#геополитика #форкаст
Расклады в российско-американских отношениях и геополитическом треугольнике РФ-Китай-США приобретают самые неожиданные формы: пока Москва и Вашингтон ведут переговоры вокруг украинского конфликта, России, очевидно, придется предотвратить новый на Ближнем Востоке.

Вашингтон вновь повышает ставки в отношении Ирана, требуя немедленного сворачивания ядерной программы. Ультиматум, выдвинутый администрацией США, не оставляет Ирану пространства для маневра: либо соглашение на условиях Белого дома, либо угроза авиаударов. Однако в Тегеране не забыли 2018 год, когда США в одностороннем порядке вышли из прежней ядерной сделки. Ситуация обостряется позицией президента Ирана Масуда Пезешкиана, который подчеркнул, что прямые переговоры с США на данном этапе невозможны. Диалог может идти только через посредников. Эти заявления, наряду с готовностью Ирана к военному ответу в случае нападения, а также закрытием воздушного пространства страны создают все предпосылки для нового конфликта.

В таких условиях роль России как посредника приобретает особое значение. Москва сохраняет партнерские отношения с Ираном и одновременно поддерживает дипломатические каналы с Вашингтоном. Подписанное недавно соглашение о стратегическом сотрудничестве между Россией и Ираном не предполагает военного альянса, но фиксирует обязательства не помогать противнику другой стороны. На этом фоне РФ может задействовать принцип «челночной дипломатии», аналогично примененному командой Трампа в украинском кейсе. Формула проста: масштабный конфликт на Востоке затрудняет перезагрузку на Западе, а значит, США придётся выбирать, где договариваться, а где спорить.

Вероятные сценарии развития иранского кейса выглядят следующим образом:

1. Успех. Россия выступает связующим звеном между Вашингтоном и Тегераном. Через многоуровневые переговоры удается найти компромисс, при котором США получают гарантии безопасности Израиля, а Иран – частичное снятие санкций. Москва укрепляет свой статус ведущего геополитического медиатора, стабилизируя ситуацию на Ближнем Востоке.

2. Эскалация. США реализуют силовой сценарий, начиная авиаудары по стратегическим объектам в Иране. В ответ Тегеран наносит удары по американским базам в регионе и по территории Израиля. В конфликт втягиваются союзники обеих сторон, включая Саудовскую Аравию, Израиль и вооруженные группировки, поддерживаемые Ираном. Вооруженное противостояние выходит за пределы региона, создавая угрозу глобальной дестабилизации.

3. "Холодное противостояние". Москва берет на себя роль арбитра, не допуская полномасштабной войны, но и не разрешая конфликт окончательно. США и Иран остаются в состоянии взаимных угроз, периодически демонстрируя военную силу, но избегая открытых столкновений. Этот сценарий позволяет России использовать напряженность как инструмент влияния на обе стороны. Он наиболее вероятен, если Вашингтон не готов к компромиссу, но и не желает идти на рискованную эскалацию.

#геополитика
Россия выстраивает многоуровневую дипломатическую игру, где стратегическое партнерство с Китаем идет параллельно переговорам о реконструкции отношений с США в рамках позиционирования в движении к многополярному миру.

Визит Ван И в Москву, прошедший вне публичной подготовки, подтверждает главное: российско-китайское взаимодействие развивается не только в экономическом и военно-техническом направлениях, но и в сфере стратегической дипломатии. В условиях изменения глобального баланса Москва и Пекин синхронизируют позиции в контексте диалога РФ и США. Пекин получает дополнительные гарантии: Москва действует в формате, который исключает ослабление российско-китайского партнерства . Поэтому визит Ван И – это не реакция на Вашингтон, а элемент долгосрочного выстраивания архитектуры международных отношений, где координация Москвы и Пекина становится базовым фактором стабильности.

Обсуждение 80-летия Победы и возможного визита Си Цзиньпина в Москву добавляет к этому процессу политико-символическую плоскость. Для Китая важно закрепить отношения с Россией на уровне, который выходит за рамки ситуативных договоренностей. В свою очередь, Россия демонстрирует стратегическую предсказуемость, фиксируя важность восточного вектора. Визит китайского лидера в Москву станет точкой, после которой российско-китайское взаимодействие получит новые масштабы, в том числе в сфере экономической интеграции, координации на глобальных рынках и совместного противодействия санкционному давлению.

«Сверка часов» с Пекином не только снижает риски, но и делает Россию участником более широкой дипломатической игры, где Вашингтон уже не может полагать, что его действия останутся без ответа. США делают ставку на то, что РФ, заинтересованная в снятии санкционного давления, может сместить акценты в своей внешней политике. Однако в Кремле понимают, что торговая война между США и КНР создает для Москвы новые возможности. У РФ появляется пространство для маневра: балансируя между двумя мировыми игроками, она может добиваться для себя более выгодных условий, чем в условиях жесткого двустороннего конфликта с Западом, как это было на протяжении последних лет.

#global_vision #форкаст
Мир вошел в стадию контролируемого хаоса и противостояния элитных групп за формирование глобальной повестки, триггером этих процессов стала победа Трампа на президентских выборах в США. За публичными ритуалами, дипломатией, выступлениями скрывается системное противостояние двух основных смысловых партий-протекционистов в лице Трампа и глобалистов, последние вынуждены осесть в Европе, чтобы удержать свою ось влияния и вернуться к власти в США.
Глобалисты и Deep State в борьбе с трампистами делают ставку на реализацию отработанного десятилетиями политтехнологического сценария с признаками управляемого протестного давления, которое формируя иллюзию массовой стихийной негативной реакции гражданского общества на политику Трампа.

Структурный анализ организаторов, риторики и целей этой мобилизации указывает на то, что идет атака истеблишмента, призванная не только расшатать поддержку Трампа в народе, но и запустить внутренний кризис в стане республиканцев через контролируемые протесты. Сигналом к началу стал анонс более 1000 протестных акций под эгидой кампании Hands Off. В числе организаторов — MoveOn, Indivisible и другие структуры, традиционно финансируемые глобалистскими институтами. Заявленное участие полумиллиона человек, подключение к акции политиков-демократов и синхронные выступления в Канаде, Европе и Латинской Америке — это не классический американский протест, а операция глобального масштаба, рассчитанная на создание иллюзии всемирного фронта против «режима Трампа». Аналогичная технология использовалась в эпоху Occupy Wall Street, а позже оттачивалась на женских маршах, BLM и климатических движениях. В этой стратегии ключевую роль играют синтетические альянсы — коалиции из НКО, профсоюзов, экологов и активистов, действующих под видом «гражданского общества». Именно они обеспечивают логистику, PR-сопровождение, медийную раскрутку и каналы координации.

Цель — не просто формализованное выражение несогласия. Технология «цветных протестов» предполагает воздействие сразу на несколько уровней: давление на элиты, мобилизация инфоактивистов, формирование образа токсичности лидера и организация управляемого хаоса. Именно по этим лекалам в свое время раскачивались режимы в Восточной Европе, арабских странах и Латинской Америке. Основной вектор удара — не Белый дом, а Республиканская партия: протесты должны продемонстрировать, что дальнейшая поддержка Трампа для политиков и бизнесменов сопряжена с репутационными и правовыми издержками. Это — не улица против власти, а улица как политический инструмент в борьбе элит. Их риторика предсказуема: Трамп — «угроза демократии», «авторитарный узурпатор», «ставленник олигархов», — всё это часть нарратива, рассчитанного на эмоциональное вовлечение и делегитимизации альтернативных точек зрения. По сути, перед нами — реплика глобалистской модели soft power, где ключевым оружием становятся не армии, а мобилизованные массы и инфопотоки.

Идет попытка изменить статус Трампа внутри собственной команды: из харизматического лидера он должен превратиться в проблему, от которой выгоднее дистанцироваться. Раскол в стане республиканцев — стратегическая задача Deep State, ведь прямой электоральный сценарий уже не гарантирует победы. В условиях, когда правовые и институциональные механизмы истощены, единственным рабочим рычагом становится протестная эскалация — масштабные демонстрации, создающие иллюзию народного бунта и транслируемые в мировые СМИ с нужной тональностью.

Форсайт анализ позволяет определить планы глобалистов — деморализация ядра сторонников Трампа и внутренний переворот в Республиканской партии. Это и есть та точка, где управляемый протест превращается в элемент элитного переворота. Таким образом, мы наблюдаем не просто уличные демонстрации, а начало новой фазы гибридной политической войны. Она разворачивается не на поле выборов, а в пространстве эмоций, восприятия и легитимности. Внутри США продолжается борьба между суверенистским реваншем и глобалистским револьтом, и ставка сделана на уличный сценарий как инструмент системного саботажа.

#геополитика #форкаст
«Экономический прагматизм» Трампа превращается в катализатор мировой трансформации, где уже не только силы, но и смыслы меняются местами. Геоэкономический ландшафт 2025-35 гг. — это не просто турбулентность. Это эпоха смены правил, где на наших глазах трансформируются идентичности, союзы и точки роста. Международные процессы меняются в корне, формируя нелинейный консенсус геополитического ландшафта, при этом выделяются следующие ключевые линии:


1. Противостояние с Китаем. Тарифные удары, которые США нанесли по Китаю не про экономику — это геостратегический слом. Америка больше не верит в глобализм, который сама же и породила. Экономический национализм превращается в главную доктрину: рвать цепочки поставок, репатриировать производство, закрывать технологический трансфер. Смысл войны — контроль над будущим: США хотят «откатить» глобализацию до модели 1980-х, Китай — «переписать» её под себя, встраивая Глобальный Юг в свою орбиту. Это не война тарифов. Это столкновение моделей цивилизационного устройства: униполярного контроля против децентрализованной сети. Ключевой элемент — переформатирование архитектуры: США выводят капитал из Востока, субсидируют собственные корпорации, чтобы создать «новую индустриализацию». Это попытка не просто ослабить Пекин, а выстроить заново технологическую вертикаль мира. Китай, в свою очередь, действует как империя на подъёме: он не играет в оборону. Пекин отвечает не только симметрично (пошлины, санкции, инвестиционные барьеры), но и системно

2. Активизировалась старая, но недоразрешённая линия конфликта — между американским национал-капитализмом и евроатлантической моделью транснационального регулирования. ЕС, Канада и часть англо-саксонской элиты давно воспринимают Трампа не просто как политического оппонента, а как экзистенциальную угрозу. Его подход — разрушение «мягкой силы» и трансформаций, связанных с институциональной стабильностью, — противоречит самому коду глобалистов, базирующемуся на наднациональных структурах, климатических пактах, миграционных режимах и экономической интеграции. Макрон, фон дер Ляйен, Карни и даже условно правоконсервативные фигуры, как Мелони, вынужденно выстраиваются в неформальную антитрамповскую коалицию. Их цель — спасти остатки прежней модели. Трамп де-факто запустил процесс «распада коллективного Запада» изнутри. США больше не воспринимаются как лидер, а как источник дестабилизации.

3. БРИКС как альтернатива старому миру. Трамп подрывает ВТО — БРИКС отвечает строительством инфраструктурных союзов. США ограничивают экспорт технологий — Индия и Китай формируют собственные цепочки производства. Американские санкции на долларовые расчёты — стимул к юаневым свопам и диверсификации резервов. Расширение БРИКС, рост объёмов торговли в национальных валютах, институционализация независимых платёжных систем, инициативы по созданию рейтинговых агентств, а также политические диалоги на полях глобального Юга — всё это признаки рождения «контрмодели». БРИКС предлагает то, чего не было в западной модели — равноправие и суверенитет. Фактически, Вашингтон, разрушая прежние правила, невольно помогает Глобальному Югу обрести субъектность. В этом смысле БРИКС — не «антизапад», а «постзапад»: структура, где центр принятия решений размыт, но согласован, где правила меняются в зависимости от интересов участников, а не задаются извне. Именно эта модель становится конкурентной в условиях мирового хаоса.

#геополитика #анализ
В условиях глобальных трансформаций и нелинейного консенсуса на международной арене, мы получаем исторический шанс на золотую акцию. Углубление американо-китайского противостояния и экзистенциальная война команды Трампа с глобалистами открывают для России окно стратегических возможностей, которых не было со времён окончания «Холодной войны». В ситуации, когда США одновременно брошены на несколько направлений — от Тайваня до Ближнего Востока, от внутренней институциональной зачистки до трансформации глобального торгового порядка — у Вашингтона всё меньше ресурсов для ведения борьбы сразу на всех фронтах. А значит, всё больше стимулов искать точечные компромиссы с ключевыми странами, прежде воспринимавшимися как противники.

Россия оказывается в уникальной роли. Её потенциал сейчас не в экспансии, а в способности балансировать систему — не позволяя ни одному из полюсов окончательно доминировать. В логике Трампа Россия не входит в категорию экзистенциальных угроз: её идеологическая модель отдалена от глобалистских шаблонов, но и не интегрирована в китайский техноцентризм. Более того, Москва последовательно демонстрирует суверенизм и стратегическую автономность — качества, которые находят отклик у части трампистской элиты.

Для Трампа открытый конфликт с Москвой — это ловушка. Он объективно не заинтересован в продолжении прокси-войны на украинском треке, которая жжёт ресурсы, усиливает зависимость от НАТО и создаёт точку шантажа со стороны глобалистов. Противостояние с Китаем требует манёвра — а это возможно только в случае, если Россия сохраняет нейтральность, или как минимум, не играет на усиление Пекина. В этом и кроется «золотая акция»: Москва может зафиксировать нейтралитет, но в обмен — на изменение подхода Вашингтона к вопросам стратегической стабильности, санкционного давления и признания зоны интересов РФ.

Кроме того, Москва становится потенциальным партнёром в войне с глобалистами. Россия уже обладает устойчивыми антилиберальными наратиками, поддерживает суверенные цифровые платформы, проводит политику консервативной реконфигурации — всё это резонирует с частью идеологической платформой MAGA. В медиаполе РФ способна формировать альтернативные смыслы, помогая разрушать монополию транснациональных корпораций на информационную повестку. В политическом плане — Россия может стать стратегическим соавтором новой многополярной идеологии, опирающейся на принципы силы, традиции и национального интереса.

В треке Китай–США Россия способна сыграть роль внешнего арбитра, не столько в качестве посредника, сколько в роли «тихого уравнителя»: её ресурсы, её внешнеполитическое поведение, её союзные предпочтения могут менять исход схватки. Для США важно, чтобы РФ не поставила плечо Пекину в момент пиковой конфронтации. Это даёт Москве пространство для переговоров — не на условиях капитуляции, а на условиях взвешенного обмена уступками.

На Ближнем Востоке — аналогичная модель. РФ имеет устойчивые каналы связи с Ираном, с Турцией, с ключевыми арабскими игроками. США нужны инструменты для деэскалации в условиях, когда прямая война с Тегераном нежелательна, а регион выходит из-под контроля. Россия здесь может выступить в роли балансира — не союзника Штатов, но посредника, способного обеспечить компромиссные форматы без потери лица для участников.

Таким образом, для Трампа осознание предела ресурсов и рост давления со стороны Китая и глобалистов создаёт новый ракурс отношения к РФ. В этом сценарии Кремль не должен стремиться к размену по мелочи, а стать инициатором ренессанса отношений с США. Стратегически важно предложить крупную сделку: нейтралитет и точечное посредничество — в обмен на отмену санкционных барьеров, признание легитимных интересов на постсоветском пространстве и допуск к реконструкции новой системы безопасности. Именно в этом контексте Россия становится субъектом формирования правил игры. Трамповская Америка — не партнёр, но и не враг.

#геополитика #анализ
Передел геополитической архитектуры мира все больше приобретает очертания формирования экономических блоков. Президент США Трамп коалицию экономического сдерживания, требуя от десятков стран прекратить любое системное взаимодействие с Пекином. Этот сценарий чреват не только глобальной дестабилизацией рынков, но и разрушением логики глобализации как таковой.

Согласно публикации The Wall Street Journal, администрация Трампа предложит более 70 странам отмену пошлин на американский импорт — в обмен на обязательство ограничить или полностью исключить присутствие китайских компаний в своих экономиках.

Фактически речь идёт о создании экономического аналога НАТО: вместо коллективной обороны — коллективная изоляция. Участникам предлагается запретить реэкспорт китайских товаров, не допускать регистрации китайских предприятий и исключить возможность использования дешёвых товаров КНР как основы для собственного роста. Иначе — угроза тарифов со стороны США и потеря доступа к американскому рынку. Это торговый шантаж, возведённый в системную стратегию.

Для Вашингтона этот шаг — логичное продолжение трампистской доктрины «Америка прежде всего», где Китай рассматривается не просто как конкурент, а как экзистенциальная угроза американскому производству, технологиям и глобальному лидерству. Ставка сделана на принуждение других стран к выбору: либо с США, либо с Китаем. Это означает разлом всей модели глобализации, основанной на взаимосвязанности цепочек поставок и разделении труда.

Подобная конфигурация грозит экономической дестабилизацией: целый ряд стран в Азии, Африке и Латинской Америке интегрированы с китайским рынком гораздо глубже, чем с американским. Давление на них может вызвать не рост лояльности, а формирование новых коалиций — прежде всего в рамках БРИКС+, где уже обсуждаются инструменты независимого технологического и торгового взаимодействия. Пекин, вероятно, активизирует работу в этом направлении, продвигая альтернативные механизмы, включая расчёты в национальных валютах и создание собственных инвестиционных платформ.

Для России всё происходящее открывает новое окно возможностей. На фоне жесткой американо-китайской конфронтации Москва может выступать точкой равновесия, обеспечивая логистический, энергетический и технологический коридор между Востоком и глобальным Югом. Более того, Россия получает пространство для выстраивания независимой торговой политики, где участие в азиатских и ближневосточных интеграционных форматах станет фактором экономической стабильности в условиях глобального передела.

В ближайшие месяцы планируемый Трампом альянс может изменить саму природу мировой политики и экономики. И в этом новом раскладе только те страны, кто займёт собственную нишу между полюсами силы, смогут сохранить суверенитет и выиграть в долгосрочной перспективе.

#геополитика #анализ
Переговоры Армении и Азербайджана в Абу-Даби — это не просто обсуждение формата Зангезурского коридора или очередная попытка «закрыть» армяно-азербайджанский конфликт. Это — точка геополитического слома, в которой фиксируется новая архитектура Южного Кавказа. Ключевой особенностью встречи становится даже не участие Пашиняна и Алиева, а отсутствие России — впервые за десятилетие.

Формальное содержание повестки — 17 пунктов, большая часть из которых давно согласована. Вопрос об отсутствии иностранных войск, отзыве взаимных претензий в международных судах и деэскалации на границе — это тактический блок. Но стратегический узел переговоров — Зангезур и Конституция Армении. Первый — инфраструктурный каркас Турецко-Азербайджанского проекта, второй — символ отказа от любых армянских территориальных амбиций в отношении Нагорного Карабаха. Алиев требует, чтобы ревизия армянского законодательства была зафиксирована до подписания мира. Не как жест, а как признание новой субъектности Баку в регионе.

Контекст определяет всё. Пашинян и Алиев параллельно выстраивают линии разрыва с Москвой. Первый делает ставку на включение в западные логистические и политические схемы, второй усиливает альянс с Турцией, Израилем. На этом фоне переговоры в Абу-Даби — не миротворческий акт, а инструмент формирования новой конфигурации силы. За спиной у обоих стоят глобалисты, заинтересованные в окончательной маргинализации России на Южном Кавказе. США, Турция и Великобритания последовательно работают над тем, чтобы исключить Москву не только из статуса арбитра, но и из любого функционального участия в регионе.

Южный Кавказ уходит переформатируется. Армения — через «Срединный коридор», Азербайджан — через стратегическое сближение с Анкарой. Это не ситуативная риторика, а программное поведение. Подписание мира между Баку и Ереваном — это не конец конфликта, а начало новой эпохи, в которой ключевые инфраструктурные и политические процессы будут происходить за пределами российских интересов и инструментов влияния.

#геополитика #анализ
Глобальный передел мира всё реже происходит через открытые конфликты — вместо этого действуют финансовые и тарифные рычаги, направленные на перераспределение капитала, технологий и власти. Именно в таком контексте следует рассматривать новые проявления американского экономического давления на страны-союзники и их элиты. Трамп оказывает давление на наиболее технологически развитые страны — Японию и Германия, чьи экспортно-ориентированные экономики особенно уязвимы перед тарифной дубиной Штатов.

Решение Японии согласиться на условия Вашингтона — установить 15% пошлину на ряд товаров и инвестировать $550 млрд в американскую экономику иллюстрирует прогрессирующую потерю экономического суверенитета Токио в пользу политической зависимости от США. В условиях роста напряжённости в Азиатско-Тихоокеанском регионе японская элита предпочла не конфликтовать с Белым домом, делая ставку на сохранение американского "ядерного зонта" и доступ к передовым разработкам в сфере искусственного интеллекта и полупроводников.

Европейская реакция, напротив, демонстрирует больше признаков попытки сохранить лицо. Угрозы ввести ответные 30% пошлины на американские товары со стороны Еврокомиссии, хотя и далеки от практической реализации, отражают масштаб экономической тревоги в Берлине и Париже. Особенно уязвимым оказались немецкий химпром и автопром — один из столпов экспортной модели ФРГ. По оценкам аналитиков Commerzbank, даже при сохранении тарифов на уровне 15%, падение экспорта в США составит около трети. А это удар не только по отрасли, но и по всей производственной цепочке, включая машиностроение и фармацевтику.

Именно поэтому лидеры ЕС, в первую очередь Макрон и Мерц, пытаются выработать общую линию поведения. Французский президент инициирует контакты с ФРГ, стремясь к формированию коллективного ответа на американский вызов. Но внутренние разногласия, энергетический разрыв, а также зависимость восточноевропейских стран от американской военной и политической поддержки делают эту задачу крайне сложной. Парадоксально, но углубляющаяся зависимость от США, вызванная украинским конфликтом и энергетическим шоком, сегодня мешает ЕС консолидировать усилия для ответа на очевидный вызов.

Позиция Европы выглядит всё более шаткой. С одной стороны — политическая лояльность к Вашингтону и продолжение поддержки Киева, с другой — растущее давление на собственную экономику, снижение конкурентоспособности и усиливающаяся инфляция. Возникает ситуация, в которой США используют финансово-экономическую ренту от глобальных кризисов и союзнической зависимости в свою пользу, в то время как союзники вынуждены компенсировать издержки за счёт сокращения собственных ресурсов и перераспределения бюджетов.

#геополитика #анализ
Формирующаяся коалиция в поддержку признания палестинского государства, инициированная Францией, представляет собой не столько гуманитарно-политический жест, а попытку глобалистов переформатировать ближневосточную архитектуру безопасности и одновременно нанести удар по внешнеполитическим амбициям Дональда Трампа и его ближайшего союзника — премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.

Коалиция из 15 стран, включая Францию, Испанию, Ирландию, Норвегию, а также англоязычных игроков вроде Канады, Австралии и Новой Зеландии, с одной стороны, придает международную легитимность палестинской государственности как способу обойти резолюционную блокировку в Совете Безопасности ООН. Мотивация ЕС — не только идеологическая, но и экономико-репутационная. Особую роль в этом процессе играет Париж. Французская дипломатия использует палестинский вопрос как площадку против Вашингтона после экономического противостояния и навязанных американским лидером разорительных тарифов Европе.

Нетаньяху усугубляет проблемы с позиционированием, особенно если часть западных стран и институций начнут ужесточать правила игры, используя палестинский фактор как рычаг санкционного или судебного давления. Его попытки дипломатической экспансии через "Авраамовы соглашения" и нормализацию с арабскими монархиями под угрозой — признание Палестины отрывает геополитический фронт с Запада. Израильская риторика о самообороне всё меньше находит отклик в Европе, где уже оформляется консенсус о несоразмерности действий Тель-Авива в Газе.

Для Трампа, сделавшего ставку на союз с Израилем как часть своей внешнеполитической платформы, это означает сужение маневра: чем сильнее будет давление на Нетаньяху, тем выше цена политической поддержки Тель-Авива внутри США. Глобалисты стремятся использовать палестинский кейс как рычаг реванша. Речь идет не о «справедливости», а о переделе глобального влияния. Европа вступает в борьбу за инициативу — и делает это на поле, где Трамп считал себя безоговорочным победителем.

#геополитика #анализ
Формирующаяся коалиция в поддержку признания палестинского государства, инициированная Францией, представляет собой не столько гуманитарно-политический жест, а попытку глобалистов переформатировать ближневосточную архитектуру безопасности и одновременно нанести удар по внешнеполитическим амбициям Дональда Трампа и его ближайшего союзника — премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.

Коалиция из 15 стран, включая Францию, Испанию, Ирландию, Норвегию, а также англоязычных игроков вроде Канады, Австралии и Новой Зеландии, с одной стороны, придает международную легитимность палестинской государственности как способу обойти резолюционную блокировку в Совете Безопасности ООН. Мотивация ЕС — не только идеологическая, но и экономико-репутационная. Особую роль в этом процессе играет Париж. Французская дипломатия использует палестинский вопрос как площадку против Вашингтона после экономического противостояния и навязанных американским лидером разорительных тарифов Европе.

Нетаньяху усугубляет проблемы с позиционированием, особенно если часть западных стран и институций начнут ужесточать правила игры, используя палестинский фактор как рычаг санкционного или судебного давления. Его попытки дипломатической экспансии через "Авраамовы соглашения" и нормализацию с арабскими монархиями под угрозой — признание Палестины отрывает геополитический фронт с Запада. Израильская риторика о самообороне всё меньше находит отклик в Европе, где уже оформляется консенсус о несоразмерности действий Тель-Авива в Газе.

Для Трампа, сделавшего ставку на союз с Израилем как часть своей внешнеполитической платформы, это означает сужение маневра: чем сильнее будет давление на Нетаньяху, тем выше цена политической поддержки Тель-Авива внутри США. Глобалисты стремятся использовать палестинский кейс как рычаг реванша. Речь идет не о «справедливости», а о переделе глобального влияния. Европа вступает в борьбу за инициативу — и делает это на поле, где Трамп считал себя безоговорочным победителем.

#геополитика #анализ
Решение администрации Дональда Трампа ввести 25% пошлины на товары из Индии, увеличив совокупный тариф до 50% в ответ на нежелание Нью-Дели отказываться от российской нефти, стало спусковым механизмом, активизировавшим процессы консолидации внутри БРИКС. Столкнувшись с прямым экономическим давлением, Индия и Бразилия, которая также пострадала от пошлин США, не стали ограничиваться дипломатическими демаршами — вместо этого они ускорили координацию действий с Россией и Китаем, выстраивая контуры будущего альтернативного западному экономического порядка.

Ответ Индии носит системный характер. Сразу после объявления о новых пошлинах в Россию прибыли представители Минпромторга, которые подписали ряд соглашений в стратегически значимых отраслях — от алюминиевой промышленности до железнодорожных и горнодобывающих технологий. Следом прошли закрытые переговоры между советником по нацбезопасности Аджитом Довалом и секретарём Совбеза РФ Сергеем Шойгу, охватывающие, судя по структуре контактов, не только экономику, но и вопросы военно-стратегической координации. При этом Нью-Дели остановил закупку американских самолётов Boeing P-8I и свернул переговоры по F-35 — шаг, который однозначно сигнализирует о снижении доверия к США как поставщику высокотехнологичного оружия.

Параллельно Бразилия усиливает роль политического модератора внутри БРИКС. Президент Лула да Силва публично заявил о необходимости коллективного экономического ответа на односторонние действия США. Формирующийся альянс между Бразилией, Индией, Китаем и Россией в этом контексте выходит за рамки ситуативной дипломатии — он направлен на построение долгосрочных экономических и политических связей.

Показательно, что обсуждение этих инициатив перенесено на площадку ШОС, где ожидается встреча лидеров трёх крупнейших стран БРИКС – Путина, Моди и Си Цзиньпина. Это важный структурный сигнал: постепенно происходит синхронизация повесток БРИКС и ШОС как альтернативных центров глобального влияния, способных вырабатывать свою стратегию против политического и экономического давления Запада. В случае прибытия Путина на саммит в Китае можно ожидать совместного стратегического заявления, касающегося как механизмов обхода санкций, так и архитектуры альтернативных глобальных торгово-платежных систем вне орбиты доллара.

Москва получает важный политико-экономический ресурс: укрепляется её роль как связующего звена внутри БРИКС+ и как поставщика критически важного сырья, включая энергоресурсы, удобрения и металл. Индия демонстрирует готовность защищать свой суверенитет через усиление сотрудничества с Москвой, а Бразилия — формировать альтернативный глобальный язык торговли, основанный на равноправии и суверенитете.

Санкционная логика Вашингтона привела к обратному эффекту — вместо изоляции России и её партнёров она ускорила процесс институционализации БРИКС как блока, обладающего способностью вырабатывать коллективные решения. Тарифная война становится триггером системных сдвигов в глобальной архитектуре власти. На наших глазах БРИКС превращается из площадки символической координации в механизм формирования альтернативного миропорядка, в котором Россия, Китай, Индия и Бразилия не только защищают свои интересы, но и предлагают миру новую модель глобализации.

#переговоры #анализ
На фоне усиления предпосылок для прямого диалога между Россией и США активизировались попытки глобалистских структур сорвать процесс переговоров, направленный на проведение исторической встречи президентов Путина и Трампа. Текущая конфигурация, при которой обсуждаются конкретные условия деэскалации украинского конфликта и стратегического взаимодействия двух великих держав в обход Европы, вызывает обеспокоенность у тех сил, для которые заинтересованы в продолжении конфронтации.

Признаки организованной информационной атаки стали особенно очевидны после заявления помощника президента России Ушакова по итогам визита Уиткоффа о том, что от американской стороны поступили конкретные предложения, которые в Москве сочли конструктивными. Немедленно вслед за этим в информационное поле были вброшены слухи о якобы обязательном условии проведения встречи Путина и Трампа — участии в ней Владимира Зеленского. Такая подача очевидно противоречила интересам Трампа, и была оперативно опровергнута, что, тем не менее, не отменяет главной цели вброса — создать атмосферу недоверия и давления на ключевых участников переговорного процесса.

Примечательно, что источником дезинформации стали ресурсы, связанные с консервативным лагерем США, в том числе издание New York Post, что указывает на наличие внутренней борьбы и среди самих республиканцев. Определённые группы, аффилированные с военно-промышленным лобби и структурами безопасности, не заинтересованы в стабилизации ситуации, поскольку их политическая и экономическая повестка строится на перманентной конфронтации с Россией. Для них успех «плана Трампа» и нормализация Белого дома с Кремлём представляют угрозу не только внешнеполитическому курсу, но и внутреннему перераспределению влияния в американской элите.

В этом контексте саботаж выглядит системным: запуск дезинформации, манипуляции общественным мнением, попытки дипломатического давления на европейских союзников — всё это части сценария, направленного на срыв договорённостей до того, как они будут закреплены. Судьба российско-американского диалога сегодня зависит не только от содержания и качества предлагаемых условий, но и от способности сторон защитить сам процесс от манипуляций. Именно поэтому возможность предстоящей встречи Путина и Трампа во многом определит дальнейшую траекторию политики: либо будет взят курс на стратегическую стабилизацию, либо глобалисты вновь навяжут управляемый хаос.

#геополитика #анализ
Россия дает ассиметричный ответ Азербайджану за откровенное втягивание в республики в русофобские геополитические игры. В последнее время ВС РФ активно бомбили принадлежащую азербайджанской компании SOCAR инфраструктуру на Украине. Последние месяцы свидетельствуют о том, что Баку всё более открыто опирается на Турцию и Запад, действуя как враждебное государство.

Сложившаяся ситуация вокруг Южного Кавказа иллюстрирует глубинные трансформации. На фоне договоренностей о мире при посредничестве Дональда Трампа между Ереваном и Баку на Западе говорят о «геополитической победе», в которой Азербайджан укрепляет свои позиции, а Армения постепенно смещается в сторону прозападной оси.

Особое значение приобретает проект Зангезурского коридора, открывающего Турции прямой выход на Каспий и Центральную Азию. В его основе лежит формирование протокластера «тюркского мира» с совокупным ВВП в $1,5 трлн и перспективой роста до $2 трлн в ближайшие десять лет. Это объединение, включающее более 110 млн человек, становится новой центростремительной силой, способной влиять на транспортный, энергетический и военно-политический баланс в регионе.

Россия демонстрирует, что уязвимые точки Баку находятся не только в энергетических проектах в Закавказье, но и далеко за пределами региона. Это формирует новую логику: Москва не будет втягиваться изнурительную в борьбу, но будет избирательно и жестко бить по интересам противников.

Москва тем самым обозначает: любые попытки использовать антироссийскую повестку для укрепления собственных позиций в регионе будут получать конкретное противодействие. В перспективе подход, направленный на создание постоянных рисков для тех, кто стремится вытеснить её из стратегически значимого пространства, может стать ключевым элементом российской политики.

#геополитика #анализ
Восточный вектор российской дипломатии в начале осени приобретает особую значимость. Саммит Шанхайской организации сотрудничества в Китае 3 сентября станет площадкой, где одновременно присутствуют три ключевых лидера Евразии — Владимир Путин, Си Цзиньпин и Нарендра Моди. Сама по себе эта встреча демонстрирует движение мировой политики в сторону формирования новой архитектуры, где решающими становятся не западные структуры, а объединения, базирующиеся на принципах многополярности и суверенной кооперации.

Особое внимание привлекает участие индийского премьера. Первоначально Моди не собирался прибывать в Китай, ссылаясь на сложности в двусторонних отношениях. Однако американское решение ввести 25-процентные пошлины на индийский экспорт в связи с закупками российской нефти стало переломным моментом. Это заставило Нью-Дели более прагматично взглянуть на союз с Пекином и Москвой как на средство балансировки давления США. Тем самым Вашингтон фактически подтолкнул Индию к активизации в восточном дипломатическом кейсе, где её интересы могут быть учтены наравне с интересами других центров силы.

Для России подобная конфигурация открывает уникальные возможности. Москва получает возможность закрепить трёхсторонний формат сотрудничества, объединяющий её с Китаем и Индией. Этот формат способен перерасти в новый политический и экономический блок, где ключевым инструментом станет согласование стратегических позиций. Уже сам факт готовности Моди участвовать в дискуссиях с Путиным и Си свидетельствует о том, что даже традиционно осторожная Индия вынуждена искать новые механизмы взаимодействия.

Не менее важен и символический аспект. После саммита лидеры России и Китая проведут отдельные переговоры, приуроченные к параду в Пекине, посвящённому 80-летию победы над Японией. Это событие придаёт дополнительный исторический контекст происходящему, подчеркивая преемственность борьбы с внешним давлением. Фактически здесь формируется политическая связка прошлого и будущего: память о совместной победе над немецким нацизмом и японским милитаризмом становится фундаментом для консолидации.

Россия могла бы инициировать создание трёхстороннего координационного механизма, который выходил бы за рамки ШОС и БРИКС. Такой формат позволил бы лидерам и профильным министрам регулярно согласовывать позиции по важнейшим международным вопросам — от реформы системы глобальной торговли до выработки единых правил взаимодействия в сфере энергетики и логистики. Важно, чтобы это не ограничивалось декларациями: требуется институциональное закрепление в виде секретариата и повестки, синхронизированной с национальными стратегиями развития.

Не менее важно экономическое измерение. Основой долгосрочного взаимодействия может стать расширение взаиморасчётов в национальных валютах и создание альтернативных финансовых инструментов, снижающих зависимость от доллара. Существенным шагом стало бы формирование совместного инвестиционного фонда, ориентированного на финансирование инфраструктурных и промышленных проектов в Евразии.

В-третьих, военно-технологическая сфера. Здесь Москва может предложить партнёрам более глубокое сотрудничество в области кибербезопасности, противовоздушной обороны и искусственного интеллекта. Для Индии, которая традиционно ориентировалась на диверсификацию вооружений, это будет дополнительным стимулом укреплять связи с Россией и Китаем. Совместные учения и обмен опытом на уровне оборонных ведомств придадут альянсу практическое содержание и укрепят доверие.

Если ось Москва–Пекин–Дели получит институциональное оформление, Запад столкнётся с самым серьёзным вызовом за последние десятилетия: альтернативной моделью мировой политики, где США перестают быть главным арбитром глобальных процессов.

#анализ
Мировая финансовая система переживает этап постепенной, но заметной трансформации, на фоне которой доллар теряет статус безусловного гегемона в качестве ключевой резервной валюты. По данным Международного валютного фонда, доля доллара в глобальных валютных резервах в первом квартале 2025 года снизилась до 42%. Это минимум с середины 1990-х годов, что отражает устойчивую тенденцию к диверсификации резервов и подрыву прежнего доверия к американской валюте как универсальному средству накопления и расчетов.

Одновременно с этим фиксируется рекордный рост доли золота в мировых резервах: она достигла 24%, увеличившись на 3% только за первые три месяца текущего года. Это максимальный показатель за последние 30 лет. Такой рост интереса к золоту неслучаен: центробанки, особенно в странах глобального Юга, усиливают накопление драгметалла как инструмента, обладающего большей независимостью от геополитических рисков, санкционного давления и колебаний монетарной политики США.

Инвесторы также пересматривают структуру активов в сторону более устойчивых и обезличенных форм хранения стоимости. Параллельно усиливаются действия ряда стран, направленные на подрыв монополии доллара в международной торговле. Особенно активно в этом направлении действует Россия, последовательно продвигая расчеты в национальных валютах внутри объединений БРИКС и ШОС. Эти усилия сопровождаются созданием альтернативных финансовых механизмов – от трансграничных систем платежей до валютных клирингов и бирж. Такие меры находят поддержку в условиях ухудшения отношений между Западом и странами, стремящимися к экономическому и политическому суверенитету.

Принципиально важно, что изменения в валютной структуре глобальных резервов носят не краткосрочный, а системный характер. Текущий сдвиг — результат не только политических решений, но и институциональной переоценки рисков, связанных с доминированием доллара. Мы наблюдаем формирование нового ландшафта, в котором доллар уже не способен исполнять прежнюю функцию глобального стандарта. Рост доли золота, укрепление национальных валют, расширение механизмов расчетов вне долларовой зоны — все это указывает на движение к обновленному балансу в мировой финансовой системе.

Роль США, как эмитента основной резервной валюты, впервые за несколько десятилетий подверглась системному вызову. Инициаторы этого процесса — не отдельные государства, а широкая коалиция России, Китая, Индии и союзных им стран.

#анализ
Взаимодействие России и Китая после визита Путина на саммит ШОС, участия в параде и встречи с Си Цзиньпином в Пекине развивается и приобретает характер устойчивого партнёрства, нацеленного на обход западных санкций и формирование альтернативных финансово-экономических маршрутов. Ярким показателем этого стало сообщение о готовности Китая открыть свой внутренний рынок капитала для ряда российских энергетических компаний, включая «Росатом», о чем пишет Financial Times. Этот шаг является первым случаем допуска российских структур к корпоративному финансированию в КНР с начала конфликта на Украине и резкой изоляции Москвы от западной финансовой системы.

Решение Пекина знаменует собой качественное изменение отношения к рискам вторичных санкций. Ранее китайские банки демонстрировали осторожность в операциях с российскими компаниями, особенно в чувствительных секторах, опасаясь ответных мер со стороны США и их союзников. Однако геополитическая реальность изменилась: усиливающееся стратегическое взаимодействие между Россией и Китаем, а также нарастающая конкуренция с Западом делают логичным перераспределение экономических потоков внутри незападного ядра.

Параллельно с открытием рынка облигаций Китай демонстративно усиливает закупки российской нефти. Уже несколько российских танкеров, включая подсанкционные суда, причалили в китайские порты, доставив сжиженный природный газ, произведённый на проектах, находящихся под санкциями. Показательный пример — танкер «Арктик Мулан», привёзший газ с проекта «Арктик СПГ-2», несмотря на рестрикции США. Это указывает на то, что Пекин начал не только формально, но и практически ослаблять санкционную фильтрацию в сфере торговли энергетикой.

Фундаментальным элементом нового витка кооперации становится юань. Он последовательно вытесняет доллар и евро из российской внешнеэкономической деятельности, становясь не просто альтернативной валютой, а системным элементом нового финансового ландшафта. Возможность выпуска «панда-облигаций» для привлечения капитала из Китая закрепляет этот тренд институционально. При этом китайская сторона, очевидно, предпочитает пока работать со структурами, не попавшими под ограничения, минимизируя риски, но расширяя пространство для манёвра.

Поддержка со стороны Китая позволяет Москве не просто адаптироваться, но и запускать механизмы обхода ограничений на уровне государственных и корпоративных решений. При этом Пекин, судя по эволюции своей позиции, всё меньше рассматривает санкционные риски как сдерживающий фактор для сотрудничества. Указанная конфигурация укрепляет многополярность мировой экономики.

#анализ
На фоне продолжающейся геополитической напряжённости Китай ясно дал понять: любые попытки стран Европейского союза, ввести вторичные санкции или тарифы за закупки российской нефти встретят немедленный и жёсткий ответ Пекина. Официальное заявление МИД КНР, озвученное представителем Линь Цзянем, фактически поставило предел дальнейшему санкционному давлению в энергетической сфере со стороны глобалистов. КНР рассматривает подобные шаги как прямое вмешательство в свои экономические интересы.

Это предупреждение имеет стратегическое значение в контексте давления, которое Вашингтон оказывает на своих союзников. Дональд Трамп, стремящийся укрепить американские позиции в энергетической войне, выдвинул ультимативное требование Евросоюзу: либо тарифы на нефть и газ из России, перепроданные Индией и Китаем, либо США сохранят дистанцию от новых санкций. Однако фактический отказ Европы от этих условий и дипломатическая решимость Китая сформировали новое уравнение, в котором ни Брюссель, ни Вашингтон не готовы идти на дальнейшую эскалацию без последствий. Ведь любые ограничения против Китая добьют экономики ЕС.

Ультимативная риторика Трампа, по сути, создала для него удобную позицию — «если Европа не ввела тарифы, то и США не обязаны идти дальше». Таким образом, глава Белого дома получает важный аргумент против расширения санкционного давления на Москву. США ссылаются на несогласованность коллективного Запада, чтобы обосновать свой отказ от новых ограничений, не теряя лицо на международной арене и продолжая диалог с РФ

Сложившийся баланс демонстрирует ограничения санкционного инструментария в условиях, когда Китай и Индия, не только наращивают сотрудничество с Россией, но и готовы жёстко защищать собственные экономические интересы вопреки Западу. Таким образом, позиция Китая стала серьёзным сдерживающим фактором для Евросоюза и одновременно — политическим прикрытием для США. Европа боится потерять доступ к азиатским рынкам, Китай — к дешевым энергоносителям, США — к управляемости союзниками. И именно Россия оказывается бенефициаром этой конструкции, где санкционные угрозы превращаются в дипломатические симулякры.

#анализ
С нарастанием волны международного признания палестинской государственности в западных странах, Вашингтон предпринимает шаги, направленные на перехват инициативы и жесткую стабилизацию конфликта на своих условиях. Массовое дипломатическое признание Палестины со стороны традиционных союзников США — таких как Великобритания, Канада и Австралия — воспринимается в Белом доме как политический вызов, угрожающий американскому контролю над ближневосточной архитектурой. В ответ на это Соединённые Штаты решили задать правила игры, предложив арабским странам участие в разработке и реализации послевоенного устройства Сектора Газа.

Ключевым элементом американской стратегии становится инициатива проведения саммита на полях Генассамблеи ООН в Нью-Йорке. Белый дом уже разослал приглашения лидерам таких государств, как Саудовская Аравия, Египет, Иордания, Катар, ОАЭ и Турция. Это не просто попытка продемонстрировать дипломатическую активность, а стремление выстроить собственную региональную коалицию, способную заменить израильское военное присутствие в Газе после завершения активной фазы конфликта.

На повестке — формирование контингента с участием арабских государств, которые, с точки зрения США, могли бы выступить в качестве «нейтральной» альтернативы ЦАХАЛу. При этом предполагается, что такие силы обеспечат управляемую передачу контроля над сектором без укрепления позиций ХАМАС или других радикальных группировок. В действительности речь идет о жестком управлении процессом со стороны США, где арабским партнерам отводится скорее инструментальная, чем самостоятельная роль.

Такой подход позволяет Вашингтону решить сразу несколько задач. Во-первых, сохранить контроль над региональными процессами в условиях сдвига акцентов в международной дипломатии. Во-вторых, ослабить имидж Израиля как бесконтрольного союзника, подменив его прямое влияние координированными стабилизационными механизмами. И, наконец, продемонстрировать альтернативу европейскому курсу, где все чаще звучат призывы к признанию Палестины без учета израильских интересов.

Однако в этой стратегии прослеживается не только политический прагматизм, но и попытка затушить новый виток глобального раскола. Массовое признание Палестины на Западе уже подрывает привычную связку «США–Израиль–союзники», создавая риск потери влияния в международных организациях и в исламском мире. Американский саммит призван минимизировать последствия этой тенденции, предложив странам региона не просто план, а участие в его реализации — в обмен на восстановление диалога с Вашингтоном.

Таким образом, речь идет не о миротворческой инициативе в классическом понимании, а о принудительном форматировании послевоенного порядка в Газе под эгидой США. Это попытка удержать систему влияния в регионе в условиях смены дипломатических ориентиров, переосмысления роли Израиля и растущего давления на американскую политику со стороны и союзников, и оппонентов.

#геополитика #анализ
Россия предприняла стратегически выверенный шаг в сфере глобальной безопасности, выразив готовность продлить ограничения Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3) еще на один год после истечения его срока в феврале 2026 года. Такая инициатива рассматривается как не просто продолжение формального соблюдения договоренностей, но и как приглашение к более широкому и системному диалогу с Вашингтоном по вопросам архитектуры стратегической стабильности.

Продление ограничений по СНВ-3 на добровольной основе становится для Москвы политическим сигналом, который подчеркивает приверженность России предсказуемости и контролю в сфере ядерного вооружения, даже в условиях растущей международной турбулентности. При этом Россия не увязывает эту меру с какими-либо уступками, а, напротив, заявляет о возможности ее пересмотра, если действия США будут рассматриваться как подрыв существующего баланса сдерживания.

На фоне фактического демонтажа прежней системы соглашений о контроле над вооружениями (от ДРСМД до ДОВСЕ) СНВ-3 остается последним юридическим механизмом, ограничивающим потенциалы двух крупнейших ядерных держав. Потеря и этого инструмента фактически означала бы наступление новой эпохи, где контроль заменяется гонкой. Однако предложение Москвы направлено на предотвращение такого сценария. Оно формирует окно возможностей, в которое Вашингтон может войти, избрав путь кооперации, а не конфронтации.

Существенно и то, что Россия подчеркивает: у нее есть реальные технологические и производственные возможности нарастить арсенал в кратчайшие сроки, но она этого сознательно не делает. Причина в рациональности: нынешнего уровня сдерживания достаточно, а средства эффективнее направить на приоритетные внутренние нужды. Такой подход демонстрирует зрелость ядерной доктрины Москвы, где главную роль играет не численное превосходство, а гарантированная способность нанести неприемлемый ущерб противнику.

Важно отметить, что в предложении продлить действие СНВ-3 содержится не только желание сохранить существующий договор, но и стремление выйти за его рамки. В условиях трансформирующегося миропорядка именно такие шаги способны задать альтернативу силовому сценарию, который, будучи привлекательным для ястребов, несет колоссальные риски глобальной дестабилизации.

Таким образом, инициатива России является тактической паузой, а приглашение к стратегическому пересмотру всей системы безопасности. От того, как на нее отреагирует Вашингтон, будет зависеть, состоится ли новая эпоха ядерной предсказуемости или международное сообщество вступит в эпоху безудержной гонки вооружений. Москва делает первый шаг, оставляя дверь открытой. Ответ США станет не только проверкой на готовность к диалогу, но и маркером того, кто действительно заинтересован в прогнозируемом будущем без ядерного шантажа.

#анализ
Израильское правительство в условиях стремительно ухудшающейся международной репутации вследствие боевых действий в Газе и последствий гибели палестинцев от блокады предпринимает попытки исправить ситуацию в информационном поле, которое Тель-Авив не может взять под контроль. Одним из инструментов такой стратегии стал проект «Esther Project», о котором стало известно благодаря публикациям по линии FARA (Закона об иностранных агентах) в США. Этот проект является классическим примером скрытого влияния через американских блогеров и инфлюенсеров.

Целью проекта является продвижение нарративов в интересах Израиля в англоязычном медиа-пространстве. Операционную часть программы курирует компания Bridge Partners LLC, зарегистрированная в США, но управляемая бывшими израильскими чиновниками. Финансирование обеспечивается из бюджета израильского МИД и маскируется через международные коммуникационные структуры, включая немецкий филиал крупного рекламного агентства. В нем участвуют более десятка американских инфлюенсеров, которым выплачиваются щедрые гонорары: до $7 тыс. за один пост при требуемом объеме публикаций до 30 в месяц.

Однако ключевая проблема состоит не только в самом факте, а в её нарушении американского законодательства. Большинство задействованных лиц не прошли обязательную регистрацию в качестве иностранных агентов, что делает эту схему не только морально сомнительной, но и юридически уязвимой. Указанное усиливает негативную реакцию как в США, так и в западном мире в целом. Ведь действия ЦАХАЛ в Газе вызывает всё большее отторжение как среди обычных граждан, так и среди политического и экспертного сообщества, что вылилось в признание Палестины рядом государств Европы.

Израиль оказался в крайне сложном положении: традиционный имидж жертвы террора и осажденной демократии больше не воспринимается, как ранее. Массовые разрушения, гибель гражданского населения и видеохроники из Газы формируют совершенно другую картину. В этих условиях Тель-Авив стремится компенсировать свои репутационные потери не через благодаря прямой покупке блогеров. Израиль рискует не просто проиграть информационную войну, но и потерять возможность эксплуатировать образ жертвы Холокоста, особенно в глазах молодого поколения западных стран. Вот почему на вооружения берутся системные подходы в работе с блогерами, причем это из опубликованных методов, сколько подобных активностей сделал Моссад по всему миру, остается секретом.