Челленджер предлагает в сентябре взять в руки книги, которые писали два и более автора. Это, конечно же, может быть и сборник рассказов, но я всё же предлагаю взять романы, созданные в соавторстве. Интересно посмотреть, как могут спеться творческие личности. Вот вам парочка идей:
↓

▪️“Благие знамения”, Нил Гейман и Терри Пратчетт — история ангела и демона, спасающих мир от апокалипсиса, потому что уж очень любят вкусно кушать, читать и дизелить на земле;
▪️“Парень из преисподней”, Аркадий и Борис Стругацкие — Гаг попадает с поля жестокой битвы на процветающую планету, откуда всеми силами пытается сбежать домой, потому что блага развитой цивилизации его жутко раздражают;
▪️“Не надейтесь избавиться от книг!”, Умберто Эко и Жан-Клод Карьер — разговор двух очень умных людей о том, почему бумажные книги, если и исчезнут, то не скоро;
▪️“Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков”, Мэри Энн Шеффер и Энни Бэрроуз — история сопротивления маленького городка страшным силам с помощью книжного клуба, начатая тётей и дописанная племянницей;
▪️“Талисман”, Стивен Кинг и Питер Страуб — триллер о мальчике, которому, чтобы спасти мать, придётся пробраться в параллельную вселенную, где живут страшные монстры.

Наверное, стоит напомнить, что лучшей книгой о Елизавете II по-прежнему является роман «Мы с Королевой» Сью Таусенд, которая выходила в «Фантом Прессе». Там по сюжету в Великобритании приходят к власти республиканцы, которые отменяют монархию и ссылают королевское семейство в трущобы. После чего весь клан Виндзоров медленно начинает деградировать и лишь один член семьи ведет себя одинаково достойно и во дворце и на помойке. Это, конечно же, Елизавета, которая быстро находит общий язык с соседями. Есть там и вторая часть, «Королева Камилла», где республиканцы, переименовавшись в кромвелианцев, уничтожив монархию, берутся за две оставшиеся скрепы британского общества — запрещают Стивена Фрая и собак. В финале второй книги новой королевой становится Камилла Паркер-Боулз, а принцы Уильям и Гарри женятся на двух вульгарных особах из трущоб, одну зовут Шанель, а другую Шанталь.

Стивен Фрай от расстройства забыл, как писать длинные предложения.

Чем из новинок увлечь себя в сентябре:

1. “Заводная девушка”, Анна Маццола
Париж, 1750 год. По городу ходят слухи, что мастер Рейнхарт использует магию для создания своих часовых шедевров. Мадлен, которая устроилась к нему горничной, должна узнать, что он утаивает. А когда на улицах начинают пропадать дети, Мадлен понимает, что завязла в страшных делах, ведущих в сам Версаль.

2. “Волшебник”, Колм Тойбин
XX век на пороге, в маленькой немецкой деревушке живёт мальчик по имени Томас, по фамилии Манн. Когда-то он станет частью мировой литературы, а пока ему приходится прятать свои творческие порывы от отца. Он ещё не знает, что в его биографии будут очень противоречивые моменты, две мировые войны и Нобелевская премия.

3. “Рай”, Абдулразак Гурна
Кстати, о премии: в 2021 году именно Гурна стал лауреатом литературного Нобеля. И поэтому мы получаем перевод его романа “Рай”, который был написан аж в 1994 году. Он о крахе мира, который произошёл на африканском континенте, когда туда добрались европейские колонизаторы. Они распоряжаются землёй, захватывают людей и перекраивают историю. Но красоту и любовь им под себя не подмять.

4. “Молчаливая слушательница”, Лин Йоварт
Готическая история австралийской семьи, где жестокий отец не уставал прибегать к жестоким наказаниям. Джой выросла и уехала, но много лет спустя ей пришлось вернуться, чтобы ухаживать за мучителем. Её сестра помнит отцовский террор и намекает, что надо бы ему помочь отправиться к праотцам. А потом Джой находит его мёртвым, с тем самым ремнём на шее, которым он её истязал.

5. “Матерь тьмы”, Фриц Лейбер
Фриц Лейбер — один из отцов научной фантастики, который, впрочем, не чурался мистики и фэнтези. “Матерь тьмы” — как раз та книга, в которой мистика задаёт тон. Франц Вестерн, главный герой, уже почти готов выйти из запоя, когда замечает странную парящую фигуру, которая машет ему. Но это не галлюцинация, это часть потусторонней силы, которая, оказывается, живёт рядом.

6. “Летний свет, а затем наступает ночь”, Йон Калман Стефанссон
У меня слабость к исландской литературе, поэтому мимо этой книги я не могла пройти. В деревне живёт всего несколько сот человек, но и здесь обитают надежды, конфликты, мечты о большем и нежность к малому. А главное, тут тоже ищут ответ на вопрос, зачем мы вообще здесь есть.

Чего нового в книжном мире (за долгий-долгий перерыв от новостей):

▪️Bookmate всё же уходит, дальнейшим развитием сервиса займётся “Яндекс”. Напомню, что с 1 октября уйдёт и Storytel.

▪️Нобелевская лауреатка 2020 года поэтесса Луиза Глюк скоро выпустит первую прозаическую работу. Это будет крошечная книга на 34 страницы “Мариголд и Роуз”, рассказывающая о первом годе жизни близняшек. Издатель сообщает, что проза Глюк — это “исследование великой тайны языка и самого времени, того, что есть, что было и что будет”. Удачи переводчику.

▪️Ещё чуть о Нобеле: в конце августа в The New Yorker вышла любопытная колонка, пророчащая (или даже скорее призывающая) Нобеля по литературе в этом году Рушди, который в буквальном смысле пострадал за свободу, литературу и свободу в литературе. Делаем ставки.

▪️А пока комитет думает, стоит ли принимать такое смелое решение, растут продажи книг Рушди, в том числе и романа “Сатанинские стихи”, из-за которого он пострадал. Издатель заказал новый тираж, а срок ожидания доставки книги в конце августа был равен двум неделям. Не знаю, насколько это сейчас волнует раненного писателя, но, думаю, ему всё равно приятно.

▪️LitHub составила самый главный рейтинг года: 50 лучших вымышленных драконов. Настоящих решили не включать. Поэтому срочно бросайте всё и бегите смотреть. На первом месте целых два дракона!

▪️Победителем конкурса “Книга года — 2022” стал антиутопический роман о (не)прекрасном будущем “Саша, привет!” Дмитрия Данилова. Роман, скажем так, интересный, но но не без спорных моментов. О нём я писала тут.

▪️А вот тут можно посмотреть шорт-лист Букера этого года. В октябре узнаем победителя.

Неудивительно, что я читаю Константина Мильчина, удивительно, что он читает меня 🤓

Каналы, которые я читаю — 7. Все подряд

63. Да сколько можно

Канал классной критикессы Лены Васильевой из Питера. Собственно из поколения 1990-х я больше всего люблю ее и Андрея Мягкова, но у него, по-моему, нет канала;

63. Литератруный нытик

Еще одна Лена и тоже из Питера, только не Васильева, а Кузнецова. Лена то критик, то не критик, то ведет канал, то не ведет, но тексты и посты у нее хорошие.

64. Ковен Дур

Замерший по известным причинам канал четырех писательниц — Птицевой, Степановой, Козинаки и Спащенко. Строго говоря, не совсем канал, а скорее оповещалка к подкасту. Я пробовал читать всех четырех, по-моему они вполне хороши в жанровой прозе, но очень хотят написать каждая свой Большой Роман и это они зря. Круче всех — Степанова, ее «Город двойных душ» прям отличная книга. Еще у двух из четырех такие инстаграмы, что я боюсь листать ленту в метро.

65. Книжное притяжение

Канал с новостями и подборками «кто из блогеров что прочел за неделю», правда блогеры все не очень известные.

66. παραχαράττειν τὸ νόμισμα
Канал философа-эпикурейца Стаса Нарановича для неополатоников, постстоиков и киников.

67. Худрук говорит

Крошечный канал новосибирского культуртрегера и моего доброго друга Андрея Привродского, посвященный новостями финансирования культуры. Сейчас полузаброшен.

68. От авторки

Закрытый на данном этапе канал гениальной публицистки Александры Баженовой-Сорокиной. Статьи у Баженовой-Сорокиной превосходные, а канал, особенно на фоне ее лонгридов, откровенно слабый.

69. Мрачное обозрение

Канал человека многочисленных талантов Сергея Сдобнова-Булочкина, который его перестал вести.

70. Писательский кофе

Канал евангелистки Редакции Елены Шубиной Русины Шихатовой, который состоит из новостей о деятельности Редакции Елены Шубиной и перепостов из основного канала Редакции Елены Шубиной. Иногда здесь бывают интервью с авторами какой вы думаете Редакции?

71. Yashernet

Канал о литературной хтони, довольно интересный, но я его все время забываю читать.

72. Ваш литературный гид

Канал с не очень хорошими (пока) текстами, но красивыми фотографиями

73. Пересмешники

Канал с добротными рецензиями, но непонятной логикой подбора книг.

74. Книгопродавцы

Канал, который пытался стать хабом всяких литсплетен, но не сдюжил и не работает уже год.

75. Книжный гриб

Перспективный канал с новостями и подборками книг.

76. Читатель Толстов

Канал сенатора премии НОС и третьего секретаря Нацбеста Влада Толстова, который очень много читает.

77. Последний вагон уходящего поезда

Канал поэта и гражданина Льва Оборина, который в основном делится в нем ссылками на свои статьи на «Полке» и на «Горьком».

78. Воспитание вкуса

Канал сверхтеатральной девушки Даши Вернер, посвящённый, сюрприз, театральным новостям.

79. Радио Смородина

Крошечный канал, который ведут драмутрггёрл Лена Смородинова и ее дворняга Матильда

80. 500 words

Канал с хорошей концепцией — про 500 слов про каждую книгу. Но от этой концепции на канале давно отказались.

81. Слово за слово

Канал Надежды Толстуновой и я а) не знаю кто это; б) не помню зачем я подписался на ее канал; в) но иногда почитываю; г) отказывается, она какое-то время была редактором у Шубиной

82. опыты чтения

Канал детской писательницы и сотрудницы «Волчка» Маши Закрученко. Новости машиного чтения и новости издательства «Волчок».

#каналыкоторые

“У меня была боязнь тысяч исписанных листов”

Летом на “Горьком” начался второй сезон аннотаций к переводам, цикла статей о том, как переводилась и переводится на русский язык английская классика. Это один из самых крутых и открывающих на зарубежную литературу глаза проект.

Одна из аннотаций посвящена “Дэвиду Копперфильду” Диккенса, прочитать её можно и нужно здесь.

Тася Егорова, написавшая о “Дэвиде Копперфильде”, любезно согласилась ответить на пару моих вопросов о работе над аннотацией.

Привет. Я знаю, что для этой аннотации тебе пришлось перелопатить без малого 30 переводов “Дэвида Копперфильда”. Расскажи, как ты справлялась с таким объёмом и вообще, как шла работа над статьёй, кто тебе помогал.

Привет!
Есть страх белого листа, а у меня была боязнь тысяч исписанных листов. Если не лукавить, конечно, все переводы от корки до корки я не прочла. Я выбрала несколько отрывков оригинального текста, которые, как мне показалось, могли быть переведены на русский по-разному, и искала их в изданиях на русском.

Мне очень повезло — почти в самом начале работы над аннотацией я нашла библиографию переводов Диккенса на русский язык с 1838-го по 1960-й год, составленную Юлией Фридлендер и Игорем Катарским, так что большая часть поиска за меня была уже проведена. Многие из переводов хранятся только в Ленинке, поэтому я, ощущая себя той самой мемной филологической девой, долгими часами сидела в читальных залах РГБ.

Приятный бонус этого предприятия — я научилась пользоваться микрофильмами! Перевод, изданный в «Народной библиотеке» Владимира Маракуева, хранится только в таком формате — ужасно боялась порвать пленку или сломать машину. Некоторые переводы мне найти не удалось, только упоминания о них, так что их перелопачивать не пришлось.

С финальным текстом рецензии, который опубликован на “Горьком”, мне очень помогла наш преподаватель Александра Леонидовна Борисенко, она внесла финальные правки и сделала из моего сгустка карамели конфету «Золотой ключик». Получилась кольцевая композиция: в начале Александра Леонидовна предложила тему статьи, а в конце отшлифовала размышления на тему.
↓

Из этих 29 версий романа 14 — переработки и отрывки. Зачем и для каких целей делались неполные версии?

В первую очередь неполные версии — это детские адаптации. Что именно и по каким причинам сокращалось в переводах для детей, зависели ли сокращения от эпохи перевода, как менялись языковые упрощения — все это тема для отдельного исследования! Сокращались, конечно, и переводы «для взрослых». Небольшие отрывки «Дэвида Копперфильда» могли пропасть из-за цензуры, например, сначала вычеркивались оскорбления чувств монашеского сана, а после 1917-го — прославление монархии.

Если мы говорим о дореволюционной эпохе, в то время отношение к переводу было весьма и весьма вольным. Поэтому могли пропасть отрывки, которые казались переводчику скучными, слишком длинными или попросту непонятными, такой «переводческой стратегией» грешил Иринарх Введенский. Но надо заметить, что уже в XIX веке встречались переводчики, профессионально относившиеся к своему делу, например, Василий Бутузов, участвовавший в переводе, публиковавшемся в «Современнике», то есть сразу после выхода первых частей «Дэвида Копперфильда» в Великобритании. Правда, он предпочитал оставаться анонимным творцом, поскольку его переводческая деятельность не сочеталась с государственной.

Кстати, об анонимности. У тебя есть предположения, почему авторы переводов не хотели называться?

Да, как раз доподлинно известно, почему Василий Бутузов публиковался в «Современнике» анонимно — его должность младшего помощника столоначальника в канцелярии Министерства народного просвещения не позволяла ему помещать свое имя в списках «неофициальных» органов русской печати, хотя, судя по письмам и работам, оставленным им, он обожал перевод и духовно жил именно им. Я допускаю, что во многих случаях имя переводчика попросту не сохранилось. Анонимные тексты, о которых мы говорим, все дореволюционные, то есть они относятся к той эпохе, когда профессии «переводчик» не существовало, поэтому, мне кажется, некоторые издатели могли не подумать указать, кто именно предлагает «Дэвида Копперфильда» на русском языке.

Я заметила, что между последним переводом “Дэвида Копперфильда” и предпоследним перерыв в полвека, хотя до этого переводы появлялись достаточно часто. Из-за чего, по-твоему, произошёл такой перерыв?

Я думаю, что он связан с советским отношением к переводу, которое не предполагало вариативности. До 1917-го года издавалось множество переводов «Дэвида Копперфильда», некоторые из них подозрительно похожи, что невольно задумываешься, не списал ли один переводчик с другого, но есть и ни на что другое не похожие варианты, что так же невольно задумываешься, читал ли автор русского текста самого Диккенса. А есть и достойные попытки.

После революции вышло заново отредактированное издание одного из главных переводчиков всея дореволюционной Руси Иринарха Введенского, два перевода, адаптированных для детей, причем выполнены они были, судя по всему, во времена царской России, и классический перевод Александры Кривцовой и Евгения Ланна, который мы в первую очередь знаем по зелененькому тридцатитомнику Диккенса, издававшемуся с 1957-го по 1963-й год. То есть, как только появилось по одному полному советскому переводу для взрослых и для детей, больше с «Дэвидом Копперфильдом» работать было не нужно. Следующие попытки перевести его мы видим уже в нулевые, и все они нацелены на детей, переплюнуть Александру Кривцову и Евгения Ланна пока никто не пытался.

Герои Диккенса часто выдают свои некоторые черты через речь (происхождение, образование и т.д.). Перенести это на русский достаточно сложно. Как разные переводчики справились с этой проблемой?

Да, это действительно трудная задача. Английский язык позволяет на письме передать акцент персонажа, русский — в гораздо меньшей степени. Да и не очень понятно, как передать условный шотландский акцент на русском. Приходится прибегать к альтернативным решениям, некоторые меняют порядок слов, некоторые сознательно снижают или повышают регистр используемой персонажем лексики в зависимости от того, какого он происхождения.↓

Это хорошие решения, но иногда они приводят к довольно комическим результатам, например, британский бедняк, вдруг, возьми да и используй русские просторечия. Большинство же переводов «Дэвида Копперфильда» смиряются с жестокой реальностью и оставляют непереданными эти характеристики персонажей. И это нормально, перевод, как известно — искусство потерь.

Можно ли сказать, что чем раньше был сделан перевод, тем больше внимания переводчик уделял сюжету и его поворотам и при этом пренебрегал стилем, описаниям, речью персонажей?

Не думаю. Сюжетные повороты стали менять или просто выкидывать почти с самого начала. А стиль в ранних переводах бывает очень ярким. Я бы сказала, что чем раньше был сделан перевод, тем больше в нем авторства переводчика, вдохновленного романом Диккенса, то есть в нем есть и стиль, и описания, и зачастую разные регистры речи персонажей, но они не всегда эквивалентны оригиналу. В России классическим переводом «Дэвида Копперфильда» стал, как мы уже сказали, перевод Александры Кривцовой и Евгения Ланна, которые, насколько возможно, точно следовали за оригиналом, в чем их не замедлили упрекнуть современники. Собственно, спор о верности такой стратегии перевода, условно буквалистской, ведется до сих пор. Мне кажется, что «Дэвиду Копперфильду» очень повезло, что его советские переводы, как детский, так и взрослый, оказались полными и внимательными к оригиналу, так было не со всеми произведениями зарубежной литературы.

Если бы тебе поручили переводить “Дэвида Копперфильда” сейчас, какой стратегии ты бы придерживалась?

Первым этапом моей стратегии было бы отказаться от такого перевода! Мне нравится, когда перевод старается быть верным оригиналу, и вряд ли в ближайшее время, пока русский язык не прошел очередной этап эволюции, найдется лучший образчик такого подхода, чем работа Александры Кривцовой и Евгения Ланна.

А вот если бы мне поручили заняться продажей «Дэвида Копперфильда» в каком-нибудь независимом книжном магазине, я бы выставила сразу несколько вариантов перевода. Мне кажется, так читатель узнал бы лучше и «Дэвида Копперфильда», потому что в разных переводах хорошо пойманы разные элементы романа, и мог бы опосредованно проследить эволюцию русскоязычной литературы, ведь, переводчик неизбежно зависит от родного контекста, в котором он находится.


(Кстати, не останавливайтесь на “Дэвиде Копперфильде”, там также есть аннотации к: “Женщина в белом” Уилки Коллинза, “Оливер Твист” Диккенса, “Север и юг” Элизабет Гаскелл, “Портрет Дориана Грея” Оскара Уайльда и “Трое в лодке, не считая собаки” Джерома К. Джерома)

Мета-детектив “Сороки-убийцы” Энтони Горовица, где умирает не только герой, но и автор

Ничего я вам не проспойлерила: о том, что автор умирает, сказано в аннотации. Так что погодите со своими вилами. Энтони Горовиц уже как-то раз удивил меня способностью вплести жизнь в детективный роман так, что вообще непонятно, где тут реальность, где вымысел. И вот опять.

Итак, опытная редакторка Сьюзен берёт свежую рукопись золотоносного автора и запойно читает. Это снова детектив, там снова убийство (и не одно), снова действует любимый сыщик — человек умный и со сложной судьбой. Как назло рукопись обрывается на самом интересном месте. А взять продолжение негде — автор умер. 👇