Как спорят об Израиле в западных университетах: пример Колумбии

Полагаю, многие читатели сталкивались в русскоязычном фейсбуке с охами и рассуждениями про то, что западные интеллектуалы (кто-то называет их леваками, кто-то говорит конкретно об академической среде) якобы единодушно выступают против Израиля и чуть ли не поддерживают ХАМАС. Эти вздохи и рассуждения принимают разные формы; вот великий филолог А. Л. Зорин в свежем интервью договорился до того, что антисемитизм — это базовая подоплека левой мысли, и раньше, значит, он проявлялся через маоизм (?!), а теперь через симпатии к арабским террористам. (К счастью, остальное интервью разумное и интересное.)

Тут любопытно, что фактически мы имеем дело с той же конструкцией «воображаемого Запада», о которой пишет Юрчак в своей замечательной книге; более того, и употребляют ее, кажется, в основном люди еще советского поколения (не упрек, но наблюдение); более того, типологически это очень похоже на воображаемый Запад Путина, который возмущается живущими преимущественно у него в голове явлениями вроде засилия трансгендеров и «родителя №2». В этом смысле полезно сверяться с эмпирической реальностью, в которой все, разумеется, сложнее — и в американских университетах живые люди со сложными идентичностями и убеждениями спорят о ситуации в Израиле, и цензуре совершенно необязательно подвергаются его сторонники.

Собственно, вот не такой уж и длинный материал, который рассказывает о том, как ведутся эти споры в Колумбийском университете в Нью-Йорке, отталкиваясь от распоряжения университетского начальства о запрете двух пропалестинских студенческих обществ, но им не ограничиваясь.

https://www.newyorker.com/news/our-local-correspondents/columbia-suspended-pro-palestine-student-groups-the-faculty-revolted

В последнее время превратился в человека, которому проще не читать новости в развитии, а потом усвоить всю историю целиком в рамках единого нарратива. Подписка на «Нью-Йоркер» помогает, благо еженедельные журналы отчасти за этим и нужны (и жаль, что эта сущность давно исчезла на русском).

В общем, вот внятная история скандала в OpenAI от начала до конца, упакованная в общий сюжет про то, как Microsoft намеревается всех порвать на рынке искусственного интеллекта (материал явно исходно делался именно про это, но потом жизнь подкинула дровишек). Одна очевидная, наверное, мысль, которую я понял, только прочитав этот текст: ChatGPT и ее аналоги нужны не для того, чтобы давать прикольные ответы на вопросы, а для того, чтобы любой человек мог создать компьютерную программу под свою задачу, не зная языков программирования: The hottest new programming language is English. Другой любопытный тезис: руководители Microsoft называют ИИ «вторым пилотом», и это значимый выбор термина — это именно помощник, который облегчает определенные задачи, но может ошибаться и уж точно не управляет полетом.

Ну и всякие другие интересные детали там тоже есть, а про скандал этот — далеко не самое интересное.

https://www.newyorker.com/magazine/2023/12/11/the-inside-story-of-microsofts-partnership-with-openai

Хочется поделиться несколькими материалами, которые мы сделали в «Холоде» за последнюю неделю.

Один текст про невидимых жертв войны — про то, как люди в Мариуполе не могут получить от государства Российская Федерация квартиры взамен тех, которые разбомбила Российская Федерация. (Да, они не уехали, кто-то не мог, кто-то не хотел, кто-то, может, и не против аннексии был, но теперь передумал.) Притом, что Российская Федерация это обещала, на уровне федерального правительства, были какие-то пафосные заявления, «наш главный приоритет» и так далее. В итоге: людей, переживших голод, бомбежки и смерть близких, мучают адской бюрократией, многие получают отказы, а на месте их домов строятся ипотечные многоэтажки, где покупают квартиры военные и россияне. История о том, что родина тебя всегда предаст, даже если эта родина — новая.

Другой текст про невидимых жертв войны — про то, как телефонные мошенники сначала вынимают из российских пенсионеров деньги, а потом убеждают их поджечь военкомат или банк. Давно хотели сделать именно про человеческое измерение этого сюжета, в августе Маша Карпенко написала десяткам людей, но никто толком не отвечал. А в ноябре одна женщина перезвонила — в полиции после задержания у нее изъяли сим-карту, в 61 год восстановить доступ к номеру занимает время. Ну и ее история — исключительно душераздирающая, конечно. Пожилой человек, который, в общем, не очень вовлечен в новостную повестку (или вовлечен на уровне телевизора со всеми вытекающими), оказывается сначала жертвой мошенников, которые делают вид, что работают в интересах Украины, а потом — жертвой российских силовиков, которые заводят на этих людей уголовные дела, вплоть до обвинений в терроризме. Жизнь это ломает полностью, известен как минимум один случай, когда человек в итоге пошел и повесился. Наверное, можно сказать, что это история про глупость, особенно посмотрев на удостоверение «сотрудника Центробанка», которое прислал мошенник в ватсап героине. Но мне трудно представить человека, который, узнав историю Галины Рыбкиной, скажет, что ее совсем не жалко.

И третий текст — в важном для меня и для «Холода» жанре, который можно обозначить как генеалогия войны, а проще говоря — как те или иные люди стали такими и превратились в кровопийц. Были уже тексты про Эллу Памфилову, про Тимофея Сергейцева, про Сергея Шнурова, про Владимира Соловьева. И вот теперь — про Вячеслава Никонова, одного из главных официальных политических аналитиков последних лет с авторской программой на Первом канале. Я зацепился за историю о том, как в 1991 году Никонов был помощником последнего руководителя КГБ Вадима Бакатина, участвовал в переговорах с «Мемориал» об открытии архивов и помогал шведским и американским спецслужбам данными. Оказалось, что он же потом был замглавы думской комиссии по расследованию войны в Чечне, и участвовал в президентской компании Ельцина в 1996-м, и много лет был председателем фонда «Русский мир» — в общем, засветился практически во всех ключевых политических сюжетах последних 30 лет, не говоря уж о том, что он внук Молотова. Великолепный Илья Венявкин покопался в текстах и действиях Никонова — получилась выпуклая история о том, как человек хотел строить институциональный консерватизм в России, но в итоге среда увела его в консерватизм, который предполагает только и исключительно лояльность государству в любых вопросах.

Читайте «Холод» — и поддерживайте, если нравится и есть чем.

Тем временем Иван Давыдов посмотрел сериал «Время "Спартака"» и все правильно понял. Все-таки очень интересные ощущения — оказаться по ту сторону критики, в данном случае — исключительно в хорошем смысле.

Это не история команды, это история надежды. Надежды, которая накрыла страну в конце восьмидесятых. Надежды смутной, трудноописуемой, не желающей укладываться в слова, особенно теперь, когда слова эти выцвели, как страницы газеты «Советский спорт», и читаются с трудом. Надежды на то, что вместо не людоедского давно уже, просто серого, душного, унылого государства будет что-то другое. Человеческая жизнь. Свобода. Пресловутые «сорок сортов колбасы». И футбол, который как сказка. Это все — явления из одного ряда, все — попытки хоть как-то обозначить вещи, невезучему советскому человеку неведомые, не данные в опыте.

(Пятая серия уже на «Кинопоиске», но здесь о ней чуть позже.)

https://www.kommersant.ru/doc/6366422

Снова пишу с запозданием: вышла пятая — предпоследняя — серия нашего сериала «Время “Спартака”». Честно говоря, она, наверное, моя любимая. В ней как-то сошлись абсолютно все сюжеты: тут и заказное убийство, и новые медиа, и Жанна Фриске, и Виктор Степанович Черномырдин, и Роналдо на болоте, и дриблин Горлуковича, и дефолт, и маслаченковское «живите и радуйтесь в это бездарное время», и все это имеет самое прямое отношение и к жизни, и к футболу. И все это — в 1997-1998 годах, которые я помню уже довольно хорошо.

И главное, что это серия, с одной стороны, про обиду и катастрофу — и про то, как пересобрать себя после этой катастрофы (да, понятно, в совсем других обстоятельствах, так что рифмы тут неуместны). А с другой, про надежду — см. выше текст Ивана Давыдова.

Смотреть серию
Слушать сопутствующий подкаст (там же любимая байка про заплыв по Москве-реке во время прощальной вечеринки Аленичева)
Читать пост в фейсбуке про нашего великолепного режиссера

Возникло желание немного разобраться в процессе послевоенной (в смысле — после Второй Мировой) деколонизации. Как показало предварительное исследование возможных источников, проблема тут в том, что процесс это очень многосоставный и сложный, проходил на нескольких континентах сразу, поэтому компромисс между общей концептуализацией и конкретными жизненными деталями (а мне интереснее всего, когда есть и то, и другое) не факт, что вообще возможен. Но что-то, наверное, буду потихоньку читать.

Первым номером по совету Егора Сенникова (спасибо) прочитал «Worldmaking After Empire: The Rise and Fall of Self-Determination». Авторку зовут Адом Гетачу, она политолог (феминитив совсем не получается), работает в колыбеле неолиберализма Университете Чикаго, но неолиберализм неизбежно порицает. Ее довольно короткая книга — плотнейший опыт анализа политического языка, прежде всего речей африканских политиков 1950-1970-х годов и постановлений ООН. (Деполитизированный российский читатель, то бишь я, привыкший к тому, что ни речи, ни постановления не значат примерно ничего, заодно вынужден преодолевать этот предрассудок.) Тезис, в общем-то, простой и заключен в заголовке. Гетачу спорит с идеей о том, что после деколонизации страны Африки начали быстренько строить национальные государства на европейский манер; она считает, что эта концепция тоже отдает колониальностью. Нет, показывает книжка на конкретном материале, у этих стран — сразу у нескольких, местами коллективно — был вполне внятный альтернативный проект мироустройства: не как пространства, где конкурируют, как на рынке, разные национальные и имперские проекты, а как сложного союза, где речь идет не столько о конкуренции, сколько о солидарности и взаимовыручке, о создании баланса, максимально выгодного для всех участников. Одно время странам, которые готовы были поддержать это видение, удалось даже собрать коалицию в ООН — однако бывшим и настоящим империям вроде тех же США и Британии все это не понравилось, и они постепенно этот проект слили; если я правильно понял, потерю ООН влияния на то, что реально происходит на земле, Гетачу тоже связывает с этим процессом.

После такого концептуального хардкора захотелось что-то про людей и их действия — и прочитал «Freedom at Midnight», классическую, я так понимаю, книжку журналистов-писателей Ларри Коллинза и Доминика Лапьерра о том, как британцы уходили из Индии и делили ее на Индию и Пакистан. Тут все, наоборот, предельно нарративно и сфокусированно: книжка толстая, но все действие умещается в год между 1947 и 1948 (хотя контекст тоже есть, конечно). Авторы, по легенде, потратили на репортерскую работу 300 тысяч долларов: копались в архиве лорда Луиса Маунтбеттена, последнего индийского генерал-губернатора, много говорили с ним лично (первое издание книжки вышло в 1975 году), путешествовали по Индии, говорили со знакомыми и родственниками Ганди и прочих действующих лиц, ну и так далее. Результат — головокружительная литературная работа, в которой столько деталей, что порой нет уверенности, что они проканали бы по нынешним журналистским стандартам, но, видимо, в целом все-таки все верно, включая какие-то совсем поразительные истории вроде того, как Ганди останавливает межрелигиозную резню в Калькутте, просто объявляя голодовку, или как рисовать границу между Индией и Пакистаном зовут британского юриста, который вообще не имеет никакого понятия о регионе (и именно поэтому его и зовут, по настоянию в том числе будущих руководителей стран). Тут как раз проблема, обратная Гетачу: Коллинз и Лапьерр настолько фокусируются на конкретных человеческих поступках и драмах, что упускают макроисторический контекст — ну и к тому же они очень лояльны как раз Маунтбеттену, а наверняка к нему есть претензии. Впрочем, читается реально то как детектив, то как боевик, и свои 300 тысяч авторы отбили: в самой Индии книжка была очень популярна (а в Пакистане — нет, потому что если тут и есть антигерой, то это создатель Пакистана Мухаммад Али Джинна).

Хочется найти что-то, что совместит один подход с другим, если это в принципе возможно. Если кому такое попадалось, пишите. Пока моя следующая цель — вот эта книжка.

Дабы немного подрезать ножки собственной табуретке, всегда полезное упражнение. Американские студенты, которые натурально поддерживают лозунг «Палестина от реки до моря» и считают террор ХАМАС легитимным, существуют — и это как раз одна из тех групп, которую запретили в Коламбии, Students for Justice in Palestine. Имеется большой рассказ про них в «Нью-Йоркере»: многие участники группы — палестинские эмигранты во втором поколении, но много и белых, есть среди них и евреи.

Характерно, что появилось это движение ровно в момент заключения соглашений в Осло — первое отделение организации было основано в Беркли людьми, которые были против этих договоренностей, считая их слишком произраильскими (то есть по сути в той или иной степени ретранслировали точку зрения как раз ХАМАС и «Исламского джихада»). Ну и теперь их несколько десятков по всей Америке, и участники, в частности, срывают постеры с изображением израильских заложников, мотивируя это таким образом: He described the posters as “a microcosm of the puppet actors that are playing in the media to enact Israel sympathy and Zionist sympathy” (ощущение, что эту реплика сочиняла пародирующая «леваков» нейросеть, но нет). В общем, довольно неприятные ребята, чего уж там; попытки понять, откуда это берется, текст скорее не предпринимает — рискну предположить, что тут задействованы как минимум два фактора: во-первых, когда ты говоришь за людей за много тысяч километров от тебя, проще занимать радикальную позицию; во-вторых, американское прилипание одних позиций к другим (в частности, общей левизны и поддержки Палестины) может вести к таким эксцессам.

Там есть одновременно прекрасная и ужасная сценка. Students for Justice in Palestine устраивают акцию на кампусе Городского университета Нью-Йорка. Проходящая мимо женщина обвиняет их в антисемитизме. Они начинают спорить. Проходивший мимо аспирант говорит, что фотографии убитых 7 октября — это дело рук ИИ. Женщина говорит, что термин «Палестина» изобрели британцы в ХХ веке. Протестующий говорит, что сионизм был изобретен во время Реформации как антисемитская идеология. None of these claims are true — печально подытоживает авторка текста.

Заканчивается все отрезвляюще-обнадеживающими комментариями ученых, которые пытаются отстаивать сложность во всем этом безумии, но получается у них с трудом.

https://www.newyorker.com/news/annals-of-education/how-a-generation-is-being-politicized-on-palestine

Ну и в продолжение темы: прочитал «Righteous Victims», огромную книгу Бенни Морриса про историю арабо-израильского конфликта. Моррис — израильский историк с репутацией человека со сложной позицией; узнал про него из постов Николая Эппле. Книжка — фундаментальная, 800 с лишним страниц, при этом издана впервые в конце 90-х, а нынешнее издание заканчивается на премьерстве Эхуда Барака, то есть в начале 2000-х примерно. Рекомендовать не буду: по всей видимости, стремясь сохранить историческую бесстрастность, Моррис большую часть времени просто очень сухо, подробно и взвешенно пересказывает события и решения с обеих сторон — в основном через описание военных действий (их прямо очень много) и политических дискуссий. Что-то в голове по итогам прочтения, конечно, укладывается, но рассказы о том, куда пошла какая танковая дивизия, я в какой-то начал просто пролистывать.

В общем, если помимо набора фактов этот объем что-то и дает, то, пожалуй, ощущение максимальной неизбывности конфликта. Ну то есть к пятой сотне страниц и четвертой войне даже читатель уже забывает, из-за чего израильтяне и арабы начали убивать друг друга, почему все это выросло в бесконечное насилие — сама ситуация войны уже начинает казаться естественной. А это я просто несколько недель книжку читал. А люди в этом живут десятилетиями и поколениями.

https://www.amazon.com/Righteous-Victims-Zionist-Arab-Conflict-1881-1998-ebook/dp/B004KABDNO/

2012 год. Два мужика проигрались в казино во Флориде и поехали кататься по богатому району неподалеку. Одному пришло в голову, что можно что-нибудь украсть из стоящих у домов машин, чтобы компенсировать потери. Пару автомобилей он обчистил без проблем, а в следующей его заметил хозяин и вызвал полицию. Мужика задержали. Тем временем его друг, увидев, что происходит, рванул прочь; полиция погналась за ним на большой скорости. Через двадцать минут это закончилось тем, что друг сбил насмерть двух велосипедистов. Его компаньона, который к тому времени давно сидел в наручниках в полицейской машине, обвинили в убийстве; суд приговорил его к пожизненному заключению без возможности досрочного освобождения.

2015 год. Несколько подростков в Алабаме вломились в пустующий дом, чтобы украсть Playstation и еще чего-нибудь. Сосед вызвал полицию. Подростки бросились прочь. Одного из них застрелил полицейский. Всех остальных обвинили в убийстве (в том, которое совершил полицейский). Один из подростков не пошел на сделку со следствием и получил 65 лет тюрьмы.

Это новый текст Сары Стиллман — лауреатки всего, чего только можно, включая Макартуровский грант для гениев, и авторки мощнейшего текста про то, как подростки на всю жизнь попадают в список насильников (рассказывал о нем тут). Последние годы она писала в основном про мигрантов, и тоже за это наполучала наград, но это — другой сюжет: нарратив на основе подробнейшего исследования уголовных дел, которые в Америке называются felony murder. Это реликт британского права, в самой Британии давно отмененный, логика у него такая: если результатом преступления, пусть сколь угодно косвенным, стала смерть — его участников можно судить за убийство первой степени.

Делается это, судя по всему, для того, чтобы следователям и прокурорам было проще заключать сделки с обвиняемыми или получать нужные им приговоры. Как всегда бывает в таких случаях, среди людей, которым такие приговоры выносят, диспропорциональное количество афро-американцев, особенно молодых. Теоретически этот юридический подход можно было бы применять, например, к хозяевам табачных компаний или там к Трампу, но ничего подобного не происходит: в основном за felony murder судят подростков, которые оказались не в том месте и не в то время — например, отвезли знакомого куда-то, а он потом кого-нибудь убил, ну и так далее.

Помимо прочего, почти идеальный пример того, как совмещать плотную исследовательскую фактуру (Стиллман вместе с группой студентов Йеля потратила несколько месяц на изучение тысяч приговоров) и человеческие истории.

https://www.newyorker.com/magazine/2023/12/18/felony-murder-laws

Вот был человек, который взял на себя абсолютную полноту власти в кризисный момент. Потому что считал, что так будет лучше, что так его проект сможет в полной мере воплотиться. И вот когда этот человек, обладая этим самовластием, уже понял, что его ресурс исчерпывается, он передал эту власть другому человеку. Сам, добровольно, решив, что именно этот человек сохранит его наследие и его достижения. Однако этот преемник в итоге его наследие разрушил. Ну и дальше зрители и слушатели могут проводить параллели с разными событиями из жизни России в 90-х и 2000-х.

Что-то такое я произношу в шестом выпуске подкаста о сериале «Время "Спартака"», посвященного шестой, последней серии. Для меня это ключевой сюжет — не только этой серии, которая снова, как и третья, во многом про власть и про то, что власть делает с людьми, но и вообще всего сериала. Не знаю, насколько этот сюжет и эти рифмы считываются; не знаю, важно ли это.

Впрочем, в этой серии полно и всего другого: триумфальное шествие сборной в 1999 году и катастрофа в «Лужниках», отчисление кумиров, та самая пресс-конференция — и, конечно, самый яркий за весь сериал антагонист, который разрушает чужую историю, как смахивает пепел с сигареты. Это, наверное, грустная серия, но один из бонусов спортивной жизни — в том, что она реально каждый год начинается заново, и про это мы тоже попытались сказать.

На этом все. Посты про футбол в этом канале временно закончились. Кто хочет посмотреть сериал целиком в один присест (или послушать подкаст) — теперь можно это сделать.

Сериал
Подкаст

Не знаю, помнит ли кто-то из подписчиков этого канала легендарную мем-группу «Пилигрим» из 2000-х. Я, собственно, и сам ее забыл — и уж точно не думал, что в 2023 году доведется встретиться с ее лидером в контексте кампании против так называемых «инфобизнесменов».

Люблю такие истории про то, как проходимцы и безумцы борются друг с другом, хотя, конечно, веселого в этом мало, с точки зрения информационной среды все это симптомы нездоровые.

https://holod.media/2023/12/22/andrei-kovalev/

Отличный новогодний номер «Нью-Йоркера», прямо все материалы интересные. Собственно, и расскажу о них тут по порядку.

Палестинский поэт Мосаб Абу Тоха учился в США и получал всякие американские премии, но после этого всякий раз возвращался домой в Газу и работал там учителем. Он и его семья собирались там остаться и после начала войны в октябре, но довольно быстро стало понятно, что это слишком рискованно: после того, как они лишились дома из-за израильской бомбардировки, они решили бежать. Тоха и его близкие отправились к пограничному пункту на границе с Египтом (у его сына есть американский паспорт, это должно было помочь перейти границу). По дороге было много ужасного. Когда они добрались до КПП, Тоху неожиданно задержали израильские солдаты.

Следующие несколько суток он провел под арестом: его и других задержанных сваливали штабелями в микроавтобусы и куда-то возили, допрашивали, оскорбляли, били. Потом отпустили.

Одна история одного палестинца, у которого есть голос — и которого отпустили, потому что жена подняла скандал на весь мир. Отдельно почему-то работает то, что это написано в настоящем времени. В отличие от других текстов про эту войну, которые я тут вешал, тут почти нет контекста и экскурсов; это фактически прямой эфир в один человеческий опыт — опыт той самой «голой жизни», если угодно.

https://www.newyorker.com/magazine/2024/01/01/a-palestinian-poets-perilous-journey-out-of-gaza

Наверное, этот канал читают в том числе люди, которые дарят друг другу книги. Вот одна из возможных рекомендаций: «Цой» Дениса Бояринова и Маши Шишовой. Сам я в руках ее, честно скажу, пока не держал, но и pdf достаточно, чтобы понять, что издание роскошное — особенно, мне кажется, будет интересно подросткам, которые увлекаются музыкой, но и для взрослых вполне себе.

«Цой» — это не комикс, не графический роман, но и не вполне нон-фикшн; что-то среднее, наверное. Энциклопедия истории группы «Кино» окружена зарисовками, которые не только иллюстрируют сами сценки, факты и тезисы, но и создают атмосферу, что ли. При том, что книга, в сущности, совсем коротенькая, Денис (с которым мы давно приятельствуем: дисклеймер) ловко пакует в формат обратного алфавитного отсчета все главное про Цоя — от трогательных мелких деталей (стоимость шубы из чернобурки) до больших мыслей: и про пацифизм Цоя, и про его удивительное умение меняться, все время оставаться собой. Все это — на крепком журналистском материале: со всеми соратниками Цоя, кто дожил до нынешних времен, Денис поговорил специально для книги.

https://alpinabook.ru/catalog/book-tsoy-istoriya-rok-zvezdy/

Продолжаю про свежий «Нью-Йоркер». Роскошный профайл сценариста и режиссера Скотта Фрэнка. Теперь его можно отрекомендовывать как автора и шоураннера нетфликсовского суперхита «Королевский гамбит», но вообще-то Фрэнк в индустрии с конца 1980-х, писал самые разные фильмы от «Достать коротышку» до «Вне поля зрения» Содерберга, а главное — очень много лет был главным скрипт-доктором в Голливуде. То есть Фрэнк — это человек, которого звали, когда до начала съемок несколько недель, а студия не до конца довольна сценарием. «Особое мнение» он отредактировал / переписал настолько сильно, что получил полноценное упоминание в графе «Сценарист».

Не знаю, насколько этот текст будет интересен людям вне киноиндустрии, но для тех, кто хотя бы как-то с ней соприкасается (я вот соприкасаюсь чуть-чуть), мне кажется, страшно интересный и полезный текст. От каких-то баек про редактуру сценариев и про то, как человек превращается из сценариста в режиссеры, до истории про то, как Фрэнк десятилетиями брался за любой заказ из-за тревожного расстройства и страха, что иначе его семья останется без средств к существованию, а потом переехал в Нью-Йорк, пошел на терапию, начал принимать золофт — и настроение улучшилось, и карьера пошла в гору.

https://www.newyorker.com/magazine/2024/01/01/how-a-script-doctor-found-his-own-voice

Ну и самый длинный и удивительный текст из этого номера — Джонатан Франзен (!) крайне обстоятельно и резко критикует то, как в американских городах обходятся с бездомными котами.

Значит, дело в том, что в результате усилий всяких котолюбивых благотворителей мэрии (и конкретно мэрия Лос-Анджелеса, на примере которого разбирается сюжет), перешли на политику TNR, то есть trap-neuter-release. Кошку ловят, отвозят в клинику, стерилизуют и выпускают обратно туда, где она жила, на улицу то есть. Эта политика плотно связана с движением «No Kill», которое борется с тем, чтобы государство убивало бездомных животных. Дальше начинаются проблемы: есть некие расчеты, которые показывают, что со временем TNR должно привести к сокращению популяции, но они не очень соотносятся с реальной жизнью и политикой, и в итоге бродячих кошек становится все больше. А ведь еще есть люди, которые, будь они неладны, выпускают домашних котов гулять на улицу…

Конечно, все это сугубо проблемы первого мира, но текст интересный. И главное, я читал и все думал, а причем тут Франзен-то? Чего он лазает с этими ловителями кошек по калифорнийским улицам? Но потом в какой-то момент стало понятно: Франзен же — записной бердвотчер, он очень любит птиц. А эти самые кошки бродячие убивают птиц. И Франзен этим крайне недоволен. В какой-то момент он приводит расчеты, что типа больше миллиарда птиц эти чертовы коты убивают ежегодно. Ну и как будто намекает, что, ну это, может, лучше поубивать котов?.. Но впрямую не говорит, конечно.

(Уверен, что уже есть огромный скандал вокруг этого текста в американском котосообществе, но лень искать.)

https://www.newyorker.com/magazine/2024/01/01/how-the-no-kill-movement-betrays-its-name

Некоторое время назад имел честь побывать на мероприятии, где говорили и спорили люди поумнее меня. В частности, в какой-то момент Николай Эппле спросил у выступавшей Екатерины Шульман и у других эмигрантов в зале примерно следующее: а думаете ли вы о том, как меняется оптика в связи с тем, что вы уехали из страны, о которой думаете и пишете? Нужно ли рефлексировать смену оптики — и вообще проверять на прочность собственную профессиональную адекватность?

Шульман ответила как-то привычно благотворно, в духе — ну а что вы сделаете со своей оптикой, уж какая есть. Я промолчал, но, честно говоря, очень много времени провел в этом году, только об этом и думая. Собственно, неймдроппинг нужен был, чтобы дать ссылку на результат этих размышлений.

С одной стороны, это текст про российскую и русскоязычную музыку в 2023 году, если вы за ней не следили или следили краем глаза и вам интересно, можно отнестись к нему как к своего рода обзору: в частности, там рассказано про много классных песен и альбомов (плейлист из несколько десятков единиц прилагается).

С другой, по существу это текст о затрудненности, если не невозможности высказывания; о сомнении в адекватности своего восприятия; о вырванности и бездомности.

В общем, мне нужно было из себя извергнуть все эти вопросы. Может быть, кому-то еще будет интересно их прочитать и над ними подумать.

https://holod.media/2023/12/29/itogi-2023-muzyka/

Перечень книг, которые я прочитал в этом году. Как видите, писать сюда получается далеко не про все, к сожалению. Пожелаю себе исправиться в следующем году.

3 книги на русском из этого списка: «Внеждановщина» Тани Шишковой, «Бронепароходы» Алексея Иванова, «Русское самовластие» Сергея Сергеева

3 книги на английском из этого списка: «Killers of the Flower Moon» Дэвида Грэнна («книжка лучше»), «Behind the Beautiful Forevers» Кэтрин Бу, «Freedom at Midnight» Ларри Коллинза и Доминика Лапьерра.

2023

Сериал «Время "Спартака"»
Подкаст «Он увидел солнце»
Текст про российскую музыку во время войны
Много нарративных материалов на «Холоде»
Книги года
Альбомы года
100 любимых песен года

Спасибо всем, кто читает. Мира, терпимости, смысла. Увидимся в 2024 году.

Спасибо коллегам из «Медузы».

Подкаст «Война, которой не было» тоже дичайше рекомендую — и не потому, что работаю в «Холоде».
«Svetlana! Svetlana!», на мой вкус, слишком уж актерский по манере изложения, но сама история американских приключений Светланы Аллилуевой невероятная — я ничего о ней не знал.
«Черный лебедь» себе незамедлительно добавляю, не знал о нем. Подкаст про атомную мечту тоже в планах.

https://meduza.io/feature/2024/01/03/luchshie-podkasty-2023-goda-na-russkom-i-angliyskom