Фетва для курьеров, как риски того, как «традиционные ценности» становятся инструментом разрушения светского права.

Этот кейс, который вскрывает глубокую проблему современной российской политической повестки. Совет улемов ДУМ России выпустил фетву, запрещающую мусульманам-курьерам перевозить широкий спектр товаров: от алкоголя и свинины до «идолов» и «предметов языческого культа».

На первый взгляд, это внутреннее дело религиозной общины. Но в публичном поле такая инициатива приобретает иное звучание. Но это лишь верхушка айсберга. Реальная проблема глубже и системнее. Почему это не просто «религиозный вопрос», а политический прецедент?

Во-первых, вторжение в светское пространства. Фетва напрямую вторгается в сферу трудовых отношений, регулируемых светским Трудовым кодексом и Конституцией. Курьер заключает договор с работодателем, а не с религиозной общиной. Когда религиозная норма де-факто начинает подменять собой норму гражданско-правовую, мы наблюдаем эрозию светскости государства. Это не «свобода вероисповедания» — это попытка распространить религиозную юрисдикцию на нейтральное для всех граждан правовое поле.

Во-вторых, данные «традиционные ценности» как троянский конь. Нынешний политический курс, активно продвигающий их, создал питательную среду для таких инициатив. Власть поощряет «духовные скрепы» в противовес «западному либерализму», но не замечает, что этот процесс выходит из-под контроля. Логика проста: если государство апеллирует к религии как к основе общественного порядка, то религиозные институты закономерно начинают претендовать на более весомую роль в определении того, что допустимо, а что – нет. Включая в экономике.

Дискриминация и раскол. Фетва создает прецедент дискриминации по религиозному признаку в одной из самых массовых профессий. Что делать логистическим компаниям в регионах с преобладающим мусульманским населением? Вводить религиозный фильтр при приеме на работу? Сегрегировать заказы? Это прямой путь к сегментации рынка труда и общества по конфессиональному признаку, что противоречит не только Конституции, но и базовым принципам гражданского мира.

Размывание суверенитета государства. Религиозные организации не вправе брать на себя функции публичной власти. Но в логике «традиционного государства» эта грань намеренно размывается. В итоге мы получаем ситуацию, когда на одной территории действуют две конкурирующие системы нормативного регулирования – светское право и религиозные предписания. Это вопрос не веры, а политического суверенитета.

Этот случай – наглядная демонстрация того, как политика, построенная на противопоставлении «традиционного» «прогрессивному», бумерангом бьет по основам государственности. Вместо укрепления суверенитета мы получаем делегирование властных полномочий негосударственным акторам. Вместо консолидации общества – его дробление по новым, архаичным линиям разлома.

Государство, сделавшее ставку на «ценности», не может бесконечно открещиваться от их конкретных правовых и социальных последствий. Фетва для курьеров – это лишь симптом. Если сегодня религиозная норма диктует, что можно перевозить, завтра она может определить, что можно производить, продавать, изучать или показывать по телевидению. И тогда вопрос о светском характере российского государства придется снять с повестки как окончательно решенный. Но не в пользу Конституции.

Россияне жалуются на зарплаты, но тренд – на «затягивание поясов». Ситуация с доходами населения приобретает характер системного кризиса. Если еще в 2023-м году о недовольстве зарплатами говорили 55% россиян, в 2024-м 70%, а весной этого года – уже 75%, то сегодня эта цифра достигла угрожающих 78-80%. При этом людям для ощущения финансовой стабильности не хватает в среднем 15-30 тысяч рублей в месяц. Парадокс еще и в том, что это происходит на фоне активной нехватки специалистов. Ранее почти 70% компаний сообщали о повышении окладов на фоне дефицита кадров, однако эти точечные повышения явно не поспевают за растущими запросами и стоимостью жизни.

Рекрутинговые агентства констатируют: рынок труда окончательно застыл в состоянии острого дисбаланса. Дефицит квалифицированных кадров, бывший главным вызовом 2024-го, в 2025-м лишь усугубился. Соискатели, чувствуя свою власть на рынке, заламывают цены, а работодатели, часто не имея финансовых возможностей, отказываются от найма или перегружают текущих сотрудников. Зарплатные ожидания кандидатов бизнес называет «оторванными от реальности», но за этим стоит простая арифметика выживания в условиях инфляции, которой как бы и нет.

Ключевой проблемой остается чудовищное региональное неравенство. Пока на севере ДВФО многие работники давно получают зарплаты свыше 100 тысяч рублей, в таких регионах, как Калмыкия, Чечня и Ингушетия, типовые зарплаты ниже в 3-4 раза. Эта пропасть не просто делит страну на «богатые» и «бедные» регионы, но и запускает цепную реакцию внутренней миграции. Выстраивается порочный круг: отсутствие высокопроизводительных рабочих и стратегических производств в регионах обуславливает низкие зарплаты. Молодежь и квалифицированные кадры массово уезжают в экономические центры, а на местах усугубляется демографический кризис и падает экономическая активность. В результате бедный регион беднеет еще больше. Таким образом, зарплатная дифференциация превращается из экономического показателя в прямую угрозу стратегическому развитию и целостности страны.

Старая история о «жирующей Москве» и «голодающей периферии» сегодня звучит как приговор. Высокие доходы по-прежнему сконцентрированы в считанных точках на карте, а остальные территории стремительно теряют человеческий капитал. Именно поэтому в повестке дня снова и снова возникают радикальные идеи пространственного развития – от децентрализации офисов крупных корпораций до дискуссий о переносе столицы. Массовое недовольство зарплатами – это уже не просто индикатор экономического дискомфорта, а тревожный сигнал о том, что провозглашенный переход к экономике высоких зарплат невозможен без фундаментальной перестройки всей модели регионального развития страны. Требуется не просто разовая индексация, а комплексное решение социально-экономических, инфраструктурных и политических вопросов. Время точечных мер окончательно ушло.

Как отметил в беседе с «Москвич Mag» политолог Илья Гращенков, в российской практике, особенно в такой чувствительной сфере, как распределение бюджетных средств в культуре, уголовные дела часто являются инструментом внутриэлитной борьбы: «Это как и везде — когда интересы разных групп сталкиваются, уголовное дело является мощным рычагом давления. Также это может быть наведением порядка. Если руководитель перестает устраивать начальство или если его методы становятся слишком вызывающими, уголовное дело — это то, что помогает быстро сместить такого деятеля. Нельзя однозначно утверждать, что [дело Кехмана] — это происки конкурентов, борьба с коррупцией или еще что-то. Скорее всего, мы наблюдаем классическую историю, когда серые схемы ведения дел, возможно, терпимые когда-то, в определенный момент перестали устраивать влиятельных игроков. Вопрос не в том, виновен он или нет, а в том, почему дело было возбуждено именно в этот момент против конкретного человека. Тут в принципе понятно, куда ветер дует».

Прошло более полугода с момента трагического крушения самолета AZAL. И только сейчас, в кулуарах встречи в Таджикистане, Владимир Путин впервые назвал причины катастрофы. Эта информация, озвученная президентом России, заслуживает самого пристального внимания не столько с оперативной, сколько с политической точки зрения.

Во-первых, подтверждение причастности ПВО. Но есть и версия причин. По российской версии, ракеты не попали в лайнер напрямую, а взорвались рядом. Ударная волна или обломки от этих взрывов стали причиной катастрофы. Вопрос об альтернативе. Российская сторона заявляет, что экипажу предлагали сесть в Махачкале, но пилоты приняли решение лететь на базу.

Тактика запоздалого признания. Полугодовое молчание, за которым следует раскрытие информации не в формате официального заявления, а на дипломатической встрече, – классический прием. Это позволяет смягчить эффект, придать истории характер «разъяснения между союзниками», а не «признания вины перед международным сообществом». Цель – контролировать нарратив.

Ключевой месседж: «самолет пострадал от побочных эффектов нашей обороны». Это попытка минимизировать юридическую и политическую ответственность, переводя трагедию из разряда преднамеренного акта в разряд трагической случайности во время боевых действий.

Дипломатия с Азербайджаном восстанавливает позиции. Озвучивание этой версии лицом к лицу с Ильхамом Алиевым – жест в сторону важного партнера. Публичная благодарность Алиева за «подробную информацию» свидетельствует о том, что Баку, по крайней мере на данный момент, готов принять эту версию и не обострять вопрос. Это демонстрация сохранения работоспособности двусторонних отношений поверх трагедии.

Международно-правовой контекст. Признание факта взрыва ракет в непосредственной близости от гражданского лайнера – крайне серьезный момент. Даже без прямого попадания это ставит вопрос о соответствии действий стандартам ИКАО (Международная организация гражданской авиации) и нормам по обеспечению безопасности воздушного движения в зоне конфликта.

Так что заявление Путина – это не столько прояснение обстоятельств катастрофы, сколько акт управляемой кризисной коммуникации. Россия, оказавшись перед необходимостью дать ответ, выбрала модель минимизации ответственности. Главный итог: Москва демонстрирует, что готова нести определенные репутационные издержки, но в строго выверенных рамках и с оглядкой на отношения с конкретным партнером – Азербайджаном. Для Баку же, судя по реакции Алиева, на первом месте сейчас стоит получение хоть каких-то ответов и сохранение стабильности в диалоге с Кремлем.

Окончательную точку в этом деле, безусловно, должно поставить объективное международное расследование. Но озвученная версия задаст тон всем последующим дискуссиям.

Махачкала: Салавов утвержден мэром — курс на хозяйственность подтвержден. Превращение Джамбулата Салавова из исполняющего обязанности в полноценного мэра Махачкалы стало ожидаемым, но от этого не менее значимым кадровым решением. Этот шаг окончательно закрепляет ставку Сергея Меликова на фигуру практика-хозяйственника для решения хронических проблем дагестанской столицы.

Профиль Салавова — сочетание опыта руководства Хасавюртовским районом и работы в республиканском Минтрансе — доказал свою эффективность за месяцы исполнения полномочий. Его способность говорить на языке как местных жителей, так и федеральных чиновников оказалась критически важной для запуска конкретных проектов.

За короткий период и.о. мэра продемонстрировал смену управленческой парадигмы: от бюрократической волокиты к оперативным действиям. Активный снос самостроя, личный контроль в сфере ЖКХ и начало реконструкции проспекта Имама Шамиля создали ему репутацию руководителя, ориентированного на результат.

Официальное утверждение Салавова в должности снимает вопросы о преемственности курса и сигнализирует о полной поддержке его команды со стороны руководства республики. Теперь его задача — перевести операционные успехи в долгосрочную стратегию развития, доказав, что даже самые сложные городские системы поддаются системному преобразованию.

Очень показательная ситуация. На фоне громких предложений и «утечек» в СМИ, которые будоражили и без того нервное сообщество самозанятых, правительство приняло взвешенное и спокойное решение.

Вывод, который напрашивается сам собой: стоит ли так безоговорочно доверять громким заголовкам? В информационном поле поднималась настоящая волна паники на основе непроверенных слухов и предположений. А в итоге — решение оказалось совершенно противоположным и абсолютно позитивным.

Это лишний раз доказывает, насколько важно в таких вопросах дожидаться официальных заявлений, а не поддаваться эмоциям, нагнетаемым некоторыми изданиями.

Тульская область: тихий прорыв в газовой индустрии

Пока многие регионы громко заявляют о своих успехах, Тульская область под руководством Дмитрия Миляева демонстрирует иной подход — последовательное, без лишней шумихи, создание высокотехнологичного кластера для нефтегазовой отрасли. Участие в Петербургском международном газовом форуме и подписание дорожной карты с «Газпромом» стали логичными шагами в этой стратегии.

Миляев отмечает, что в регионе уже сложился серьезный промышленный кластер, выпускающий высоконапорные трубные системы, автоматизированные системы управления, запорную арматуру, шаровые краны и интеллектуальные системы мониторинга трубопроводов. Подписанное с главой «Газпрома» Алексеем Миллером соглашение направлено на расширение использования тульской продукции, включая импортозамещающие решения.

Особенность тульского подхода — в его системности. Вместо разовых проектов здесь выстраивают долгосрочное партнерство: от разработки интеллектуальных систем контроля до производства критически важных комплектующих. При этом регион не афиширует каждый шаг, а планомерно укрепляет свои позиции.

Этот путь оказывается эффективным: предприятия региона уже активно сотрудничают с газовой отраслью, а новые соглашения открывают возможности для дальнейшего роста. Тульская область доказывает, что для реальных достижений не нужны громкие заявления — достаточно последовательной работы и четкого понимания стратегических целей.

Примечательно, что тульские предприятия развивают именно высокотехнологичные направления — не просто металлообработку, а армированные трубопроводы и интеллектуальные системы управления и мониторинга. Это показывает, как традиционно промышленный регион может трансформироваться в центр технологических компетенций.

Нобелевка по экономике – 2025: награда за красивые модели или за понимание реальности? Пока в Стокгольме вручают Нобелевскую премию мира (многие обеспокоены, получит ли ее критик инклюзивного капитализма – президент США Трамаа), есть еще одна важная награда – премия по экономике. Это всегда повод задуматься, а куда вообще движется экономическая наука и чьи заслуги поощряют высшей наградой?

Как показывает практика, за внешним блеском премии скрываются системные проблемы, которые многое говорят о состоянии западной экономической мысли в целом. Куда движется экономическая теория? Три ключевых тренда:

Во-первых, математизация и победа «красоты» над реальностью. Нобелевский комитет демонстрирует явную любовь к сложным математическим моделям. Как метко заметил нобелевский лауреат Пол Кругман, экономисты часто предпочитают «красоту моделей, а не соответствие этих моделей реальности». Это привело к тому, что «величайшие умы» десятилетиями «проворачивали» глобальные кризисы – от 2008 года до наших дней. Наука стала замыкаться в себе, создавая изощренные, но оторванные от жизни конструкции.

Во-вторых, поведенческий поворот. Положительным трендом можно считать рост влияния поведенческой экономики (Канеман, Смит), которая признает, что люди – не рациональные роботы. Однако, это направление слабо развито в России, а на Западе оно зачастую сливается с психологией, рискуя растерять достижения классических экономических школ.

В-третьих, конечно, западноцентричность и игнорирование глобальных проблем. Работы лауреатов фокусируются на проблемах развитых стран, оставляя за скобками специфику Азии, Латинской Америки, России. Ошибкой считается, что «экономика везде одна», что привело, например, к провалам рыночных реформ в 90-е в России. Экономисты игнорируют исторический, социологический и культурный контексты, что делает их прогнозы несостоятельными.

Кому и за что вручают премии? Неудобная статистика. Граждане США: подавляющее большинство, как и профессора ведущих американских вузов. Большинство – мужчины. И это не случайность, а следствие исторических условий, «утечки мозгов» и специфики формирования научной элиты в XX веке. Однако это не может не вызывать вопросов о предвзятости и «групповом мышлении» в Нобелевском комитете, который состоит из малоизвестных шведских экономистов. При этом мимо премии прошли грандиозные труды, не вписывающиеся в мейнстрим, – работы Фернана Броделя, Энгаса Мэддисона или Томаса Пикетти.

Почему среди лауреатов почти нет россиян? Настоящая экономическая наука в СССР преследовалась. Судьбы таких гигантов, как Кондратьев, Чаянов или Леонтьев и другие – трагичны. Однако советские экономисты, вопреки всему, добивались выдающихся результатов. Яркий пример – Игорь Бирман, который, эмигрировав в США, еще в 1970-е гораздо точнее западных советологов предсказал кризис советской экономики, оценил реальные военные расходы и бюджетный дефицит СССР. Его работы наглядно показали ограниченность западного экономического мейнстрима, не способного понять советскую специфику.

Так что не только в части «мира», но и в части экономики видны сигналы кризиса. Нобелевская премия сегодня – это не столько маяк передовой мысли, сколько симптом ее кризиса. Она поощряет математическую элегантность в ущерб прорывному пониманию реальных процессов, игнорирует большую часть мира и его острые проблемы (от деградации образования до деиндустриализации). Повод задуматься о том, почему экономическая наука, обладающая таким интеллектуальным потенциалом, так часто оказывается неспособной ответить на вызовы времени. И вопрос английской королевы, заданный в 2008 году: «Где же были наши экономисты?» – по-прежнему актуален.

День бумеранга: как риторика «социальной полезности» возвращается к обществу через религию. Увидел тут выступление священника, рекомендовавшего пожилым россиянам для борьбы с абортами, добровольно уйти из жизни, освободив жилплощадь и средства для молодых семей. Вспомнил роман Кристофера Бакли «День бумеранга». Там «бумеров» было сильно больше чем «зуммеров» и они сильно грузили бюджет и правительство придумало вилку: либо живешь до 70 на полном пансионе, а потом – эвтаназия, либо живешь сколько придется, но на свои деньги, без всякого вэлфера.

Суть книги в целом в том, что либеральное государство всеобщего благоденствия, поощряя иждивенчество, в конечном итоге порождает чудовищный запрос на собственное упразднение. Граждане, привыкшие к патернализму, в кризис готовы добровольно отказаться от свободы и даже жизни в обмен на гарантированную безопасность и комфорт для «полезных» членов общества. Логика целого поколения, воспитанного на идее, что «им должны», бумерангом бьет по самим основам человеческого достоинства.

Что же мы видим сегодня? Перед нами опять тот же «бумеранг», но запущенный с иной, казалось бы, консервативной стороны. Риторика, десятилетиями культивируемая в публичном поле, бумерангом возвращается в самой уродливой форме. Бумеранг «социальной полезности», где бесконечные разговоры о «вкладе в экономику», «демографическом прорыве» и «людях как ресурсе» дегуманизируют личность. Человек начинает оцениваться не по своей внутренней ценности, а по утилитарной функции. И вот уже звучит закономерный вывод: если ты не производишь новых «единиц» и не вкладываешься в экономику, твоя функция исчерпана. Ты стал обузой.

И бумеранг тех же «традиционных ценностей». Здесь происходит переосмысление самой идеи семьи. Семья как духовная общность, взаимная поддержка и любовь поколений подменяется холодной, почти биологической схемой: старики-доноры должны уступить место молодым-реципиентам. Жертвенность, которая в христианской традиции должна быть добровольной и одухотворенной, превращается в социальный долг умереть. Аборт предлагается предотвратить не помощью и поддержкой, а своего рода «социальным эвтаназическим обменом».

Поэтому «уйти с миром» в таком контексте – не столько традиция, сколько оправдание социальной инженерии, где смерть стариков становится инструментом решения демографических проблем. Странно, что культ полезности, возвращается в сферу морали. Таков симптом общества, где логика рыночной эффективности и государственного патернализма окончательно победила этику. Когда ценность человеческой жизни становится условной и начинает измеряться в квадратных метрах.

«День бумеранга», кажется, уже наступил. И он демонстрирует, что пришедшая риторика – будь то радикальный либерализм Бакли или этатистский консерватизм – в своем крайнем выражении сходится в одной точке: человек превращается в функцию. И от функции, переставшей быть полезной, предлагается избавиться. Остается надеяться, что общество окажется здоровее, чем некоторые его «моральные авторитеты», и этот бумеранг, не встретивший понимания, упадет, никого не задев. Ибо следующими на очереди «менее полезными» можем оказаться мы все.

Политолог Илья Гращенков – специально для Осторожно Media.

О том, что присуждение Нобелевской премии мира Марии Карине Мачаде ложится в леволиберальный курс жюри, а Трамп пока не добился тех миротворческих успехов, за которые его можно было бы наградить. А также о том, почему премию получила именно венесуэльская оппозиционерка.

Мария Карина Мачада получает премию вместо Трампа, что логично, учитывая, что премия мира всегда носила скорее леволиберальный характер, и Трамп с его, так скажем, антилиберализмом, мягко говоря, плохо бы вписывался в номинанты данной премии.

Поэтому Мачада, конечно, больше подходит, хотя, как мне кажется, она просто в ряду позиционных политиков в этатических странах, которая, как и многие другие, участвовала в выборах, до 2014 года возглавляла партию, до 2023 даже пыталась избираться президентом и в дальнейшем была подвергнута репрессиям.

Что касается Трампа, то понятно, что главной причиной, по которой он мог получить премию, как в свое время получил Обама, так скажем, авансом. То есть Трамп хотел получить ее как посредник завершения военного конфликта в Украине. Но, во-первых, его встреча с Путиным в Анкоридже не увенчалась успехом, поэтому в 2025 году не было достигнуто значительного прогресса в этом направлении. Перемирие не было заключено, поэтому за что ее давать было непонятно. Можно было еще, как участнику регулирования конфликта в Газе, если бы был найден путь к устойчивому миру между Израилем и Палестиной, но и тут, как мы видим, этого пока скорее не произошло.

Поэтому премию и получает не посредник в урегулировании, а защитники прав человека и демократии. То есть такие фигуры, да, как раз вроде Мачады. Присуждение премии стало мощным сигналом в поддержку гражданского общества. Но я думаю, что могли, кроме нее, получить еще активисты из Ирана, например, женщины из движения «Женщина, жизнь, свобода», которые активно участвовали сейчас в разных активностях, связанных с Надей Мурат. Активисты из Китая и Гонконга могли бы получить, ну и так далее. А еще кто обычно мог эту премию претендовать? Например, за борьбу с климатическим кризисом, активисты из каких-то стран глобального юга, та же Грета Тунберг, могли бы международные организации, институты, если бы сейчас были на повестке дня, какие-то другие вопросы, связанные с пандемией, еще чего-то такое.

Ну и могли какие-то быть, конечно, темные лошадки, потому что Нобелевский комитет в целом любит сюрпризы. Получилось, как получилось. В принципе, ничего удивительного нет. На победу Трампа, я думаю, рассчитывали немногие. Ну, теперь вот Трамп, видимо, обидится и на Нобелевский комитет, и на Венесуэлу, с которой у него и так проблемы.

Бегство в абсурд. Как говорил Шляпник из Алисы: «все здесь не в себе и ты тоже сойдешь с ума, иначе здесь не выживешь». Почему зуммеры выбирают мемы вместо смысла? Бессмысленные видео (это где в течении максимум минуты происходит какая-то дичь) теперь не просто развлечение, а симптом коллективной усталости от сложности мира и психологический щит от информационного перенасыщения. И это серьезно меняет ландшафт медиа и политики.

На этой неделе «Рамблер» опубликовал любопытные данные: четверть россиян чувствуют пустоту и потерю времени от коротких абсурдных видео. Еще четверть – раздражение. То есть, половина аудитории осознает, что этот контент их истощает. Но они продолжают его потреблять, что по своему – психополитический феномен.

Зуммеров привлекает эскапизм от гиперрациональности, так как жизнь в мире, который требует от нас постоянной осмысленности, эффективности и целеполагания – утомляет. Учеба, карьера, даже хобби должны вести к развитию, когда хочется деградировать. Тогда как абсурд – это территория свободы от этой диктатуры смысла. Просмотр ролика, где макака нападает на собаку, не требует никаких умственных усилий и такой когнитивный отдых позволяет мозгу наконец-то отключиться. Другой вопрос, как его не забыть включить обратно.

Во-вторых, реакция на информационный шум и «политику серьезности». Современный медиаполитический дискурс часто подается с пафосом, преувеличенной значимостью и нагнетанием. Абсурдный мем становится формой сопротивления этой серьезности. Типа ваши грандиозные нарративы, ваши сложные схемы – мы можем свести их к смешной картинке с котом. Это способ отобрать у сложного мира его пафос и обесценить его через юмор.

В этом новая коллективная идентификация. Как говорил Андэ Пу: «впиливаешь – не впиливаешь». Понимание абсурдного мема – это свой язык. Если ты понимаешь систему координат и можешь процитировать очередной виральный визуальный алогизм, ты свой в определенной группе. Правда, весьма узкой, так как мемы бывают крайне локальными (школа, увлечения) так и кратковременными. И старшеклассники уже не понимают юную школоту. Но в целом идентификация мемов создает чувство общности в атомизированном мире. Это новая форма солидарности, основанная не на идеологии, а на общем чувстве юмора и усталости от реальности.

Почему популярны именно абсурдные мемы? Потому что классический юмор (те же панчи) все еще подчиняется логике. Абсурд – это выход за ее рамки. В мире, где логика часто приводит к тревожным выводам (климат, геополитика, социальное неравенство), отказ от логики становится формой психологической защиты. Как это было с литературой и искусством постмодерна в целом.

Куда это заведет медиа в будущем? Эволюция абсурда, которая станет не просто бессмыслицей, а структурированным бредом. Будущее за гибридными форматами, где абсурдная оболочка привлекает внимание, а внутри скрывается попытка донести мысль. Модель «таблетка в булочке». Увы, все это порождает кризис прямого высказывания. Политикам, брендам и медиа все сложнее будет достучаться до аудитории через традиционные, серьезные каналы коммуникации. Их язык будет казаться архаичным и невыносимо скучным. Успех будут иметь те, кто научится говорить на языке иронии, абсурда и метамодернизма.

Отсюда и новая этика потребления. Возникнет запрос на «экологичный абсурд», контент, который дает психологическую разрядку, но не оставляет после себя чувства пустоты. Ценность будет иметь не сам абсурд, а мастерство его подачи и способность вплести его в какой-либо, даже призрачный, смысловой контекст. Так что побег в абсурд – это не деградация, а адаптационная стратегия поколения, выросшего в перенасыщенном информацией и тревогой мире.

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков) -

Нобелевка не свернула «направо»

Состоялось одно из главных политических событий осени – присуждение Нобелевской премии мира на 2025 год. Лауреатом стала Мария Корина Мачадо из Венесуэлы. Многие пишут, что президент США Дональд Трамп испытывает смешанные чувства гнева, торга и принятия, что ему не удалось повторить «траекторию Обамы» и получить главную награду авансом (мира в Украине, Палестине или даже в Закавказье пока толком нет).

Однако, учитывая левацкий характер Нобелевки и ключевых номинантов-2025, коих было 338, то палитра политического активизма была представлена весьма широко. Согласно утечкам данных, в списке номинантов были яркие фигуры со всего мира, чья деятельность отражает ключевые точки напряжения. Например, среди номинантов были: Франческа Альбанезе, спецдокладчик ООН по Палестине, Исса Амро и Джефф Халпер – активные участники палестинского движения ненасильственного сопротивления, Махранг Балоч из Пакистана, Чоу Хан-тун из Гонконга, папа Франциск, номинированный посмертно за свою миротворческую деятельность, Ирвин Котлер – бывший министр юстиции, известный защитник прав человека, представлявший «заглушенные голоса» по всему миру. Этот список – как срез глобальных вызовов: авторитаризм, оккупации, борьба меньшинств и права человека.

Решение Нобелевского комитета вручить премию Мачадо было глубоко символичным и политически выверенным. Официально Мачадо была награждена «за неустанную работу по продвижению демократических прав для народа Венесуэлы». Это классический для Нобелевки образ – диссидент, бросающий вызов диктатуре ценой личной безопасности. Фокус на демократическом транзите. Формулировка «борьба за достижение справедливого и мирного перехода от диктатуры к демократии» – это прямой месседж всем гибридным и авторитарным режимам. Комитет поддержал не просто оппозиционера, а конкретный проект демократического будущего для страны. Политический расчет, как отмечает The Guardian, в заявлении комитета, который можно расценить как «не слишком тонкий укол» в адрес других политиков. Фразы о том, что «когда авторитарии захватывают власть, важно признавать смелых защитников свободы», работают не только против Мадуро, но и против самих США.

Почему не получил Трамп? Отсутствие премии у Дональда Трампа, который, согласно документу, «открыто заявлял о своем желании выиграть Нобелевскую премию в течение месяцев», объясняется несколькими причинами. Во-первых, прямая критика со стороны Нобелевского комитета. Как отмечают критики Трампа, формулировки о «смелых защитниках свободы» и сопротивлении авторитаризму были антитезой политике самого Трампа, которую они видят в «использовании военных в американских городах» и «давлении на политических оппонентов». Т.е. «леваки» не хотели давать награду лидеру MAGA-движения.

Во-вторых, несоответствие «нобелевскому» имиджу. Нобелевский комитет, особенно в последние годы, старается сохранять репутацию морального авторитета. Публичное лоббирование премии и резкая реакция его администрации («Нобелевский комитет доказал, что ставит политику выше мира») лишь подтвердили их опасения о мотивах Трампа. Ну и откровенно признаться, все мирные проекты Трампа пока находятся в стадии переговоров. Так что, может быть, на будущий год?

Выбор между латиноамериканской диссиденткой, рискующей свободой, и американским президентом был символическим. Комитет предпочел отметить борьбу против сильных мира сего, а не самих сильных мира сего. Так что Нобелевская премия мира-2025 стала своеобразным политическим заявлением. Это сигнал поддержки гражданскому сопротивлению авторитаризму по всему миру. И отказ Трампу, и награда Мачадо – части одного пазла, иллюстрирующего ценности, которые Норвежский нобелевский комитет решил отстаивать в этом году и в других номинациях. Что, кстати, многим не нравится. Однако альтернативы Нобелю, как это было сделано с Евровидением, пока никто не придумал. Так что «глобальному Югу и MAGA» на заметку, можно сделать своего «нобеля» с блэкджеком и республиканцами.

Выбор дизайна для новой 500-рублевой банкноты превратился в политический баттл. То, что должно было быть техническим решением или мягким пиар-ходом ЦБ, превратилось в идеальную иллюстрацию современных российских политических трендов. Если коротко, то Банк России, пытаясь быть ближе к народу, запустил открытое голосование: что должно быть изображено на купюре? Рамзан Кадыров пообещал розыгрыш айфонов, если будут голосовать за его Грозный-сити. Доказать, что такие накрутки не работают предлагает вице-спикер от НЛ Владислав Даванков, объявив свой конкурс – за Эльбрус, с поездкой в дом отдыха на эту гору.

Битва админресурсов и «народного гнева». Лидером голосования должен стать Эльбрус – символ, который сложно оспорить. Но благодаря Кадырову «Грозный-Сити» активно теснит других претендентов. Призывы чеченских блогеров мобилизовать аудиторию были мгновенно интерпретированы в патриотических телеграм-каналах как использование «админресурса» и «накрутка». Хороший пример «горизонтальной конкуренции» при вертикальной консолидации.

Национальный символ как трофей. Грозный-Сити – большой проект, но его продвижение на купюру – это не столько вопрос эстетики, сколько политический месседж. Для Кадырова это вопрос престижа, демонстрации успеха и влияния. Борьба за место на купюре – борьба за символический капитал в общенациональном поле. Но «покупать» место нельзя. Что и показывает Даванков, противопоставляя Кадырову его же технологию. Такое взаимное обнуление демонстрирует, что любые выборы должны проходить честно.

Иначе доверие будет равно нулю. Общество уже давно не верит в честность любых публичных процедур, даже самых безобидных. Любой результат будет считаться сфальсифицированным в чью-то пользу. Так зачем усугублять в незначительных вещах? Никто уже не помнит кейс накруток в одном известном телеконкурсе?

Политика пронизывает все. Нет нейтральных, технократических пространств. Многое от выбора купюры до спортивных соревнований – становится полем для политического позиционирования и борьбы за влияние. В итоге, Банк России, сам того не желая, устроил маленький политический кризис. Теперь победа Грозного будет связана с давлением со стороны региона. Так что победа Эльбрус, была бы «победой здравого смысла» над лоббизмом. Выбирают то не рисунок, а смотрят в зеркало политической реальности.

Правила участия в конкурсе/рейтинге «Лучшие политтехнологи России»

Прошу внимательно ознакомиться с правилами Конкурса, и сообщить своим друзьям и коллегам о нём (и/или переслать это сообщение).

Голосование пройдет с 9 октября до 9 ноября 2025 года

Конкурсантами стали политтехнологи различных специализаций*, которые размещены в списке участников в алфавитном порядке (фамилия, имя). Всего 628 участников.

Список «Лучшие политтехнологи России» (6 частей)

1 часть (А — В) — СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

2 часть (Г — И) — СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

3 -я часть (К — Л) — СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

4-я часть (М — П) — СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

5-я часть (Р — У) — СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

6-я часть (Ф — Я) — СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

Для удобства голосования конкурсанты разбиты на десятки (всего 63 десятки).

Чтобы проголосовать за конкурсанта, нужно найти его фамилию в «десятках» и перейти в чат (группу) по ссылке «N-я десятка» — голосовать здесь ⬅️ . В «десятках» будет возможность выбрать несколько вариантов ответа. Разрешено отдавать голос за нескольких конкурсантов (хоть за 628). После выбора не забудьте нажать «проголосовать». и убедитесь что ваш голос засчитан. (выберите нужные варианты ответа. НАЖМИТЕ на ГОЛОСОВАТЬ и убедитесь что появилось поле с голосами)

С целью не допустить накрутки голосов (ботами) голосовать могут лишь участники закрытого чата (группы) канала «Политтехнологи».

В чат (группу) будут допущены только те. профили кто обратится лично ко мне - t.me/falenkov_m (напишет мне о цели добавления в чат). В чате стоит модерация. и те, кто просто просится в чат, без обращения ко мне - в чат не попадут (запросы удаляются).

Конкурсант может просить коллег и друзей проголосовать за него и в других группах и каналах. Прошу объяснять всем кого просите проголосовать о правилах голосования (могут только участники чата Политтехнологи). Допускаются публикации с просьбой поддержать конкурсанта в других каналах и группах, но нужно объяснить о правилах участия! (а также разместить эту публикацию в своем канале (группе). Еще раз повторю проголосовать смогут лишь состоящие в чате (группе) Политтехнологи. Проголосовать в других группах и чатах будет невозможно.

Во время голосования будет вестись учёт (регулярно проверяю голосование на предмет накруток с фиксацией PDF-файлами). Если кому-то всё таки удастся накрутить голоса (в чем сильно сомневаюсь), то накрученные голоса буду считаться недействительными (не все голоса до нуля, а те что получены в результате накрутки — по зафиксированному ранее количеству голосов). Наказывать конкурсантов не буду, так как возможна нездоровая конкуренция (накрутка от конкурента).

После 22:00, 9 ноября 2025 г., количество голосов, отданных за кандидатов, фиксируются. (проголосовать будет невозможно). Начнется подсчет. 11—12 ноября 2025 г., будет опубликован предварительный ТОП:100 и ТОП:101—200 лучших политтехнологов России***. Обжалование результатов (с 10.10 по 14.10) и публикация окончательных списков — 14-15 ноября 2025 года.

Помните! Конкурсантам и участникам голосования конкурс даст хороший повод напомнить о себе своим коллегам. А главная цель конкурса/рейтинга показать, что политтехнологов много. Что цех живёт. Этот конкурс/рейтинг — единственный открытый конкурс с тайным голосованием, где есть возможность поучаствовать всем политтехнологам, а не только членам различных ассоциаций и крупных компаний, конкурс где решают не руководители ассоциаций, а обычные политтехнологи и их группы поддержки.

Вопросы, предложения, пожелания - пишите - https://xn--r1a.website/falenkov_m


ПОДПИСАТЬСЯ ✅ Telegram-канал «Политтехнологи»

Афгано-пакистанский конфликт и новые риски. В юго-западной Азии решили, что раз уж премия мира не досталась Трампу-миротворцу, то можно затевать новый конфликт. Сообщения о перестрелках на границе, гибель пакистанских военнослужащих и заявления талибов об «ответных атаках» — это очередной эпизод напряженности. Симптом системного конфликта, корни которого уходят в колониальную эпоху, а последствия затрагивают интересы глобальных игроков. Когда-то в Афганистане интернациональный долг исполнял СССР, потом контролировали США, теперь же власть там взяли дружественные нам талибы, совсем недавно исключенные из списка террористов.

Но мало кто помнит, почему Афганистан и Пакистан такие же заклятые соседи, как и Индия, с которой ежедневно картинно перекрывается граница. Конфликт имеет две основные причины: территориальную и политико-идеологическую.

Во-первых, линия Дюранда. Кабул никогда не признавал легитимность этой границы, проведенной британцами в 1893 году и разделившей территории пуштунов. Для любого афганского правительства, включая нынешний режим талибов, это незаживающая рана. Нынешние обстрелы ведутся как раз по этому «спорному участку».

Во-вторых, двойная игра Исламабада. На протяжении десятилетий Пакистан рассматривал Афганистан как зону своего стратегического влияния. Он поддерживал талибов, как инструмент для создания «дружественного» правительства в Кабуле и противовеса Индии. Однако, придя к власти, талибы не оправдали ожиданий. Вместо послушного сателлита Исламабад получил независимого и жесткого соседа, который отказывается признавать границу и предоставляет убежище пакистанским талибам, которые сами воюют с Пакистаном. Удары беспилотников, в которых Кабул обвиняет Исламабад – это попытка Пакистана силой решить свою проблему с терроризмом, исходящим с территории Афганистана.

Полномасштабная война маловероятна: обе стороны слишком истощены внутренними проблемами. Хотя Пакистан обладает подавляющим военным превосходством – регулярной армией, авиацией и ядерным оружием. Однако его уязвимость, в гибридной войне. Талибы могут годами изматывать пакистанскую армию в приграничных районах, не давая ей решающего преимущества. Эскалация грозит Исламабаду дальнейшей дестабилизацией и экономическим кризисом.

Но и победа талибов маловероятна. В ее случае Афганистан ожидает полная международная изоляция, экономическая блокада и усугубление гуманитарного кризиса, т.е. никакой кока-колы и интернета. Так что, скорее всего, конфликт будет продолжаться в формате вялотекущей пограничной войны с периодическими всплесками насилия, без явного победителя.

Но конфликт имеет серьезные международные последствия. Во-первых, он очередная угроза региональной стабильности. Напряженность дестабилизирует весь южноазиатский регион, затрагивая интересы Китая, Ирана, Индии и др. Для Вашингтона и Москвы – это тоже вызов, так как США, для которых Пакистан сложный партнер, а талибы – явный противник, вынуждены наблюдать со стороны. Россия и Китай, пытающиеся взаимодействовать с талибами. Но рост транснациональных угроз показывает слабость ставки на одно движение. Любой конфликт в этом регионе создает вакуум безопасности, которым пользуются международные террористические группировки, а они – угроза всему миру.

Так что афгано-пакистанский конфликт – это не просто пограничная стычка, а очередной кризис, который демонстрирует провал стратегии «управляемого хаоса» и возвращает регион в эпоху непредсказуемости, где старые союзы рушатся, а новые угрозы множатся. Так что у Трампа на 2026 год появляется хороший задел на новые миротворческие миссии.

Голосование за пятихатку обнажило российские политические реалии. Казалось бы, что может быть более техническим и аполитичным, чем выбор дизайна для новой банкноты? Однако инициатива Банка России превратилась в идеальную лакмусовую бумажку, проявившую все ключевые тренды современной российской политики. Народ явно соскучился по конкурентным выборам.

Напомню, что ЦБ, стремясь к «народному» пиару, невольно устроил мини-политический кризис. Теперь же отмена голосования показательно говорит о классической истории, как в системе с «вертикальной консолидацией» работает «горизонтальная конкуренция» элит.

Мы увидели два разных подхода к мобилизации. Финресурс от Кадырова: прямые призывы чеченских блогеров с материальным стимулированием (розыгрыш айфонов) за голоса за «Грозный-Сити». Это была демонстрация политического престижа и силы, ведь для Чечни – это символический капитал и мощный месседж о состоятельности и влиянии. И «технократический ответ» от Даванкова – предложение провести голосование за «Эльбрус» на госплатформе с поездкой в дом отдыха. Это была попытка противопоставить «честные» выборы «ресурсу» и показать, что систему можно использовать и так. Тут и вправду Даванков – Кадыров, счет 1:1.

Что это иллюстрирует? Политизация всего. В России почти не осталось нейтральных, сугубо технократических пространств. Все от спорта до дизайна денег становится полем для политического позиционирования и борьбы за символические ресурсы. Подход с ресурсом порождает кризис доверия к любым процедурам. Общество смотрит на любое голосование через призму возможной фальсификации. Результат по купюре априори будет считаться кем-то сфальсифицированным или накрученным. ЦБ же, отменяя голосование, лишь подтвердил эти подозрения.

Взаимное обнуление элит. Даванков, по сути, использовал против Кадырова его же логику, но она лишь демонстрирует, что любые «выборы» (даже за купюру) в такой системе мгновенно превращаются в поле для лоббистских войн, где побеждает не лучшая идея, а тот, кто сильнее надавит или лучше накрутит. Что дальше?

Теперь любой исход будет политическим. Если победит «Грозный-Сити», это будут трактовать как победу и демонстрацию силы Чечни. Если победит «Эльбрус» - как «победу здравого смысла», но лишь как показатель, как можно победить по чужим правилам. Банк России хотел просто обновить купюру, а в итоге получил идеальную иллюстрацию: даже выбирая рисунок на деньги, общество и элиты смотрят не на эскизы, а в зеркало собственной политической реальности. Теперь Даванков предлагает использовать для голосования ДЭГ – еще одна мета-модернистская отсылка к прозрачности выборов.

Чему нас учат скандальные выборы такой малозначительной (казалось бы) вещи, как одна из сторон не самой крупной купюры? Тем, что весь электоральный механизм отражается в ней как в капле воды. Хотя, за последние годы в России действительно прошло много подобных общественных голосований, которые часто вызывали у людей смесь иронии и ажиотажа. Они стали своеобразным феноменом общественной жизни.

Например, многие уже забыли выбор символа Новосибирского зоопарка. Фаворитом тогда стал орангутанг Бату – умный и харизматичный самец, который умел рисовать. Он стал настоящей звездой интернета. Однако руководство зоопарка не утвердило его кандидатуру, сославшись на то, что символом должно быть животное, активно размножающееся в неволе и являющееся предметом гордости зоопарка. В итоге символом стала росомаха. Это решение было воспринято публикой как чиновничий произвол и вызвало волну возмущения. Небольшое уточнение: орангутанг Бату избирался не как символ зоопарка, а как талисман Новосибирска в роли новогодней столицы России. В качестве новогоднего символа такой выбор выглядит особенно небанально

Чуть менее скандально прошел конкурс «Великие имена России», голосование по присвоению имен великих людей российским аэропортам. Оно вызвало волну мемов и споров, например, за аэропорт Симферополя боролись имена Екатерины II и Ивана Айвазовского, что имело явный политический подтекст. Жители Калининграда голосовали за имя Иммануила Канта (немецкого философа), что также стало поводом для дискуссий. Процесс часто критиковали за накрутки, странные финальные пары имен и политизированность. Как и история с Омским аэропортом им. Егора Летова.

Голосование за имя для амурского тигренка в Московском зоопарке в 2019-м году тоже прошли не слишком гладко. Так, среди вариантов были вполне традиционные имена, но с огромным отрывом победило имя «Монеточка» в честь популярной певицы и ныне – иностранного агента. Организаторам пришлось признать победу этого варианта, хотя изначально он не входил в официальный список и был добавлен благодаря активному лоббированию в соцсетях.

Помимо тигренка Монеточки, были и другие случаи. В Екатеринбурге детенышу альпака дали имя «Байден», потому что он родился в день инаугурации американского президента. В Калининградском зоопарке жирафа назвали «Звездочкой» после голосования, но самый популярный вариант в комментариях был - «Жирафик Наташа» (отсылка к старому мему). Ах да, еще было голосование за панду Катюшу.

Еще был конкурс «Имя победы», где проходило голосование за самого великого полководца России. В финале онлайн-голосования столкнулись Александр Суворов и Иосиф Сталин. Победу одержал Сталин, что вызвало огромный резонанс и споры о природе онлайн-голосований и исторической памяти. Организаторы в итоге объявили, что результаты голосования носят рекомендательный характер, и главным полководцем был назван все-таки Александр Суворов. Как и сейчас, в случае голосования за новые рисунки для банкнот, где одна из сторон 500 рублей обернулась настоящим баттлом Кадыров – Даванков, а вторая сторона (как и другая купюра в 5000 рублей - целиком), не вызвали никакого ажиотажа.

Понятно, что в отсутствии серьезных конкурентных выборов важно создание иллюзии участия граждан в принятии решений. Пиар-ход – отличный способ привлечь внимание к объекту (зоопарку, банкноте, аэропорту). К том же это социальный эксперимент, проверка того, как люди будут реагировать и самоорганизовываться. Ну и источник мемов, так как люди часто использует такие голосования для самовыражения и троллинга.

Таксисты — главная «нервная система» города. Через их разговоры можно понять, чем живут люди, какие настроения в обществе и даже предсказать, в какую сторону качнётся общественное мнение. Но социологи и политологи часто недооценивают этот инструмент, причем зря.

Как показало исследование Инсомар, негативные эмоции со стороны водителей не остаются внутри профессионального сообщества, они могут передаваться пассажирам.

Так, аналитики выяснили, что недовольство водителей такси принятием закона о локализации может транслироваться пассажирам и формировать негативный фон отношения к действиям власти. При этом следует учесть, что водители и так более критично настроенная категория, среди них существенно выше отрицательные оценки положения дел – 39% при 22% у других жителей России.

Как отмечают участники исследования, запретительные меры без создания привлекательной альтернативы приведут не к модернизации отрасли, а к её деградации: оттоку водителей, росту цен, увеличению длительности ожидания машины, снижению комфортности поездок.

Получается, что таксист — это не просто водитель. Это носитель общественного настроения. Игнорировать их голос = игнорировать голос города.