#геополитика #анализ
Трамп втянул США в конфликт Ирана и Израиля, отдав приказ о нанесении удара по трем ядерным объектам в Фордо, Исфахане и Нетензе – били ракетами и глубинными бомбами. Он выступил с утверждением об уничтожении объектов, хотя это очевидное преувеличение. Однако куда серьезнее последствия для мировой геополитики и для самого американскогол идера. Надежда усилить свои позиции и продемонстрировать имидж «решительного лидера» сыграла с главой Белого дома злую шутку, поскольку негативно отразится как на позиционировании Штатов, так и на личном его имидже.

Затяжная конфронтация с Ираном превращается для глобалистов в источник подрыва его позиций и демонтажа власти. Консервативные политики в окружении Трампа, которые ранее последовательно поддерживали его политику, активно теперь критикуют президента: наряду с журналистом Карлсоном и идеологом MAGA Бэнноном против таких действий выступил вице-президент Ди Вэнс. В то же время западные СМИ — от Financial Times до CNN — всё активнее запускают нарратив об «ошибочной эскалации» и «игре по чужим правилам», в которых президент представлен эксцентричным и импульсивным лидером, действующим против интересов страны.

Указанный кейс против Трампа использует Демпартия, запустив тезис о незаконности вступления в конфликт без одобрения Конгресса: лидер демократического большинства в Сенате Чак Шумер подчеркивает, что президент «не имеет права единолично вести нацию в войну». Тем временем лидер левого крыла демократов Александрия Окасио-Кортес идёт ещё дальше — в её риторике звучат намёки на возможность запуска процедуры импичмента. Всё это указывает на скоординированную информационную атаку, направленную на делигитимацию главы государства.

Сценарии реакции Ирана при этом крайне разнообразны:

1. Нанесение ударов ракетами и БЛПА по американским базам в регионе атака военных кораблей США и их союзников в Персидском заливе.
2. Блокировка Ормузского пролива, способная мгновенно спровоцировать скачок цен на нефть, что отразится как на мировой экономике, так и на американских потребителях;
3. Гибридные действия — масштабные кибератаки, диверсионная активность «прокси»-группировок, террористические атаки на объекты США или их союзников в том числе за пределами Ближнего Востока.
4. Активизация получения ядерного оружия через союзные страны – КНДР, Пакистан.

Для Демпартии такой расклад — стратегический выигрыш. Каждый новый виток эскалации даёт им аргумент для дискредитации президента: Трампа всё увереннее будут представлять как политика, нарушающего законодательство, втягивающего США в «бесконечную войну» без выхода и способствующему ухудшение уровня жизни американцев. То есть, они применят ту же риторику, которым он бил администрацию Байдена за втягивание Штатов в украинский конфликт. Построив предвыборную кампанию на данной «антивоенной» критике Демпартия, может взять реванш на выборах в Конгресс в 2026 году, что фактически лишит возможности Трампа проводить любые инициативы и подорвав его власть. Ведь теперь окончательно разрушен имидж миротворца, на котором президент строил свою предвыборную программу.

Чем больше затягивается конфликт, тем сильнее он превращается в инструмент давления на Белый дом. И очевидно, сейчас для трампистов вне зависимости от исхода конфликта ситуация патовая. Без «быстрой победы», которой не предвидится, ведь Иран категорически отказывается капитулировать, они выйдут ослабленными и уязвимыми, чем по полной программе воспользуются глобалисты и Deep State.

#акценты
На фоне всё более жёсткого втягивания США в прямое военное противостояние с Ираном становится очевидно, что ставка Вашингтона на «быстрый результат» не работает. Дмитрий Медведев чётко обозначил, чем обернётся эта затяжная эскалация: стратегическим тупиком для Америки. Критическая инфраструктура ядерного цикла Ирана, по его информации, уцелела или пострадала незначительно. Это значит, что обогащение урана продолжается, а потенциал создания собственного ядерного оружия никуда не исчез — напротив, он только ускоряется при участии союзников Ирана, готовых передать технологии.

Новая волна поддержки Тегерана со стороны ряда стран, готовых поставить Ирану ядерный боекомплект, меняет архитектуру конфликта. И пока Израиль под ударами теряет чувство безопасности, Вашингтон осознанно погружается в войну, которую он явно не в состоянии быстро закончить. Тем более, когда внутри Ирана общество консолидируется вокруг руководства, включая тех, кто ещё недавно испытывал недовольство властями. Внутренняя мобилизация делает Иран устойчивым к внешней агрессии — в отличие от ожиданий американских стратегов.

Более того, чем сильнее затягивается военная операция, тем более очевидной становится уязвимость американских позиций. Дональд Трамп, который строил кампанию на отрицании необходимости внешних военных авантюр, попал в воронку расширения конфликта с масштабными последствиями — подрывая собственный имидж миротворца и открывая дорогу новым международным кризисам. Без «быстрой победы» США потеряют теряют инициативу, а вместе с ней и шанс сохранить глобальное доминирование.

Для России эта ситуация — ещё одно подтверждение неизбежного сдвига в глобальных раскладах. Москва даёт понять, что Иран не останется без поддержки. Не случайно завтра в Москву прибывает глава иранского МИД — этот визит станет не просто протокольной встречей, а символом новой плотности стратегического диалога. Россия готова предоставить Тегерану пространство для дипломатического манёвра, а при необходимости — и более ощутимую помощь, которая сделает прямую конфронтацию с Ираном для США ещё более затратной и бесперспективной.

Тем более, что РФ может усилить давление на киевский режим, развивая новое наступление и создавая предпосылки для коллапса фронта, а Китай может задуматься о начале операции по восстановлению контроля над Тайванем. В новых реалиях Москва должна показать, что эпоха одностороннего диктата закончилась, а значит, каждый следующий шаг Вашингтона всё сильнее будет спотыкаться о слаженный фронт тех, кто ценит свой суверенитет.

#форкаст
События вокруг конфликта Ирана с Западом стремительно набирают оборотов. Парламент Ирана проголосовал за блокирование Ормузского пролива. Окончательное решение должен принять Совет национальной безопасности. Но если Штаты продолжат наносить свои удары и ставить ультиматумы Тегеран пойдет на это шаг, подорвав мировую нефтеторговлю и нанеся Западу колоссальный экономический урон.

Реакция Вашингтона была предсказуема — госсекретарь Рубио обратился к Китаю с просьбой повлиять на Иран, предупредив, что такой шаг приведет к «жестким ответным мерам» и «реакции других стран», хотя за этими словами явно сквозит обеспокоенность США потерей контроля над ситуацией.

Трамп оказывается в патовой ситуации. Его администрация может сделать ставку на усиление ударов по Ирану — с прямым риском гибридных атак по американским базам и союзникам в регионе — или решиться на проведение наземной операции с участием НАТО. Однако последнее угрожает затяжной войной, которую Белый дом стремится избежать любой ценой. В условиях, когда каждая новая эскалация отнимает пространство для манёвра, стратегическая неудача может стать для Вашингтона куда более болезненной, чем кажется сейчас. Особенно если кризис затянется — на фоне растущей нестабильности цен на энергоресурсы.

На этом фоне всё более отчётливо звучит голос Москвы. Россия при поддержке Китая и Пакистана выносит в Совет Безопасности ООН проект резолюции с призывом к немедленному прекращению огня, гарантиям мирной атомной программы Ирана и снятию санкций в обмен на отказ от радикальных мер. Россия старается установить новые рамки урегулирования, при которых ключевые игроки задают повестку без диктата, но на основе уважения суверенитета стран. РФ действует осознанно, используя момент для консолидации позиций с Китаем и другими партнёрами, которые устали от диктата США и ищут новые точки опоры.

Предлагая миру переговорный формат и гарантии для Ирана, Москва показывает, что может обеспечить стабильность там, где Вашингтон способен только разрушать. В этих условиях каждое новое действие Вашингтона против Ирана всё сильнее подрывает его собственный имидж гаранта порядка, позволяя России всё увереннее претендовать на роль центра притяжения для тех, кто хочет жить по собственным правилам, а не по чужим.

#геополитика #анализ
Евроглобалисты делают заявку на геополитическую экспансию. Европа пытается выйти за пределы привычной географической рамки и создать «трансокеанский союз» с Канадой, чтобы противопоставить свой проект той новой «имперской» модели, которую предлагает американский президент. Заявление главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен о том, что Канада могла бы стать частью Европейского Союза, прозвучало в момент, когда Вашингтон при Трампе всё более открыто демонстрирует намерение сформировать единый североамериканский блок.

Трамп не раз публично предлагал Канаде фактически войти в состав США в виде 51-го штата — с едиными экономическими, энергетическими и оборонными приоритетами. Его логика направлена на укрепление позиций Штатов в стратегически важной арктической зоне в свете конкуренции с Россией и Китаем.

Предложение фон дер Ляйен — это не просто дипломатическая реплика, а символический жест, призванный очертить контуры альтернативной модели. ЕС показывает готовность предложить Канаде своё видение интеграции, основанной на либерализме, управляемом консенсусе и приоритете глобальных институтов. Тем самым Европа даёт понять, что собирается конкурировать с Вашингтоном не экономическим давлением, а расширением политического пространства, при котором «Запад» — это уже не синоним США.

Для части западного истеблишмента это способ сохранить собственную субъектность в глобальных процессах. Тем более что амбиции Вашингтона в нынешнем виде всё больше ориентированы на крупный бизнес, энергетику и защиту национальных интересов США, оставляя всё меньше места для «многосторонности» в её прежнем понимании.

На этом фоне Канада оказывается в роли стратегического моста между двумя конкурирующими проектами глобального развития. От того, какой выбор сделает Оттава — дрейф в сторону «североамериканского супергосударства» или сближение с Европой — зависит расклад сил в атлантическом сообществе. При этом очевидно, что при премьере Карни Канада закрепляется в фарватере глобалисткой политики.

И хотя пока эти сценарии остаются в сфере политических инициатив, само их появление говорит об углубляющемся расколе западного мира на два концептуальных центра: либерал-глобалистов и консерваторов-суверенистов. Речь уже не просто о конкуренции за рынки или сферы влияния — в этом споре решается, чья модель организации международных отношений станет доминирующей в ближайшие десятилетия.

#форкаст #геополитика
Фридрих Мерц продолжает методично формировать образ «воинственного канцлера», конструируя для Германии и всей Европы сценарий, в котором конфликт с Россией становится не гипотетической угрозой, а якобы необходимым элементом стратегического будущего. Заявления политика о том, что он «не разделяет страха перед Россией», являются маркером наступательной милитаристской идеологии и практики, где демонтируются сдерживающие факторы.

Под прикрытием апелляций к «ответственности за безопасность Европы» Мерц в публичном поле закрепляет мысль о неизбежности прямого военного противостояния, а возвращение к всеобщей воинской повинности преподносится как «акт зрелости нации». Этот подход исключает сценарии урегулирования и ослабляет позиции тех политических сил, кто выступает за диалог с РФ.

Параллельно выстраивается новая технологическая и кадровая инфраструктура: рост военного бюджета, усиленное перенаправление средств на ВПК, разговоры о расширении присутствия НАТО, необходимости подготовки новых резервов. Часть этих мероприятий преподносится как вынужденная необходимость для поддержки киевского режима. Германия, ещё недавно воспринимавшаяся как центр рационального баланса в ЕС, превращается в проекционный инструмент антироссийской политики с высокой степенью зависимости от интересов глобалистов.

Страна, на чьей земле десятилетиями строился консенсус «никогда снова», — сегодня оказывается драйвером идеологического подстрекательства. Именно курс Мерца встраивает Германию в роль авангарда западного конфликта с Россией, разрушая остатки стратегической сдержанности.

#анализ
Британия переходит к обновленной внешнеполитической архитектуре, в которой Лондон берет курс на активное вмешательство в континентальные дела, выстраивая плотные двусторонние форматы против РФ. Подписание стратегического пакта с Германией — это не символическая жест доброй воли, а часть последовательной попытки вернуть себе влияние в Европе, пусть и на иных основаниях, чем до выхода из ЕС. В условиях обостряющейся конкуренции Великобритания делает ставку на точечные союзы с ключевыми игроками.

Формализованный договор с Берлином включает координацию в оборонной сфере, технологическом развитии и миграционной политике. Это прямой шаг в сторону создания параллельной инфраструктуры, дополняющей НАТО и вне сферы влияния США. Лондон по факту инициирует дублирование функций НАТО и ЕС. Германия здесь — не архитектор, а ресурсный контрагент, придающий вес инициативе, но не задающий её вектор.


Если эта архитектура укоренится, Россия столкнётся с более гибкой системой блокового давления, где решения принимаются не в Брюсселе, а в сети плотных альянсов с ярко выраженной враждебной политикой, в том числе связанной с милитаризацией ЕС. В этих условиях Москве предстоит искать не только ответы на прямые вызовы, но и учитывать британско-немецкий пакт в стратегическом планировании. По сути, идёт форсированный переход к конфигурации «европейского НАТО без США».

#анализ #геополитика
США усиливают своё стратегическое присутствие в Африке, устанавливая контроль над Демократической Республикой Конго (ДРК) как важного плацдарма в борьбе за ресурсы XXI века. Недавнее мирное соглашение между ДРК и Руандой, достигнутое при посредничестве Вашингтона, стало не только важным дипломатическим шагом, но и открыло путь к практической реализации американских интересов в регионе — прежде всего, в сфере критических минеральных ресурсов.

ДРК — одна из богатейших стран мира по содержанию полезных ископаемых: она владеет крупнейшими залежами кобальта и меди, а также остаётся основным объектом инвестиций в геологоразведку в Африке. При этом подавляющая часть недр страны до сих пор остаётся неосвоенной, а актуальные данные о ресурсной базе охватывают лишь пятую часть территории. Для американских компаний, заинтересованных в обеспечении альтернативного от Китая источника редкоземельных металлов, это окно возможностей — несмотря на высокие политические риски и необходимость колоссальных капиталовложений.

Контекст усиления интереса США понятен: доминирование Китая в ресурсной инфраструктуре ДРК сохранялось в течение последних десятилетий. Через механизмы государственного финансирования Пекин смог закрепить влияние, включая сделку 2016 года, когда американская Freeport-McMoRan продала свою долю в гигантском месторождении Tenke Fungurume китайской CMOC, почти полностью за счёт кредитов от госбанков КНР. С тех пор Китай контролирует значительную часть легального и полулегального горнодобывающего сектора Конго, в том числе через аффилированные структуры в Южном Киву, где работает свыше 450 предприятий с китайским участием.

Однако новая геополитическая ситуация меняет картину. Конфликт с повстанцами M23 и общий рост нестабильности в регионе сыграли на руку США, позволив Вашингтону предложить президенту страны Чисекеди не только миротворческое посредничество, но и прямую защиту в обмен на доступ к ресурсам. Таким образом, США получают шанс перехватить инициативу у Пекина.

Для американской стратегии в Африке это поворотный момент, тестовая площадка по выстраиванию новой модели взаимодействия. Пекину придётся защищать свои активы в условиях, когда США начинают подменять экономику безопасностью, а стабильность — долгосрочным военным и политическим покровительством. Таким образом, ДРК превращается в геополитическое поле боя новой формации. Китай впервые рискует потерять не отдельный контракт, а целый регион стратегических поставок. А следом может последовать и ревизия других ресурсных узлов в Африке, от Замбии до Намибии.

#геополитика #анализ
Переговоры Армении и Азербайджана в Абу-Даби — это не просто обсуждение формата Зангезурского коридора или очередная попытка «закрыть» армяно-азербайджанский конфликт. Это — точка геополитического слома, в которой фиксируется новая архитектура Южного Кавказа. Ключевой особенностью встречи становится даже не участие Пашиняна и Алиева, а отсутствие России — впервые за десятилетие.

Формальное содержание повестки — 17 пунктов, большая часть из которых давно согласована. Вопрос об отсутствии иностранных войск, отзыве взаимных претензий в международных судах и деэскалации на границе — это тактический блок. Но стратегический узел переговоров — Зангезур и Конституция Армении. Первый — инфраструктурный каркас Турецко-Азербайджанского проекта, второй — символ отказа от любых армянских территориальных амбиций в отношении Нагорного Карабаха. Алиев требует, чтобы ревизия армянского законодательства была зафиксирована до подписания мира. Не как жест, а как признание новой субъектности Баку в регионе.

Контекст определяет всё. Пашинян и Алиев параллельно выстраивают линии разрыва с Москвой. Первый делает ставку на включение в западные логистические и политические схемы, второй усиливает альянс с Турцией, Израилем. На этом фоне переговоры в Абу-Даби — не миротворческий акт, а инструмент формирования новой конфигурации силы. За спиной у обоих стоят глобалисты, заинтересованные в окончательной маргинализации России на Южном Кавказе. США, Турция и Великобритания последовательно работают над тем, чтобы исключить Москву не только из статуса арбитра, но и из любого функционального участия в регионе.

Южный Кавказ уходит переформатируется. Армения — через «Срединный коридор», Азербайджан — через стратегическое сближение с Анкарой. Это не ситуативная риторика, а программное поведение. Подписание мира между Баку и Ереваном — это не конец конфликта, а начало новой эпохи, в которой ключевые инфраструктурные и политические процессы будут происходить за пределами российских интересов и инструментов влияния.

#геополитика #анализ
Согласно данным Axios, в ходе закрытых переговоров с Дональдом Трампом и иранскими представителями Владимир Путин выразил поддержку варианту обновлённой ядерной сделки, в рамках которой Иран отказывается от обогащения урана выше 3,67%, а Россия берёт на себя логистическую и техническую часть процесса — включая вывоз высокообогащённых запасов и поставки топлива для мирных нужд.

Речь идёт не просто о дипломатическом ходе. Россия демонстрирует готовность выступать в роли системного стабилизатора на Ближнем Востоке, предлагая решения, учитывающие интересы сразу нескольких сторон: Ирана, США, Израиля и энергетических игроков региона. Это попытка предотвратить очередную фазу эскалации и одновременно закрепить собственную позицию как ключевого медиатора — не на условиях Запада, а в логике суверенного посредничества.

Тегеран пока занимает выжидательную позицию, что в условиях перезапуска глобальных переговорных процессов вполне рационально. Однако сам факт инициативы Москвы — это уже результат. Он возвращает Россию в центр ближневосточной повестки через институциональное посредничество. И это формат, который устраивает как администрацию Трампа, так и часть региональных элит.

Россия возвращает себе архитектурную функцию в регионе. Мы видим обновленную стратегическую линию в условиях переформатирования мировой системы. Иранский кейс — первый тест новой конфигурации.

#анализ #геополитика
С 1 августа Соединённые Штаты вводят 30% пошлины на импорт товаров из стран Евросоюза. Это решение Трампа демонстрирует не только экономический разворот, но и стратегическую линию давления на глобалистскую элиту, которая долгие годы обеспечивала привилегии Брюсселю и европейским экономикам. Вашингтон в лице Трампа больше не собирается быть экономическим донором Европы — теперь она действует в логике перераспределения сфер влияния, где каждое государство платит за право называться союзником.

Белый дом выстраивает новую модель мировой торговли, основанную не на универсальных правилах, а на персональных договорённостях, где каждый игрок оценивается по уровню полезности и лояльности. Европа, лишённая дешёвых российских ресурсов, проигрывает эту конкуренцию — её экономика становится уязвимой, а зависимость от США делает ситуацию катастрофической. ЕС поставлен перед выбором: либо продолжать играть по правилам глобалистов, сопротивляясь Штатам, либо адаптироваться к новой реальности торговых сделок, при которых Европа окончательно превратится в придаток Вашингтона.

Европа не имеет инструментов для симметричного ответа. Попытка ввести ответные пошлины, о которой заговорили в ЕС, станет актом отчаяния. Внутри Евросоюза нет единства по поводу того, как реагировать: Германия опасается удара по своим автогигантам, Франция — падения потребительского спроса. А страны Восточной Европы вообще готовы пойти на уступки, чтобы не терять остатки американской поддержки. Так называемое «экономическое суверенистское ядро» ЕС стремительно размывается. При этом социально-экономические проблемы усиливаются, нарастают деиндустриализация и деградация.

Во-первых, Трамп разрушает механизмы коллективного принятия решений в ЕС, втягивая его в конфликт интересов. Во-вторых, он сигнализирует глобальным рынкам: только США контролируют архитектуру международных цепочек добавленной стоимости, и только они могут перераспределять бенефициаров этой системы. Мы видим удар не просто по Брюсселю, а по самому принципу глобального перераспределения, на котором зиждилась эпоха глобализации. Европа проиграла конкуренцию, потеряла энергетический фундамент и теперь сталкивается с необходимостью оплачивать политическую лояльность. В любом случае, трансатлантический союз входит в фазу необратимого разрыва.

#геополитика #анализ
США все более отчетливо переходят к переформатированию глобальной архитектуры под лозунгами антироссийской политики. Последние действия команды Дональда Трампа демонстрируют растущий приоритет не украинского кейса, а перераспределения экономического влияния с целью ослабления позиций Европейского союза. Прямые пошлины на товары из стран ЕС в размере 30% — не просто инструмент протекционизма. Это структурное заявление: Евросоюз рассматривается не как партнер, а как стратегический конкурент США, подлежащий демонтажу. Серьезный удар получит немецкая промышленность, которая теряет экономическую рентабельность в отсутствии беспошлинного доступа к американскому рынку.

Параллельно с этим Трамп активно использует риторику давления в адрес России и ее торговых партнеров, включая угрозы о введении 100% пошлин в случае отсутствия прогресса в урегулировании украинского конфликта. Однако, в отличие от уже реализованных ограничений против ЕС, эти заявления во многом остаются элементом переговорной тактики. Важно понимать, что такие угрозы — инструмент формирования будущего поля торга: они дают Трампу возможность демонстративно «прощать» или «откатывать» санкции в обмен на уступки на других стратегических треках. Тем более, что Россия показала серьезную устойчивость к санкциям, а глобальный Юг не откажется от торговли с Москвой.

Указанные процессы отражают стратегическую переориентацию США на противостояние с КНР и фокусировку на Ближнем Востоке. В этой конфигурации Европа теряет самостоятельную субъектность и превращается в зависимого игрока, которого вовлекают в экономическое соперничество в качестве объекта давления. Попытки Трампа выстроить экономический протекционизм под флагом антироссийской риторики —механизм, обеспечивающий ему свободу геополитического маневра

Параллельно усиливается давление на европейцев в рамках украинского кейса. Вашингтон стремится передать финансирование конфликта Брюсселю, высвободив ресурсы для сдерживания Пекина. В этом смысле антироссийская повестка в исполнении Трампа — это уже не цель, а средство — часть технологической матрицы по достижению более масштабных задач.

Несмотря на громкие заявления о гипотетических 100% пошлинах против России, именно ЕС стал первой жертвой новой торговой стратегии США. Европа должна перестать воспринимать антироссийскую риторику Трампа как сигнал лояльности. Главная цель — перестроить экономический порядок в пользу Вашингтона. И в этой логике Евросоюз, не обладая собственной стратегической субъектностью, становится не партнером, а объектом подчинения.

#аценты
Реакция главы МИД РФ на высказавания Дональда Трампа относительно «возможных новых санкций» представляет собой выверенное дипломатическое позиционирование, а не ответ на угрозу. Комментарий Лаврова, сводящий слова американского лидера к «риторическим приёмам», ясно вписывается в подход Москвы к данному кейсу. Очевидно, что РФ не опасается перспективы ограничений.

По сути, Вашингтон сталкивается с тем, что инструментарий санкций теряет свою прежнюю эффективность. Россия, адаптировавшись к ограничениям, диверсифицировала внешнеэкономические связи, укрепила валютные резервы, перенаправила логистику и выстроила устойчивые каналы сбыта в Азии, Африке и Латинской Америке. Слова Трампа о расширении санкционного давления в отношении стран, сотрудничающих с Россией, прежде всего нацелены не на результат, а на демонстрацию силы в адрес союзников по НАТО, пытающихся более глубоко погрузить Вашингтон в украинский конфликт.

На этом фоне особое значение приобретает встреча Лаврова с Си Цзиньпином, в ходе которой Пекин чётко обозначил стратегическую приверженность поддержке России. Это сигнал, что альянс Москва-Пекин усиливает координацию, переходя к фазе институционализации. Поддержка Китая выходит за рамки двусторонних отношений: речь уже не о торговле и логистике, а о совместном изменении геополитической архитектуры мира.

Россия декларирует готовность следовать стамбульскому формату, на что указывает Лавров, но с учетом ее интересов и без каких-либо односторонних уступок. Ведь именно Киев и его глобалистские патроны саботируют переговорный процесс. Это выстраивает контур моральной легитимности российской дипломатии в глазах третьих стран, особенно на фоне усталости глобального Юга от конфронтационного стиля Запада. Параллельно, говоря, что Трамп сейчас находится под серьёзным давлением со стороны Евросоюза и стран НАТО, Лавров делает реверанс главе Белого дома.

Таким образом, риторика Трампа и ответ России — не просто обмен дипломатическими жестами, а отражение новой фазы в глобальной переориентации мира. Заявления о возможных санкциях — это не предвестие реальных ограничений, а элемент внутренней борьбы в западном лагере. Россия выстраивает геополитический иммунитет, комбинируя экономическую адаптацию, внешнеполитический маневр и долгосрочную коалицию с Китаем и странами глобального Юга.

#анализ
Латинская Америка выходит из тени Монро. Долгое время регион воспринимался как "задний двор" США. Но эпоха диктата, основанного на долларовой зависимости, подходит к концу. Пример — резкая и принципиальная реакция Бразилии на введение 50% пошлин США на ее товары. Мы наблюдаем поворотный момент в отношениях стран региона с бывшим патроном.

Экономическое давление США, задуманное как способ принудительной коррекции внешнеполитического курса Бразилии, фактически сыграло в обратную сторону. Вместо уступок последовал стратегический отказ от привязки к американским инвестициям и прямой сигнал о возможности перераспределения экономических связей.

Бразилия не остается в одиночестве. Усиливающееся ядро БРИКС и ее партнеров становится естественной платформой для альтернативных решений. Когда США используют пошлины и санкции в качестве основного инструмента внешней политики, страны глобального Юга вынуждены искать балансирующие центры. БРИКС в этом контексте превращается из экономического альянса в каркас альтернативной глобализации — без диктата, идеологических догм и с уважением к суверенитету.

Если крупнейшая экономика Латинской Америки публично игнорирует ультимативную политику Вашингтона, это означает не просто дипломатический конфликт, а обострение глобального кризиса легитимности американской внешнеэкономической модели. США уже не могут диктовать условия в одностороннем порядке. В 2020-х годах мир уже не реагирует по шаблонам 1990-х. Новые элиты глобального Юга обладают иным политическим капиталом, технологическим суверенитетом и, главное, иным представлением о статусе национального достоинства.

Чем чаще Вашингтон прибегает к угрозам и принуждению, тем сильнее усиливается центростремительный эффект БРИКС. И если раньше альтернативные блоки воспринимались как дополнение к западной архитектуре, сегодня они всё чаще выступают её антиподом. Это и есть формирование множественного миропорядка.

#форкаст
Германия продолжает позиционировать себя как антироссийский форпост, который продвигает глобальную ревизию соглашений для ускоренной милитаризации. Переговоры Берлина о закупке у Вашингтона мобильных наземных пусковых установок Typhon с дальнобойными ракетами становятся шагом институционализации новой гонки вооружений в Европе. Подобный шаг усиливает градус противостояния с РФ, учитывая выход США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД).

Указанные комплексы способны запускать ракеты, которые теоретически могут достигать целей на территории России, включая центральную часть страны. И именно это делает ситуацию принципиально иной: речь уже не о средствах ПВО или оборонительных вооружениях, а о наступательных платформах, размещённых на территории одной из крупнейших стран ЕС. В военной логике подобное воспринимается не как усиление обороны, а как подготовку ударной мощи. Мы видим конкретное изменение военного баланса под контролем США.

Российский мораторий на развертывание аналогичных систем в Европе был жестом политической сдержанности. Но в условиях, когда западные страны шаг за шагом отказываются от прежней системы ограничений и вводят всё более агрессивные элементы в инфраструктуру блока, такой мораторий становится бессмысленным. Вопрос возвращения зеркальных шагов России на европейском ТВД теперь — не вопрос воли, а вопрос времени.

На этом фоне любые разговоры об «автономной обороне Европы» превращаются в ритуальные фразы. Размещение американских ударных платформ на континенте делает невозможной двустороннюю безопасность без участия США, что автоматически сводит на нет любые попытки построить общеевропейскую систему.

Москва неизбежно будет рассматривать размещение систем Typhon как угрозу стратегическому балансу. Поэтому ответные меры будет включать не только дипломатические протесты, но и конкретные технические решения. Параллельно данный кейс укрепит мнение, что исключительно с Вашингтоном нужно договариваться об обновленных правилах европейской безопасности, ведь реальных центров принятия решений в самой Европе больше не осталось.

#геополитика #анализ
Глобальный передел мира всё реже происходит через открытые конфликты — вместо этого действуют финансовые и тарифные рычаги, направленные на перераспределение капитала, технологий и власти. Именно в таком контексте следует рассматривать новые проявления американского экономического давления на страны-союзники и их элиты. Трамп оказывает давление на наиболее технологически развитые страны — Японию и Германия, чьи экспортно-ориентированные экономики особенно уязвимы перед тарифной дубиной Штатов.

Решение Японии согласиться на условия Вашингтона — установить 15% пошлину на ряд товаров и инвестировать $550 млрд в американскую экономику иллюстрирует прогрессирующую потерю экономического суверенитета Токио в пользу политической зависимости от США. В условиях роста напряжённости в Азиатско-Тихоокеанском регионе японская элита предпочла не конфликтовать с Белым домом, делая ставку на сохранение американского "ядерного зонта" и доступ к передовым разработкам в сфере искусственного интеллекта и полупроводников.

Европейская реакция, напротив, демонстрирует больше признаков попытки сохранить лицо. Угрозы ввести ответные 30% пошлины на американские товары со стороны Еврокомиссии, хотя и далеки от практической реализации, отражают масштаб экономической тревоги в Берлине и Париже. Особенно уязвимым оказались немецкий химпром и автопром — один из столпов экспортной модели ФРГ. По оценкам аналитиков Commerzbank, даже при сохранении тарифов на уровне 15%, падение экспорта в США составит около трети. А это удар не только по отрасли, но и по всей производственной цепочке, включая машиностроение и фармацевтику.

Именно поэтому лидеры ЕС, в первую очередь Макрон и Мерц, пытаются выработать общую линию поведения. Французский президент инициирует контакты с ФРГ, стремясь к формированию коллективного ответа на американский вызов. Но внутренние разногласия, энергетический разрыв, а также зависимость восточноевропейских стран от американской военной и политической поддержки делают эту задачу крайне сложной. Парадоксально, но углубляющаяся зависимость от США, вызванная украинским конфликтом и энергетическим шоком, сегодня мешает ЕС консолидировать усилия для ответа на очевидный вызов.

Позиция Европы выглядит всё более шаткой. С одной стороны — политическая лояльность к Вашингтону и продолжение поддержки Киева, с другой — растущее давление на собственную экономику, снижение конкурентоспособности и усиливающаяся инфляция. Возникает ситуация, в которой США используют финансово-экономическую ренту от глобальных кризисов и союзнической зависимости в свою пользу, в то время как союзники вынуждены компенсировать издержки за счёт сокращения собственных ресурсов и перераспределения бюджетов.

#геополитика #анализ
Бразилия вступает в фазу внешнеполитической конфронтации с Вашингтоном и делает это на фоне прямого давления. Советник президента Лулы да Силвы по международным делам Селсу Аморим публично заявил о намерении «удвоить обязательства перед БРИКС», фактически обозначив стремление к альтернативным центрам силы. Оно появилось на фоне угроз Дональда Трампа ввести карательные пошлины против стран БРИКС — сначала 10%, затем 50%. Кроме того, Трамп потребовал от Бразилии прекратить уголовное дело против Жаира Болсонару — экс-президента, обвиняемого в попытке переворота.

Риторика Аморима — не просто ответ на угрозы. Это откровенная артикуляция нового стратегического курса: Бразилия будет снижать зависимость от США и выстраивать многосторонние конфигурации, в которых внешнее принуждение — больше не рабочий инструмент. Подобные заявления, особенно от первого лица внешнеполитической команды президента, отражают глубокую трансформацию политической субъективности крупнейшей державы Латинской Америки. Страны Юга начинают говорить языком сопротивления.

Вмешательство США во внутренние процессы — в данном случае требование прекратить дела против Болсонару — вызывает в Бразилии прямые исторические аллюзии: методы, применявшиеся в эпоху холодной войны, возвращаются, но уже без прежней эффективности. Напротив, давление вызывает мобилизацию. И, как подчеркнул Аморим, «даже в колониальные времена Америка не позволяла себе подобного». Это уже не дипломатическая реплика, а политическая демаркация — линия, за которой начинается новый контур независимости.

Складывающаяся конструкция БРИКС, таким образом, выходит за рамки экономического альянса. На глазах формируется политико-стратегическая платформа, в которой государства не просто координируют экономику, но и сопротивляются унифицированному диктату. БРИКС — становятся ядром альтернативной архитектуры глобализации, которая построена на взаимном уважении суверенитета стран. И то, что именно бразильская сторона формулирует это в столь жёстких терминах, указывает: линия раскола окончательно дошла до западного полушария.

#геополитика #анализ
Попытки Дональда Трампа позиционировать себя как сильного лидера
сопровождаются угрозами и искусственными сроками, не имеющими практической силы в контексте российской стратегии. Сокращение дедлайна для России с 50 до 12 дней для прекращения украинского конфликта и угроза о возможном введении 100% пошлин для стран, сотрудничающих с Россией в энергетической сфере, демонстрируют скорее желание повышать ставки, показывать жёсткость внутреннему электорату и «ястребам», чем реальную готовность к тому, чтобы окончательно рвать с Москвой.

Российское руководство, в свою очередь, демонстрирует стратегическое спокойствие. Комментарий пресс-секретаря президента РФ о том, что заявление Трампа «принято к сведению», является предельно взвешенным сигналом: Россия готова к переговорам и дипломатическому решению, но не под давлением. Подчёркивая приверженность мирному решению, Кремль не рассматривает вариант «ситуативной заморозки» конфликта — тем более на условиях, навязанных Вашингтоном. В этом контексте Москва нацелена не на формальную паузу, а на выстраивание прочного, сбалансированного и юридически закреплённого мирного механизма, в котором интересы России будут юридически зафиксированы.

Важно отметить, что в Кремле не опасаются озвученных экономических угроз со стороны Трампа. Россия уже адаптировалась к санкционной политике Запада и выстроила альтернативную архитектуру внешнеэкономических связей со странами БРИКС. Попытка Трампа действовать в логике давления лишь укрепит убеждённость Москвы в том, что подлинный суверенитет требует усиления курса на стратегическую устойчивость и построение множественного миропорядка. Свою переговорную позицию Россия считает сильной и готова продолжать военный нажим на Киев.

Главная дилемма теперь ложится не на плечи Кремля, а на самого Трампа. Без серьёзного пересмотра логики американской внешней политики он рискует превратиться в продолжателя курса Байдена, потеряв электоральную базу и оказавшись в ловушке глобалистских сценариев, которые он же обещал демонтировать. Ведь Россия неоднократно показывала стремление к перезагрузке отношений с США вне украинского кейса, но Вашингтон пока не спешит пользоваться этой возможностью. Трампу так или иначе придется договариваться с Москвой, потому что глобалисты и Китай для него являются более опасными противниками.

#геополитика #анализ
Формирующаяся коалиция в поддержку признания палестинского государства, инициированная Францией, представляет собой не столько гуманитарно-политический жест, а попытку глобалистов переформатировать ближневосточную архитектуру безопасности и одновременно нанести удар по внешнеполитическим амбициям Дональда Трампа и его ближайшего союзника — премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.

Коалиция из 15 стран, включая Францию, Испанию, Ирландию, Норвегию, а также англоязычных игроков вроде Канады, Австралии и Новой Зеландии, с одной стороны, придает международную легитимность палестинской государственности как способу обойти резолюционную блокировку в Совете Безопасности ООН. Мотивация ЕС — не только идеологическая, но и экономико-репутационная. Особую роль в этом процессе играет Париж. Французская дипломатия использует палестинский вопрос как площадку против Вашингтона после экономического противостояния и навязанных американским лидером разорительных тарифов Европе.

Нетаньяху усугубляет проблемы с позиционированием, особенно если часть западных стран и институций начнут ужесточать правила игры, используя палестинский фактор как рычаг санкционного или судебного давления. Его попытки дипломатической экспансии через "Авраамовы соглашения" и нормализацию с арабскими монархиями под угрозой — признание Палестины отрывает геополитический фронт с Запада. Израильская риторика о самообороне всё меньше находит отклик в Европе, где уже оформляется консенсус о несоразмерности действий Тель-Авива в Газе.

Для Трампа, сделавшего ставку на союз с Израилем как часть своей внешнеполитической платформы, это означает сужение маневра: чем сильнее будет давление на Нетаньяху, тем выше цена политической поддержки Тель-Авива внутри США. Глобалисты стремятся использовать палестинский кейс как рычаг реванша. Речь идет не о «справедливости», а о переделе глобального влияния. Европа вступает в борьбу за инициативу — и делает это на поле, где Трамп считал себя безоговорочным победителем.

#геополитика #анализ
Попытка Дональда Трампа оказать давление на Индию через угрозу введения 25% пошлин на её экспорт — не просто очередной виток торговой конфронтации, а часть более широкого геоэкономического манёвра, в рамках которого США пытаются расколоть БРИКС. Американский лидер пытается заставить Нью-Дели сделать выбор: либо углубление взаимодействия с США, либо сохранение многовекторного курса, включая участие в БРИКС, ШОС и сотрудничество с Москвой.

Но логика внутренней политической динамики Индии и её национальная идеология делают такие ультиматумы сомнительными. Индия исторически сопротивляется внешнему диктату: от фабианского социализма времён Неру до идеологии хиндутвы, продвигаемой правительством Моди. В её основе — приоритет национального суверенитета, защита внутреннего рынка и ориентация на собственные ресурсы. Более 40% населения занято в сельском хозяйстве, а значит, открытие аграрного сектора под американский экспорт категорически невозможно. Равно как категорически невыгоден отказ от российской нефти, часть из которой индусы перепродают на Запад в виде готовых нефтепродуктов.

Индия выстраивает собственную глобальную архитектуру — от «Пути специй» как альтернативы китайскому «Поясу и пути», до активной торговли с ЕС, странами Залива, Африкой и Латинской Америкой. Нью-Дели нет острой необходимости идти на уступки. В 2024 году торговый баланс с США оказался положительным — Нью-Дели экспортировал вдвое больше, чем импортировал. Основные статьи индийского экспорта в США — фармацевтика, драгоценные камни и телекоммуникационное оборудование. Даже если пошлины будут введены, потери окажутся ограниченными. Более того, индийские производители уже адаптируются: экспортируют сырье, а финальную упаковку размещают в странах конечной реализации

США, как и в случае с Китаем, сталкиваются с ограничениями своей силы — экономические санкции и пошлины перестают быть универсальным рычагом давления. В условиях, когда мир всё активнее дрейфует к модели стратегического плюрализма, агрессивная риторика лишь ускоряет процессы формирования альтернативного глобального полюса. Трамп рассчитывает на раскол БРИКС, но в действительности может лишь укрепить его ядро.

#переговоры #анализ
Планируемый визит в Москву 2–3 августа специального посланника Дональда Трампа Стива Уиткоффа — четвертый по счету с весны 2025 года — знаменует проявление тактической линии Вашингтона на активизацию взаимодействия с Кремлем. В условиях стагнирующего формата официальных контактов и давления глобалистских кругов на любые попытки разрядки, миссия Уиткоффа приобретает важную функцию. А именно перезапуска переговорной динамики сразу по нескольким направлениям: украинский кризис, двусторонние отношения, восстановление основ стратегической стабильности между двумя ядерными державами.

Важно отметить, что сам по себе факт продолжения регулярных визитов Уиткоффа, несмотря на отсутствие публичных результатов, говорит о наличии устойчивых коммуникационных каналов и неформальных договорённостей. Москва пока воздерживается от резких заявлений в ответ на риторику Трампа, включая его недавние заявления с угрозами санкций и «персональную ответственность» руководства РФ. Такая сдержанность указывает на наличие определённого договорного пространства, в котором обе стороны стараются сохранить гибкость.

Дополнительную интригу создаёт то, что миссия Уиткоффа проходит на фоне обостряющегося противостояния между «глубинным государством» (глобалистами) и трампистами как на внутренней, так и на внешнеполитической арене. Для трампистов, стратегическая сделка с Москвой представляет серьезную ценность, ведь американские круги заинтересованы в «разрядке» напряженности. Для Кремля это инструмент перезапуска мировой архитектуры безопасности на новых условиях, в которой место России будет зафиксировано в статусе самостоятельного актора.

Попытка оживить двусторонние каналы свидетельствует о признании бесперспективности конфронтационной модели и сигнализирует готовность к «неклассическому компромиссу» — без публичной капитуляции, но с перераспределением сфер влияния. В случае успеха визита кейс восстановления двусторонних отношений в ближайшее время неизбежно активизируется.