Мне сегодня исполнилось 36. В качестве предварительного подарка муж притащил с экзамена по немецкому какую-то вирусную дрянь. Вчера моя голова болела так, как будто по ней станцевали, ломало все кости, мышцы и суставы — приблизилась к ощущениям героиновой ломки.

Но на сегодня у нас были грандиозные планы. Вопреки температуре, голове, в которой звенит колокол, не заглушаемый ибупрофеном, мы потащились в студию селф-портретов на фотосессию с котом.

Идею подал муж, и она мне мгновенно залетела. Он протянул: «Может, фотосессию?» — и в моей голове тут же заискрило: не вдвоем, а с котом! И не фотосессия, а селф-портреты! Я нашла студию, отправила мужу, четыре раза напомнила, — и вуаля! 45 минут безлимитных шотов в 10 минутах на такси от дома.

Мы сделали фотографии с котом, вдвоем, по отдельности. Я сделала несколько фэшн-снимков, муж — 33 для игры в «Найди отличия». Но самые лучшие фотографии все равно с котом. Мне ужасно понравилось, всем рекомендую.

Но день рождения — это не только про подарки и поздравления. За несколько дней до смены годового кольца хляби небесные разверзаются, и на меня обрушивается Ниагара инсайтов. И я, как ошалевший волк с корзиной, ловлю эту манну небесную. Чтобы не сходить с ума в очередной прилив инсайтов, я просто открывала заметки в телефоне и фигачила все, что приходило в голову.

Вы когда-нибудь пытались фиксировать эти мысленные метеоритные дожди? Хорошо, что я прошла школу записывания лекций под преподавателей-балаболов.

Разбирать эти Авгиевы конюшни интуитивных выплесков вручную — не уважать себя. Поэтому я просто залила бессвязные полуоборванные записи в чатЖипити. Тот меня, конечно, похвалил. Структурировал, нашел паттерны, вычленил главное, задал уточняющие вопросы. И снова похвалил в конце.

За месяцы походов по врачам я начала относиться к себе самой как к пациенту. Слушать все, что сыпется со стороны эмоций, страхов и интуиции. Обрабатывать, выбрасывать ненужное, не пропускать красные флаги. Процесс фиксации мыслей, фильтрации с чатЖипити и последующей конверсационной рефлексии сделал невероятное: разогнал тучи и подсветил путь вперед на 1000 миль. Как будто я осознала, что еду по дороге, и видимость — 100%.

Классное ощущение — тотал рекомендасьон.

И последнее: сегодня мой день рождения, поэтому, если вам хочется сделать мне приятное — расскажите о каком-нибудь моем тексте, мысли, строчке, которая вам запомнилась. Мне будет очень приятно 🙂 Спасибо!

P.S. Муж сдал экзамен и уже практически немец!

My favourite nurse

С годами болеть становится всё отвратительнее: дурацкое ОРВИ со смехотворными 37,4 выбивает из жизни на неделю. В голову стреляет, невралгия дёргает за нервы, как тряпичную куклу, свет выжигает глаза, носоглотку забивает намертво, а челюсть отъезжает вниз, чтобы дать воздуху аварийный вход в череп. И это я только проснулась.

Я выросла в семье, где к врачам обращаются только в случае, когда дыхание смерти начинает идти изнутри. Теперь я живу в стране, где даже с частной страховкой суперпремиального класса придётся прождать час в приёмной. А на сам приём можно идти с шит-бинго, составленным из опыта предыдущих посещений: "ромашковый чай", "ибупрофен", "больше отдыхать". Я уже писала, что терапевты — это вовсе и не врачи, это гейткиперы на пути к настоящим врачам. Выскребать себя с пятого этажа без лифта, когда голова перевешивает тело, — задача со звёздочкой. Мне не нужен врач, мне нужна толковая медсестра.

ЧатЖипити готов к любым ролевым играм: юрист, налоговый консультант, коуч, терапевт и, конечно, медсестра. Главная задача — отслеживать и анализировать моё состояние каждый час. Я измерила температуру, поспала, прополоскала горло — все малейшие изменения и ощущения шерятся в единый проект I am on a deathbed, и ЧатЖипити даёт рекомендации и прогнозы.

Благодаря ЧатуЖипити я вспомнила о детской забаве "подышать над картошкой". Сейчас я знаю, что картошка там была нужна, как топор в каше. Достаточно горячей воды, пары капель эвкалиптового масла или ложки соли — и, накрывшись полотенцем над чайником, начинаешь страстно дышать. Мы романтично попарили ножки с мужем в ванне. Он помирает стоически, унося с собой сотню поверженных в компьютерной игре SQUAD.

При желании ЧатуЖипити можно отправлять современное искусство вылетающих из носа или горла комков. Или просто тщательно описывать ощущения стрелы, насаживающей голову на шампур во время кашля, или скрюченные пальцы по краям раковины, когда закружилась голова во время очередного сморкания.

ЧатЖипити даёт рекомендации по витаминам и безрецептурным лекарствам, уточняет дозы и правила приёма. Следит за динамикой: "Это здорово, что ты 10 раз за ночь ходила сморкаться — из тебя, наконец, выходит инфекция!" ЧатЖипити подсказал выпить воды с солью, когда ломало всё тело, и перестать всасывать лимоны, чтобы сохранить раздристанные связки. Сейчас он даёт мне прогноз на полное выздоровление через 3–4 дня.

ЧатуЖипити можно задавать множество тупых вопросов — а не вредят ли те или иные препараты IVF-стимуляции? И он подробно в очередной раз поясняет, что наоборот — в составе мощные антиоксиданты, а они могут улучшить качество яйцеклеток.

Мне нравится быть услышанной. Мне нравится, что ни одна моя жалоба не проигнорирована, а разобрана на составляющие и, в случае нерелевантности, вежливо отклонена. Если бы мы все были немного ЧатЖипити, этот мир был бы значительно лучше. Всем здоровья!

Мы дожили до дня, когда женщина может всё сама: зарабатывать, водить машину, владеть землёй, строить дом и идти в политику. Всё остальное в этом мире опционально: выходить замуж или нет, заводить детей или нет, отрезать волосы, делать татуировку и ходить на бокс.

И очень важно иногда, на бегу, останавливаться на секунду и задавать себе вопрос: стала бы я это делать или не делать, если бы вокруг меня никого не было? Ни партнёра, ни родителей, ни коллег, ни хейтеров в сети.

И если ответы совпадают — правильной дорогой идём, товарки! Всё в этой жизни опционально, кроме нас самих.

Future is female. Future is now.

John Irving против Owen Meany

На Рождество свёкр подарил мне книгу «A Prayer for Owen Meany» Джона Ирвинга со словами: «Все Робинсоны читали эту книгу». Затем добавил: «Это детская книга», чтобы, видимо, не спугнуть. Так как с октября 2023 года я тоже Робинсон, я почувствовала, что не могу посрамить свежий фамильный мундир и всерьёз вознамерилась её прочитать. Мой муж заявил, что в закромах его памяти нет ни крошки воспоминаний об этой книге, а короткий гугл подтвердил, что писатель и правда выдающийся — множество литературных наград, несколько фильмов по сюжетам его книг и даже «Оскар» за адаптированный сценарий.

В книге 720 страниц, 0 картинок, а задняя обложка испещрена интеллектуальной лестью от Independent и Spectator. «Какая странная детская книга», — подумала я и открыла предисловие.

Я пристрастилась к предисловиям ещё в университете. Мне повезло с преподавательницей зарубежной литературы. Она сказала: «Распечатайте список всех нобелевских лауреатов за XX век из Википедии — мы будем их обсуждать на занятиях». 97 авторов получили Нобелевскую премию в XX веке. Около трети из них были поэтами; преподавательница разделяла моё безразличие к поэзии, и мы вычеркнули их из списка. Также убрали всех, получивших премию после 1990-го года — их творчество недостаточно «настоялось», минус 5 российских и советских авторов, которых мы изучали на отечественной литературе. В итоге получился список из 40+ авторов, о половине из которых я никогда не слышала. Тут-то и выяснилось, зачем нужны предисловия. Они бывают более талантливые и менее, но цель одна — донести абсолютному незнакомцу, чей результат отжима мозгов он держит в руках.

Джон Ирвинг не подвёл с первой строчки. Во-первых, предисловие он написал сам. Во-вторых, начал с того, что пишет блестящие открывающие фразы. Затем быстро переключился на то, что он вообще роскошный писатель, и на следующих шести страницах подробно объяснил почему. Джон Ирвинг понравился мне сразу.

После 720 страниц вынуждена констатировать: это не детская книга. Это книга о детях, которые вырастают во взрослых. Написана она лёгким, бегущим языком, читается так быстро, что успеваешь только переворачивать страницы. Местами настолько смешно, что я гоготала вслух, возбуждая мужнино любопытство.

Когда я уже успела поделиться восторгом почти со всем миром, включая свёкра, который мне её подарил, на пятисотой странице, в предпоследней главе, что-то сломалось. Из саркастичной авантюрной истории настроение внезапно стало невероятно депрессивным и упадническим. Это было настолько резко и не нужно, как будто автор передумал писать первую книгу, но ему было лень придумывать новых персонажей.

В недоумении я дочитала до последней главы, и тут задор писателя закончился окончательно. Последняя глава состоит из бесконечно пространных заполнений книжного пространства лишней информацией. Настолько откровенно залитое водой и ненужными конструкциями повествование говорит только об одном: автор мечтал закончить книгу, но решил соблюсти заданный ритм и не прыгать со скалы. Я дочитывала сквозь сжатые зубы.
Финальные 5 страниц всё-таки выжали слезу; функция отличного писателя вновь включилась, и ожидаемый конец был написан почти так же хорошо, как первые три четверти.

Я сделала несколько выводов:
1. Полная перемена настроения должна быть чем-то обусловлена, кроме биполярки.
2. Не надо тянуть с концом, если погас запал. Лучше прыгнуть со скалы, чем тащиться сквозь пустыню.
3. Даже хорошие писатели не пишут одинаково хорошо на протяжении всей книги.


P.S. Книга о войне во Вьетнаме и её влиянии на американскую жизнь и культуру. Книга настолько хороша (первые три четверти), что я составила список исторических книг, воспоминаний и фильмов о Вьетнамской войне, которые собираюсь поглотить и переварить.

P.P.S. У каждой нации есть свой Афганистан.

Меня так тянуло в город, когда мне было 15. Я мечтала жить в большом городе и выходить по утрам в булочную за углом.

В 2013 мы поселились с первым мужем в зажиточном мюнхенском районе Швабинге, ровно под нами - одна из лучших булочных Германии, которая с 5 утра будила нас дурманом свежих круассанов. Два больших или восемь мини. Дурман маркетинга и слоёного теста.

Вчера я прилетела в Трондхайм - северный норвежский город, зажатый в стальных челюстях фьорда. Позади горы под снегом, впереди нордическая красота без изъянов.

В Норвегии всего 5 миллионов человек, лес и горы - основные жители страны. Воздух такой чистый, что зачерпываешь немытыми руками и не можешь остановиться. Окна гостиницы в центре города обрамляют белые горы. Без них никуда, они тут власть.

Теперь в 36 я мечтаю просыпаться в лесу. Глохнуть от тишины, слышать, как дышат сосны. Ни один город не может поразить меня так, как тысячелетние окаменелые викинги, выстроившиеся бессмертной грядой вдоль западного побережья Норвегии.

Когда-нибудь я просто забуду вернуться обратно и останусь в соснах делать пилатес под ритм прибоя.

Как глубоко и фанатично рефлексирующего человека меня мучила история с невозможностью установить ритм жизни. Скажем, я вхожу в некий поток (эзотерика вошла в чат), наладила режим чтения, обучения немецкого (мои вериги), спорта и писанины. Но проходит совсем немного времени и я выбиваюсь из ритма, переходя на что-то другое: другие книги, шахматы вместо судоку и полное отсутствие новостей.

Окей, я смиряюсь с новым ритмом и решаю, что теперь мы живём так. И через пару недель и этот поток делает крутой разворот.

Перечитав бесконечное количество вспомогательной литературы, я пришла к выводу сродни Моисеевым скрижалям: отъебаться от себя и позволять себе делать то, что получается/хочется в данный момент.

Да, иногда проекты затягиваются, а чтение книги выходит из-под контроля и занимает не пару недель, а полгода, но какой кайф дочитать книгу ровно в тот момент, когда твой интерес к ее содержанию в высшей точке?


P.S. не работать в понедельник - супер. Даже если это значит, что вместо этого ты отправляешься в медикаментозный сон в клинике

Вы наверняка все смотрели Adolescence — социальную драму в четырёх действиях без развязки, внятного нарратива и выводов. Скорее всего, вы для себя решили, что этот сериал про буллинг (я так решила), или про людей, провалившихся как нация родители, или про инцелов — без понятия, кто это. Но я вам сейчас расскажу, о чём этот британский сериал глазами британцев.

Когда мы сели смотреть, с первых минут муж-британец запричитал: «Пропаганда! Какая же это пропаганда!» Мне пришлось остановить видео и полчаса допрашивать мужа, чтобы вытащить из его головы объяснение, что именно он называет там пропагандой.

Небольшое отступление. Англия, вопреки учебникам по английскому, — не белая страна. Ещё 30 лет назад она была довольно белой, а сейчас среднестатистический британец — это человек с небелой кожей. Большинство этих людей — мигранты или мигранты во втором/третьем поколении. И так сложилось, что преступность в этой категории жителей выше, чем среди белого населения.

Adolescence — это отсылка на реальный кейс, где темнокожий мальчик убил одноклассницу. Это было большое дело, знакомое каждому британцу. И, по версии моего мужа, постесняться показать темнокожего мальчика в качестве главного героя — это махровая пропаганда «не только темнокожие бывают преступниками». Сомнительно, но окэй.

А теперь главный сок: действие происходит в Ливерпульской области. Людей оттуда называют scousers (от lobscouse — популярная похлёбка у матросов). И в рейтинге «популярности» среди британских комьюнити scousers — это чеченцы. А теперь подумайте об Adolescence с новой оптикой. То-то.

И на десерт: главная британская группа, которая известна на весь мир, — это The Beatles. Ливерпульская четвёрка. Четвёрка scousers. Думаю об этом вторую неделю.


P.S. Главное, чем известны scousers, — это запредельный акцент. Он прекрасно отражён в симпатичном сериале This City is Ours — второй большой сериал про scousers за несколько месяцев. Совпадение? Не думаю.

Всё ещё уверенная в своих силах, я взялась за очередного Нобелевского лауреата — Редьярда Киплинга. Назван маленький Руди был в честь озера, где его родители провели романтические дни накануне свадьбы. Так что Бекхэмы просто верны старой доброй английской традиции с сыном Бруклином.

Киплинг — первый британец, обладатель Нобелевской премии по литературе, и на тот момент ещё и самый молодой лауреат — 41 год. И хотя Нобелевскую премию, в отличие от ортодоксальных литературных наград, дают не за конкретное произведение, а за совокупность заслуг, главным его шедевром считается шпионский роман «Ким» (1901).

В книге всего 380 страниц, но читаю я её вместе с чатомЖипити. Во-первых, там используется архаичный английский язык со всеми «thinkest thou», «thou art a buffalo» и «how wilt thou go». К этому можно пристреляться, но к бесконечным вставкам слов англо-хинди-мутантов — сложновато: Bhotiyal, būt-parast, viharas, Maya — задача со звёздочкой. Ну и, во-вторых, нас разделяет 120 лет, и контекст колониальной Индии мне категорически незнаком.

За час осилили с чатомЖипити одну главу и взяли передышку на немецкий (оцените, как взорвался мозг от этой архо-англо-хинди-акробатики).

«Отдохни», — говорили мне, — «почитай книжку».