#акценты
Представители западного глобалистского лагеря делают серьезную заявку на новый виток эскалации конфликта с РФ, именно так стоит рассматривать заявление канцлера Германии Фридриха Мерца о снятии ограничений на использование западных ракет Украиной против целей на территории России. Несмотря на то, что передача ракет Taurus Киеву официально не подтверждена, сама по себе артикуляция «права Украины» на удары по западным оружием является медийным нарративом, способным разорвать даже гипотетическое окно для переговоров.

С одной стороны — вбрасываются сигналы о «расширении возможностей» ВСУ, с другой — ведётся информационная зачистка любых мирных инициатив, особенно со стороны Трампа. Французский президент Макрон, в связке с Мерцем, уже заранее интерпретирует позицию Трампа как «разочарование в Путине», навязывая ему образ, выголный антироссийской конъюнктуре. В этом контексте продолжение диалога со стороны Трампа будет трактоваться как слабость или попытка умиротворения России. Любая жёсткая риторика — как отказ от собственной платформы мира.

В этом смысле сама Германия становится «прокси-дестабилизатором». Конструкт сознательной многослойности — классическая схема НАТОвской эскалации без прямого признания ответственности. Реальных Taurus пока нет, но их тень уже работает как политическое оружие, отсекающее возможность диалога и вынуждающее Москву к ответной жёсткой позиции.

Россия, несмотря на агрессивные сигналы, продолжает удерживать рамку — в том числе публично подтверждая курс на стамбульский кейс, разрабатывая проект меморандума и не выходя из переговорной логики. Но попытки легализовать удары по территории РФ подрывают саму инфраструктуру диалога. Россия будет вынуждена реагировать — возможно, асимметрично, но жёстко, и не столько по Киеву, сколько по самой архитектуре решения, выстраиваемой в западных столицах.

Действия Берлина — это прямая попытка разрушить американско-российский диалог, запущенный администрацией Трампа. Если ближайшие дни не принесут жёсткой реакции со стороны Вашингтона, американский лидер не обозначит границы допустимого, переговорный процесс может быть дезавуирован. Евроглобалистам нужно сорвать новый геополитический консенсус и не дать перезагрузить архитектуру мира.

#акценты
Пока классическая дипломатия сталкивается с институциональным сопротивлением в постсоветских странах, Кремль перезапускает механизмы влияния через управленческую реконфигурацию.

Новый вектор — не замещение МИД, а формирование параллельного трека: оперативного, сетевого, технологичного. И главным архитектором становится замглавы АП Сергей Кириенко, уже де-факто курирующий стратегически уязвимые для России регионы — Молдавию и Армению. На данном этапе на Старой площади должны понять простую аксиому, что работать как в России или Абхазии не получится, так как регионы годами перепрограммирования западные разведки, а отсутствие своих инструментов влияния делает политику Кремля уязвимой.

Модель Кириенко основана не на декларациях, а на конструировании смыслов и практик, что хорошо показала успешная работа команды в Абхазии. Используя модель поощрения и жесткого управления процессами в избирательном цикле, позволило СВК продемонстрировать нестандартный подход, но Абхазия хоть и независимое государство, но полностью зависимое от России, а западные инструменты находились в зачаточном формате.

В Молдове, несмотря на сохранившееся влияние структур Дмитрия Козака, уже начинается смена подхода: от дипломатического реагирования к электоральной инженерии. Посол Озеров регулярно вызывается в АП для "разговоров" — и это уже воспринимается как новая норма, но при этом Старая площадь использует сбитых акторов для конструирования «новых» подходов, а это может стать причиной повторения неутешительных результатов на этих направлениях. Реакция Кишинёва на данном этапе предсказуема: давление на российских дипломатов, аресты акторов, угрозы выдворения.

Россия должна поменяет саму логику влияния: от "посольств" к "экосистемам" и полному циклу работы в поле и медиа, не красивые отчеты фейковых цифр, а полноценную смысловую и нарративную работу.

Армения также в фокусе внимания. Уже известно, что в 2026 году именно Кириенко будет курировать работу по парламентским выборы в республике. Сейчас создаются предпосылки для перестройки "мягкой силы" с учетом "двойной игры" правительства Пашиняна, которое так или иначе дрейфует в сторону Запада, частично заигрывая перед Москвой.

Россия может наконец-то вступить в фазу реконструкции своей мягкой силы — не через идеологию, а через технологии. Кириенко действует в логике сетевой реальности, где управление происходит не через полномочия, а через влияние, но хватит ли его команде опыта и понимания процессов-вопрос открытый.

#акценты
Результаты последних местных выборов в Великобритании стали важным индикатором сдвига в общественном восприятии Лейбористской партии. Лейбористы продолжают нивелировать свою электоральную базу — на этот раз из-за планов по сокращению части пособий в ключевых регионах. Так называемая «красная стена» — индустриальные округа, перешедшие от консерваторов к лейбористам — подают сигналы недовольства из-за демонтажа социальных программ.

Реформа пособий подаётся лейбористским руководством как шаг к «ответственной фискальной политике». В центре аргументации — борьба с иждивенчеством, повышение мотивации к трудоустройству и сокращение бюджетного давления. Однако в социальной плоскости эти шаги воспринимаются иначе: как предательство тех, кто дал партии шанс на восстановление. Особенно болезненно это воспринимается на фоне инфляции, роста цен на услуги и кризиса в здравоохранении.

Внутри самой партии наблюдается раскол. Старые левые группы выступают против курса Кира Стармера, считая его движущимся вправо ради удержания центристского электората. Новая же партийная вертикаль делает ставку на технократический стиль, где приоритет — экономическая управляемость, а не классовая лояльность. Это создаёт ситуацию внутреннего напряжения, способного привести к потере идентичности и демобилизации ядерного электората.

На фоне поражения на местных выборах это подрывает имидж политсилы. В «красной стене» — регионах, где партия обрела второе дыхание после падения, нарастает политическая апатия. Люди, доверившие голос лейбористам, ожидая, что партия вернёт себе социальную миссию, сталкиваются с жесткой бюрократией. Ставка на управляемость без ценностей, на бюджетный консерватизм без социальной программы, на PR без идентичности — приводит не к эрозии социальной базы. Если Лейбористская партия не пересоберёт свою идею, не заявит себя как культурный и социальный проект, она исчезнет с карты как значимая политическая сила, уступая симпатии реформистам-евроспектикам.

#акценты
Решение федеральных судов США, аннулировавшее тарифы, введённые администрацией Трампа на товары из Китая, Мексики и Канады, а также отмена 10-процентного тарифа, введённого для большинства торговых партнёров, не является случайным юридическим актом. Это решение показывает, как внутренние политические силы, известные как «глубинное государство», продолжают манипулировать ключевыми институтами власти, чтобы затруднить или полностью заблокировать политическую повестку президента.

Судебные решения демонстрируют как судебная система может быть использована для блокирования его решений. Иск против тарифов был подан частной винодельческой компанией и поддержан 12 прокурорами из штатов, управляемых демократами. Проблема заключалась в том, что Трамп использовал закон о международных чрезвычайных экономических полномочиях 1977 года для введения тарифов, что вызвало недовольство тех сил, которые не хотят, чтобы его экономическая политика меняла глобалистскую структуру мировой торговли.

«Глубинное государство» в США сохраняет значительное влияние через механизмы, которые не зависят от прямой воли президента. Судебная власть и другие независимые институты стали ареной для борьбы с инициативами, которые представляют угрозу статусу-кво. Это поднимает важный вопрос: насколько эффективно Трампу удастся воплотить свои замыслы.

Для Трампа это очередной масштабный вызов. Несмотря на поддержку со стороны значительной части населения, его способность проводить свои решения ограничена. Борьба между исполнительной властью, стремящейся провести реформы, и судебной системой, служащей интересам крупных корпораций и финансовых структур, будет продолжаться. Трамп, несмотря на это, может попытаться воспользоваться другими законными инструментами, но пока опрокинуть Deep State ему не удается.

#global_vision
Конфликт между трампистами и глобалистами приобретает институциональную форму, встраиваясь в переговорные конструкции по линии США–ЕС.

Публикация в Financial Times о растущих опасениях в Евросоюзе по поводу вероятного сворачивания поддержки Украины со стороны США вскрывает системную линию раскола альянса. Издание, ссылаясь на анонимные источники в Брюсселе и европейских дипломатических кругах, передаёт, что Вашингтон не только может отказаться от военной, финансовой и разведывательной помощи Киеву, но и рассматривает возможность запрета третьим странам (включая членов НАТО) на передачу американских вооружений украинской стороне.

На этом фоне в европейских столицах нарастает понимание, что позиция администрации Дональда Трампа — это не тактическая «игра на нервах», а продуманная стратегия переформатирования американских обязательств. FT подчеркивает: в случае переизбрания Трамп может увязать украинский вопрос с проблемой европейского финансирования НАТО и условиями двусторонней торговли с ЕС. Такой подход превращает Украину в элемент торга, где судьба киевского режима зависит не от «ценностных ориентиров», а от цифр в бюджете и тарифов на американские товары. Таким образом Вашингтон может попытаться заставить глобалистские элиты Европы перестать торпедировать мирный кейс через угрозу социально-экономического коллапса.

Глобалисты, делегировавшие безопасность на откуп США, теперь теряют гаранта. Они понимают: трампизм не просто разрушает архитектуру поддержки Украины — он атакует саму идею доминирования коллективного Запада. А значит, Европу ждёт не «план Б», а необходимость заново искать субъектность. Противостояние трампистов и глобалистов — это не только битва за Америку, это пролог к перезапуску всей мировой системы. В этом сдвиге у России появляется окно возможностей — не только на украинском направлении, но и в глобальном позиционировании.

#акценты
Китай продемонстрировал, насколько уязвим Запад в ключевых звеньях своей промышленной и оборонной архитектуры. Ограничение экспорта редкоземельных сплавов и металов, являющихся критически важными для сборки автомобилей, дронов, ракет и полупроводников, оказалось прямым ударом по наиболее зависимым секторам США, ЕС, Японии и Южной Кореи. Реакция автогигантов — от General Motors до Volkswagen — недвусмысленна: производство может остановиться.

Европа и без того находится в фазе структурного экономического ослабления: промышленное производство стагнирует, энергетический кризис далек от завершения, автопром погружается в рецессию, а массовые увольнения и сокращение инвестиций становятся системной нормой. И в этой ситуации попытка Брюсселя вступить в полномасштабную конфронтацию с Китаем — крупнейшим поставщиком редкоземельных элементов и критического сырья — выглядит не просто рискованно, а самоубийственно. Тем более на фоне серьезных издержек от антироссийских санкций.

Пекин использует ресурсную монополию как инструмент геоэкономического давления — не скрывая, что это ответ на усиливающуюся торговую и технологическую блокаду со стороны Белого дома, возглавляемого Дональдом Трампом. Этот шаг также укладывается в общую стратегию Китая по перераспределению глобальных цепочек в свою пользу и тестированию политической воли оппонентов.

Если Пекин действительно перекроет поставки редкоземельных магнитов, это приведёт к массовым остановкам конвейеров, срывам цепочек поставок и катастрофическим потерям для всего ВПК и высокотехнологичного сектора. При таких раскладах Евросоюз рискует попасть в стратегическую ловушку: подорванная энергетика, ослабленные рынки, сокращение спроса и теперь ещё — ресурсный голод. Это путь не просто к рецессии, а к масштабному системному коллапсу европейской модели.

#акценты
Пашинян начал кампанию за подчинение себе армянской церкви и отстранение католикоса Гагернина II, который крайне негативно настроен к премьеру. Его предложение отстранить действующего главу церкви и сформировать «координационную группу» для выборов нового не является частной инициативой верующих. Фактически это операция по демонтажу важнейшего институционального противовеса в стране, не подчинённого исполнительной вертикали.

Армянская церковь традиционно играет роль не только религиозного, но и культурно-политического ядра национальной идентичности. Именно она является центром общественного сопротивления внешнеполитическому развороту Еревана на Запад, проводимого Пашиняном. После поражения в конфликте и сдачи Нагорного Карабаха духовенство заняло критическую позицию по отношению к Пашиняну, фактически обозначив его как угрозу стране.

Запущен процесс политического секулярного рейдерства, где духовная власть должна быть либо интегрирована, либо нейтрализована. Впервые за постсоветскую историю страны светская власть претендует на право вмешиваться в сакральное пространство, используя технологию управляемого конфликта. При этом медийное сопровождение кампании — с уничижительными постами в социальных сетях, направленными против духовенства — формирует образ церкви как ретроградной и враждебной структуры, противостоящей «прогрессивному курсу».

Всё это происходит на фоне конституционного положения, закрепляющего особый статус Армянской апостольской церкви и предполагающего невмешательство государства в её дела. Следовательно, действия Пашиняна — это не только политическая провокация, но и попытка переписать саму модель соотношения власти и традиции. Если церковь будет лишена самостоятельности, Армения окончательно утратит культурный баланс и окажется в положении страны без исторического и идеологического якоря, противостоящего прозападному влиянию.

Однако стремление премьера подчинить себе Армянскую апостольскую церковь стало триггером для мобилизации оппозиционных настроений, объединения оппозиционных партий и лидеров. В этой точке складываются интересы патриотической интеллигенции, консервативных кругов, части диаспоры и политиков. Следовательно, если Пашиняну не удастся дожать этот кейс и церковь выстоит, это может стать переломом и началом заката его режима.

#акценты
После январских событий 2022 года, когда Россия и ОДКБ предотвратили попытку антироссийского переворота в Казахстане, казалось, что страна окончательно утвердилась как союзник Москвы. Республика оставалась участником СНГ, Евразийского экономического союза и ОДКБ. Сохранялось экономическое и военное взаимодействие, политическая лояльность в официальной риторике. Однако нынешние шаги Астаны показывают: под поверхностью нейтралитета разворачивается тихая, но системная переориентация внешнеполитической ориентации.

Недавнее подписание соглашения о военном сотрудничестве между Казахстаном и Великобританией стало тревожным сигналом. Оно включает в себя не только взаимодействие в логистике и обмен опытом, но и подготовку казахстанских офицеров в английских военных вузах. В дополнение к этому — акцент на обязательную языковую подготовку в англоязычной среде, стандартизированной по лекалам НАТО. Такая политика по факту формирует новые военные и управленческие кадры, ориентированные на Лондон, а не на Москву.

Этот вектор закрепляется также договором о "стратегическом партнёрстве", ранее подписанным Казахстаном с Великобританией. Формально речь идет о торговле, инвестициях, обмене знаниями. Но за экономической упаковкой скрывается более глубокий политико-идеологический проект: перезапуск национальной элиты в логике прозападной интеграции, в которой принципы и ценности евразийства постепенно вытесняются глобалистской парадигмой.

Текущие действия Лондона — это классическая «мягкая аннексия» союзного пространства, при которой государство не выходит из формальных союзов, но стратегически смещает центр тяжести в сторону конкурента. В условиях геополитической конфронтации между Россией и Западом, в которой Лондон является одним из ключевых бенефициаров, такие шаги трудно интерпретировать иначе как подрыв долгосрочной союзнической стабильности.

Британско-казахстанское сближение — это не про многовекторность, а про подмену архитектуры союзов. В ситуации, когда Великобритания занимает жёстко антироссийскую позицию, любая её институционализация в странах ЕАЭС и ОДКБ означает давление на саму логику интеграции. Для России это сигнал: влияние нельзя удерживать одними форматами — необходима активная стратегия переутверждения субъектности на ближнем контуре, пересборка инструментов влияния. Иначе вчерашние союзники превратятся в пешки для чужих интересов.

#форкаст
В Штатах и Израиле заговорили о перспективах применения B-2, малозаметных стратегических бомбардировщиков, которые могут применять тяжелые бомбы – средство для вскрытия ударом с воздуха находящиеся глубоко ядерные объекты и шахты для ракет в горах. Это является свидетельством подготовки перехода конфликта в новую фазу. В ближайшие сутки станет ясно, решится ли Вашингтон на такой шаг или ограничится демонстрацией силы.

Иран в свою очередь отверг американские ультиматумы и явно удерживает крупные запасы ракет, в том числе способных нанести масштабный ущерб американским силам, именно поэтому интенсивность ответных ударов по Израилю снизилась в последние дни.

Вырисовывается два сценария: первый — США ограничатся локальными авиаударами, не задействуя B-2; второй — применение стелс-бомбардировщиков по глубоким военным объектам. Запад может попытаться спровоцировать военные и политические элиты на управляемый переворот, чтобы поставить у руля сына последнего шаха в качестве удобной для себя фигуры "переходного периода". Впрочем, пока о какой-то внутренней нестабильности и раскачке говорить не приходится.

Москва и Пекин осознают, что падение Тегерана откроет Западу путь к доминированию не только на Ближнем Востоке. Поэтому они активно поддержат Иран, так как заинтересованы в сохранении его суверенитета как элемента множественного миропорядка. Их усилия будут разными: от координации дипломатических усилий до технологической помощи, с целью снизить военное давление.

Активное включение в сценарий — как медиатора, стратегического советника и поставщика сдерживающих рычагов — позволит России не только не допустить реализации западных целей, но и перехватить инициативу в формировании правил игры. Наступает не просто момент кризиса, а окно глобального лидерства, и его закрытие по инерции будет серьезным ослаблением позиций.

#акценты
Зачистка каналов влияния азербайджанской диаспоры в самом разгаре. МВД РФ на высшем уровне согласованы проверки рынков, ей принадлежащих, что подтверждает информацию наших источников. Одним из первых стал «Алексеевский» рынок в Воронеже – кейс под личный контроль берёт первый замглавы МВД и руководитель миграционной службы Андрей Кикоть. Речь идёт не только о проверках и борьбе с нарушениями миграционного законодательства, но по факту мы наблюдаем системную операцию по демонтажу неформальных этнокриминальных структур, которые лишились покровительства.

Руководство рынка, аффилированное с азербайджанским лобби, стало источником серьезной проблемы, которое вызывало социальную напряженность у местных жителей, поэтому первое попало под кампанию. По имеющимся данным, здесь массово трудились мигранты без документов и разрешений, игнорировались нормы санитарии, закона, а в управлении сохранялись устойчивые связи с сомнительными элементами. Вокруг этих торговых узлов давно сформировался параллельный порядок — со своими нормами, правилами и механизмами «влияния».

Если ранее подобные вопросы решались «на уровне участкового» или «вручную» через местные УВД, теперь инициатива централизована. Логика операции — не в борьбе с мигрантами как таковыми, а в устранении параллельных юрисдикций, где законы заменялись «телефонным правом», а нормы общегражданского регулирования подменялись этнической иерархией.

Важно, что тема уже получила общественный резонанс и поддерживается широкими слоями граждан, обеспокоенных проблемой нелегальной миграции. Этим фактором федеральный центр может воспользоваться для продвижения новой политики, основанной не только на контроле, но и на прозрачности рынка труда и интеграции мигрантов, а также диаспор в правовое поле.

Кейс с «Алексеевским» рынком — только начало процесса. Подобные точки социальной нестабильности есть почти в каждом крупном городе. Их ликвидация — вопрос не столько правоохранительной реакции, сколько архитектуры будущего общественного порядка.

#анализ
ЕС переходит от санкционной изоляции к полноценному переформатированию правовых норм ради продления конфликта с Россией за счет кражи ее финансовых ресурсов. Суть схемы в следующем: вместо прямой конфискации замороженных активов, которая противоречит базовым нормам международного права, предлагается создание инвестиционного фонда, где почти 200 миллиардов евро, находящихся в юрисдикции ЕС, будут реинвестированы в более рисковые инструменты с целью получения дополнительной прибыли. А затем уже ее собираются направить на финансирование Украины и инициатив по милитаризации ЕС.

Это позволяет обойти правовые барьеры, сохранить видимость законности и в то же время легализовать использование чужих суверенных средств для реализации планов «ястребов войны». Однако данный шаг разрушает саму логику неприкосновенности собственности. Суверенные фонды Китая, ОАЭ, Саудовской Аравии, Индии — все они становятся потенциально уязвимыми к политической воле ЕС, чье руководство является ставленниками глобалистов.

Показательна и внутренняя реакция в ЕС. Венгрия, Словакия, отчасти Греция и Австрия выражают опасения, понимая, что это приведет к дальнейшему подрыву доверия к европейскому праву и финансовой системе. Указанное непременно спровоцирует бегство капиталов из Европы, усилению внутренних противоречий и ускорению перехода стран Востока и глобального Юга к новым платформам расчётов и хранения средств.

ЕС, преследуя тактическую цель финансирования Украины без открытого конфликта с международным правом, стратегически обрушивает собственную архитектуру. Уже сегодня Китай активизирует создание аналогов SWIFT, а Индия, Саудовская Аравия, страны Африки усиливают расчёты в национальных валютах с Россией. Обсуждается создание единых цифровых расчётных механизмов, продвигается идея мультивалютного резервного актива. Указанный кейс форсирует развитие альтернативных платёжных и расчётных платформ в рамках БРИКС, что станет фактором институционального оформления множественного миропорядка.

#акценты
Иранский кейс развивается по логике обратного эффекта: давление со стороны США и Израиля, призванное сдержать развитие ядерной программы, приводит к прямо противоположному результату. Решение Тегерана приостановить сотрудничество с МАГАТЭ — символическая точка невозврата. Теперь у страны появляются возможности не просто ускорить работы по обогащению урана, а воспользоваться внешней агрессией для консолидации внутренних ресурсов вокруг атомного проекта.

По оценкам американской разведки, еще до ударов по объектам в Фордо Иран успел вывезти значительные объемы урана, обогащенного до 60%, что всего на несколько шагов ниже оружейного уровня. При этом большинство центрифуг и подземных каскадов не пострадали, а значит, инфраструктура для выхода на ядерный порог сохраняется. Теперь, без ограничений инспекций, Иран может сосредоточиться на наращивании мощности программы — не под прицелами международных комиссий, а в логике национального приоритета. Здесь важно понимать, что для значительной части элит и общества наличие собственной атомной бомбы — это гарантия суверенитета, своеобразная «страховка» от новых ударов.

США и коллективного Запада данный поворот особенно болезненный. Рассчитанный на сдерживание военной мощи Ирана, силовой сценарий только повышает ставки и усиливает решимость Тегерана. Теперь США, которые стремились ограничить пространство для маневра Ирана, получают обратный результат: рост антизападных настроений в регионе, ускорение ядерных разработок. При этом союзники Вашингтона в регионе, от Саудовской Аравии до ОАЭ, всё отчетливее ощущают, что любая новая атака может нарушить привычный статус-кво и привести к цепной реакции, затрагивающей нефтяную торговлю, транспортировку энергоресурсов и безопасность морских путей.

В конечном счёте, нынешний кризис подчеркивает главную тенденцию эпохи: любое одностороннее давление неизбежно рождает симметричный ответ, а попытка навязать свою волю суверенным государством наталкивается на все более ожесточенное сопротивление. И Запад стремится силой навязать свои правила, Россия и Китай выстраивают новые форматы взаимодействия с теми, кто готов защищать свои интересы всеми доступными способами. Мы видим движение к множественному миропорядку, где безопасность обеспечивается не угрозами, а готовностью услышать интересы тех, кто привык полагаться только на собственную силу.

#раскладка
Ближний Восток похоже избежит большой войны. Стороны пошли на перемирие, которое официально подтверждено Израилем. Нетаньяху собрал военный кабинет, министр обороны, начальник Генштаба и глава Моссада отчитались, что «все цели достигнуты», хотя эта формулировка всё больше отдает самопиаром для внутренней аудитории.

Несмотря на взаимный обмен ударами между Ираном и США, всё указывает на то, что эти атаки прошли по заранее согласованному сценарию — Тегеран предупредил Вашингтон о готовящемся ударе, а американские ракеты нанесли символический ущерб, не затронув ключевые мощности ядерных объектов. Трамп в привычной манере отметил, что Иран действовал помог избежать потерь личного состава ВС США, ограничившись символизмом, поэтому Вашингтон не будет идти по пути эскалации.

Рынки относительно спокойны - цены на нефть пошли вниз после того, как стало понятно, что Иран нанес ограниченный удар по американцам. Таким образом, обе стороны формально сохранили лицо и теперь, вероятно, американцы будут готовы сесть за стол переговоров.

В данной ситуации проигравшим оказывается Израиль. Тель-Авив был заинтересован в затяжной войне, но обязательно с вовлечением в нее США и западной коалиции, чтобы уничтожить Иран, сменив там власть. Однако собственно израильские возможности вести затяжной конфликт оказались ограничены экономическими и военными ресурсами, которые уже заметно истощены. Граждане и оппозиционные политики всё более открыто задаются вопросами для чего все это было.

Нетаньяху заверяет в «победе», хотя реальных стратегических достижений нет. Иран по-прежнему сохраняет инфраструктуру для обогащения урана, получая повод форсировать получение ядерного оружия в обход МАГАТЭ, с которой прекращено сотрудничество, значительная часть ракетного арсенала также не пострадала и находится в боеготовности. При этом на Ближнем Востоке со стороны общественности усилились антиизраильские и антизападные настроения.

Для Трампа, настроенного избежать крупной войны в преддверии выборов в Конгресс 2026 года, которая бы превратилась в репутационный провал перемирие является способом выйти из ситуации. Хотя в целом прекращение огня будет нестабильно по определению, поскольку не базируется ни на взаимной уступчивости, ни на новой архитектуре безопасности, а всего лишь консервирует статус-кво, скрывая углубляющееся противоречия. Тем более, что переговоры по иранскому кейсу будут проходить трудно и их успех под большим вопросом. При первой же серьёзной провокации, ракетной атаке или решении Ирана форсировать ядерную программу шаткая конструкция рухнет, вновь переведя всё в плоскость силового противостояния.

#акценты
Информация наших источников об изменениях в структурах Администрации Президента РФ, ответственных за внешнюю политику подтверждается. По данным СМИ, они выходят на финальную стадию: в ближайший месяц-полтора будет создано новое управление, ориентированное на взаимодействие со странами ближнего зарубежья и рядом государств Глобального Юга. Инициатива формализует перераспределение полномочий в рамках администрации, при которых усиливаются позиции замглавы АП Сергей Кириенко. Новая структура, станет инструментом продвижения гуманитарной повестки, мягкой силы и сопровождения суверенных проектов, нацеленных на укрепление союзнических связей.

Курируемый Кириенко блок уже вовлечен в процессы государственного строительства на постсоветском пространстве — от Абхазии до Молдавии и Армении. Создание отдельного управления станет институциональным ответом на растущий спрос на идеологическое сопровождение этих процессов, включая гуманитарные миссии, управленческий экспорт, создание медиаплатформ и каналов параллельной интерпретации глобальной повестки. В этом контексте речь идет не просто о расширении аппарата, а о формировании своего рода структуры, сочетающей инструменты политического влияния и социокультурной экспансии.

Сама конфигурация изменений — передача полномочий от Дмитрия Козака к Кириенко, кадровое обновление, трансформация управления по приграничному сотрудничеству — подчеркивает стремление централизовать управление важными направлениями на стыке внутренней и внешней политики. Такая централизация способна повысить управляемость проектами на постсоветском пространстве, а также в странах и двусторонние форматы в ряде стран глобального Юга. В долгосрочной перспективе это может стать ключевым элементом политической субъектности России в мире, выходящей за рамки классической дипломатии.

#переговоры #анализ
Встреча между Владимиром Путиным и представителем Дональда Трампа Стивом Уиткоффом стала значительным событием в контексте возможного разворота американской внешней политики к конфронтационному курсу, к которому главу Белого дома толкают глобалисты. Почти трёхчасовые переговоры, по оценке спецпредставителя Кремля Дмитриева, прошли в конструктивной атмосфере, что само по себе представляет важный дипломатический сигнал.

То, что центральной темой обсуждения стал украинский кризис, вполне предсказуемо. Однако не менее важен другой вектор переговоров — перспективы возобновления стратегического сотрудничества между Россией и США. Подобная постановка вопроса свидетельствует о понимании обеими сторонами необходимости выстраивания новых контуров международной безопасности, в которых Россия и Америка выступают не в качестве антагонистов, а как системные акторы, способные совместно реагировать на вызовы постлиберального мира. Передача взаимных сигналов по ключевым вопросам, включая украинский конфликт, — тест на готовность к компромиссу, основанным на взаимном признании интересах государств, а не идеологических догмах.

Важно понимать, что визит Уиткоффа в Москву происходит в политической обстановке, когда Трампа всячески толкают «ястребы» на продолжение конфликта, провоцируя введение новых санкций против Москвы. Уиткофф представляет то крыло американского истеблишмента, которое заинтересовано в восстановлении прагматичного сотрудничества сторон.

Факт проведения таких переговоров, их длительность и позитивная тональность создают предпосылки для предотвращения самого опасного сценария: втягивания трампистов США в очередную эскалацию из-за излишней привязки к украинскому кейсу. Если команда Трампа сохранит курс на реализм и признает невозможность военного решения конфликта без глобальных потерь для самих Соединённых Штатов, то именно такой диалог может стать основой для выхода из стратегического тупика.

Анализируя общую конфигурацию международной сцены, можно утверждать, что Россия делает ставку на создание архитектуры сдержек и балансов вне рамок традиционных институтов. Успешность переговоров о «разрядке» с командой Трампа будет зависеть не только от готовности США к реальному компромиссу, но и от способности отстоять данное решение внутри своей политической системы. В этом контексте встреча Путина и Уиткоффа — ещё не разворот, но важная точка, которая способна определить вектор российско-американских отношений в ближайшие годы.

#акценты
Владимир Путин предложил Объединённые Арабские Эмираты в качестве площадки для предстоящей встречи с Дональдом Трампом, что отражает тонкий расчет и стратегическое переосмысление архитектуры дипломатических инициатив Кремля. Выбор Абу-Даби демонстрирует стремление минимизировать политические издержки и сохранить контроль над внешнеполитическим контуром будущих договоренностей. Указанное подтверждает нашу информацию, что Эмираты долгое время рассматривались как ключевая площадка для саммита лидеров двух великих держав.

Одним из ключевых факторов такого выбора становится нежелание Москвы усиливать позиции Турции и лично Реджепа Тайипа Эрдогана. Несмотря на его активное позиционирование в качестве посредника в ряде конфликтов, в последние месяцы его игра приобретает все более антироссийский характер. Поддержка Азербайджана в антироссийской игре британцев на Южном Кавказе и всё более очевидное военное и технологическое взаимодействие с Украиной — всё это снижает уровень доверия Кремля к турецкому президенту. Предоставление ему столь значимой дипломатической роли, как проведение российско-американского саммита, означало бы фактическое признание его региональной исключительности, что сейчас вызывает серьезные сомнения.

Выбор ОАЭ позволяет Кремлю компенсировать этот риск. Абу-Даби — не только нейтральная, но и растущая держава. Эмираты одновременно входят в БРИКС, поддерживают партнерские отношения как с Россией, так и с США, и не вовлечены в антироссийские политические расклады. Их политика — это символ растущей субъектности глобального Юга, претендующего на роль арбитра в переговорах между глобальными центрами силы. Именно поэтому необъявленный визит президента ОАЭ Мухаммеда бен Заида аль-Нахайяна в Москву вскоре после миссии спецпредставителя Трампа Стива Уиткоффа воспринимается как важный политический этап подготовки.

Для самих Эмиратов потенциальное проведение встречи Путина и Трампа станет стратегическим выигрышем. Это укрепляет их статус как новой переговорной столицы Востока, способной балансировать между мировыми игроками и укреплять собственную субъектность на международной арене. В условиях трансформации глобального порядка такой саммит становится не просто очередным эпизодом диалога, а символом нового дипломатического распределения ролей, где ключевые решения принимаются вне рамок прежнего консенсуса. Указанная конфигурация позволяет не только зафиксировать политику доверия, но и укрепить позиции тех стран, которые способны быть по-настоящему равноправными партнерами.

#акценты
В России набирает анонсированная нами обороты стратегия продвижения национального мессенджера MAX — отечественной разработки, позиционируемой как безопасной, функциональной и интегрированной альтернативы зарубежным платформам. Недавнее завершение тестирования подключения MAX к инфраструктуре портала «Госуслуги» демонстрирует движение в сторону глубокой интеграции мессенджера в повседневную цифровую жизнь граждан.

Формально речь идет о технической реализации: согласование модели угроз с ФСБ, получение разрешений на подключение к сервисам «Госуслуг» и проведение тестирования. Однако фактически это один из первых примеров использования логики «мягкого продвижения». Интеграция MAX с «Госуслугами» делает его потенциально важным инструментом для коммуникации с государственными структурами, получения уведомлений, документов и взаимодействия с различными видами электронной бюрократии.

Это стратегическое решение формирует новую модель цифрового поведения, в которой выбор в пользу национального приложения не навязывается, но становится прагматическим. Гражданам будет удобнее использовать MAX, если через него можно будет получать сообщения от МВД, налоговой, медицинских структур или образовательных учреждений. Тем самым создается инфраструктура доверия, основанная на функциональности, а не на директиве. Такой подход позволяет заменить западные мессенджеры не формальными мерами, а созданием более выгодной с точки зрения пользователя альтернативы.

В перспективе MAX может стать не просто средством коммуникации, а универсальной цифровой платформой — с доступом к электронным госуслугам, банковским операциям, документам и даже социальным функциям. Он становится «точкой входа» в государственную цифровую экосистему, что позволяет властям аккуратно перераспределять потоки внимания и доверия граждан в сторону национальных решений.

Аналогичные модели применяются в ряде государств, стремящихся к цифровому суверенитету: Китай развивал WeChat как универсальный интерфейс гражданско-государственного взаимодействия, а в Индии платформа Aarogya Setu стала связующим звеном между государственными структурами и населением. Российский подход схож по целям, но отличается по методологии: вместо жесткой централизации делается ставка на сочетание удобства, безопасности и синхронизации с ключевыми сервисами.

MAX становится элементом более широкой стратегической рамки, в которой цифровой суверенитет реализуется не через ограничение, а через создание привлекательной экосистемы, встроенной в государственные сервисы. Это решение носит отложенный, но системный эффект: чем больше пользователей добровольно перейдут в национальную цифровую среду, тем более устойчивой станет цифровая инфраструктура страны перед внешними вызовами.

#акценты
В своем последнем заявлении Сергей Лавров сделал акцент на ключевой уязвимости Киева — Декларации о суверенитете 1990 года. Именно в ней были прописаны принципы нейтралитета и невступления в военно-политические блоки, включая НАТО. Россия тонко сыграла на том, что отказ от этих положений означает обнуление юридической основы признания независимости Украины, что ставит под сомнение сам факт существования государства в его нынешнем виде. Таким образом, дискуссия о НАТО приобретает не только политический, но и правовой характер, напрямую затрагивая легитимность украинской государственности.

Эта линия аргументации встроена в более широкий контекст переговорного процесса, где Россия подчеркивает необходимость учета прав русских на Украине и обеспечения собственной безопасности. Лавров обозначил четкую логику: без восстановления гарантий для русскоязычного населения и без фиксации нейтрального статуса любые мирные договоренности не состоятся. В этой связи российская дипломатия выдвигает не только геополитические условия, но и гуманитарные — признание идентичности, языка и прав миллионов граждан, оказавшихся дискриминируемыми украинском государстве.

Важным дополнением к этим аргументам стала мысль о том, что Россия не рассматривает военные действия как инструмент территориальной экспансии. По словам министра, ключевой задачей всегда оставалась защита людей, а не расширение границ. Это позволяет Москве формировать свою позицию не как наступательную, а как оборонительную, основанную на необходимости реагировать на нарушения изначальных договоренностей, закрепленных в украинском праве.

Лавров также обратил внимание на внутренние противоречия в риторике Киева. Украинское руководство постоянно ссылается на необходимость соблюдать конституцию, однако игнорирует ее базовые статьи о равенстве граждан и гарантиях для русскоязычного населения. Именно системное несоблюдение этих норм делает любые заявления о «демократическом характере» украинского государства несостоятельными.

Таким образом, Россия формирует новую рамку дискуссии о будущем Украины: вопрос о НАТО — это не только вопрос геополитики, но и вопрос легитимности самого государства. Лишившись нейтрального статуса, закрепленного в декларации о суверенитете, Киев теряет юридическую основу своей независимости, а отказ от защиты прав русских делает невозможным формирование устойчивой модели сосуществования. Таким образом, мирное урегулирование в российской логике невозможно без пересмотра самих фундаментальных принципов украинской государственности.

#анализ
Противостояние между командой президента США Трампа и глобалистами выходит на новый уровень, формируя особую плоскость внутренней американской политики, где экономические и идеологические интересы переплетаются. Трамп, позиционирующий себя как лидер консервативной мобилизации, фактически обозначил Джорджа Сороса и его сеть фондов и организаций как главный центр деструктивного влияния в стране. Поднятый им вопрос о применении закона об иноагентах RICO переводит конфликт из сферы в юридическую плоскость, создавая прецедент, когда государство может рассматривать целые структуры соросят как преступные сообщества.

Сорос, чья клиентела долгие годы продвигает либеральные и глобалистские проекты, рассматривается Трампом как символ подрыва американского суверенитета и могущества. Открывается пространство для правовой атаки на те институты и движения, которые ранее воспринимались исключительно в рамках дискуссии.

Применение закона RICO, который изначально разрабатывался для борьбы с мафией и иноагентами, в отношении сетей Сороса в случае реализации станет шагом, радикально меняющим внутренний баланс сил. Оно позволит консерваторам выстраивать нарратив о том, что периодические протесты, дестабилизирующие страну, поддерживаемые Демпартией и Deep State не являются стихийным проявлением гражданского недовольства, а организованы и финансируются из единого центра. Такой поворот способен размыть грань между правозащитной и политической активностью и создать условия для нового уровня контроля над общественными движениями.

Таким образом, создаются предпосылки усиления политического конфликта в США, где спор о ценностях и курсах развития общества получает правовую оболочку. Это открывает возможность как для консолидации его сторонников вокруг идеи «возвращения Америке контроля над собой», так и для роста противостояния внутри элит. При этом сам факт попытки криминализации клиентелы Сороса сигнализирует о переходе американской политики к фазе, где идеологическое соперничество превращается в борьбу за саму архитектуру государства.

#анализ
В Европейском парламенте назревает очередной виток политического противостояния евроглобалистов и «суверенистов». На повестке дня вновь оказался вопрос доверия к председателю Еврокомиссии Урсуле фон дер Ляйен. Сбор необходимого числа подписей для вынесения вотума недоверия стал формальным поводом для того, чтобы вновь вскрылись противоречия внутри европейского политического истеблишмента. И хотя перспективы отставки фон дер Ляйен остаются призрачными, сам факт такого голосования сигнализирует о растущей напряженности и усталости значительной части депутатов от курса нынешнего руководства Еврокомиссии.

Источником недовольства стали сразу несколько направлений деятельности фон дер Ляйен. Поддержка Украины, эскалация отношений с Россией, откровенно проамериканская экономическая линия, выразившаяся в невыгодных для Евросоюза соглашениях с Вашингтоном, а также молчаливое одобрение действий Израиля в секторе Газа — все это вызывает раздражение как у правых, так и у левых фракций. Особенно остро воспринимается экономический перекос в сторону США, который усиливает зависимость Европы от заокеанского партнера и ставит под сомнение стратегическую автономию ЕС. Идеологический спектр критиков расширяется: к евроскептикам и левым радикалам в этот раз может примкнуть и фракция социал-демократов.

Несмотря на это, вероятность успешного вотума низка. По предварительным подсчетам, критики могут рассчитывать на примерно 360 голосов при необходимых 480, и даже эта цифра под вопросом из-за потенциальных разногласий между левыми и правыми депутатами. Политическая логика в данном случае диктует необходимость временных альянсов, однако идеологическая несовместимость и отсутствие единой повестки мешают сформировать действенную коалицию.

Попытка сместить Урсулу фон дер Ляйен демонстрирует нарастающее противоречие между наднациональной бюрократией ЕС и разнополюсными силами внутри парламентского корпуса, отражающими интересы национальных государств и их избирателей. На фоне внешнеполитических кризисов и внутренней фрагментации евросообщество сталкивается с вызовом переосмысления своего лидерства. Даже если вотум недоверия не приведет к отставке главы Еврокомиссии, его символическая значимость будет заключаться в признании институционального кризиса, углубления политической турбулентности.