​​Новое «Королевство» супер, давно так не смеялся.

Локальные радости: отличная «Pearl» Тай Уэста, даже получше «Икса» (и вообще пока, пожалуй, карьерная вершина у него). Сюрпризов мало, приквел все-таки, но сделано с большой нежностью. Все носят маски (испанка!), черви едят молочного поросенка, Мия Гот занимается любовью с пугалом.

​​Что касается Иньярриту, то мне всегда казалось, что он немного болван. Кажется и сейчас.

Зал сейчас рыдал на Аронофском: Брендан Фрейзер в fat suit промоутирует вечные истины. Мамма миа. В воздухе сладко пахнет смертью и оскарами. Пицца скомпрометирована до конца фестиваля.

​​О людоедском роуд-муви Гуаданьино; в нем много хорошего, по-моему. Премьера была отравлена шутками злых детей про Арми Хаммера, но теперь все обсуждают только открытую спину Шаламе. Что ж. Люблю его роль в «Человеке-пауке».

​​Подробнее про «Кита».

​​Макдона прям именины сердца: паб, ослица, Фаррелл с Глисоном.

​​«Солнышко» вообще не греет, просто чушь какая-то. Но спина Шаламе забыта, и третий день обсуждается, кто из актеров в кого плюнул.
Зато посмотрел только что новый фильм Уолтера Хилла (!), вестерн категории «б» с Вальцем, Уиллемом Дефо и актрисой Броснахан, они же миссис Мэйзел. Тоже, в принципе, чушь полная, но хочется жить, стрелять, называть всех кабронами.
О других любимых режиссерах: Абель Феррара в этот раз чего-то слегка не але, ну или может я просто усталый был. Там по итальянской деревне ходят коммунисты (после Первой мировой), а Шайя Лабеф сидит в келье и кричит, что господь велик. В общем, остаются вопросы.
А «Садовник» Пола Шрейдера хороший, сделан по фирменному рецепту: Джоэл Эдгертон возделывает садик Сигурни Уивер (если это звучит двусмысленно, то так и должно быть) и старается не раздеваться, потому что у него вся спина (опять спина!) забита свастонами. Про это потом напишу поподробнее.

​​Твоя любимая жевательная резинка скоро вернется в моду.

​​Про «Сына» Зеллера.
Вообще, дети в поисках (буквально или фигурально) родителей, и родители в поисках детей – прям важнейшая тема фестиваля. Зеллер, Аронофски, Гуаданьино, «Блондинка» (о ней завтра, она супер). Отчасти и Баумбах с Иньярриту. «Вечная дочь» Джоанны Хогг (Тильда Суинтон играет, как она любит, сразу и дочку, и маму, и полтора часа бродит по пустынному загородному отелю. Ни капельки не скучно. Шучу), «Чужие дети» Ребекки Злотовски (честно говоря, пропустил, но см. даже название). Французский «Сэнт-Омер» про материнство (с неожиданного, правда, угла детоубийства; любопытный фильм). «Моника» про транссексуала и умирающую маму. В общем, добрая половина конкурса. Не говоря уже, например, про ту же «Перл», где Мия Гот радикально решает конфликт поколений.
О чем это говорит? Не знаю. Вроде все выросли, но не стоит недооценивать фигуру родителя. Здоровья королеве.

Посмотрел два иранских фильма. Один про автозак, второй про закрытые границы. Что могу сказать. Ираном быть плохо. Не надо быть Ираном.

​​Как обещал, что-то про «Блондинку». Уже через три недели – на «Нетфликс». Реакция, кажется, полярная. По-моему, страшно интересно.

Тем временем фестиваль незаметно кончился. Скоро объявят победителя – понятия не имею, какого. Не буду делать вид, что хоть немного представляю, что происходит в голове у Джулианны Мур и тем более Исигуро. Вариантов много. Попсовый, типа оскаровский трамплин – «Кит», Макдона или даже «Блондинка». Промежуточный – например, «Тар» с Кейт Бланшетт (мне почему-то кажется вероятным). Радикальный – скажем, «Сент-Омер». Плюс всегда могут наградить того же Панахи из политической солидарности. Ну сейчас посмотрим.

​​Приехал на фестиваль, тут вертолет завис, riot police в полной выкладке, водометы, при этом демонстранты выглядят вот так:

​​Про победителя чуть-чуть попозже, пока – два слова про сериал Рефна, совершенно крышесносный, если настроиться должным образом. Он, увы, выйдет только в декабре, если я правильно понял, поэтому есть время посмотреть/пересмотреть великий сериал Too Old to Die Young, или ССЧУМ, как мы называем его с товарищами.

​​По поводу «Золотого льва» Лоре Пойтрас: док как док, нормальный, героиня хорошая. Но со стороны Джулианны Мур и ко это все равно, на мой взгляд, хамство. Вас зовут судить, ну, второй кинофестиваль мира с не великой, но неплохой программой, а вы говорите: окей, все очень мило, но мы наградим телепередачу. Потому что биг фарма это плохо.

​​Годар – один из нескольких человек (суеверно не стану называть остальных), про которых казалось, что они, может быть, как-то там наверху договорились; но нет.
Велик соблазн сформулировать что-то в формате его любимых лозунгов («Годар равно кино» и т.п.), но это, как любой лозунг, самообман, отказ думать дальше. Конечно, он был культурной (и поп-культурной) иконой XX века – наравне с Пикассо, Орсоном Уэллсом, Дэвидом Боуи. Конечно, он, тридцатилетний парень без формального образования, в одночасье изменил язык кино: французского, оттуда американского, оттуда везде. Но что делает его по-настоящему уникальной фигурой – то, что последовало за этим: 60 лет публичных раздумий, сомнений, покаяний. Он был Сэлинджером (который прожил те же 91), продолжившим писать не в стол.
В болдинскую осень 60-х, семь лет от «На последнем дыхании» до «Уикенда», Годар со скоростью два-три фильма в год наснимал весь свой народный канон. «Презрение», «Безумный Пьеро», «Две или три вещи...», «Банда аутсайдеров», «Маленький солдат», «Альфавилль» и т.д. – основа, понятно, программы любого киноклуба на планете. На вершине славы ушел в полуанонимный революционный агитпроп. После разочарований 70-х вернулся к более-менее «обычным» фильмам, но уже категорически не модным, регулярно освистываемым, попросту незамеченным. Параллельно его основным жанром высказывания становилось видеоэссе – формат, в котором Годар наконец чувствовал себя полностью свободным, работал до самой смерти и достиг таких глубин, где рыбы уже бесцветные. Его занимали в первую очередь история и кинематограф, две (или три – пусть третьей будет сам автор) вещи, которые для Годара слились в одну, как видно уже из названия его главной теоретической работы – восьмисерийной «Истории(й) кино».
Когда умирают великие, мы обычно грустим, что их наследие вдруг становится конечным – они не снимут, не сыграют, не напишут ничего нового. Можно утешаться тем, что в случае Годара это не так: весь корпус его работ знаком лишь горстке сектантов (а ведь остается еще Атлантида личных архивов), и даже у подкованных зрителей впереди, при желании, десятки вовсе несмотренных или виденных в полудреме часов.
Про Годара написана библиотека. По-английски рекомендую биографию-кирпич Ричарда Броуди («Everything is Cinema»). По-русски, помню, был смешной сборник под редакцией Ямпольского из начала 90-х; много писали в том же «Сеансе».
Он увлекался очень сомнительными политическими идеями, причем не только левыми, но и правыми, он был, судя по всему, довольно невыносим в частной жизни, он говорил гадости про коллег и не открывал дверь друзьям. Но он был титан, и без него будет иначе.

Еще Годар был, конечно, очень остроумным. Чтобы снизить пафос – удивительная короткометражка 1986 года, где он (весьма успешно) троллит Вуди Аллена.

​​Превосходный каннский Пак Чхан Ук – романтический детектив про тонкие вопросы бытия c подходящим моменту международным названием Decision to leave.
И не очень, может быть, хороший, но очень славный The Greatest Beer Run Ever режиссера Фаррелли – вот он как раз актуальнее некуда.

​​Внезапно про «Красную ракету», один из любимейших прошлогодних фильмов – раньше не было повода, а сейчас он вышел (в понедельник выйдет, вроде) на Кинопоиске.

​​Посмотрел 12 часов «Шантарама», даже не без удовольствия временами.

(еще, кто не видел – отличная «Emily the Criminal» с Обри Плазой)