Песок и экономика текут медленно, но неумолимо

Представьте, что после восстания интеллектуальных машин и долгой борьбы за существование, человечество полностью отказывается от искусственного интеллекта, роботов-гуманоидов и даже компьютеров. Известный мир постепенно погружается в феодализм, монархический аристократизм, полностью зависящий от одного-единственного ресурса. Описанное - не что иное, как вселенная цикла «Дюна» американского фантаста Фрэнка Герберта, родившегося 105 лет назад 8 октября.

Сюжет, политические интриги и экономика романов крутятся вокруг спайса (меланжа) - ресурса и самого ценного вещества во Вселенной, контроль над которым принадлежит Императору и собранию благородных домов. Спайс экзистенциально важен для межгалактических путешествий, высокотехнологичных вычислений (в Дюне люди, употребляющие спайс, выполняют роль компьютеров), а также продления жизни. Это делает его добычу главным источником богатства и власти. При этом существует он только на одной планете Арракис.

За 30 лет до возникновения понятия «проклятие природных ресурсов» Фрэнк Герберт описал неразвивающееся ресурсозависимое государство, империю, построенную лишь на постоянном извлечении ренты. По сути автор в 1960-е гиперболизированно представил сценарий развития мировой экономики. Если бы самым ценным ресурсом на Земле стала лишь нефть, из которой делалось все, она бы добывалась только на Ближнем Востоке, а миром правили бы лудиты, то в итоге мы и сами бы пришли к вселенной Дюны. Возможно, мы идем туда сейчас.

Однако, как мы видим из романа и из истории, такая система будет крайне нестабильной. Даже при создании целой структуры из аристократов, поочередно добывающих единственный ресурс, монопольной организации для торговли им и разного рода контролирующих органов, будет оставаться соблазн «подмять» под себя власть. Каждый стейкхолдер станет стремиться контролировать другого вплоть до уничтожения (особенно без системы сдержек и противовесов). Так происходило в феодальной Европе, Римской империи, когда один из сюзеренов/кланов получал ресурсы и нанимал на них армию.

Во вселенной Дюны, тем не менее, существует еще два фактора, способных переломить ход событий, - экология и революционеры - фундаменталисты. В первом случае, песчаные черви входят в экосистему образования спайса, промышленная добыча которого грозит их существованию. Во втором же, неустанные борцы за Арракис, воодушевленные мессией и религиозным пылом, могут смести надстройку нобилитета.

Экономика и политика даже фантастических вселенных живут по четким правилам и законам. Можно придумать магические практики, несуществующие законы природы и параллельные вселенные света тьмы, но принципов социальной реальности это не изменит нигде.

Нобелевка за неустойчивую устойчивость и созидательное разрушение

Сегодня Джоэлу Мокиру, Филиппу Агиону и Питеру Ховитту была присуждена Нобелевская премия по экономике за исследования принципов экономического роста, основанного на инновациях и технологиях. Все три исследователя изучали влияние технологического прогресса и процесса созидательного разрушения на устойчивое, долгосрочное экономическое процветание.

По сути дела, их работа сводилась к выявлению и объяснению фундаментальных факторов экспоненциального роста экономики за последние два столетия. Взрывное увеличение ВВП на душу населения началось в начале XIX века, примерно после Наполеоновских войн. Движения таких кривых на графиках еще называют клюшками за их характерный вид.

В предыдущий год премия была вручена знаменитым экономистам Асемоглу, Робинсону и Джонсону за их исследования роли институтов (правил игры, устойчивых конструкций) в экономическом развитии. Можно сказать, что второй год подряд Нобелевские комитет присуждает премию за обнаружение и раскрытие внеэкономических факторов развития/стагнации, которые не могут быть объяснены классическими методами, накоплением труда, капитала, рентой.

Иными словами, премия присуждена за смещение фокуса ученых и аналитиков на т.н. остаток Солоу — часть экономического роста, которая не объясняется увеличением количества капитала или рабочей силы, но обеспечивает прирост производительности. В случае премии – это технологии и инновации. Это важно для оценки траекторий и возможностей дальнейшего устойчивого роста.

Удержание высокой ключевой ставки может создать эффект "страйка" в "боулинге" системных рисков - ЦМАКП

Сводный опережающий индикатор возникновения рецессии в российской экономике превысил свой критический порог. Об этом заявили эксперты Центра макроэкономического анализа и прогнозирования в аналитической записке "Что показывают опережающие индикаторы системных финансовых и макроэкономических рисков?" за сентябрь 2025 г.

Эксперты утверждают, что система раннего оповещения о макрофинансовых рисках подала сигнал высокой вероятности снижения физического объема ВВП в 2026 г. Основным фактором отрицательного прироста они считают повышение уровня процентных ставок в экономике.

Снижение динамики ВВП опасно тем, что это усугубляет рост риска возникновения и продолжения системного банковского кризиса.

"Замедление динамики продаж уже привело к заметному падению рентабельности компаний реального сектора в различных отраслях, что снижает их финансовую устойчивость. Очевидно, что в случае перехода к абсолютному сокращению физических объёмов производства эта ситуация усугубится",

- утверждают в ЦМАКП, говоря о риске роста доли "плохих долгов" в корпоративном кредитном портфеле банков.

При этом рост доли "плохих долгов" в розничном кредитном портфеле - уже фиксируется. Дополнительным нюансом усугубления ситуации выступает, по оценке экспертов, завышенный курс рубля - "как следствие высоких процентных ставок, стимулирующих приток "ковбойских денег" извне".

Добавим к вышесказанному: риски рецессии действительно ненулевые. И сверхвысокие процентные ставки ситуацию действительно не улучшают. Так, согласно базовому сценарию социально-экономического развития подготовленному минэком, в следующем году нас ждет спад инвестиций, хотя правительство и продолжает исходить из предпосылки о дальнейшем росте экономики, пусть и крайне невысокими темпами. На фоне роста числа убыточных компаний, уже видного в статистике, неизбежен и рост доли плохих кредитов в портфелях банков. В результате у отдельных банков действительно возможны проблемы.

Но, на наш взгляд, банковского кризиса всё же ждать не следует. Система в целом остается прибыльной, поддерживает резервы и неплохо капитализирована, хотя показатели 2025-2026 гг. и будут, вероятно, слабее чем в 2024 г. В перспективе ближайших месяцев вполне вероятное ослабление рубля несколько поддержит и экспортеров, и внутренний спрос. Но для снижения рисков и улучшения экономической динамики необходимо скорее смягчать денежно-кредитную политику.

Энергетическая революция уже здесь: почему России пора просыпаться

Пока мир спорит о политике, тихая энергетическая революция набирает обороты. Ее двигатель — не ветер и не солнце сами по себе, а мега-аккумуляторы, которые превращают нестабильную «зеленую» энергию в надежный источник питания.

Так, несмотря на все усилия Трампа по возврату на сцену ископаемого топлива, в США тон задает Калифорния. После болезненных веерных отключений в 2020 году штат сделал ставку на аккумуляторы. Результат? Теперь, когда вечером спрос и цены взлетают, сотни батарейных установок отдают накопленную за день солнечную энергию, укрепляя сеть и снижая зависимость от газа. Батареи уже стабильно покрывают более четверти пикового спроса. Похожие тренды и в чисто «республиканском» штате – Техасе.

Вот она — умная энергетика в действии. В целом, в США в первой половине этого года мощности аккумуляторов в США подскочили на 63%. Рулит экономика, а не политика.

Китай вообще впереди планеты всей: производит более трех четвертей мировых аккумуляторов и показывает взрывной рост внутреннего спроса. Накопление энергии стало для Китая «ключевой частью» перехода к зеленой экономике. Китай производит более 75% мировых аккумуляторов. Ожидаемый спрос к 2030 году — 652 ГВт·ч. Внутренний спрос растет на 90% в год — они не просто продают технологии, они сами становятся их главным потребителем.
Сейчас таких мегапроектов в мире – 42 объекта мощностью ≥1 ГВт·ч (каждый может питать 3 млн домов в течение часа).

☝️Что это значит для России и других ресурсных держав?

1️⃣ Парадигма меняется: когда один аккумуляторный комплекс может заменить среднюю ТЭЦ в пиковые часы, ценность ископаемого топлива как гаранта стабильности поставок начинает падать. Спрос на нефть и газ может стать более волатильным, особенно если прорыв в емкости аккумуляторов позволит накапливать энергию не на 2-4 часа, а на сутки. Значит, диверсификация от нефти и газа — вопрос не завтрашнего, а сегодняшнего дня.

2️⃣ Впереди — умная энергетика, а у нас — планы. России нужно к 2042 году ввести 89 ГВт новых мощностей. Цифра амбициозная, но ключевой вопрос — КАК это будет реализовано. Для выполнения этих планов уже сегодня нужны умные, современные решения, и системы хранения энергии — их неотъемлемая часть. Кроме того, если мы не будем адекватными темпами наращивать мощности, новые гиганты к нам будут просто экспортировать.

3️⃣ У нас есть регионы, где новые решения можно попробовать. Ведь Краснодарский край — это новая Калифорния, он идеально повторяет условия, которые сделали Калифорнию мировым лидером в области накопления энергии. Именно здесь можно и нужно начинать эксперименты с сетевыми аккумуляторами. Пилотные проекты позволят наработать компетенции, которые завтра понадобятся всей стране.

✅ Миру уже не нужна просто энергия. Ему нужна энергия умная, гибкая и управляемая. Те, кто поймут это сегодня, будут определять правила завтра. И, главное, спрос на нее будет только расти.

Кто оплачивает последствия торговых войн?

Администрацией Трампа уже введено множество торговых ограничений в самых разных сферах. В первую очередь пошлины на поставки товаров в США из других стран. Понятно, что потери несут и экспортеры в США, и покупатели в Америке. Вопрос – в какой пропорции?

Вариант ответа есть у банка Голдман Сакс. Более 75% потерь до конца года, без учета очередной угрозы повышения пошлин для китайских поставщиков на 100% с 1 ноября, придется оплатить американским домохозяйствам и компаниям. На долю иностранных поставщиков придется менее 1/5 всех потерь. Уже заметен эффект пошлин для темпов инфляции.

Выводы актуальные не только для Америки. Увлечение ограничениями на импорт для поддержки внутреннего производителя тоже кто-то должен оплачивать. И эти кто-то – в первую очередь потребители. Про интересы которых тоже не следует забывать.

Повышение НДС и снижение порога его уплаты может негативно отразиться на предпринимательской активности в регионах с высокой долей малого и среднего бизнеса

Так считает исполнительный директор Краснодарского института экономики роста им. П.А. Столыпина Александр Полиди. Свое мнение известный экономист высказал в колонке для "Ведомостей":

— Повышение ставки налога на добавленную стоимость (НДС) с 20% до 22% и снижение порога для обязательной регистрации плательщиков НДС с 60 млн до 10 млн руб. вызвали серьезную и небезосновательную обеспокоенность в секторе малого и среднего бизнеса.

С точки зрения и мотивации государства эти меры призваны укрепить бюджет, однако их побочные эффекты для предпринимательской среды могут оказаться значительными. В очередной раз проявляется незыблемое правило: когда государство не знает, как наполнить бюджет, оно делает то, что хорошо знает – повышает налоги.

Для крупных компаний повышение НДС часто является вопросом бухгалтерской корректировки. Для малого бизнеса ситуация иная: каждые два процента НДС напрямую влияют на ликвидность и оборотный капитал. Даже главный борец с инфляцией – Центробанк – признал, что повышение ставки приведет к росту инфляции на 0,5–0,7 п. п., а цены на конечные товары и услуги могут увеличиться в среднем на 1,5%. В условиях слабого спроса и достаточно развитой конкурентной среды в традиционных для МСП отраслях малые предприятия часто не могут переложить налоговую нагрузку на потребителя, что вынуждает их сокращать маржу и инвестиции.

Для серьезного анализа последствий целесообразно обратиться к классике: согласно кривой Лаффера, между уровнем налоговых ставок и объемом поступлений в бюджет существует нелинейная зависимость: после определенного уровня рост ставки приводит не к увеличению, а к сокращению доходов государства.

Российская практика уже показывает признаки этого эффекта: предприятия дробятся, чтобы избежать превышения порогов по НДС; растет доля самозанятых (и тут возникли опасения о замораживании этого налогового режима, но здравый смысл все-таки восторжествовал) и неформального сектора. Таким образом, чрезмерное ужесточение налоговой нагрузки может привести к сокращению налоговой базы и, как следствие, снижению поступлений. И как далеко не бесплатное приложение для экономики – стагнация или неприлично низкие темпы экономического роста.

Юг России – Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская область, республики Северного Кавказа – отличается высоким удельным весом малого бизнеса в экономике. В Краснодарском крае доля занятых в МСБ достигает 44,2% (около 1,3 млн человек), тогда как в среднем по России этот показатель составляет около 22%. В ряде южных регионов вклад МСБ в валовой региональный продукт превышает 35%.

Но устойчивость этого сектора ниже, чем в среднем по стране, именно за счет его отраслевой структуры: большинство предприятий заняты в сервисе и торговле. По данным Банка «Центр-инвест», жизнестойкость малых предприятий на Юге примерно на 5% ниже среднероссийского уровня. Для таких компаний любое повышение налогов или административных издержек может стать избыточным. В условиях роста НДС и снижения порога регистрации часть предпринимателей будет вынуждена либо сократить штат и обороты, либо перейти в тень.

На юге России, где бизнес опирается на сельское хозяйство, переработку и торговлю, дополнительное налоговое давление может замедлить рост регионального ВРП на 0,3–0,5 п. п. и увеличить долю теневого сектора до четверти от экономики региона. Это, в свою очередь, приведет к снижению налоговых поступлений, росту безработицы и ослаблению инвестиционного потенциала.

Чтобы избежать негативных эффектов, повышение НДС должно сопровождаться компенсирующими мерами: налоговыми каникулами для начинающих предпринимателей, субсидированием ставок по кредитам, упрощением администрирования и цифровизацией отчетности. Важно также рассмотреть возможность сохранения льготных режимов для бизнеса с оборотом до 20 млн руб., чтобы не создавать стимулов к уходу в тень.

Полная версия статьи - здесь

#столыпин_мнение

Пазл не складывается

Сергей Заверский, руководитель аналитического отдела Института комплексных стратегических исследований — эксклюзивно для "Столыпин 2.0":

Разработанные Минфином поправки в Налоговый кодекс, предусматривающие значительное повышение налоговой нагрузки, ставят множество вопросов, как относительно логики экономической политики в целом, так и о долгосрочных последствиях отдельных шагов.

Одной из наиболее обсуждаемых сейчас в экспертном сообществе тем стала взаимосвязь между бюджетной политикой, проводимой российским правительством, и денежно-кредитной политикой Банка России. С одной стороны, ЦБ регулярно указывает на необходимость сокращения дефицита бюджета для того, чтобы можно было обсуждать снижение ключевой ставки. С другой стороны, из запланированного на этот год дефицита в 3,8 трлн рублей почти 2 трлн рублей определяются расходами на субсидирование процентных ставок по разного рода кредитам, к которым можно добавить еще и повышенные платежи по облигациям. Буквально месяц назад председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрей Макаров сообщил, что каждый процентный пункт ключевой ставки обходится федеральному бюджету в 280 млрд рублей. Получается, что сам дефицит бюджета во многом высокими ставками и обусловлен.

А дальше возникает еще более интересная коллизия. В рамках борьбы с дефицитом бюджета, что по идее должно способствовать снижению инфляции и стимулировать ЦБ снижать ключевую ставку, Минфином предлагается пакет проинфляционных мер, которые в результате будут как минимум сдерживать снижение ключевой ставки.

Является ли повышение НДС проинфляционной мерой? В проекте Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на 2026 год и период 2027-2028 гг. ЦБ дает такой ответ на этот вопрос: «повышение косвенных налогов, как правило, ведет к разовой подстройке цен и не требует реакции со стороны денежно- кредитной политики. Однако, если инфляционные ожидания реагируют на изменение налогов, для ограничения рисков отклонения инфляции от цели могут требоваться меры денежно-кредитной политики».

Продолжение в следующем посте ▶️

▶️ продолжение (начало)

Проинфляционная мера

Сергей Заверский, руководитель аналитического отдела Института комплексных стратегических исследований — эксклюзивно для "Столыпин 2.0":

Повышение ставки НДС мы уже проходили.

В июне 2018 года после объявления планов о повышении ставки НДС с 18% до 20% инфляционные ожидания резко подскочили. Кстати, вторым фактором, обусловившим тогда рост инфляционных ожиданий, Банк России указал ускоренный рост цен на бензин, что делает ситуацию еще более схожей с текущим моментом. В результате ЦБ во второй половине 2018 года дважды повышал ставку, в совокупности с 7,25% до 7,75%. О том, что влияние повышения НДС на инфляцию будет нейтральным, речи даже не шло. Еще летом 2018-го ЦБ в своих документах оценивал, что вклад повышения НДС в годовую инфляцию в 2019 году составит около 1 п.п., а общий эффект оценивался в диапазоне от 0,6 до 1,5 п.п. Постфактум регулятор указывал, что вклад этого фактора в годовую инфляцию в феврале 2019 г. составил около 0,6-0,7 п.п. Но это в любом случае достаточно много, особенно учитывая, что летом 2018 г. фактическая инфляция составляла 2,3-3,1%. На деле инфляция разогналась до 5,3% в марте 2019-го, то есть выросла в 1,5-2 раза.

Сейчас есть все основания предполагать, что вклад повышения ставки НДС в инфляцию будет более значительным. Вторичные эффекты этого события могут оказаться более существенными как в отношении инфляционных ожиданий, которые и так значительно выше, чем в 2018 году, так и в плане того, насколько производители и организации торговли будут готовы принять часть повышения налога на свои издержки, не перенося их полностью в цены. Ситуация с прибылями компаний сейчас ведь резко отличается от того, что было семь лет назад. Так, по итогам I полугодия 2018 года общий сальдированный финансовый результат по экономике вырос на 30,9% в годовом выражении, при этом в обрабатывающей промышленности – на 34,9%. По итогам же I полугодия 2025-го г. этот показатель сократился на 8,4%, а в обрабатывающей промышленности – на 10,5%, причем сокращение идет уже три года подряд. По сравнению с январем-июнем 2022 года общий сальдированный финансовый результат снизился на 21,1%, при том что совокупная инфляция за это время превысила 20%, то есть в реальном выражении показатель сократился почти вдвое.

На фоне падающей рентабельности многим производителям придется поднимать цены даже на фоне стагнирующего или сокращающегося спроса, поскольку только так можно будет избежать закрытия. Тем более что проблемы с оборотным капиталом, и так острые на фоне высоких процентных ставок, только усугубятся. Поэтому одно из вероятных последствий роста налогов – это сокращение объемов производства. К чему «сжатие» бизнеса приведет с точки зрения инфляционных последствий, наверно, не нужно лишний раз и пояснять. И стоит отметить, что это абсолютно противоречит задаче по построению экономики предложения.

Разумеется, есть факторы, которые будут смягчать влияние повышения НДС на инфляцию. Прежде всего, это то, что ставка на социально значимые товары (продукты питания, лекарства и медицинская продукция, товары для детей и другие), которая сейчас составляет 10%, останется неизменной. Однако этот фактор действовал и в прошлый раз, и тем не менее влияние повышения НДС на инфляцию было существенным. К тому же сейчас, помимо общего повышения ставки, предстоит снижение порога выручки для перехода малого и среднего бизнеса к уплате НДС сразу в шесть раз, а также отмена для многих представителей данного сектора льгот по страховым взносам. Это будет иметь проинфляционный характер вне зависимости от динамики ставки НДС, поскольку бизнесу во многих случаях придется перекладывать новые издержки в цены, даже жертвуя объемом продаж.

Продолжение в следующем посте ▶️▶️

▶️ ▶️ продолжение-3 (часть 1, часть 2)

Двойной удар

Сергей Заверский, руководитель аналитического отдела Института комплексных стратегических исследований — эксклюзивно для "Столыпин 2.0":

Можно ли ожидать, что ключевая ставка будет снижаться по той траектории, которая предполагалась ранее?
Можно ли считать, что денежно-кредитная политика реализуется действительно как единая государственная?

Согласно закону «О Центральном банке РФ (Банке России»), Банк России «во взаимодействии с Правительством Российской Федерации разрабатывает и проводит единую государственную денежно-кредитную политику». Однако, как мы видим, все больше заметен клинч между тем, как бюджет использует проинфляционные меры для решения проблемы дефицита и как разрастается этот дефицит из-за реакции ЦБ на высокую инфляцию. Получается своего рода пазл, который невозможно сложить вследствие того, что приоритеты политики у разных субъектов не сходятся.

Выводы получаются довольно неутешительными. Бюджет свои проблемы решит лишь в краткосрочном плане и в определенной степени. Так как бизнес, который окажется под «двойным огнем» – и в более жестких денежно-кредитных условиях, и с более высокими налогами, – не сможет динамично развиваться, а значит, и обеспечивать должный рост налоговой базы для сохранения макроэкономической устойчивости даже в среднесрочной перспективе. Тем более что даже по официальному прогнозу в следующем году ожидается снижение объема инвестиций в основной капитал. А значит, в средне- и долгосрочном плане все уязвимости бюджета лишь усугубятся, а достижение низкой и стабильной инфляции станет еще менее достижимой целью. Налицо новый замкнутый круг проблем. Выйти из него можно только за счет принципиального изменения подходов и к бюджетной политике (в частности, за счет повышения эффективности госрасходов), и особенно – к денежно-кредитной.

Попытки цепляться за неизменность и целей денежно-кредитной политики, и самого режима таргетирования инфляции в условиях, которые крайне далеки от тех, что являются нормальной базой для проведения такой политики, губительны. Это похоже на поиски выхода из сложной и новой ситуации с закрытыми глазами, представляя себе, будто за последние годы в условиях реализации денежно-кредитной политики ничего не изменилось. Однако реальность совсем другая. И если разовое повышение налогов еще может помочь смягчить бюджетные проблемы, то в постоянном режиме такой подход не сработает. И это очень важно понимать при обеспечении координации денежно-кредитной и бюджетно-налоговой политик.

Почему одни страны бедные, а другие богатые. Без лишних комментариев

За то время, как с 2008 года средняя цена на Brent снизится к 2026 на 40%, мировая инфляция наберет 93% накопленным итогом. Это значит, что реальная цена нефти неуклонно стремится вниз и признаков дальнейшей жизни пока не подает. С мирным процессом на Ближнем Востоке она вообще может лечь в дрейф. Вот и понимайте, какие страны будут богатыми, а какие бедными.

«Мне не нравится ветер, мне нравится уголь». Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев поддержал Трампа, заявив, что зелёная энергия обходится миру слишком дорого, в отличие от угля
 
На заседании Национального совета по науке и технологиям в Казахстане г-н Токаев заявил, что принимал участие в глобальных климатических саммитах в Дубае и Баку и считает, что «происходящее больше напоминает масштабное мошенничество». Своими впечатлениями он откровенно поделился с коллегами и членами Правительства.
 
«Мои слова может подтвердить Премьер-министр Олжас Бектенов. На днях Президент США Дональд Трамп выступил с трибуны ООН с аналогичным заявлением: «Изменение климата – это величайшее мошенничество, когда-либо совершенное в мире». Поэтому Казахстан объявил об официальных планах в течение 35 лет осуществить полную декарбонизацию. В настоящее время в Казахстане производится 118 млрд киловатт энергии. Этого недостаточно. Очевидно, что по мере развития цифровизации и искусственного интеллекта потребность страны в энергии будет стремительно расти. Поэтому необходимо эффективно использовать энергетические источники», - заявил Токаев.
 
Прежде всего, речь идет об угле. Казахстан ежегодно добывает 113 млн тонн угля и по этому показателю входит в десятку ведущих государств мира.
 
«Это наш актив, достижение, которым надо рационально распоряжаться. Президент США очень верно сказал: «Мне не нравится ветер, мне нравится уголь». Действительно, ветряные станции, как и производимая ими энергия, обходятся крайне дорого. Более того, такие станции сами могут нанести серьезный ущерб природе. Современные передовые технологии позволяют эффективно очищать уголь, чтобы он не вредил окружающей среде. При этом его использование дешевле ветровой, солнечной и газовой энергии», – отметил  президент Казахстана.

4. Что делать? Мнение МВФ и реальность

продолжение ➡️ (начало тут)

МВФ предлагает стандартный набор мер: сокращение расходов и/или повышение налогов. Однако в условиях политической поляризации в Вашингтоне принятие таких непопулярных мер практически невозможно. Любая администрация будет пытаться решить проблему не через жесткую экономию, а через попытки стимулировать рост, что в текущей долговой ситуации лишь отсрочивает развязку.

Вывод:
Ситуация с госдолгом США перешла из теоретической проблемы в острую фазу. Прямой дефолт маловероятен, но риски валютного кризиса, потери доверия к доллару и глубокой экономической стагфляции (стагнация + инфляция) остаются вполне вероятными. Неспособность США обуздать свой дефицит — это не только их внутренняя проблема, но и главный фактор нестабильности для всей глобальной финансовой системы в ближайшие годы.

Не исключено, что поэтому, во многом, из США грозят, по привычке геополитической дубиной.

Европа ищет вовне то, что потеряла внутри: почему социальный кризис ведет к экспансии

Иногда, чтобы понять логику действий европейских политиков на мировой арене, стоит посмотреть не на их заявления, а вглубь их собственного общества. За привычными разговорами о евробюрократии и потере конкурентоспособности скрывается куда более серьезный двигатель — нарастающая волна внутреннего недовольства.

Как верно отмечают авторы экспертных статей, Европа переживает глубокую стагнацию. Но дело не только в экономике, которая, по признанию The Nomad Tax, «задыхается под грузом долгов, демографии и потери динамизма». Гораздо опаснее стагнация смысловая, культурная и, что ключевое, социальная.
Откуда же этот кризис, если уровень жизни, особенно на фоне остального мира, все еще относительно высок? Ответ кроется в краеугольном камне любого здорового общества — в социальной мобильности.

Данные масштабного доклада Еврофонда (2017) рисуют безрадостную картину: «золотой век» социальных лифтов в Европе закончился.

🔹Для поколения, родившегося после 1965 года, шансы подняться по социальной лестнице значительно уменьшились, а риск скатиться вниз — вырос. Для мужчин поколения X (рожденные 1965-1975) в 18 из 24 стран ЕС возросла нисходящая мобильность, а в 15 странах — снизилась восходящая.
🔹В таких странах, как Франция, Австрия и Швеция, общество стало менее «текучим»: происхождение человека все чаще определяет его будущее, а не его таланты и усилия.
🔹Как отмечает Intereconomics, это порождает «чувство незащищенности и недовольство», которое становится «главной угрозой» для европейского проекта.

Именно здесь кроется корень проблемы. Экономическая стагнация лишает людей надежд на лучшее будущее, а крах социальной мобильности отнимает у них веру в справедливость и смысл борьбы. Это создает токсичную смесь из апатии и гнева, которая находит выход в популизме, протестном голосовании и, как мы видим во Франции, в прямой конфронтации с властью.

И что же делает система, неспособная решить внутренние проблемы? Она пытается найти решение вовне.

Внешняя экспансия становится последним «социальным лифтом». Когда внутренний рынок и общество не могут предложить желанных карьер, статуса и возможностей, эти амбиции начинают проецироваться на внешний мир.

🔸Попытка создать новые сферы влияния, открыть новые рынки, обеспечить контроль над ресурсами — это попытка искусственно создать новые «верхние этажи» для своей элиты и среднего класса.
🔸Это способ дать выход материальным, карьерным и имперским амбициям, которые не находят применения внутри стагнирующей системы.

Таким образом, агрессивная риторика и действия Брюсселя — это не просто следствие атлантической солидарности. Это симптом глубокой внутренней болезни. Это отчаянная попытка политиков переключить внимание с внутреннего кризиса на внешнего «противника» и найти новые ресурсы для системы, исчерпавшей свои источники роста.

☝️ Понимать эти глубинные социальные причины европейской политики крайне важно. Иметь дело с амбициями системы, которая задыхается от внутренних противоречий, — дело чрезвычайно опасное. Игнорировать эту подспудную мотивацию — значит, не видеть лес за деревьями и совершать стратегические ошибки. Так как лучше поняв оппонента, проще и выстроить правильную тактику отношений с ним.