Недавно на сайте Bookmate появилась аудиокнига писательницы Саяка Мурата "Человек-комбини", которую хочу горячо порекомендовать.

Если вы не слышали слово комбини — это сокращение английского "convenience store". Комбини — небольшие круглосуточные магазинчики, которые торгуют всем необходимым, начиная от продуктов и готовой еды и заканчивая полезными в быту мелочами. В комбини обычно подрабатывают, а не работают "серьезно".
И вот в одном из таких мини-супермаркетов уже восемнадцать лет работает одинокая девушка по имени Кэйко. Окружающие не понимают, почему она не найдет себе мужа и не поступит работать на "нормальную" должность. Но Кэйко с детства знает, что отличается от окружающих, и работа в комбини — ее способ хоть как-то функционировать в японском обществе.
Небольшой спойлер: мужчину Кэйко в результате найдет и на работу устроиться попытается, но все пойдет не совсем так, как в книгах про мотивацию и саморазвитие.

Очень советую послушать: тема "выпавшего" из общества человека возникает в японской литературе в конце XIX века и с тех пор там плотно присутствует. Этот лейтмотив можно встретить у Сосэки, Акутагава, Мисима, Оэ и многих других. В этом смысле Мурата отлично продолжает тему, описывая женский взгляд на классическую проблематику.

А еще я позаимствовала у своей коллеги Анны Семиды с канала Haiku Daily промокод на месяц бесплатной подписки на Bookmate. Приятного чтения!

Но мало кто знает, что сказание о Дзирайе — одно из первых экранизированных японских произведений: в 1921 году режиссёр Сёдзо Макино снял фильм "Храбрый Дзирайя". Фильм сохранился и хорошо изучен. Главную роль в нем исполнил Мацуносукэ Оное — актер театра кабуки, известный своими трюками на сцене, и суперзвезда раннего японского кинематографа.

Почему роль отдали актеру кабуки?
Дело в том, что японское кино на протяжении всей своей истории было тесно связано с кабуки. Японская общественность, встретившись с новым видом искусства, восприняла его как некое органичное продолжение театра. Первые показы кино даже проводили в театральных зданиях. Зрители сидели на полу, а на сцене натягивали белое полотно, на которое проецировали фильм.
А когда в голову японцам пришла идея снимать собственное кино, они начали с видеосъемки театральных постановок и танцевальных номеров. Один из первых японских фильмов — "Любование кленовыми листьями", снятый в 1899 году, как раз относится к этой категории. Поэтому позднее, когда от идеи съемки театра отошли, актеры кабуки очень естественно просочились в кинематограф.

Кстати, "Храбрый Дзирайя" выложен на ютуб с добавленной закадровой музыкой. Советую посмотреть: в фильме отлично видны преемственность культурной традиции между кабуки и кино, а также хореографические трюки, которые сделали Мацуносукэ Оное таким популярным.
Заодно можно насладиться японской трактовкой классического противостояния — жаба VS гадюка. В прямом смысле: фильм показывает эпичный баттл между тремя зооморфами.

https://www.youtube.com/watch?v=TnacAyzpf-M

Автор канала после паузы между постами почти в месяц be like.

Бака-гайдзин восстает из мертвых, чтобы обсудить вопрос гейш и проституции, когда-то расколовший японофилов на два лагеря.
Один лагерь, в основном представленный людьми, которые посмотрели “Мемуары гейши”, искренне верит, что гейши — это такие элитные куртизанки с налетом экзотики.
Во втором, в который входят люди, сначала посмотревшие "Мемуары гейши", а потом прочитавшие мемуары Минэко Ивасаки, они же “Настоящие мемуары гейши”, бьют себя в грудь и настаивают, что порядочная гейша живет по принципу "Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу".
Истина, как обычно, где-то рядом, а именно — в научной литературе.

Но для начала хочу выложить небольшой кусок из романа Ясунари Кавабата “Снежная страна”, действие в котором происходит в “снежной стране” — японском курортном городке 1930-х годов. Главный герой — зажиточный токиец, который приехал на горячие источники и познакомился там с девушкой по имени Комако. Вот что он первым делом просит у нее:

И хотя в приведенном отрывке Комако ясно дает понять герою романа, что она не собирается приглашать для него девушку, очевидно, что в его понимании отдых на курорте включает в себя также элемент секс-туризма с гейшей.
На фото пример гейши с горячих источников и прототип Комако — гейша Мацуэи.

Можно было бы сказать, что Кавабата выдумал этот эпизод, но о хотя бы частичной вовлеченности гейш в проституцию свидетельствует существование отдельного слова, которым назвали гейш, не оказывавших сексуальные услуги — 白芸者 (shiro-geisha) или "белая гейша". Их товарок по профессии, которые занимались сексом за деньги, обозначали самыми разными словами — 床芸者 (toko-geisha), где иероглиф 床 буквально обозначает "пол" или "постель", 転び芸者 (korobi-geisha), 蹴転 (kekoro). Иероглиф 転, присутствующий в последних двух терминах, означает "падать", "переворачиваться", а 蹴 — "пинать". Соответственно, получаются либо "падающие гейши", либо "гейши, которых стоит пнуть и они упадут". Происхождение этих выражений вполне понятно.

И если в эпоху Токугава разделение на "гейш-проституток" и "гейш-актрис" было важно в первую очередь с точки зрения налогообложения их хозяев, то после реставрации Мэйдзи либерализированная общественность схватилась за голову: у нас уже XIX век, модернизация идет полным ходом, при этом до сих существуют развлекательные кварталы, где девушки, выставленные за решетками как товар, среди бела дня занимаются постыдным ремеслом. А что про это варварство подумают на Западе?!
Это был больной вопрос для всех либеральных мыслителей Японии эпохи Мэйдзи. С одной стороны были либеральные просветители вроде Фукудзава Юкити или Мори Аринори, очень хотевшие, чтобы Япония как можно скорее приблизилась к идеалам европейских стран, в том числе и в вопросах морали. Их метод решения проблемы — гнать и насмехаться.

С другой стороны, об этом писали суфражистки, например, потрясающие эссеистки журнала 青鞜 (seitou) — "Синий чулок", которых больше тревожили нечеловеческие условия, в которых жили девушки из увеселительных кварталов, и гейши, и куртизанки (хотя размышляли они с большой долей викторианского слатшейминга). Например, во время пожаров, а Токио тех времен был почти полностью деревянным и вспыхивал как спичка, девушки погибали целыми домами, не имея возможности покинуть запертые покои.

Все эти примеры говорят о том, что в глазах общественности особенной разницы между гейшами и проститутками не было, они воспринимались как некий единый организм увеселительного квартала. Это отображено в нескольких законах эпохи Мэйдзи, которые объединяют чайные дома, дома гейш и публичные дома под одной статьей о сексуальных услугах.
На то же указывают и многие исследователи: человек, который пришел в Ёсивару, даже не всегда мог понять, кто перед ним — гейша или проститутка, и тем более не видел разницы между белыми гейшами и всеми остальными.

Откуда тогда взялся миф о том, что гейши не занимались сексом за деньги?

Если вкратце: после WWII и американской оккупации Японии проституция была запрещена, соответственно, бывшим увеселительным заведениям пришлось переформатироваться (конечно, все гораздо сложнее, но это тема для отдельной серии постов).
Что стоит знать: современные гейши не оказывают никаких сексуальных услуг клиентам. И в идеале не оказывали аж с 1945 года. А в идеале — никогда, но это не точно.
В любом случае, сейчас это аниматоры, которые развлекают гостей во время банкетов и чаепитий музыкой, пением, танцами, несложными играми и конкурсами. Теоретически, любовные отношения с клиентом у гейши могут возникнуть, однако не в формате проституции. Это скорее связь известной актрисы и ее поклонника.

Впрочем, основной раскол между сексоверующими и сексоатеистами произошел именно на почве современности. Шел 2005 год, и на экранах крутили несчастные "Мемуары гейши". В этом весьма странном фильме главная героиня Саюри должна пройти обряд мидзуагэ, который сделает ее полноправной гейшей. В картине мидзуагэ показан как некий внутренний аукцион для богатых покровителей дома гейш, на который выставлена девственность Саюри.

И тут дальше идет раздел "скандалы-интриги-расследования": "Мемуары гейши" основаны на книге с тем же названием, которую написал американский японист Артур Голден. И, собирая материал для романа, он интервьюировал несколько настоящих гейш, в том числе очень известную, популярную и уважаемую в своей профессии Минэко Ивасаки. Минэко согласилась пообщаться с ним, но с единственным условием: не упоминать о ее роли в создании "Мемуаров". Но Голден мало того, что списал свою героиню с Минэко, использовав несколько узнаваемых эпизодов из ее жизни в романе, но еще и неоднократно упоминал ее в интервью. В результате, у Минэко сильно бомбануло. Она сообщила, что Голден исказил ее историю, нарушил слово, и, главное, приписал гейшам Гиона ритуализированную проституцию в виде аукциона, на котором продают Саюри. А Голден заявил, что Минэко сама об этой части своей жизни рассказала и даже указала баснословную стоимость своей девственности. Помириться у них не вышло, и в результате это вылилось в "Настоящие мемуары гейши", где Минэко Ивасаки очень подробно описала свою жизнь в доме гейш. Таким образом Артур Голден повел себя как эталонный урод, но благодаря нему, а точнее — недовольной Минэко, японистика во всем мире получила бесценные мемуары.

Подводя итоги: идея о том, что гейши на протяжении всей своей истории были непорочными символами японской женственности, мягко говоря, ошибочная. Даже те гейши, которые не занимались проституцией напрямую, должны были "разогреть" клиента перед встречей с куртизанкой, и в ход шли самые разные ухищрения, часто далекие от представления о скромности (за подробностями посылаю к "Ёсиваре" Андрея Фесюна). С другой стороны, если кто-то начинает вам втирать про мидзуагэ и обязательное лишение девственности всех гейш подряд — смело посылайте его читать “Настоящие мемуары гейши”, а еще лучше — этот канал! 🍒🌸

Наверное, главным событием E3 для многих стал первый трейлер Elden Ring, и я могу это понять. В конце концов, не каждый день легендарный Миядзаки-You-Died-Хидэтака объединяется с не менее легендарным Джорджем-убью-друзей-убью-врагов-Мартином.
Но меня больше заинтересовала одна игра (точнее, одна с половиной: узнав, что потрясающе красивая и интересная по геймплею NARAKA: BLADEPOINT — унылый battle royale с восточными мотивами я один в один повторила мем с Хэнком Шрейдером).
Заинтересовала эта игра меня совершенно внезапно, потому что я никогда особенно не интересовалась визуальными новеллами и не была большой фанаткой Capcom, а игровую франшизу знаю в основном по мемам. И тем не менее: The Great Ace Attorney Chronicles грозит отжать мои 1339 рублей на предзаказ. И никаких... кхм-кхм... ПРОТЕСТОВ!
Смотри, мама, я тоже умею в мемы, я понимаю молодежную культуру, я лучший игрожур в мире, да ведь, мама?!

Дело в том, что если события оригинальной игры происходят в современной Японии, то The Great Ace Attorney начинается в одну из самых интересных для меня эпох: на рубеже XIX и XX веков, в конце расцвета периода Мэйдзи.

Это время модернизации страны, когда рядом заросшими мискантусом пустошами и традиционными рисовыми полями появляются железные дороги и начинают ходить паровозы.

Когда общество еще бурлит после недавнего слома многовековой системы, и люди, которые до этого жили на социальном дне, поднимаются на гребнях волн на самый верх.

Когда мир южных варваров наконец готов признать Японию равным собеседником, а она посылает лучшие произведения искусства на Всемирные выставки, чтобы продемонстрировать западным людям свои достижения.

Когда величайшие умы Японии пишут манифесты в защиту либерализации, а суфражистки начинают возвращаться в мир искусства, пишут стихи, издают свои журналы, а потом ходят на танцы, распивают алкоголь и курят сигары, переодетые мужчинами, проникают на закрытые для женщин сборища, вызывая страшные скандалы.

Когда улицы заполоняют молодые люди в строгой европеизированной форме своих учебных заведений и эмансипированные эбитя-сикибу в красно-коричневых хакама с учебниками, завернутыми в платки.

Когда будущие мэтры японской литературы вроде Нацумэ Сосэки — еще зеленые студенты, которые только начинают изучать мир письменного слова.

Когда в закрытую до этого времени страну попадают длинноносые гайдзины, преподающие в новосозданных университетах неизвестные японцам до этого момента западные науки.

Когда мужчины повально начинают менять традиционную одежду на костюмы и плащи с пелериной, а женщины кокетливо пододевают под кимоно европейские кружевные блузки.

Когда глаза всех людей искусства прикованы к Японии, и импрессионисты в своих картинах пытаются подражать граверам эпохи Эдо.

Это — отличная эпоха для истории про студента Рюноскэ Наруходо, способного раскрыть самые гнусные преступления. И хотя часть событий игры происходят в Англии, главные герои — японцы, плоть от плоти эпохи Мэйдзи.
А еще разрабы пообещали возможность включить оригинальную озвучку!

Жарким понедельничным утром ничто не освежает лучше аромата замшелого баяна выпуска 2017 года.
Но автор так точно ухватил разницу между официальными и фанатскими переводами произведений японской массовой культуры, что грех не поделиться. Все как есть, только в ру-фандоме еще душные поливановосрачи.

https://www.youtube.com/watch?v=YvNxgHTWIlo

Главная загадка "Клюквы в сакуре": чем занимается автор, пока канал уходит на очередной хиатус?
Приоткрою завесу тайны: узнав, что спустя десять долгих лет после завершения "Стального алхимика" Хирому Аракава начала работать над новым оригинальным сёнен-тайтлом, я очень обрадовалась.
Из хороших для канала новостей: запас праздничного кокаинума постепенно подходит к концу, поэтому на следующей неделе я думаю выкатить лонгрид про Юкио Мисиму.
Tune in и все такое!

[филолог Виктор Клемперер о появившемся в нацистской прессе новояз-глаголе «ковентрировать»]

Английский городок Ковентри был "центром по производству вооружения" и только, населен он был тоже исключительно военными, ведь мы из принципиальных соображений атаковали лишь "военные цели", о чем твердили все военные сводки, мало того, мы совершали только "акты возмездия", да и вообще, не мы ведь начали, в отличие от англичан, которые первыми приступили к воздушным налетам и, будучи "воздушными пиратами", атаковали преимущественно церкви и больницы. Итак, Ковентри был "сровнен с землей" немецкими бомбардировщиками, которые теперь угрожали "ковентрировать" все английские города, работавшие на нужды армии. В октябре 1940 г. мы узнали, что Лондон претерпел серию "беспрерывных налетов возмездия", "крупнейшую в мировой истории бомбардировку", что он пережил "варфоломеевскую ночь" и будет ковентрирован в случае отказа от капитуляции.

[...]

У нас появится новая живопись и новая поэзия, воспевающие руины, но они будут непохожи на живопись и поэзию восемнадцатого века. В те годы люди, заливаясь слезами, с меланхолическим наслаждением предавались мыслям о бренности; ведь эти развалившиеся средневековые замки и монастыри или даже эти античные храмы и дворцы были разрушены столько веков тому назад, что боль за их участь была сугубо общечеловеческой, сугубо философской, а значит очень мягкой и, в общем, приятной. Но здесь… под этими колоссальными пространствами развалин, возможно, все еще лежат твои близкие, которые пропали без вести, в этой выгоревшей кирпичной коробке обратилось в пепел все, что ты наживал десятилетиями. Невосполнимое: твои книги, твой рояль… Нет, наши руины не располагают к кроткой меланхолии. И когда горестное зрелище вызывает в памяти глагол "ковентрировать", он оставляет после себя унылые мысли, свести которые можно к двум словам: преступление и наказание.

Виктор Клемперер, "LTI. Язык Третьего рейха. Записная книжка филолога"

Изначально я начала перечитывать "LTI. Язык Третьего рейха" в попытках найти эссе, рассказывающее про экспрессионистские корни нацистской символики (Клемперер приводит пример аббревиатуры SS, для которой была создана отдельная угловатая типографская литера, отличавшаяся от обычной округлой немецкой "S"), в которой автор видит попытку создать своеобразную образную иероглифику.

Но в результате сначала захотела поделиться печальными рассуждениями в посте выше, а потом зацепилась за описания фетишизации героизма.

В целом, это довольно распространенный факт: фашистские режимы очень любят декоративный милитаристский героизм. Об этом говорит Эко в докладе "Вечный фашизм" (публиковался в сборнике "Пять эссе на темы этики"): фашистское мировоззрение в принципе не предполагает пацифизма или отказа от битвы. Жизнь члена фашистского общества состоит из постоянной героической борьбы, где каждый бой — последний. Герой — не редкое исключение из правил. В фашистском обществе каждый человек воспитывается героем, которого ждет красивая смерть во имя великой цели.

Не люблю Высоцкого, но он очень точно подметил это в песне "Солдаты группы «Центр»", написанной от лица немецких солдат:

И не остановиться,
И не сменить ноги,
Сияют наши лица,
Сверкают сапоги!

По выжженной равнине —
За метром метр —
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр».

— На «первый-второй» рассчитайсь!
— Первый-второй…
Первый, шаг вперёд — и в рай!
— Первый-второй…
А каждый второй — тоже герой —
В рай попадёт вслед за тобой.
— Первый-второй.
Первый-второй.
Первый-второй…

Логично, что для вечной борьбы нужен вечный враг, в реальности отсутствующий, поэтому в фашистских обществах расцветают разнообразные теории заговоров. Особенно удобными являются враги вовне, которые заставляют каждого члена общества чувствовать себя последним героем, которого со всех сторон теснит чистое зло — тайное правительство, американские капиталисты, рептилоиды с Нибиру, мировое еврейство... Выбор богат.
Враг всегда опасен. Он хитрый и подлый. Он богаче, чем мы, простые работяги, за чей счет он наживается. У него секретные разработки в секретных лабораториях. Он облучает нас космическими лазерами и травит химтрейлами. Но мы, герои своей нации, можем его победить, ведь этот всемогущий враг на самом деле глуп, духовно слаб и морально развращен.

Так, благодаря колебанию риторических струн, враги рисуются в одно и то же время как и чересчур сильные, и чересчур слабые. По этой причине фашизмы обречены всегда проигрывать войны: они не в состоянии объективно оценивать боеспособность противника. — Умберто Эко, "Вечный фашизм"

Мы очень много знаем о фашистской пропаганде в странах Европы. Уже в 1965 году в СССР вышел отличный документальный фильм Михаила Ромма "Обыкновенный фашизм" (правда, многие его не любят за параллели, которые подозрительно легко проводятся между нацизмом и сталинизмом). А вот про Японию в нашем обществе традиционно говорят куда меньше как и в целом про тихоокеанский театр военных действий WWII. Однако именно в японской пропаганде общие для всех фашистских режимов идеи героизма и героического самопожертвования достигли своего логического завершения.
Поскольку я писала диссертацию на соседнюю с пропагандой тему, мне хочется об этом поговорить. В течение ближайших дней я постараюсь понемногу рассказывать про примеры японской милитаристской пропаганды первой половины XX века и попробую провести параллели с другими более знакомыми нам фашистскими режимами.

Для начала предлагаю просто посмотреть недлинный анимационный фильм 1942 года "Морские орлы Момотаро" (桃太郎の海鷲).

Момотаро ("мальчик из персика") — один из наиболее известных сказочных героев в Японии, примерно как Иванушка-дурачок для русскоязычных людей. В сказке чудесный мальчик, появившийся из персика как дар божеств бездетным старику и старухе, отправляется сражаться с демонами-они. По дороге он встречает волшебных животных — обезьяну, собаку и фазана — которые соглашаются ему помочь в обмен на угощение. Сказочный отряд проникает в логово демонов и конечно же побеждает.

Благодаря своей известности во всех слоях населения, героем пропаганды Момотаро стал довольно рано. Например, во время "маленькой победоносной" 1904-1905 годов писатель Исихара Васабуро написал детскую книгу про новые приключения Момотаро, где сообщал читателю: "раньше демоны жили в южных странах, но теперь и на Западе завелись демоны — демоны-роски". Слово "роски" он остроумно записал иероглифами 露西鬼 (это сочетание одновременно фонетически звучит похоже на самоназвание врага "ruski" и переводится как "западные демоны-русские").

Окончательно миф о Момотаро оформился во время специальной военной операции имперской Японии против Китая. О храбром Момотаро рассказывали как о национальном герое, который наконец выгонит из Азии европейских демонов и вместе с младшими братьями-животными из менее священных стран создаст Великую сферу сопроцветания.

В приложенном к посту мультфильме Момотаро командует армией кавайных обезьянок, собачек и фазанов, которые надевают головные повязки с изображением Восходящего Солнца и летят уничтожать объект военной инфраструктуры "Перл-Харбор".
Очевидно, что под его блестящим командованием операция завершается оглушительным успехом!

В последнее время я часто натыкалась на размышления о том, что только глупые люди верят пропаганде. Даже придумала название этой теории — "Brains vs. Zombies". Мол, умный человек не может поверить в [сюда вставьте любой факт на ваш вкус].
Это не совсем так. Исследователи культуры фейков и теорий заговора, в последние годы вырвавшихся из маргинальных сообществ в пространство обывателей, пишут, что конвенционально "умные" люди с высшим образованием парадоксально оказываются более уязвимыми перед пропагандой. Обколются своим ивермектином и ебут друг друга в форчан, так сказать. Кроме этого, таким людям сложнее дается пересмотр своих идей, даже если они основаны на ложной информации, поскольку они более уверены в своей интеллектуальной непогрешимости.

Проблема в том, что пропаганда никогда не пытается логически переубедить человека. Она вообще старается избегать контакта с той частью мозга, которая занимается критической обработкой новой информации. Пропаганда взывает к уже существующим ценностям, часто — к самым базовым (именно поэтому в глазах людей, которые радикально не согласны с месседжем, она выглядит настолько смешной и нелепой). Ее сила в простоте, но, чтобы она сработала, ей нужно обойти антивирус мозга — рациональное мышление. Это достигается за счет образности и эмоциональности, которые взывают к морали/традициям/религиозным догматам — то есть к тому, что мы не привыкли активно обдумывать и оспаривать. А еще активно давят на страхи и болевые точки.
Для примера возьмем общество, которое сравнительно недавно пережило жесткий экономический кризис и не полностью вышло из депрессии — многие его члены до сих пор не чувствуют себя в безопасности финансово, не имеют подушки безопасности, живут в страхе перед, говоря модным языком, высвобождением с работы. Такое общество уязвимо перед манипуляциями, надо только посадить его на качели и постоянно раскачивать между обещаниями стабильности и запугиванием переменами.