» (с. 182-183).

К светским религиям относят коммунизм, фашизм, американскую демократию, французскую религию Разума, придуманную Руссо, религию человечества Конта, гуманизм и другие виды верования не в трансцендентного Бога, а в некую миссию человека на земле.

Вывод Арона (Джентиле не говорит, согласен ли он с ним) выглядит довольно странным. Традиционные религии (в первую очередь христианство) как раз и упрекают за то, что они сеют нетерпимость и подталкивают к войне. Почему за те же действия нельзя упрекать в том же самом светские религии типа гуманизма или коммунизма? Тут хорошо видна попытка создать для себя привилегированную позицию вне всякой критики. Прямо вводятся двойные стандарты и требуют для себя особого положения под надуманным предлогом. Если сами верующие в гуманизм или коммунизм этого не замечают, со стороны всё очевидно.

Киевский росписи Васнецова и русские историки

В самом начале ХХ века В. М. Васнецов расписывал Владимирский собор в Киеве. Росписи Васнецова я видела нелично, а в фотоальбоме Вука Задунайского: https://vk.com/album18554741_303208757, и поразилась тому, насколько они с одной стороны, по-византийски строги и точны, а с другой – актуальны и злободневны. Тем удивительней мне было узнать, что есть в России места, где надо оправдываться, если ты любишь Васнецова.

Модест Колеров о киевских росписях Васнецова:

«Вскоре после первой встречи, летом 1900 года, Булгаков поселился в Киеве – и увидел росписи Владимирского собора, только что расписанного В. М. Васнецовым и др. В большой истории русского искусства эти росписи как-то не задержались, задержались лишь эскизы М. А. Врубеля к росписям. Но в те годы художественно-общественная эйфория от такой акцентированно «национальной» перелицовки канона была велика. В 1902 году, в Крыму, Булгаков, делясь эйфорией со Львом Толстым, попытался и ему рассказать о своей дрезденской встрече, но был не понят. Тогда же, в 1902-м, по свежим следам встреч, Булгаков выступил в социал-демократическом сборнике «Литературное Дело» со статьей «Васнецов, Достоевский, Вл. Соловьев, Толстой (параллели)».

В поиске национальных гениев в главных духовных сферах к гениям литературному, философскому и этическому он добавил гения художественного – «корифея» Васнецова, не только художника, но и верующего, «вполне современного человека, познавшего древо добра и зла».

Сейчас несоразмерность не только художественного масштаба, но и тем более – пошлой, примитивной росписи Васнецова другим «гениям» очевидна и вопиюща. Но в кратковременном стремлении выстроить «параллели» с участием Васнецова, Булгаков был повинен вместе со своим временем. Более того – с актуальной художественной критикой» (М. А. Колеров, «Революция и христианский социализм в России. С. Н. Булгаков в 1904–1907 гг., с. 75-76).

Ну что сказать, я в этом с С. Н. Булгаковым.

Первого секретаря ЦК КПУ Шелеста (на фото он слева подливает Кастро) исчерпывающе свидетельствует следующий эпизод

Проезжая по Черкасской области и увидев флаги РСФСР, [глава украинской компартии] тов. Шелест П.Е. высказал возмущение: «вы что, хотите присоединиться к Федерации?» Узнав, что город Черкассы растет не только за счет населения республики, а и за счет приезда на новостройки и промышленные предприятия рабочих и специалистов из областей РСФСР, он разразился гневом и заявил: «И как это вы стягиваете всякий сброд в самый центр Украины? Зачем прописываете их? Вот я разберусь».

По поводу «мещанского воя» хочу еще сказать и довольно на этом

Никто не наговорил больше и ужаснее вещей, чем Кантор. Про СВО, про Россию, про Крым, про русских, про президента, про его коллег, про власть, про культуру.

Ни убогий стендапер Останин, выросший в пятиэтажке на окраине Ейска, который мне показался жертвой педагогической запущенности, ни Максим Галкин, натужно шутящий шуточки про Путина и русских, вечный паж Пугачевой с глазами испуганной собаки, ни сама Пугачева, которая поплевалась «рабами» и теперь бегает по Лимассолу, боясь камер, ни Лолита с ее «русских надо использовать, что я и делаю», ни Монгайт, радостно вскрикивающая из Амстердама, когда русских убивают, ни даже Быков, визжащий, что его детей хотели повесить на Красной площади, но русским не удалось - кроме брезгливости и ужаса это не вызывает ничего. Они жалкие, они не страшные.

Не таковы высказывания Кантора. У Кантора целостная система, описанная во множестве книг, статей, интервью.

Он последовательно выводит мысль, что русские - не люди, Россия - страна-урод, ошибка, угроза европейским ценностям и миру.

Корпус текстов - поистине огромен, читатели шлют и шлют цитаты во все ветки комментов, мне, другим. Масштаба никто и не знал.

Это и ранние тексты, написанные в нулевые, и послекрымские, и послесвошные.

То, что все успели прочесть в телеге - микроскопическая часть. Но, поскольку в России люди перестали читать, а смотрят соцсети, эта вся расистская писанина прошла мимо.

У философа Кантора - не эмоциональные всплески, а фундированная система взглядов. И он, действительно, принят на Западе, он там свой и его там слышат.

И в этом состоит ужас нашей ситуации.

В Россию заезжает человек, за которым багаж больше, чем многими иноагентами, и заезжает, чтобы снова работать в идеологии и искусстве.

И нам предлагается это принять. Кто не принял, то мещанин и доносчик, жалкая ничтожная личность рядом с глыбой.

Предлагается признать за ним право делать что угодно с исторической памятью. Писать что угодно, поперек любых законов. Рисовать любые шаржи. Хоть на Христа (я сейчас не шучу, он их рисует)

Тогда надо поступить честно: снять статус иноагентов со всех, а с некоторых и статус экстремистов. Иначе несправедливо.
Выходит, что закон не един для всех.

Сословный статус Кантора позволяет ему невозбранно говорить то, за что урожденный плебеем Останин получает арест и получит, вероятно, срок.

Давайте тогда это проговорим и примем как данность. И займемся своими мещанскими делами. Властителями дум не нам же быть. Для этого есть М. Кантор и его товарищи по сословию.

Постановка диагноза - начало выздоровления. Или паллиативной терапии. Как повезет.

Master of puppets: борьба за статус и манипуляции

История с Кантором и его якобы гениальным романом, изложенная по ссылкам (https://tttttt.me/zaslavskaja/11514, https://tttttt.me/ossinoe/17587) – это борьба за каналы трансляции. Роман, написанный автором и вывешенный на его сайте, охватывает небольшую аудиторию, а роман, опубликованный в ведущем издательстве и презентованный в культурной столице, воздействует на общественное мнение совсем иначе.

Кто сейчас взывает к толерантности, пусть вспомнит, что Кантор может на своей странице, где бы она ни была, публиковать что хочет и общаться с читателями, раз они у него есть. Собственно, множество писателей по всей России так и делают, не имея доступа в столичные издательства, и ничего. Их называют графоманами, не читая, но это такой же старый способ заткнуть рот оппоненту, как и обозвать читателя мещанином (странная реинкарнация советского дискриминирующего клише, показывающая возраст аудитории, наверное).

Я против того, чтобы псевдопацифистская антирусская пропаганда транслировалась в нашей стране на широкую аудиторию. Кто хочет насладиться великим русским романом (когда и какие читатели его таковым признали?), имеет возможность это сделать, например, попросить у автора бесплатно или за деньги. Проблема решается легко. Поднятый вокруг Кантора шум показывает, что настоящая проблема – не эта. Настоящая проблема – статус, деньги и влияние на умы.

ФМО приглашает обсудить доклад «О пользе и вреде ересей»

Философское монтеневское общество приглашает всех желающих на свои обсуждения по средам.

2 апреля в 15.30 в Русском центре библиотеки Горького состоится обсуждение доклада доктора философских наук Арсентия Атояна. Тема доклада «О пользе и вреде ересей в истории, литературе и науке (от несториан до пассионариев). Приглашаем всех, кто интересуется богословием, историей, религией, философией.

Вход свободный.

Каждый раз, как я вывешиваю вконтактике очередную правдивую сказку, кто-нибудь приходит в личку и просит: "Не могли бы вы перенести это и в телеграм, а то моей сестры — мамы, дочери, подруги жены соседа по даче — нет ВКонтакте?". Не очень понимаю, какой смысл в полном дублировании прастихоспади контента, но пусть эта будет и здесь.

У Кая и Герды всё хорошо.

Двое детей, мальчик и девочка, думают о третьем, но чуть позже, Герда взялась расширяться — у неё прекрасный цветочный питомник, лучшие розы на рынке. Она до сих пор сама работает в теплице, когда получается вырваться, и её цветы никогда ничем не болеют; рука лёгкая, говорят работники.

Кай делает игры для телефонов; вернее, сейчас их делает уже его фирма, но те головоломки, которые он придумывает по старой памяти сам, всегда идут на ура. Один блогер как-то спросил его в обзоре, откуда он берёт идеи, и Кай ответил, что головоломки ему снятся. Так и есть, правда, он никому никогда не расскажет, что в его снах головоломки невозможно решить, кусочки льда кружатся, кружатся, посверкивают гранями, и, кажется, вот-вот сложатся... но нет, ничего не выходит.

В такие ночи Кай просыпается и уходит на веранду, откуда видно звёзды — или хотя бы небо. Он знает, что всё равно не уснёт до утра, так зачем ворочаться и будить Герду? На веранде всегда прохладно, но Каю даже нравится зябнуть, он сидит на деревянном полу по-турецки, смотрит в темноту и думает, что мог бы получить весь мир и пару коньков в придачу; да теперь-то что. С Гердой он, понятно, об этом молчит, она же столько для него сделала.

А так у них всё хорошо.

Единственное, что огорчает Герду — Кай всегда берёт отпуск в горнолыжный сезон и уезжает кататься на сноуборде. На юг его не вытащишь, поэтому к тёплому морю Герда летает с Маленькой Разбойницей. Та теперь занимается грузоперевозками, страшно выматывается, и лучший отдых для неё — поваляться на пляже. Вечерами девочки сидят под пальмой с пина-коладами, и после третьей Маленькая Разбойница, вернее, фру директорен, обычно говорит:

— А может, бросим всё, махнём, не знаю, в кругосветку на яхте, или к полюсу? Или в ашрам какой, просветление искать, а?

Герда, как всегда, только улыбается.

Нет, конечно.
Конечно, нет.