Книжные итоги 2024

По традиции выкладываю сюда список прочитанного. Первый год за долгое время, когда художественная литература производила впечатление сильнее, чем нонфикшн (хотя второго все равно было больше).

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Три хороших нонфикшна из этого списка
— «Выбирая свою историю» Никиты Соколова и Игоря Курукина: альтернативный учебник российской истории и ее возможных развилок
— «Emergency Sex and Other Desperate Measures»: три сотрудника ООН 1990-х вспоминают свои труды и дни в Камбодже, Руанде, Боснии etc., попутно объясняя, почему все это так плохо работает
— «Уничтожьте всех дикарей!» Свена Линдквиста: пока лучшее из прочитанного про (де)колонизацию, шведский писатель отправляется в Африку в поисках контекста для знаменитой фразы Конрада; еще и довольно коротко

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Три книги про музыку из этого списка
— «The History of Jazz» Теда Джиойя: название говорит само за себя, но это менее академично, чем можно ожидать
— «Different Every Time»: душевная авторизованная биография Роберта Уайатта, плюс я узнал о куче его сторонних записей, которые раньше не слышал
— «Как захочешь, так и было» Алексея Плюснина: бойкие мемуары основателя группы «Лолита», от Летова до фонда «Антон тут рядом»

Три художественных книжки
— «Хранитель древностей» Юрия Домбровского: только в этом году добрался, спасибо Юре Сапрыкину и журналу «Weekend»; одна из лучших книжек про жизнь в тени репрессий (и именно она, «Факультет» меньше понравился).
— «Табия тридцать два» Алексея Конакова: про это уже слишком много написано, чтобы я мог что-то добавить.
— «Доска Дионисия» Алексея Смирнова фон Рауха: аналогично предыдущему.

И не фикшн, и не нон-, но впечатление сильнейшее: Бенхамин Лабатут.

Что почитать на каникулах. Рекомендации от команды StraightForward

Александр Горбачев, главный редактор:

📌Игорь Курукин, Никита Соколов. Выбирая свою историю. Развилки на пути России: от Рюриковичей до олигархов

Одна из самых популярных тем для бесплодных скорбных дискуссий в последние три года — когда именно в России все пошло не так; в самых радикальных и комичных вариантах доходит до того, что при Петре Первом, а может, и того раньше. Книжка двух уважаемых историков, впервые изданная в 2005 году, а сейчас дополненная и уместно переизданная, начинает с 862 года. Шутка: у Курукина и Соколова речь скорее не о том, когда все испортилось, а о том, какими были возможности развития российского государства, и в конечном счете — о том, что история не предопределена, что это всегда про выбор, и этот выбор бывает разным. Местами выбраны совсем неочевидные — и потому интересные — развилки: например, смерть Дмитрия Шемяки в XV веке или репрессии в отношении интеллектуала Николая Новикова при Екатерине Второй. В итоге — увлекательный и провоцирующий на дальнейшую рефлексию альтернативный учебник истории, который особенно пригодится (и будет вполне доступен) старшим школьникам с учетом того, по каким учебникам предлагается учиться в России.

📌Heidi Postlewait, Kenneth Cain and Andrew Thomson. Emergency Sex and Other Desperate Measures

В начале 1990-х трое молодых людей из разных стран и с разными мотивациями едут в Камбоджу, чтобы работать там в миссии ООН, которая помогала организовать в стране первые демократические выборы. Хайди только что развелась с мужем и хочет заработать на квартиру в Нью-Йорке, Кен бросил юрфак Гарварда из идеалистических соображений, новозеландец Эндрю много лет работает врачом в благотворительных миссиях. И вот они встречаются, вместе снимая комнаты в одном доме в Пномпене. Бухают, общаются, трахаются, сталкиваются с тем, что местные не понимают, чем они занимаются, и, может, вообще не нуждаются в этом, видят, как гибнут от рук красных кхмеров их товарищи, проводят выборы, потом их пути расходятся и снова сходятся: в Руанде, где разгребают последствия геноцида тутси, в Боснии, где разгребают последствия геноцида мусульман, на Гаити, где разгребают последствия диктатуры Дювалье… И везде их ждут приключения, а с другой стороны — везде они сталкиваются с тем, насколько неэффективна существующая система глобального миротворчества и гуманитарной помощи, насколько в ней много коррупции, лицемерия, невежества. Эту книжку мне давным-давно посоветовал великий журналист Роман Грузов, наконец-то прочитал и всем рекомендую — вряд ли есть более увлекательный текст про проблемы внутреннего устройства международной бюрократии.

Невероятно: коллега Егор Федоров не только послушал, но и законспектировал ту часть подкаста «Давай голосом», где речь идет о редакторской работе.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Тут надо расшаркаться в том, что все это были совершенно спонтанные мысли, и, наверное, если бы я готовился, сказал бы что-то по-другому. Но, может, кому-то что-то пригодится.

Сам канал Егора, где он делает еженедельные дайджесты лучших публикаций на русском языке, отдельно рекомендую и сам его мониторю на предмет возможных номинантов на «Редколлегию».

Важное уточнение к нижеследующему: уже осталось четыре дня.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Осталось восемь дней, чтобы заполнить заявку на нашу грантовую программу поддержки нонфикшн-книг о России! Успейте сделать это до 17 января

Что важно помнить при заполнении заявки:

🔸Мы поддерживаем книги, которые нельзя выпустить в России из-за цензуры и репрессивных законов.

🔸Важно, чтобы тема книги была интересна за пределами России и ее можно было предложить зарубежным издательствам. Чтобы понять, подходит ли ваша тема под этот критерий, можно, если вы не в России, зайти в местный книжный магазин, или если вы в России, изучить сайты зарубежных медиа по соответствующим вашей теме поисковым запросам.

🔸Всем интересны большие сюжеты, а это значит, что в книге должна быть возможность масштабно развернуть повествование от частного к общему. Например, если вы политический активист и хотите написать о том, как конкретно вас преследуют в России, имеет смысл рассказать, как в целом устроен механизм преследования и репрессий в России, какова предыистория проблемы и найти сравнения с аналогичными явлениями в других местах.

В случае одобрения автор будущей книги получает 3000 евро и редакционную поддержку — менторство главного редактора фонда, редактуру текста, помощь с поиском источников, фактчекинг и так далее. После этого мы помогаем авторам выйти на книжный рынок и заработать деньги от продажи прав на разные языки.

Заполнить заявку можно по этой ссылке

Спотифай для поэзии

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

(Заголовок плохой, наверное. Я знаю, что принято не любить спотифай.)

Я решил попробовать немножко заставлять себя читать (условно современную русскоязычную) поэзию, и вот что обнаружил. С одной стороны, все это приходится очень хаотично выискивать. Какие-то книжки можно купить на бумаге (мне так проще всего читать стихи, но в эмиграции с этим возникают понятные проблемы, да и в Москве не всегда было в доступе желаемое). Какие-то находятся в цифре — что-то легально, что-то нет. Какие-то находятся только на (иногда рандомных) сайтах. Например, сейчас я первым образом читаю Кривулина, вторым позднего Георгия Иванова, а третьим раннего Красовицкого.

С другой стороны, у меня как у читателя нередко возникает желание какой-то текст запомнить, чтобы потом к нему вернуться. Учитывая вышеуказанные обстоятельства, это не так-то просто. я сейчас завел себе просто гугл-док с этой целью, но не сказать, что это сильно удобно.

И вот я подумал — а круто было бы, если бы существовал сервис (сайт / приложение), где размещены тексты, а еще ты можешь их сохранять, складывать в какие-то подборки и при желании делиться (текстами либо подборками).

Понятно, что все это сугубо некоммерческая история. Но как будто технически такое должно быть сделать несложно. Что касается собственно текстов, то такие сайты даже уже существуют — например, «Вавилон» или РВБ. Если взять только их, это уже немало. Да и вообще кажется, что в этом мире все всех знают и договориться должно быть не так сложно (хотя, возможно, это обычная иллюзия).

Понятно, что дальше эту идею можно всячески развивать — добавлять туда более ранние тексты, на которые истек копирайт, прикрутить к этому что-то вроде «Древа» Владислава Лёна, чтобы можно было навигировать по авторам, выстраивать социальные взаимодействия и так далее, вплоть до того, чтобы авторы сами заливали новые тексты, а их читателям приходили уведомления. Понятно так же, что этому нужна ответственная и дерзкая модерация, чтобы не получились Стихи.ру.

Из этого поста ничего не следует. Просто возникла потребность как-то удобно собирать тексты, чтобы к ним возвращаться. Я поделился идеей с несколькими уважаемыми людьми, им вроде нравится, но что с этим делать — мы не знаем. А вдруг публичное проговаривание что-то даст? Чего на свете не бывает.

К слову, сегодня 10 лет «Арзамасу», и думаю, что сама готовность необреченно крутить такие идеи в голове во многом обязана его существованию. Тот факт, что в России 2010-х со всем ее сползанием в дремучесть смог возникнуть и процвесть такой проект, — настоящее чудо, которое само по себе обнадеживает. Слушаю сейчас там курс про Гоголя с большим удовольствием, чего и вам советую.

Всегда говорю авторам, с которыми работаю, что важно уделять особое внимание деталям, присматриваться к ним, примечать классные и находить для них место в истории. Журналистским текстам детали дают воздух, повествовательный разгон (без них зачастую читатель получает просто перечисление фактов), а кроме прочего — достоверность: чем больше деталей, тем убедительнее рассказ; это еще писатели XIX века понимали. Случается, конечно, что детали выглядят лишними, не работают на текст, а просто занимают в нем место — в американской традиции, например, в 99 случаях из ста про человека сообщается, во что он одет (спасибо Тому Вулфу), и примерно в 55 случаях это не говорит ровно ни о чем. Но бывает и наоборот — деталь делает текст, заставляет его запомнить. Вот пара свежих примеров.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Материал про то, как одна писательница судится с другой из-за того, что та предположительно украла из ее неизданной рукописи сюжет и подробности романа про то, как девочка-подросток влюбляется в оборотня на Аляске и обнаруживает в себе магические способности. Материал вырастает в рассуждение о том, как устроен страшно популярный жанр «романтези» вообще: тут объединяются тропы (скептик бы сказал — клише) фэнтези и любовных романов, больше внимания к женскому опыту, тыры-пыры, но главный нюанс, что многие книги попросту очень похожи, и понять, где плагиат, а где просто работа по шаблону, становится гораздо сложнее. Странно, что текст еще в сторону ИИ не идет — подозреваю, что компьютер уже может такое сочинять плюс-минус близко к среднему уровню (но могу ошибаться, конечно).

Ну и вот, тема, конечно, интересная, но запомнил я — и буду пересказывать друзьям — ровно одну деталь: мир романтези очень богат и разнообразен, и в поджанре романтези про оборотней есть авторка, у которой герои перевоплощаются не во что-нибудь, а в разные виды сыра. Это так и называется — cheese shifters (авторку зовут Эллен Минт).

А вот пример другого типа — когда деталь, наверное, не была рассчитана на читательский прикол, но становится таким из-за читательских (моих) обстоятельств. Профайл израильского Дмитрия Киселева (там буквально есть это сравнение) — телеведущего Инона Магаля, который когда-то работал во вполне либеральных медиа (сохраняя, впрочем, вполне правые убеждения), а в последние 10 лет стал вести ток-шоу на израильском 14 канале, где крайне зрелищно и агрессивно защищает все, что делает Нетаньяху, вплоть до предложений уморить всех жителей Газы голодом или просто их всех убить (я не преувеличиваю). Ну и, в общем, для людей, видевших российскую пропаганду, тут ничего особо нового, но в какой-то момент возникает фигура владельца этого 14 канала, и это — пам-пам-пам — Вячеслав Мирилашвили, одноклассник Павла Дурова и сооснователь «ВКонтакте». Какой-то специальный вывод из этого сделать трудно, кроме того, что мир тесен, но для русскоязычного читателя эта деталь, конечно, тоже выпирает и делает текст.

Упоительный текст Гари Штейнгарата про мировой культ капибар.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Собственно, Штейнгарт — в некотором смысле «наш человек», урожденный Игорь Штейнгарт, в семь лет переехавший в США; его первые романы, нашумевшие в середине 2000-х, насколько я понимаю, строились как раз вокруг сложной идентичности советского человека в Штатах, да и новейшая книга называется «Vera, or Faith». Но к тексту это никакого отношения не имеет, потому как капибара — ценность универсальная и растапливает сердца на всех континентах.

Нельзя при этом сказать, чтобы Штейнгарт подробно анализировал природу этой любви; это вообще не текст про факты — пожалуй, единственная деталь, которая по-настоящему запомнилась, многих ужаснет: католическая церковь Венесуэлы разрешает есть мясо капибар во время поста; также автор утверждает, что пребывание в компании капибары и ее почесывание под подбородком утешает душу не хуже медитации, я бы проверил, конечно.

В остальном же это просто крайне обаятельный травелог — Штейнгарт путешествует в капибара-кафе в Японии, на ферму во Флориде, где живут две капибары, в пригород Буэнос-Айреса, где капибары захватили публичные пространства дорогого жилого комплекса, и в бразильский городок с прекрасным названием Куритиба, где несколько десятков капибар обитают прямо в городском парке, привлекая этим туристов и блогеров со всего мира. Ну и, соответственно, это прекрасно написано, с таким сухим нью-йоркским юмором. Нашлось, конечно, место и латвийскому мультику «Поток», где капибара также играет одну из главных ролей:

Everyone in the audience laughed when the capybara first appeared onscreen, even the little kid behind us who had cried earlier, scared of some of the calamities befalling the feline hero. Just seeing that familiar barrel shape put people at ease. I was astonished by how well the writers and director had portrayed the capybara: in the film, the animal mostly sleeps, eats grass, and gets along with other animals. When scared, it retreats. An unlikely hero, but a perfect one for our times.

Ну и чтобы два раза не вставать / не писать ебалу: давно собирался рассказать тут про замечательный дружеский канал «Журнал Паганеля». К лонгридам и документальному кино он отношения не имеет, зато имеет к людям, которые, смею надеяться, их читают и смотрят — там публикуются объявления о различных возможностях (университетских программах, постдоках и пр.) для академических ученых, уже защитивших диссертацию, за пределами России. Очень полезный фокус for our times. Вдруг кто-то еще не знает.

Ввязался в дурацкий спор в интернете; хочется это — да и вообще общий фон новостей и годовщин — сбалансировать чем-то хорошим. Уже упоминал тут, что «Арзамас» отмечает 10 лет — ну и логично, что лучший подарок сделали они нам: курс Андрея Леонидовича Зорина, замечательного филолога, историка и мыслителя, про «Войну и мир», а на самом деле — и про понимание Толстого, и про то, как вообще работает искусство. Два с лишним часа удовольствия, и с каждым годом понимаю, как же повезло мне в жизни, что слушал несколько курсов АЛ в университете и даже курсовую ему писал на втором курсе (хоть и убей не помню, о чем, ну про литературу XVIII века, но не более того).

А можно теперь про Лидию Гинзбург, пожалуйста, давно ждем.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

https://arzamas.academy/courses/184/1

Между тем «Нью-Йоркеру» исполнилось 100 лет, и по такому поводу Джилл Лепор, которая обычно объясняет исторические корни всяких неочевидных политических и юридических практик, залезла в архивы собственного работодателя. В том числе физически — оказывается, в Нью-Йоркской публичной библиотеки хранится более чем 2500 ящиков с архивами «Нью-Йоркера». Но текст не про это, а про то, как редакторы журнала все эти сто лет взаимодействовали с авторами. Тема, то есть, сугубо внутрипрофессиональная, но мне лично близкая, как мало что на свете.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Ну и, естественно, это, во-первых, гимн невидимому ремеслу редактора (и еще немножко корректора, про пунктуацию и скобки — и про то, как авторы от них стонали, тут отдельно сообщается). А во-вторых и в-главных, упоительный сборник баек и анекдотов. Один редактор отправил автору 178 вопрос к профайлу производителя автомобилей; другой сообщал писателю Маркесу, что у корректора возник вопрос к эпизоду в рассказе, где герой балансирует на одной ножке стула, но он, редактор, попробовал сам и подтверждает, что это возможно и даже легко (тут вообще много историй про фикшн, наверное, потому что авторы поизвестнее). Будучи начинающим редактором, Адам Гопник получил текст от Апдайка, прочитал, признал его безупречным и отложил в сторону; вскоре Апдайк прислал телеграмму:

Дорогой Адам,
Текст, который я недавно прислал:
а) признан негодным,
б) нуждается в серьезной переработке,
в) завалился за батарею.
Джон

Но больше всего мне понравились истории про некоего Дэниела Залевски, хотя раньше я даже не знал это имя. Когда Джейн Мейер (легенда американской журналистики) сдала ему текст, он задал к нему 99 вопросов, среди прочего уточнял, читала ли она книгу о случае в жизни ее героя, который никак не был связан с основной темой текста. Когда другой видный автор Патрика Радден Киф писал профайл израильского бизнесмена, который никогда не дает интервью, Залевски настаивал, чтобы журналист попытался с ним поговорить. Киф узнал, что его герой приплывет на яхте в Ниццу, сам прилетел туда и поймал его в отеле; яхта покачивалась на волнах (bobbed) в заливе; в ответ на триумфальное сообщение Кифа редактор написал: «All I wanted was a bob». Когда Дэвид Грэнн взялся за текст о странной смерти одного из главных британских экспертов по Шерлоку Холмсу, Залевски предложил ему поискать у Конан-Дойля рассказ про то, как человек пытается выдать свой суицид за убийство; такой рассказ действительно нашелся и стал ключом к истории. Ну и так далее.

Хочется быть немножко похожим на этого человека.

https://www.newyorker.com/magazine/2025/02/17/the-editorial-battles-that-made-the-new-yorker

Посмотрел вчера на Берлинале документальный фильм «Holding Liat» — наверное, чтобы сохранить читателя, надо сказать, что одним из его продюсеров был Даррен Аронофски, хотя сыграл ли он какую-то роль в самом фильме, бог его знает. В общем, это пока лучшее, что я видел про 7 октября (в программе этого Берлинале больше фильмов и про Украину, и про Израиль с Палестиной, чем на предыдущих двух, притом что история стремительно убегает вперед).

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Сюжет такой. 7 октября из одного из кибуцев похищают семейную пару — женщину Лиат с двойным гражданством США и Израиля и ее мужа Авива. У родителей Лиат тоже двойное гражданство, и ее отцу предлагают поехать в Вашингтон, чтобы там встречаться с политиками и прочими стейкхолдерами, цель — чтобы власти США форсировали освобождение заложников. При этом отец семейства, по харизматике чем-то похожий на артиста Джонатана Прайса, — записной либерал, который совершенно не готов молчать о том, что он терпеть не может Нетаньяху и считает, что его правительство — не меньше проблема для Израиля, чем ХАМАС. При этом его внук (сын Лиат), который сам был в том кибуце и спасся, явно не одобряет, что их родственники снимают про всю эту ситуацию фильм и в какой-то момент говорит то ли про членов ХАМАС, то ли про всех жителей Газы: «Они должны умереть». А брат героя, дядя Лиат, работает профессором истории в Портленде и, говоря про 7 октября, сразу вспоминает 1949 год и изгнание палестинцев со своих земель.

И вот этот мужчина, его зовут Иехуда, едет в Вашингтон. Встречается там с сенаторами. На каких-то встречах пытается что-то сказать против Нетаньяху, но координатор от спонсоров поездки его затыкает. Иехуда приходит на митинг в поддержку Израиля, где конгрессмены и актеры обещают страшную месть и безусловную победу, и дико кринжует. Приходит на митинг в поддержку Палестины у Белого дома, и там ему тоже явно неловко. В некоторые моменты он конкретно закипает — прямо в коридорах Капитолия они с дочерью (сестрой Лиат) орут друг на друга, потому что она просит его слишком не выступать, а он не соглашается. Потом в тех же коридорах он сталкивается с каким-то активистом, который занимается адвокацией Палестины; тот обнимает Иехуду и шепотом говорит ему на ухо: «А ведь до 7 октября мы бы так не обнялись» — и еще какие-то вещи такого же запредельного уровня; Иехуда в шоке.

Все это снято с максимально близкого расстояния, в том числе буквально: фильм начинается со сверхкрупного плана Иехуды, который разговаривает по телефону с армейским координатором, рассказывающим, есть ли новости про Лиат (новостей нет); и дальше все тоже очень-очень интимно — то есть вся сложность истории раскрывается на примере одной семьи, которую мы видим прямо максимально изнутри. Какие-то вещи поданы очень тонко: например, есть очень рифмующиеся сцены — в одной Иехуда на американском приеме доказывает каким-то хасидам, что проблема в Нетаньяху, а те ему говорят, что давайте сосредоточимся на освобождении заложников; а в другой брат самого Иехуды начинает ему рассказывать про палестинский контекст, и сам герой говорит, что его волнует только освобождение заложников.

Лиат освобождают примерно за полчаса до конца фильма; Иехуде звонит Байден, начинает говорить: «Я понимаю, что вы пережили, я сам потерял дочь…» — в это время герой прерывает президента, чтобы позвать жену, и Байден повторяет то же самое ей. И даже на этом все не заканчивается — на следующий день после освобождения Лиат выясняется, что Авив мертв; семье передают его гроб; на похоронах Лиат произносит ужасно пронзительную речь, а потом включает любимую диско-песню погибшего мужа, «худшего танцора на свете», и все танцуют. (И даже на этом все не заканчивается, хотя могло бы, конечно.)

Очень хороший фильм про сложность мира, в общем. Есть, где посмеяться, есть, где порыдать. К сожалению, такое кино редко бывает доступно где-то кроме фестивалей, но вдруг.

А сегодня посмотрел документальный фильм с поэтичным названием «Under the Flags, the Sun» — про то, как возникают и чем заканчиваются диктатуры, на примере Парагвая.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

В 1954 году в Парагвае произошел военный переворот, и к власти пришел генерал Альфредо Стресснер, обещавший сохранить принципы демократии и свободы. Разумеется, ничего он не сохранил, а сделал как обычно — превратил свою правую партию «Колорадо» в структурный аналог КПСС, полностью подавил свободу слова и оппозицию. Некоторых оппонентов режима выкидывали с вертолетов в джунгли, прямо как в фильме «Лицо со шрамом» (или как чуть позже в соседней Аргентине); других пытали, окуная в ванну с нечистотами и держа, пока они не начинали задыхаться. Зловредность Стресснера местами была совсем уж голливудская — например, он дал парагвайское гражданство бежавшим из Европы нацистам, включая доктора Менгеле, тусовался с ними на виллах и отказывался экстрадировать. В 1989 году его вполне внезапно сместил с президентского поста его же ближайший соратник, тоже генерал, отец жены одного из сыновей Стресснера.

Фильм про все это рассказывает через архивы, которых осталось не так много, да и не такие уж они яркие, так что приходится много добавлять зловещего саунддизайна. То есть кино не то чтобы ах, но сама история впечатляющая — и я ее совсем не знал (собственно, фильм начинается с архивных американских и британских телепередач, которые буквально сообщают, что мало кому есть дело до Парагвая).

Через 20 лет после изгнания Стресснера в стране была создана Комиссия по установлению истины и справедливости (привет нашему постоянному читателю Н. Эппле); она установила, что жертвами режима стали не менее 20 тысяч человек, почти 19 тысяч из них пытали. Про это сообщает предпоследний титр фильма. А предпредпоследний сообщает, что Стресснер умер на своей вилле в Бразилии в возрасте 93 лет в 2006 году, так и не представ перед судом. А последний — что партия «Колорадо» остается у власти и в 2025 году.

Но совсем уж проняло, когда на дискуссии после фильма в зале встала 25-летняя примерно девушка и, всхлипывая, сказала примерно следующее: спасибо вам за такое кино, в парагвайских школах про это ничего не рассказывают, я сама много лет хотела бороться за свободу своей страны, голосовала на каждых выборах, но «Колорадо» как все контролировали, так и контролируют, и я просто уехала учиться в Америку и жить в Европу, надежды нет.

Выйдя из кинотеатра, переслушал старую песенку группы Tequilajazzz:
Хватали когтями и рвали на части
Твоё сраное счастье, моё сраное счастье.
А тёмная совесть — ей мало всё было,
Она стонала, она молила…
Ленивому телу и прочим наука
История — девка, история — сука

В общем, как говорил Егор Летов, сохраняйте надежду, но действуйте без надежды.

«Holding Liat», о котором я писал на прошлой неделе, получил главный документальный приз Берлинале. По такому случаю выступлю в духе своего соседнего канала — коротко о том, что еще удалось увидеть.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

«Köln 75» — игровой фильм про 18-летнюю промоутерку, которая в 1975 году организовала легендарный кёльнский концерт джазового пианиста Кита Джарретта. Все шло не так, но запись концерта в итоге стала одной из самых успешных пластинок в истории жанра. Кино не без огрехов (пережатая линия с родителями, странная музыка в кульминации), но вообще очень обаятельное, да и вообще мне нравится такой способ рассказывать истории глазами неочевидных участников.

«Chas pidlotu» — новый док Виталия Манского: война глазами музыкантов военного оркестра, которые играют на похоронах погибших солдат во Львове. Мощная фактура и здорово выбранные герои, но почему это идет три часа, а не один или восемь, я не понял.

«Special Operation» — док в жанре found footage: часовой монтаж съемок секьюрити-камер во время оккупации Чернобыльской АЭС российскими войсками. Как предсказуемо выясняется, во время оккупации люди с оружием в основном топчатся, курят и ходят туда-сюда.

«Monk in Pieces» — документальный портрет великой композиторки и певицы Мередит Монк. Тот случай, когда режиссеру не хватило продюсера и/или сценариста: фильм переполнен всякими режиссерскими фокусами — главки, реконструкции, интервью, анимация, верите — но в итоге ими все и заканчивается, нет никакого цельного впечатления или истории, а ведь даже спикеры говорят, что Монк ужасно недооцененная.

«Khartoum» — отличный документальный фильм про Судан. Четыре режиссера снимают пятерых героев сначала в их жизненной среде, а потом, когда начинается война и всем приходится сбежать, на фоне зеленого экрана: герои реконструируют самые важные или травматичные моменты своей жизни, причем все это сделано максимально условно, прием обнажен. Интересное развитие методов Клода Ланцманна, ну и сами герои очень яркие, особенно двое детишек.

«Yalla Parkour» — группа подростков в середине 2010-х начинает заниматься паркуром в Газе, где в силу количества разрушений для этого много возможностей. Один из них снимает все это на камеру, и успехи, и травмы; а мы на это смотрим глазами режиссерки, которая беседует с этим парнем по зуму и смотрит его видео на своем компьютере, добавляя к этому свои лирические размышления. Не люблю документалки, где авторы не по делу делают себя героями, и это как раз такой случай.

«Стрічка часу» — документальный фильм про украинские школы во время войны строго по заветам Марины Разбежкиной (у которой и училась режиссерка). Материал такой, что сильные сцены неизбежны, я тоже ревел; классно, что заканчивается какой-то надеждой, и нет даже намека на милитаризацию детей, насильственную или добровольную.

Еще посмотрел художественные фильмы «Magic Farm» и «Blue Moon», но сказать мне про них совершенно нечего, даром что второй снял великий режиссер Линклейтер.

Ну и, возможно, предыдущий пост — самый безопасный способ завести-таки здесь чат, о чем уже рассуждалось на другой площадке. Посмотрим, как быстро здесь появятся такие комментарии.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

В контексте новостей последних дней и истерической обстановки вокруг них (понятной, но малопродуктивной) хочу порекомендовать два рассудительных текста, вышедших на Би-би-си. Важно, что оба написал Слава Хоменко — украинский журналист, все это время живущий и работающий в Украине. Не то чтобы после них становится легче или что-то такое, но, во всяком случае, это какой-то внятный разговор.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Первый вышел в субботу, имеет смысл начать с него: https://bbc.in/4ihCiLa

Второй покороче и опубликован только что: https://bbc.in/3XrnRfo

Подкаст «Медиазоны» «Длительное свидание» получил премию «Редколлегия». Будучи членом жюри, я поставил ему высший балл из возможных, рад, что коллеги тоже оценили его высоко, ну и теперь хочу всем порекомендовать.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Абсолютно всем независимым российским редакциям последние много лет приходится регулярно сталкиваться с такой проблемой: есть тема политзаключенных, она ужасно важная, этих людей становится больше, они страдают ни за что, привлекать к ним внимание важно, потому что это может как минимум облегчить их участь (в колониях учитывают возможность огласки), а как максимум, ну вот их могут обменять, например. В общем, про политзаключенных надо обязательно как-то рассказывать, но, к сожалению, обычно ужасно скучно и предсказуемо — именно из-за того, что таких людей много, практически все жанры исчерпаны и изношены, от репортажей с абсурдных судебных заседаний до разговоров со страдающими родственниками. Как говорить про политзаключенных так, чтобы это было не только «важно», но и интересно — это, мне кажется, важнейшая гуманистическая задача медиа.

И вот «Длительное свидание» ее блистательно решает. Подкаст основан на аудиодневниках Жени Кулаковой — девушки Виктора Филинкова, которого посадили по делу «Сети», пытали при задержании, много всего было. Женя стала ходить к Филинкову как сотрудница петербургского ОНК, потом они полюбили друг друга, она стала его девушкой и общественной защитницей. Но это странная любовь: они толком даже дотронуться друг для друга не могут, ведь Филинков в колонии.

И вот подкаст начинается с того, что Женя пытается организовать в колонии свадьбу, чтобы официально получить длительное свидание с мужем. И дальше через разные конкретные сюжеты (Женя собирает передачку в колонию и слушает «Passenger» Игги Попа, выбирает свадебное платье и так далее) рассказывается и про то, как устроены политические процессы, и про жизнь в колониях, и еще много про что. Главное же тут — что это не только страшно интересно, но и зачастую смешно и попросту очень воодушевляюще. Все-таки основной сюжет тут — любовь, которая помогает преодолевать препятствия, и сама героиня исключительно бойко и весело смотрит на мир, и даже два хеппи-энда случаются; в общем, это история про политзеков, после которой больше хочется жить. Уникальный случай по нынешним временам. Горжусь знакомством со всеми, кто приложил руку.

https://zona.media/podcast/extended-visit

Как либеральные интеллектуалы упустили исторический шанс (это будет длинно)

В полном восторге от книги канадского историка Гийома Совэ «Потерпевшие победу», которая только что вышла в великом издательстве «НЛО». Она ставит вопрос, как так получилось, что либеральные интеллектуалы были страшно популярны в перестроечные годы и имели огромное влияние на общество и власть, но прошло буквально несколько лет, и весь этот ресурс полностью был потерян, слово «демократ» превратилось в ругательство, их партии перестали проходить в парламент, ну и так далее.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Вопрос этот, конечно, ставится не первый раз, и для начала Совэ описывает существующие ответы на него. Один из них, грубо говоря, заключается в том, что у либералов не было позитивной программы, они упустили свой «маккиавелистский» момент, когда нужно было делать политику, а вместо этого положились на то, что естественный ход истории сам приведет к желаемым результатам. Другой говорит, что интеллигенция «унаследовала от советской идеологии волюнтаристский и непримиримый политический максимализм, который запрещает ей идти на компромиссы, необходимые для практики демократии». Строго говоря, ни один из этих ответов автор книги полностью не оспаривает, скорее — блестяще уточняет.

Совэ показывает, что на первом этапе перестройки ключевым для либеральных интеллектуалов был вопрос не о власти (он по сути даже не ставился), а о морали. Они занимали нравственную оппозицию коммунистической системе / идеологии, но из нее не следовала напрямую оппозиция новой советской власти, которая намеревалась реформировать эту систему как раз под лозунгами «очищения» и «обновления»; и разница между моральной оппозицией и политической — важная. При этом в официальной советской доктрине мораль определялась как нечто, что по сути партия-государство производит, встраивает в своих подданных, и если реформаторские силы внутри КПСС исходно имели в виду, что нужно просто поправить систему этого производства, то «концепция морали либеральной интеллигенции, основанная на тоске по общечеловеческим ценностям, осуждает советское общество с абсолютно внешней для него точки зрения: человечество, цивилизация, природа, жизнь» — то есть по сути предполагает демонтаж системы.

И все же: как говорит Совэ, до 1989 года из всего этого для либералов совсем не следовало политическое противостояние с КПСС; более того, они его скорее остерегались и, видя, как в этом противостоянии участвуют националисты и консерваторы, стремились поддерживать Горбачева — и исключить этих самых консерваторов из поля дискуссии вообще, лишить их права голоса. То есть нужен не плюрализм мнений, а общественное осознание истины. «Задача состояла в том, чтобы с помощью критики и убеждения создать моральные условия для согласия и успеха реформ»: грубо говоря, как можно думать о такой мелочи, как борьба за власть, когда речь о том, чтобы изменить нравственные основания целого общества, чтобы настроить людей говорить Правду и освободить их совесть от оков догмы, чтобы показать им «объективные» основания жизни в противовес коммунистической лжи (так возникло распространенное в российской либеральной среде и сегодня представления о рынке и капитализме как «естественной» форме экономики). Первый Съезд народных депутатов, где стало ясно, что Горбачев мнения либералов не то чтобы однозначно учитывает, фактически вытолкнул либералов в оппозицию — но и то: создание Межрегиональной депутатской группы изначально было скорее угрозой, чем конкретным намерением, на первое ее заседание не пришли ни автор идеи Гавриил Попов, ни предполагаемый лидер Ельцин, сразу увлекся этой затеей только академик Сахаров.

Книга рассказывает, как из этих дискуссий, в частности, рождается концепция просвешенного деспотизма, насильственной модернизации, которая исходит из объективной истины рынка. Ее проповедником уже в конце 1980-х выступает один из первых советских политологов Андраник Мигранян (сейчас он, разумеется, активно поддерживает Путина, в том числе войну, даже ток-шоу на Первом канале вел). В июне 1990 года в ключевом интеллектуальном журнале перестройки «Век ХХ и мир» публикуется анонимная статья под названием «Жестким курсом…», которую написали Анатолий Чубайс и его товариши, видимо, во многом пророческая: «Даже не пытаясь аргументированно обосновать свою позицию, авторы с самого начала заявляют, что их концепция экономической реформы представляется “рациональной и своевременной”, а затем посвящают всю статью описанию политических мер, которые необходимо принять для обеспечения ее успеха. Реализация экономических реформ, по их мнению, будет встречена большинством населения враждебно из-за резкого падения уровня жизни, роста неравенства доходов и появления массовой безработицы. Для сохранения контроля над страной и ходом реформ, по мнению авторов, правительство будет вынуждено пойти на авторитарные меры, такие как цензура в отношении критиков и принятие чрезвычайных антизабастовочных законов».

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Когда в 1990 году либералы создают коалицию «Демократическая Россия», которая имеет огромную популярность и ресурс, выводя на улицы буквально миллионы человек, перед ними в какой-то момент еще более ощутимо встает дилемма выбора между поддержкой реформистского государства и автономной политической (оп)позицией — только теперь уже не в отношении Горбачева, а в отношении Ельцина. И снова выбор делается в пользу государства, хотя оно снова совершенно не демонстрирует, что готово опираться на либералов: Ельцин как раз склонен лавировать, заключать сиюминутно выгодные союзы, как с Руцким, и проч. — но «вопрос о власти представлялся им относительно второстепенным по сравнению с борьбой честных людей с лицемерами и догматиками». (Кстати, ровно этот же процесс постоянного отказа от участия в политике — и вообще вся эта история — немножко с другого угла хорошо описана Кароль Сигман в изданной тем же «НЛО» книге о перестроечных политических клубах; она тоже полезная, но позануднее.)

Причем там выясняются уж совсем удивительные подробности — оказывается, осенью 1991 года группа исходных лидеров «ДР» пытались превратить ее в «автономное демократическое движение», которое независимо от государства контролировало бы ход экономических реформ, и их стратегия даже победила на съезде. Но не тут-то было: «другие лидеры ДР, принадлежавшие к новому поколению политических активистов, в частности Лев Пономарев (! — прим. А.Г.), Илья Заславский, Владимир Боксер и Глеб Якунин, стремились развернуть коалицию к стратегии безоговорочной поддержки российского правительства. Им удалось отложить выборы Координационного совета ДР на два месяца — до января 1992 года. За это время они подхватили идею создания гражданских комитетов и при финансовой и материально-технической поддержке российского правительства реализовали ее в совершенно иной форме. В декабре 1991 года под эгидой ДР были созданы Общественные комитеты российских реформ, которые стали передаточным звеном команды Ельцина на местном уровне».

В итоге идея автономии демократического движения из повестки постепенно исчезла. Слово «демократия» стало означать «власть демократов», бинарное видение непримиримой борьбы Правды и Лжи победило, ну и в итоге получился октябрь 1993 года с уже прямыми призывы либералов к политической цензуре, цензу на выборах (писатель Фазиль Искандер заявлял, что выбирать правителей страны должна «нравственная и интеллектуальная элита», а не народ) и уголовным делам против идеологических оппонентов.

Все это в книжке излагается не так абстрактно, как в этом посте, а с конкретными примерами, с анализами текстов и выступлений самых разных людей — как известных вроде Юрия Афанасьева и Нины Андреевой, так и почти забытых вроде Юрия Буртина и Игоря Клямкина. Довольно зловещей фигурой оказывается Мариэтта Омаровна Чудакова, которая осенью 1991 года опубликовала программную статью «Блуд борьбы» (!), настаивая на том, что Ельцина и его команду нельзя критиковать, а нужно всем вокруг него сплотиться и помолчать; в итоге эта позиция внутри «Демократической России» и победила.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

И напротив, упущенной возможностью — а это тоже ужасно важно: книжка Совэ совсем не детерминистская, напротив, он всячески пытается показать, что могло быть и по-другому — выглядит позиция историка Леонида Баткина, который призывал к тому, что демократическое сообщество должно обрести автономию от государства, а не привязывать себя к нему, что политика должна быть прежде всего открытой: «Для него демократия не режим торжества истины над ложью, а режим институционализации неизбежного конфликта интересов». Читать про Баткина мне лично было тем более поразительно, что я хорошо его помню по семинарам Института высших гуманитарных исследований РГГУ начала 2000-х — но помню в основном как тихого старичка, который сидел где-то в углу и о чем-то шептался с Е. М. Мелетинским и другими равновеликими учеными.

Местами, конечно, хочется просто цитировать абзацами.

«Для каждой из сторон целью дискурса истины является не переубеждение или учет противоположной позиции для приближения к истине, а категорическое отрицание противоположных мнений для очищения общественного сознания. Все признают важность дискуссии, но отказываются включать в нее тех, кто в любом случае говорит не то, что думает. Отсюда постоянное подозрение в лицемерии оппонента».

«Программа действий организации, получившей название “Демократический выбор”, заключалась в безоговорочной поддержке российского правительства. Однако такой исход не был неизбежен. Двумя годами ранее, летом 1990 года, молодое либеральное правительство Польши также пыталось подчинить местные комитеты демократического движения партии власти, но его усилия были пресечены группой интеллектуалов и профсоюзных активистов во главе с Лехом Валенсой, готовых отстаивать автономию массового движения от правительства. В России, напротив, сторонники стратегии автономизации ДР не смогли навязать себя, в том числе из-за стремления многих либералов поддержать укрепление власти реформаторов. Эта поддержка становилась все более настойчивой по мере обострения борьбы между правительством и парламентом. <…> В Литве и Польше, где первые реформы также вызвали широкое социальное недовольство, либералы в 1992 и 1993 годах уступили власть коалиции бывших коммунистов, положив начало традиции смены демократических режимов, которая продолжалась и в последующие десятилетия. Однако в России рост оппозиции власти воспринимался либеральной интеллигенцией как экзистенциальная угроза, как борьба на смерть между сторонниками демократии и теми, кто желает реставрации тоталитаризма или перехода к фашизму. Такая демонизация парламентской оппозиции не отражала всей сложности взаимоотношений между действующими силами, поскольку многие лидеры оппозиции были бывшими союзниками Ельцина или бывшими активистами ДР, которые не соглашались с выбранным путем реформ, а не с проведением реформ как таковых». (К вопросу Навального, почему в России не получилось, как в Польше и Литве. Возможно, дело не только в коррупции.)