ЧИТАЕМ ПИСЬМА

Оказывается, катание на санях - это не только традиционная зимняя забава с массой адреналина (коль скоро есть опасность перевернуться🤣), но еще и средство ухаживания. Во всяком случае так было во времена Моцарта, о чем свидетельствует его письмо 18-летней Наннерль😉
👇👇👇

Моцарт - сестре в Зальцбург
Милан, 26 января 1770:

«Меня от всего сердца радует, что тебя так позабавило это катание на санках, и желаю тебе тысячу возможностей для веселья, чтобы ты могла наслаждаться жизнью. Но меня огорчает, что ты заставляешь бесконечно вздыхать и страдать г-на фон Мёлька и что ты не катаешься с ним на санках из боязни, что он может тебя опрокинуть. Сколько носовых платков он испортил, плача из-за тебя в тот день!»

Ах, Мария Анна, Мария Анна! Коварная!🤣

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

А ведь не так просто, оказывается, быть инспектором театров, тем более, ежели высшее руководство с тебя же еще и спрашивает!
Ниже привожу выжимки из письма А.Н. Верстовского историку Михаилу Петровичу Погодину о состоянии обучения в императорских театрах 😉
👇👇👇

Март-апрель 1841 года
Верстовский - Погодину:

«Степень улучшения театрального искусства остается в первобытном положении. /…/ Учитель пения г. Геркулани не растворял еще рта в своих классах… /…/

Учительница танцев г. Пейсар - хрома, и руками, сидя, показывает, что должны ученицы делать ногами.

Фехтовальный класс, как развязывающий корпус, совершенно уничтожен! К чему сражения? /…/

Года два тому назад существовал класс рисования. Актер Виноградский умер - и класс рисовальный уничтожен вовсе! /…/

Класс декламации препоручен М.С.Щепкину, который в продолжение года имеет свободу только несколько недель поста. /…/

Заведены инструментальные классы. /…/ Да вот беда! /…/ От больших морозов иной не принесет смычка, другой - кларнетной трости. /…/ А еще бывает, что через полицию отыскивают то смычок, то казенные ноты! /…/

Кажется, довольно наврал! Это чтобы вас посмешить, если это смешно. А мне так уж становится грустно, что все это нимало не в преувеличенном виде!»

Мда… сколько времени прошло, а… ну, вы поняли🤣🤣🤣

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

В начале января 1839-го Ференц и Мари д’Агу приехали в Рим и сняли апартаменты.

Лист бродит по древним развалинам, посещает художественные галереи… И впитывает «истинный дух Италии»:

«Моему изумленному взору явилось искусство во всём своем великолепии; я увидел его открытым во всей его универсальности, во всём его единстве.

С каждым днем во мне укреплялось и мыслью и чувством сознание скрытого родства между произведениями гениев.

Рафаэль и Микеланджело помогли мне в понимании Моцарта и Бетховена, у Иоанна из Пизы, фра Беато, Франча я нашел объяснение Аллегри, Марчелло и Палестрине; Тициан и Россини предстали мне звездами одинакового лучепреломления.

Колизей и Кампо Санто далеко не столь чужды „Героической симфонии“ и „Реквиему“, как полагают. Данте нашел свой отголосок в изобразительном искусстве… быть может, однажды он найдет его в музыке какого-нибудь Бетховена будущего».

Неудивительно, что именно в Риме Лист почувствовал небывалый прилив вдохновения.

Второй том сборника «Годы странствий» - «Италия» - пополнился глубокими и проникновенными шедеврами, в числе которых - то самое «Обручение»…

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

В марте 1879 года Петр Ильич Чайковский возвращался из Парижа в Россию - через Берлин. В столице Пруссии он посещает концерты, музеи, театры и даже… зоопарк.

Оказывается, композитор был большим поклонником не только флоры, но и фауны. Среди его любимых книг были «Муравьи, пчелы и осы» британца Джона Лёбокка и «Млекопитающие» немца Карла Фогта.

Кто бы мог подумать, но чувствительный Чайковский даже наблюдал кормление крокодилов!
👇👇👇

Из письма П.И. Чайковского
Надежде фон Мекк
7 (19) марта 1879 года:

«<…> Из всего, что я видел в Берлине, всего более мне понравился здешний аквариум. Вчера я присутствовал при кормлении крокодилов, а сегодня будет кормление змей и удавов, и мне хотелось бы сходить и посмотреть, но я боюсь впечатления, производимого удавами, когда им дают живых кроликов. Однажды мне случилось это видеть, и зре­лище это произвело на меня ужасное впечатление. Если Вы останови­тесь в Берлине, посетите аквариум, милый друг!»

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

На днях, а именно 2 марта исполнилось ровно 200 лет со дня рождения классика чешской музыки и основоположника национальной оперы:
это
БЕДРЖИХ СМЕТАНА

За свою жизнь он успел сделать очень много: от руководства Национальным театром Праги - вплоть до создания музыкального репертуара, основанного на чешском фольклоре.

А залогом успеха творческого пути композитора стали две вещи: вера в собственный талант и поддержка кумира.

В 19 лет Сметана записывает в дневнике:

«С Божьей помощью и милостью я стану по технике Листом, по композиции Моцартом».

К 23 годам Сметану знают в Праге как пианиста и педагога. Но не знают ничего о его опытах композиции. В отчаянии он пишет письмо - Ференцу Листу:

«Кому может довериться художник, как не такому же художнику, каким он сам является? Богачи — эти аристократы — без сожаления смотрят на бедняка: пусть погибает с голоду!..»

К письму Сметана приложил свои «Шесть характерных пьес» для фортепиано ор.1.

Лист не медлил с ответом:

«Ваши пьесы я отношу к самым лучшим, глубоко прочувствованным и тонко разработанным среди всех, с которыми мне удалось познакомиться за последнее время».

Именно Лист способствовал публикации пьес Сметаны, и отныне всячески поддерживал молодого композитора. Сметана же всегда не уставал повторять, что Лист ввел его в настоящий художественный мир.

Мораль сей басни: талантам надо помогать😉

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

С первого месяца Первой мировой войны Морис Равель попал в число мобилизованных. Однако ни в один род войск его не приняли: причина - малый рост, не подходивший ни под один из армейских стандартов, и, как следствие, недостаточный для солдата вес.

Но Равель-таки добился своего: осенью 1914-го он был принят добровольцем в автомобильный дивизион, где прослужил шофером грузовика чуть более трех лет. Здоровье композитор крепко подорвал за это время.

После того, как Равеля комиссовали в начале 1918-го, по совету доктора Гейгера композитор, остро нуждавшийся в покое и свежем воздухе,
отправился в горы Савойи. Дни Равель проводит в праздности, любовании природой и потребности эпистолярного общения с друзьями.
👇👇👇

Отель «Монблан», Межев (Верхняя Савойя)
Равель - Ж.Жан-Обри
22 января 1919 года:

«Нахожусь здесь уже почти месяц. Я не сразу приспособился к высоте и холоду, но теперь все в порядке.

Солнце тут сияет как нигде! Я люблю снег — и это весьма удачное совпадение: его сколько угодно, проваливаешься по колено.

Улучшения в моем состоянии пока не заметно. Сплю плохо. Начал было делать небольшие прогулки, даже кататься на санках (несколько сколоченных вместе поленьев, но с мягкой подушкой). А теперь нужно снова приниматься за любимое занятие лежебок.

Одному Богу известно, сколько времени придется просидеть здесь! — если только меня не
заставят забраться еще выше.
И чувствуешь себя таким одиноким, таким отрезанным от всего мира! Нет ни врача — врач приезжает только раз в неделю, по пятницам,— ни аптеки. /…/
Даже газеты не каждый день добираются к нам наверх, но на это наплевать, я их не читаю.

Все это должно вызвать в Вас сочувствие и желание подать о себе весточку, чем Вы доставите мне чрезвычайную радость».

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

Как часто нам, смертным, хочется разобраться в тайнах искусства! А почему «это - гениально»? А почему и как это - написано? А почему именно так?!
Модест Петрович Мусоргский однажды ответил на вопрос о «композиторской кухне»
👇👇👇

Мусоргский - Стасову
12 июля 1872 года:

«Быть может, я боюсь техники, ибо я плох в ней? Однако же за меня кой-кто постоит в искусстве по этой части. Я, например, терпеть не могу, когда хозяйка про хороший пирог, приготовленный, а особенно съедаемый, говорит: «мильон пудов масла, пятьсот яиц, целая гряда капусты, 150 1/4 рыб»…

Ешь пирог, и вкусен он, да как услышишь кухню, так и представляется кухарка или повар, всегда грязные, отрезанная голова каплунши на лавке, распоротая рыба на другой, а иногда и рядом, чья-нибудь кишка выглядывает из решета (словно пруссаки почтили посещением), а чаще представляется засаленный фартук, сморканье в него, в тот фартук, которым потом оботрут края блюда с пирогом, чтобы чище было…. ну, пирог менее вкусен становится.

В зрелых художественных произведениях есть та сторона целомудренной чистоты, что начни грязною лапой водить — мерзко станет».

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА…

Иногда кажется, что Франц Шуберт - самый несчастный композитор всех времен и народов. И самое грустное, что он сам в это верил… Если б Судьба отвела ему чуть больше лет жизни, он изменил бы мнение. А так: что вы хотите от 26-летнего человека?
👇👇👇

«…От всей глубины моей души я ненавижу односторонность, которая многих заставляет думать, что только то, чем они занимаются, является лучшим, все же остальное - ничто…»

(Из «Дневников» Франца Шуберта, 24 марта 1824 года)

«Я чувствую себя самым жалким, самым несчастным среди людей. Вообрази себе человека, здоровье которого никогда не восстановится и который из отчаяния все делает хуже, а не лучше! Вообрази себе человека, повторяю я, блестящие надежды которого обратились в ничто, человека, которому любовь и дружба приносят только горе, чье воодушевление прекрасным /…/ грозится исчезнуть, - и спроси себя, не является ли такой человек жалким, ничтожным?»

(Из письма Купельвизеру
31 марта 1824 года)

«Просто несчастье, как все теперь костенеет в пошлой прозе, и многие люди равнодушно взирают на это и даже чувствуют себя вполне хорошо, преспокойно катясь по грязи в пропасть…»

(Из письма Шпауну,
21 июля 1825 года)

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА…

Роберт Шуман - Кларе Вик
13 августа 1837 г.

«Все ли вы еще верны и тверды? Как бы непоколе­бимо я в вас ни верил, но и самое твердое мужество поколеблется, когда ничего не слышишь о том, что человеку на свете всего дороже. А для меня дороже всего на свете — вы. Тысячу раз обдумывал я все, и все говорить мне: так должно случиться, если мы того хотим, и сообразно с этим действуем. Напи­шите мне простое «да», если согласны передать вашему отцу в день вашего рождения (13-го сентября) мое собственноручное письмо. /…/
Ах, если бы нас разделяла всего одна заря! Главное, верьте твер­до, что сбудется то, чего мы хотим и сообразно чему действуем. Об этом письме не говорите никому; иначе можно все испортить.

Итак, не забудьте «да». Я должен иметь эту уверенность, прежде чем смогу думать о дальнейшем.

Верю всею душой тому, что здесь написано, и скрепляю моим именем.
Роберт Шуман»

 
Клара Вик - Роберту Шуману
Лейпциг, 15 августа 1837 г.

«Вы просите у меня лишь простого «да»? Такое кро­шечное словечко, и так важно? Но неужели сердце, полное невыразимой любви, как мое, не должно выговорить это словечко от всей души? Так я и посту­паю, и душа моя шепчет вам вечное «да».

Страдания моего сердца, бесчисленные слезы, — могу ли я все это выразить, — О, нет! Быть может, судьба захочет, чтобы мы, наконец, встретились и погово­рили друг с другом — ваше предпочтение кажется мне опасным, но любящее сердце не обращает вни­мания на опасности. Итак, повторяю «да»! Неужели Господу угодно мой восемнадцатый день рождения превратить в день печали? О, нет, это было бы черес­чур жестоко! Я также давно чувствовала, «что это должно совершиться», ничто в мире не обманет ме­ня, и я докажу отцу, что и юное (сердце) может быт стойким.
Ваша Клара».

Роберт Шуман - Кларе Вик
Ночь под новый год 1837, после 11 ч.

«Целый час сижу здесь. Хотел было писать тебе весь вечер, но нет слов — сядь подле меня, охвати меня твоей рукой, дай мне еще раз заглянуть в твои глаза, тихо, блаженно.

Двое во вселенной любят друг друга.
Бьет три четверти.

Люди вдали поют хорал; знаешь ли ты тех двоих, что любят друг друга! Как мы счастливы, Кла­ра, станем на колени! Приди, моя Клара, я чувствую тебя… наше последнее совместное слово Всевышнему…»

P.S. … и так было лет 15, пока в доме не появился Брамс. Но это уже другая история…

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА

Из переписки Грига и Чайковского
👇👇👇

Чайковский - Григу
Париж, 2 марта 1888 года:

«Знаете ли Вы, что Вы очень известны в Париже? Почти в каждом концерте исполняется что-нибудь Ваше…»

Григ - Чайковскому
Лейпциг, сер. апреля 1888:

«

Вы не поверите, какую радость доставила мне встреча с Вами. Нет, не радость - гораздо больше! Как художник и как человек Вы произвели глубокое впечатление».

Чайковский - Григу:

«... как я горжусь, что заслужил Вашу дружбу!»

Григ - Чайковскому
Дания, май 1888:

«... мы должны повидаться, - где бы то ни было: в России, в Норвегии или еще где-нибудь! Родственные души ведь не растут на деревьях!»

         
Чайковский - Григу
Клин, 5 (17) сентября 1888 года:

«В Москве были бы очень счастливы видеть и слышать Вас. Если бы Вы могли принять это предложение, то было бы лучше всего, если бы Вы приняли участие в концерте 28 ноября. Очень прошу Вас ответить мне сейчас же! Как Вы поживаете, милый друг? Я написал новую симфонию и увертюру «Гамлет» (которая, правда, ещё не инструментована). Эта увертюра посвящена Вам…»

Григ - Чайковскому

27 сентября 1889:
«

Как дитя радуюсь я увертюре к «Гамлету». Сердечная благодарность за посвящение!»

Все это, безусловно, говорит о понимании и, по словам Чайковского, внутреннем родстве «двух музыкальных натур, хотя и чуждых друг другу по происхождению...».

Григ отдает Чайковскому свой портрет с дарственной надписью, а Чайковский дарит другу экземпляр Третьей оркестровой сюиты с автографом:
Ich liebe Grieg! Ich schatze Grieg! (Я люблю Грига! Я ценю Грига!)

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА…

В начале 1780-х Вольфганг Амадей Моцарт, лишенный придворной службы в Зальцбурге, отправился в музыкальную столицу Европы - Вену в поисках карьеры то ли свободного, то вновь придворного музыканта. Приходилось крутиться. К тому же необходимо было произвести правильное впечатление на будущую тещу - мать Констанции Вебер.
Вот, что мы находим в одном из писем Моцарта к сестре за 1782 год:

«К шести утра я уже причесан, а к семи – полностью одет. Я сочиняю музыку до девяти, с 9.00 до 13.00 даю уроки. Затем я обедаю, если только не получаю приглашения в дом, где обедать принято в два или даже в три часа дня. До пяти или шести часов вечера у меня нет возможности приняться за работу, да и тогда зачастую надо идти на концерт; если же я свободен от концерта, то сочиняю до девяти.

После этого я отправляюсь к моей любезной Констанции, хотя радость свидания почти всегда отравляет ее мать своими жестокими замечаниями…

В половину одиннадцатого или в одиннадцать я возвращаюсь домой – раньше или позже, зависит от количества стрел, выпущенных ее матерью, и от моей способности выстоять.

Поскольку я не могу рассчитывать на возможность поработать вечером, ибо концерты отнимают время, а также меня могут в любой момент вызвать туда или сюда, я завел обычай сочинять еще немного перед отходом ко сну. Итак, я пишу до часу, а в шесть часов уже снова на ногах».

P.S. Как же он высыпался при таком графике?!🤦‍♀️🤷‍♀️ А мы еще говорим, что ритм жизни в XVIII веке был медленный!🤣

#ЧитаемПисьма

ЧИТАЕМ ПИСЬМА…

Роберт Шуман - Кларе Вик
13 августа 1837 г.

«Все ли вы еще верны и тверды? Как бы непоколе­бимо я в вас ни верил, но и самое твердое мужество поколеблется, когда ничего не слышишь о том, что человеку на свете всего дороже. А для меня дороже всего на свете — вы. Тысячу раз обдумывал я все, и все говорить мне: так должно случиться, если мы того хотим, и сообразно с этим действуем. Напи­шите мне простое «да», если согласны передать вашему отцу в день вашего рождения (13-го сентября) мое собственноручное письмо. /…/
Ах, если бы нас разделяла всего одна заря! Главное, верьте твер­до, что сбудется то, чего мы хотим и сообразно чему действуем. Об этом письме не говорите никому; иначе можно все испортить.

Итак, не забудьте «да». Я должен иметь эту уверенность, прежде чем смогу думать о дальнейшем.

Верю всею душой тому, что здесь написано, и скрепляю моим именем.
Роберт Шуман»

 
Клара Вик - Роберту Шуману
Лейпциг, 15 августа 1837 г.

«Вы просите у меня лишь простого «да»? Такое кро­шечное словечко, и так важно? Но неужели сердце, полное невыразимой любви, как мое, не должно выговорить это словечко от всей души? Так я и посту­паю, и душа моя шепчет вам вечное «да».

Страдания моего сердца, бесчисленные слезы, — могу ли я все это выразить, — О, нет! Быть может, судьба захочет, чтобы мы, наконец, встретились и погово­рили друг с другом — ваше предпочтение кажется мне опасным, но любящее сердце не обращает вни­мания на опасности. Итак, повторяю «да»! Неужели Господу угодно мой восемнадцатый день рождения превратить в день печали? О, нет, это было бы черес­чур жестоко! Я также давно чувствовала, «что это должно совершиться», ничто в мире не обманет ме­ня, и я докажу отцу, что и юное (сердце) может быт стойким.
Ваша Клара».

Роберт Шуман - Кларе Вик
Ночь под новый год 1837, после 11 ч.

«Целый час сижу здесь. Хотел было писать тебе весь вечер, но нет слов — сядь подле меня, охвати меня твоей рукой, дай мне еще раз заглянуть в твои глаза, тихо, блаженно.

Двое во вселенной любят друг друга.
Бьет три четверти.

Люди вдали поют хорал; знаешь ли ты тех двоих, что любят друг друга! Как мы счастливы, Кла­ра, станем на колени! Приди, моя Клара, я чувствую тебя… наше последнее совместное слово Всевышнему…»

P.S. … и так было лет 15, пока в доме не появился Брамс. Но это уже другая история…

#ЧитаемПисьма