Многоуважаемая Мария Владимировна, Ваше письмо меня глубоко порадовало, оно было для меня приятнейшим сюрпризом, и, признаюсь, первым моим желанием, по прочтении, было тотчас же послать Вам из Ниццы цветов, но как вспомнил я, какие этапы пришлось бы пройти им и какие теперь у Вас морозы, то ограничился одним только желанием — и посылку цветов отложил до апреля, когда будет теплей.

Ну-с, надо начинать с поздравления, так как сегодня Рождество и скоро новый год. Поздравляю Вас, Алексея Сергеевича, Серёжу и приснопамятную Василису Пантелевну, которая, надеюсь, меня ещё не забыла и которая хорошо сделала, что не вышла замуж за человека, который, как Вы пишете, ни ей, ни Вам не нравился. (Всем женихам надо говорить, как гоголевская невеста: «Пошли вон, дураки!») Желаю Вам счастья, здоровья, покоя, доброго настроения, а Серёже особо, кроме того, желаю успехов по службе, большого жалованья и побольше хладнокровия. Последнее необходимо на службе по театральному ведомству.

Здесь тепло, тихо, ни одного облачка; ходим по-летнему, окна у нас настежь. Я вспоминаю Ваши рассказы про Ниццу и Ментону, и мне ясно представляетесь Вы и Алексей Сергеевич. Здесь очень хорошо, но тем не менее всё-таки я с удовольствием провёл бы Рождество не здесь, а в Бабкине, которое мне так мило и дорого по воспоминаниям.

Здоровье моё ничего себе. В марте у меня шла кровь из легких, лежал в клиниках, потом летом ничего не делал, «отдыхал»; теперь живу в Ницце и тоже ничего не делаю. Вообще говоря, считаться больным — это большое удовольствие.

Ещё раз благодарю и крепко целую Вам руку.

Алексею Сергеевичу буду писать особо.

Ваш А. Чехов.

В конце января поеду в Африку — не лечиться, а путешествовать.

📩 М. В. Киселевой
🗓 25 декабря 1897 г.
📍 Pension Russe, Nice

Эту рожицу* я вырезал из «Театра и искусства» — кстати сказать, пошленького, мелкого журнальчика, издаваемого, вероятно, ради барышей. Как поживаешь, таракаша? Как гуляла на свадьбе? Сегодня я получил поздравительную телеграмму от Е. В. Алексеевой, т. е. от мамани. Под Новый год пошлю ей ответ.

Здоровье моё лучше, но всё же ещё не вошло в норму. Альтшуллер говорит, что это у меня инфлуэнца. Вчера вечером, ни к селу ни к городу, стало мерцать в глазу и началась головная боль, которая продолжается до сих пор.

Первый день праздника провели обыкновенно, ничего особенного не было, вообще неинтересно и вяло. Ждем Бунина и Найдёнова, которые, по газетным известиям, уехали в Константинополь. M-me Бонье выписала для нас из Курска битых гусей и уток, но птица сия застряла в Севастополе. Альтшуллер вчера говорил, что духи от Мюра он получил и кроме того ещё сдачи 60 коп.

Значит, половина сезона прошла, скоро пройдёт и другая; опять, значит, заживём вместе и с таким чувством, как будто венчались только вчера. Я постараюсь насчёт ребёночка, будьте покойны-с.

Писал ли я тебе, что от Куркина получил превосходную рецензию «На дне»; снял копию и послал А М. Получил письмо от К. С. Алексеева, буду писать ему. По-видимому, настроение у него неважное. И у моей супруги, судя по её последнему письму, тоже не аховое. Глупенькая ты, ведь ты работаешь, трудишься, а это главное. Если бы я целый день работал, то был бы и доволен и счастлив.

Сегодня получил тьму писем с рисунками, с излияниями, с поздравлениями — от всех барышень Смирновых. Наивнее и талантливее всех написала Наташа, художница.

Но как их много! Что, если у тебя будет столько дочерей!

Чу! M-me Бонье приехала. Значит, писать больше нельзя, баста! Обними меня, дусик, прижмись ко мне, а я тебе шепну на ухо какую-нибудь чепуху.

Пиши, актрисуля.

Твой А.

Сборы хорошие, Вишневский торжествует?

Прости мне эти поганые кляксы.

📩 Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Неглинный пр., д. Гонецкой
🗓 27 декабря 1902 г.
📍 Ялта
___
* Вырезка с портретом Книппер и текстом: «Книппер, О. Л. (новая фамилия Чехова). Артистка московского Художественного театра. Выдвинулась целым рядом ролей: Ирины в „Федоре Иоанновиче“, Анны Маар в „Одиноких“, Елены Андреевны в „Дяде Ване“, Маши в „Трех сестрах“ и пр. В 1901 г. вышла замуж за Ант. П. Чехова».

Ликуся, если Вы в самом деле приедете в Петербург, то непременно дайте мне знать. Адрес всё тот же: Мл. Итальянская, 18.

Дела службы, которые Вы ехидно подчёркиваете в Вашем письме, не помешают мне провести с Вами несколько мгновений, если Вы, конечно, подарите мне их. Я уж не смею рассчитывать на час, на два или на целый вечер. У Вас завелась новая компания, новые симпатии, и если Вы уделите старому надоевшему вздыхателю два-три мгновения, то и за это спасибо.

В Петербурге холодно, рестораны отвратительные, но время бежит быстро. Масса знакомых.

Видел во сне гр. Мамуну.

Вырезываю из провинциальной газеты объявление и спешу послать Вам на случай, буде пожелаете выйти par dépit*. Вы вполне подходите под условия.

Вы писали мне, что бросили курить и пить, но курите и пьёте. Меня обманывает Лика. Это хорошо. Хорошо в том отношении, что я могу теперь, ужиная с приятелями, говорить: «Меня обманывает блондинка»...

Будьте здоровы. Так пишите же. Пишите!

Ваш А. Чехов.
____________
* с досады (франц.).

📩 Л. С. Мизиновой
🗓 28 декабря 1892 г.
📍 Петербург

Сейчас приехали Потапенко и Лика. Потапенко уже поёт. Но как грустно, что ты не можешь приехать! Погода прекрасная, и вино есть, но главное — отдохнуть можно от московских впечатлений, которые тебе, по-видимому, жестоко прискучили. Да и потолковать бы не мешало о том, о сём, например, хоть о корректуре, которая ожидала тебя и, не дождавшись, легла спать; пришлю её, впрочем, не позже Нового года.

Ах, мой рассказ в «Русских ведомостях» постригли так усердно, что с волосами отрезали и голову. Целомудрие чисто детское, а трусость изумительная. Выкинь они несколько строк — куда бы ни шло, а то ведь отмахнули середку, отгрызли конец, и так облинял мой рассказ, что даже тошно.

Ну допустим, что он циничен, но тогда не следовало его вовсе печатать, или же было бы справедливо сказать хоть слово автору, или списаться с автором, тем более ведь, что рассказ не попал в рождеств. номер, а был отложен на неопределенное время. Впрочем, всё сие неинтересно. Прости за скуку.

Потапенко кланяется; он благодушествует и восклицает: наконец-то я попал в страну, где не дают авансов! (писано под его диктовку).

Напиши, когда приедешь. Ведь кроме Нового года у нас осталось ещё Крещение. Поговорили бы насчёт пьесы, которую, пожалуй, и написали бы, коли тебе хочется. Мне хочется. Подумай-ка.

А денег нет и нет, и не скоро будут, анафемские. Рассчитывал на январское жалованье из «Русских ведомостей», но после казуса с рассказом у меня пропал всякий аппетит к этому жалованью. Ты Саблину ничего не говори. Будет всего удобнее и покойнее, если я, уклоняясь от дальнейшего сотрудничества, сошлюсь на недосуг как на главную причину.

Привези с собой дочку. У нас ощенилась такса — мы, если захочет, подарим ей одного щенка. На санях покатаем.

31-го в полночь помяни меня в твоих святых молитвах, как я помяну тебя. Будь здоров, голубчик.

Твой Antoine.

И Лика запела.

📩 В. А. Гольцеву
🗓 28 декабря 1893 г.
📍 Мелихово

Глупая ты, дуся. Ни разу за всё время, пока я женат, я не упрекнул тебя за театр, а, напротив, радовался, что ты у дела, что у тебя есть цель жизни, что ты не болтаешься зря, как твой муж. Не пишу тебе о своей болезни, потому что уже здоров. Температура нормальная, ем я по 5 яиц в день, пью молоко, не говоря уж об обеде, который, пока Маша здесь, стал вкусным. Работай, дуся, и не хлопочи, а главное — не хандри.

Не выписывай «Мир искусства», сей журнал у меня будет. У нас в Ялте тепло, всё распускается, и если такая погода продолжится ещё неделю, то всё расцветёт.

Маша сердится, что ты ей ничего не пишешь.

Посылаю тебе фотографию, изображающую двух буров.

Скоро в Москве будет Альтшуллер, доктор, которому я советую пообедать у тебя. Приедет он в Москву на съезд в среду. Предупреди Машу (кухарку свою), чтобы она в твоё отсутствие сказала ему, когда ты будешь дома.

Будете ставить «Мещан»? Когда? В этом сезоне или в будущем?

Ну, замухрышка, прощай, будь здорова! Не смей хандрить и петь Лазаря. Смейся. Я тебя обнимаю и, к сожалению, больше ничего.

Вчера не было от тебя письма. Какая ты стала лентяйка! Ах, собака, собака!

Ну, дуся моя, жена хорошая, славная, целую тебя крепко и крепко обнимаю ещё раз. Я думаю о тебе очень, очень часто, думай и ты обо мне.

Твой Antonio.

📩 О. Л. Книппер
🗓 29 декабря 1901 г.
📍 Ялта

Ремешок от штанов!

Спасибо за письмо. Прочёл и «штемпель к возврату приложил», так как оно гнусно и безнравственно. Ты чудак. Написал мне про гуся, про Таньку, про невесту без профиля, но не сказал ни слова о своём новом месте, о новых людях и проч.

Сию же минуту сядь и напиши мне всё от начала до конца, ничего не пропуская и не умалчивая. Жду с нетерпением и не стану писать тебе, пока не получу от тебя письма...

Поклоны.

Имею честь быть

Врач А. Чехов.

Не позволяй в мелочах подписывать твоё полное имя. «Тема Ал. Чехова». К чему это? Осрамиться хочешь?

📩 Ал. П. Чехову
🗓 Между 27 и 30 декабря 1886 г.
📍 Москва

С новым годом, с новым счастьем, дорогой Александр Иванович! До меня дошли слухи, будто Вы были нездоровы, что у Вас был брюшной тиф. Пожалуйста, напишите строчки две-три, как Вы себя теперь чувствуете.

Вашей жене и дочери низко кланяюсь и шлю привет и поздравление с новым годом.

Крепко жму руку, будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Петровка, д. Коровина. Москва.

📩 Петербург. Александру Ивановичу Куприну. Разъезжая 7, редакция журнала «Мир божий»
🗓 31 декабря 1903 г.
📍 Москва

Ровно 12 часов, 1877 год. Ночь.

Дражайший Брат Миша!

Я сейчас сделал 2 выстрела: один в забор из ружья, другой в Сашу из-под пера. Я выстрелил в него тостом: «Пусть твоя математическая слава и учёность раздадутся, как этот выстрел в сём мире» (но не в том; в том нужны грехи на веса и добрые дела вместо гирь). Какой бы тебе сделать выстрел такой, чтоб ружьё осечки не дало? Кладу 2 заряда, и пли! Выстрел удачен! Ружья не разорвало, но перо чуть не поломалось. Раздаётся треск, и вместе с дымом летят следующие слова прямо в Москву: «Пусть с этим выстрелом рассеются, как дым, все твои невзгоды и пусть придёт к ним на смену покой и деньги!» Пью за твоё здоровье вместо шампанского кружку холодной воды и бормочу этот тост и пишу это глупейшее письмо. Поздравь, если веришь в Новый год и в его особенности. Как только пробило полночь, я ошибся, следовательно, целый год буду ошибаться, а именно, вместо 1877 года написал в этом письме 1876 год. На Пасху я буду в Москве, не знаю, будет ли это ошибкой? У меня голова болит, и я носом кручу: в комнате воняет порохом и пороховой дым покрывает кровать, как туман; вонь страшная. Это, видишь ты, мой ученик пускает в комнате ракеты и подпускает вместе с тем своего природного, казацкого, ржаного, батьковского пороху из известной части тела, которая не носит имя артиллерия. Ракета удачна, и мой ученик смотрит на меня вопросительно: т. е. что я на это скажу? — «Убирайтесь спать, надымил чёртову пропасть. К свиням, к свиням! Спать!» И он видит, что его ракета произвела мало эффекта, и заговаривает об «Ауле полудиких народов». Этак он свою деревню и своих хохлов называет. В комнате жара, и спать не хочется. Письмо докончу и пойду на улицу (чёрт знает зачем; может быть, и дело найдётся). Поклон Грише и Лизе, желаю им всего лучшего. Наши (московские) теперь спят, т. е. теперь, когда я пишу это письмо. Так-то.

Я знаю, что М. Чехов скажет: «Накрутил брат такое глупейшее письмо! Так это у него и здоровенное?» А я вот что скажу:

— Новый год начался для меня писанием к тебе; следовательно, самое первое письмо, к–рое писано было мною в 1877 году, послано на имя Миши. В голову такая чепуха лезет, что сам ничего не разберу. Письмом к Саше я окончил 1876 год, письмом к тебе начал 1877. Брависсимо, дело сделано... пойду стрелять, только не на двор. Пиши, братец, не ленись, если есть время; если нет время, то не прогневаюсь, поелику незлобив есмь, хотя Мамаша (дай ей боже, чего ей хочется) и говорила, что у меня злоба природная и закоренелая. А я же, смиренный раб божий, по злобе своей посылаю ей жестянку алвы. Ваня тебе не кланяется, потому что я, по его словам, мошенник и могу замошенничать поклон.

Я,

т. е. А. Чехов.

1877 год. 1 январь, половина 1-го.
Ночь. (Не знаю, будет ли день завтра.)

Я послал одно открытое письмо. Получил ли? Я сейчас прочёл письмо это, оно написано очень глупо и вдобавок ломоносовским слогом. Что ж делать?

📩 М. М. Чехову
🗓 1 января 1877 г.
📍 Таганрог

Велемудрый секретарь!

Поздравляю твою лучезарную особу и чад твоих с Новым годом, с новым счастьем. Желаю тебе выиграть 200 тысяч и стать действ. статским советником, а наипаче всего здравствовать и иметь хлеб наш насущный в достаточном для такого обжоры, как ты, количестве.

В последний мой приезд мы виделись и расстались так, как будто между нами произошло недоразумение. Скоро я опять приеду; чтобы прервать это недоразумение, считаю нужным искренно и по совести заявить тебе таковое. Я на тебя не шутя сердился и уехал сердитым, в чем и каюсь теперь перед тобой. В первое же моё посещение меня оторвало от тебя твоё ужасное, ни с чем не сообразное обращение с Натальей Александровной и кухаркой. Прости меня великодушно, но так обращаться с женщинами, каковы бы они ни были, недостойно порядочного и любящего человека. Какая небесная или земная власть дала тебе право делать из них своих рабынь? Постоянные ругательства самого низменного сорта, возвышение голоса, попреки, капризы за завтраком и обедом, вечные жалобы на жизнь каторжную и труд анафемский — разве всё это не есть выражение грубого деспотизма? Как бы ничтожна и виновата ни была женщина, как бы близко она ни стояла к тебе, ты не имеешь права сидеть в её присутствии без штанов, быть в её присутствии пьяным, говорить словеса, которых не говорят даже фабричные, когда видят около себя женщин. Приличие и воспитанность ты почитаешь предрассудками, но надо ведь щадить хоть что-нибудь, хоть женскую слабость и детей — щадить хоть поэзию жизни, если с прозой уже покончено. Ни один порядочный муж или любовник не позволит себе говорить с женщиной о сцанье, о бумажке, грубо, анекдота ради иронизировать постельные отношения, ковырять словесно в её половых органах... Это развращает женщину и отдаляет её от бога, в которого она верит. Человек, уважающий женщину, воспитанный и любящий, не позволит себе показаться горничной без штанов, кричать во все горло: «Катька, подай урыльник!»... Ночью мужья спят с женами, соблюдая всякое приличие в тоне и в манере, а утром они спешат надеть галстух, чтобы не оскорбить женщину своим неприличным видом, сиречь небрежностью костюма. Это педантично, но имеет в основе нечто такое, что ты поймёшь, буде вспомнишь о том, какую страшную воспитательную роль играют в жизни человека обстановка и мелочи. Между женщиной, которая спит на чистой простыне, и тою, к—рая дрыхнет на грязной и весело хохочет, когда её любовник пердит, такая же разница, как между гостиной и кабаком.

Дети святы и чисты. Даже у разбойников и крокодилов они состоят в ангельском чине. Сами мы можем лезть в какую угодно яму, но их должны окутывать в атмосферу, приличную их чину. Нельзя безнаказанно похабничать в их присутствии, оскорблять прислугу или говорить со злобой Н. А-не: «Убирайся ты от меня ко всем чертям! Я тебя не держу!» Нельзя делать их игрушкою своего настроения: то нежно лобызать, то бешено топать на них ногами. Лучше не любить, чем любить деспотической любовью. Ненависть гораздо честнее любви Наср-Эддина, который своих горячо любимых персов то производит в сатрапы, то сажает на колы. Нельзя упоминать имена детей всуе, а у тебя манера всякую копейку, какую ты даешь или хочешь дать другому, называть так: «Отнимать у детей». Если кто отнимает, то это значит, что он дал, а говорить о своих благодеяниях и подачках не совсем красиво. Это похоже на попрёки. Большинство живёт для семей, но редко кто осмеливается ставить себе это в заслугу, и едва ли, кроме тебя, встретится другой такой храбрец, который, давая кому-нибудь рубль взаймы, сказал бы: «Это я отнимаю у своих детей». Надо не уважать детей, не уважать их святости, чтобы, будучи сытым, одетым, ежедневно навеселе, в то же время говорить, что весь заработок уходит только на детей! Полно! <…>

<…> Я прошу тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили молодость твоей матери. Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и страшно вспоминать. Вспомни те ужас и отвращение, какие мы чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой. Отец теперь никак не может простить себе всего этого...

Деспотизм преступен трижды. Если страшный суд не фантазия, то на этом суде ты будешь подлежать синедриону в сильнейшей степени, чем Чохов и И. Е. Гаврилов. Для тебя не секрет, что небеса одарили тебя тем, чего нет у 99 из 100 человек: ты по природе бесконечно великодушен и нежен. Поэтому с тебя и спросится в 100 раз больше. К тому же ещё ты университетский человек и считаешься журналистом.

Тяжёлое положение, дурной характер женщин, с которыми тебе приходится жить, идиотство кухарок, труд каторжный, жизнь анафемская и проч. служить оправданием твоего деспотизма не могут. Лучше быть жертвой, чем палачом.

Н. А., кухарка и дети беззащитны и слабы. Они не имеют над тобой никаких прав, ты же каждую минуту имеешь право выбросить их за дверь и надсмеяться над их слабостью, как тебе угодно. Не надо давать чувствовать это своё право.

Я вступился, как умею, и совесть моя чиста. Будь великодушен и считай недоразумение поконченным. Если ты прямой и не хитрый человек, то не скажешь, что это письмо имеет дурные цели, что оно, например, оскорбительно и внушено мне нехорошим чувством. В наших отношениях я ищу одной только искренности. Другого же мне ничего больше не нужно. Нам с тобой делить нечего.

Напиши мне, что ты тоже не сердишься и считаешь чёрную кошку не существующей.

Вся фамилия кланяется.

Твой А. Чехов.

📩 Ал. П. Чехову
🗓 2 января 1889 г.
📍 Москва

Здравствуй, актрисуля милая! Не беспокойся, мамане я послал телеграмму под Новый год, я всем послал, даже Мейерхольду в Херсон. Д-ра Махотина я не знаю или не помню. На даче будем жить, конечно, без Вишневского, иначе я съеду. Здоровье моё ничего себе, зубы починил, могу теперь всё есть и всё съесть. Ты пишешь, что в Ялте я не бываю хорош с тобой. Ей-ей, дусик, это тебе только кажется так; вероятно, оттого кажется, что в Ялте ты была больна. Я тебя одинаково везде люблю, и везде я одинаково твой.

Ну-с, это всё были ответы на твои мысли в письме, теперь буду писать своё. От молодых получил телеграмму, в первых числах марта побываю у них на квартире, поздравлю. Оба они симпатичны очень, только мне почему-то жаль, что Володя женился. Ему бы надо было сначала укрепиться, стать на ноги, а то теперь, гляди, начнёт толстеть. «Вишнёвый сад» я хотел сделать в трёх длинных актах, но могу сделать и в четырёх, мне всё равно, ибо три или четыре акта — пьеса всё равно будет одинакова.

В Москву едет доктор Алексин, будет у тебя. Недавно он участвовал в концерте в пользу андижанцев, и рояль не играл, чёрные клавиши отказались служить, и он, Алексин, заподозрил г-жу Татаринову, что она-де что-то подложила в рояль из мести; произошла за кулисами перебранка, Татаринова заболела и лежит до сих пор с высокой температурой. Вот какие трррагедии мы переживаем!

Ты так постарайся нанять дачу, старушка моя, чтобы 10 марта я уже мог жить там. Буду сидеть на даче и писать, будет приезжать ко мне моя актрисуля и оставаться у меня ночевать. Не так ли? Я буду писать, а по вечерам с актрисулей советоваться. Летом поедем куда-нибудь вместе, попутешествуем недельки две, а потом назад, на дачу.

Почётный билет на выставку получил. Сегодня холодно, море волнуется. И в комнате моей не тепло. Когда увидишь Сашечку Средина, то поблагодари его за телеграмму, которую он прислал мне, и скажи, что ответ не послал, потому что я не знаю его адреса.

Целую тебя в спину, в оба бока и в грудь, обнимаю и вижу тебя во сне. Пиши, дуся, не ленись.

Твой муж А.

📩 Москва. Ольге Леонардовне Чеховой. Неглинный пр., д. Гонецкой
🗓 3 января 1903 г.
📍 Ялта

Я заказал нотариусу Иванову доверенность и, вернувшись домой, нашёл от сестры письмо такого содержания: хутор Яценко не продается... А я мечтал уже послать Вам во вторник доверенность и 5 тысяч. Как это печально! Ах, если б Вы знали, как неприятно это разочарование! Ну, куда я денусь летом? Что делать? Где искать? Не везёт мне, да и шабаш.

Если хутор в Сорочинцах не годится, то нет ли чего-нибудь другого? Впрочем, деньги так малы, что за них не купишь ничего путного. Мне предлагают устроиться в Рязанской губернии, но ведь это север — холодно и скучно. А если до февраля или марта ничего не найдётся на юге, то придётся ехать в Рязанскую губ. Одним словом, хоть караул кричи.

Здравие моё в Питере поправилось.

Вчера до четырёх часов утра я ездил по всяким Аркадиям и наливал себя шампанским; со мною ездила хохлацкая королева Заньковецкая, которую Украйна нэ забудэ. Она очень симпатична.

Пил шампанское, а между тем чувствую себя весьма сносно и не чихаю.

Ах вы, злодеи, злодеи! Когда продавались хутора, у меня денег не было, а когда явилась возможность достать денег, хутора не продаются. Сначала такая большая сумма, как 5 тыс., меня ошеломила, но потом я успокоился, ибо, по наведённым справкам, книги мои перед праздниками шли очень хорошо.

Однако будьте здоровы. Довольно!! С Новым годом.

Ваш А. Чехов.

Поклон Вашим.
Пишите в Москву.

📩 А. И. Смагину
🗓 4 января 1892 г.
📍 Петербург

Я уеду сегодня, ибо в Москве мне скучно. Буду ожидать Вас в Петербурге: Малая Итальянская, 18, кв. Суворина. Мой московский адрес не корнеевский, а уже новый: Малая Дмитровка, д. Фирганг. Я уже аристократ и потому живу на аристократической улице. В Петербурге давайте пообедаем.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

📩 Францу Осиповичу Шехтелю
🗓 7 января 1891 г.
📍 Москва

Милостивая Государыня
Василиса Пантелевна!

Честь имею поздравить Вас с днём Ангела и пожелать Вам Многих предбудущих в Добром здоровьи и благополучии, а также Родителям Вашим.

Посылаю Вам из глубины Души следующие подарки:

1) Ножницы для отрезывания мышам и воробьям хвостиков.

2) Два пера для писания стихов: одно перо для плохих стихов, А другое для хороших.

3) Рамку для портрета какой-нибудь хари.

4) Висюльку из Чистого серебра, полученную мною В подарок от знаменитой Детской писательницы.

5) Большой Ящик почтовой бумаги с фиалками для писания писем к Тышечке в шапочке, тышечке без шапочки и прочим млекопитающимся обоего пола.

6) Sachet, которое прошу Вас убедительно положить в Почтовую бумагу, чтобы она пахла.

7) Номер Славянской Газеты для чтения натощак.

8) Древнюю Историю с Рисунками; из этой Истории видно, что и в древности жили дураки, Ослы и Мерзавцы.

9) Больше Подарков нет.

Потратившись на подарки и находясь поэтому без Всяких средств к существованию, Прошу Вас выслать Мне денег. А если у Вас денег нет, то украдьте у Папаши и пришлите мне.

С истинным Почтением имею честь быть Ваш покорнейший Слуга

Василий Макарыч.

Простите, что письмо написано так небрежно. Это от Волнения.

📩 А. А. Киселёвой
🗓 8 января 1890 г.
📍 Петербург

Я надул Вас невольно, добрейший Владимир Галактионович: мне не удалось выручить оттиск своей пьесы; когда она отпечатается, я вышлю Вам или же вручу её при свидании, а пока не сердитесь.

Мне пришла охота отдать переписать и послать Вам письмо старика Григоровича, которое я получил вчера.

Ценю я его по многим причинам на вес золота и боюсь прочесть во второй раз, чтобы не потерять первого впечатления. Из него Вы увидите, что литературная известность и хороший гонорар нисколько не спасают от такой мещанской прозы, как болезни, холод и одиночество: старик кончает жизнь. Из письма Вам станет также известно, что не Вы один от чистого сердца наставляли меня на путь истинный, и поймёте, как мне стыдно.

Когда я прочёл письмо Григоровича, я вспомнил Вас, и мне стало совестно. Мне стало очевидно, что я неправ. Пишу это именно Вам, потому что около меня нет людей, которым нужна моя искренность и которые имеют право на неё, а с Вами я, не спрашивая Вас, заключил в душе своей союз.

С Вашего дружеского совета я начал маленькую повестушку для «Северн. вестника». Для почина взялся описать степь, степных людей и то, что я пережил в степи. Тема хорошая, пишется весело, но, к несчастью, от непривычки писать длинно, от страха написать лишнее я впадаю в крайность: каждая страница выходит компактной, как маленький рассказ, картины громоздятся, теснятся и, заслоняя друг друга, губят общее впечатление. В результате получается не картина, в которой всё частности, как звезды на небе, слились в одно общее, а конспект, сухой перечень впечатлений. Пишущий, например Вы, поймёт меня, читатель же соскучится и плюнет.

В Питере я прожил 2½ недели и видел многих. В общем вынес впечатление, которое можно свести к тексту: «Не надейтеся на князи, сыны человеческие»... Хороших людей видел много, но судей нет. Впрочем, может быть, это к лучшему.

Жду февральского «Сев. вестника», чтобы прочесть Ваше «По пути». Плещеев говорил, что цензура сильно пощипала Вас. С Новым годом! Будьте здоровы и счастливы.

Искренно Вам преданный
А. Чехов.

Р. S. Ваш «Соколинец», мне кажется, самое выдающееся произведение последнего времени. Он написан, как хорошая музыкальная композиция, по всем тем правилам, к-рые подсказываются художнику его инстинктом. Вообще в Вашей книге Вы такой здоровенный художник, такая силища, что Ваши даже самые крупные недостатки, к-рые зарезали бы другого художника, у Вас проходят незамеченными. Наприм., во всей Вашей книге упрямо отсутствует женщина, и это я только недавно разнюхал.

📩 В. Г. Короленко
🗓 9 января 1888 г.
📍 Москва

Уважаемый
Николай Александрович!

Отвечаю на Ваше письмо. Левитан у меня ещё не был. Ехать же мне к нему неловко, ибо извиняться я не уполномочен. Когда придёт ко мне, то постараюсь уломать его и втемяшить в его голову, что отказом аванса «Осколки» выказали отнюдь не недоверие к нему, а только и проч... Пока же темы я отдал Николаю, к—рый перестал уже быть импотентом и живёт у меня. Даже, не сглазьте, не пьёт. Взгляд Ваш на авансы я во многом не разделяю. Конечно, плата за не исполненный ещё труд есть абсурд, но почему не снисходить к человеческим слабостям, если это возможно? 40 руб. не великие деньги — стало быть, возможно... Представьте, что Левитану нужны 40 руб. позарез, до чёртиков... К кому он должен обратиться, и кто вывезет его из неловкого положения? Конечно те, для которых он работает... Впрочем, об этом можно писать только длинно...

Как велика подписка у «Будильника» и «Сверчка», не вем. Узнаю, напишу.

П. И. Кичеев покушался на самоубийство, но пуля оказалась дурой. Третьего дня я виделся с ним и слушал, как он рассказывал анекдоты.

Сегодня у нас Татьяна. К вечеру буду без задних ног. Сейчас облачаюсь во все фрачное и еду шаферствовать: доктор женится на поповне — соединение начал умерщвляющих с отпевающими.

Ах, как меня надули! Впрочем, прежде чем Вы не начнёте ругаться, я не скажу, в чём дело... Ужасно и подло надули!

Кланяюсь Прасковье Никифоровне и Феде. Билибину я давно уже послал письмо и никак не дождусь ответа. Получил ли он?

Рассказы почти наклеил и пришлю посылкой. Газету получаю. Как зовут Буйлова? Имя его мне нужно на случай могущего случиться случая с газетой или гонорарием. Кланяюсь всем.

Ваш А. Чехов.

📩 H. A. Лейкину
🗓 12 января 1886 г.
📍 Москва

Женатый коллега!

Хотя Вам теперь и не до приятелей и не до их писем, но тем не менее спешу сдержать данное обещание — шлю вырезку из газеты.

Брррр! До сих пор ещё не пришёл в чувство после Татьяны. У Вас на свадьбе я налисабонился важно, не щадя живота. От Вас поехали с Сергеем Павловичем в «Эрмитаж», оттуда к Вельде, от Вельде в Salon... В результате: пустое портмоне, перемененные калоши, тяжёлая голова, мальчики в глазах и отчаянный пессимизм. Не-ет, нужно жениться! Если Варвара Ивановна не найдёт мне невесты, то я обязательно застрелюсь. В выборе невесты пусть она руководится Вашим вкусом, ибо я с 12-го января сего года начал веровать в Ваш вкус. Пора уж и меня забрать в ежовые, как Вас забрали...

Сестра кланяется Вашей жене и просит напомнить ей ещё раз об обещании быть у нас.

Помните? Чижик, новая самоварная труба и пахучее глицериновое мыло — симптомы, по коим узнаётся квартира женатого...

У меня женится трое приятелей... Ужас, сколько предстоит работы! Работа несносная, ибо в каждом приходе свои свадебные обычаи. Извольте потрафить! Я ведь и у Вас путал...

Не забывайте про «Фельдшера».

Более писать некогда. Срочной работы чёртова пропасть.

Ваш А. Чехов.

📩 П. Г. Розанову
🗓 14 января 1886 г.
📍 Москва

Милая Маша, ключ отдай Кирову. Воззвание послал сегодня.

Получил сегодня письмо от «Курьера» — приглашение участвовать в 20-летнем юбилее Гольцева; собирают капитал для устройства библиотеки его имени в Старой Рузе (такая есть деревня). Эта глупая московская сантиментальность поставит в фальшивое положение прежде всего самого В. А. Никто никогда не празднует 20-летних юбилеев, и если бы какой-нибудь чиновник или актёр стал праздновать свой 20-летний юбилей, то первый осмеял бы его «Курьер». О, как это хорошо, что никому неизвестно, когда я начал писать.

«Новостей дня» мы не получаем. Похлопочи, чтобы высылали. Если даром нельзя, то заплати шмулям сколько нужно. Мать скучает без газеты.

Я купил кусочек берега с купаньем и с Пушкинской скалой около пристани и парка в Гурзуфе. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево — шелковица. Вчера я был в Гурзуфе, обедал у той очень красивой (такой красивой, что даже страшно) дамы, с которой познакомила нас M-me Бонье. Кучукой продаётся. Для новой дачи понадобятся венские стулья. Бабакай прислал столы и высокие табуреты. Недурно. Лампы не покупай. Я сам привезу её, когда поеду в Москву.

Всё обстоит благополучно. Будь здорова. В Ялте дожди. На нашем шоссе такая грязь, что ни ездить, ни ходить. Ставят ворота.

Кланяйся Ольге Леонард. и Гургуле.

Твой Antoine.

📩 M. П. Чеховой
🗓 15 января 1900 г.
📍 Ялта

Сегодня я именинник!!

В Панаевском театре, конечно, нельзя оставаться, но театр нужен и нужен, и если Вы не построите его, то его построят другие, и Вы потом всю жизнь будете сердиться на себя и бранить в газете этот новый театр. В постройке театра нет никакого риска.

Вы спрашиваете, когда я приеду. Дело в том, что я занят теперь ужасно. Никогда ещё у меня не было столько работы, как теперь. Отлучиться трудно, но всё же до весны мне придётся побывать в Петербурге по очень важному делу — важному прежде всего для меня.

Книжная торговля в «Русской мысли» идёт шибко. Громадный спрос из провинции на серьёзную научную литературу. Книжный магазин устроен в комнате при редакции, рядом с конторой, торгуют интеллигентные люди. А у Сытина шибко пошли его новые издания по самообразованию, на английский манер, в серых переплетах.

Насчёт чумы, придёт ли она к нам, пока нельзя сказать ничего определенного. Если придёт, то едва ли напугает очень, так как и население, и врачи давно уже привыкли к форсированной смертности, благодаря дифтериту, тифам и проч. Ведь и без чумы у нас из 1000 доживает до 5-летнего возраста едва 400, и в деревнях, и в городах на фабриках и задних улицах не найдёте ни одной здоровой женщины. Чума будет тем страшна, что она явится через 2–3 месяца после переписи; народ истолкует перепись по-своему и начнёт лупить врачей, отравляют-де лишних, чтобы господам больше земли было. Карантины мера не серьёзная. Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России не популярен; «христиане должны беречься его, так как он жид».

Напишите мне что-нибудь. Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Часы, присланные Алексеем Петровичем, приказали долго жить. Павел Буре объявил мне вчера, что починить их нельзя — и часы пошли в лом.

📩 А. С. Суворину
🗓 17 января 1897 г.
📍 Мелихово

Безгранично признателен за вчерашнее.

Чехов.

📩 Леонтьевский, дом Сорокоумовского. Николаю Ефимовичу Эфросу
🗓 18 января 1904 г.
📍 Москва