Forwarded from Критическое мышление
УБЕЖДЕНИЕ И ПРОПАГАНДА
Когда мы сталкиваемся с аргументацией, важно иметь в виду, что материал, который мы читаем или слышим, написан, чтобы убедить нас что-либо сделать или во что-либо поверить. Многие из сообщений, с которыми мы сталкиваемся, нацелены на то, чтобы заставить нас действовать или мыслить определенным образом.
Ученые дают следующее определение пропаганды: это «массовое внушение или влияние, оказываемое путем манипуляции символами и психологией индивида». Это широкое определение применимо к самым разнообразным ситуациям.
Так же как у каждого человека существует свое собственное представление о красоте, каждый по-своему воспринимает пропаганду. Совершенно не обязательно, чтобы информация была ложной или вводила в заблуждение, но пропаганда как минимум предполагает меньшую заботу об истинности или строгости аргументации, чем публикации в научных журналах или выступления независимых экспертов. Часто предлагаемая информация содержит в себе обращение скорее к эмоциям, чем к разуму.
Халперн Дайана, из книги «Психология критического мышления»
Когда мы сталкиваемся с аргументацией, важно иметь в виду, что материал, который мы читаем или слышим, написан, чтобы убедить нас что-либо сделать или во что-либо поверить. Многие из сообщений, с которыми мы сталкиваемся, нацелены на то, чтобы заставить нас действовать или мыслить определенным образом.
Ученые дают следующее определение пропаганды: это «массовое внушение или влияние, оказываемое путем манипуляции символами и психологией индивида». Это широкое определение применимо к самым разнообразным ситуациям.
Так же как у каждого человека существует свое собственное представление о красоте, каждый по-своему воспринимает пропаганду. Совершенно не обязательно, чтобы информация была ложной или вводила в заблуждение, но пропаганда как минимум предполагает меньшую заботу об истинности или строгости аргументации, чем публикации в научных журналах или выступления независимых экспертов. Часто предлагаемая информация содержит в себе обращение скорее к эмоциям, чем к разуму.
Халперн Дайана, из книги «Психология критического мышления»
О РОССИИ
Россия — страна вечной беременности. Всё время что-то происходит, но ничего не случается.
Один из законов русской жизни — это вздыхание или поползновение добра, но — завтра. И всем скопом, вместе. Сегодня — какой смысл мне одному быть добрым, когда кругом все злые?
Мераб Мамардашвили, из книги «Психологическая топология пути»
Россия — страна вечной беременности. Всё время что-то происходит, но ничего не случается.
Один из законов русской жизни — это вздыхание или поползновение добра, но — завтра. И всем скопом, вместе. Сегодня — какой смысл мне одному быть добрым, когда кругом все злые?
Мераб Мамардашвили, из книги «Психологическая топология пути»
Forwarded from Дневник психотерапевта
Зависть — это желание без усилий получить то, что есть у другого, но нет у меня.
ДОБРО ЕСТЬ НЕЧТО, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ ТОЛЬКО ДОБРОМ
Интересующие нас явления, высшие объекты есть реальные события, события бытия, а не ценности, не наше оценивающее отношение к ним. Не эмпирические события, а события бытия. Ведь ценности всегда являют какие-то наши головные и сердечные устремления и предпочтения. Но каждый раз возникает вопрос: а есть ли у нас сила на них, деятельная сила? И есть ли у нас форма на то, чтобы реализовать их? Реализовать так, чтобы случилось событие; не хотеть быть добрым, а участвовать в событии добра. Не хотеть быть гражданином, а быть; иметь силу или орган и способность на то, чтобы быть участником гражданского события. Это разные вещи.
Посторонний наблюдатель может сказать, что в России есть состояния, которые по своему предмету являются гражданскими переживаниями. Но в действительности — это выкидыши, аборты, или абортивные рождения, которые кажутся гражданскими в языке наблюдателя, когда он переносит себя в точку события, и там происходит то, что заложено в его языке.
Посмотрите, как иногда человек Запада смотрит на наше общество и удивляется некоторым абсурдам, которые, в действительности, вполне логичны. Они для него нелогичны, нерациональны, хотя в них есть своя внутренняя железная логика. Скажем, почему старушку и мужчину, продающего цветы на рынке, нужно хватать и гнать? Разве от этого разрушится государство? Нет. И поэтому, нерационально, казалось бы, это делать. А тем не менее это логично, рационально, с точки зрения определенной формы жизни, на которую мы только и способны, а мы, к сожалению, не способны на другую. Как можем, так и живем.
Но почему это не видно во взгляде со стороны? Потому что взгляд всегда переносит себя в место событий в качестве возможного их субъекта и потом начинает о них судить. Это иллюзия понимания, иллюзия, заключенная в понимательном взгляде. Повторяю: вопрос в том, есть ли у нас деятельная сила и форма, через которую мы можем быть участниками события, которое постфактум обозначено как реализованная ценность? Является ли эта ценность эстетической, мыслительной или гражданской? А мы все решаем и удовлетворяемся в зависимости от вопроса, есть ли у человека эти головные и сердечные стремления, которые всегда выражаются в языке, и нам кажется достаточным, что они выразились в языке и люди хотели добра. А для события добра этого совершенно недостаточно.
Короче говоря, необходимы области существования, включающие в себя человека как субъекта, которые строятся самим субъектом, и он участвует в их построении так, что в каждой точке происходящих событий он может сказать о себе: я мыслю, я существую.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Интересующие нас явления, высшие объекты есть реальные события, события бытия, а не ценности, не наше оценивающее отношение к ним. Не эмпирические события, а события бытия. Ведь ценности всегда являют какие-то наши головные и сердечные устремления и предпочтения. Но каждый раз возникает вопрос: а есть ли у нас сила на них, деятельная сила? И есть ли у нас форма на то, чтобы реализовать их? Реализовать так, чтобы случилось событие; не хотеть быть добрым, а участвовать в событии добра. Не хотеть быть гражданином, а быть; иметь силу или орган и способность на то, чтобы быть участником гражданского события. Это разные вещи.
Посторонний наблюдатель может сказать, что в России есть состояния, которые по своему предмету являются гражданскими переживаниями. Но в действительности — это выкидыши, аборты, или абортивные рождения, которые кажутся гражданскими в языке наблюдателя, когда он переносит себя в точку события, и там происходит то, что заложено в его языке.
Посмотрите, как иногда человек Запада смотрит на наше общество и удивляется некоторым абсурдам, которые, в действительности, вполне логичны. Они для него нелогичны, нерациональны, хотя в них есть своя внутренняя железная логика. Скажем, почему старушку и мужчину, продающего цветы на рынке, нужно хватать и гнать? Разве от этого разрушится государство? Нет. И поэтому, нерационально, казалось бы, это делать. А тем не менее это логично, рационально, с точки зрения определенной формы жизни, на которую мы только и способны, а мы, к сожалению, не способны на другую. Как можем, так и живем.
Но почему это не видно во взгляде со стороны? Потому что взгляд всегда переносит себя в место событий в качестве возможного их субъекта и потом начинает о них судить. Это иллюзия понимания, иллюзия, заключенная в понимательном взгляде. Повторяю: вопрос в том, есть ли у нас деятельная сила и форма, через которую мы можем быть участниками события, которое постфактум обозначено как реализованная ценность? Является ли эта ценность эстетической, мыслительной или гражданской? А мы все решаем и удовлетворяемся в зависимости от вопроса, есть ли у человека эти головные и сердечные стремления, которые всегда выражаются в языке, и нам кажется достаточным, что они выразились в языке и люди хотели добра. А для события добра этого совершенно недостаточно.
Короче говоря, необходимы области существования, включающие в себя человека как субъекта, которые строятся самим субъектом, и он участвует в их построении так, что в каждой точке происходящих событий он может сказать о себе: я мыслю, я существую.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, — никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большего счастья… Когда тебе придет в голову, сколько людей идет впереди тебя, подумай, сколько их следует сзади.
Луций Сенека, из книги «Нравственные письма к Луцилию»
Луций Сенека, из книги «Нравственные письма к Луцилию»
Книги, которые помогут найти опору во время войны
Статья о 7 книгах, которые помогут пережить войну и найти опоры [по моей рекомендации]. Статья на украинском, можно название книг перевести через переводчик. По философии и психотерапии выделил:
• Луция Сенеку «Нравственные письма к Луцилию»;
• Ямамото Цунетомо «Хагакурэ»;
• Карлоса Кастанеду «Путешествия в Икстлан»;
• Джордана Питерсона «12 правил в жизни»…
Сама статья и больше книг тут:
https://happymonday.ua/7-knyg-yaki-dopomozhut-perezhyty-vijnu?fbclid=IwAR00a8ofJdEeoNJKw0ltDhCdTa0QO3al-xUrjeAVz8PqIOF0g6iVK8Pdnr4
Статья о 7 книгах, которые помогут пережить войну и найти опоры [по моей рекомендации]. Статья на украинском, можно название книг перевести через переводчик. По философии и психотерапии выделил:
• Луция Сенеку «Нравственные письма к Луцилию»;
• Ямамото Цунетомо «Хагакурэ»;
• Карлоса Кастанеду «Путешествия в Икстлан»;
• Джордана Питерсона «12 правил в жизни»…
Сама статья и больше книг тут:
https://happymonday.ua/7-knyg-yaki-dopomozhut-perezhyty-vijnu?fbclid=IwAR00a8ofJdEeoNJKw0ltDhCdTa0QO3al-xUrjeAVz8PqIOF0g6iVK8Pdnr4
HappyMonday
7 книг, які допоможуть пережити війну: рекомендації психолога
Військовий психолог Олексій Карачинський, порадив, що читати, аби пережити війну, не втрачати віру і оптимізм, та краще зрозуміти, що відбувається.
Forwarded from Дневник психотерапевта
Страдания заканчиваются тогда, когда мы перестаем сопротивляться реальности
В реальности есть много «несправедливости» [началась война, украли кошелек, изменил партнер]. В природе несправедливости нет. Когда волк съедает оленя, нам жалко оленя, но мы не мыслим концепциями несправедливости в этом отношении. Это природа.
Когда с нами случается беда, мы можем ее объяснять несправедливостью [за что мне это? Как такое могло случиться?].
Чем быстрее мы принимаем новую реальность, и не пытаемся создавать иную, «альтернативную реальность» [такого не должно бы быть… вот если было бы иначе…], тем быстрее мы адаптируемся и почувствуем контроль над ситуацией.
Пример: вспомните, как вы теряли деньги, или роняли телефон. Чем быстрее мы откажемся от потерянных денег или от разбитого телефона, тем быстрее наши страдания закончатся. Чем дольше мы будем думать: «вот был бы мой телефон цел…» тем дольше будем страдать.
То же самое с войной.
В реальности есть много «несправедливости» [началась война, украли кошелек, изменил партнер]. В природе несправедливости нет. Когда волк съедает оленя, нам жалко оленя, но мы не мыслим концепциями несправедливости в этом отношении. Это природа.
Когда с нами случается беда, мы можем ее объяснять несправедливостью [за что мне это? Как такое могло случиться?].
Чем быстрее мы принимаем новую реальность, и не пытаемся создавать иную, «альтернативную реальность» [такого не должно бы быть… вот если было бы иначе…], тем быстрее мы адаптируемся и почувствуем контроль над ситуацией.
Пример: вспомните, как вы теряли деньги, или роняли телефон. Чем быстрее мы откажемся от потерянных денег или от разбитого телефона, тем быстрее наши страдания закончатся. Чем дольше мы будем думать: «вот был бы мой телефон цел…» тем дольше будем страдать.
То же самое с войной.
ВРЕМЯ СМЕРТИ
Вот сказал бы тебе кто нибудь из богов, что завтра умрешь или уж точно послезавтра — не стал бы ты ломать голову, чтобы умереть именно послезавтра, а не завтра, если ты, конечно, не малодушен до крайности. В самом деле, велик ли промежуток? Точно так же через много лет или завтра — не думай, что велика разница.
Марк Аврелий, из книги «Размышления»
Вот сказал бы тебе кто нибудь из богов, что завтра умрешь или уж точно послезавтра — не стал бы ты ломать голову, чтобы умереть именно послезавтра, а не завтра, если ты, конечно, не малодушен до крайности. В самом деле, велик ли промежуток? Точно так же через много лет или завтра — не думай, что велика разница.
Марк Аврелий, из книги «Размышления»
МУЗЕЙ ГРИГОРИЯ СКОВОРОДЫ
С работ украинского философа Григория Сковороды я начинал свой путь в философию.
Сегодня из-за нападения России на Украину в Харьковской области был разрушен музей философа Григория Сковороды, которому в этом году исполняется 300 лет.
Мой друг Евгений Кошин из Донецка, поделился интересными мыслями на этот счет, с чем я полностью согласен. Парадокс состоит в том, что фигура Григория Сковороды в плане атрибуции к той или иной национальной культуре подобна казусу Гоголя. В русской википедии, в различных энциклопедиях, в учебниках по истории философии, в трудах Лосева Сковорода называется «первым русским философом». Стихи Сковороды на глаз и слух ближе к современному русскому языку, чем к украинскому.
Выходит, россияне сознательно осквернили могилу того, кого они теоретически считают «своим» «своим» многие русские называют все, что нравится. А культура им нужна не сама по себе, а только для поддержания величия.
И это очень характерная черта — уничтожать этнически русское и русскоязычное население Украины, разрушать русскоязычные города и всё то, что считается русской культурой в рамках кровавой «операции» по защите этой самой культуры.
С работ украинского философа Григория Сковороды я начинал свой путь в философию.
Сегодня из-за нападения России на Украину в Харьковской области был разрушен музей философа Григория Сковороды, которому в этом году исполняется 300 лет.
Мой друг Евгений Кошин из Донецка, поделился интересными мыслями на этот счет, с чем я полностью согласен. Парадокс состоит в том, что фигура Григория Сковороды в плане атрибуции к той или иной национальной культуре подобна казусу Гоголя. В русской википедии, в различных энциклопедиях, в учебниках по истории философии, в трудах Лосева Сковорода называется «первым русским философом». Стихи Сковороды на глаз и слух ближе к современному русскому языку, чем к украинскому.
Выходит, россияне сознательно осквернили могилу того, кого они теоретически считают «своим» «своим» многие русские называют все, что нравится. А культура им нужна не сама по себе, а только для поддержания величия.
И это очень характерная черта — уничтожать этнически русское и русскоязычное население Украины, разрушать русскоязычные города и всё то, что считается русской культурой в рамках кровавой «операции» по защите этой самой культуры.
Forwarded from Дневник психотерапевта
Можем повторить
Один из популярных лозунгов 9 мая, моего любимого праздника детства. Когда я слышу эти слова, меня корежит. Четверо братьев моей бабушки ушли на фронт, вернулся только один, с огромным количеством психических травм, контузией и прожил совсем недолго.
Пишу этот текст и думаю, хотели ли «повторить» ветераны, прошедшие войну? Хотели бы они, чтобы повторились такое количество смертей, разрушенных городов, убитых детей, изнасилованных женщин, искалеченных судеб? Я задавал этот вопрос своей бабушке, которой 85 лет, в доме которой был немецкий штаб. Вопрос риторический.
«Можем повторить» — это стремление к разрушению и одновременно приписывание себе заслуг, которые достигли другие люди. Это попытка приписать себе «победу», заработанную другими.
Гордится тем, что сложилось и происходит без твоего усилия — совершенно нелепое занятие, удел людей в чем-то не состоятельных или с низкой самооценкой. Поводом для гордости должны быть «твои» навыки, умения и успехи. Добиться чего-то самому сложнее. Намного легче — приписать победу других себе.
Один из популярных лозунгов 9 мая, моего любимого праздника детства. Когда я слышу эти слова, меня корежит. Четверо братьев моей бабушки ушли на фронт, вернулся только один, с огромным количеством психических травм, контузией и прожил совсем недолго.
Пишу этот текст и думаю, хотели ли «повторить» ветераны, прошедшие войну? Хотели бы они, чтобы повторились такое количество смертей, разрушенных городов, убитых детей, изнасилованных женщин, искалеченных судеб? Я задавал этот вопрос своей бабушке, которой 85 лет, в доме которой был немецкий штаб. Вопрос риторический.
«Можем повторить» — это стремление к разрушению и одновременно приписывание себе заслуг, которые достигли другие люди. Это попытка приписать себе «победу», заработанную другими.
Гордится тем, что сложилось и происходит без твоего усилия — совершенно нелепое занятие, удел людей в чем-то не состоятельных или с низкой самооценкой. Поводом для гордости должны быть «твои» навыки, умения и успехи. Добиться чего-то самому сложнее. Намного легче — приписать победу других себе.
Чтобы мой поступок имел моральную ценность, с ним должно быть связано моё убеждение. Аморальным является делать что-то из страха перед наказанием или для того, чтобы приобрести у других хорошее мнение о себе.
Георг Гегель, из эссе «Человек есть не что иное, как ряд его поступков»
Георг Гегель, из эссе «Человек есть не что иное, как ряд его поступков»
ПРИРОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ЗЛА
Тот, кто не выносит в себе человека, потом не выносит и человечества. Он не способен ни сострадать, ни сообщаться с ним.
Голос изначального человеческого зла, грубо говоря, состоит в том, что человек способен сам себя уничтожить. Томимый «духовной жаждой». Невмоготу человеку сам человек. Прежде всего это рождается в тебе самом, ты сам себе невмоготу, будучи не способен подчиниться форме. Ты становишься невыносим сначала самому себе, а потом, в силу нашей способности к сублимациям, рационализациям и проекциям, ты ненавидишь весь род человеческий и готов исправлять и уничтожать его, поскольку он не достоин этого высокого. Он есть мерзость, которая должна быть истреблена.
Поэтому действительно тонкие и наблюдательные мыслители не приписывали зло чувственной природе человека, которая слишком часто в виде системы удовольствий, желаний, наслаждений, чувственных реакций понимается как некая бездна, таящая в себе зло. Нет, не чувственная природа является источником зла, а то превращённое отношение человека к самому себе, когда человек становится саморазрушителен, потому что именно человечность ему невмоготу.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Тот, кто не выносит в себе человека, потом не выносит и человечества. Он не способен ни сострадать, ни сообщаться с ним.
Голос изначального человеческого зла, грубо говоря, состоит в том, что человек способен сам себя уничтожить. Томимый «духовной жаждой». Невмоготу человеку сам человек. Прежде всего это рождается в тебе самом, ты сам себе невмоготу, будучи не способен подчиниться форме. Ты становишься невыносим сначала самому себе, а потом, в силу нашей способности к сублимациям, рационализациям и проекциям, ты ненавидишь весь род человеческий и готов исправлять и уничтожать его, поскольку он не достоин этого высокого. Он есть мерзость, которая должна быть истреблена.
Поэтому действительно тонкие и наблюдательные мыслители не приписывали зло чувственной природе человека, которая слишком часто в виде системы удовольствий, желаний, наслаждений, чувственных реакций понимается как некая бездна, таящая в себе зло. Нет, не чувственная природа является источником зла, а то превращённое отношение человека к самому себе, когда человек становится саморазрушителен, потому что именно человечность ему невмоготу.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ
Я как-то уже вам говорил о простом, интуитивном признаке отличия живого от мертвого. Живое отличается от мертвого тем, что живое всегда может быть иным.
Например, почему о Тарковском пишут как о хорошем режиссере? Потому что о умер и не может быть другим, иным. Ничего неожиданного, никакого номера он выкинуть уже не сможет. Тогда его можно признать. Еще Пушкин говорил, что в этой стране любят только мертвых.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
Я как-то уже вам говорил о простом, интуитивном признаке отличия живого от мертвого. Живое отличается от мертвого тем, что живое всегда может быть иным.
Например, почему о Тарковском пишут как о хорошем режиссере? Потому что о умер и не может быть другим, иным. Ничего неожиданного, никакого номера он выкинуть уже не сможет. Тогда его можно признать. Еще Пушкин говорил, что в этой стране любят только мертвых.
Мераб Мамардашвили, из книги «Эстетика мышления»
ДОБРО И ЗЛО
Вещи бывают добром и злом только в отношении удовольствия и страдания.
Добром мы называем то, что способно вызвать или увеличить наше удовольствие. Злом называем то, что способно причинить нам или увеличить какое-нибудь страдание.
Джон Локк, из книги «Опыт о человеческом разумении»
Вещи бывают добром и злом только в отношении удовольствия и страдания.
Добром мы называем то, что способно вызвать или увеличить наше удовольствие. Злом называем то, что способно причинить нам или увеличить какое-нибудь страдание.
Джон Локк, из книги «Опыт о человеческом разумении»
УЧЕНИЕ СТОИКОВ О БЛАГЕ И ЗЛЕ
Блага — это добродетели: разумение, справедливость, мужество, здравомыслие и прочее. Зло — это противоположное: неразумие, несправедливость и прочее. Ни то, ни другое – это все, что не приносит ни пользы, ни вреда, например, жизнь, здоровье, наслаждение, красота, сила, богатство, слава, знатность, равно как и их противоположности.
Однако внутри сферы безразличного — адиафоры [греч. Неразличимое] выявляются определенные различия: одни являются «предпочтительными», потому что полезны человеку, другие «избегаемы», потому что вредны, третьи безразличны. Предпочтительные вещи относятся к разряду относительных благ. Действия, направленные на достижение этих относительных благ, называются надлежащими.
Алексей Лосев, из книги «История античной эстетики»
Блага — это добродетели: разумение, справедливость, мужество, здравомыслие и прочее. Зло — это противоположное: неразумие, несправедливость и прочее. Ни то, ни другое – это все, что не приносит ни пользы, ни вреда, например, жизнь, здоровье, наслаждение, красота, сила, богатство, слава, знатность, равно как и их противоположности.
Однако внутри сферы безразличного — адиафоры [греч. Неразличимое] выявляются определенные различия: одни являются «предпочтительными», потому что полезны человеку, другие «избегаемы», потому что вредны, третьи безразличны. Предпочтительные вещи относятся к разряду относительных благ. Действия, направленные на достижение этих относительных благ, называются надлежащими.
Алексей Лосев, из книги «История античной эстетики»
ДОБРО НЕ МОЖЕТ РАЗРУШАТЬ СЕБЯ
У добра есть такое условие, что оно не может разрушить самое себя. Если я совершаю зло по отношению к другому, я разрушаю условия, на которых существую сам. Не в эмпирическом смысле этого слова (можно делать зло и всю жизнь наказанным не быть), нет, имеется в виду ум – он не может и не должен разрушать условия собственного существования.
Не сказано – что делай, не сказано, что добро, а что вот – зло… Ты можешь делать только то, что не вернется к тебе в виде разрушения условий твоего собственного существования.
Мераб Мамардашвили, из книги «Лекции по античной философии»
У добра есть такое условие, что оно не может разрушить самое себя. Если я совершаю зло по отношению к другому, я разрушаю условия, на которых существую сам. Не в эмпирическом смысле этого слова (можно делать зло и всю жизнь наказанным не быть), нет, имеется в виду ум – он не может и не должен разрушать условия собственного существования.
Не сказано – что делай, не сказано, что добро, а что вот – зло… Ты можешь делать только то, что не вернется к тебе в виде разрушения условий твоего собственного существования.
Мераб Мамардашвили, из книги «Лекции по античной философии»
Профессор биологии и неврологии Стэнфордского университета Роберт Сапольски рассказывает, как у человека развивался метафорический язык, почему фигуры речи, сравнения и притчи имеют такую власть над нами и как слабая способность мозга к различению метафорического и буквального помогла нам создать искусство, научиться испытывать чужую боль и чувствовать себя запятнанными при совершении аморальных поступков.
hashtap.com/p/VDlY9xvLEMJq
hashtap.com/p/VDlY9xvLEMJq
Hashtap
Эволюция и метафорический язык: Роберт Сапольски о нашей способности думать символами
«Война, убийство, музыка, искусство. У нас не было бы ничего без метафор»
Аристотель назвал подражание основой и воспитания человека и искусства.
Александр Зиновьев, из книги «Логическая социология»
Александр Зиновьев, из книги «Логическая социология»
Человека обогащает знание исторических фактов, но неизбежно вводит в заблуждение соблазн исторической концепции, которая эти факты истолковывает.
Александр Пятигорский, из книги «Философия одного переулка. Древний Человек в Городе»
Александр Пятигорский, из книги «Философия одного переулка. Древний Человек в Городе»