Снижение ключевой ставки с 21% до 16% в 2025 году - это не просто техническая корректировка монетарного курса. Это яркое проявление того, что можно назвать «соломоновым решением» власти: попытка балансировать в невероятно узком, почти невозможном коридоре. С одной стороны, необходимо демонстрировать борьбу с инфляцией и финансовую дисциплину, оглядываясь на опыт шоковой терапии 1990-х, где гиперинфляция стала политическим приговором. С другой - нужно хоть как-то реагировать на растущий вал критики от реального сектора, который задыхается без доступных кредитов, и на тревожные сигналы о стагнации, грозящей подорвать выполнение национальных целей и социальную стабильность. Власть пытается предпринять манёвр уклонения: формально ставка снижается, выполняются обещания, данные президенту, но снижается так осторожно и минимально, что это не меняет фундаментальной логики.

Правда, это Соломоново решение, при котором не жив ни один из близнецов. Бизнес по-прежнему не может инвестировать, ведь 16% - это всё ещё ставка, превышающая рентабельность в подавляющем большинстве несырьевых отраслей. Инфляция, возможно, и удерживается в официальном коридоре, но ценой консервации рецессии в ведущих отраслях и роста скрытой безработицы на промышленных гигантах. А главное - под давлением этой кажущейся стабильности копится главная угроза: колоссальный «денежный навес» населения, те самые триллионы рублей, что ушли на высокодоходные депозиты. Власть пытается с ним совладать, замедляя снижение ставки, чтобы не спровоцировать мгновенный отток средств в потребительский рынок. Но эта тактика лишь откладывает развязку, не предлагая решения.

Именно здесь узкий коридор манёвра начинает сжиматься до критической точки. Власть пытается удержать равновесие, не делая решительного выбора в пользу жёсткого подавления инфляции любой ценой и не запуская рискованное стимулирование спроса. Однако этот компромисс ведёт к парадоксальному результату: плохо становится и бизнесу, и в конечном счёте - всему государсиву. Бизнес, лишённый доступа к долгосрочным кредитам, откладывает модернизацию, сворачивает инвестиционные программы, что сужает налоговую базу и подрывает будущий потенциал роста. Власть же сталкивается с последствиями этого выбора уже в среднесрочной перспективе: падение инвестиций в основной капитал означает невозможность быстрой диверсификации экономики, технологической независимости и достижения амбициозных национальных целей. Бюджет, лишённый устойчивого притока налогов от растущей экономики, оказывается перед жёсткой дилеммой - либо сокращать расходы (в том числе социальные и инфраструктурные), либо увеличивать долговую нагрузку.

Таким образом, попытка власти найти срединный путь, угодив и монетарным ортодоксам, и представителям промышленности, рискует обернуться наихудшим сценарием - вялотекущим кризисом, который не является шоком, но действует как медленный яд. Экономика оказывается в клещах: без инвестиций нет роста предложения, а без роста предложения любое будущее смягчение кредитно-денежной политики грозит новым инфляционным всплеском из-за того самого денежного навеса. Власть пытается выиграть время, но время работает против неё. Узкий коридор, в котором она пытается удержаться, может неожиданно рухнуть под давлением внешних шоков или внутреннего социального напряжения в моногородах, где скрытая безработица постепенно превращается в явную. И тогда окажется, что решение было не мудрым, а половинчатым, отложившим неизбежный выбор, который всё равно придётся сделать, но в менее благоприятных условиях. Плохо будет всем - и бизнесу, зажатому в тисках дорогих денег, и государству, столкнувшемуся с исчерпанием модели управления через монетарное сжатие в условиях, требующих прорывного развития.

Владимир Якушев задаёт контур избирательной кампании «Единой России» в Госдуму. Если коротко, то это конец эпохи конъюнктуры и доминирования политтехнологий над интересами людей. Основной актив партии теперь – это руководители первичных отделений и широкая база сторонников, всех тех, кто готов не просто поддерживать предложенные идеи, но и генерировать содержание.

А главный инструмент – Народная программа, которая формируется не в высоких кабинетах, а на основе запросов людей, на обратной связи «с земли». Партия, опирающаяся на мнение и запросы граждан, по праву берёт на себя ответственность за результат как партия большинства.
В кампании 2021 года «Единой России» удалось аккумулировать широкий спектр запросов, учесть мнение максимального числа сообществ, синхронизировать этот запрос с планами государства, внести корректировки и предложить видение «с земли». За прошедшие пять лет Народная программа находилась в постоянной динамике, обновляясь и корректируясь под реальную ситуацию в стране.

Новый избирательный цикл продолжит этот накопительный эффект и даст новый импульс в развитии общественного запроса.
Судя по позиции Якушева, партия уверена в своих действиях и, более того, занимает проактивную позицию: предвосхищая дух времени, она готовит консолидированное представление будущего России.

С такой уверенностью предстоящая кампания для «Единой России» пройдёт прогнозируемо, но нелегко. Лёгким в сложный для страны период ничего не бывает. Ответственность — это не про лёгкую прогулку, это про работу сверх того, что от тебя ждут.

Деятельность главы Ингушетия Калиматова в 2025 году продемонстрировала комплексную стратегию управления, сочетающую выполнение общенациональных задач с решением острых внутренних проблем республики. Политика «управляемой модернизации», где ключевым ресурсом является эффективное взаимодействие с федеральным центром, а главной целью - стабильное социально-экономическое развитие, вероятно, будет принята на вооружение и в будущем году.

Центральным элементом публичной политики Калиматова остается безусловная поддержка федеральной повестки, что особенно ярко проявляется в организации всесторонней помощи участникам СВО и их семьям. Эта работа носит не только социальный, но и глубоко символический характер, укрепляя политическую легитимность руководства республики и демонстрируя её интеграцию в общероссийское пространство. Что, кстати, не всегда удается регионам СКФО. Параллельно ведется системная работа по внутренней консолидации, важной частью которой является финансовая поддержка.

Успешное сокращение гигантского долга с более чем 11,9 миллиардов рублей в 2019 году до 2,5 миллиарда в 2025 году – это по-настоящему фундаментальное достижение. Простые люди не всегда сразу осознают, что такого поменялось в их жизни с уменьшением долговой нагрузки. Но оно кардинально повышает управленческую самостоятельность региона и высвобождает ресурсы для инфраструктуры: дорог, ЖКХ и прочего. Все это служит наглядным доказательством эффективности диалога с федеральным правительством.

Одновременно реализуется амбициозная программа инфраструктурного и социокультурного развития, призванная трансформировать жизненную среду и создать новые точки роста. Заложение водозабора на реке Асса, обещающее решить хроническую проблему водоснабжения для значительной части населения, и активное строительство филармонии в Магасе – это стратегические проекты, решающие как практические задачи, так и имиджевые. Они становятся зримыми символами прогресса и результативности. При этом ставка делается не только на бетон и коммуникации, но и на человеческий капитал.

Открытие первой на Северном Кавказе ИТ-академии «Школа 21», проведение форумов для блогеров и системная работа с молодёжью через соглашение с центром «Машук» направлены на формирование лояльного и профессионального пула молодёжи, интегрированного в общероссийские тренды. Культурная политика, включающая поддержку фонда «Возрождение» и планы по строительству новых театров и библиотек, работает на конструирование позитивной региональной идентичности.

Прогноз на 2026 год вытекает из этих устойчивых трендов. Основной стратегией станет политика непрерывности и углубления начатых проектов. Будущий год, как ожидаемый срок сдачи филармонии, может стать своеобразным рубежом для демонстрации ключевых достижений. Политика будет оставаться жёстко синхронизированной с федеральными программами и повесткой, поскольку именно это обеспечивает приток ресурсов. Можно ожидать усиления работы в сфере молодёжной политики и медиа. Безусловно, вызовы сохраняются – это и необходимость поддерживать баланс между крупными стройками и повседневными нуждами граждан, и постоянное давление для повышения эффективности всей вертикали управления.

Текущий управленческий стиль Калиматова, показавший свою результативность в решении даже такой сложной задачи, как многомиллиардная долговая нагрузка, свидетельствует о наличии у команды необходимых компетенций для адаптации к меняющимся условиям. Таким образом, на ближайшие четыре года следует ожидать не смены курса, а его последовательной реализации, где основными маркерами успеха станут физическое завершение ключевых объектов, поддержание социальной стабильности и дальнейшая интеграция республиканской экономики в общероссийские экономические и культурные процессы.

Кадровые решения вокруг проекта Парк «Три вулкана» — это не рутинная ротация менеджмента, а политико-экономический сигнал. Интеррос переходит от роли инвестора к модели прямого операционного управления. Фактически — берёт проект «на ручное управление», что для российских мегапроектов всегда означает повышение ставок.

Смена гендиректора и обновление совета директоров логично укладываются в эту схему. Назначение Игоря Дунаева — человека с опытом управления проектами курорта «Роза Хутор» — это ставка не на освоение бюджета, а на управляемый результат. Речь идёт о проекте с горизонтом до 2029 года и объёмом инвестиций порядка 67 млрд рублей – крупнейшем туристическом кластере на Дальнем Востоке. В такой конфигурации ошибка управления становится уже не бизнес-риском, а фактором региональной политики.

Проект реализуется при участии государственных институтов развития: среди акционеров — корпорация Туризм.РФ, а в финансировании участвует ВЭБ.РФ. Так что для федерального центра это не просто курорт, а инструмент пространственного развития и закрепления населения на Дальнем Востоке. Для бизнеса — проверка: можно ли в рамках одного проекта совместить окупаемость, бережное отношение к экологии и политическую ответственность.

На экологии – отдельный акцент. Камчатка слишком чувствительная территория. Комментарии о возможной корректировке параметров проекта и учёте природных ограничений — это, скорее всего, попытка сыграть на опережение и снять социальное и экологическое напряжение ещё до возникновения конфликта: протестная повестка всё чаще формируется вокруг природных тем, этот фактор становится политически значимым.

По сути, мы наблюдаем редкий для России момент: крупный частный инвестор усиливает контроль, очевидно, понимая, что репутационные и политические риски здесь сопоставимы с финансовыми. Камчатка становится витриной новой модели регионального развития — аккуратной, управляемой и встроенной в федеральную стратегию. Удастся ли — вопрос открытый. Но сам переход к прямому управлению говорит о том, какое значение придаётся проекту.

Политические итоги года в Архангельской области можно подводить начиная с переизбрания губернатора Александра Цыбульского, с которым мы встречались еще в начале года. Его победа с уверенными и конкурентными 67,32% голосов стала не просто формальным продлением полномочий, а ярким индикатором состояния региональной политической системы и запроса общества. Очевидно, что жители Архангельской области доверяют Цыбульскому как за его уже очевидные социально-экономические достижения, так и за его планы развития региона.

Особую значимость результату придает явка избирателей, составившая свыше 36%. Этот показатель, являющийся рекордным для новейшей истории губернаторских выборов в Поморье, свидетельствует о преодолении прежней политической апатии. Выборы 2025 года прошли без острых конфликтов, что подтверждают наблюдатели, а сам электоральный процесс характеризовался высокой конкурентностью при участии кандидатов от всех основных партий. Для региона, который в недавнем прошлом переживал турбулентность, связанную с протестами вокруг Шиеса, такая стабильность сама по себе является достижением.

Факторы успеха здесь в умелом сочетании предложенных тем, от федеральной поддержки до арктической повестки. Убедительный результат зиждется на нескольких ключевых основаниях.
Во-первых, поддержке федерального центра. Ведь публичное одобрение курса губернатора на высшем уровне, подтвержденное встречей с президентом Владимиром Путиным в марте 2025 года, остаётся важнейшим фактором легитимности для избирателей.
Во-вторых, курс на стабильность и управляемость, где за пять лет Цыбульскому удалось консолидировать региональные элиты и выстроить модель управления, в которой острые внутренние конфликты сошли на нет. Избиратель проголосовал за социальную предсказуемость и продолжение начатых проектов.

Так же важна эффективная работа на федеральном уровне. Губернатор активно продвигает интересы области в общероссийской повестке. Его выступление на 45-м заседании Совета глав субъектов при МИД России, где он представил конкретные инициативы по развитию Арктики, Северного морского пути и международного научного сотрудничества, демонстрирует его роль как лоббиста региональных интересов на высшем уровне. Сыграла свою роль непосредственная коммуникация, где продолжением этого курса стала прямая линия с жителями, что подчёркивает ставку на постоянный диалог и обратную связь.

Так что уходящий год подвёл черту под первым сроком Александра Цыбульского и открыл следующий пятилетний цикл. Результаты выборов – это мандат доверия, выданный жителями Поморья не только за уже реализованные социально-экономические проекты, но и за чёткое позиционирование региона как стратегического арктического субъекта России. Главный итог 2025 года – превращение Архангельской области из «проблемного» в управляемый и политически стабильный регион, чей глава обладает ясной программой действий и поддержкой как со стороны федерального центра, так и со стороны местного сообщества.

🏆 ТОП-10 самых цитируемых в СМИ политологов 2025

В 2023 году это была дюжина, в 2024 и 2025 – «золотая десятка» политологов, с самым высоким индексом цитируемости согласно данным Медиалогии. ИЦ – это цитируемость только в СМИ (не учитываются телеграмм каналы, видео и другие соцсети), только печатные и электронные издания, ТВ и радио.

ИЦ рассчитывается Медиалогией автоматически, на базе созданного профиля. Среди представленной десятки нет публицистов, журналистов, пропагандистов, действующих депутатов и т.д., всех тех, чьи показатели относятся к непрофильной политологической деятельности. Или чья упоминаемость в СМИ не была связана с политическим анализом. Выборка проведена в период с 01.01.2025 по 23.12.2025

🥇 Константин Калачев – 62,150
🥈 Евгений Минченко – 61,980
🥉 Илья Гращенков – 39,683

4. Михаил Виноградов – 34,961
5. Дмитрий Орлов – 22,273
6. Алексей Чеснаков – 20,604
7. Александр Кынев – 20,078
8. Константин Костин – 19,781
9. Глеб Кузнецов – 5,843
10. Марат Баширов – 1,315

📈 Ключевые выводы за период 2024-2025 гг.:

Лидеры роста: наиболее значительное усиление медиапозиций у Дмитрия Орлова (+46,5%) и Александра Кынева (+37,1%). Константин Калачев также показывает уверенный рост (+16,6%) и становится новым лидером рейтинга по абсолютному значению индекса.

Наибольшее снижение: самую резкую негативную динамику демонстрируют Глеб Кузнецов (-57,1%) и Марат Баширов (-44,2%). Существенно снизили индекс Константин Костин (-26,7%), Алексей Чеснаков (-17,9%) и Евгений Минченко (-17,5%).

Смена лидера: в 2024 году безусловным лидером был Евгений Минченко (75 119,50). Однако к 2025 году его индекс упал, и первое место занял Константин Калачев (62 150,90).

Стабильность на фоне роста: Михаил Виноградов и Илья Гращенков сохранили свои позиции практически без изменений (незначительное снижение на 4%), несмотря на существенный рост количества сообщений (соответственно +64% и +82%). Это может говорить об эффективной стратегии, позволяющей поддерживать уровень медиавлияния при активном росте упоминаемости.

Итог: в 2025 году по сравнению с 2024-м произошла значительная перетряска медиарейтинга. Несмотря на общий рост количества публикаций по большинству фигурантов, их ИЦ в основном снизилось, что свидетельствует об изменении характера или тональности упоминаний, а также о смещении медиаинтересов.


ПОДПИСАТЬСЯ ✅ Telegram-канал Политтехнологи

Кто пули боится, тот в казаки не годится, как говорится. Интересно, что после публикации в NYT подробностей конфликта Козака с политическим руководством страны, теперь появился в подробностях и некий «План Козака», почти либеральный манифест и анализ возможных реформ России. Почему сейчас, под Новый год? И кто пиарит Козака как главного экс-кремлевского сислиба?

Обнародованные предложения Дмитрия Козака, одного из последних «питерских» соратников Путина из 90-х, произвели интересный эффект в экспертном сообществе. Документ, написанный, судя по контексту, для внутреннего использования, представляет собой масштабный план мегареформ, беспрецедентный по своей либеральной направленности для современной российской политической риторики. Почему он стал известен именно сейчас, в период максимальной консолидации силового блока и «закручивания гаек»? И возможен ли такой сценарий в принципе?

Суть предложений Козака, т.н. «тихая революция» сверху. Козак предлагает ни много ни мало системную трансформацию ключевых институтов. Во-первых, это экономика и право, где он говорит о полной декриминализации ненасильственных экономических преступлений, амнистии осужденных по ним, перевод многих споров в частное поле. Это прямая попытка развязать руки бизнесу, снизить репрессивный пресс и стимулировать инвестиции. Т.е. чисто «сислибовская» повестка.

В судебной системе он предлагает радикальное повышение независимости судов. Сюда же и силовой блок, где предлагается «полная деполитизация» спецслужб и правоохранительных органов. Цель – вывести силовиков из политической борьбы, превратив в профессиональный инструмент. Что, кстати, отчасти сейчас старается сделать и новый глава ВС.

Во внешней политике, правда, Козак предлагал какое-то утопическое создание на постсоветском пространстве аналога ЕС – объединения суверенных государств с общими стандартами, а не иерархической империи. Когда-то при Горбачеве такое тоже обсуждали, но, думается, спустя 35 лет план уже утратил актуальность.

Интересно, почему вообще возникли такие планы и кто их опубликовал именно сейчас, в час зимнего солнцестояния и самой темной ночи? Ключ к ответу, видимо, таится в разделе «угроз». Козак описывает не идеологический, а прагматичный императив выживания системы. Он предрекает технологическое отставание, риск полного эмбарго, запрос новых поколений на права и свободы. Нужна «перезагрузка» для повышения гибкости, конкурентоспособности и внутренней стабильности.

Возможны ли такие реформы в современной России? В краткосрочной перспективе и в полном объеме, вряд ли. Его предложения входят в фундаментальное противоречие со сложившейся за годы системой управления, где суды, силовики и бюрократия являются главными инструментами контроля и перераспределения ресурсов. Их реальная независимость лишила бы центр власти ключевых рычагов. «Закручивание гаек» - это же и есть текущий ответ на те же угрозы, но с противоположной логикой ужесточения, а не либерализации.

Однако идеи Козака – это такой «план Б» на случай кризиса. Документ мог быть подготовлен как стратегический вариант действий в ситуации острой необходимости. Его утечка, возможно, сигнал определенным элитным группам о наличии альтернативного сценария. Или более вероятный вариант – борьба элитных групп. Увольнение Козака и последующая утечка могут быть элементами внутриэлитного противостояния. «Сислибовский» кластер, проигравший в последние годы силовикам, может таким образом апеллировать к общественному мнению и демонстрировать альтернативу. Это такое «послание в будущее», ориентированное на более долгосрочную перспективу, когда смена поколений у власти сделает подобные идеи более востребованными.

Так что предложения Козака – это не программа немедленных действий, а консервативно-либеральный манифест от человека системы, понимающего ее уязвимости. Это признание того, что для сохранения государственности в долгосрочной перспективе может потребоваться ослабление непосредственного контроля. И тот факт, что запущен этот манифест был перед выборами 2026 года, намекает на определённые сценарные развилки.

ВЦИОМ приободряет, что год был не таким уж плохим (тяжелее, по мнению респондентов, было в ковидный), а следующий будет еще лучше. По свежим данным АЦ, 2025 год 64% россиян оценивают как очень тяжёлый, но налицо стабилизация на фоне высокой, но не растущей сложности. Ожидания розовые: 60% считают, что следующий год для страны будет удачным, растет личный оптимизм, 68% ждут хорошего для себя и семьи. Индекс счастья, восстановился после прошлогодней просадки. Насколько эта картина соответствует реальным настроениям? Да, люди адаптируются к постоянной турбулентности, а опросы ловят не столько глубину тревожности, сколько её относительное затухание. Но этот «осторожный оптимизм» вполне может обернуться кризисом обманутых ожиданий.

Социологи выделили ключевые тренды 2025. В политике – ожидание «между войной и миром». На фоне которого внутри страны идет национализация активов (пример - «Домодедово») и обновление элит (Краснов, Гуценко, выпускники «Времени героев»). В экономике «охлаждение» все еще именуют «мягкой посадкой», где рост ВВП упал до 1%. Рубль укрепился, но это бьёт по бюджету и бизнесу, потребительский спрос снижается, зарплатный рост замедлился. Отмечают и кризис гражданского авторынка, отсутствие прорывов в роботизации, но зато дронов стало больше.

Особенно интересны выводы про медиасферу, где локализация контента и «взлёт нацмессенджера» MAX сталкиваются с инфляцией короткого и примитивного контента в соцсетях. Увы, но тут согласиться с авторами сложно. Вряд ли агрессивная политика продвижения идет лишь исключительно на пользу системе.

Интересны и итоги по демографии. Рождаемость снижается, но растёт число многодетных семей, а миграция становится управляемой (приложение «Амина», оргнабор из Индии). В молодёжной политике отмечается «ренессанс» рабочих профессий (рекордный приём в колледжи) и ужесточение контроля за цифровой средой (блокировки игр, Roblox). Интересно, что почти все поводы я бы отметил как негативные, однако докладчики более оптимистичны.

Прогнозы на 2026 еще розовее, между надеждой и рисками. Политика видится через возможное завершение СВО и масштабную адаптацию фронтовиков. Это станет главным вызовом, который может изменить социально-политический климат. Тут нельзя не согласится и вместе с ВЦИОМом помолимся о мире, в канун Рождества!

В экономике ожидается снижение инфляции и ключевой ставки, но потребительский рынок останется вялым. Дисбалансы на рынке труда начнут смягчаться. А еще – введут цифровой рубль. В технологиях анонсируют серийный выпуск МС-21, что пока лично мне скорее добавляет тревоги.

В медиасфере говорят об усиление цифрового суверенитета (продолжение «закручивания гаек», видимо?), дуополии Max и Telegram (будем надеется, что не монополии лучшего из мессенджеров), обязательная маркировка ИИ-контента. В демографии – фокус на репродуктивное здоровье и вовлечение бизнеса через ESG-рейтинги.

В общем, не жили хорошо, а будем – еще лучше. Часть трендов преподносится социологами как безусловное благо. Например, «мягкая посадка» экономики или «управляемая миграция», но на деле это симптомы стагнации и вынужденного замещения кадров. «Ренессанс рабочих профессий» может быть не столько осознанным выбором, сколько реакцией на сужение возможностей и запрос государства.

Но государству с людьми повезло. Общество демонстрирует удивительную социально-психологическую устойчивость, вопреки здравому смыслу, научившись жить в условиях перманентного кризиса. Но именно эта адаптивность таит риски, ведь политическая система может ошибочно принять её за одобрение или долгосрочную стабильность. На самом деле, это хрупкое равновесие, которое в 2026 году будет проверено на прочность завершением (или нет) боевых действий, экономическими реалиями и растущим запросом на «нормальную жизнь», который может войти в диссонанс с государственными приоритетами. Но пока что, под Новый год, прислушаемся к убаюкивающему спокойствию исходящему от нашей психо-социологической поддержки.

Интересно сравнение рейтингов политических комментаторов и ИЦ политологов. Наблюдая за медийным полем, отмечаю общее снижение объема политических публикаций и аналитики в федеральных СМИ. Этот тренд имеет две основные причины.

Во-первых, сокращается количество самих медиа. Рынок продолжает консолидироваться, многие издания либо закрываются, либо кардинально меняют формат, уходя в узкую тематику или развлекательный контент. Экономическая модель традиционных СМИ остается под давлением, что ведет к оптимизации штатов, в том числе и экспертных пулов.

Во-вторых, фиксируется потеря массового интереса к «большой политике» как к ежедневному шуму. Аудитория устала от информационного перенасыщения и зачастую воспринимает оперативную политическую повестку как фон. Запрос смещается в сторону практической аналитики, объясняющей конкретные решения и их последствия для экономики и общества, либо в сторону нишевых, идеологически окрашенных сообществ (в том же Telegram).

Однако важно не впадать в упрощения. Меняется структура, цитируется всё более узкий круг лиц. Ядро публичной экспертизы составляют те эксперты, кто сочетает высокую формальную цитируемость в СМИ и признанное влияние в профессиональном сообществе как авторитетные аналитики. Это, условно, «золотой стандарт» современного политологического комментирования в условиях «сомкнутых рядов».

Налицо жесткая сегментация поля, так как иноагенты и эмигранты, почти полностью исключены из медийного поля. Их присутствие и влияние сместилось в социальные сети и зарубежные медиа, создавая параллельный информационный контур. То же касается и ряда известных экспертов, чья активность сосредоточена в соцсетях и почти не транслируется в «большие» СМИ.

Так что пока мы наблюдаем не просто количественное снижение политического контента, а его качественную трансформацию и концентрацию. Медиаполе становится более структурированным и иерархичным. Формируется компактная экспертов, которые обеспечивают интерпретацию повестки для массовых СМИ. При этом реальная экспертная дискуссия и альтернативные точки зрения ушли в сегментированные digital-платформы, создавая ситуацию «двух параллельных миров» в политической аналитике.

📋 Центр развития региональной политики (ЦРРП) представляет рейтинг «Социально-экономические и политические итоги года в регионах России».

1.Лидерами рейтинга стали: Москва, Татарстан, Московская область, Санкт-Петербург, Башкирия, Тюменская область, Нижегородская область, Краснодарский край, Ханты-Мансийский автономный округ (ХМАО) и Свердловская область.

2. 2025 год стал годом существенного снижения темпов экономического роста в большинстве российских субъектов. Это связано как с внешнеполитической конъюнктурой, так и с недостаточно эффективными управленческими практиками. В развитых регионах ставка делается преимущественно на постиндустриальный сегмент, развитие новых направлений и инновационную экономику (при этом в структуре экономики таких относительно успешных субъектов как Краснодарский край, Татарстан или Башкирия сельское хозяйство по-прежнему играет заметную роль).

3. Глобальной проблемой для многих региональных администраций становится дефицит достижений, что порождает непростую социально-психологическую обстановку в субъектах, отток населения. В этой ситуации ставка делается на PR-компании, которые должны подсветить отдельные, пусть и локальные, но успешные кейсы. Подобная ситуация в меньшей степени проявляется в столичных регионах и ряде экономически развитых субъектов (Нижегородская область, Татарстан Башкирия и ряд других).

4.Устойчивый дефицит на рынке труда, который стал одной из причин ускорения инфляции. Повышение зарплат в борьбе за работников, вероятно, достигло предела и в следующем году этот процесс замедлится или остановится. При этом предложение в экономике все больше не успевает за растущим спросом, хотя мощности предприятий задействованы практически полностью.

5. Важнейшим фактором, определяющим экономическую и политическую устойчивость в 2026 г., станет способность к купированию социально-экономического недовольства, а также выстраивание совместной эффективной работы с федеральными органами. Это может подорвать позиции некоторых глав субъектов, привыкших заменять реальные дела активной пиар кампанией.

6. В выигрыше также оказались те субъекты, в которых хорошо развит военно-промышленный комплекс (ВПК). В числе таких регионов – Москва, Нижегородская, Свердловская, Тульская области и ряд других. Очевидно, что такая ситуация определяется ходом СВО и общей военно-политической ситуацией на международной арене. При этом у регионов возникают объективные трудности, связанные с необходимостью поддержки других отраслей экономики, малого и среднего бизнеса, который испытывает непростые времена.

7. В социально-экономическом плане почти все регионы сталкиваются с проблемами привлечения инвестиций. В условиях санкций инвестиции носят ограниченный характер. Причем, как правило, это деньги крупных государственных компаний и их привлечение часто результат лоббистской деятельности губернаторов и членов их команд. Что касается иностранных инвестиций, то перспективы их наращивания пока выглядят неопределёнными. Тем не менее, ряду субъектов, согласно рейтингу Агентства стратегических инициатив, удается сохранить высокую инвестиционную привлекательность (Москва и Московская область, Нижегородская область, Татарстан, Башкирия).

8. Ближайшая социально-экономическая задача управленческих команд регионов заключается в разработке и реализации стратегических планов, которые позволят предложить повестку развития адекватную сложившейся социально-экономической ситуации. Такая повестка предполагает в перспективе увеличение темпов социально-экономического развития.

Подводя итоги года для прифронтовых регионов, аналитики часто сводят всё к сухой статистике: количество атак, объёмы восстановления, экономические показатели. Однако настоящая оценка эффективности власти в таких условиях лежит в иной плоскости – в измерении общественного доверия и социально-психологической устойчивости. Губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков на протяжении уже более трех лет демонстрирует редкий сегодня управленческий кейс, как не просто реагировать на вызовы, а системно выстраивать модель, которая не даёт кризису, даже самому глубокому, перерасти в хаос и панику.
Стратегию Гладкова можно описать двумя словами – это защита и развитие.

Первый приоритет – обеспечить безопасность людей и не допустить паники. И здесь губернатор действует на разных уровнях: его личное присутствие в эпицентре событий – не пиар, а необходимость. Это мощный сигнал, что руководитель разделяет риски, и он всегда рядом с людьми. Параллельно работает программа практической защиты: эвакуация жителей, строительства защитных сооружений, сооружение антидроновой защиты многоквартирных домов. Личные связи Гладкова с другими губернаторами позволяют круглогодично вывозить белгородских детей на отдых в более спокойные регионы, а в этом году они помогли оперативно обеспечить регион генераторами, которые привозят со всех концов страны.
Второй приоритет – развитие экономики и мирной повестки. Установки на то, что регион должен не просто выживать, а работать на будущее, Гладков придерживается с самого начала, балансируя между режимом ЧС и созданием условий для деловой активности. Поэтому, несмотря ни на что, Белгородская область демонстрирует и экономическую устойчивость: инвесторы не уходят, бизнес хоть и медленно, но растет.

При этом подход Гладкова отличается нестандартной для жестких условий максимальной публичностью и честностью. Он открыто говорит о проблемах: о последствиях атак, о недоработках подчинённых, о случаях коррупции. Эта «гибридная» открытость, сочетающая оперативную жесткость и искренность в коммуникации, парадоксальным образом усиливает доверие.
Для меня главное достижение Белгородской области и ее губернатора в 2025 год – в том, что регион продолжает жить и работать. Выстроенная система прошла стресс-тест, доказав, что управляемость и обратная связь не просто сохраняются, а крепнут. Сохранить социальный и экономический каркас – вот самая важная победа.

Угольный тупик. Ранее «чёрное золото», а теперь - сплошные издержки. Казалось бы, рекорды сыплются как из рога изобилия. По итогам 2025 года по рельсам страны прошагает более 325 миллионов тонн угля. РЖД отчитывается, что экспорт в восточном направлении бьёт все мыслимые рекорды — 119 миллионов тонн. Цифры громкие, впечатляющие. Но правда в том, что «угольное изобилие» оборачивается еще и колоссальными убытками. Мы не богатеем на угле, а оплачиваем его доходность и существование из других карманов.

Так, РЖД в 2024 году понёс от перевозок угля астрономический убыток - 127 миллиардов рублей. В первой половине 2025-го еще 62 миллиарда. Государственная компания, опора всей логистики страны, лишь теряет миллиарды. Компенсируют выпадающие доходы, понятно, налогоплательщики, в виде дополнительных расходов за перевозку других грузов. А иначе откуда еще оплатить эти расходы?

Но это лишь вершина айсберга. Сама угольная отрасль в тяжелом состоянии. По данным Минэнерго, доля убыточных шахт и разрезов за год взлетела с 52% до 74%! Три из четырёх предприятий работают в минус. Их поддерживают искусственно, как пациентов в реанимации, фактически закачивая бюджетные деньги. А зачем? Чтобы они могли поставлять уголь, перевозка которого сама по себе — сплошной убыток. Замкнутый круг.

Всё это происходит на фоне странных «соглашений» между РЖД и регионами. Бумаги подписываются, планы строятся, но грузоотправители-угольщики сами же отказываются вывозить миллионы тонн согласованного угля. Используют старые вагоны вместо новых, экономят на всём, нарушая договорённости. Как итог — вывоз кузбасского угля в 2025 году шёл «не благодаря, а вопреки» этим самым соглашениям.

Приоритет угля на путях, как считают эксперты в сфере транспорта, просто приговор для других отраслей. Зачем что-то строить и что-то тратить на производство сложной, «умной» продукции, если всю логистику продолжают отдавать убыточному углю? Об этом прямо говорил президент: нужно наращивать несырьевой, неэнергетический экспорт. Но если система продолжает везти низкорентабельное сырье в ущерб всему остальному, то такой скачок трудно сделать.

Альтернативной стратегией можно считать предложение перейти на адресные, жёсткие правила по принципу «вези или плати». Заключать соглашения с конкретными компаниями, которые рублем гарантируют объёмы. А если гарантий нет - освободить пути для тех, кто везёт товары с высокой добавленной стоимостью, машины, оборудование, продукцию переработки.

Следует признать: бездумная поддержка убыточной угольной отрасли - это опасная тенденция самым негативным образом отражающаяся на экономике. Уголь когда-то был локомотивом экономики, но сегодня он ее скорее тормозит. Учитывая тенденции перехода энергетики к более чистым видам топлива, наверное стоит ориентироваться на то, что в будущем потребности в угле исчезнет вовсе. А значит, нужно уже сейчас к этому готовиться и предпринимать не самые хорошие, но необходимые для экономики шаги.

Принял участие в ежегодном научном совете ВЦИОМ, где обсуждали тренды и прогнозы на 2026 год. Цифры, как всегда, безупречны методологически: осторожный оптимизм, стабилизация после пиковых тревог, даже подрастающий индекс счастья. Но проблема точных прогнозов накануне электорального цикла 2026, пока лакируется чересчур позитивным взглядом и розовыми очками.

Да, соцопросы фиксируют, что запрос на «нормальную жизнь» нарастает, а терпимость к ограничениям падает. Ожидания от нового года позитивны, но крайне абстрактны. И именно здесь социология ловит не настроения, а социально одобряемые ответы, в которых люди надеются на лучшее, потому что альтернатива психологически невыносима.

Ключевые тренды 2025 - национализация активов, «мягкая посадка» экономики, управляемая миграция, в 2026 году получат мощнейший электоральный усилитель. Власть будет вынуждена балансировать между: реализацией жёсткой повестки (фискальное давление, идеологический контроль в медиа) и необходимостью демонстрировать «социальную победу» - рост благосостояния, мир, стабильность.

Прогноз о мирной повестке, как главном драйвере позитивных изменений, скорее политическое пожелание, нежели тренд. Реальность такова, что даже в случае перемирия, экономика столкнётся с серьезными вызовами, а запрос на справедливость (вспомните «кейс Долиной») может взорвать предвыборное поле.

Самый тревожный сигнал - завышенные ожидания, которые фиксирует ВЦИОМ. Люди ждут перемен к лучшему в момент, когда государство, напротив, готовится к ужесточению контроля (в интернете, в образовании, в культурной сфере). Этот разрыв между чаяниями общества и логикой управления - главный риск 2026 года.

Мы подходим к выборам в Госдуму в ситуации, когда традиционные социологические метрики: оптимизм, удовлетворённость, доверие - теряют предсказательную силу. Они отражают не будущие решения избирателей, а глубинный запрос на изменение качества жизни, который не укладывается в привычные партийно-политические рамки.

Политология 2026 года должна говорить не о «трендах» и «прогнозах», а о кризисе репрезентации: как адекватно измерить то, что люди боятся или не умеют формулировать в условиях ценностной мобилизации? Как предсказать исход выборов, когда запрос - не на новую программу, а на другую реальность? Но это уже вопрос не ученого совета, а практикующих политтехнологов.

Как отмечают коллеги, Якушев обозначил динамичную стратегию кампании. Но что важно – за этой динамикой стоит не импровизация, а жёсткая аналитическая рамка. Партия целенаправленно развивает собственную систему социологических и политических исследований, создавая подробную «цифровую карту» с региональным и даже муниципальным срезом.

Зачем это нужно? Чтобы перейти от реакции – к реальному проектированию решений и управлению реализацией общественного запроса.

Для партии сегодня навык понимания, какая тема резонирует в конкретном районе, а какая — нет, является залогом эффективности. Именно это понимание ложится в основу Народной программы, где конкретика – главное мерило результата. Ну и нельзя забывать об изменении качества своей работы: без понимания реальной картины никакие КПЭ и KPI не то что не выполнить – их и сформулировать по существу не получится.

Единая Россия трепетно относится к кампании не в смысле осторожности, а в смысле скрупулёзности. Она готовится к выборам как к сложному проекту, где важен каждый параметр. Партия больше не хочет идти на выборы, просто «зная дорогу». Она строит для себя детальную навигационную систему. В эпоху, когда доверие к общим словам падает, побеждает тот, кто говорит с избирателем на его языке, о его проблемах. А чтобы знать этот язык, нужно не просто слушать, но и понимать. Глубоко. На основе данных.

Европейские медиа возмущены: оказывается, только в одном единственном 2024-м году страны заинтересованные в российском экспорте закупили у России рыбы и морепродуктов на сумму более 700 миллионов евро. И это при существующих барьерах на закупку российской икры.

О чём это говорит? В первую очередь, об устойчивости российской экономики, несмотря на все усилия евробюрократии. И о том, что текущие ограничения едва ли достигают своих прямых целей. Хотя в чём то они могут препятствовать, но также они помогают перестраивать логистические цепочки и стимулируют развитие альтернативных платёжных инструментов.

Так что в некоторые инструменты можно даже продолжать вкладываться. Например, российская платформа A7, созданная с участием ПСБ, предлагает российским предпринимателям Золотой Вексель A7. Это не только проценты, но и полноценное платёжное средство, позволяющее вести ВЭД оперативно и абсолютно легально. Но об этих спецпредложениях и вообще о возможностях такого Векселя, лучше обращаться к первоисточнику @veksel_a7. Как мы видим, чем больше трансформируется рынок, тем больше бизнес адаптируется.